Коридор от моря к небу

Паб был почти полон, когда Ричард расслышал звон дверного колокольчика, едва пробившийся сквозь шум и гомон голосов. Помещение было небольшим — казалось, это заведение здесь целую вечность, и через несколько секунд Джереми вынырнул из толпы прямо к его столику. Две кружки пива стояли в ожидании, чтобы их наконец опустошили, и от пребывания в тепле стеклянные грани покрылись каплями. Джереми сбросил с плеч куртку, повесил её на небольшую вешалку позади стола и сел. Ричард молча наблюдал за ним, стараясь сохранить зрительный контакт — наконец Джереми не выдержал и, сконфузившись, отвёл взгляд. От него ждали извинения, и не просто какого-то блеяния по телефону, которое он выдал только из чувства долга, не какой-то формальности, призванной осчастливить всех вовлечённых… Ричарду нужно было настоящее извинение, и он терпеливо ждал его. Ждал. И ждал. Прошло немного времени, и вынужденное молчание, повисшее между двумя мужчинами, стало настолько неловким, что люди в пабе начали оборачиваться на них, словно они уже привыкли к горячим перепалкам, громким крикам Джереми или чему-то такому. Но сегодня всё было иначе. «Ладно, чёрт, я прошу прощения, окей?» — Неожиданно выдохнул Джереми и снова уставился в свою кружку, за которой он пытался спрятаться всё время. Ричард удовлетворённо улыбнулся и получил в ответ смущённую усмешку. «Спасибо. Это всё, что мне было нужно» — Пробормотал он, всё ещё улыбаясь. «Знаю, я должен был сказать это несколько дней назад, но я просто…» — Джереми запнулся. «Ненавидишь извиняться?» — Закончил за него Ричард, и тот робко кивнул в знак согласия. — «Я знаю, дружище, всё в порядке. Мне просто нужно было услышать это. Думаю, Джеймсу тоже…» Услышав это имя, Джереми вскинул голову, и у Хаммонда наконец появилась возможность получше его рассмотреть. Уставший, с тёмными мешками под глазами и отросшей щетиной, которая смотрелась как небольшая неряшливая бородка. Нечёсаная шевелюра — гораздо неопрятнее, чем обычно, а выражение лица как у собаки, которую выгнали под проливной дождь. Ричард вздохнул. «Блять, просто позвони ему. Что он тебе сделает? Наорёт по телефону? Тебе не станет лучше, пока не поговоришь с ним, я же вижу, ты даже спать нормально не можешь». — Сказал он, изо всех сил пытаясь не сорваться. Джереми было также больно, как и Джеймсу, и Рич напоминал себе об этом каждый раз, глядя на друга, вздыхающего в пивную кружку. «Не могу. С чего ему вообще разговаривать со мной, после всего, что я наделал?» «Зная его, скорее всего он и не захочет. Или будет убеждать себя, что не хочет. Дружище, ты был довольно груб». — Констатировал Ричард, прикусив губу. «Я думал, ты позвонишь ему, ну, в тот день, когда мы созванивались». «Я позвонил». — Он не стал сообщать, что этот звонок он откладывал бесконечно долго. Джереми выпучил глаза. «Ну и, что он сказал?» Ричард покачал головой: «О тебе и словом не обмолвился. Спросил его, как он там, чем занимается. Честно говоря, он, считай, ничего толком и не ответил». — Джереми сделал глоток. — «Сказал только, что собирается уехать куда-то, но куда именно, не знаю». Джереми вдруг поперхнулся, и начал кашлять, сплёвывая пиво, несколько капель которого остались грязными пятнами на рубашке. «Он переезжает? Куда, блять, он собирается переезжать?» — Спросил он недоверчиво. По коже пробежала волна мурашек. Это всё твоя вина. Ричард пожал плечами, покачав головой. На секунду Джереми захотелось придушить сидящего перед ним человечка, но вместо этого он изо всех сил ударил кулаком по столу, так что остатки пива выплеснулись из кружек, забрызгав потёртую деревянную поверхность. Люди снова уставились на них. «Может быть», — начал Ричард осторожно. — «Если бы ты просто позвонил ему, как взрослый, он бы сказал, куда хочет уехать». «Знаешь же, я не могу». — Процедил в ответ Кларксон, но собеседника это явно не убедило. «Ёбанный в рот, а почему бы и нет? Какой логикой, блять, ты руководствуешься, а, Джереми? Не так сложно взять телефон, набрать номер и сказать: «Привет, Джеймс, я вёл себя, как последний мудак, и прошу прощения за то, что был самой настоящей задницей, и за то, что выгнал тебя с порога». Он твой лучший друг, он одумается, обещаю». Джереми покачал головой. Он выглядел ещё печальнее, чем в начале вечера. «Это не так-то просто…» Тут уже Ричард не выдержал. «Окей, как считаешь нужным». — Вздохнул он и поднял руки, показывая, что сдаётся. Джереми задумался ненадолго. «Послушай, Рич, я пытаюсь заботиться о нём. Мне… бля, мне правда не всё равно, и ты это знаешь. Он мой лучший друг, и я люблю его». — Наконец прошептал он. — «Мне не следовало говорить всю эту хрень тогда. Ты не представляешь, как сильно я сожалею об этом». «Могу себе представить». — Пробормотал Ричард, и он вдруг почувствовал, как разочарование оставляет его, вытекает из души — всё до последней капли. Ему просто хотелось, чтобы всё снова было в порядке, чтобы все они были в порядке. Он никогда не видел Джереми настолько честным и открытым, и эту серьёзность хотелось сохранить в памяти. Где-то на периферии сознания встрепенулась недавно зародившаяся мысль о том, что Джереми на самом деле заботится о Джеймсе больше, чем большинство может подумать. Он видел это. В Аргентине. «Он нужен… он нужен мне, Рич. Здесь, рядом со мной». — Продолжил Джезза, его голос дрожал. — «Я не могу смириться с тем, что его не будет рядом… Это сводит с ума». «Знаю, дружище. Я тоже скучаю по нему. Он всегда был частью команды, и без него всё как-то… неправильно». Джереми, кажется, даже не услышал его — он сидел, потерянный в пучине собственных мыслей. «Я думал, что потеряю его тогда, в Аргентине. Думал, что они вломятся в комнату и заберут его у меня, и я не мог позволить этому случиться. Я должен был защитить его». — Выдохнул он, и его глаза подозрительно заблестели. И Ричард вдруг понял — понял всё; резким движением он поднялся, выдернул Джереми из-за стола и, схватил куртки, вытолкал того из паба. Он не мог допустить, чтобы друга прорвало на откровения перед всеми этими людьми, которым не было никакого дела. Они остановились на парковке, у машины Хаммонда. «И я говорил ему, говорил, что защищу его, что он должен довериться мне. И я просто, блять, ничего не сделал! В Аргентине я сказал, что всё исправлю, что всё будет хорошо, но стоило нам оказаться в Лондоне, и я, сука, всё испортил!» — Всхлипнул Джереми, и по его щекам покатились слёзы. У Ричарда всё внутри сжалось от бессилия, которое терзало его друга. Он дотронулся до его руки, а затем сгрёб Джереми в объятия. «В ту ночь, когда он остался у меня, после возвращения из Аргентины… я… я хотел сказать ему». — Пробормотал тот, уткнувшись в надёжное плечо, и его голос, приглушённый тканью куртки, был едва слышен. Ричард ослабил объятия и посмотрел на Джереми, по щекам которого текли влажные ручейки: «Что сказать, Джезза?» «Что я знаю». — Последовал простой ответ. Ричард вздохнул. — «Я должен был сказать, что я обо всём знаю и… что я чувствую тоже самое». Рич смотрел на него, широко раскрыв глаза, будто не до конца веря, что Джереми вот так просто открыл всю правду. В каком-то смысле, он уже знал об этом, но ничего не говорил, делясь подозрениями только с Минди. Теперь же последние кусочки мозаики встали на своё место. Он снова крепко обнял друга. «Он вернётся, Джезза, он не может злиться вечно».

* * *

Прошло три недели, но телефон Джереми так и лежал нетронутый. Из всех вещей в его квартире со статичной регулярностью двигались только пульт от телевизора и дверца холодильника. Всё остальное, включая самого Кларксона, зависло в состоянии застоя. Шторы были задёрнуты, по всей комнате валялись картонные упаковки из-под еды и пивные банки, а на столе в ряд выстроились пустые бутылки из-под виски. Весь этот беспорядок неприятным образом вопил о каком-то клише. Он сидел на диване, уронив голову на сложенные руки, и думал — может, если сверлить взглядом пол достаточно долго, получиться провалиться вниз и никогда больше не возвращаться. Он знал, что чувство вины, прожигающее его, словно яд, так и будет копиться, пока он не найдёт в себе силы позвонить Джеймсу, но не мог оторвать рук от головы. Именно из-за него Джеймс уехал из Лондона. Ричард больше не вспоминал об их разговоре на парковке, и он был бесконечно ему за это благодарен. Признать, что он всё-таки сделал это, было нелегко; но, в конце концов, он думал, что говорить об этом будет гораздо труднее, пусть и с одним из его самых близких друзей. Некоторые вещи просто не нужно повторять дважды. Прикурив сигарету, он откинулся назад, прикрыв глаза. Ужасно хотелось заглушить этот навязчивый голос в голове, который всё твердил о том, что его жизнь покатилась по наклонной и впредь всё так и будет, и что во всём, блять, виноват только он сам — и он понимал, что это абсолютная правда. Всё было херово. На работу ему было плевать — хотя ещё пару недель назад это съедало его изнутри. Он может найти работу, может начать что-то новое, но он не может вернуть Джеймса. Ему никогда не вернуть Джеймса обратно в Лондон. Всё что оставалось делать — тупо спиваться. Забавно, но спиртное, будь оно проклято, вытаскивало из закромов памяти то, о чём, наоборот, хотелось не вспоминать. Джереми пил, чтобы забыть весь тот кошмар, который он учинил за столь короткий срок, но алкоголь, похоже, не собирался ему в этом помогать. Глаза болели — результат многих часов без сна, но он продолжал сидеть неподвижно, уставившись в кромешный мрак. Больше всего на свете он хотел, чтобы всё было как раньше. Сидя в темноте, он прокручивал в голове воспоминания, которые так хотел изничтожить. Он вспомнил о разговоре, который как-то случился у них с Джеймсом — после он неделями не мог спать спокойно. Они всё говорили о ветеранах войны, о статистике случаев суицида и об оружии, а Мэй вдруг ляпнул что-то о дробовике; вспомнилось, как после много ночей подряд он пялился в потолок — даже запомнил узоры на штукатурке. Он вспомнил мерзкое ощущение собственной никчёмности, когда Джеймс уехал из офиса, оказавшись недосягаемо далеко. Джереми не хотел его отпускать. И вот теперь — снова: он не хотел отпускать его. И то же тяжкое чувство скрутило всё внутри в тугой узел, как тогда. Он мог поклясться, что где-то в сумраке комнаты надрывался телефон — измотанное сознание фиксировало звук звонка, но он продолжал лежать с закрытыми глазами. Кто захочет говорить с ним? Неожиданно звонок прервался. Тишина. Он подумал о том, что это к лучшему, что ему совершенно не хочется сейчас с кем-то говорить. Он затянулся тлеющей сигаретой, выпуская дым в темноту. Что если это Джеймс? Голос в голове вдруг начал умолять, чтобы телефон зазвонил снова. Он обязательно ответит. «Прошу, позвони, пожалуйста. Если это случится, я стану лучше. Я не совершу старых ошибок. Я всё исправлю. Пожалуйста». — Его шёпот эхом отозвался в затхлом помещении. Как по команде, телефон завибрировал. Джереми дотянулся до него и, разблокировав экран, открыл входящее сообщение. Оно было от Ричарда. «Джеймс звонил. Он переехал в Канаду»