Райская персиковая роща

Вопреки устоявшемуся порядку, Вэй Усянь проснулся не от тихого голоса дочери или ласкового поглаживания Лань Ванцзи, а от разговора. — …и поэтому Сычжуй остался, а я вернулся обратно, — невероятно уставшим тоном сказал кто-то. Вэй Усянь спросонья не особо соображал, — что тут говорить вообще, он и его голова были в первый час бодрствования бесполезны абсолютно, — но интонации казались удивительно знакомыми. Он нахмурился и с трудом отлепил лицо от подушки. Прошлой ночью ни Вэй Усяню, ни Лань Ванцзи было не до сна в самом скучном смысле этих слов — они поговорили на множество важных тем, обсудили примерный план действий по воспитанию детей на ближайшие пару лет и успели даже чуть-чуть супружески пошалить, насколько хватило оставшихся сил. Жутко хотелось спать, но Вэй Усянь переборол себя: тихонько хлопнул себя по щекам, потер глаза и глубоко подышал на счет. Глубокое дыхание всегда помогало ему взбодриться; стало легче двигать руками, сонная пелена медленно стекала с разума, и Вэй Усянь признал наконец, кто и с кем говорил в такую рань. Лань Цзинъи и Лань Ванцзи. Сколько сейчас вообще было времени? Он свесил ноги вниз и небрежно поправил съехавшую с плеча нательную ночную рубашку. Чуть поежился от прохлады вне одеяла и прищурился. С места, где в цзинши стояла их с Лань Ванцзи кровать, было не видно дверей на улицу — житейская необходимость вынудила поставить дополнительные ширмы для разделения и видимости уединения. Все же с Вэй Усянем и Лань Ванцзи в одном доме жили еще два ребенка и нужно было подумать о приличиях. Пусть, конечно, Чу Тао и съедет через пару лет, как достигнет возраста принятия меча, но все же пока что все обстояло так. Про Юньлань Вэй Усянь мысленно даже не заикался — что там в будущем будет, никто не знал. Дочь все еще нуждалась в их присутствии, и он не брался даже гадать, как все повернется, если вдруг она перейдет жить в другой дом. Неважно какой — на женской половине или же где-то рядом. — Мы не знали, как следует поступить, и исходили из безопасности простого народа, — четко произнес Лань Цзинъи, отчитываясь, и Вэй Усянь недоуменно почесал бровь. Насколько он помнил, ночная охота не была серьезной, а, скорее, обучающей. Десяток мертвецов в неграмотной деревушке — что там могло произойти, что они так задержались? — Все верно, — с нотой одобрения отозвался Лань Ванцзи. — Отдохни. Выдвигаемся через два часа. Лань Цзинъи невнятно и тихо что-то пробурчал в ответ. Повисла тишина. Негромко хлопнули двери. — Что-то случилось? — с зевком поинтересовался Вэй Усянь, едва Лань Ванцзи показался в поле зрения. — Цзинъи вернулся. А-Юань тоже? Лань Ванцзи приблизился и привычно нежно уложил ладонь на его щеке и под челюстью. Погладил, приветствуя, и бросил напряженно задумчивый взгляд сначала на дверь в комнату Чу Тао, потом — на дверь Юньлань. — Сычжуй и Цзинъи столкнулись с тварью, — емко пояснил Лань Ванцзи, — в той деревне. Сычжуй остался на всякий случай, если тварь снова нападет. Вэй Усянь изумленно распахнул глаза. — Что, правда?! — воскликнул он и тут же прикрыл рот. Дети все еще спали. — Как удачно. Не надо выбирать, тварь сама нам рукой помахала. Лань Ванцзи в ответ выдал тихий и непонятный по интонации звук. То ли он был озадачен чем-то, то ли переживал… Вэй Усянь замолк и нахмурился. — Ну-ка, мне нужны детали. …В двух словах выходило, что жертвой стала очередная пожилая женщина, умершая по схожей причине, как и все предыдущие. То есть, от сильного ужаса. Однако отличия все же были значительны — в этот раз у твари оказалась неучтенная гостья, дочь этой женщины, которая видела тварь в облике позорного дядюшки. Лань Сычжуй, как правильно воспитанный мальчик, сундук опечатал и остался следить за обстановкой, мало ли что, вдруг тварь умела прятаться в вещи, как особо изощренные проклятия? — Она где-то поблизости к деревне или прячется в доме у старосты, — заключил Вэй Усянь спустя недолгое время размышлений. — Что ж, это облегчает задачу. Лань Ванцзи безмолвствовал, пребывая явно в других, отличных от особенности предстоящей охоты мыслях. Он то и дело глядел на двери в комнаты детей, и на его лице все сильнее проступало беспокойство. — Вэй Ин, — наконец позвал Лань Ванцзи, — нам придется просить брата присмотреть за детьми. — Голос его был ровным, но Вэй Усянь не обманывался: тревога в сердце у Лань Ванцзи росла с каждым стуком сердца. Вэй Усянь прикусил губу и был вынужден согласиться с обоснованным переживанием — старейшины в последнее время все чаще и чаще предпринимали вроде бы невинные, но непонятные шаги. Лань Си, старейшина с женской половины, за две декады успела трижды выспросить у Лань Ванцзи, каковы успехи Юньлань в вышивании и музицировании, Лань Циин, — старый перечник! — перестал кривиться на любое, даже мимолетное упоминание наследницы клана, оставаясь с постным лицом все собрания, а Лань Хань… Старший целитель Лань Хань как-то обмолвился, что к нему несколько раз подходили младшие сыновья и племянники некоторых старейшин и пытались аккуратно поинтересоваться здоровьем Лань Юньлань. Не то, чтобы это было запрещено, но… Они даже не общались! Эти младшие сыновья и племянники возвышались над Юньлань на две-три головы и явно не могли искренне хотеть подружиться! Как юноши старше двадцати могли так живо интересоваться девицей, что и десяти лет не достигла? Нелепость! — Ты прав. Думаю, Цзэу-цзюнь не откажется приглядеть за своей племянницей, а Чу Тао… — Вэй Усянь тяжело вздохнул. Пусть Чу Тао и был неинтересен пока для этих стариков, беспокойства за него это не умаляло. — У Чу Тао и так забито все занятиями и тренировками, к нему в наше отсутствие не полезут. Лань Ванцзи едва заметно дернул бровями. — К нему — нет. Вэй Усянь хмыкнул и потянулся разгладить пальцами чуть напряженную кожу переносицы. Тут Лань Ванцзи был полностью прав — их дочь практически никогда не оставалась в одиночестве. Поблизости всегда находился кто-то взрослый из семьи: он сам, Лань Ванцзи, Лань Сычжуй, Лань Цижэнь. Особенно спокойным Вэй Усянь был почему-то, когда они оставляли Юньлань на попечении Лань Цижэня. Тот, как бы сильно не жаловал Вэй Усяня, за своей внучкой глядел ястребом. И неважно, из каких побуждений Лань Цижэнь это делал — это работало лучше отпугивающего ворон чучела. Никто не хотел сталкиваться с его раздраженным недовольством. Жалко, конечно, что сейчас Лань Цижэнь был занят обучением приглашенных учеников, но и кандидатура Лань Сичэня Вэй Усяня более чем устраивала. Тут даже выходило лучше — в кабинет главы сложнее попасть без приглашения, нежели в ланьши. — Я схожу к брату, — произнес Лань Ванцзи и скользнул мягким прикосновением по руке Вэй Усяня. — Разбуди их и собирайся. Вэй Усянь со смешком ухватил развернувшегося было Лань Ванцзи и дернул на себя. — Без поцелуя не выпущу! — чуть игриво пригрозил он и звонко чмокнул Лань Ванцзи в губы. Подумал несколько мгновений, чмокнул еще раз и резво отпрыгнул сразу на три шага. — А теперь можешь идти. Выражение лица Лань Ванцзи не изменилось, но для знающего человека было ясно: выходка Вэй Усяня лишь развеселила его и несколько усмирила смятение в мыслях. — Знаю-знаю, Лань Чжань, — фыркнул беззлобно Вэй Усянь с улыбкой и отошел к двери дочери, — больше не дразнюсь. Время, судя по всему, уже подходило к часу детского подъема — Лань Ванцзи уже был одет, а завтрак уже дожидался на небольшом столике. Вэй Усянь бросил мимолетный взгляд на несколько чаш под сохраняющим заклинанием, отметил исходящий паром чайник и мысленно похвалил себя за правильно рассчитанный час. Лань Ванцзи уже ушел, и Вэй Усянь тихо постучал в дверь. — Утро, милая, просыпайся!.. *** Монотонный голос нашего учителя по истории, Лань Фужэня, усыплял меня получше самых отборных снотворных. Длинная куцая бородка с проблесками седины мелко дергалась, пока учитель говорил, длинные широкие рукава казались мне нелепыми из-за привычки Лань Фужэня держать руки за спиной — право слово, это выглядело так, словно у того из задницы росли два белоснежных пухлых хвоста. Рассказывал учитель про времена третьего по счету после основателя главы ордена Гусу Лань и, честно говоря, более скучного рассказа о сорока мирных годах я еще не слышала. Было там и про договор с Ланьлин Цзинь, и про помолвку младшего сына с дочерью главы Юньмэн Цзян — учитель Лань Фужэнь преподносил все эти факты так, будто уверился, что мы, сопливые малолетки, осознаем важность межклановых отношений. Нет, я отлично понимала, что знать историю отношений между орденами и кланами дело важное не просто как проявление уважения предкам, но и как подспорье для принятия решений. Никогда ведь не знаешь, вдруг прадед нового друга из какого-нибудь среднего клана оскорбил твоего главу на совете… Впрочем, Великих орденов это не касалось. Слишком крупные, слишком зависимые друг от друга ввиду больших нужд всего того народа из числа адептов. Тут уж как не верти, а все равно будешь оглядываться на другие Великие ордена. Тот же Ланьлин Цзинь, как я знала со слов Лин-гэ и дяди Чэна, до сих пор восстанавливал репутацию и пополнял казну — что-то там было в причинах странное, я пока не разобралась. То ли дед Лин-гэ все возможное раздербанил в труху, то ли один из его дядей — так глубоко в семейно-клановые тайны меня не пускали. — …Потом это решение принесло много пользы, торговцы с близлежащих… — прошелся рядом учитель, и я порадовалась, что ни поза, ни выражение лица не могли выдать мое внутреннее состояние. Идеально ровной осанки я добивалась, так сказать, со слезами где-то на самых нижних уровнях сердца. Пусть надо мной и не нависали специальные учителя с палками, грозясь ими выправить спину, мне все равно хотелось достигнуть идеального результата как можно раньше. Любая мелочь в моем виде или поведении сказывалась на моих родителях. Мне, конечно, этого не говорили, но было видно — взрослые заклинатели и старики порой бросали на меня пристальные и изучающие взгляды, будто не понимали моего существования. Такое редко происходило, не чаще раза в месяц, но… Все равно меня это напрягало! Я скосила глаза вбок: Чу Тао сосредоточенно внимал лекции и изредка делал пометки. На меня Чу Тао не смотрел, полностью поглощенный процессом учебы, чему я диву давалась. Голос у учителя Лань Фужэня держался на одной ровной ноте и не дрогнул даже на моменте с покупкой трех наложниц для тогдашнего главы Вэнь. Я мысленно скривилась: наложницы происходили из обедневших кланов и имели при себе одно только симпатичное личико, да вероятность нарожать сыновей. Отвратительно. Рука по-быстрому записала эту часть, и только резкие начертания выдавали мое недовольство. Радовало одно — в Гусу Лань было запрещено брать себе наложниц и неважно, какую причину озвучивали. Нет и все. Видимо, кровь невероятного однолюба Лань Аня была настолько сильна, что это вылилось в непреложное правило. С одной стороны, это полностью исключало драчку между наложницами и кровавые выяснения, кто из сыновей будет наследовать, с другой же… А вдруг бесплодие? А вдруг кто-то из супругов не захочет интима? А если родится ребенок не того пола? Нет, махнула я на свои мысли, драма мне тут не нужна. Интриги, покушения и многоходовки, конечно, не только в императорских садах бывают, но что-то я разбежалась. Заклинатели, если говорить грубо, практически другой социальный слой и едва ли на них можно натягивать стандартные сюжеты обычного народа при каждом удобном случае. Сколько мне еще тут сидеть?.. Уныние — вот что я чувствовала помимо желания поспать. В учебной комнате вместе со мной и Чу Тао находились еще около двадцати детей разного возраста, и от сохраняющейся тишины мне хотелось побиться об стол. Хорошо, на меня еще не смотрели, — правила запрещали отвлекаться и пялиться на других людей, — но подспудно я ощущала, что для этих мальчишек я была сродни мифическому существу, внезапно спустившемуся на землю. Многие подходили поболтать, если умудрялись вылавливать меня до того, как взрослые заберут — все как один благоволили перед отцом и чуть ли не писались от трепета, ежели я была волей судьбы рядом с дядей Сичэнем или дедушкой. Некоторых я знала по именам и примерно понимала характеры, некоторых я помнила только по лицу и тихому поведению, но больше всех мне, пожалуй, врезались в память только двое. Лань Шу приходился Цзинъи-гэ дальним родственником, чему я поверила сходу. Было Лань Шу около одиннадцати, но, похоже, он уже входил в пубертат. Вторым был Лань Сяо, и насчет него я сомневалась. Не в плане характера, — Лань Сяо ощущался каким-то невероятно спокойным человеком, — скорее, я сомневалась в степени родства. А точнее, его отсутствия. Похоже, Лань Сяо был сыном приглашенных адептов, поэтому его налобная лента не имела узоров. Возрастом он выглядел постарше Чу Тао, но не больше десяти. А запомнила я его, потому что внешность бросалась в глаза — на шее у Лань Сяо белел тонкий и короткий шрам. Ничего страшного или драматичного — просто упал однажды на острые камушки по собственной неуклюжести. — …Тогда глава Лань отказал прошению и разорвал договор… — бубнил учитель. Я подавила эмоциональный вздох. День у меня явно не задался. Утром разбудил папа на почти полчаса раньше, завтрак прошел в какой-то странной оживленной атмосфере, а потом меня огорошили новостью, что родители вместе с дядей Чэном собрались на внезапную охоту и я неопределенное количество дней должна буду сидеть до отбоя у дяди Сичэня в импровизированных гостях. Я мрачно уставилась в собственные редкие, но емкие заметки. Расписание у меня сегодня было не ахти какое: утренний урок по истории скоро вот-вот закончится, дальше я пойду к дедушке на урок каллиграфии, потом по идее я должна была явиться на семейный обед и… Потом я, видимо, потопаю к дяде и просижу у него несколько часов. Не то, чтобы меня расстраивала перспектива, дядю Сичэня я любила, но вот отсутствие родителей меня очень беспокоило. И я даже не знала, почему! Вроде бы все было как всегда: это не первый раз, когда они уходили на ночные охоты и даже не первый раз, когда они, возможно, задержатся на пару дней. Но я все равно чувствовала какую-то неясную тревогу! Сердце находилось не на месте и словно само недоумевало: с чего это такие выкрутасы, скажите на милость? Еще отец долил масла в костер… Я все еще не совсем понимала те его слова и весь утренний урок прокручивала в голове. — Лань Юньлань, — серьезно начал отец, — не отходи от своего дяди или дедушки, если ты рядом с ними. Старайся ни с кем не заговаривать из взрослых. Поняла меня? Тогда меня хватило только на такой же серьезный кивок. Боится, что их отсутствием с папой кто-то воспользуется? Или это просто подстраховка? Я мысленно повздыхала над ситуацией и переключилась на другую, не менее интересную тему. Ночной разговор, который я подслушала, фигурально выражаясь, жег мне уши. Стыдно было, конечно, но очень информативно. Из бесед с папой я знала, что раньше он жил вместе с дядей Чэном и тетей Цзян Яньли в Пристани лотоса в качестве их неофициального брата. Многого папа мне, естественно, не рассказал, но из имеющегося я сообразила вполне полную картину. А если дополнить эту картину ночным разговором… Выходило, что папа для многих был костью в горле из-за несоответствия происхождения и реального статуса. Слухи ходили разнообразные, но большая часть относилась к вопросу подлинности кровной связи между папой и дядей с тетей. А это, в свою очередь, влекло за собой еще один спорный момент. Раз дядя Чэн так ко мне относился и принимал в гости на Пристани лотоса, то было ли это этаким подтверждением родства? Я прикусила язык и не позволила лицу скривиться. Папа ночью сказал, что я дочь отца в понимании заклинательского мира, но не его. Внешность один в один в отца, как не раз замечали окружающие. Что ж, я вполне понимала дилемму этих языкастых сплетников. Вроде и дочь отца, но никак не дочь папы — сугубо из их знаний о деторождении. При этом заклинатель с кровью Лань никогда не берет наложниц или вторых жен. И в то же время любимая племянница дяди Чэна, влиятельного и опасного главы Великого ордена. Кровь не водица, как говорится… Вот вам и непонятная ситуация, когда с одной стороны запрещено и не может быть, а с другой все подспудно указывает на невозможное. — Урок окончен. Я медленно моргнула и подняла взгляд на учителя Лань Фужэня. Тот стоял с отрешенным видом и молча взирал на то, как дети в учебной комнате принимались собирать вещи. Устал он, что ли, от себя самого? — Давай сходим на кроличью поляну? — предложил мне Чу Тао, едва учитель вышел из комнаты. — Урок каллиграфии только через две палочки благовоний, думаю, мы успеем. В голове тут же раздался голос отца. Не ходи одна без взрослых, Юньлань. Пришлось натянуть извиняющуюся улыбку. Чу Тао, в отличие от меня, имел куда более забитое расписание на сегодня, и пусть я разделяла его желание отдохнуть среди кроликов, игнорировать просьбу отца не могла. — Не сегодня, Тао-Тао, у меня нет настроения, — шепнула я ему, пока аккуратно складывала кисть и бумагу. — Это потому что старший Вэй и Ханьгуан-цзюнь ушли на охоту? — с любопытством спросил Чу Тао и внимательно посмотрел на мое выражение лица. Он как никто другой умел сходу улавливать, кипело ли у меня внутри раздражение или же я просто была не в духе. Обычно мое лицо не выдавало каких-то особо выразительных эмоций и, по словам Чу Тао, я ему напоминала утомившуюся от крольчат маму-крольчиху, что мы недавно видели на краю кроличьей поляны. Это милейшее существо, казалось, было на грани кроличьей комы — до того мелкие крольчата задолбали свою мать. Сравнение меня насмешило, и это стало нашей с Чу Тао особенной и малость тупой шуткой. Что-то вроде: эй, Юньлань, неужто крольчата доконали, раз от тебя раздражением плещет? — Ну, не совсем из-за родителей, — слукавила я без зазрения совести, — сегодня я иду к дяде, хочу порасспрашивать его о разнице между боевой игре на цине и сяо. Чу Тао с удивлением похлопал ресницами и брови его взлетели вверх. — А не рано нам? Ты еще даже основу на цине не освоила, а уже на боевые песни замахнулась? Я в ответ лишь натянуто улыбнулась. Это была правда, цинь пока что мне не давался. Отец уверял меня, что гармония придет с практикой и я действительно слишком многого от себя требую, но себя-то так легко не переубедишь десятком утешающих отцовских слов. Тот же Юань-гэ в моем возрасте мог прилично сыграть две-три базовые мелодии без единой фальшивой ноты. Папа, что странно, в такие наши уроки не лез и просто садился рядышком, молча крутя в руках свою флейту. Отец объяснял понятно и доступно, но мне чего-то не хватало, какого-то иного мнения, что ли. Тут-то и вспоминался дядя Сичэнь. Который, на минуточку, владел двумя инструментами и мог передать разницу словами. Отец играл на цине, папа — на флейте, и только дядя — на обоих. — За спрос не бьют, — усмехнулась я и хотела было слегка Чу Тао подразнить, как к нам подошел Лань Шу со своим приятелем по фамилии Хо или Хэ, я не запомнила. — Бьют за ответ, — смешливым голосом влез Лань Шу и ни капли не впечатлился моим скептичным взглядом. — Ой, да ладно, первая госпожа Лань, не надо так на меня смотреть. Чу Тао тут же сделался недовольным и замолчал. Лань Шу он не особо жаловал из-за вот таких вот ситуаций и бесцеремонного поведения. Каким-то образом Лань Шу еще не ловили ни на одной словесной выходке, и я грешила либо на хлопотание Цзинъи-гэ и, соответственно, старшего целителя Лань Ханя, либо на природную смекалистость. Папа с отцом пока про нашу начинающуюся странную дружбу знать не знали, и я, если честно, пока не понимала, хочу ли я про это упоминать или нет. Мало ли… Отец, несмотря на знание о моей настоящей личности, все равно проявлял себя иногда как излишне беспокоящийся родитель. Это папа имел возможность вести себя как хочет, но вот с остальными… Хотя папе бы он, наверное, понравился. За этакую засранистость характера — благоволил же он Цзинъи-гэ по своим соображениям? — Ну что, первая госпожа Лань, помочь собраться? Бровь почти незаметно дернулась. Приятель Лань Шу никак не участвовал в разговоре, играя скорее роль поддержки, но я прекрасно заметила, как он выразительно прикрыл глаза, словно своим безмолвием исполнял какую-то нелепую повинность. И еще… Первая госпожа Лань. Не надоело Лань Шу так меня звать? Да, я была тут, что называется, голубой кровью среди голубоватых, — и да, меня это каждый раз смешило, — но это не отменяло того, что я была такой же малолеткой среди малолеток. Одно дело взрослые люди, другое — дети. — Я уже закончила, — собралась и правда полностью: руки без участия мозга быстро все сложили как надо, — и давайте поторопимся, скоро здесь будут приглашенные ученики из других орденов и учитель Лань Чэнь, а он, как вам известно, очень строг ко всем. Лань Шу при упоминании Лань Чэня сморщился, но развернулся к дверям. — Учитель Лань Чэнь зануда, — пробурчал он очень тихо. Я хмыкнула и переглянулась с Чу Тао. Мы терпеть не могли Лань Чэня и не горели желанием сталкиваться даже через три ли. Холодный и противный, этот старикашка являлся учителем продвинутых талисманов и, как я однажды услышала, одним из старейшин, входящих в совет. — Но он все равно проигрывает старшему учителю Лань, — так же тихо заметил приятель Лань Шу и вдруг кинул на меня опасливый взгляд. — Я имею в виду, он строгий! Очень строгий! Мальчишки притормозили у порога и галантно пропустили меня вперед. Я отмахнулась от его слов. Дедушка реально был самым строгим учителем, которого я вообще знала, да что там, он мог с легкостью переплюнуть некоторых моих школьных учительниц, в народе называемых не иначе как стерва один, стерва два и стерва три. Мы вышли на дощатую дорожку и неспешным шагом направились на север, к каллиграфической комнате. Идти до места надо было буквально пару минут, но никто из нас не хотел появиться перед дедушкой раньше времени. Ну, пожалуй, кроме меня — я намеревалась исполнить просьбу отца в полной мере и избегать всех подозрительных взрослых. В том числе и Лань Чэня. Уж этот старикашка точно пестрел предупреждениями. Кажется, он как раз входил в тот список старейшин, с кем отец когда-то схлестнулся из-за папы. Одно это уже заставляло чуйку внутри меня кричать нецензурщиной. — Поверьте мне, дедушка может быть нормальным, — сказала я повеселевшим тоном. Мы все дальше отходили от возможной вероятности столкнуться с Лань Чэнем, что положительно влияло на мое настроение. Я усмехнулась краешком губ и дополнила. — Иногда. В моменты, когда его не пытаются сразить глупостью. Приятель Лань Шу, — да как его звали-то? — хихикнул и успокоился. — Первая госпожа — внучка старшего учителя Лань, — возразил он, — учитель Лань всегда на уроках проходит мимо твоего стола как минимум раз десять. Так что не принимается. Что, серьезно? Я как-то даже не замечала… — Кстати, Чу Тао, я слышал, ты стал учеником третьего учителя Лань? Расскажи! — с явным интересом попросил Лань Шу, но Чу Тао не сразу раскрыл рот. Ему будто сильно не понравился вопрос — я видела, что его глаза на мгновение вспыхнули. Чу Тао что-то проворчал, отделался скучными стандартными фразами в стиле верного и преданного ученика, но я… перестала слушать с самого первого слова. Сердце екнуло — стало не до препирательств мальчишек. Кто-то на меня пялился, причем весьма… Осуждающе? Пренебрежительно? Было непонятно, с какой именно эмоцией на меня таращились, но передернуться захотелось очень сильно. Я осторожно и невзначай осмотрелась. Кто это был?.. — Юная госпожа! Мы все аж подпрыгнули. Из-за поворота показался слегка уставший, но энергичный Цзинъи-гэ. — Вот ты где, юная госпожа! Бровь на этот раз дернулась экспрессивней. Еще один вылез с госпожой! Я раздраженно выдохнула и быстро, пока никто не видел, больно тыкнула Цзинъи-гэ под ребра. — Ай! — отшатнулся от меня Цзинъи-гэ и шутливо поворчал. — Ну и в кого ты такая, а, юная госпожа? Неужели Сычжуй научил? Он ловко ухватил меня за плечи и как-то так получилось, что спустя пару мгновений мы уже прошли аж два поворота. Ощущение чужого взгляда пропало, и я внутренне подобралась. Неужели Цзинъи-гэ спугнул? — Нет, — мотнула я головой. А после с улыбкой добавила, — отец сказал, что я могу быть свободна в действиях, если Цзинъи-гэ вдруг начнет дурить. Цзинъи-гэ театрально схватился за сердце. — Ах, как хладнокровно, юная госпожа. Где-то я эту наигранную драматичность уже видела… — Про хладнокровие — это к Лань Ци, — безжалостно напомнила я. Лань Ци, как гордо заявлял мне двоюродный дедушка Лань Хань, помогала мне появиться на свет. Удивительно спокойная и собранная женщина. Лань Ци лично я видела от силы раз десять, но сразу же прониклась к ней симпатией. К тому же… Она была тетушкой Цзинъи-гэ. Очень и очень пугающей тетушкой. — Нечестно играешь, — обиженно выдохнул Цзинъи-гэ, но быстро вернулся к прежнему настроению, — ладно, не буду вам мешать, детишки, у меня дела. И не успели мы моргнуть, как его уже след простыл. — И что это только что… — неловко пробормотал Лань Шу, сконфуженный внезапной и стремительной встречей с дальним родственником. Я пожала плечами. Не могла же я им заявить, мол, это, наверное, Цзинъи-гэ приказ отца исполнял. Появился очень вовремя и исчез сразу, как мы до дедушки дошли. Чу Тао поглядел в сторону, куда унесся Цзинъи-гэ, задумался о чем-то своем и решительно наступил на первую ступеньку перед каллиграфической комнатой. — Старший учитель Лань, — вдруг выверенно и четко сказал он. Двери в каллиграфическую комнату раскрылись, и я увидела невозмутимого как скала дедушку. Руки тут же сложились в правильный жест. — Приветствую дедушку! — Приветствуем старшего учителя Лань! — с маленьким опозданием подхватил Лань Шу и его приятель. Взгляд дедушки скользнул по макушкам мальчишек и остановился на мне. И вроде бы даже потеплел. — Заходите, раз пришли пораньше, — повелел он поставленным голосом.