* * *
Джеймс просыпался медленно, подобно тому, как лучи утреннего солнца пробиваются сквозь жалюзи и разбегаются по простыням, вытягивая из дрёмы сознание. Он лежал на кровати, пытаясь расслышать, проснулся ли Джереми, но это оказалось невозможным из-за свиста ветра, который всё ещё дул снаружи. Откинув со лба волосы, он сел. Надо было пойти отлить, по-быстрому принять душ, выпить кофе и лететь в город, но при таком шторме это казалось не лучшей идеей. Тем не менее, теперь тут было двое взрослых мужчин, а запасы Джеймса стремительно иссякали, в том числе сигареты, которые он считал необходимыми в той же степени, что и еду. Джеймс только проснулся и понимал, что разговаривать ему сейчас категорически не хотелось, но полёт был в приоритете. Вставая с кровати, он не смог сдержать стона, и попытался убедить себя, что это всё из-за перспективы разговоров, а не из-за коленей. Решив, что кофе может подождать, он направился в ванную. Джереми не было слышно на кухне, так что, вероятно, он всё ещё где-то дрых. Джеймс открыл дверь, и перед ним предстал полуобнажённый Джереми с одним только полотенцем, повязанным на талии, и пропаренным лицом. Глаза Джеймса удивлённо распахнулись, он быстро отступил в коридор, врезавшись спиной в стену. Взяв себя в руки, он поднял взгляд обратно на Джереми, который так же поражённо пялился в ответ. «Блять! Извини… не знал, что ты уже встал. Ты не шумел, и я не… извини, не слышал, как ты… и, эм, будешь кофе? Как раз собирался сварить. Извини». — Джеймс запнулся, избегая смотреть на Джеззу, который приличия ради натягивал на себя оставленную на столике у раковины рубашку. Он не успел ответить, потому что хозяин уже ретировался на кухню, где облокотился на стойку, пытаясь собраться с мыслями. Джереми на мгновение замер, пытаясь осознать, что только что, блин, произошло. Приведя себя в надлежащий вид, он вышел на кухню. С мокрых волос на рубашку капало, из-за чего на ней оставались тёмные пятна. Джеймс не варил кофе, как обещал, а курил на крыльце. Когда Джереми накинул куртку и открыл дверь, тот не обернулся, только поднёс к губам зажатую между пальцами сигарету и глубоко вдохнул. Кларксон достал из кармана свою пачку, выудил сигарету и подошёл ближе. Солнце не появлялось, небо по-прежнему было затянуто мрачными серыми тучами. Ветер немного поутих, чего нельзя было сказать о снегопаде. За одну ночь намело больше метра, и крыльцо почти скрылось под гладким белым покрывалом, девственно-чистым без каких-либо следов. Тяжёлые хлопья продолжали падать, и Джереми смотрел, как они пляшут в дыму, выпускаемым им ввысь. Ему вдруг стало неловко, и он прочистил горло. «Ты прав? Думаю, мне стоило произвести больше шума, типа того». — Поинтересовался он, искоса глядя на Джеймса, который замер, глядя на деревья. «Я в порядке, ты просто… застал меня врасплох. Я привык жить один, так что забыл, как это… буду стучать в следующий раз». — Ответил тот, всё ещё не глядя на друга. «Да, я прекрасно понимаю… слушай, знаю, тебе уже наверняка надоело это слышать, но спасибо ещё раз». — Пробормотал Джереми, выпуская клубы дыма. «За что?» «За то, что позволил остаться. Знаю, для тебя это нелегко, и я просто… ценю это. Я просто хочу, чтобы всё стало лучше, понимаешь? Когда тебя не было рядом, у меня было достаточно времени подумать о том, что ты нужен мне в жизни, и что я не могу отпустить тебя. Мне даже кажется, что я оттолкнул тебя так далеко, чтобы заставить свою жалкую задницу сдвинуться с места и найти тебя». — Он потёр лицо свободной рукой и продолжил. — «Я думал, ты знаешь, думал, что той ночью всё стало очевидным». Джеймс развернулся к Джереми. «Что стало очевидным?» — Спросил он, постукивая пальцем по сигарете. — «В ночь возвращения ты ясно дал понять, что нечто большее между нами трудно осмыслить». Джереми вздохнул. «Я должен был тебе сказать». «Да, должен был. Многих вещей можно было избежать, веди ты себя хоть иногда, как взрослый». — Отрезал в ответ Джеймс. «Послушай, Джеймс. Я не столь открыт… в своих чувствах… как ты. Мне понадобилось, блять, некоторое время, чтобы отличить дружбу от…» — Джереми умолк. «Взгляни на себя! Ты даже вслух это сказать не можешь! Чего мы собираемся добиться, если ты даже не можешь заставить себя произнести «партнёр» или «парень», раз уж на то пошло? Я слишком долго тебя знаю, чтобы понять, когда тебе за что-то стыдно, так что не пытайся меня обманывать». — Парировал Джеймс, наконец развернувшись к собеседнику лицом к лицу. «И что, блять, ты хочешь, чтобы я сказал? Ой, прости, Джеймс, извини что беспокою, но кажется, я тобой очень увлечён и хотел бы вступить в романтические гомосексуальные отношения, несмотря на то, что у меня тут целый вагон эмоционального багажа. Несмотря на то, что я никогда бы не подумал о таком за пятьдесят четыре года своей сраной жизни». «Нет, придурок, я лишь хотел немного честности». Джереми некоторое время стоял молча, глядя на Джеймса. Он в последний раз затянулся почти потухшей сигаретой, выкинул её через перила в сугроб и, произнося слова тихо, шагнул к Джеймсу, сократив расстояние между ними до миллиметров. «Ты идиот, Мэй. Ты в курсе? И это настолько честно, насколько только можно». Он обхватил руками лицо Джеймса, чувствуя под подушечками пальцев отросшую щетину. Осторожно притянул его к себе, и где-то посередине их губы встретились. Он прикрыл глаза, не зная, что Джеймс сделал тоже самое. Тот напрягся, но не сдвинулся с места из-за шока или ещё от чего — Джереми понять не мог. Губы, слегка напряжённые от неожиданности, были мягкими под губами Кларксона и пахли сигаретным дымом и холодным воздухом. Джереми всё поглаживал лицо Джеймса, их лбы соприкасались, и в этом простом действии не было сомнений, не было колебаний. Он облизнул чужие губы, надавливая языком и уговаривая раскрыться, пока ему не поддались. Руки Джеймса переместились ему на бёдра, крепко притягивая к себе и сжимая сильными пальцами через куртку, пока не сомкнулись в замок на спине. Джеймс наконец приоткрыл рот, позволив их языкам встретиться, и сдавленно вздохнул. Джереми издал хриплый стон, достаточно тихий, чтобы раствориться в окружающих звуках, но Джеймс услышал. Он углубил поцелуй, уверенно водя языком и выбивая контроль, что вызвало новое постанывание, уже громче. Джереми убрал пальцы с шершавой щеки и запустил их в волосы, нежно дёргая и поглаживая. На этот раз стон вырвался у Джеймса, он крепче обхватил руками куртку, будто желая пробраться через слои ткани к коже. Им обоим нужно было восстановить дыхание, и Джеймс первый прервал поцелуй, выпуская из объятий куртку Джереми и отступая назад; они оба глубоко выдохнули. Когда Джеймс наконец открыл глаза, они были тёмные, ясно-голубой теперь казался синим, зрачки расширились. Какое-то время они молча смотрели друг на друга, затаив дыхание. Морозный воздух обжигал горло, и каждый вдох приносил за собой ощущения ледяной воды в лёгких. Джереми подумал о том, слышно ли, как гулко бьётся сердце у него в груди. Джеймс первым прервал молчание и шагнул к Джереми, глядя прямо в глаза. «У тебя волосы мокрые, а температура ниже нуля. Ты подхватишь пневмонию, идиот, иди внутрь». — Он развернул Джереми за плечи и подтолкнул его к двери. Тот засмеялся и, повинуясь, зашёл в тёплый дом, поёжившись от контраста температур.* * *
«Мне правда нужно сегодня сгонять в город, и чем скорее, тем лучше». — Пробормотал Джеймс через всю кухню Джереми, который сидел за столом, играя в Bejeweled на своём телефоне. Он старался не думать о том, что только что произошло, чему он позволил произойти там, на крыльце, но каждый раз, касаясь языком губ, он чувствовал вкус Джереми, и все его старания катились к чёрту. Он чувствовал привкус кофе, опьяняющего сигаретного дыма и чего-то неуловимого, но он просто знал, что это и был Джереми. Он вздрогнул от воспоминания о руках, перебирающих его волосы, и от мысли о том, как долго он молился, чтобы они оказались там. Он хотел, чтобы Джереми затерялся в волнистых прядях, хватался за них, заставляя его смотреть только на себя, и…оу, оу, не так быстро. Не так это должно быть, Джеймс. Господи. Поцеловал мужчину и уже фантазируешь о… таком? Блять. Джеймс помотал головой, надеясь выбросить ненужные мысли. Джереми оторвался от игры и приподнял бровь. «Да ты шутишь». — Сказал он, смешливо глядя на Джеймса. — «Посмотри на улицу!» Джеймс вздохнул и нахмурился, глядя через кухонное окно на пасмурное небо. Мысленно подсчитал, сколько у него осталось припасов, и на сколько этого хватит теперь, когда придётся делить провиант между двумя взрослыми мужчинами. В конце концов решил, что пару дней они ещё как-нибудь продержатся, а вот потом надо будет приступить к решительным действиям. Он вполне может умерить свой рацион, чего нельзя было сказать о Джереми. «Я никуда не собираюсь — лететь в такую погоду было бы самоубийством». Из телефона Джереми раздалось пиликанье, и тот снова отвлёкся на маленький экран, а Джеймс с задором наблюдал, как пальцы забегали по стеклу. «Надо только занять чем-то себя на ночь, и посмотрим, что принесёт утро». — Задумчиво пробормотал Джереми, и даже не поднимая взгляда, Джеймс почувствовал ухмылку на его лице.* * *
Джеймс, кажется, печатал уже несколько часов, так что в глазах начало мутнеть, а спина протестующе заныла, стоило ему выпрямиться после долгого сидения в сгорбленной позе. Он потянулся, заставив суставы захрустеть, и с губ сорвался стон. Джеймс аккуратно поставил ноутбук на стол, не закрывая крышку, и поднялся. «Джезза, ты до сих пор играешь в Bejeweled?» — Прищурившись, спросил он, разглядывая склонившегося над светящимся экраном Джереми. Тот утвердительно кивнул, пробормотав что-то невнятное, и широко зевнул. Когда Джеймс исчез в коридоре, вероятнее всего в сторону ванной комнаты — никак иначе после трёх чашек кофе, которые Джереми любезно приготовил, пока он печатал — Джереми встал и потянулся в аналогичной манере. Его кости громко захрустели, суставы встали на свои места, и тут взгляд упал на стоящий на столе ноутбук. Убедившись, что Джеймс ещё не собирается возвращаться, он откинул экран, чтобы взглянуть, что так занимало Мэя. На экране был открыт документ в Word, полный незаконченных стихов. Джереми забегал глазами от строчки к строчке с самого верха страницы, внимательно вчитываясь в каждое слово. Вдруг лёгкое покашливание за спиной заставило его резко вскочить и виновато потупиться. Он постарался продемонстрировать лучшее извиняющееся выражение лица, на которое только был способен, но Джеймс только закатил глаза. «Ты всё это написал?» Тот кивнул. «Это…» — Джереми колебался, пытаясь подобрать нужные слова. — «Весьма недурно, Джеймс, правда, очень недурно. А ты ведь знаешь, как я отношусь к такой писанине». — Признал он, и это заставило Джеймса слегка покраснеть от смущения. — «Что ты делаешь с этим?» «Это что-то вроде антологии, думаю, если мне и дальше будет до этого какое-то дело. Это было способом скоротать тихие ночи, но поскольку сейчас я вроде как занят другим…» — Ответил Джеймс, сохраняя файл перед тем, как захлопнуть крышку ноутбука. Джереми внимательно следил за ним, словно в первый раз, не имея понятия о том, кого из себя представляет стоящий перед ним мужчина. Позволяя Джеймсу быть полным сюрпризов. «Я знал, что тебе нравится читать стихи, но не думал, что ты возьмёшься за сочинительство». — Тихо сказал он, глядя, как Джеймс, держа ноутбук под мышкой, подошёл к камину, разожённому несколько часов назад, и подбросил туда полено. Неяркий свет наполнял маленькую комнату, заставляя тени плясать на стенах, извиваться, как язычки пламени, лизавшие горящую древесину, от которой в воздух поднимался дымок, кружился, оседая у них в волосах, и исчезал, оставляя после себя лишь запах камина. Джереми наблюдал, как отблески огня окутали Джеймса тёплым оранжевым свечением. Именно в этот момент он понял, что влюбился, окончательно и всем сердцем.* * *
«Ты точно не подкупил кого-нибудь, чтобы тебе её выдали? Ну, лицензию пилота». Джеймс фыркнул, поставил перед Джереми кружку с кофе и достал из заднего кармана джинсов телефон, присаживаясь. «Нет, Джереми, не подкупил. Вообще-то я неплохой пилот». «Тогда докажи мне это и позволь полететь с тобой. Насколько мне известно, двухчасовые предполётные проверки ещё не доказывают наличие соответствующих лётных навыков». — С ухмылкой ответил Джереми. Джеймс попытался выглядеть расстроенно, но сдался, улыбнувшись. Он наклонился, собирая небольшую сумку, которую собирался взять собой на вылазку в город. За ночь снегопад прекратился, и, хотя небо ещё не совсем прояснилось, сейчас погода была получше. А учитывая то, что завтракали они чипсами и лапшой, найденной в дальних углах шкафчиков, было очевидно, что лететь надо сегодня. «Зачем тебе туда? Джезз, это маленький городок, там почти ничего нет». — Вздохнул он, делая глоток кофе. – «Тебе там не понравится». «Мне кое-что нужно». — Ответил Джереми, опять зависнув в своей игре и проводя большим пальцем по экрану. «Например?» «Сигареты. И вино… хорошее вино». — Скороговоркой выпалил он, не давая Джеймсу вставить: «У нас есть хорошее вино, просто ты дурак». Джеймс не ответил на поставленный вопрос, и Джереми поднял полные мольбы глаза. «Пожалуйста. Быть запертым здесь, это понемногу начинает сводить меня с ума. Вдруг у меня проявится склонность к убийствам, кто знает». Джеймс мучительно застонал и закатил глаза. «Окей, можешь поехать. Просто… не беси меня». Джереми самодовольно ухмыльнулся.* * *
Машина всё никак не останавливалась, даже тогда, когда, он был уверен, она уже точно должна затормозить. Он думал, вот-вот водитель ударит по тормозам, а машина замрёт прямо перед ним, и всё будет хорошо. Но боль в каждой косточке тела убедила его, что машина так и не остановилась. Она сшибла его с левой стороны, сломав при столкновении руку, но что он мог поделать? Казалось, что каждый глоток воздуха, который он впитал за свою жизнь, теперь изо всех сил пытался вырваться из него. В конце концов он оказался на земле, ногами под машиной, а верхней частью туловища перед бампером, на котором теперь красовалась небольшая вмятина. Смутно было слышно, как открылась водительская дверь, и он разглядел ботинки, стучащие по дороге у его головы. Откуда-то появились руки и обхватили за плечи, осторожно и нерешительно поглаживая. Попытался вдохнуть через нос, но получился только слабый булькающий звук. Вязкая кровь растекалась по рубашке, но непонятно было, откуда она. Попытался пошевелиться, сфокусировать взгляд, приподняться, но голова раскалывалась, не давая сосредоточиться ни на чём кроме боли. Свернулся калачиком у машины, позволяя телу обмякнуть, и надрывно закашлялся, оставляя на асфальте капельки крови. Он напряжённо ждал, не слыша ничего вокруг. Все звуки исчезли, остался только звон в ушах и жалкие всхлипы, которые вырывались из горла каждый раз, когда он пытался сделать вдох. Руки отчаянно обхватили его за плечи, но на этот раз уверенно. Большие тёплые ладони скользнули по его груди, по бёдрам, и он почувствовал, как его переворачивают на спину. Приподнял веки и увидел седеющие кудри, яркие испуганные глаза и рот, который двигался, но звук словно выключили. Почему он не мог ничего расслышать? Малейшее усилие приносило боль, и он снова закрыл глаза.* * *
В комнате было темно, и он открывал глаза медленно, пока те не привыкли к полумраку. Было больно дышать. Больно глотать. Делать что угодно было больно, поэтому он старался ничего не делать. Болело всё, но, по крайней мере, получалось дышать без ощущения, что тонешь. Первый звук, который он сумел выделить у себя в голове — непрерывный писк монитора сердечного ритма, так что, вероятно, он был в больнице. По крайней мере, диван у Джеймса был совсем не такой ровный. Лёжа на спине, он смотрел в потолок, пока не стало тошно от того, как ёкало в груди, когда билось сердце, и он перекатился на бок, отворачиваясь от двери. Комната была пуста, и, если бы его спросили, расстроен ли он, ответом в первую очередь стали бы обвинения в адрес этой чёртовой боли в груди из-за аварии. Ложь. Стул, который в больницах всегда ставят возле кровати, был не занят. Не то чтобы он ждал кого-то там увидеть. Джереми аккуратно вздохнул, чтобы не потревожить ноющие кости, и сосредоточился на звуке шагов по коридору, которые явно приближались в его сторону. Дверь тихо отворилась, и кто-то вошёл, прикрыв её за собой. Джереми притворился спящим, закрыв глаза и слегка нахмурившись — всё равно ни с кем разговаривать не хотелось, особенно с Джеймсом. Отлично, их вечер опять закончился эффектно, а он сам превратился в потрёпанное, покрытое синяками месиво. Пролетел тысячи миль, чтобы в итоге оказаться на больничной койке. Голос, произносящий его имя, мягко выдернул его из гневных мыслей, и Джереми затаил дыхание, хотя прекрасно понимал, что его могут раскрыть, заметив, что он уже очнулся. Дыхание должно быть ритмичным или вроде того. Спокойный голос снова позвал: «Джереми?», и он чуть-чуть приоткрыл глаза. «Джереми, послушай… прости меня. Зря я позволил тебе поехать со мной. Ты не должен быть здесь, ты этого не заслуживаешь. Тебе надо было остаться дома… в смысле, в хижине… блять! … мне очень жаль». Маленькая лампа на столике у кровати почти не давала света, только заставляла предметы в комнате отбрасывать на стены длинные тени. Он медленно открыл глаза, удивлённый, услышав извинения от человека, который никогда и ни за что больше не должен был просить прощения у Джереми. «Я не должен был позволить тебе покалечиться, Джереми». Он сглотнул, чувствуя глубокую боль в голосе Джеймса. Лампа мерно горела ровным тёплым светом, позволяя рассмотреть полученный ущерб. Глаза были чёрные, все в синяках, тёмной копотью въевшихся в кожу. Переносица и щеки были в фиолетовых пятнах, как скатерть, на которую пролили вино; под глазом порез, ещё один между глазами — сплошь кошмар. Вздохнув, он снова повернулся на спину, чтобы встретиться взглядом с человеком, сидящим в уродливом кресле у кровати со стороны двери. Выглядел он почти так же хреново, как Джереми — с впалыми щеками и тёмными мешками под глазами. Последнее явно намекало на то, что он долго нормально не спал, да и неряшливая щетина не прибавляла образу солидности. Джереми несколько раз моргнул, не отводя взгляда от Джеймса, который, казалось, готов разрыдаться, и это бесконечно пугало. Но Джеймс не плакал, холодный и недвижимый, как скала. Джереми понял, что тот извинялся, и причём очень много, но только не мог разобрать, зачем. Он знал, где он и почему сюда попал, но почему они не вернулись домой к Джеймсу? Джереми пытался восстановить в памяти события до момента аварии, но думать было мучительно больно, и он застонал, и Джеймс поднял на него глаза. «Джеймс… Мне невыносимо это признавать, но даже твой диван удобнее этого куска фанеры». — Прохрипел он, снова опустив веки. «Джезза, тебя сбила машина. Ты это помнишь?» «Слишком хорошо помню. А зачем мы были в городе?» Джеймс вздохнул. «Нам нужна была всякая хрень, еда, туалетная бумага и сигареты. Я собирался слетать один, но ты настоял на том, чтобы тоже поехать. Сказал, что хижина вызывает у тебя «склонность к убийствам», и заставил взять тебя с собой». — Ответил он, сгибая и разгибая пальцы. Джереми улыбнулся, не открывая глаз. «Я должен был заставить тебя остаться. Как, блять, я должен был предугадать, что ты выбесишься и унесёшься сломя голову? В смысле, этого можно было ожидать, но…» «Я вышел? Из…» — Джереми запнулся. «Магазина на углу». — Подсказал Джеймс. — «После того, как обозвал меня напыщенным мерзавцем из-за того, что я взял не ту толканку, которая тебе нравится, или не купил каперсы, которые, слову, к ним даже не завозят. Сказал, что выйдешь покурить и смылся. Я услышал визг шин, а остальное… ты знаешь». Пару секунд Джереми молчал. «Я поцеловал тебя». — Выпалил он затем. Джеймс замер. «Ага… ты поцеловал». «И ты поцеловал меня в ответ». — Констатировал Джереми, и Джеймс кивнул, забыв, что его не видят. «Точно». «Ты тут извинялся… думаю, это мне нужно извиняться». «Джереми…» — Начал было Джеймс, но его перебили: «Ты всё ещё сердишься на меня?» — Тихо спросил Джереми. «Господи, Джереми, конечно же нет». — Выдохнул Джеймс. — «Я перестал злиться в ночь после того, как ты приехал. Не могу сказать, что я вообще не злился, потому что я, блять, был пиздецки зол, но… ты прошёл весь этот путь, и это всё изменило». — Он провёл рукой по волосам. — «Думаю, это изменило тебя. Вряд ли бы прежнему тебе было дело». «Я всё теряю, Джеймс. Ты видел, как Фрэнси ушла с детьми, видел, как я потерял дом, работу, едва ли не свою жизнь. И когда я так объебался с тобой, я не хотел… не мог… потерять и тебя тоже». — Он через силу вздохнул, поморщившись от попытки пошевелиться. Джеймс встал со своего места и подошёл к кровати. Наклонился вперёд и, приобняв Джереми за плечи, нежно поцеловал его в лоб, стараясь не задеть травмированные места. А когда отстранился, понял, что рука Джереми крепко сжимает его запястье. Тот смотрел на него широко распахнутыми, остекленевшими глазами, разглядывая знакомое лицо и стараясь запомнить каждую черту. Джеймс улыбнулся, и Джереми улыбнулся в ответ. «Ты уйдёшь?» — Беспокойно спросил Джереми, ослабив хватку. Джеймс молча отошёл, взял стул и поставил его у самого края кровати. Сел, взял руку Джереми в свою, переплетая их пальцы. Закрыл глаза и откинулся на спинку, мягко выдыхая. «Я никуда не уйду».