Non-fatal error

—Ты уверен, что нам следует возвращаться сейчас? —Юнги открывает пасту и выдавливает её на зубные щётки, пока омега заказывает им завтрак. Они провели ночь в отеле, и, если изначально альфа был недоволен тем, что могут возникнуть проблемы, ведь витамины его мужа, как и все необходимые документы остались дома. Но постепенно все волнения испарились, их заменил любимый аромат и ровное сердцебиение под ладонью. И это чистая правда, самая настоящая правда…ну, почти? —Малыш, —шепчет альфа, пытаясь противостоять своему мужу, но получается не очень. —Мы не можем, —он продолжает, пытается вразумить, разрывая поцелуй, но Чимин лишь улыбается в ответ и вновь припадает к желанным губам. —Можем, —стоит на своём омега, стягивая с мужа одежду. —Нет, милый, ты же… —Я беременный, но остаюсь всё тем же человеком, —его улыбка начинает спадать от недовольства, но игривое настроение не даёт ему остановиться. —Это может быть опасно, —выдыхает альфа во влажные от слюны губы, на которые он устремляет свой взгляд, но терпение заканчивается в тот момент, когда омега пошло облизывается и ухмыляется. —Ну-ну, —Чимин играется, его это забавляет, альфу же — выводит из себя. —Да к черту! —рычит Юнги, подхватывая омегу под бедра и прижимая к стене; припадает губами к нежной шее; оставляет алеющие следы, вырывая тихие стоны наслаждения. Младший откидывает голову, давая больше пространства для поцелуев. Зарывается пальцами в мятные волосы, слегка сжимая каждый раз, как требовательные губы втягивают кожу, и, выдыхает, теряется в наслаждении, когда по каждой отметине скользит горячий язык. —Паршивец, —шипит Юнги, неся омегу на руках к кровати, а после укладывает аккуратно, совмещая в себе голодного альфу и заботливого мужа. —Разве не за это ты меня полюбил? —язвит омега, хватая старшего за плечи и опрокидывая того на спину, седлает его бёдра. И вот уже Чим покрывает чужую шею поцелуями. Отстраняется, чтобы стянуть с себя футболку, и ведёт ладонями по оголённому торсу своего альфы. Наслаждается, облизывает пухлые губы, так по-блядски, что Юнги голову теряет от желания. Чимин продолжает играться, располагается точно на чужом возбуждении и начинает двигаться. Чувствует, как плоть кровью наливается; понимает, как тесно сейчас в штанах альфы, но не останавливается; слышит утробный рык и вздрагивает, когда по помещению разносится громкий шлепок, а кожа на правой ягодице начинает гореть. Теперь уже Юнги ухмыляется, оставляя отпечаток своей ладони и на другой половинке. Омега поскуливает, опускаясь головой на грудь альфы, ластится, трется щекой и мажет губами по белоснежной коже. —Минни, зачем ты… —Я сделаю тебе минет! —восклицает младший, резко поднимаясь, чем пугает альфу, но улыбается так, словно новую вселенную обнаружил. —Боже, —Юнги по-доброму усмехается и притягивает мужа к себе, прижимает хрупкое тело и шепчет столько фраз о любви. Стоит ли сказать, что в итоге они просто уснули в объятиях друг друга? О, нет. Так могут только Тэхён и Чонгук. Они лежат так какое-то время, пока альфа не поднимается с омегой на руках. Тот обвивает его шею руками, не поднимая головы. Юнги несёт омегу в ванную комнату, где усаживает хрупкое тело на стиральную машину, теперь уже неизменно, оставляет невесомые поцелуи на оголённом животике и идёт к ванной, чтобы наполнить её. Они обсуждают будущую детскую комнату, пока ванна наполняется. Стоит только погрузиться в воду, омега едва ли не мурлычет. Чимин сидит между ног своего мужа, устроившись на его груди. Так удобно. Так уютно. Счастье. —В коленно-локтевую, малыш, —омега повинуется, поднимается на локтях и загнанно дышит, подрагивая от возбуждения. Тело не слушается, всё внимание в одном месте сосредоточено. Ладони альфы увереннее сжимают упругие половинки, а язык широко мажет по всей расщелине. В колечко мышц толкается, смазку слизывает, ощущая оседающую на языке сладость. —Прекрасен, —шепчет альфа, хищно облизываясь. —М-м, —хнычет омега. —Юни, я устал, пожалуйста, —его голос дрожит, он продолжает поскуливать от возбуждения. Альфа отстраняется и переворачивает Чимина на спину. Тот облизывается голодно, ладонями по груди скользит, с собой играется, огонь в альфе распаляет всё сильней. Юнги ухмыляется, по обнаженному телу взглядом скользит. Ладонями оглаживает животик, скользит ниже, возбуждённой плоти не касается. Колени младшего шире разводит и с поцелуями к бёдрам опускается. Губами скользит — отвлекает. Пальцы вводит в пульсирующую дырочку, на манер ножниц разводит, эластичные стенки оглаживает. В тумане возбуждения тонет, внимания не обращает на то, как омега скулить громче начинает. Хрупкое тело дрожь прошибает. Омега на постели мечется, ноги вместе сводит, глаза закатывает, в спине до хруста прогибается, на втянутый в экстазе живот изливается. —Я хочу проверить, всё ли в порядке, —альфа на эти слова лишь усмехается. —Да всё с ними нормально. Чимин подходит к альфе, целует в щеку и забирает щетку. Они умудряются быть такими домашними даже в номере отеля, в котором находятся впервые. Тепло, уют и вся та нежность, что существует в их отношениях — живёт в них самих. Неважно где они окажутся, если они буду вместе, то будут счастливы. В той же атмосфере проходит завтрак, а потом… —То есть…ты хочешь зайти в квартиру, подсмотреть и уйти? —Юнги скептически выгибает бровь, уставившись на своего мужа. Он уже и не удивляется тому, что приходит в эту розовую голову, но не на столько же. —Именно так! И так и происходит. Да, Юнги сделает что угодно для своего мужа. Радует лишь то, что омега был таким всегда. Самый обычный Чимин, с которым они в отношениях вот уже четыре года. Беременность никак не повлияла на него, и альфа этому безмерно рад. Они поднимаются на нужный этаж. Юнги прислоняет карту к датчику и дверь открывается. Внутри квартиры пахнет омегой, очень сильно пахнет Тэхёном. —Не думаю, что нам стоит…—шепчет альфа, в попытке закрыть дверь, но омега непреклонен. Игнорирует своего мужа, заталкивая его в квартиру. Источник мускусного аромата найти не составляет труда. Чимин приоткрывает дверь в спальню и застаёт умилительную картину. Чонгук, кажется, без одежды, по крайней мере с голым торсом. А вот с Тэ не понятно. Омега лежит на груди своего мужа, натянув одеяло до самого подбородка. Чимин не замечает никаких следов «примирения», а потому хмурит брови и дует губы. Заметив изменения в своём омеге, Юнги тянет к нему руку, но не успевает удержать. —Доброе утро! —кричит омега, прыгая на друзей, что не успевают среагировать и проснуться, а потому оказываются прижаты телом Чимина к матрасу. —Мини, господи…—бурчит под нос старший альфа и подходит к кровати, чтобы поднять мужа и высвободить друзей, которые уже ощутили на себе возвращение Чимина домой. Мычат от недовольства и, возможно, боли. —Мин Чимин, да что же ты делаешь? —охрипшим голосом произносит Чонгук, отрывая себя от постели. Проверяет состояние Тэхёна, ведь весь удар пришелся именно на него, а после трёт глаза, чтобы сфокусироваться хоть на чем-то. —Я стану дядей? —громко вопит Чимин, не сводя горящих глаз с друзей, от чего всем становится некомфортно. —Нет, Чимин-и, —начинает Тэ, поднимаясь. —Мы поговорили и пришли к выводу, что…—он не договаривает, глаза широко раскрывает, уставившись на друга. —Чими, милый, ты плачешь? Кажется, в шоке все. Тэхён быстро поднимается на ноги и подбегает к другу, едва не падая, запнувшись об упавшее одеяло. Он обхватывает ладонями пухлые щёчки и большими пальцами вытирает дорожки слёз. Юнги подзывает Чонгука, и они молча выходят из комнаты, оставляя омег одних. Как только дверь за ними закрывается, Тэхён прижимает дрожащее тело друга к себе и успокаивающе гладит по волосам. —Почему ты плачешь? —Я…я-я не стану дя-ядей, —воет омега. —А плачу я…потому что плачу! —Тэ понимающе кивает сам себе. —Я не знаю почему-у, гормоны шалят, наверное. —Всё хорошо, Моти, сейчас мы послушаем музыку, повспоминаем наши студенческие похождения, и всё будет замечательно. Чимин согласно кивает в шею друга и всхлипывает, переставая плакать.

***

—Студенческие похождения? —Чонгук в шоке поворачивается к старшему, тот лишь шикает на него. —Замолчи! —шипит старший альфа, пихая Гука в бок, тот недовольно потирает ушибленное место, вновь прижимаясь ухом к двери. Но за дверью тишина, а после резкий стук и дверь распахивается. Чонгук едва не падает на своего мужа, который с недовольством смотрит на альф, сложив руки на груди. —Подслушивать нехорошо! —голос у Тэ низкий и немного грубый. Пугает. —Мы…нет, —выдаёт Чонгук и рот ему закрывает ладонь Юнги, что резко дёргает назад и тащит за собой подальше от проблем. А он и не сопротивляется. Его только что спасли от гнева мужа, хоть и грубо, но спасли ведь. Тэхён едва сдерживает улыбку, наблюдая за удаляющимися альфами. Но как бы весело ему не было, пришлось стереть с лица улыбку и вернуться к беременному другу, который активно доставал из шкафа вещи Юнги и скидывал их горой на кровати. —Чимин-и, ты что делаешь? —Тэ с непониманием смотрит на друга, который, покусывая пухлые губы, скидывает вещи на постель. В перерывах, которые он вынужденно делает, чтобы преодолеть расстояние между гардеробом и кроватью, он пальцами смахивает льющиеся с уголков глаз слёзы. Омега выглядит как обиженный хомячок, и Тэ вновь скрывает улыбку, покусывая нижнюю губу. —Не смейся! —бубнит Мин, недовольно косясь на друга. —Я не знаю, что со мной. —Вот интересно, а если я забеременею, то со мной будет так же? —Тэ проходит вслед за Чимином в гардеробную и начинает помогать вытаскивать вещи и переносить их на кровать. —С тобой так не будет! Я уверен, ты станешь стервозной сучкой. Будешь ночью заставлять малыша Гуки бегать в магазин, чтобы купить для тебя рамён и добавить в него дуриан! —он устало валится в груду одежды и зарывается в ней, всхлипывая, но уже смеясь. —Уверен? —Тэ ложится рядом и зарывается всё в той же груде одежды, но не помогает. Он не успокаивается и не наслаждается — чувствует, что не его. Безусловно, запах приятный, родной, но всё равно не то. Чимин же дышит глубоко и расслабляется, гладит животик под футболкой и уже не плачет. —Чимин-и, я боюсь, —он произносит это на выдохе, его голос тихий, а дыхание прерывистое — волнуется. —Боишься? —Мин с удивлением смотрит на профиль, что всегда являлся для него воплощением эстетики, и сейчас ничего не изменилось. Он подушечками пальцев проводит по мягкой коже и вслед за пальцами катится слеза. На лице Тэхёна нет эмоций. С ним всё хорошо, но слёзы просто есть, он их даже не ощущает, пока омега рядом с ним не всхлипывает вновь. Тэ поворачивает голову и смотрит в глаза друга. —Опять? —Я не могу улыбаться, если ты плачешь! —и Чимин тянется к другу, ему тепло сейчас необходимо, он оплетает его конечностями и мгновенно засыпает. А вот Тэхён не может, он утыкается куда-то в шею друга и беззвучно плачет. Он и сам не понимает. Ничего не понимает. Дети — то ценное, чего он так желает, но в тоже время и то хрупкое, чему боится навредить. Это именно та причина, по которой он понял и принял позицию Чонгука. Но он не альфа, его жизнь была иной и потому он не может в полной мере ощутить на себе это. Он согласен лишь на словах, душой — не согласен. Мысли уносят его в далёкое прошлое. Столько лет прошло, а он так плотно отпечатал это в своей памяти, что забыть не сможет, скорее всего, никогда. —Ва-а, Гуки, смотри! —омега широко улыбается, протягивая Чону телефон. —Ты как всегда, —альфа, улыбаясь, берёт мобильный из рук Тэ, ненадолго задерживаясь, чтобы погладить бархатную кожу. Он смотрит на дисплей, и улыбка застывает, губы мелко подрагивают. Но он берёт себя в руки, сглатывает тяжело и возвращает телефон владельцу. —Мило. Тэхёну и смотреть то не надо, он ощущает изменения в альфе. Долго всматривается в фото, которое показал, а в мыслях ничего. С чего бы Чонгуку так реагировать на этого милашку на фото? И Тэ бы мог просто проигнорировать, но что-то толкнуло его и… —Ты не любишь детей? —С чего ты взял? —Ну-у, —омега задумался, а Чонгук внимательно наблюдал за каждым его движением. —Ты никогда не рассказывал о своём детстве; всегда игнорируешь детей на улицах, стоит им подойти, ты сразу натягиваешь это холодное выражение лица и уходишь; а ещё…ты странно отреагировал на это фото, — Тэ крутит в руке телефон, а на дисплее всё тот же милый мальчик. —И давно тебя это беспокоит? —он протягивает руки и Тэ приникает к нему, обнимая. Вдыхает любимый аромат шоколада и довольно ластится. У Чонгука в этот момент сердце бешено бьётся, а в душе тревога возрастает. Они истинные. Он это давно понял. —Угу-м. —Мои родители, —неуверенно начинает альфа, гулко сглатывая, нежно поглаживая спину Тэ. —они были из тех, кому «повезло», —на этом слове он усмехается горько. — Их семьи дружили, но они ненавидели друг друга. Они вступили в брак против воли, родственники настояли, просто выбора им не оставили… —Н-но почему? —Они истинными были. Думаю, ты и сам понимаешь, что тогда встретить свою истинную пару было чем-то невообразимым. Типо…благословения, что ли. Но я бы назвал это проклятием, —Тэхён заметно погрустнел и напрягся, потому Чонгук поспешил исправиться. —Нет, Тэ, ты не так понял. Я говорил конкретно про их случай. —Я понимаю… —Хорошо, в общем-то. Сначала всё было не очень, но потом они примирились, родился я, но…—его голос начинает утихать. —Перемирие длилось не долго. Отец влюбился в другого омегу и начал изменять. Папа злился, он думал, что они любят друг друга, верил, что метка их сплотит. —Гуки… —Я помню, как папа расцарапывал её, а потом…—он начал дрожать и Тэ поднялся, чтобы поцеловать — успокоить. —Он истошно кричал, плакал и проклинал отца, когда выжигал её. —Хватит… —Мне было лет десять, когда отец ушел из семьи. Я остался с папой и его болью. Он медленно сходил с ума. Внушал мне, что отец ужасный человек, унижал его, поливал грязью. А я не мог его ненавидеть. —Гук-и, мне жаль, —омега приникает к нему и начинает покрывать лицо поцелуями, кроткими и такими милыми, что альфа расслабляется и успокаивается. —Я хочу детей, но… Боюсь? —он задаёт вопрос сам себе, а Тэ лишь понимающе массирует всё еще напряженные плечи. — Да, наверное. Мы живём в другое время, а потому…ну, знаешь, я бы не хотел связывать себя подобными узами, да и дети…это ведь не просто сложно, это огромная ответственность. Я боюсь навредить. Боюсь не справиться. —Ты же не бросишь меня? —омега с мольбой смотрит в чужие глаза, стараясь уловить хоть толику надежды. Чонгук в шоке смотрит в ответ, явно не понимая того, почему Тэ задал ему этот вопрос. —А должен? —Мы истинные, Гук-и, я… —Я люблю тебя, —отрезает альфа, смотря в столь наивные глаза. Видит в них боль и ненавидит себя за это. —Люблю, —шепчет. А потом целует сладко губы, что дрожат, но он избавляет от этого. Заставляет волнение и все тревоги просто раствориться в их любви — той самой любви, которой не нужны какие-то красные нити на мизинцах или отпечатки зубов на шее. Любовь есть, и она будет жить, но сможет ли она прожить хотя бы век? Эта неуверенность портит всё. Чонгук ни в чем не уверен. Его родители пытались создать эту связь, и к чему всё это привело? —Значит…ты не поставишь мне метку? —шепчет омега в раскрытые губы, сладость языком собирает, заглядывая в потемневшие глаза. —Я готов хоть сейчас сделать тебе предложение; готов разорвать общение со всеми омегами; купить дом где-нибудь в лесу, чтобы только ты был рядом, но не метка. Проси что угодно, кроме этого. —А ребёнок? —его голос становится еще тише. Но в глаза смотреть не перестаёт. —Если я скажу, что готов жить без метки, если ты станешь моим мужем и мы создадим семью. Я рожу малыша. Уедем жить куда угодно, но только вместе. Ты согласишься? —Тэ… —Да или нет, Чон Чонгук? —омега удерживает ладонями лицо альфы и смотрит с напором, голос твёрже становится. —Ким Тэхён, —тем же отвечает Чонгук. —Ты согласен стать моим мужем? —Чон Тэхён, —проговаривает омега, явно наслаждаясь. Губы его трогает лёгкая улыбка. —Ким Чонгук? —и смеётся так заливисто, утыкаясь лбом в плечо альфы. Тот не сдерживается тоже, смеётся и обнимает. —Если тебе так угодно, то я возьму твою фамилию, —шепчет Чонгук, а Тэхён в ответ бубнит что-то неразборчиво, а потом поднимает голову. Смотрит пристально. Они лбами соприкасаются. В глаза друг другу смотрят. У Тэ в глазах огоньки загораются. Он толкает альфу на подушки. Чонгук в ответ загорается, устраивает ладони на тонкой талии и к себе притягивает, но омега лишь усмехается. Ложится рядом и укладывает голову на крепкую грудь. Чонгук же расстроено вздыхает, но смиренно приобнимает омегу и целует в макушку. —Гук-и, я хочу всегда быть с тобой. —Мы будем вместе столько, сколько возможно. —Всегда. —Спасибо.