Райская персиковая роща

Лань Юньлань уже давно заметила, что у ее родителей существовала одна традиция: каждый год примерно в одно и то же время они спускаются в Цайи, берут самые дорогие и лучшие благовония, засахаренные ягоды и один-единственный красный цветок, с которыми потом исчезают на целый день. Нетрудно было догадаться, что с подобным набором они посещают какой-то храм. Лань Юньлань не спрашивала, какой именно, и кому могут молиться такие люди, как ее родители. В этом мире, где все совсем иначе, глупо смеяться над верующими и священнослужителями, ведь в каком мире магии не существует и богов? Поэтому Лань Юньлань просто приняла этот факт на веру. В прошлом году Лань Юньлань даже и не заметила, в какой именно момент родители «пропали», ведь тогда занята была самокопанием и сильно нервничала, размышляя, стоит ли им признаваться в том, что она не совсем та, кем ее считали. В этом же году оказалось, что родители традиции не изменили и за неделю до Праздника Весны покинули Облачные Глубины, снарядившись необходимым: тем же, чем и в предыдущие года. Лань Юньлань перед отъездом долго и внимательно смотрела на папу, который взбудораженно бегал по цзинши в поисках утепленных зимних сапог. Лань Юньлань тогда отметила: холодно. Там, куда отправляются родители, холодно, раз даже папа, что круглый год шныряет в летних сапогах и игнорирует верхние накидки на меху в редкую метель, ищет зимнюю обувь. Отец тоже принарядился, облачился в накидку с серебряной вышивкой и высоким воротом, а пересчитывать слои его ханьфу наверняка было гиблым делом. Возвратились они к вечеру следующего дня. Папа не переставал чихать, жалуясь на то, что слабенькое ему досталось тельце. После того наиважнейшего разговора, после которого папа вдруг бросил утолять любую жажду алкоголем, Лань Юньлань получила ответов больше, чем за всю свою вторую жизнь. И в какой-то момент ей показалось, что она попала в какую-то фэнтэзийную книгу, автор которой не поскупился на страдания для главных героев, которые и оказались ее родителями. Папа уже умирал. По-настоящему, как и сама Лань Юньлань. А до того, как умер, прошел настоящую заклинательскую войну, в ходе которой случилось слишком, слишком много того, о чем вспоминать до сих пор больно. Да и до этой войны было что-то… чего Лань Юньлань не смогла вообразить. После Юань-гэ, старший братец, которого тоже посвятили в ее тайну, пересказал некоторые события жизни родителей от своего лица. Лань Юньлань после этого твердо вознамерилась стать лучшей в своем поколении, не собираясь уступать Юань-гэ. Чтобы ни единого раза никто не пожалел о ее появлении на этот свет, чтобы ни на секунду папе или отцу не стало за нее стыдно или страшно. Больше она не допустит, чтобы с ней случались глупости… вроде того похищения бывшим помощником дяди Чэна. Поэтому, встав на путь самосовершенствования, Лань Юньлань трудилась усерднее, чем кто-либо. Даже дедушка ее хвалил, а похвалы от него добиться было нелегко. Он, пусть и учил ее и Чу Тао до этого, похвалу отпускал редко, так что каждое его скупое слово она держала у сердца. Так вот. Чихающий папа в новом теле — его возродили, Господи, здесь можно воскрешать людей! — долго ныл, что продрог до костей, что нужно бы уже изобрести что-нибудь полезное на этот случай, что никаких лекарств Лань Ханя не хватит, чтобы вернуть ему здоровый дух в здоровое тело. Отец же не менялся в лице, но Лань Юньлань отчетливо видела, что на самом деле он, дергая веком, выражал то, что другие люди выражают закатыванием глаз. — Вэй Ин, аккуратнее, — произнес он лишь тогда, когда папа стал вытряхивать все из карманов промокшего насквозь верхнего халата. — Да ладно тебе, Лань Чжань! — ответил на это папа. — Я все проверил еще там! Ничего в них нет! — С возвращением, — обратила на себя внимание Лань Юньлань. — Что-то случилось? — О, можно и так сказать! — папа отмахнулся и попытался перевести тему: — Где твой ненаглядный Тао-Тао? Я помню, он сказал, что хочет попробовать меч вроде того, которым пользуется Тяньци. Мы как раз пролетали рядом с его монастырем, попросили образец. Тяньци — то есть Чжан Тяньци — единственный ученик папы, вспомнила Лань Юньлань. Он обучался у него еще до ее рождения, а после приезжал крайне редко. Нет, конечно, адепты Лань и приглашенные адепты тоже обучались у папы, но в этом случае все совсем по-другому. Одно дело давать необходимую базу знаний, другое — передавать все свои знания лично, быть еще и духовным наставником. Почему этот Чжан Тяньци больше не следует за папой и не встречается с ним, Лань Юньлань не поняла. Случился ли у них конфликт? Или папа выучил Чжан Тяньци всему, что знал и умел? Или же тут крылось что-то более сложное, в чем Лань Юньлань не смогла бы разобраться в силу все еще крайне скудных знаний об этом мире?.. — Вэй Ин! — от размышлений Лань Юньлань оторвал взвинченный голос отца. Отец редко поднимал голос, поэтому тут же Лань Юньлань вздрогнула и подпрыгнула на месте, испугавшись. Оказалось, что из карманов папы вывалились два каких-то камушка, и закатились под шкаф, а папа сбросил с себя взмокшие и промерзшие одежки на пол и кверху задницей полез эти камушки доставать. Отец выглядел сурово: он по-прежнему стоял в верхней одежде (ну конечно, он не будет раздеваться с порога как папа, а пойдет в специальную комнату за ширму), с покрасневшим носом и заиндевевшими бровями, хмурился и всячески не одобрял папино поведение. Такое Лань Юньлань наблюдала за ним редко — казалось, отец уже ко всем папиным выходкам давным-давно привык. Но дело оказалось не в выходках. Камушки, которые принес с собой папа, оказались игральными костями. Он поднялся с колен, сжал их в руке, а потом раскрыл ладонь. — Я не понимаю, почему ты переживаешь, Лань Чжань! Я их проверил всеми известными способами! Кости — просто кости, и ничего более! Я даже слегка разочарован, что в них ничегошеньки не кроется, ведь место, в котором мы их нашли… И тут папа все-таки рассказал, куда они отправляются каждый год. Лань Юньлань знала, что в чем два знакомых ей мира схожи, так это в том, что лишь женщины могут породить на свет дитя. Но… у папы каким-то образом получилось забеременеть, и произошло это как раз приблизительно в день, когда они с отцом путешествовали по северу страны и в горах набрели на заброшенный храм. Они остались там на ночь, немного привели храм в порядок, зажгли благовония и помолились о том, чтобы их желания воплотились в жизнь. Странно, конечно, молиться неизвестному богу, подумала Юньлань, но раз уж все вышло так, как вышло, то, наверное, это того стоило? Хорошо хоть родители не наткнулись на злого бога или какого-нибудь хитрого демона, заманивающего путников в свои сети. Лань Юньлань, выслушав эту историю, попросила папу показать ей эти игральные кости. А что? Интересно же! Внешне кости действительно походили на страшно древний и дорогой артефакт. Лань Юньлань с первого взгляда поняла это по идеально ровным углам и сохранившимся очертаниям иероглифов. Явно ручная работа. Такие просто так не купишь где-нибудь на рынке и не найдешь в закромах какого-нибудь обедневшего аристократа средней руки. Лань Юньлань знала это из прошлой жизни — в те времена, когда она еще могла себе позволить гостить все лето у бабушки. Ох и славные были деньки! Бабушка ее слыла грубой и нелюдимой женщиной, не любившей болтать попусту. В деревне она мало с кем общалась, и Лань Юньлань большую часть времени проводила с ней либо на кухне, либо за стареньким деревянным столом, где всегда лежали карты, кости и набор для покера. Азартной женщиной была бабушка, хитрой и глазастой. Лань Юньлань редко когда удавалось выиграть хотя бы раз из пяти. Хорошо еще они никогда на деньги не играли, все ставили на прополку огорода и поход за продуктами. — Папа, — позвала его Лань Юньлань. — Можно я возьму их? Папа поднял на нее удивленный взгляд. Лань Юньлань и сама понимала насколько нелепо прозвучала ее просьба: до этого момента она почти не интересовалась играми, будь то популярные у детей ее возраста догонялки или считалочки. Ей казалось невероятно глупым заниматься подобным с ровесниками, ведь ровесники они для нее лишь номинально. В отличие от них, Лань Юньлань пережила свое детство много лет назад, и круг ее интересов разительно отличался от интересов большинства детей. Лань Юньлань больше приходились по душе великолепное холодное оружие — Бичэнь еще в первый год жизни покорил ее сердце, — или книги, в которые она могла зарыться, потеряв счет времени. На лице папы отчетливо читался вопрос «зачем», но он не стал его озвучивать. Снова взял кости в руки, поглядел на них и положил на ближний к Лань Юньлань край стола. — Бери, если хочешь. Темной энергии я от них не чувствую, — задумчиво повторил папа и легонько потрепал Лань Юньлань по волосам так, чтобы не попортить тщательно уложенные Юань-гэ волосы. — Да и вообще какой-либо энергии. Просто старые кости. Лань Юньлань улыбнулась и без смущения подставила голову под папину руку — получать ласку от родителей она обожала и не стеснялась ни обнимать их, ни целовать, ни висеть на шее. Больше этого Лань Юньлань обожала только спать на них, зарывшись лицом в волосы или отворот ханьфу. Она понимала, что чем старше она становилась, тем меньше ей позволялось, и Лань Юньлань была намерена оттяпать от этого столько, сколько сможет. — А отец где? — лениво пробормотала она. Отец по прибытии сменил комплект одежды, разок прошелся ладонью по ее голове и вышел из дома незадолго до того, как папа рассказал о храме. — Уже скоро отбой, а его еще нет, — Лань Юньлань моргнула и тихо зевнула. Режим Облачных Глубин как никогда подходил к тому, что был необходим маленьким детям. Правда вставать в пять утра не являлось обязательным правилом: все-таки ребенку надлежало хорошо спать, чтобы и рост шел как надо и тело формировалось правильно. — Да ты уже спишь, — со смешком отметил папа и ловко вскочил на ноги. Руки его привычно подхватили Лань Юньлань. — Лань Чжань сейчас с твоим дядей, должен скоро прийти. Да оставь их на столе! — вдруг фыркнул папа, когда Лань Юньлань по инерции потянулась за костями. — Я их в комод уберу, завтра возьмешь. А сейчас спать. Спать-спать-спать, ничего не знаю, у тебя режим. Лань Юньлань от слов, сказанных с такой непоколебимостью, чуть не рассмеялась. Пусть родители и Юань-гэ знали о ее настоящей личности и принимали как есть, это не отменяло того, что ее тело все еще активно росло. Спать так спать. Когда Лань Юньлань вообще спорила с родными по такому пустяковому поводу?.. *** Утром, как и обещал папа, кости обнаружились в комоде. Лань Юньлань решила переложить их в обычный тканевый мешочек и носить с собой. Сентиментальностью от этого решения несло за километр, но она решила особо не задумываться об этом. Бабушка занимала важную и значительную часть в ее прошлой жизни, и Лань Юньлань хотела иметь при себе хотя бы призрак воспоминаний о тех жарких спокойных месяцах в деревне. Родителям о бабушке она рассказала, но как-то вскользь. Было самую малость совестно и стыдно. Бабушка вопреки всем стереотипам жила на полную катушку, не брезговала ни крепким словцом, ни таким же крепким коньяком. А уж как она шугала местных алкашей! Точно не образец с плаката с котомкой пирожков да ажурных блинчиков. И не то чтобы Лань Юньлань боялась или стеснялась рассказывать! Просто в таком случае ее язык мог растрепать и то, что она хотела бы навсегда похоронить в своей памяти. Никто не хочет, чтобы их позорные истории кто-то слышал, когда имеется возможность эти самые истории умолчать. Кости спокойно лежали в мешочке и вскорости Лань Юньлань о них подзабыла: веса они были небольшого и компактно умещались в рукаве. Вскоре подали завтрак, за которым присутствовали все, кроме папы — тот все еще дрых без задних ног и до обеда можно было и не думать о том, чтобы пытаться его разбудить. Как оказалось, вчера вечером отец не стал прерывать их диалог и зашел к Чу Тао, чтобы передать ему два меча от Чжан Тяньци. Один — деревянный, второй — тренировочный. В следующем году и Лань Юньлань приступит к урокам фехтования, потому что ее учителя, да и родители, говорят, что ее золотое ядро начинает формироваться и она довольно быстро сможет перейти на вторую ступень. Это ли не успех? Тогда она вполне законно сможет брать отцовский меч и тренироваться вместе с ним! Интересно, признает ли Бичэнь ее как второго хозяина?.. Или же быть дочерью Ханьгуан-цзюня недостаточно, чтобы и его легендарное оружие подчинилось кому-то кроме него самого? Вряд ли Лань Юньлань уже через год сумеет приступить к тренировкам с Бичэнем, но попытка не пытка… — Юньлань? — окликнул Чу Тао, когда Лань Юньлань закончила с фруктовой кашей и допила чай. — Кроличья поляна? — Мгм, — ответила она. Этот день с самого утра выдался просто замечательным: никаких занятий, потому что наставник младшей группы сегодня принимает экзамены, которые и Лань Юньлань, и Чу Тао сдали еще на прошлой неделе, родители вернулись, вечером с ночной охоты вернется и Юань-гэ, за ужином к ним присоединится дядя Сичэнь, а потом, к Празднику Весны, приедут и Лин-гэ с дядей Чэном… А кроличья поляна — лучшее место во всех Облачных Глубинах (точнее, их окрестностях), чтобы отдохнуть от суеты и зубрежки. Учеба здесь мало чем отличалась от того, что помнила Лань Юньлань по прошлой жизни. Книжки, конспекты, уроки и наставления, долгие нудные лекции, тесты и контрольные работы раз в пару месяцев. Куча теории, никакой практики! Хотя бы потому, что золотое ядро еще нужно сформировать, а формируется оно путем долгих глубоких медитаций и тайных упражнений, скучно донельзя! И вот, Лань Юньлань и Чу Тао, прячась от бдительных взоров старших и патрульных, бегом помчались на кроличью поляну. Там пару лет назад, в сезон дождей и гроз, молния повалила одно дерево, на котором Юньлань и Чу Тао повадились сидеть, скрестив ноги, и делать домашние задания или обсуждать пройденный материал. Нет-нет, говорили они не только об учебе… Часто они спорили, дурачились или играли во что-нибудь, принесенное Лань Юньлань из другой жизни, но никто об этом знать не должен был. Они — самые прилежные ученики Облачных Глубин со времен обучения отца, не иначе. Но в этот раз до кроличьей поляны они не дошли. В лесу что-то ухнуло, с макушек деревьев всколыхнулась стая птиц, и из чащи леса вдруг выскочил десяток чем-то напуганных кроликов. И, конечно, глупые животные совершенно не смотрели, куда именно они скачут, а Лань Юньлань была еще слишком мала, чтобы устоять на ногах после того, как на нее из-за поваленного дерева выскочила целая кроличья толпа. Лань Юньлань пошатнулась, запуталась в ногах и поскользнулась прямо у края склона, а потом!.. Потом она кубарем покатилась со склона вниз, не забыв сложить руки крестом у лица, и в какой-то момент в голове пронеслось: «Когда же это уже закончится, мамочки!». Лань Юньлань силенок не хватило бы остановить это «падение в кроличью нору», поэтому она отдалась на волю судьбы и зажмурилась, представляя лишь то, как сильно разволнуется папа, увидев ее в ободранных одеждах, в синяках и ссадинах, и как схватится за меч отец, только представив, кто или что это с ней сделал. Лань Юньлань чуть не засмеялась: вполне в характере отца было бы пойти и сражаться со склоном. Вышла бы этакая битва Калигулы с Нептуном, китайская версия. Наконец, эта безумная карусель кончилась, и Лань Юньлань глубоко вдохнула, раскинув руки в стороны. Открывать глаза было страшно. Тела Лань Юньлань почти не чувствовала, и сказать, сломала ли она что-то, было невозможно. Скорее всего просто ушиблась. «Не зря тренировалась», — подумала она и на пробу пошевелила руками. Скатилась Лань Юньлань просто будь здоров. Пересчитала каждый камень и сучок на склоне, одно хорошо, что волосы ни за что не зацепились. Шевелюра, благодаря родителям и Юань-гэ, у нее выросла на зависть многим. — Боже милостивый, — простонала Лань Юньлань, осторожно поднимаясь на ноги. Где-то там, сверху, — Лань Юньлань хорошо это запомнила перед падением, — точно паниковал Чу Тао. В ушах слегка звенело и она замерла на пару секунд. А после — быстро осмотрела себя. Никаких, слава Небу, переломов, только ладони ободрала, да приложилась коленками об камни. — Позор, Юньлань, просто позор. Дядя Чэн узнает, еще лет сто припоминать будет, — тихонько прошептала она себе под нос и задрала голову. Склон, если поглядеть снизу, казался крутым и довольно опасным, хотя, учитывая, что она поскользнулась… Лань Юньлань даже передернулась, когда взгляд наткнулся на крупные и острые камни. Ей дико повезло скатиться и ни разу даже не напороться на них. Чу Тао наверное с ума сходил от беспокойства! Лань Юньлань с легкостью могла представить как он аккуратно спускается вниз, чтобы проверить насколько она ушиблась и… Так, погодите. Лань Юньлань присмотрелась. Никто по склону не спускался. И, вроде бы, снега было поменьше?.. — Тао-Тао!.. — на пробу позвала она, но никто не откликнулся. Не может же такого быть, что Чу Тао поленился проверить! Не в его характере бросать ее. Чу Тао, конечно, мог сразу броситься за взрослыми, но обычно он пытался справиться сначала своими силами, а уж после звать на помощь. На острожный зов никто не ответил. Лань Юньлань мысленно прикинула дорогу наверх. В принципе, если подниматься осторожно, склон она могла преодолеть. «Не забывай об осмотрительности!», — сказала она себе и, приподняв изорванные подолы одежд, подвязала их поясом. Неприлично, ну и что, никто же не увидит. А если и увидит, то войдет в положение: бедная маленькая девочка свалилась со склона! Как же тут не пожалеть? — О! — вдруг воскликнула Лань Юньлань. Поганое настроение вмиг улетучилось, когда она заметила, что со стороны Облачных Глубин по направлению к ней на мече спускается какой-то заклинатель. Лань Юньлань крикнула погромче: — Эй, там! Помогите мне, пожалуйста! — и вскинула руку вверх. Лань Юньлань быстро признала, что самостоятельно подняться смогла бы лишь к обеду, уже через три метра она умаялась и запыхалась так, будто марафон пробежала. А тут и заклинатель на мече — чудо просто! Еще и свой, из Гусу Лань, значит точно поможет! Заклинатель, тем временем, быстро преодолел расстояние между ними и остановился в метре от Лань Юньлань. «Хм», — подумала она, — «еще мальчишка!». А потом пригляделась к своему негаданному спасителю повнимательнее: юноша, старше ее лет на шесть-семь, но уже ладно сложенный и достаточно высокий, почти как Юань-гэ — Лань Юньлань пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в лицо. Лицо у него ожидаемо оказалось красивым — все в клане в большей или меньшей степени обладали привлекательной внешностью. Лань Юньлань особо уже даже не впечатлялась красавчиками, что попадались ей на пути. Один ее отец мог заставить все модельные агенства насмерть передраться между собой, так что к красоте Лань Юньлань была привычна. Ее поразило другое. Глаза! Такого же удивительного оттенка, что и у нее. Неужели она наткнулась на дальнего родственника?.. Быстро взяв себя в руки, Лань Юньлань сказала: — Приветствую старшего! Эта младшая ученица из Гусу Лань просит о помощи! — и сложила руки кольцом, правой ладонью обхватив левый кулак. Так, как учил дедушка. — Не мог бы старший помочь этой ученице вернуться в Облачные Глубины? Спаситель оглядел ее с ног до головы, ухмыльнулся своим мыслям и произнес, чуть задрав нос: — Своих в беде не бросаем! На мече когда-нибудь летала? — А что, я по-твоему до полетов не доросла? — не преминула дерзнуть Лань Юньлань, слишком уж этот «старший братец» напоминал ей Лин-гэ своим чувством собственной важности. Надо же, как распетушился! Сам-то поди только-только на меч встал, а уже мнит из себя аса. — Сколько тебе, года три? Где твои родители? За такой малявкой нужно в оба глядеть! — А ты что у нас, больно взрослый? — Какая ты дерзкая сопля, я таких дерзких в Облачных Глубинах еще не видал. Да я вообще тебя в первый раз вижу! — Я тебя — тоже, — фыркнула Лань Юньлань и сложила руки на груди. — Хотя ты же девчонка! Я мало кого знаю с женской половины. И как только тебя за ворота пустили! С таким характером учиться и учиться дисциплине. — Что-то я не помню, чтобы издевательства над младшими входили в перечень дисциплин Гусу Лань, — возмутилась Лань Юньлань и раздраженно добавила: — Старший, так ты поможешь мне или нет?! — Что ты заладила! Старший-старший, меня зовут Лань Фэн, имя в быту — Чжунхэ. Лань Юньлань насмешливо хмыкнула. Папа со всей серьезностью отнесся к своим обязанностям не только как родитель, но и как учитель. Он взял в расчет тот факт, что для нее китайский (или что-то похожее на него, Лань Юньлань ни разу не лингвист) был не родным языком и то, что взрослому человеку новый язык или даже диалект учить было во сто раз сложнее, чем ребенку. Поэтому он быстренько организовал ей дополнительные курсы, тренируя ее произношение (которое, как ей сказали со стороны, было далеко неидеальным), чтение и письмо. И по ходу этих курсов Лань Юньлань пришлось экстренно расширять свои языковые навыки. Так вот. С именем у этого придурочного было все не так гладко… — Твои родители прямо в корень зрили, — Лань Юньлань тоже усмехнулась. По звучанию имени здесь было не разобрать, какими иероглифами оно записывается, ведь на один слог здесь была тысяча слов! Но кое-что довольно быстро вспомнилось — кажется, в одной из фраз «фэн» произносится именно так, как в имени Лань Фэна. — Не взрастить хорошую репутацию, коли будешь отвлекаться на то, чтобы полюбоваться собой. — Это имя дал мне дядя. Я что-то сомневаюсь, что скажи ты такое при нем, осталась бы при языке. — Мы что, играем в игру «чей дядя круче»? Ты что, сам ответить не можешь? Поэтому за взрослых прячешься? И вообще, что-то кажется мне, что вряд ли твой дядя не знал, каким именем тебя нарекает… — ответила Лань Юньлань. Соревноваться в остроумии ей быстро расхотелось. — Посмотрел бы я на дядю, вздумай я за него прятаться, — тихо себе под нос пробормотал Лань Фэн так, что Лань Юньлань едва расслышала. Она глубоко вздохнула. О небо, чем она занимается? Спорит с ребенком, что едва-едва в пубертат вошел! И как так получилось, что она даже не заметила как с этим Лань Фэном языками зацепилась? Хотя, как раз это Лань Юньлань могла объяснить — мало кто из клана смел на нее рот раскрывать. Статус наследницы сильно влиял на ее жизнь и это касалось не только учебы, но и социального взаимодействия. Все относились к ней согласно правилам и иерархии, что иногда, если честно, маленько угнетало. Одна радость была, что папа у нее в риторике подкованный, и за словом в карман не лез. — Мы так и будем здесь стоять? — намного спокойнее спросила Лань Юньлань. Она внезапно вспомнила и про Чу Тао, неизвестно куда пропавшего, и про родителей, один из которых в это время еще спит, а второй занимается важными делами ордена. Лань Фэн закатил глаза, — один в один помесь Лин-гэ и дяди Чэна, — и протянул ей руку. — Держись крепче, сопля, упадешь — не моя вина. Хотя… — хмыкнул он. — Падать тебе не впервой. Лань Юньлань содрогнулась, тут же припомнив свое рандеву и с рекой, и со склоном. Нет уж, пока ее ноги не коснутся земли, она от Лань Фэна не отцепится! — Тебе куда? Судя по всему ты играла на кроличьей поляне. Но в таком состоянии, мне кажется, тебе будет не до игр. Может тебя к целителю? Лань Юньлань содрогнулась во второй раз. Зная дурного второго дедушку, он выпустит ее из павильона целителей только к завтрашнему утру! И обязательно доложит отцу! Что из этого хуже она не знала. А ведь был еще Чу Тао, что наверняка давно уже побежал к родителям! Перехватить, однозначно! Лучше уж вернуться домой, тем более, отца сейчас дома нет. Папа, конечно, распереживается, но когда убедится, что с ней все в порядке, быстро успокоится. Может быть, даже пошутит. А вот отец!.. К удивлению Лань Юньлань, именно папа, а не отец, быстрее и безболезненнее принял ее как взрослую (хотя, если вспомнить биографию папы, можно понять, почему он так легко адаптируется к странным и невероятным вещам, происходящим в его жизни). Отец до сих пор тревожился из-за каждой ее царапины и открывшаяся тайна нисколько его беспокойства не умаляла. — Просто верни меня на кроличью поляну. А там я сама дойду куда мне нужно, — ответила Лань Юньлань и только в этот момент Лань Фэн, терпеливо дожидавшийся ее слов, двинулся с места. Путь обратно не занял и минуты, хотя Лань Фэн вел меч медленно и плавно, несмотря на свое ехидство, он действительно старался как лучше. Или дело в том, что с лишним багажом он просто не мог развить скорость повыше?.. Лань Юньлань аккуратно сошла с меча, оглянулась, в очередной раз подтвердив мысль о том, что Чу Тао, скорее всего, побежал за помощью, и пошла по тропинке, которая вела к цзинши. А Лань Фэн почему-то спешился и пошел за ней следом. — Ты чего пристал? Своих дел нет, что ли? — спросила Лань Юньлань даже не обернувшись. — Вдруг юная госпожа заблудится? Мой долг как старшего тебя сопроводить, — ответил насмешливый голос позади. Но в словах Лань Фэна слышалось что-то еще, будто бы он… был неимоверно удивлен ее действиями. Лань Юньлань же прибавила шагу и всего через пять минут показался задний двор цзинши. Неужели пока ее не было так сильно успело намести? Травы почти не видно за снежным ковром! И следов никаких нет! Лань Юньлань отчего-то всхлипнула и вдруг увидела, что на пороге цзинши стоят родители и неспешно о чем-то говорят. Ух, слава богам, они не сорвались на ее поиски и выглядят довольно спокойными! Где же тогда Чу Тао? — Папа! — крикнула Лань Юньлань, срываясь на бег. — Отец! И молнией метнулась к папе, мигом обхватывая его за талию и прижимаясь лицом к его животу. Он охнул и возмущенно замер. — Со мной все в порядке, если Тао-Тао и успел что-то рассказать — не верьте! Кролики ни в чем не виноваты! — и только выпалив эту тираду на одном дыхании, подняла глаза вверх. Папа смотрел на нее рассеянно и глупо вытянул губы. Лань Юньлань медленно перевела взгляд на отца. Так, нет, с ним-то все понятно — ничего не разобрать. Вернувшись к папе, Лань Юньлань спросила: — Что?.. — Ты… — папа сдавленно сглотнул. А Лань Юньлань, ошалело моргнув, втянула сгустившийся вокруг него воздух. — Почему ты пахнешь как запеченные яблочки? Это что, новый парфюм? К еще большему удивлению папа не посмеялся над произношением Лань Юньлань слова «парфюм», не потрепал ее за щеки как это делал обычно при встрече, а просто пялился на нее широко раскрытыми глазами. В повисшей вдруг тишине она отчетливо услышала как громко оказывается завывал зимний ветер. Папа шмыгнул носом и повернул голову к отцу. — Лань Чжань, я почему-то уверен, что в детстве ты выглядел именно так. Отец ничего не ответил папе и ввинтил в Лань Юньлань свой серьезный подозрительный взгляд, от которого смирел даже дядя Чэн. И тут Лань Юньлань осенило: всю дорогу в ее голове без конца звенели колокольчики и только сейчас громко бахнул колокол. — Ты… наша дочь? — удивительно ровным голосом спросил отец. И Лань Юньлань быстро начала возражать: — Нет-нет-нет! Я, наверное, ошиблась, — она панически глянула на Лань Фэна, который с не менее ошарашенным лицом взирал на развернувшуюся перед глазами картину. — Мне срочно нужно домой! Срочно, родители будут волноваться!.. А дядя… дядя Чэн же в порыве злости может и голову кому-нибудь оторвать, — Лань Юньлань затошнило. Она оторвалась от папы — не ее папы — и сделала шаг назад, едва не оступившись. Как же так? Она что, вновь попала? Так вот какова ее судьба? Вселенная, клятая сучка, поманила, значит, булочкой, а кинула черствый хлеб? Значит, ей дали шанс, но не для того, чтобы начать все сначала, а чтобы помучить подольше?.. Лань Юньлань почувствовала как ее нервы начали сдавать: по телу пробежался холодок, ей жутко захотелось к папе на ручки, но… Как раз на ручки она и не могла! Что ей делать?! Обычно при стрессе она тут же бежала в родные объятия и как безумная вдыхала родные запахи. — Ну-ну, тише, моя хорошая, — вдруг сказал не ее папа, его голос казался безмятежным и очень-очень теплым. — Иди ко мне, все хорошо, давай успокоимся и вместе со всем разберемся, да?.. Ты же у нас хорошая, умная девочка. Лань Юньлань даже не увидела — глаза устлали слезы, — а ощутила, как ее поднимают на руки. Пахнет не так, но очень, очень приятно… Похоже на осеннюю деревню. Позволив этому аромату забраться поглубже в легкие, Лань Юнлань отпустила себя, слезы потекли по щекам, обжигая раскрасневшиеся на зимнем воздухе щеки. В последний — и единственный! — раз она плакала в глубоком детстве. — Действительно яблочки, — бессвязно вдруг выдала Лань Юньлань, — почему яблочки, сейчас несезон. Папа должен пахнуть деревом. *** Девочка, очевидно переволновавшаяся и очень уставшая, буквально выключилась на руках у Вэй Усяня. Он быстро сориентировался, носком сапога подцепил резьбу на дверях цзинши и сдвинул легко скользнувшую по пазам дверь, протиснулся в образовавшуюся щель и еще сильнее раскрыл проем локтем. Вэй Усянь стал соображать: он уже очень много лет живет в Облачных Глубинах, поэтому без заминки может разобрать, что лента у девочки на лбу и ее нефритовый жетон не были подделкой, как и ее простые ученические одежды, которые, однако, были расшиты более богатым и плотным узором, нежели у обычных маленьких адептов. Он переглянулся с Лань Ванцзи, они без слов кивнули друг другу, а Лань Фэн, зашедший за родителями в цзинши, бесшумно прикрыл двери, отрезая их от лютующей в этом году зимы. Вэй Усянь не нашел ничего лучше, чем уложить девочку в собственную постель: раз уж он цзин-ян, а этот ребенок принял его за своего родителя, то и запах должен его успокоить. Благо, простыни уже сменили, Лань Ванцзи проветрил спальню и воскурил ненавязчивые благовония. Вэй Усянь снял верхнее ханьфу девочки, все сплошь в прорехах, грязи и влаге, оставшейся от растаявшего снега, взял ее за руку и тихонечко коснулся своей ци ее меридиан. Зачатки золотого ядра имелись, поэтому он, не мешкая, поделился с ней ци, чтобы она отогрелась и не слегла от глупой простуды. Девочка завернулась в одеяло, как гусеница в кокон, даже на мгновение не вырвавшись из сна. Вэй Усянь на всякий случай бахнул заглушающий талисман на спинку кровати и жестом поманил Лань Ванцзи и Лань Фэна присоединиться к нему за столом за ширмой. — Лань Чжань, — начал Вэй Усянь серьезно, словил с Лань Ванцзи зрительный контакт, а потом, растягивая слова, произнес: — Поясни-ка мне, где ты был… — он неопределенно повел плечом и махнул в сторону кровати, — примерно восемь лет назад? — Вэй Ин, — Лань Ванцзи оскорбился и выразил это всем своим естеством. Подозревать его в том, что он согревал чужую постель, даже в шутку? В этом не было ничего забавного. — Ладно-ладно, Лань Чжань. А если серьезно? Фэн-эр так на тебя не походит, как она. Лань Фэн тут же показал, что в наблюдательности Вэй Усяню не уступает: — Но побежала она к тебе, мам. И назвала тебя «папой». — А ты… Ты был с ней до этого? — Я нашел ее случайно, у подножья склона, что ведет к кроличьей поляне. Она сама меня окликнула. По ней можно заметить, что она упала, — Лань Фэн ненавязчиво упомянул то, в каком виде находились одежды девочки. — Она меня не узнала, никаких имен не упоминала, кроме какого-то Тао-Тао… — Лань Чжань? — Вэй Усянь тут же обратился к Лань Ванцзи. Тот ответил мгновенно: — В Гусу Лань числится только один адепт по имени Тао. Чу Тао, сирота, приблизительно ее возраста. — Продолжай, Фэн-эр, — удовлетворенно кивнул Вэй Усянь. — Я предложил отвести ее к лекарю, но она от такого предложения пришла в ужас. Вэй Усянь продолжил кивать: — Да-да, она определенно знала, на что ты ее едва не обрек. — Она не назвалась, попросила поднять обратно на кроличью поляну. После, не раздумывая, сразу же направилась к цзинши. — Вэй Ин?.. — Лань Ванцзи обеспокоился. Если уж его сын говорит подобные вещи, а его сын — наблюдательнейший из молодых людей своего поколения… — Скорее всего, она наша дочь, — Вэй Усянь пожал плечами. — Может быть, не из нашего времени, или… — он задумался. — Ее лобная лента абсолютно точно сделана в Гусу Лань, такой же материал, такая же реакция на внешние раздражители в виде чужеродной духовной энергии, узор симметричен, ни единого лишнего стежка. И все остальное, что при ней имелось, явно не подделка. Насколько я знаю, в Облачных Глубинах нет девочек ее возраста, тогда откуда это все? Да и откуда бы посторонний ребенок знал бы о страсти Цзян Чэна к рукоприкладству… — он невесело усмехнулся. — А она… ну, настоящая? — спросил Лань Фэн. — Не ху-яо? Не какой-то неклассифицированный гуй? Может, одержима или ее кто-то подослал? Ну, как в тот раз? — Точно человек, — отринул предположения Вэй Усянь. — С зачатками золотого ядра, что формируется четко по канону учения в Гусу Лань. Она похожа на тебя, Фэн-эр, когда ты был ребенком. Те же мозоли на пальцах от шелковых струн — наверное, тоже обучается циню, — то же строение меридиан, те же знаки отличия. Ее разум практически в полном порядке, — Вэй Усянь вынул из рукава нетронутый тлением талисман. — Я успел проверить. Что приводит нас к тому, что… — Что папа точно тебе верен, — улыбнулся Лань Фэн. — А она, скорее всего, из тех, кого зовут цзянхужэнь. — Путешественница? — Вэй Усянь задумался. — Так легенда о странствующей по мирам девочке-крольчихе с пипой в рукаве — не легенда вовсе? Интересная ситуация. Сколько правды в тех скрижалях из храма Байнао? — Что мы будем делать? Раз она сказала что-то про своих родителей, не значит ли, что ее будут искать? — А раз ее родители — мы с Лань Чжанем, то не просто будут искать, но и найдут! — Вэй Усянь задорно щелкнул пальцами. — Но начать с чего-то нужно и нам. Фэн-эр, отведи Лань Чжаня туда, где ты ее нашел, внимательно все осмотрите. Я останусь с ней на случай, если она проснется раньше времени. Хотя, судя по температуре тела и лихорадочному пульсу, она сильно перенапряглась и проспит пару часов как минимум. Ах, Лань Чжань, как же все-таки удивительно она на тебя похожа! Лань Ванцзи, который стоически относился ко всей ситуации в целом с самого начала, сказал вдруг: — Нет. Мимика — Вэй Ина. Вэй Усянь прикрыл рот ладонью, чтобы не рассмеяться в голос, а потом спровадил «своих мужчин» расследовать дело внезапно свалившейся на голову девочки-крольчихи. *** За наблюдением Вэй Усянь почти пропустил возвращение Лань Ванцзи и Лань Фэна. Дверь приоткрылась, впуская свежий морозный воздух и Лань Фэн тут же ее закрыл. На лицах обоих было написано выражение крайней задумчивости. Вэй Усянь махнул рукой на столик и взглядом попросил их присесть. — Ну что? — тихо поинтересовался он. Вместо ответа Лань Ванцзи полез в рукав, осторожно что-то вытянул и уложил на столе. Вэй Усянь прищурился: этим «что-то» оказалась пара игральных костей, на вид старых и весьма искусно вырезанных из явно дорогого материала. Выглядели они как артефакт, но энергией от них не веяло. Вэй Усянь озадачился. Обычно подобные побрякушки оказывались напичканы либо проклятиями, либо еще чем-нибудь позаковыристее, но тут он ощущал полную пустоту. Лань Ванцзи бросил короткий взгляд на кровать, где все еще спала девочка, их дочь, и произнес как всегда лаконично: — Следы начинаются только с середины. Вверху склона чисто. Кости нашел Фэн-эр у подножия. Вэй Усянь тут же без опаски потянулся к находке. Раз уж Лань Ванцзи счел допустимым прикоснуться до них голыми пальцами, то опасности ждать не стоило. Однако, проверить их на «подарочек» Вэй Усянь решил досконально. Да и кто еще мог это сделать? Он взял их в руки, повертел, рассмотрел со всех сторон, но не почувствовал даже эхо энергии. Ни темной, ни светлой. Обычные игральные кости — белые, шестигранные, ничем не отличаются от любых других, кроме своей дороговизны разве что. На такую древность сейчас можно было бы выменять небольшое поместье. — Мам? — подал голос Лань Фэн. Все это время он сидел тихо, как и подобало при родителях, и осмелился позвать Вэй Усяня только когда тот со вздохом положил кости обратно на стол. — Пустышки, — заключил Вэй Усянь. — Если в них что-то и есть, то я это почувствовать не могу. Лань Фэн поерзал на своем месте, взглянул на отца, чей взгляд не отрывался от «холмика» на кровати и неуверенно спросил: — Так это моя?.. Вэй Усянь рассеяно кивнул. В его голове странным образом переплелись две простые, но заевшие мысли: «Это наша дочь», и «Вот как бы выглядел Лань Чжань, если бы родился девочкой». — У меня могла бы быть сестра, — произнес Лань Фэн изумленно. — Сестра?.. Мам?.. — Ой, тихо, ну хоть ты не начинай! — отрезал Вэй Усянь. — Я сколько раз повторял? Хочется пополнения в семействе? Все вопросы к Лань Чжаню! — Мгм. С радостью бы обменял свою суть на суть Вэй Ина. Вэй Усянь с нежностью улыбнулся: так и было, и он об этом знал. В отличие от Лань Цижэня и старейшин, Лань Ванцзи ни разу не намекнул на то, что хотел бы еще одного ребенка. Нет, он хотел, но Вэй Усянь давным-давно четко высказал свою позицию: второй раз через это проходить он не желает. Поэтому Лань Ванцзи тайком (не слишком уж и тайком, когда у тебя в мужьях Вэй Усянь) искал способы взрастить фертильность в мужском организме, не являющемся цзин-ян. А сам Вэй Усянь, нет-нет да и поглядывая на подросшего уже Лань Фэна, подумывал о том, что во второй раз должно быть легче, нет?.. Хотя… У Вэй Усяня вдруг щелкнуло: — Она никого из нас не назвала мамой. И, как в подтверждение этой фразы, раздался приглушенный одеялом сонный голос: — Пап, я пить хочу. У нас еще остался тот цветочный чай, что подарил дядя Чэн?.. Вэй Усянь тут же замолк: девочка явно еще пребывала в сонном царстве, волосы растрепались еще сильнее, а глаза были закрыты. — Такой сон приснился, просто ужас. И я что, опять к вам в кровать залезла?.. Ой. Вэй Усянь рассмеялся. Девочка — чьего имени они до сих пор не узнали! — наконец разлепила глаза и, осознав, тут же потупила их. — А я все гадала почему я не слышала твой храп, — будто самой себе сказала она и Вэй Усянь возмущенно задохнулся: — Я не храплю! Вэй Усянь практически никогда не храпел! Ну, бывало пару раз, но то происходило только из-за ужасной усталости! Лань Фэну в первые три года требовался постоянный пригляд и даже разделяя с Лань Ванцзи все заботы о ребенке, они оба ужасно выматывались. Девочка смерила Вэй Усяня удивительно серьезным взглядом и укуталась в одеяло поплотнее. Как он и предрекал, запах «запеченных яблочек», как окрестила его девочка, действовал на нее успокаивающе. — Так что там с чаем? Он вообще есть? Всякие сомнения у Вэй Усяня тут же растворились: такие казалось бы незначительные детали вроде привычки Цзян Чэна дарить чай при каждом визите не мог знать кто-то помимо семьи. В последний раз ведь действительно Цзян Чэн приезжал не более как неделю назад и вручил Вэй Усяню очередную шкатулку с разнообразным чаем. — Как тебя зовут? — спокойно спросил Лань Ванцзи. Девочка ответила ему в тон: — Эту младшую нарекли Лань Юньлань, — и сложила руки, неуклюже поклонившись прямо в кровати. Вэй Усяню показалось, что если бы она осмелилась выползти из убежища, получилось бы у нее четко, выверенно и грациозно. Но ее имя… Вэй Усянь судорожно сглотнул и глянул на Лань Ванцзи. Тот моргнул, и короткое движение ресницами будто сменило его теплые глаза на неумело подкрашенные стекляшки. Имя предыдущей госпожи Лань не раскрывалось общественности. Все именовали ее просто первой госпожой Лань, как будто навечно выкинули ее родовое имя из памяти. Даже Лань Ванцзи упомянул об этом единожды, Вэй Усянь тогда впервые услышал о том, как на самом деле звали мать Лань Ванцзи; все старательно замалчивали инцидент, произошедший с предыдущим главой Лань, чье имя для нового поколения также осталось в секрете. — Чай! — вдруг воскликнул Лань Фэн и подскочил, — Давайте выпьем чая! И поговорим! Вэй Усянь не без подозрений стал наблюдать за Лань Фэном, который начал метаться по цзинши как проснувшаяся по весне пчела. Даже жужжит себе под нос точно так же! А до этого постоянно заинтересованно поглядывал на Лань Юньлань… Его, видимо, сильно воодушевила новость, что эта девочка — его «сестра». Так воодушевила, что он не обратил внимания на отсутствие прямого родства и то, что ее настоящее происхождение до сих пор на самом деле неизвестно. Пока Лань Фэн бегал, доставая то чайный набор, то шкатулку от Цзян Чэна, то заглядывая в кладовку, где хранились мешочки с угощениями, Вэй Усянь поднялся с насиженного места, подошел к кровати и склонился над Лань Юньлань, прошептав: — У нас не найдется для тебя подходящих одежд. Ты не против примерить детскую одежду Фэн-эра? — Все хорошо, папа, не заморачивайся, — ответила она ему, не поднимая глаз. — А он… всегда такой? — Какой? — Вэй Усяню стало интересно выслушать незаинтересованное мнение со стороны. — Активный?.. — она произнесла неуверенно и принялась жевать нижнюю губу. — Так похож на Лин-гэ, как будто его не вы воспитывали, а дядя Чэн Цзыдянем гонял… — Оу, — протянул Вэй Усянь. — Знала бы ты, как он любит Цзыдянь! Так что, отчасти, ты не совсем ошибаешься. Никто Фэн-эра не баловал так, как А-Чэн. — Цзыдянь? — повторила за ним Лань Юньлань. — А почему не Саньду? Мечи гораздо круче. Вэй Усянь едва не возмутился вслух. Пусть он уже не так хорошо мог обращаться с заклинательскими мечами как раньше, свой он и вовсе отдал Лань Фэну, но ведь его Чэньцин тоже была не промах! — Тебе больше нравятся мечи? — поинтересовался он. — А какой бы ты выбрала? — Конечно же Бичэнь, — ответила Лань Юньлань незамедлительно. — Самый лучший меч в мире! Самый красивый, самый сильный и… скажу по секрету, папе он тоже нравится больше всех. Вэй Усянь мгновенно вспыхнул ушами! Что-что, а таких подробностей маленькая девочка уж точно знать не могла! Не могла же?.. Тем временем Лань Ванцзи, пусть и находился в нескольких метрах от них, услышал все, что ему нужно, и вышел за детскими вещами Лань Фэна, напоследок бросив на Лань Юньлань одобрительный взгляд. А Лань Фэн, в свою очередь, уже заставил стол за ширмой чашками, чайником, тарелочками с орехами, сухофруктами и другими сластями, даже жаровню растопить успел. — Сестрица, — позвал Лань Фэн, — а сколько тебе лет? — С наступлением Праздника Весны будет считаться девять. — Для такой маленькой юной госпожи ты отлично соображаешь и не теряешься, — похвалил ее Вэй Усянь. — Фэн-эр в твоем возрасте ревел из-за каждой неудачи и бежал плакаться Лань Чжаню. — Мама! — запыхтел Лань Фэн, заливаясь краской. — Не порочь мое доброе имя! Кстати, да. Почему ты не теряешься? — тут же уцепился он за слова Вэй Усяня. — Разве тебе не страшно? На твоем месте я бы жутко испугался, — он не побоялся признаться в трусости. — Вроде как все знакомое, но на самом деле все иначе. — Мне нечего бояться, — ответила Лань Юньлань. — В любом мире папа и отец — самые честные, добрые и хорошие люди, и никогда бы мне не навредили, была бы я их дочерью или нет. Тем более, мои родители обязательно скоро придут за мной. Не существует во вселенной уголка, куда бы папа не сумел бы засунуть свой нос. Вэй Усянь то ли смутился из-за незамысловатой похвалы, то ли удивился тому, как трезво мыслит маленький ребенок. — Почему ты называешь маму «папой»? — спустя пару секунд воцарившейся тишины вдруг спросил Лань Фэн. Он действительно заинтересовался этим вопросом, ведь его самого с самого детства учили звать Вэй Усяня именно мамой, ведь это он его выстрадал. — Даже Юань-гэ зовет маму «мамой». В этот поистине интересный момент вернулся Лань Ванцзи со стопкой одежды. Ему, как показалось всем присутствующим не хотелось упускать ни единого слова из этого разговора. Лань Юньлань в это время закашлялась и снисходительно посмотрела на Лань Фэна: — Вообще-то Юань-гэ зовет его «учитель Вэй» или «Сянь-гэгэ». Мужчины не могут рожать. Какой смысл называть их «мамой»? Это ведь нелогично! — Не всегда «мама» — тот, кто родил, — пояснил Вэй Усянь. — Это тот, кто воспитал, кто подарил свою любовь, кто наставлял тебя… — А здесь ты тоже наставлял Юань-гэ тем, что учил его зачаровывать порногра?.. — начала было Лань Юньлань, и Вэй Усянь молниеносно зажал ей рот. — Не понимаю о чем ты! Ты что-то путаешь! — Вэй Ин, — сказал Лань Ванцзи. — Лань Чжань, не верь ей! И А-Юань тогда тоже все понапридумывал! — принялся оправдываться Вэй Усянь, хоть и понимал, что никто в этом проклятом месте ему не поверит! — Нет. Вэй Ин. Юньлань сказала, что мужчины не могут рожать. — Ох, да! Значит ли это, что там не существует «цзин-ян»? Но как тогда ты… — Вэй Усянь нахмурился и окинул странным взглядом Лань Юньлань. А потом жутким голосом как рявкнул: — Лань Чжань! Тот сразу ответил: — Никогда. — О чем это вы? Я родная дочь Вэй Усяня и Лань Ванцзи, — сказала Лань Юньлань. — Ты подумал про наложницу, пап? — Тогда как еще бы ты?.. — Вчера мой папа как раз рассказал мне, — ехидно произнесла Юньлань, предчувствуя немалую выгоду, ведь все вокруг разом вскинулись и хищно уставились на нее. — Ой, но я еще маленькая и совсем ничего не понимаю во взрослых делах! Вэй Усянь всплеснул руками: — И откуда только это в тебе?! Кто научил тебя… шантажу?! — он, похоже, мысленно бранил «самого себя». — Уж точно не я. Лань Юньлань хмыкнула. Вэй Усяню опять никто не поверил. — Так, ладно, давай мы тебя оденем, сядем за стол и все обсудим за чашечкой чая. — Во время трапезы разговоры запрещены, — в один голос сказали и Лань Юньлань, и Лань Ванцзи, и Лань Фэн. Вэй Усянь страдальчески закатил глаза. И, поняв, что они не побеспокоились еще кое о чем, быстренько выгнал Лань Ванцзи и Лань Фэна из комнаты, наказав наполнить бочку горячей водой и «погулять» где-нибудь полчаса. — Ты же не против, если я тебе помогу? — предложил Вэй Усянь. — Тебя определенно нужно привести в порядок! — Все хорошо. Но купаться мне больше нравилось с отцом, — Лань Юньлань, кажется, больше их не стеснялась. — Почему это? — Папа много болтает, — сказала Лань Юньлань честно. — Мыться с папой — долго. Много воды впустую. Постоянно что-нибудь падает и теряется. Уходят все запасы мыльного корня и сухих трав. Вэй Усянь почувствовал укол совести, несмотря на то, что она вроде как говорила про совсем другого Вэй Усяня. Но он-то — тоже Вэй Усянь! И всегда его помывка (и те давно минувшие дни, когда Лань Фэна купал он) проходит именно так! Но здесь его никто за это не бранил… Вэй Усянь фыркнул, и Лань Ванцзи как раз коротко постучал в дверь, оповестив тем самым о том, что вода готова. Лань Юньлань бодренько выбралась из кровати, уверенно нашла купальню, и, пока Вэй Усянь стоял на пороге и наблюдал за ней, сняла нижние одежды, повесив их на низенький крючок (который когда-то давно прибили для Лань Фэна), из шкафа достала низкий табурет (который когда-то давно приобрели для Лань Фэна), и, не смущаясь наготы, уверенно забралась в бочку. — Ох, — сказала она, когда нашла руками спутавшийся на макушке узелок волос. — Давай я помогу, — взял себя в руки Вэй Усянь. — Ты не против?.. Лань Юньлань мотнула головой и он осторожно коснулся ее лобной ленты. Снял перекошенную заколку, расплел пучок, выдернул ленту и положил на скамью. Лань Юньлань терпеливо дожидалась, пока он не распустит ее волосы, не обольет их из ковша. Между делом Вэй Усянь произнес: — Надо бы еще мазью от ушибов намазать. Лань Юньлань отмахнулась: — Ой, да не надо, само заживет, не впервой. — Все равно. Они же болят, — укорил ее Вэй Усянь. — А раз болят, то помазать стоит. Лань Юньлань спорить не стала, лишь откинулась назад, чтобы ему было удобнее втирать в волосы мыльный состав с маслом. — Расскажи мне, — попросил Вэй Усянь тихо. После пояснил: — Про другой мир. — Я даже не знаю, — растерялась Лань Юньлань. — Вы такие же. Заботливые. Отец вкусно готовит, ты всегда будто чуешь, когда мне кошмары снятся, Юань-гэ мне трактаты читает вслух, а дядя Сичэнь недавно согласился, чтобы я ему волосы заплела на собрание орденов. — Кошмары? — вычленил для себя главное Вэй Усянь. — Что за кошмары? — Ничего такого, — потупилась Лань Юньлань, будто ей было стыдно. — Просто временами снится… всякое. Не бери в голову, все уже давно в прошлом. — Мне когда-то тоже кошмары снились. Да и до сих пор иногда бывает. — Я знаю, пап. Не печалься, для тебя тоже это все в прошлом. В моем мире дядя Чэн тебя тоже давно простил. Лин-гэ — тоже. Простил. — Откуда ты это знаешь? — Вэй Усянь поначалу отнесся к ее словам легкомысленно, а после задумался. — Ты еще такая маленькая, но знаешь даже больше, чем Фэн-эр, хотя он намного старше. Кто счел, что поведать маленькому ребенку дела былые — хорошая идея? — Я… — Лань Юньлань замялась. — Вы сами рассказали мне все. И тому была причина. — Ты слишком взрослая для своего возраста, — отметил Вэй Усянь. — Это проклятие? Я слыхал о таком, что замедляет взросление, и многие пытались его переделать… — Для того, чтобы не стареть, я знаю, — Лань Юньлань будто о чем-то вспомнила. — Нет, причина в другом. Позволь мне сохранить мою тайну, пап. Не все загадки созданы, чтобы быть разгаданными тобой. Вэй Усянь, к сожалению, понял, о чем именно она говорила и перевел тему: — Ну так что, как мы тебя воспитываем? Наверное, воспитывать мальчиков и девочек нужно по-разному, да? — раньше он эту мысль не обмозговывал. — Не знаю, ко мне и Тао-Тао родители относятся одинаково, — сказала Лань Юньлань и зажмурилась: в этот момент Вэй Усянь вымывал мыльную пену из ее волос. — Тао-Тао появился у нас поздно, но я почему-то уверена, что будь он младше, они все равно не делали бы между нами различий. — Кто этот Тао-Тао?.. — Мы познакомились с ним в цзыши, — Лань Юньлань аж вздрогнула. — Ужасное место. Его родители умерли на ночной охоте, с ним никто не играл. И мне в цзыши было неинтересно. Мы с ним учились. Потом я попросила папу забрать его, потому что никто не должен оставаться одиноким. Вдвоем лучше, чем одному… Наверное, поэтому, к слову, твой сын так похож на Лин-гэ. Он просто у вас один и вы его избаловали. Вэй Усяню не показалось, что Лань Юньлань этими словами его упрекает: тем более, Лань Фэн, на самом-то деле, не сильно уж похож был на Цзинь Лина в его возрасте. Да, кое-что иногда проскальзывает, но… Вэй Усянь улыбнулся: — Ох, это все Цзян Чэн. Он твердо вознамерился исправить все допущенные в воспитании Цзинь Лина ошибки, решил стать лучшим дядюшкой. — Так себе у него получилось, — рассмеялась Лань Юньлань. — Со мной тоже, можно сказать, ему не повезло. — Ну-ка, поподробнее! — Дядя Чэн часто грозился, что скинет меня в озеро, когда приезжал в гости. Все говорил, что для меня специально найдет в Гусу подходящее. Но, — ее вдруг передернуло, — после того, как я зимой в реку свалилась, прекратил. Характер у дяди Чэна, конечно, сложный, но он очень заботливый. Когда я гостила в Пристани Лотоса, он всегда проверял меня пару раз в день, хотя был жутко занят, а когда выдавалась минутка, учил основам управления орденом. Я же наследница, так что это в любом случае мне необходимо. — Наследница? — Да-да, девочка-наследница. Дядя Сичэнь признал меня. У него-то до сих пор никого нет. И, скорее всего, не предвидится, — голос Лань Юньлань сделался грустным. — На самом деле, жалко дядю Сичэня, он всегда такой печальный, когда думает, что его никто не видит. Иногда только, в самом раннем детстве, когда я постоянно играла с его волосами, он мог улыбнуться. — Цзэу-цзюнь… То есть твой дядя Сичэнь вышел из уединения? Лань Юньлань кивнула. Судя по всему она даже не подозревала о том, насколько для Вэй Усяня оказалась удивительной эта новость. Лань Сичэнь, их Лань Сичэнь вышел из уединения совсем недавно, как раз на совершеннолетие Лань Фэна, во время церемонии получения вежливого имени. У Лань Юньлань же получается, это случилось гораздо раньше. Вэй Усянь догадывался почему так произошло. Он не говорил этого вслух, но про себя давно уже поразмыслил о сложностях ее жизни. Девочкам в кланах всегда жилось трудно и, как Вэй Усянь понял, Лань Юньлань не была сослана на женскую половину, как это предписывали правила Гусу Лань. Ее даже сделали наследницей! Мог ли тот факт, что у Лань Ванцзи родилась дочь, повлиять на решение Лань Сичэня? Вполне возможно, что он, в порыве братской любви и заботы прервал уединение, дабы своим влиянием и статусом задавить недовольных старейшин. Это все объясняло. *** После банных процедур Лань Юньлань чувствовала себя определенно лучше. Папа аккуратно высушил ей волосы и собрал простенький, но аккуратный пучок на голове — так, как она тоже любила. Если волосы ей собирал отец, то он уделял тщательное внимание каждой прядке, плел мудреные косы (дядя Чэн даже по секрету научил его юньмэнскому плетению) и иногда разбавлял прически разнообразными заколками, шпильками или белыми шелковыми лентами. А папа с самой юности к своей внешности относился пренебрежительно — если сравнивать с остальными, конечно же. Дядя Нин рассказал, что до «смерти» папа вообще прическами не заморачивался, просто пару прядей от висков красной лентой завязывал на затылке. А после «воскрешения» поднимал высокий хвост без всяких заморочек. Лань Юньлань помнила, что даже гуань папе некому было возвести. И его это, кажется, совершенно не заботило. В комнате их уже ждали: отец с фарфоровым чайником в своих идеальных ладонях разливал горячий чай по чашкам, а Лань Фэн… Лань Юньлань до сих пор не определилась, как именно к нему обращаться. Фэн-Фэн? Но он был многим старше. А-Фэн не подходило по той же причине, звать же его Фэн-гэ… В итоге Лань Юньлань решила, что можно обращаться к нему просто «старший братец» — ведь не всегда это обращение подразумевает собой обращение к кровному старшему брату. Хотя Лань Юньлань отчего-то была уверена, что если бы здесь можно было бы провести генетический тест, то вышло бы, будто бы они в действительности родные. — Что ты любишь больше всего? — старший братец сразу же со странными обожающими глазами обратился к ней. — У нас есть засахаренные ягоды, финики и сливы, борода дракона, орешки. Юань-гэ недавно привез из путешествия вкусные конфеты. Фундук в глазури и сахарной пудре. — Пожалуй, откажусь, — Лань Юньлань благосклонно кивнула и чинно уселась на предоставленную подушку. — Предпочитаю ютяо, которые готовит отец. А этот, другой отец, на удивление открыто улыбнулся. — Ах, Лань Чжань, — шумно всхлипнул позади Лань Юньлань папа, который за стол не торопился. — Какие разные у нас получились дети! Отец кивнул и взмахнул рукой. Лань Юньлань аж рот раскрыла от изумления: вот мелькнул рукав, а вот на столе уже стоит вазочка с блестящими позолотой ютяо! Захлебнувшись слюной, но не набросившись на лакомства с завидным звериным голодом, Лань Юньлань поблагодарила отца за угощения. Старший братец же отчего-то звонко рассмеялся: — Ешь-ешь. Мне тогда сладостей побольше достанется. Лань Юньлань пожала плечами. — Я вообще к сладкому равнодушна. Одна только слабость — отцовские ютяо. — Прекрасно тебя понимаю, папа, если что-то готовит, это всегда очень вкусно, — закивал головой Лань Фэн. Лань Юньлань на секунду недоуменно застыла. Привычка звать Вэй Усяня папой въелась в ее кровь, отпечаталась на подсознании и она не сразу сообразила, что «папа» для Лань Фэна — это «отец» для нее. Папа, явно уловивший все промелькнувшие мысли на лице Лань Юньлань фыркнул и уселся рядом — между старшим братцем и ней. Повеяло странным, чуть сладковатым запахом, она чувствовала его и раньше, но задумалась лишь сейчас. Отчетливо пахло яблоками, да не простыми, а будто бы запеченными в старинной печи. Складывалось впечатление, что эти яблоки еще и посыпали сахаром сверху, да позабыли вовремя вытащить. — Яблочки, — удивленно пробормотала Лань Юньлань, едва все закончили с чаепитием. Все время, пока они чинно потягивали чай, да изредка тянулись к угощениям, она молча вдыхала этот аромат и не могла понять что с ней происходит. Вроде как эффект был успокаивающим, Лань Юньлань ни о чем не тягостном не думала и на душе у нее воцарился штиль. — М? — отозвался папа и она повернулась к нему полностью, — яблочки? Лань Юньлань склонила голову и начала рассуждать вслух: — Я думала, что мне показалось, но нет. Яблоки. Причем запеченные. Откуда? Папа как будто смущенно отвел взгляд и проговорил: — Я совсем забыл. Лань Чжань и Фэн-эр давно привыкли к нему и даже не обращают внимания. Он тебе мешает? — Нет, совсем нет. Непривычно. Папа обычно пахнет или деревом, или специями. Иногда — чернилами. Раньше пах и вином, когда выпивал с дядей Чэном, но год назад он бросил. Отца заинтересовали эти слова. Это было видно по выражению глаз и совсем незаметно для посторонних нахмуренным бровям. — Вэй Ин бросил пить? Папа ошарашенно повторил: — Я бросил пить?! *** Несколько дней прошли довольно спокойно. Лань Ванцзи исправно уходил в девять утра, возвращался в цзинши к обеду. Вэй Усянь и Лань Фэн же посвящали все свободное время Лань Юньлань — от разговоров о том, чем же она занималась там, как и с кем она училась, чего достигла, до сравнения обоих миров. Нередко Вэй Усянь делал пометки. О втором себе, о том, по какому пути пошла история в том мире. Мир без цзин-ян… наверное, он не так уж и сильно отличался от этого. И именно поэтому Вэй Усянь уже не первый год планировал провести революцию, «просвещение» масс, или, как сказала Лань Юньлань — «ликбез». Ликвидация безграмотности, так она выразилась. Лань Юньлань же бережно хранила кости, которые ей вернули. С первого взгляда было видно, что она искренне их ценила, пусть и были они в ее владении всего ничего. Вэй Усянь подозревал, что там скрыта какая-то история, но он пообещал и себе, и Лань Юньлань, что не будет лезть туда, куда не просят. А сам с удовольствием учился разным играм, которые знала Лань Юньлань и которым она их с Лань Фэном учила. Она обставляла их каждую новую партию: Вэй Усянь все никак не мог приноровиться к разным, зачастую противоречившим друг другу правилам. А еще Лань Юньлань вырезала из бумаги разнообразные карточки, и много игр знала и с ними, и с разным фигурками. Иногда на карточках она рисовала «волшебные» карты местности, иногда таблицы с цифрами. Эти игры Вэй Усянь тоже записывал: почему бы и нет? Игры — тоже какое-никакое, а знание. Спустя неделю произошло то, к чему Вэй Усянь подсознательно готовился с того самого момента, когда он впервые встретил Лань Юньлань. Прямо во время обеденного времени, когда трапеза уже была закончена, а они всем скопом пытались одолеть Лань Юньлань в очередной настольной игре, воздух затрясся. Энергия сгустилась и потянулась в цзинши со всех уголков обители. Зазвенели мечи на стойке: меч Мо Сюаньюя, Цинхо, Суйбянь, ныне принадлежащий Лань Фэну, но громче всего дрожал в ножнах Бичэнь: что-то, назревающее прямо сейчас, не дало ему оставаться спокойным. Вэй Усянь знал лучше всякого, что на самом деле Бичэнь — не такой, каким кажется. Он крайне норовистый и задиристый меч, который сложно контролировать, когда он чует битву или даже простое столкновение с другим мечом: Бичэнь был отражением Лань Ванцзи, в красивой и холодной оболочке — буря чувств. Но если Лань Ванцзи был научен скрываться за отстраненностью и толстой маской благонравия, то Бичэню ни ковка, ни ледяная сталь были нипочем. Вэй Усянь вскочил первым и встал так, чтобы прикрыть детей собой, а Лань Ванцзи приманил Бичэнь и сжал ножны в руке, выставив меч перед собой. Конечно, Вэй Усянь понимал, что это — лишнее, если происходит именно то, к чему он готовился. Но это могли бы быть и незваные гости. Да и… мелькнула паническая мысль, что Лань Юньлань — никакая не дочь их из другого мира, а, как и предположил поначалу Лань Фэн, лишь подосланная кукла, чтобы снизить бдительность и помочь проникнуть за барьер Облачных Глубин. Эту мысль Вэй Усянь отмел моментально (но ничего не отменяло того, что слишком уж много предательств он видел собственными глазами и даже пережил сам). Вся стянутая в цзинши энергия сосредоточилась в пяти точках: ровным пятиугольником, каждый угол которого сиял цветами первоэлементов. Пространство между ними заволокло алой пеленой, очень грязной и мутной, будто в лужу плеснули крови; Вэй Усянь внезапно понял, как именно мог бы быть построен этот портал, а то, что это — портал, не осталось никаких сомнений. Пелена подернулась, как водная гладь, разбитая брошенным камнем, и внезапно начала меняться: становиться прозрачнее, принимать… очертания чего-то, что в цзинши точно быть не могло. Каменистой насыпи и неровной кромки леса. Сердце Вэй Усяня ухнуло вниз, когда он увидел самого себя, заглянувшего в этот портал. И он сам взглянул на себя, сморщился ненадолго, но потом его лицо разгладилось и он присвистнул: — Вот это да! Лань Чжань, гляди, да тут же мы! Ни голос, ни интонации не разнились. Даже морщинки, кажется, прорезались там же. — Папа! — воскликнула Лань Юньлань и поднялась из-за стола. — Принцесса! — произнес другой Вэй Усянь и протиснулся через портал так, что было видно только верхнюю часть его тела. Он явно наклонился и развел руки для того, чтобы принять Лань Юньлань в свои объятия. — Идем же ко мне, моя малышка! Привет, чужие «мы», но мы не можем долго держать портал открытым, тут стоит целая толпа заклинателей, которые держат его открытым! — Заткнись, Вэй Усянь, давай шевелись! Мартышка, шустрее! Не знаю, куда ты там завалилась, но только попробуй вернуться не целой — я тебе ноги переломаю! — заорал Цзян Чэн с другой стороны портала. Вэй Усянь аж заржал одновременно с другим Вэй Усянем — они даже переглянулись и подмигнули друг другу. А Лань Юньлань тут же собралась и по-деловому уточнила: — А сколько продержится ваш портал? Другой Вэй Усянь начал тараторить: — Это двойные врата У-Си, связь между которыми держится на маячке, чтобы открыть его потребовалась целая прорва энергии! Сами по себе они держатся открытыми лишь до момента полноценного перехода! Но если мы будем шастать туда-сюда, то нужна постоянная подпитка энергией. — Энергия обиженных душ, смешанная с природной энергией и энергией души в равных пропорциях? — тут же уточнил Вэй Усянь. — Если найти источник заряда, можно ли подержать их открытыми с учетом многократных переходов? — Не знаю, найдется ли такой. На деле я жутко хотел бы с вами всеми познакомиться и забрать свою принцессу обратно, но, видите ли… Цзян Чэн уже запыхался весь, старый стал, даже подержать портал как следует не мо… Ай! — завопил другой Вэй Усянь и ввалился в цзинши кубарем, как от хорошего пинка. Лань Ванцзи тут же заткнул Бичэнь за пояс и бросился к другому Вэй Усяню, словно позабыв о том, что у другого Вэй Усяня должен быть свой, другой Лань Ванцзи, которому следовало бы о нем позаботиться. Врата начали медленно сужаться, и Вэй Усянь принялся рыться в рукавах. — Вот и настало время для тебя, дружок, — сказал он, вынимая из вшитого в рукав цянькуня маленький круглый камень с отверстием по центру и инописью. — Скорее! — бросил он камушек, втиснувшись в портал и встретившись с множеством знакомых, но по-своему незнакомых лиц. Портал становился все меньше, и Вэй Усянь опасался, как бы его не располовинило, но тут он узрел другого Лань Ванцзи. Тот стоял на одной из пяти позиций и усердно вливал энергию в постамент перед собой. — Заряди это, ты поймешь, что делать! — только и успел сказать Вэй Усянь, прежде чем его вытянуло обратно. Камушек долетел до другого Лань Ванцзи, тот словил его точнехоньким движением. Портал перед носом Вэй Усяня схлопнулся. А другой Вэй Усянь, который за пояс и вытащил его до того, как его «схлопнули» вместе с порталом, захохотал. Лань Юньлань сразу же забралась на руки другого Вэй Усяня и пробормотала: — Вот теперь как надо! Вэй Усянь подумал, что это она о запахе. Не по душе ей, значит, пришелся его запах цзин-ян, да? Он принюхался — от другого Вэй Усяня не пахло ничем, кроме самых обыкновенных сандаловых благовоний. Лань Фэн восторженно хлопнул в ладони: — Ух ты, две мамы! — Два Вэй Ина, — добавил Лань Ванцзи бесцветно. — Даже не думай! — шикнул на него Вэй Усянь. И посмотрел на другого Вэй Усяня. Они вдвоем, кажется, подумали об одном и том же. И резко замотали головами. — С самим собой тоже считается, — как бы между прочим бросила Лань Юньлань и тут же воскликнула: — Что?! Не знаю, я ничего не знаю. — Как знал, что нужно было проверять, о чем вы с Не Хуайсаном болтаете, — пробурчал другой Вэй Усянь. — У тебя бы вряд ли получилось, в иносказаниях дядюшки Не даже ты бы ногу сломал. — Ладно-ладно, — смиренно выдохнул другой Вэй Усянь. — Итак, чем займемся? Я так понимаю, ты передал Лань Чжаню артефакт с накопительной способностью, — обратился он к другому себе. Вэй Усянь кивнул: — Он сохраняет остаточный след, запечатлевает его и воспроизводит на вобранной энергии последнее, чем его пропитали. Правда, в случае с подобным порталом, он окажется одноразовым. Но ничего, оно того стоит, — он даже озвучил свои мысли. — Подобный нашему контакт окажет гораздо больше положительного влияния на мир, чем использование этого камня в другом случае. — Как там Тао-Тао? — С ним все нормально, перепугался только за тебя. — И вы — тоже, — понятливо кивнула Лань Юньлань. — Ну а как же! Мое сердце второго твоего исчезновения могло и не выдержать. Лань Чжань уже готовился идти войной на виновников. Правда, не знал на кого конкретно, — громким шепотом поделился другой Вэй Усянь, а Лань Юньлань слушала его так, словно ее в императорскую тайну посвящали. — Давненько я Лань Чжаня таким злым не видел! Аж мурашки! — Пап, — обратилась она к другому Вэй Усяню нежным голосом и тот в мгновение растерял всю шутливость, — Ну что ты, я же нашлась. Не нужно никому головы отрывать и идти войной. Я здесь, я была в безопасности. Отец даже ютяо меня угостил. — И откуда у тебя такая любовь к ютяо, — вдохнул другой Вэй Усянь. — Ладно, твоя взяла. Я перепугался. Лань Чжань перепугался. Всех ты перепугала. Больше так не делай. Как ты вообще умудрилась свалиться? — А Тао-Тао тебе не сказал? — Он был не в том состоянии, чтобы помнить детали. Ну так что? Вэй Усянь не мог не заметить как страдальчески скривилось лицо Лань Юньлань, еще в первую их встречу она протараторила: «Кролики ни в чем не виноваты!». Так что Вэй Усянь понимал в чем крылась причина падения. И понимал, что Лань Юньлань не хотела, чтоб об этой причине знали. — Думаю, нам всем надо успокоиться, — вклинился Вэй Усянь, — напитка артефакта дело не быстрое. Лань Чжань, кажется нам стоит… Лань Чжань? Вэй Усянь, не увидев даже тени движения, пригляделся к Лань Ванцзи: тот, как застыл на месте после прихода другого Вэй Усяня, да так и не двинулся, смотря в одну точку где-то между ним и другим Вэй Усянем. — Лань Чжань? — снова позвал он его, но так же не получил ответа. Вэй Усянь обернулся уже к Лань Фэну, но тот так же уставился на другого Вэй Усяня и на руки, что крепко держали Лань Юньлань. В глазах Лань Фэна сквозила зависть. — О боги. Помогите мне. И, будто бы услышав в молитве Вэй Усяня личную просьбу, другой Вэй Усянь встрепенулся, спустил Лань Юньлань с рук, не забыв звонко чмокнуть ее в щеку. — Так, детишки, вы пока играйте без нас, взрослым надо пошептаться, — подмигнул другой Вэй Усянь Лань Юньлань и Лань Фэну. Те без возражений вернулись к позабытой всеми игре, разложенной на столе. — Простите, что чувствую себя как дома, ха-ха, но выходит, что я и так дома! — сказал он Вэй Усяню и Лань Ванцзи. Они переместились в кабинет и оба Вэй Усяня одновременно достали заглушающие талисманы. И снова рассмеялись. — Гении мыслят одинаково! — слово в слово сказали они. У Лань Ванцзи, кажется, закружилась голова. — С чего начнем? — Что-то уж вы больно спокойные для тех, к кому явился двойник из другого мира! — другой Вэй Усянь сбросил с себя сапоги и забрался с ногами на кушетку, подбирая их под себя. — У нас было время подготовиться. Почти десять дней назад перед нами появилась девочка, которая стала утверждать, что она — наша дочь, — Вэй Усянь пожал плечами. — Несложно было сложить два и два. — А перед нами никто не появлялся. Наша дочь пропала. Тао-Тао — наш приемный сын, прибежал и сказал, что Юньлань свалилась со склона. Мы обыскали все окрестности Облачных Глубин и не нашли ни следа, — другой Вэй Усянь стал серьезным и его облик приобрел ожесточенные черты. — Как бы я ни хотел, нам пришлось играть «Расспрос». Но даже духи ее не видели. Она просто исчезла. Я создал три вида поисковых талисманов и ни один не сработал на Юньлань, хотя все тестовые испытания они прошли. — И ты обратился к основам мироздания? — Именно. Сичэнь обратился в медитацию в ледяных пещерах, там он нашел след. — Ему помогли духи предков, — пояснил Лань Ванцзи. — Быть может. Но нам пришлось постараться, чтобы создать сбалансированный ритуал, который игнорировал бы законы мира и замахнулся бы на все сущее разом. Я… Я, Вэнь Нин, Лань Цижэнь и Цзян Чэн искали любую информацию. А-Юань сумел воспользоваться потайной библиотекой Цишань Вэнь. — И все это — за десять дней? — Вэй Усянь был восхищен. — Сам себе поражаюсь! — Тот мальчик… Он ведь ваш сын? — другой Вэй Усянь веселеть не собирался. — Вы поступили бы так же. — Если бы такая ситуация произошла, — согласился Лань Ванцзи. — Причина? — Никаких предпосылок, ни единой зацепки, — поджав губы, другой Вэй Усянь обхватил себя руками, словно обмерз. — Энергетический фон в порядке, баланс природной энергии тоже в норме. Никаких пространственных разрывов. Чтобы эта ситуация не повторилась… — Нужно обезопасить себя, — Вэй Усянь прикинул кое-что, а после озвучил: — Нужно заиметь маячки друг друга, а также полное описание ритуала. Нужно подумать и над тем, как его улучшить. Либо сделать так, чтобы больше никогда миры не соприкасались. Это может быть опасно. — Вэй Ин, — Лань Ванцзи внезапно обратился к тому, другому Вэй Усяню, и этому стало интересно, что же его гложет — а вел он себя нервно достаточно давно. — Как? — Что именно? Лань Чжань, я не умею угадывать твои мысли! — Юньлань. Как? Она сообщила, что в вашем мире не существует цзин-ян. — Цзин-что? О чем это ты? — и перевел взгляд на этого Вэй Усяня. — Кто такие цзин-ян? — «Цзин» как оборотень или хитрец, «ян» как в инь-ян, — сказал Лань Ванцзи, Вэй Усянь дополнил: — Люди, сочетающие в себе два начала: женское и мужское. Их называют «оборотнями под мужским началом» или «двуполые». Проще говоря… — Это мужчины, которые могут оплодотворять и быть оплодотворенными? — у другого Вэй Усяня брови взметнулись ввысь. — Впервые об этом слышу! Это же… Это невероятно! — Минутку, — попросил Вэй Усянь и подошел к одному из стеллажей, на котором скопом валялись вручную сшитые в книжки листы, исписанные его почерком. Он взял две такие книжки и подал другому Вэй Усяню. — Прочти. Тому, чтобы поверхностно пробежаться по тексту и выхватить суть, хватило пятнадцати минут, в течение которых он то цыкал, то склонял голову, то удивленно хлопал глазами. — И что же это получается, — по итогу сказал он. — Один из вас?.. — Я, — поднял руку Вэй Усянь. — И задумываться не стоило! — рассмеялся другой Вэй Усянь. — Представить себе не могу Лань Чжаня в… столь незавидном положении. Как бы смешно это выглядело! Ой, не могу… Ха-ха, прости, Лань Чжань, но это… Лань Ванцзи внезапно сказал: — Я не против. Хочу. Поведай секрет, как у вас получилось. И другой Вэй Усянь подавился собственным смехом, закашлялся так, что аж глаза покраснели, а на щеки нахлынул румянец. — Вэй Ин сказал: «Если хочешь второго ребенка — рожай сам», — добил его Лань Ванцзи. Вэй Усянь вспомнил эти свои слова и тоже подавился — но уже воздухом. — Но я ведь не всерьез! — Вэй Ину было тяжело. Каждый день — мука. Много трудностей. Лань Хань сочувствовал. Сказал, что Вэй Ину не повезло. Не хочу подвергать Вэй Ина опасности. — Ла-ань Чжа-ань! — у другого Вэй Усяня аж глаза на лоб полезли. — Господи, какой же ты, без преувеличения, шикарный мужчина в любом из миров! И, погодите… Много трудностей?.. Каких же? То, что случилось со мной и подарило мне Юньлань — было самым счастливым периодом моей жизни! Вэй Усянь завистливо запыхтел: — Как ты можешь хвастаться этим! Да я так страдал, что мне казалось, будто бы я второй раз умираю! — Ну… — другой Вэй Усянь призадумался. — Да, меня первые три месяца ужасно мучила тошнота. Я даже не знал, куда от нее деться… — Т-ты… что?! Тошнота?! Три месяца?! — Вэй Усянь взвопил и начал наворачивать по кабинету круги. — Да как ты смеешь величать себя Вэй Усянем?! Ты ничего в этой жизни не видел! Я… Да я пока рожал Фэн-эра, все звезды на небе успел бы пересчитать! — Постой-ка еще раз!.. Что значит «рожал»? Как? — Как-как?! Мне что, штаны снять и показать?! — Вэй Усянь даже не вспомнил о том, что второй раз украл у Сюэ Яна его задорную фразочку. — Снимай! — без ухищрений сказал другой Вэй Усянь. — Что же у тебя там такого интересного? Нет, судя по этому, — он помахал рукой записями, — я могу предположить, но… Всемогущие Боги и Будды, из тебя что, вышел ребенок?! Прямо оттуда?! А-а-а… Вэй Усянь во злобе начал развязывать пояс ханьфу, распахнул полы и уже готов был расшнуровать завязки нижних штанов, но был остановлен зычным: — Вэй Ин, не надо. С самим собой тоже считается. — Лань Чжань! — хором воскликнули оба Вэй Усяня. — Мы же без прилюдной демонстрации возможностей тела цзин-ян с последствующим деторождением… — добавил этот. А другой усмехнулся: — Везде таков ревнивец, будто уксус для тебя — сладкая роса по утру. Хотя кому как не мне знать, сколько в твоей голове неозвученных сокровенных желаний… — Вэй Ин!.. — Да-да, Лань Чжань, я знаю, о чем говорю, — подхватил Вэй Усянь. — Вервие божественного плетения, Бичэнь, кроличья поляна, библиотека, «Улыбка Императора»… — …заброшенная беседка в Пристани Лотоса, гостиная в доме твоего дядюшки… — …кабинет Цзян Чэна и те его трофейные веера… — …подарки от Не Хуайсана, которые мне казалось, что я выкинул, а они на мне тем же вечером отыгрались… — …стойка на руках… — …и поза журавля! — Да-да, и помнишь тот о-очень древний дуб в священной роще, у которого о-очень крепкие ветви?.. — Ох, а еще на стене! Специально же поменял расписание патруля, чтобы никому не попасться! Ты заранее это придумал!.. — Я уж молчу про Бичэнь. — Бичэнь уже был! — У вас что, всего один раз? — Вэй Ин! — Лань Ванцзи не выдержал и поднял голос, он залился такой краснотой, будто его в чан с красителем окунули. А уж во что превратились его уши… — Что ни говори, Лань Чжань, а главный затейник у нас ты, — отрезал Вэй Усянь. — Идейный вдохновитель, инициатор величайшего количества извращений, о которых я даже в самом бурном возрасте, в расцвете юности, и представить не мог! — Чего стоит курильница… И кролики, — добавил другой Вэй Усянь. — Господи, кроликов-то за что?! — Так, подождите, отставить кроликов! Речь-то совсем о другом шла! Вэй Усянь напомнил: — О том, как, черт побери, не будучи цзин-ян, ты умудрился понести! — А много ли для этого нужно? Каждый день — значит каждый день, — философски ответил другой Вэй Усянь, и тут все втроем поняли, что как-то их истории пошли чересчур уж схожими путями. — Но если на чистоту, то я и сам не совсем понял. Когда только закончилась история с Цзинь Гуаньяо, я и Лань Чжань отправились в путешествие по Поднебесной. Ты сам знаешь, хотелось спокойствия, — тут Вэй Усянь кивнул, а другой Вэй Усянь принялся мерить кабинет шагами. — Это было наше первое путешествие. Конечно, нам пришлось вернуться спустя пару месяцев, но после, периодами, мы повторяли маршрут, забредая все дальше и дальше. А лет восемь спустя мы вообще добрались до самого севера Поднебесной. Был самый разгар зимы, а на севере зимы особенно лютые. К счастью, нам попался заброшенный храм. Старый ужасно, местами поломанный, но на одну ночь он сгодился. Скорее всего храм забросили давно, минимум сто лет прошло, а то и больше. Мы с Лань Чжанем прибрались, воскурили благовония, что еще остались в запасниках и не успели отсыреть, и помолились. Другой Вэй Усянь на последних словах весь подобрался, посерьезнел и продолжил: — А потом случилось что-то странное. Меня как будто потянуло назад, в Гусу Лань, я и дня не мог вытерпеть в тех местах. Как морок какой-то! Я, — он запнулся, распахнул глаза и казалось, его будто обухом по голове ударили, — Я… Я не помню даже. Все так… Так размыто?.. Что я вообще делал те три недели?.. — Спроси у своего Лань Чжаня, — посоветовал Вэй Усянь. — Если и у него будут сложности с памятью, то это однозначно влияние извне. Другой Вэй Усянь потерянно обернулся к Лань Ванцзи, но так ничего и не сказал. Сделал он это скорее по привычке, чем действительно намеревался разузнать подробности у этого Лань Ванцзи, что тогда даже не присутствовал. — До храма, используя меч, на максимальной скорости всего полтора дня пути, но мы почему-то возвращались пешком. Три недели. Или нет?.. Могло ли ощущение времени притупиться? Почти два месяца нас окружали одни снега. — Спроси Лань Чжаня, — вновь посоветовал Вэй Усянь, — Он точно скажет, сам знаешь, что у Ланей режим соблюдается аж до минуты. — Сейчас, когда я задумался об этом, многое теперь кажется странным. Я не помню ни пути, ни людей, ни даже разговоров с Лань Чжанем! Только то, как мы постоянно предавались страсти. Постоянно! Как будто я наперед наверстывал! — Можно сказать, я тебя понимаю, — согласился Вэй Усянь и перевел тему: — так как у тебя получилось произвести на свет Юньлань? — Лань Хань просто разрезал живот и вытащил ее. — Звучит подозрительно легко. — Так и есть. Я потерял много крови и если бы не бдительность Лань Ханя, я бы умер прямо там. Слава богам, Лань Хань успел вытащить мою малышку, прежде чем она бы погибла внутри. — Вэй Ин. — Что? — одновременно откликнулись оба Вэй Усяня. Лань Ванцзи выразительно посмотрел на другого Вэй Усяня. — Где располагается храм? — Ох. Я так и не скажу, мы с Лань Чжанем изрядно поплутали в горах, прежде чем наткнулись на него. — Сможешь указать примерное место на карте? — Я попробую. — Лань Чжань, ты серьезно? — Мгм. — …Мы поговорим об этом позже, — спустя десяток секунд выдал Вэй Усянь, — и к тому же, думаю, нам надо проведать детей. *** Второй раз портал открылся вечером следующего дня. В этот раз оттуда показался Лань Ванцзи, другой, и этот испытал примерно то же, что и Вэй Усянь — это же… это же так невероятно — видеть самого себя, знать, что в вашей голове одни и те же мысли, вы принимали одни и те же решения, прожили очень схожую жизнь… Оба Лань Ванцзи не сумели перебороть собственные принципы в минуту, когда это было важно, а потом — стало слишком поздно. Оба страдали, оба ждали, оба… стали счастливы, стали отцами. И оба не знали, изменили бы они свою судьбу, если бы им выпал шанс… — Вэй Ин, — сказал другой Лань Ванцзи. — Юньлань. Другой Вэй Усянь обернулся, прижимая к себе сидящую на руках Лань Юньлань. — Спасибо за все. — Вам спасибо. Лань Ванцзи только поклонился — по всем правилам, так низко, что скользнувшие с плеч волосы коснулись пола. Он был безмолвен: все, что он хотел сказать, он уже высказал. Лань Юньлань помахала на прощание Лань Фэну, который сжимал в ладони игральные кости. Ей нелегко далось решение расстаться с ними, но почему-то сердце подсказало ей, что так будет правильно. С Лань Фэном останется знание, что что бы ни случилось, он никогда не останется одинок. Что есть другие миры и другие люди, где его, возможно, нет, но он все равно кому-то дорог. Вэй Усянь же немного нервно сжимал в ладонях карту, в которой было приблизительно описано место, в которое… не сегодня, но, может быть, когда-нибудь они с Лань Ванцзи отправятся. Правильно сказала Лань Юньлань: не все загадки созданы, чтобы быть им разгаданными. Не все, да. Но некоторые.