Райская персиковая роща

Наш приезд в Пристань лотоса ожидаемо не остался для местных незамеченным. Я то и дело ловила на себе любопытные взгляды прислуги и, каюсь, иногда развлекалась за их счет — стоило мне прямо посмотреть на них, поймав, так сказать, на горячем, как мне тут же демонстрировали чудеса актерского мастерства. Глазки отводились, внимание концентрировалось на уборке (или чем каждый конкретно был занят), и весь вид буквально кричал: нет-нет, я вовсе не пялился на Лань Юньлань, вам показалось. Сильно нервировать прислугу мне было ни к чему, но чуть повеселиться я себе разрешила. Тем более, что мне предстояли несколько весьма длинных дней перед тем, как приедут первые приглашенные на Совет. Отец вместе с дядей Сичэнем обещался приехать через два дня, и я мысленно прикидывала и так и сяк, как мне надо будет забить время, чтобы не сойти с ума со скуки. Дядя Чэн пропадал в своем кабинете, папа, кажется, впал в теплую ностальгию, Юань-гэ с Цзинъи-гэ нашли себе интересную компанию и до позднего вечера тренировались с адептами Юньмэн Цзян, и только Чу Тао следовал за мной по пятам. Я глубоко вдохнула горячий влажный воздух, поправила ворот, где прятались вышитые начертания для охлаждения, и все же уселась на траву под раскидистым деревом. Тень радовала меня одним своим существованием — от самовнушения становилось как-то легче. И пусть папины усилия помогали справиться с жарой через прохладу одежды, но вот с дыханием ничего поделать было нельзя. Чу Тао сел рядом на небольшом отдалении и попытался меня отвлечь: — Не хочешь прогуляться? Я помню, что неподалеку были несколько маленьких чистых озер, где можно покидать камушки. Я задумчиво глянула на Чу Тао. Очень хотелось согласиться и пойти, повспоминать свое первое детство, но едва ли это сможет увлечь надолго. Двигаться с места мне было лень: из своего положения я прекрасно видела, как сладко спал папа в плетеном гамаке. Будить его для того, чтобы сообщить о прогулке, я желанием не горела вообще. Мне было достаточно того, что он отдыхал в тени похожего дерева и не пытался думать о проблеме нашей связи. Со стороны, наверное, мое поведение выглядело малость капризным с мыслями вроде «оставь как-нибудь на потом», но я твердо была намерена восстановить душевное равновесие папы до приемлемого уровня. Проблема хоть и казалась пугающей в плане перспективы, но я не могла позволить себе сейчас раскисать от того, что уже никак не изменить. Не горит — и ладно. Заняться можно и позже. — Не думаю, что нервы дяди Чэна скажут нам спасибо, если мы самовольно куда-нибудь пойдем. Чу Тао демонстративно вздохнул, но не стал произносить вслух свои соображения. Для него мое одиночество представлялось обидным: один родитель бессовестно спал, другой еще даже не приехал, дядя весь упахан в работе, а братья где-то эгоистично болтаются. Разубеждать Чу Тао я не стала. Ребенок же, он еще не понимал, что мир взрослых людей почти никогда не обходится без вот таких вот разбреданий. Это для детей немыслимо стремиться к часику-другому в одиночестве, но не для родителей и старших братьев и сестер. А если учитывать, что я сама уговорила папу вздремнуть, а Юань-гэ с Цзинъи-гэ чуть ли не выпнула пойти пообщаться с другими адептами… — Все нормально, Тао-Тао, — уверила я его спокойным голосом, — просто думаю, чем можно заняться вечером. На выбор мне предоставили два варианта: попрыгать с пирса в одно детское (то есть неглубокое) озеро, или сходить на торговую улицу, чтобы попробовать разные виды самодельных юньмэнских сладостей. И то, и то меня не особо прельщало. С большей охотой я бы сходила на клановую псарню, которую очень удобно закрыли на время на множество замков. Хотелось потискать щеночков и пощекотать нежное пузико под довольные попискивания. Этакий прием-антистресс, чтобы подлечить расшатавшиеся за последнее время нервишки. Я мечтательно вздохнула и… Громко чихнула. Внезапно прямо перед носом возникли пухлые розовые бутоны в абсурдно большом букете. Это были… Пионы? Розовые и вкусно пахнущие пионы? Взгляд пробежался по лепесткам, руки отодвинули букет в сторону, и я наконец увидела золотые одежды и весьма радостное лицо Лин-гэ. — Юнь-мэй, не хочешь поприветствовать старшего братика? Интонации были снисходительные, но искреннее довольство от встречи перебило все, что можно. Я счастливо улыбнулась и с готовностью распахнула руки для объятий в стороны. — Лин-гэ! Мы крепко обнялись, отчего настроение сразу подскочило аж на десяток пунктов. Я так давно не видела Лин-гэ, что уже позабыла о том, насколько он обожал тактильное проявление любви. Виделись мы, к сожалению, не так часто, как хотелось, но я держала рот на замке. Лин-гэ занимал пост главы клана и ордена, у него было мало союзников в начале пути, и ему приходилось вертеться ужом на сковородке, чтобы заткнуть всех властных старикашек в своем клане. Помощь дяди Чэна и молчаливая поддержка на расстоянии от дяди Сичэня, конечно, сыграли свою роль, но положение дел все равно много лет оставалось неустойчивым. Это, если что, объяснял мне отец, который каким-то образом уловил мою грусть из-за редких встреч с Лин-гэ. Особо много он не рассказывал, предпочитая не грузить меня лишними деталями, но общую картину обрисовал четко. В клане Цзинь всегда царила круговая порука, и порой даже сами члены клана не могли внятно объяснить причины того или иного заступничества. Я видела, что отец не питал к Лин-гэ особых теплых чувств, но не решилась спрашивать о истоках. Отец, как бы он не стремился к прозрачной честности в своей семье, не хотел, чтобы на мое отношение и восприятие повлияли прошлые поступки Лин-гэ. — Вот, — объятия разомкнулись и мне в руки всунули букет с пионами, — тебе нравится? Я нежно улыбнулась Лин-гэ и неторопливо вдохнула сладкий аромат пионов. Здесь, в этом времени, было не принято дарить цветы в таком виде. Драгоценности, меха, наборы для каллиграфии и прочие полезные вещи считались нормой, но не букеты. Поэтому мне было особенно приятно от того, что периодически кто-то из семьи притаскивал пару цветков. Зимой, естественно, это было невозможно, но весна и лето всегда полнились вот такими жестами. — Нравится! Как может не нравится! Лин-гэ отразил мою улыбку, и я посмотрела на него внимательнее. В последний раз мы виделись лично почти три года назад, и все воспоминания о той однодневной встрече практически стерлись из памяти. Лин-гэ вырос высоким, с широкими плечами и красивым лицом. С годами, как мне говорил однажды папа, может случиться так, что во внешности Лин-гэ возобладает кровь матушки, Цзян Яньли. В принципе, это представлялось возможным, и мне было любопытно поглядеть на это преображение. — И ты тоже тут, — Лин-гэ небрежно кивнул Чу Тао, наконец заметив, что я тут сидела не одна. Чу Тао предельно вежливо поприветствовал в ответ и тут же надулся. То ли ему не нравился сам Лин-гэ, то ли его раздражала привычка присылать мне время от времени дорогущие украшения и ткани (которые по моей просьбе отец складировал в отдельном помещении) — причину Чу Тао мне назвать отказался. Иногда мне начинало казаться, что дело тут в начавшемся переходном возрасте. Юань-гэ и Цзинъи-гэ воспринимались Чу Тао легко, с моими родителями он был вежлив, благодарен и послушен, и только упоминание Лин-гэ приводило его в уныние. Отчасти неприятие я понимала: Лин-гэ имел довольно сложный и капризный характер, и доступность больших денег не делала ситуацию лучше. Если бы не тот факт, что я была его любимой маленькой кузиной, то скорее всего общение с Лин-гэ провалилось бы по всем категориям. — Ты так рано, — заметила я, прижав букет к себе. Стоило бы сходить в комнаты и оставить цветы внутри, но, опять-таки, идти по солнцу было лень. — Решил нагрянуть неожиданно, — добродушно фыркнул Лин-гэ, — дядя, поди, уже утонул во всех этих бумажках и свитках. Да и Вэй Усянь… — он замер и медленно моргнул, — а где он, кстати? Автоматически мой взгляд двинулся вправо и… Ничего. Плетеный гамак пустовал. — Папа… — начала я с тенью паники, но быстро себя оборвала. Не успела я осознать пропажу, как среагировало мое сверхъестественное чутье на родителя. Папа был где-то поблизости и, похоже, готовился Лин-гэ напугать. И если подумать логически… Я удержала себя от того, чтобы задрать голову к веткам. Раз папа захотел устроить шалость, то я не против. Все, что угодно, если это его радует. — Вэй Усянь! — позвал Лин-гэ, озираясь, — не может быть, чтобы курица-наседка Вэй Усянь оставил детишек одних. Вэй Усянь! Выходи! Я прикусила щеку и мысленно сосчитала до трех. Раз. Лин-гэ нахмурился. Два. Улыбка не сходила с моего лица. Чу Тао шагнул ко мне и схватил за рукав. Три. Папа с громким смехом свалился на Лин-гэ сверху с дерева. Лин-гэ, не ожидавший атаки с воздуха, возмущенно забарахтался под папой, махая руками, и вскоре спихнул его с себя. Папин смех стал еще громче. — Вэй Усянь! Это не смешно! — Лин-гэ вскочил на ноги, отряхнулся от пыли и заметно покраснел щеками и ушами. Папа прикрыл лицо руками, чтобы приглушить совсем уж неприличный хохот, и так и остался лежать на траве. Его черные одежды запачкались, но я знала — ему абсолютно на это наплевать, пусть даже следы от травы довольно сложно вывести. Я сжала губы в полоску, но не сумела удержать один крохотный смешок. И, к моему огромному сожалению, Лин-гэ это заметил. Комплекс старшего брата подобного вынести не смог, и Лин-гэ в порыве эмоций выхватил из моих рук букет с пионами и от души хлестнул им по папе куда придется. — Вэй Усянь! Ты опять!.. Папа в ответ разразился еще одним хохотом. Лин-гэ ударил букетом еще раз, как в карикатурных сценах ревнующих девушек, и взорвался возмущением. Видите ли, он реально переживал, а Вэй Усянь, такой нехороший дядя, не оправдал ценность переживаний! — Цзинь Лин!.. — невнятно из-за смеха обронил папа. Он получал колоссальное удовольствие от смущения и поистине детского недовольства Лин-гэ, но я… Мне стало жалко. Сначала папу, а потом — цветы. Мои же цветы! И мой папа! — Вэй Усянь, бессовестный!.. — негодовал Лин-гэ. Я глубоко вздохнула и подгадала момент, чтобы перехватить букет. — Лин-гэ, — начала я, специально подпуская обиженные нотки, — это некрасиво. Не бей моего папу и не используй для этого пионы. Ты же их мне подарил. Лин-гэ окаменел, его пальцы разжались, отпуская неудачливый букет, и руки упали по бокам. Выражение обиды уступило выражению покаяния и стыда. Его, кажется, проняло, и он осознал все, что только что натворил. — Юнь-мэй, — неловко пробормотал Лин-гэ, — мэймэй, извини. Я обвела несчастным взглядом бедный букет. Вот ни за что ни про что цветочки получили. Папа легко встал на ноги и сурово посмотрел на Лин-гэ. (Это была неправда, но никто кроме меня это не заметил). — Вот смотри, что твоя несдержанность сделала, — он осторожно потрогал розовые лепестки одного из бутонов, — ты уже не ребенок, А-Лин, нужно учиться не реагировать на такие вещи. Я для пущей убедительности состроила расстроенное выражение. В последнее время мы с папой находились на одной идеальной и взаимно понимающей волне, и мне даже стало интересно: это влияние связи или просто результат наших семейных отношений? — Мэймэй, — жалобно позвал Лин-гэ, — я действительно не хотел тебя расстраивать. — Ты должен искупить свою вину, — как ни в чем не бывало продолжил папа. — Да, конечно. — Сегодня ты пойдешь к Цзян Чэну и притащишь его на семейный ужин любыми способами. — Разумеется, я… — Лин-гэ опомнился, — Что? Причем тут дядя? Я с любопытством глянула на невозмутимого папу. Кажись, тут прятался какой-то старый спор?.. Или мне так казалось? — Не задавай глупых вопросов, — отмахнулся папа и расплылся в многозначительной улыбке, — просто притащи своего дядюшку на ужин, и ты прощен. — Он скосил на меня взгляд. — Прощен же? Я закатила глаза. Ну точно поспорили о чем-то нелепом. Хотя, честно говоря, было интересно. — Ага, — подтвердила я серьезно, но долго сохранять спокойствие мне не удалось. Я тихо рассмеялась. Сердце было полно тепла и нежности — мне нравилось, когда моя семья вела себя друг с другом непринужденно. — Тогда вперед, Цзинь Лин! — воскликнул папа и все же принялся отряхивать себя от налипшей грязи. Я аккуратно уложила букет на траву у корней дерева и включилась в дело, хлопая по бокам. Лин-гэ молча наблюдал за нами и в какой-то момент взвыл. — Какого гуя Юнь-мэй вообще считают копией Ханьгуан-цзюня?! Я, папа и Чу Тао одновременно пожали плечами. *** С появлением на Пристани лотоса Лин-гэ жизнь завертелась. Успокоившись, мы все перешли в прохладу комнат и расположились на подушках вокруг низенького столика. Чай, разлитый по пиалам, неторопливо остывал, чайник исходил паром через носик посередине стола, а я с нарочито внимательным видом слушала план развлечений, который подготовил Лин-гэ и чувствовала кожей два разных по наполнению взгляда. Один принадлежал папе и полнился довольством, а другой исходил от Чу Тао. И не сказать, что Чу Тао был рад предстоящему дню в компании Лин-гэ. Чу Тао не обижался и не закатывал истерики, но я будто бы слышала, как у него в голове закольцовывались жалобы. Мысленно я пообещала себе выделить ему время в единоличное пользование, так как прекрасно помнила, о чем Чу Тао вдохновенно трещал с момента, как узнал о поездке на Совет. Лето в Пристани лотоса было его любимым воспоминанием, и я тогда практически полностью все время находилась рядом с ним. Лин-гэ на настроение Чу Тао внимания не обращал и сосредоточился на своем списке. Первой шла клановая псарня Цзян, второй — тренировочная площадка для начинающих, третьим был знаменитый в Юньмэн Цзян пирс, ну а замыкала прогулка по торговым улицам в городке рядом с орденом. Прерывать Лин-гэ не хотелось, но из всего перечисленного мне нравилась только тренировочная площадка. Псарня могла подождать, особенно учитывая то, что совет — это долгие занудные часы совещаний по вопросам всего и вся каждый день в течении целой декады. — Что думаешь? — спросил меня Лин-гэ и придвинул к себе пиалу, видимо, для того, чтобы чем-то занять руки. Я задумчиво глянула на папу, потом на Чу Тао и мысленно прикинула. Прямо сейчас можно было бы сходить на тренировочную площадку, пока там находилось большинство юных адептов, а потом уже сходить за засахаренными ягодами. Мне, если честно, уже несколько месяцев жутко чесалось посмотреть на технику боя Юньмэн Цзян, чтобы сравнить с тем, чему меня учили отец с папой. Я, конечно, еще не доросла даже до полноценных многочасовых тренировок, но хотелось бы увидеть разницу самой. С родителями у меня была договоренность: как только я удерживаю на весу меч отца, красивый и обманчиво изящный Бичэнь, то они начинают обучать меня уже углубленно. Вынужденная скидка на возраст, что уж тут поделать. — Я хочу на тренировочную площадку, — решила я после минутного обдумывания и перевела взгляд на папу, — ты с нами? Папа с улыбкой кивнул. — Ну конечно я с вами, надо же за детьми следить. Лин-гэ тут же вскинулся. — Это кто тут ребенок! Папа хихикнул и лениво отпил остывший чай. Из всех присутствующих реально дитем могли назвать только Чу Тао, но папа безмятежно держал все пришедшие на ум шутки при себе. Он добросовестно хранил мой секрет и просто внутренне иногда посмеивался над ситуацией. — Лин-гэ, в том, чтобы быть ребенком, нет ничего плохого, — сказала я, — наоборот, радуйся, что есть человек, для которого ты все еще дитя. В ответ Лин-гэ начал бурчать себе под нос, и я вздохнула. Кажется, все это было следствием воспитания дяди Чэна. — Слишком умные слова для мелкой, — еще более ворчливо отозвался на мой вздох Лин-гэ. — Ну-ну, — вклинился папа, — А-Юнь, не дразни нашего А-Лина. Он все еще не может отойти от осознания, что ты больше похожа на меня, а не на Лань Чжаня. — Справедливости не существует, — недовольно прошептал Лин-гэ, — ее нет, определенно. Я захихикала от интонаций в голосе Лин-гэ и послала ему теплую улыбку. — А я считаю, что она есть, — возразила я, блуждая взглядом по стене позади папы и Лин-гэ, — например, Цзинъи-гэ. Он напортачил, и его постигла кара в виде папы. — Ах, значит, я теперь кара, — посмеялся с моих слов папа, — Цзинъи получил соразмерно проступку. Будь Лань Чжань менее занят с Цзэу-цзюнем, Цзинъи пришлось бы гораздо хуже… Лань Чжань ведь… Он неожиданно замолк и перестал улыбаться. Папины глаза погрустнели, он посмотрел на входные двери и я, как отражение, тут же почувствовала то, что мы оба запихивали поглубже все время с отбытия из дома. Я скучала по отцу. Ужасно, просто ужасно скучала и хотела его обнять. — О нет, — с ужасом распахнул ресницы Лин-гэ, сообразивший причину заминки, — нет-нет, не надо тут этого!.. Вэй Усянь, не смей!.. Я заломила брови и протянула руку к папе, точно зная, что произойдет в следующие секунды. Папа длинно выдохнул, нежно обхватил своей ладонью мои пальчики, и с любовью поцеловал выступающие косточки. — Как хорошо, что прекрасная частичка моего прекрасного Лань Чжаня всегда рядом со мной. — Я расскажу об этом отцу и он зацелует тебя до смерти, — шутливо пригрозила я. Папа прыснул и вдруг резко дернул меня к себе, принимаясь щекотать. Запрещенный прием! Дисквалификация! — Ах так!.. — он беспощадно атаковал мои ребра, зажав меня ногами поперек тела и используя свое физическое преимущество, — Скажешь об этом Лань Чжаню! Значит, я расскажу ему о том, как ты жаловалась мне, что скорее всего не выйдешь замуж, потому что лучший мужчина уже занят и вообще твой отец!.. Я забрыкалась, полностью позабыв о том, что за нами наблюдали Лин-гэ и Чу Тао. — Нечестная игра! Нечестная! Папа защекотал еще больше, но я чудом умудрилась вывернуться и замерла, следя за папиными руками как ястреб. — Кто бы мне о честности говорил! — зафырчал он, но все-таки поднял руки в знак примирения. Я задышала ровнее и, как ни в чем не бывало, села на прежнее место, будто только что ничего не происходило. Лин-гэ громко усмехнулся. — Люди — слепые глупцы, если все еще верят в твою зловещую репутацию, Вэй Усянь. Я вижу только преданную женушку. — Лин-гэ, — укорила я, — если ты тоже хочешь беспощадной щекотки, мог бы просто сказать. Лин-гэ надулся. — Мы с тобой не виделись три года, и вот что из тебя сделало воспитание Вэй Усяня! — Папа меня с самого начала воспитывал! — Не волнует! Я чуть не подавилась от категоричности этого заявления. Ну все, пора использовать тайное оружие! — Дядя Чэн, Лин-гэ меня обижает! Лин-гэ предсказуемо дернулся и огляделся с виноватым выражением лица. А как только осознал, что дядя Чэн все еще в своем кабинете, работает, как нормальный начальник, не нашел слов от возмущения. — Мэймэй!.. Это не! Я не… Из-за печальных обстоятельств воспитание Лин-гэ полностью легло на плечи дяди Чэна вместе с тем, чтобы вбить с образованием и основы поведения. Папа мне как-то рассказывал, что и он, и дядя Чэн боготворили мать Лин-гэ, Цзян Яньли, их старшую сестру. Оба практически выросли, держась за ее юбку, и это, как мне кажется, сильно повлияло на их восприятие мира. Папа по юности обожал пофлиртовать (и сейчас тоже, но только с отцом), а дядя Чэн всегда воспринимал заклинательниц всерьез, не пытаясь опустить их навыки за счет пола. Иронично, конечно, что папу женщины как любили, так и любят до сих пор, а вот дядя Чэн… — Так, — хлопнул по столу папа, — раз уж решили на тренировочную площадку, то встаем и идем. Я послушно встала из-за столика и потянула за собой Чу Тао. В груди поселилось предвкушение. *** Тренировочная площадка встретила нас зычными криками наставника, частичками поднятой в воздух пыли и вспотевшими, красными от жары лицами. На довольно обширном пространстве без травы занимались детишки лет так до двенадцати под чутким руководством наставника, смутно напоминающего мне кого-то из знакомых. — Надо же, — удивленно обронил папа, остановившись у границ площадки, — Шэнь Сюй. Шэнь Сюй? Я пригляделась к высокой фигуре, затянутой в простые одежды темных цветов, и мои глаза наконец опознали в наставнике Шэнь Сюя. — О, дядюшка Шэнь, — обрадованно произнес Лин-гэ, и я тут же к нему обернулась. Дядюшка? Лин-гэ, ты серьезно? Лин-гэ пожал плечами. — Дядюшка Шэнь служит клану Цзян много лет. Разумеется, что я его знаю. — Дядюшка? — проснулось мое любопытство. — Ой, отстань, — смутился Лин-гэ, — просто он в детстве приглядывал за мной, когда дядя не успевал. Я удержала внутри малость глуповатую улыбку. Пусть Лин-гэ и считал себя самым сильным и самостоятельным, однако от заботливых дядек отказываться не спешил. Так-то Лин-гэ был реально добрым и нежным по отношению к близким людям, но в действительности редко позволял это видеть. Запомнил же мою тогдашнюю прихоть с цветами, и в итоге что? Тащит мне постоянно букеты! Шэнь Сюй выкрикнул еще раз что-то, похожее на приказ практиковать какое-то движение, и направился в нашу сторону. Он не был похож на того, кто стоял под полуденным летним солнцем предположительно несколько часов, и я в который раз поразилась этому миру. Прическа волосок к волоску, ни следа пота на коже! — Глава Цзинь, господин Вэй, юная госпожа Лань, — кивнул Шэнь Сюй, соблюдая едва ли одну третью из необходимого приветственного церемониала, — что вас привело? Глава Цзинь, рад вас видеть. Уголок глаза дернулся, но я вовремя нацепила легкую вежливую улыбку. Мне пора было привыкать к тому, что взрослые люди должны мне кланяться как человеку выше по статусу. Шэнь Сюй казался мне странным в этом плане: то он соблюдал правила, то выполнял лишь самый минимум. Это зависело от ситуации? Или тогда повлияло открытое для свидетелей место? Хм… Игнор Чу Тао, кстати, для меня был вообще закономерен. Простой мальчишка, обычный подопечный моих родителей без клановых кровных связей — Чу Тао должен реально совершить что-то невероятное, чтобы с ним вообще стали здороваться похожим образом. — Решили посмотреть, чему учат в Юньмэн Цзян, — отозвался папа, — мы ненадолго, отвлекать не будем. Шэнь Сюй усмехнулся. Его темные глаза с выразительным изгибом как-то подозрительно заблестели, будто бы Шэнь Сюя внезапно постигло веселье. Я глянула на усердно потеющих мальчишек на площадке и сразу же столкнулась с целой волной шипучего любопытства. Мальчишкам по большей части было по десять-двенадцать лет, и это значило, что у них наступил период свербения в одном месте. Шэнь Сюй создавал впечатление сурового наставника, но, как я заметила, все только делали вид, что боятся его. Стоило ему отвернуться, как за его спиной тут же начинали лыбиться и по-доброму кривляться. — Точно? Я думаю, вам будет интересно, особенно господину Вэй, — Шэнь Сюй намекающе улыбнулся, и я прищурилась. На что это Шэнь Сюй намекал?.. Позади вдруг послышался сдавленный одиночный кашель, и я моментально обернулась. К нам неспешной походкой направлялся дядя Чэн, крепко удерживая за руку какого-то пацаненка лет тринадцати. Мальчишка выглядел сконфуженно и плелся за дядей так, словно его вели на сдачу сложного экзамена по абсолютно неизвестному предмету. — Глава, — поклонился Шэнь Сюй и зачем-то отступил на пару шагов назад, — вы решили сообщить сегодня? Дядя Чэн подтащил к нам поближе несопротивляющегося мальчика, чтобы мы могли его рассмотреть, и потер ладонью лоб усталым жестом. — Цзян Чэн? — недоуменно позвал папа, и почти сразу с ним воскликнул Лин-гэ: — Дядя?! Небеса, ты хоть немного отдыхаешь? Дядя Чэн отмахнулся от них обоих разом и прокашлялся. Он явно собирался с мыслями, и я решила эти секунды потратить на кое-что более полезное. А именно — поглазеть на неизвестного пока мальчика. На первый взгляд ничего особенного: у него были все задатки, чтобы вырасти высоким и широкоплечим, темные волосы чуть завивались от влажности, а личико… Ну ничего такое личико. Ребенок как ребенок. Я вперила в дядю Чэна внимательный взгляд и начала рассуждать. Во-первых, дядя выполз из своего кабинета. Во-вторых, он притащил какого-то пацана. В-третьих, дядя Чэн сейчас не мог подобрать слов, чтобы объяснить происходящее. Вывод: новость смущающая и касается этого мальчишки. — Засранец этот, — дядя Чэн похлопал по плечам мальчишку, — вернулся только что из Мэйшань Юй. Я собирался представить его на Совете, как выпадет время, но, думаю, для начала я должен рассказать вам. — Он глубоко вздохнул и преувеличенно ровно продолжил, — это Цзян Гуан, мой приемный сын и наследник ордена Юньмэн Цзян. Я моргнула, и на этом моя разумная часть дала сбой. Папа с Лин-гэ рядом замерли, Чу Тао удивленно хлопал ресницами, не понимая прикола, и только Шэнь Сюй кривил губы, сдерживаясь от смеха. — А?.. — первым отмер Лин-гэ и взмахнул руками, — дядя! Нельзя так вываливать новости! Дядя Чэн нахмурился и указал пальцем на папу. — А когда Вэй Усянь как бы между делом рассказал, что отбил поклоны с Лань Ванцзи в первом же попавшемся храме, ты просто принял это как само собой разумеющееся! — Не переводи на него стрелки! Ты обзавелся ребенком и говоришь только сейчас?! — Еще раз: Вэй Усянь тоже так поступил! Он же вообще не планировал нам рассказывать о мелкой занозе! — Это так тупо и по-детски, дядя! Вэй Усянь — это вообще другое, мы о тебе говорим! Дядя Чэн метнулся к Лин-гэ и ухватил его за ухо. — Поговори мне еще тут, мелкотня!.. Я молча наблюдала за семейной перебранкой и пыталась перезагрузить мозг. Вау. У дяди Чэна появился ребенок. Приемный сын. Наследник. Наследник? Я глянула на краснеющего покорно стоящего мальчишку, затем перевела взгляд на все еще замершего папу и вздохнула. Вот это новости.