Райская персиковая роща

Вэй Усянь знал, что дядюшка не любил его. Даже больше: он знал, что для Лань Цижэня само существование Вэй Усяня было костью в горле — вынужденной, противной и неотвратимой. Ему казалось, они нашли свое взаимопонимание. Пусть ненадежное и построенное на игнорировании, но оно ведь было! Вэй Усянь старался, правда старался не сердить достопочтенного дядюшку; вечно проглатывал то, что рвалось на язык, смиренно молчал, выслушивая недовольство Лань Цижэня одно за другим. Он был готов перебороть себя ради Лань Ванцзи, ради спокойствия в семье. Но, видимо, сам дядюшка не оценил усилий. Вэй Усянь отчасти даже понимал, что именно Лань Цижэню не нравилось. Его сокровище, его маленькая госпожа мало того, что явилась на свет нетрадиционным способом, так еще и была девочкой. И, о боги и Небеса, жила на мужской половине! — Женщинам здесь не место! — Вот что сказал тогда Лань Цижэнь, и Вэй Усяня осенило. В голосе дядюшки сквозило не только недовольство, в нем отчетливо слышались нотки обиды. Юньлань на дух не переносила своего дедушку. В первый раз это случилось спустя месяца два после ее рождения. Лань Цижэнь, укротив свой норов, попросил взглянуть на внучатую племянницу, а после осмелился даже взять ее на руки. Вот тогда это и произошло. Что именно испугало Юньлань, Вэй Усянь так и не понял. Она не плакала, не кричала, лишь с силой начала выворачиваться из хватки Лань Цижэня. Слава Небесам, Лань Ванцзи не отходил далеко и вовремя ее подхватил. Истерики не случилось, но Вэй Усянь отчетливо почувствовал — Юньлань новый человек не понравился. Больше на руки к Лань Цижэню Юньлань не давалась, и Вэй Усянь во избежание прекратил любые попытки их познакомить. Плевать на Лань Цижэня и его недовольство, Вэй Усянь ценил спокойствие дочери гораздо больше. Лань Цижэнь ожидаемо обиделся. Что и вылилось в это.

***

В первый момент Вэй Усянь даже не понял, что именно резануло ему по ушам. А когда понял, его уже потянуло куда-то вглубь. Это было похоже на резкое погружение в воду. Прохлада, давление, отсутствие звуков. Пугающее спокойствие. …Вэй Усянь как раз возвращался обратно, вовсю хохоча прямо на ходу. Лань Ванцзи был весьма милым в своем молчаливом беспокойстве за их дочь — все время незаметно даже для самого себя оглядывался назад, в сторону на время покинутых Облачных Глубин. Впрочем, Вэй Усянь недалеко ушел в подобном чувстве, разве что делал это мысленно. В Цайи они пробыли совсем недолго — походили меж лотков, выискивая что-нибудь интересное, зашли в трактир, чтобы взять несколько вкусных и легких для детского желудка блюд, да прикупили несколько кульков засахаренных ягод. Вэй Усянь был уверен, что лакомство придется Юньлань по душе. Главное, конечно, он должен будет запомнить количество съеденного, но Вэй Усянь почему-то испытывал весьма сильную уверенность, что она не переест в порыве счастья. Не такой Юньлань была, просто не такой. Вэй Усянь не мог поверить, что его дочери вот-вот стукнет год. О боги, уже целый год! Вэй Усянь, если честно, едва воспринимал это. В его глазах эта мелкая девчонка была еще слишком крошечной, практически невесомой и очень, очень уязвимой для этого жестокого мира. В памяти Юньлань отпечаталась как совсем маленькое существо, что умещалось у него в руках. А сейчас что? Бегает по цзинши, всюду сует свой маленький любопытный нос, веселя самого Вэй Усяня неуклюжестью редких падений. Иногда ему казалось, что он видел свою мелкую копию не внешностью, но характером. Сам Вэй Усянь в детские годы был таким же — активным, любопытным и до ужаса бесстрашным. Хотя, если вспомнить некоторые детали, Юньлань была скорее больше предусмотрительной, нежели беспечной. Она никогда не лезла туда, куда ее просили не заглядывать. Неукротимый интерес к Бичэню, конечно, выбивался из картины, но это скорее исключение из правил. Вэй Усянь ведь тоже тяготел к этому мечу. И не сказать, что этот интерес был невинным… Вэй Усянь отпустил легкий смешок и тут же покачал головой, поймав вопрошающий взгляд Лань Ванцзи. Не хватало еще, чтобы он выпил пару нелепых чарок уксуса из-за напоминания. Они неспешно поднимались к воротам Облачных Глубин. Подходило время сна для Юньлань, и несколько минут промедления не могли ни на что повлиять. Лань Сычжуй точно не будет против, если присмотрит за сестренкой чуть подольше. Хотя… Вэй Усянь успел дико соскучиться. — Мне кажется, с годами она все больше будет походить на тебя, — негромко произнес он. Лань Юньлань поистине могла вырасти в женскую копию Лань Ванцзи, и Вэй Усянь не знал, кто больше всего был вне себя: Лань Цзинъи — от ужаса, или же он сам — от восторга. Граница ордена все приближалась и приближалась. Вэй Усянь наконец отпустил свое беспокойное сердце. Он и раньше оставлял малышку на Лань Сычжуя или Лань Сичэня, но никогда так надолго. А ведь придется увеличивать время. Когда-нибудь Вэй Усянь будет вынужден выйти на охоту с молодежью ордена. Все же статус супруга второго господина Лань предопределял некоторые аспекты жизни. — У нее твой характер, — отозвался Лань Ванцзи. Вэй Усянь фыркнул. Уж слишком много довольства таил в себе голос Лань Ванцзи. Явно же эта мысль приносила ему одно только удовольствие! — Посмотрим, что ты скажешь, когда она начнет взрослеть. Я, если ты помнишь, в юные года был невыносим. Веселье мимолетно блеснуло в золотых глазах. — Я помню, — легко подтвердил Лань Ванцзи, — и готов столкнуться с последствиями. Вэй Усянь открыл было рот, чтобы уличить его в скрытой насмешке, как что-то привлекло внимание. Какие-то отдаленные звуки. Звуки, похожие на… Детский плач. Вэй Усяня как сдуло с места. Что вообще могло произойти, раз его дочь заревела как обыкновенный ребенок?! Добежал он в считанные мгновения. Сердце заходилось в бешеном ритме, пока разум пытался проанализировать ситуацию. Лань Сычжуй был первым, кого увидел Вэй Усянь. Напротив него стоял пышущий гневом и растерянностью — растерянностью?! — весьма недовольный Лань Цижэнь. Выглядел Лань Сычжуй слегка странно — низ ханьфу вздулся и словно скрывал под собой небольших размеров собаку. На этих мыслях Вэй Усянь содрогнулся, но быстро отмел их в сторону. Именно из-под подола ханьфу доносился плач. Вэй Усяня буквально обожгло чувствами. Кто посмел?! — А-Юнь! Руки действовали отдельно от сознания. Вэй Усянь как можно более бережно вытащил трясущееся тельце и прижал к себе. Только почувствовав Юньлань у сердца, он смог выдохнуть. За спиной встал Лань Ванцзи и, не будь Вэй Усянь в таком паническом состоянии, восхитился бы этой хищной гневной красотой. Юньлань плакала, и Вэй Усянь просто прижал ее к себе плотнее. — Тише, тише, я рядом, — зашептал он ей на ухо. В голове метались мысли. Юньлань практически никогда не плакала, даже в момент рождения. Напугать ее до слез… — Учитель Лань, — процедил Вэй Усянь и даже подивился яду в собственном голосе. Обычно он старался не конфликтовать с достопочтенным дядюшкой и просто зарубать на корню все ссоры, но сейчас едва сдерживал свой язык. Юньлань всхлипнула и постепенно затихла. Казалось, близость родителя и чувство защиты, что даровали его руки, ее успокоили. — Дядя, — ледяным тоном обронил Лань Ванцзи и Юньлань вздрогнула у него на руках. Кажется, подобный тон от него она слышала впервые. Лань Ванцзи осекся и тут же положил ладонь дочери на голову, ласково поглаживая. Юньлань ни в чем не виновата. — Дядя, — уже спокойным и ровным голосом повторил Лань Ванцзи, — что случилось? — Ванцзи, — чопорно отозвался Лань Цижэнь, — ничего такого, о чем следовало переживать. Вэй Усянь поджал губы и послал Лань Ванцзи выразительный взгляд. Ребенка следовало успокоить, а самому Вэй Усяню остыть. Гнев все еще бурлил где-то глубоко внутри, но он всегда умел правильно расставлять приоритеты. Юньлань должна быть на первом месте. А уж поговорить с достопочтенным дядюшкой мог и Лань Ванцзи. — Ну-ну, сокровище, давай тебя умоем. Все личико мокрое, — заворковал нарочито ласковым тоном Вэй Усянь и выделил интонацией. — Не будем тратить слезы на бесполезные вещи, лучше давай поедим вкусненького. Лань Чжань тебе ягодок купил. Хочешь? Юньлань робко поглядела на него, будто действительно размышляя над предложением. Вэй Усянь завороженно смотрел в эти золотистые глазки и не мог оторвать взгляд. Тонкие хрупкие ручки уцепились за прядь и Юньлань что-то невнятно пролепетала. Сердце мгновенно затопило теплом и он едва осознал, что губы в обход разума уже успокаивающе целовали ее в мягкие щечки. Это феноменальное сходство Юньлань с Лань Ванцзи делало из него податливый кусок глины. Юньлань была такой милой, что родительское сердце едва не словило приступ. — Иди, Вэй Ин, — мягко поторопил их Лань Ванцзи. И Вэй Усянь демонстративно невежливо ушел, сохраняя молчание. *** Лань Сичэнь неторопливо потягивал чай, устраивая себе таким незамысловатым способом перерыв. Близилась зима и необходимо было решить множество вопросов с обеспечением клана и другими мелкими делами, сопровождающими каждую смену времен года. Чай был восхитительно хорош, и Лань Сичэнь без капли стыда тянул время. Документы закончатся еще не скоро, так почему бы не передохнуть? День находился в самом разгаре, едва-едва закончились занятия у младших адептов, и Лань Сичэнь с тоской обозревал несколько стопок, что ему только предстояло разобрать. Хотя он сам на это решился. Хотел ведь дать Ванцзи больше времени, больше счастья в общении с собственным ребенком. То, чего не было у них самих. Лань Сичэнь скосил глаза на сложенный в углу теплый плед и вздохнул — тяжко, с едва ощутимым разочарованием. Этот плед достался ему от матери, в него Лань Сичэнь укутывал еще маленького Ванцзи и именно этот плед служил сейчас редким покрывалом для Юньлань. Та засыпала под ним, когда оставалась с Лань Сичэнем, а он смотрел, как она спит и подолгу разглядывал вышитые цветы горечавки по краям пледа. Матушка любила вышивать, но редко дозволяла наблюдать за собой в эти моменты. Наверное, ей бы понравилась внучка. Матушка любила Ванцзи, значит, полюбила бы и его дочь. Лань Сичэнь слабо улыбнулся и пригубил чай. В прошлый раз, когда Юньлань была на его попечении, она доверчиво уснула у него на груди. Такая тихо-неугомонная, любопытная, она напоминала сразу обоих своих родителей. Лань Сичэнь был бы не против вновь послужить подушкой. Уж больно спокойно после этого становилось у него на душе. Он прикрыл глаза и мысленно пожелал себе терпения. Работы еще было много, а время лишь утекало. — Ванцзи! Не смей так со мной разговаривать! Лань Сичэнь недоуменно моргнул. Голос, полный злых нот и возмущения напоминал голос дяди и предрекал проблемы. Он с ожиданием уставился на двери. Не имело смысла гадать — дядя явно приближался к комнатам главы клана и имел намерения поругаться, по привычке желая заручиться поддержкой старшего племянника. Усталый вздох вырвался против воли. Дядя до сих пор не понимал, что Лань Сичэнь давным-давно уже встал на сторону Ванцзи и мог разве что фальшиво погрозить пальцем в самом крайнем безвыходном случае. Двери с грохотом разошлись и впустили буквально пышущего гневом дядю. Он раскраснелся, бородка встопорщилась, а глаза метали молнии. — Сичэнь! — громко позвал дядя и Лань Сичэнь с вежливым выражением пригласил его присесть. Сразу за дядей в кабинет главы твердым шагом зашел Ванцзи. Лань Сичэнь тут же насторожился. Выражение лица Ванцзи говорило о том, что на пути к нему он успел крепко разругаться с дядей и имел непоколебимую решительность стоять на своем до конца. — Что случилось? Ванцзи крайне красноречиво отвел взгляд от дяди и заледенел лицом. Такую острую холодность он демонстрировал редко, лишь когда задевали Вэй Усяня, а в последнее время и Юньлань. — Дядя нарушил правила, — скупо пояснил ему Ванцзи и нахмурился, — он должен извиниться. И принять наказание. Дядя почти задохнулся от возмущения. — Извиниться? Извиниться?! Да ей еще и года нет, она даже не поймет! У Лань Сичэня вмиг разболелась голова. Так вот в чем было дело. Дядя… Он смог принять свою внучку, но лишь на словах. Словно услышав мысли Лань Сичэня, Ванцзи пояснил свои слова: — Дядя потребовал почтения от годовалого ребенка наравне с младшими адептами. Справедливо будет, если Ванцзи потребует равнозначных извинений. Лань Сичэнь едва не порезался ото льда, проскользнувшего в голосе Ванцзи. Тот смотрел лишь вперед и взгляд у него был весьма мрачным. Лань Сичэнь не был глупым человеком. Наверняка дядя поступил в своей манере, считаясь лишь со своими принципами. Боги, Юньлань точно испугалась, Лань Сичэнь был уверен в этом. Если уж даже повзрослевшие дети — те самые младшие адепты — нередко заходились в слезах из-за характера дяди, то в той же реакции настолько маленького ребенка сомневаться не приходилось. Значит, дядя довел до слез дочь Ванцзи. «О боги» — растерянно подумал Лань Сичэнь, — «Ванцзи не простит. Дядя перешел черту. Он сделал это намеренно… Ванцзи не простит». — Прошу главу клана назначить дяде наказание. Он нарушил сразу несколько правил, — без эмоций произнес Лань Ванцзи и тут перечислил: — Запрещено требовать заведомо невозможного. Запрещено повышать голос на маленьких детей. Запрещено срывать злость на окружающих. Запрещено быть мелочным, запрещено… С каждым новым словом голос Ванцзи становился все злее и злее, а Сичэнь с ужасом осознал, что злость эта отличалась от обычной, когда дядя бранил Вэй Усяня почем зря. По спине пробежались мурашки. Лань Сичэнь знал — наблюдал с самого начала — что Ванцзи души не чаял в своей дочери. Он никогда не видел, чтобы Ванцзи настолько ревностно относился к кому-либо, за исключением Вэй Усяня. Лань Сичэнь помнил и мягкую улыбку, когда Ванцзи качал едва родившуюся малышку на руках, что-то тихо напевая, помнил радость в глазах, когда Ванцзи впервые вынес к нему укутанную в фамильный плед спящую Юньлань. Лань Сичэнь все это помнил, и весьма отчетливо. Как и то, что дядя глубоко оскорбился решению Вэй Усяня оградить общение с дочерью. — Ванцзи, — глухо процедил он, — твое поведение… — Дядя, — поспешно прервал Лань Сичэнь, — вы предвзяты, не думаю, что Ванцзи стал бы настаивать на наказании, не будь он уверен в его необходимости. Дядя прищурился, но выглядел уже поспокойнее. В глазах все еще отражался гнев, но понимание постепенно вытесняло его. Лань Сичэнь всегда верил Ванцзи. И дядя также был твердо убежден в неспособности Ванцзи соврать. Если все произошло именно так… Что ж, Ванцзи имел право злиться. Лань Сичэнь, если уж начистоту, тоже начинал испытывать похожие чувства. Дядя никогда не кричал на них в детстве. Ругал, читал нотации, смотрел недовольно, но никогда не повышал голос. — Сичэнь, не перебивай старших, — прохладно осадил дядя, но это не возымело эффекта. Он уже не просто племянник, он глава клана. Он может себе позволить перебить собеседника, как бы ни было высоко его звание. — Дядя… Думаю нам надо обговорить ваше наказание наедине. Уверен, Ванцзи соскучился по А-Юнь. Не будем задерживать его. Дядя поджал губы, но не стал комментировать. Он уже почти остыл и, пусть неохотно, но признавал свою ошибку. — Ванцзи, — мягко обратился Лань Сичэнь, — иди, думаю, ты сейчас нужен в другом месте. Увидимся позже. Ванцзи слегка расслабился и поднялся на ноги, намеренно не смотря в сторону дяди. Лань Сичэнь блекло улыбнулся, заранее представляя предстоящую головную боль, и почти полностью сосредоточился на дяде, как громкий топот сбил напрочь все мысли. Кто-то бежал сюда со всех ног. Створки снова с грохотом разошлись в стороны. На пороге показался взмыленный Лань Цзинъи со сложночитаемыми эмоциями в глазах. Лань Сичэнь удивленно вскинул брови, но даже не успел задать вопрос. Лань Цзинъи, заметив Ванцзи практически в одном шаге от себя мгновенно переменился в лице и радостно воскликнул: — Нашел, о боги, наконец нашел! Быстрее, Ханьгуань-цзюнь, а то пропустите событие века! Затем Лань Цзинъи без пиетета схватил Ванцзи за рукав, видимо, обезумев от спешки и скороговоркой произнес: — Потом накажете, потом, учитель Вэй сказал притащить вас как можно скорее, иначе неделю буду есть его смертельные каши! Быстрее, иначе пропустим! И спустя пару секунд оба скрылись за поворотом в сторону цзинши. Лань Сичэнь обреченно взглянул на дядю. Да, так и было. Дядя находился в бешенстве.