—————~۩۞۩~—————
Профессор МакГонагалл была странной. То есть еще более странной, чем сам Джек. Но ему нравилось пугать ее своей безмятежной улыбкой душевнобольного — уж слишком забавно эта несчастная женщина на нее реагировала. Но спустя примерно полчаса этой своеобразной пытки Джеку надоело издеваться над бедной профессоршей, и он перестал улыбаться, начав вместо этого более внимательно оглядываться. МакГонагалл, кажется, едва слышно выдохнула от облегчения и тут же вздрогнула от его ледяного взгляда. Больше расслабляться она не решилась. (спустя несколько часов она будет с ужасом рассказывать директору Хогвартса, что они пускают на порог второго Тома Реддла. и они оба ни за что не догадаются, что Джек Безариус куда хуже и опаснее.) Говоря откровенно, попытки МакГонагалл произвести на него впечатление Косым переулком успехом не увенчались: стал бы он еще удивляться всему этому балагану после того, как сам дважды почти учинил конец света и побывал в Бездне, — но что-то во всем этом было. Поэтому Джек незаметно оглядывался более внимательно и менее восхищенно и при возможности ускользал из-под не особо качественного наблюдения госпожи профессор, чтобы составить более полное впечатление о здешнем аналоге сил Бездны. В какой-то момент его занесло в, судя по всему, один из преступных оплотов магического мира: стоило Джеку ступить в темень переулка, как его тут же окружили сомнительной внешности люди, предлагающие не менее сомнительные вещи. И, наверное, он бы оттуда не вышел, если бы не — Дамы и господа, не налегайте так на бедного ребенка, — его обняли за плечи, — он же совсем теряется в ассортименте. Глен — Леви — Баскервилль, снова явившийся по его душу совсем как в прошлой жизни.—————~۩۞۩~—————
— Какая встреча, молодой Безариус, — с нежностью, от которой Джека передернуло, промурлыкал Леви, обняв его за плечи и выводя из сомнительного переулка. — Безмерно рад видеть Вас в добром здравии. — Не могу ответить тем же, господин Баскервилль, — с ядовитой улыбкой ответил Джек и, обхватив чужую ладонь пальцами, с выражением крайней брезгливости на лице попытался сбросить с плеч чужую руку. Улыбка Леви лишь едва заметно дрогнула, но в остальном он в лице не изменился: все так же смотрел на Джека приторным взглядом, с каким смотрят на желанную добычу; таким же Леви смотрел на него сто лет назад, когда вел к башне, где были заперты Алисы. — Я бы предпочел вообще Вас больше не видеть, — мило заметил он, выворачиваясь из-под чужой руки. Леви хмыкнул, но конечности покорно убрал. — Не стоит так категорично, Джек, — под хмурым взглядом он игриво накрутил на палец белесую прядь, — ведь иначе как бы вы встретились? Джеку потребовалась ровно одна секунда, чтобы понять, о ком шла речь, и половина второй, чтобы обернуться и потеряться в нежно фиолетовых глазах Освальда Баскервилля.—————~۩۞۩~—————
Когда они еще были живы и Джек не планировал уронить мир в Бездну, он действительно любил Освальда — больше потому, что видел в нем отражение Лейси. По крайней мере, так он думал. Но правда крылась глубже и пряталась даже от него в самой глубине сердца — чтобы вылезти в момент, когда Освальд передаст ему вторую серьгу своей уже мертвой младшей сестры. А правда была простая: если Лейси была для него сакральным образом, святыней, проводником, то Освальд был здесь и сейчас. Освальд был рядом, в его мире, изредка улыбался мягко, отвечал на поцелуи и переплетал пальцы. Джек искренне хотел думать, что использует его. Но когда даже Бездна отвергла его, он осознал, что скучает. Но было уже слишком поздно. И он смирился. К концу, к самому последнему осколку его души, в нем остались только всепоглощающая ненависть и скребущая горло тоска. Он не понимал, почему в нем борются два желания: кинуться к Освальду, спрятать лицо в изгибе его шеи и эту самую шею свернуть голыми руками, чтобы в мертвой тишине далеко разнесся хруст позвонков, — и это противоречие, заложенное в нем слишком глубоко, мешало ему, отравляло осколок его души смятением. Джек не помнил ни поцелуев, ни переплетенных пальцев; единственным ярким воспоминанием была кровькровькровь и отрубленная голова в его руках, которую он с трепетом прижимал к себе. И еще — крик. Нечеловеческий крик раненого животного над обломками некогда прекрасного замка Баскервиллей. От одного этого воспоминания мутило и разрывало на части; но это было последнее, самое важное и дорогое, которое делало его именно Джеком Безариусом, а не безымянным осколком чьей-то души. И Джек покорно шел на поводу у этого воспоминания, чувствуя при этом, что совершает самую опасную ошибку за время своего существования. И сейчас, смотря в эти глаза, вмиг расширившиеся от его вида, он почувствовал, как в голове прорвало плотину воспоминаний — драгоценных, тех, какие на самом деле были сущностью Джека Безариуса, а не его безумия. И для этого все лишь стоило взглянуть в глаза именно Освальда, а не занятого им тела одного из друзей малыша Оза. Все оказалось так просто и сложно одновременно. Джек едва успел оформить эту мысль в своей голове, прежде чем почувствовал, как чужие пальцы сжались на вороте его замызганной приютской рубашки, придушивая до хрипа. Он встретился взглядом с Освальдом — юным, немногим ниже его пока что, таким… невинным на первое впечатление, отчего засосало под ложечкой, — и, кажется, безвозвратно пропал. — Мистер Доу! — Джек моргнул; он и забыл, что пришел сюда за покупками в трижды клятую школу магии. — Мистер Доу, вот Вы- — профессор МакГонагалл замерла, увидев компанию, в которой находился ее будущий ученик, — где. Лорд Баскервилль, какая… встреча, — Джек снова моргнул — удивленно — и перевел взгляд на Леви. Тот только пожал плечами с абсолютно непробиваемой любезной улыбкой. — Взаимно, профессор, — он склонил голову к плечу, и МакГонагалл передернуло. Джеку резко стало смешно. — Помогаете новому ученику из числа магглорожденных? — все с той же любезностью поинтересовался Леви, пока Освальд дерганными движениями разжимал пальцы на чужом вороте и отходил на пару шагов в сторону. Джек даже расстроился. — А Вы, как погляжу, младшему брату? — она со странной неприязнью покосилась на Освальда. Леви растянул улыбку, придав ей благодушия, и Джек с Освальдом синхронно сделали пару шагов назад. — Любезная МакГонагалл, — он перестал щуриться, но улыбка с его лица не пропала — и это сделало его выражение еще более опасным. — Вы как угодно можете относиться ко мне, но, пожалуй, с Вашей стороны будет в высшей степени непрофессионально подобным же образом относиться к Освальду. Джек, говоря откровенно, впал в шок; Освальд же невпечатленно кашлянул в кулак. — Мы отчалим, дел невпроворот, — все с той же опасной улыбкой Леви грациозно развернулся — так, чтобы полы его мантии пролетели в опасной близости от лица профессора МакГонагалл, — и скрылся в толпе. Освальд кивнул на прощание им обоим и поспешил за старшим братом. Джек завороженно смотрел им вслед, невольно сжав в кулаке ворот рубашки, в которую парой минут ранее вцепился Освальд. Они не перекинулись и парой слов, но пурпурный взгляд очень многое сказал за его обладателя. И в этот момент Джек остро пожалел, что некоторые воспоминания утеряны навсегда. Потому что ему остро, до боли, хотелось знать, почему и за что в глазах Освальда было столько надежды и боли.—————~۩۞۩~—————
— Что происходит? — наконец поинтересовался Джек, до этого в шоковом забытье молча идя следом за Леви как послушная собачка. Леви только улыбнулся и покровительственно похлопал его по голове, словно ребенка, которым сейчас Джек и был. Он нахмурился и крепко, до боли, схватил тонкое запястье, спрятанное за кружевом рубашки. — Я не ребенок, — сказал он, сжимая хватку сильнее. — И в благодетель никогда не верил. Что тебе нужно? — Джек посмотрел прямо в глаза Леви, пытаясь, как и в прошлый раз, более ста лет назад, разглядеть в этой пурпурной радужке — чуть светлее, чем у Освальда, и такой же, как у малышек Алис, — ответы на все вопросы. Но вместо ответов находил только лукавое ехидство и бесконечный, пробирающий до костей холод. Леви вел себя как шут, всегда, даже когда следовало быть серьезнее; но Джек никогда не обманывался — сам ведь был таким же. На благородном лице расцвела улыбка, и Леви присел перед ним на корточки; прежде, чем Джек успел что-то сказать, тот уже до боли накрутил на палец одну из золотистых прядок, и взгляд его потяжелел. — Не время включать в себе дурака, Безариус, — тихо, но веско сказал Леви. — Мы одни в другом мире, в котором на каждого из нас может быть открыта охота в любой момент. Мне от тебя ничего не нужно, — он усмехнулся, и — Джек мог поклясться — в его взгляде засквозило тепло. — Но Алиса и малыш Ос очень за тебя просили. Вопросы остались? — Нет, — Джек насупился, как маленький, совсем как ребенок, которым был физически, и почти бегом последовал за стремительно идущим по улице Леви, которого совершенно не волновала разница в длине их ног.—————~۩۞۩~—————
— Что ты сделал? — обманчиво спокойно поинтересовался Освальд, когда Леви радостным окликом позвал домашних на порог встречать нового жильца. Леви только улыбнулся шире. — Я его усыновил. Освальд сощурил глаза, подозрительно глядя на Леви. Леви все с той же улыбкой смотрел на Освальда. Гляделки прервала Алиса — Джек понял, что это именно Алиса, потому что только Алиса может со всей дури заехать ногой по лицу человека; она просто подошла и пнула Леви сначала в колено, а потом по подбородку; где-то в стороне испуганно запищала Альис, сжимая в руках плюшевого кролика — черного. Леви от таких не совсем ожидаемых событий упал на задницу и простонал, когда Алиса с поистине дьявольской улыбкой хрустнула костяшками; в ее темно-синих глазах разворачивалась самая настоящая буря, от которой даже Джек поежился и отошел на пару шагов в сторону. — Не хочешь объясниться, папочка? — издевательски протянула Алиса, подходя ближе; Леви даже как-то сжался невольно, покосившись на дочь с опаской. — А что тут объяснять? — когда Алиса снова попыталась его ударить, Леви едва успел увернуться. — Такие как мы должны держаться вместе, не находите? Алиса красноречиво размяла руки. Освальд на фоне закатил глаза. — Может, и находим, — сказал он. — Но о таких новостях следует извещать заранее. Алиса, разрешаю. Леви протестующе завопил, когда улыбка Алисы стала еще шире и опаснее. — Вы же сами за него просили! — Не считается, — с улыбкой мурлыкнул Освальд и с заинтересованным в избиении старшего брата и бывшего господина взглядом прислонился к стене, сложив руки на груди. Крик Леви стал более отчаянным.—————~۩۞۩~—————
На поезд Джек смотрел с поистине детским восхищением. Как человек, время от время развлекающий себя созданием музыкальных часов или шкатулок, он искренне любил различные механизмы — и потому желание разобрать эту махину по кусочкам, чтобы понять, как она работает, светилось на его лице крупными буквами. Освальд, с минуту посмотрев на его освещенное широкой блаженной улыбкой лицо, отошел на пару шагов в сторону. Мало ли что. Ну вдруг. На крайний случай. Всю дорогу до Хогвартса Джек не переставал смотреть в окно на проплывающие мимо пейзажи; лицо его спустя где-то полчаса стало спокойнее, взгляд перестал гореть так ярко, словно костры в Варфоломееву ночь, разгладился, будто исчезающие круги на водной глади. От мерного стука колес хотелось спать — прислониться виском к стеклу и мирно задремать до самого пункта назначения. Но у Джека были другие планы. — Хэй, Ос, — позвал он второго, отвлекая от чтения учебника. Освальд поднял голову от книги; лицо его было спокойным и нечитаемым, как, впрочем, и всегда; только сейчас Джек от этого выражения поежился. — Я…Наверное, не мне просить прощения — ты ведь не простишь, я знаю. Но мы можем? — он сглотнул. — Начать все сначала? Освальд думал долго; Джек успел изжевать губу почти до крови, прежде чем Освальд открыл рот. — Посмотрим. Но Джек видел, как на мгновение мелькнула искра потаенной радости в этой пурпурной радужке. И от этого его улыбка стала шире.