***
Девушки гуляли по улицам города и весело общались. В классе они особо не находились, поскольку Моника захотела прогуляться между тем познакомиться поближе с Нацуки. — Нацуки, а расскажи о себе! — прыгая от радости, спросила Сайори. Нацуки закусила нижнюю губу, глубоко вздохнув. Ей совсем не хотелось рассказывать о себе, ведь ничем от остальных она не отличалась. — Да, чем увлекаешься, одна ли живёшь? — тотчас к разговору подключилась и Моника. Девушка с розовыми волосами заметно нервничала. — Э-э, я люблю готовить, писать стихи, — бормотала она, теребя ткань толстовки, — читать мангу, животных. Моника и Сайори стояли и умилялись с той, кто сейчас говорил, и, заметив это, Нацуки вопросительно изогнула бровь. — Вы чего так на меня смотрите? — Ты такая милая, — взвизгнула Сайори, подлетая к девушке, пытаясь обнять. Нацуки, ничего не поняв, попыталась отстраниться — и у неё это удалось. — Н-не стоит, — нервно сказала она, пряча руки в карман толстовки. — Ты что, не любишь, когда тебя называют милой? — тишину нарушил голос Юри. Нацу дёрнулась, развернувшись лицом к Юри. На лице девушки была широкая улыбка, от чего Нацуки немного смутилась, но, опомнившись, крикнула: — Да, я ненавижу, когда меня считают милой, потому что я совсем не милая! Участницы литературного клуба рассмеялись, однако Нацуки совсем не считала это забавным. Она восемнадцать лет жила без друзей, она не знала, как себя вести, из-за чего очень нервничала. — Да пошли вы все! — рыкнула она, но потом поняла, что могла этим их обидеть. — Я вовсе не милая. Сайори всё же удалось обнять Нацуки, победно усмехнувшись. У любительницы манги быстро забилось сердце, а в ушах противно запищало. Её никто никогда так крепко не обнимал, да и когда это было, напомните? — Сайори, ты же её задушишь, отпусти, — прикрикнула Моника, хлопнув коралловолосую по голове ладонью. Сайори, отпустив Нацуки, застенчиво улыбнулась, прошептав извинения. Девушки шли в сторону детской площадки, а Нацуки задумчиво смотрела на небо, которое было оранжевого цвета, что восхищало девушку. Она любила рассветы и закаты, они вдохновляли её писать стихи. «Я буду пляжем, что твои тревоги смоет, Я буду пляжем, о которым ты грёзишь.». Строчки, пробежавшие в её голове, плотно застряли. Ей очень хотелось их куда-нибудь записать, но, к сожалению, под рукой не было ни блокнота, ни ручки. — Каруселька-а-а — весело прокричала девушка с короткой стрижкой, побежав к синей карусели на детской площадке, к которой они пришли. Нацуки стояла поодаль от всех, пытаясь продолжить сочинять стихотворение, но не заметила, как к ней подошли. — Хей, Нацуки, о чём задумалась? — это была Юри. От неожиданности Нацуки вздрогнула, злобно посмотрев на девушку с лиловыми глазами. — Не твоё дело! — буркнула она, скрестив руки на груди. Юри пожала плечами, а после продолжила: — Ты читаешь какие-нибудь книги и как много ты написала стихотворений? Нацуки раздражали её вопросы, потому что она была уверена, что Юри начнёт с нее открыто смеяться, но ответила, чтобы не казаться нелюдимой. — Я читаю мангу, а стихов пока только два, — показав два пальца, ответила девушка, не смотря на Юри. Девушка в фиолетовом свитере, поверх которого было накинуто чёрное пальто, прыснула. — Я так и знала, что ты будешь ржать, — закатив глаза, простонала Нацу. — Ну, манга — не литература, а стихотворения твои хотела бы прочитать, — робко улыбнувшись, ответила она. Нацуки пыталась всем своим видом показать, что ей не хочется продолжать с Юри диалог, а показывать стихи тем более. Где-то в глубине души Нацуки было приятно, что на этом свете появился человек, который заинтересовался её творчеством, отцу же нет до неё никакого дела. Она бы рада дать, но сама Юри казалась ей какой-то…подозрительной что ли? Нацуки пока была не готова. Сайори с Моникой медленно катались на карусели, что-то спокойно обсуждая. Нацуки села на качели, обхватив обеими руками цепи. Её мысли были снова охвачены матерью, чья смерть казалась ей не той, какой её описывал отец. — Если тебе интересно, возьми, — спокойно предложила Юри, протянув розоволосой лист бумаги, на котором что-то было написано. Нацуки подняла свои красивые глаза на лист, а потом удивлённый взгляд на саму Юри. — Что это? Но Нацуки, не дождавшись ответа, взяла в одну руку листок и принялась читать, что было на нём написано каллиграфическим почерком: Пряди моих волос злато отражают, в янтарном свете ниспадающем Купаясь. А вот его источник. Последний уличный фонарь, проверку временем прошедший, страж одинокий. Последний сего века столп, что будет заменён неоном будущего сине-изумрудным. И я плыву. В тиши, вдыхаю воздух настоящего, но в прошлом существую. Мерцает свет. Мерцаю я ему в ответ. Глаза Нацуки блестели восторгом, а сердце как-то быстро стучало. Её восхитило стихотворение, написанное Юри, ей правда очень понравилось. Но девушка не спешила говорить об этом напрямую. — Ну, ничего так, — болтая ногами и возвращая лист Юри, ответила Нацуки с нотками пофигизма. Обладательница фиолетовых глаз, поджав губы, прямо спросила: — Тебе не понравилось? Её голос был серьёзным, но Нацу слышала в нём некое разочарование, от чего ей стало не по себе. — Вовсе нет, мне и правда понравилось, — смотря на свои белые кроссовки, тихо ответила она. — Нацуки, Сайори сказала, что у тебя очень милые заколки, теперь она хочет такие же себе, — улыбнувшись, заявила девушка в белом пальто, подходя к качелям. Сайори издала противный писк, пытаясь заткнуть Монике рот рукой. Нацуки сидела, подняв голову к небу, и лучезарно улыбалась, что было ей несвойственно, ведь она никогда не находилась в компании хороших подруг.***
«И я плыву. В тиши, вдыхаю воздух настоящего, но в прошлом существую.» Нацуки заела строчка из стихотворения Юри. Девушки шли провожать Сайори до дома, беседуя о сегодняшнем дне. Нацуки шла рядом с Юри, пытаясь заговорить, но, к удивлению розоволосой, та не шла с ней на контакт. Девушки остановились у калитки. — Ну что, девочки, вот мой дом, — и снова мягкая улыбка. — Ого, какой большой! — Нацуки была в шоке. Сайори смутилась. — А ты с родителями живёшь? — поинтересовалась Нацуки, почесав затылок. — Нет, одна, а ты? И ответ, и вопрос заставили Нацуки сильно занервничать, от чего сразу стало неприятно жарко. — Я? я…живу с отцом, — заикаясь, промолвила она. Девушки переглянулись, ничего не ответив. Возможно, они подумали, что Нацуки потеряла мать, раз назвала только отца, поэтому не стали продолжать этот разговор. Но так и есть — у Нацуки нет матери. — Ладно, Сайори, увидимся завтра, — улыбнулась Моника, крепко обняв Сайори. Сайори уткнулась в грудь зелёноглазой, обняв в ответ. Юри и Нацуки стояли не так далеко от девушек, и любительница манги видела, как крепко они дружат, что даже отцепиться друг от друга не могут; но следующий жест, со стороны Моники, показался Нацуки каким-то не таким. Она заправила прядь волос Сайори за ухо, что-то бубня себе под нос. — Моника, ты уж меня извини, но мы уже пойдем, я собираюсь провести Нацуки до дома, — нарушила тишину Юри. — А, ладно, — хихикнув, ответила девушка с белым бантом, посмотрев на Нацуки. — Увидимся завтра в клубе, Нацуки.***
Нет-нет-нет-нет, только не надо доводить меня до дома. Мой дом — не дом. В нём ужасно, плохо, отвратительно, одиноко. Юри, не доводи меня до дома! Ты не должна знать, где я живу, а самое главное, ты не должна знать номер квартиры. Девушки шли под звёздным небом по узким улочкам, освещённые фонарями. Мысли Нацуки путались, ей хотелось скорее лечь спать, однако один вопрос она всё же рискнула задать. — У Моники с Сайори такие тёплые отношения. Как давно они дружат? — Нацу издала нервный смешок. — Ну, мы все дружим уже пять лет. Мы вместе учились в школе, — держа руки в карманах фетрового пальто, ответила Юри. — А если ты про такие тёплые отношения, то Моника просто влюблена в Сайори, но ты не говори ей об этом. Нацуки резко остановилась, прикрыв рот тыльной стороной руки. Юри вопросительно на неё посмотрела. — Ты чего так удивилась. — А я не знала, что у неё есть какие-то чувства к своей лучшей подруге, — пытаясь придти в себя, ответила девушка в толстовке. Да, на дворе март, все носят куртки, пальто, а Нацуки в толстовке без верхней одежды, но в этом виновата не она, а её отец, который в порыве ярости выбросил дорогую малиновую куртку. Снова вспомнив про дом, девушка закрыла свои уставшие глаза и вздохнула. — Всё хорошо? — спросила Юри, коснувшись рукой щеки Нацу. Розоволосая вздрогнула, с удивлением посмотрев Юри в лицо. Её лицо выражало беспокойство и больше ничего. Нацуки молча кивнула. Они дошли до пятиэтажного дома, который был построен ещё в прошлом веке. — Нацуки, неужели ты живёшь в таком отстойном месте? Фанатка манги сгорбилась, боясь ответить «да». — Да, — шёпот. Свет на пятом этаже уже горел, а значит, отец пришёл с работы. Нацуки, тяжело вздохнув, повернулась к Юри. — Было приятно познакомиться, Юри, я пойду. Девушку схватили за запястье. — Точно всё хорошо, помощь не нужна? — тихо задала вопрос девушка с длинными волосами. Нацуки, выдернув руку, отрицательно покачала головой и пошла в сторону подъезда.***
Поднявшись на свой этаж, Нацуки с ужасом поняла, что на часах одиннадцать часов ночи, и ей сейчас влетит по полной. Ключи она забыла дома, пришлось звонить в дверной звонок, мысленно надеясь на лучшее. Дверь распахнулась, и на пороге стоял отец с ремнём в руках. — Ты где шлялась? — грозно спросил он, взмахнув кожаным ремнём, который так боялась Нацуки. — П-пап, у меня появились друзья, я гуляла с ними весь день, ты рад? — натянув на себя улыбку, воскликнула Нацуки, однако хотелось ей только плакать и кричать от ужаса. Мужчина схватил свою дочь за руку, затянув в квартиру, попутно закрывая дверь. Осознав ситуацию, Нацуки стала плакать и просить отпустить её. — Папа, пусти, не бей! — срывая горло, кричала она. В квартире раздался смачный звук удара ремнём по голому телу. Нацуки упала на пол, пытаясь дотянуться руками до своей спины, на которой появилась алая и широкая полоса после удара. Спину неприятно жгло от боли, слегка покалывая, от чего слёзы не переставали идти. — Напоминаю ещё раз, в девять часов ты обязана быть дома, — серьёзно сказал шатен, швырнув ремень на диван. — Н-н-ненавиж-жу, — заикаясь, буркнула розоволосая, продолжая плакать. — Иди спать! — приказал мужчина и пошёл к себе в комнату. Если бы мама была жива, она бы обязательно за меня заступилась. Нацуки поднялась на ноги, немного пошатываясь дошла до входной двери, и сбежала из собственной квартиры. Выбежав из подъезда, она помчалась куда глаза глядят, потому что ей было глубоко наплевать, она просто желала спастись от этого монстра. Девушка устала бежать, когда забежала в малознакомый ей двор. Спина по-прежнему болела, а глаза были мокрыми от слёз. Нацуки села на скамейку и сунула руки в карман. Ей было холодно и больно; обидно и одиноко. За что мир так её наказал? — Нацуки? Любительница манги дёрнулась, узнав голос, который послышался за спиной. Она медленно повернула голову назад и столкнулась с испуганным взглядом девушки. — Юри?