Райская персиковая роща

Прислуга в Пристани лотоса, к легкому удивлению Лань Ванцзи, начинала суетиться немногим позже, чем прислуга в Облачных Глубинах. По тропинкам бегали служанки с травяными мешочками для отпугивания мошкары, слышались тихие голоса мальчишек, таскающих на кухни рис и овощи, кудахтали пока еще живые курицы, которых притащили на убой — в целом, картина мало отличалась от того, что происходило в родном клане Лань Ванцзи. Весь Юньмэн Цзян слегка нервничал из-за Совета, и даже казалось, что на Лань Ванцзи и Лань Сичэня смотрели с толикой упрека. Возможно, такое впечатление складывалось из-за суровых взглядов госпожи Шу, что управляла всем процессом твердой рукой. Лань Ванцзи и раньше видел госпожу Шу, но только мельком, в тот исключительный раз, когда он приезжал вместе с Чу Тао, Юньлань и Вэй Усянем. Позиция Цзян Чэна была такова, что хорошую прислугу, во-первых, никто не видел, а во-вторых — никто не слышал. Принцип, конечно, слегка нарушился из-за подготовки, однако это никак не мешало госпоже Шу ругаться на молоденьких прачек. Лань Ванцзи счел за лучшее просто проигнорировать все, что происходило непосредственно рядом с ним. — Лань Чжань? Уже утро? — невнятно донеслось из кровати. Лань Ванцзи обернулся и присел на край постели обратно. Вэй Усянь с трудом держал глаза открытыми и все норовил уронить голову обратно на подушку. Лань Ванцзи протянул руку и уложил ладонь на теплую со сна щеку Вэй Усяня. Погладил нежно кожу и убрал со лба запутавшиеся прядки. Волосы у Вэй Усяня были мягкие, послушные; Лань Ванцзи любил расчесывать их, когда у Вэй Усяня не находилось настроения заняться прической самому. — Уже утро, — подтвердил Лань Ванцзи и переместил руку ниже, под линию челюсти, там, где наливался цветом любовный след. Легкая ласка не сбивала Вэй Усяню сон и лишь расслабляла его еще больше, — спи дальше, Вэй Ин. — М-м-м… — Вэй Усянь зевнул, ухватился за ласкающие его пальцы и переместился к Лань Ванцзи поближе, чтобы можно было уложить голову на колени. — Не хочу. Я соскучился. Лань Ванцзи едва слышно выдохнул. Губы дрогнули в мимолетной счастливой улыбке. Этой ночью Вэй Усянь превзошел сам себя в выражении пылких чувств. Лань Ванцзи, честно говоря, по правилам вежливости полагалось пресечь все еще на моменте, когда Вэй Усянь шептал свой план на ухо, но он не захотел. Лань Ванцзи и сам ужасно соскучился, поэтому бессовестно согласился на все, что ему предложили. Цзян Чэн мог сколько угодно ругаться из-за «оскверненных» покоев на отшибе Пристани лотоса, Лань Ванцзи все равно не изменил бы свое решение уединиться с любимым человеком где-то подальше от детей и старшего брата. Где-то ближе к полуночи Вэй Усянь убедился в том, что Юньлань вместе с Чу Тао крепко спали, затем заглянул к Лань Сычжую и Лань Цзинъи, и только полностью удостоверившись, что никто не проснулся от его тихих разговоров с Лань Ванцзи, взялся за задуманное. Лань Ванцзи тогда мысленно отметил себе необходимость переговорить с Лань Сичэнем по поводу старших детей. Где-то на задворках разума тлела уверенность, что Цзян Чэн специально их так расселил, прикрываясь нехваткой мест из-за большого количества грядущих гостей. Мелочность была в характере Цзян Чэна, а их взаимная нелюбовь к друг другу — жила и здравстовала. Правила гостеприимства у каждого клана имели свои особенности, но едва ли где-то придерживались такого тонкого неуважения к супружеской паре. Для Вэй Усяня подобное расселение точно не было проблемой, — Лань Ванцзи это понял еще в первый час, — однако сам факт немало раздражал. Лань Ванцзи пообещал себе сделать в противовес что-нибудь похожее в будущем. — Хочешь еще? — с намеком спросил он, позволяя Вэй Усяню прижаться лицом к животу. В ответ донесся сдавленный смешок. — Я бы с радостью, но вряд ли буду способен хоть на что-то в ближайшее время. Лань Ванцзи просунул ладонь под тонкую ночную рубаху и погладил россыпь маленьких синячков, оставшихся от пальцев. Из-за разлуки Лань Ванцзи был несдержан, и оттого искренне поблагодарил Вэй Усяня за идею с побегом в пустующие старые покои. — Поспи, Вэй Ин, — сказал Лань Ванцзи вполголоса, — мы вернулись практически на рассвете. Вэй Усянь слабо что-то промычал, откатился обратно и ухватил руками подушку, сдавливая ее с удивительной силой. — И ты куда-то собрался, — слова смазались из-за длинного зевка, — Лань Чжань, это нечестно, мы едва пришли, а ты куда-то уходишь. Лань Ванцзи бегло проверил верхнее ханьфу, глянул на двери, которые скрывали вторую комнату, занятую детьми, и выудил из хватки Вэй Усяня смятую подушку. Взбил по-быстрому, уложил в изголовье и подтянул Вэй Усяня, уложив того, как полагалось. — Ты сам сказал, что хочешь курицу с орехами, — напомнил он, — и А-Юнь просила ютяо. Вэй Усянь надулся. Лань Ванцзи пересчитал взглядом засосы на шее и довольно прикрыл глаза. Оставлять следы на теле Вэй Усяня он любил почти точно так же, как и удовлетворять все плотские желания любимого человека. — Вообще да… — тут же отступил Вэй Усянь и нахмурился. Сон ушел и теперь напоминал о себе отголосками в виде ленивого зевания. — Не думаю, что тебя пустят на кухни. Дядя Цзян давно распорядился, чтобы не пускали никого… Чужого. Лань Ванцзи чуть наклонил голову и посмотрел на Вэй Усяня с ожиданием. Что-то подсказывало, что сказанные слова таили в себе некую историю помимо прямого смысла. — Ничего от тебя не утаишь, — улыбнулся Вэй Усянь, — ладно-ладно, расскажу. Интонации в голосе Вэй Усяня намекали на то, что Лань Ванцзи ожидал рассказ о далекой выходке, совершенной в юности. — Мне было около одиннадцати, — начал говорить Вэй Усянь, заложив руки за шею, — шицзе тогда заболела, и один старик-мясник на рынке мне сказал, что от болезни хорошо помогает костный бульон. Я тогда впервые разделывал свинью, — он вздохнул, — никогда так не уляпывался кровью, как в тот раз. Мне казалось, что даже в уши попало, и в нос, и в горло. Это было так неловко! Но зато я сумел вырезать хороший кусок, прежде чем свинью забрали. Не знаю, почему тот старик вообще позволил мне, малолетнему пацаненку, разделывать тушу, но я ему благодарен. Жалко меня стало, наверное, я ведь тогда за шицзе переживал так, что живот болел. — Вэй Усянь отпустил несколько искренних смешков. — Потом я пошел на кухни и принялся за дело. И все было хорошо, честно! Бульон получился наваристым и пах отлично! — Он демонстративно поднял три пальца вверх. — Тогда на кухнях командовал господин Жун, старенький совсем, но бегал побыстрее моего. Он постоянно меня подкармливал, и я решил ему слегка… Помочь. Лань Ванцзи примерно уже понимал, какая именно помощь была оказана старому господину Жун. Он постарался не смотреть так уж понимающе, но Вэй Усянь практически сразу это заметил. — Лань Чжань! — воскликнул Вэй Усянь, и тут же прикрыл рот, бросив взгляд на двери в детскую комнату. Дальше последовал возмущенный шепот. — Лань Чжань, мне было одиннадцать! Лань Ванцзи отвел глаза, чувствуя, как губы дрожат в преддверии улыбки. — Так что случилось, что тебе запретили приходить на кухни? Вэй Усянь притворно повздыхал и продолжил. — Случайно уронил банку с перцем на заготовку курицы для ужина. Лань Ванцзи все же улыбнулся. — Вэй Ин — это Вэй Ин. Вэй Усянь вытащил одну руку из-под шеи и слабо тыкнул Лань Ванцзи в бедро. — Та курица тоже была с орехами, — рассеянно обронил он, — я тогда впервые увидел слезы мадам Юй. — Было настолько остро? — Лань Ванцзи краем уха услышал, как в детской комнате что-то зашуршало, и приложил палец к губам. Вэй Усянь понятливо кивнул. Ночь только-только переходила в утро, и до привычного подъема Гусу Лань оставалась еще капелька времени. Летние рассветы в Юньмэне начинались рано, кукарекали петухи, живущие неподалеку от ордена на скотном дворе госпожи Фан, а еще, если прислушаться, то можно было услышать пение птиц. — Мне было нормально. — Едва слышно отозвался Вэй Усянь, затем сел на постели и расплылся в теплой улыбке. — А-Юнь, выходи, мы не спим. Двери очень медленно приоткрылись, и в небольшой щели показалось сонное личико Юньлань. Под глазами залегли тени, в уголках притаилась краснота, будто бы она несколько часов плакала, а волосы находились в таком запутанном состоянии, что Лань Ванцзи неосознанно подумал, что надо бы найти гребень. — Вас не было ночью, — зевая, обронила Юньлань и переступила порог, — Тао-Тао еще спит, а я уже не могу. Не получилось. Лань Ванцзи ощутил, как резко его беспокойство поднялось вверх, к горлу. Ему не понравился ни внешний вид дочери, ни ее слова — звучало так, словно она и вовсе не спала, ворочаясь под одеялом до самого утра. — Тебе снова приснился кошмар? — серьезно спросил Вэй Усянь, отбросив смешливость. Он стремительно вылез из кровати, подошел к Юньлань и подхватил ее на руки, ногой закрывая двери обратно. Не стоило забывать, что Чу Тао все еще спал, и его могли разбудить разговоры в любой момент. — Можно и так сказать, — устало пробормотала она, привалившись к груди Вэй Усяня всем телом, — страшный приснился. Но больше мерзкий. Лань Ванцзи встал на ноги, переглянулся с Вэй Усянем и обошел кровать. У стены с другой стороны стоял небольшой деревянный сундук со всем необходимым. Он вытащил сразу два нефритовых гребня разного размера, бутылочку с маслом для ухода, несколько лент и пару не слишком вычурных шпилек. Юньлань пока было не по возрасту носить сложные прически, но Лань Ванцзи умудрялся и тут пройти по грани: он покупал только самые лучшие масла и даже нашел мастерицу для будущих украшений. Про те драгоценности, что присылал Цзинь Лин, он вспоминал редко, и искренне был рад, что Юньлань относилась к ним с практичностью. — А волосы что? — поджал губы Вэй Усянь, пока Лань Ванцзи подготавливал место, — Ужас какой. Давай, садись, Лань Чжань справится. Справится ведь? — последнее предназначалось Лань Ванцзи. — Справлюсь. Я сталкивался и с более худшим. Вэй Усянь усадил Юньлань перед чайным низким столиком на подушку, схватил один из нефритовых гребней и начал вдумчиво расчесывать прядь, начиная с кончиков. С другой стороны за дело взялся Лань Ванцзи. — И почему вдруг ты легла без косы? — спросил Вэй Усянь, поглядывая на Юньлань с хорошо скрытой тревогой. — И прости, ночью мы с Лань Чжанем… — он замялся, отвел глаза, смущенный тем, что все сложилось именно таким образом, и кашлянул. — Прости. Лань Ванцзи понимал чувства Вэй Усяня и знал, куда сейчас вильнули его мысли. Юньлань, видимо, тоже понимала, поэтому фыркнула. — Почему ты извиняешься? Это нормально, вы же в браке, — сказала она, — а насчет кошмара… Ну, это просто кошмар. Ничего такого не случилось, я не поранилась, не сломала кости. Я просто немного… Напугалась. И, честно говоря, я сама виновата, что мне такие мерзости приснились. Мысли нехорошие были. Лань Ванцзи потянулся за маленькой бутылочкой с травяным маслом для волос, растер три крупных капли на ладонях и прочесал пряди пальцами. Юньлань чуть шаталась вперед-назад, и Лань Ванцзи подозревал, что сейчас она могла уснуть прямо так. — Почему? — поинтересовался он и аккуратно тронул покрасневшую кожу в уголке глаза. Затем он произнес обманчиво спокойным голосом: — Ты плакала. Юньлань тяжело вздохнула, будто бы по-настоящему верила в то, что никто ничего не заметит. — А можно мне просто ютяо и обниматься? — Юньлань, — строго сказал Вэй Усянь, несильно потянув за одну из уже расчесанных прядок, — рассказывай. — Мы с Тао-Тао заболтались перед сном, — виноватым тоном начала она, прекрасно зная, что Лань Ванцзи всегда старался четко следить за их количеством сна, — или, точнее, мы спорили из-за Цзян Гуана. Тао-Тао почему-то решил его невзлюбить, и мне попытался это внушить. Цзян Гуан странный, Цзян Гуан подозрительный, и прочее подобное. — Юньлань вдруг улыбнулась очень насмешливой улыбкой, и это выглядело несколько удивительно на ее нежном детском личике. — Мне кажется, Тао-Тао взрослеет. Очень похоже на ревность. Вэй Усянь удивленно приподнял брови и тыкнул по старой привычке Юньлань в щеку. — А ты сама что думаешь об этом ребенке? Юньлань специально надула щеки как можно больше, чтобы сыграть в их излюбленную с ранних лет игру. Лань Ванцзи невозмутимо отложил гребень на столик и тоже присоединился, аккуратно потыкав в щеку со своей стороны. На некоторое время в покоях воцарилась относительная тишина. Лань Ванцзи даже несколько удивился тому, что Лань Сычжуй с Лань Цзинъи все еще не проснулись, но эти мысли быстро выветрились из головы. — Ну так что? Что думаешь о Цзян Гуане? — напомнил Вэй Усянь, вновь вернувшись к медленному, почти медитативному расчесыванию волос. Юньлань уставилась вперед и явно крепко задумалась. — Дружелюбный, чуть-чуть опасливый, себе на уме, а еще он точно знает, с кем надо обязательно дружить. Сходу попросил меня называть себя домашним прозвищем, а потом слушал так внимательно… — она все говорила и говорила на одной задумчивой ноте, и не обратила никакого внимания на то, что за перегородкой, там, где разместились кровати Лань Сычжуя и Лань Цзинъи, началось копошение. — Не глупый и не наивный, дядю Чэна если не обожает, то очень сильно уважает, а это наводит на мысли, что он… — Юньлань осеклась и глянула на перегородку. Спустя мгновение показалось заспанное лицо Лань Цзинъи. Следом вышел куда более бодрый Лань Сычжуй. — Доброго утра, Ханьгуан-цзюнь, учитель Вэй, — хором поздоровались они. Вэй Усянь махнул им рукой, не отрываясь от расчесывания. — Мэймэй, почему так рано встала? — обеспокоился Лань Сычжуй, глядя на Юньлань странно-виноватыми глазами. — Тебе еще… Тебе еще два часа можно было поспать. Лань Цзиньи с завистью вздохнул, но не стал ничего говорить. Он всегда просыпался с огромным трудом, и первую палочку благовоний вообще не хотел ни с кем разговаривать. — Так получилось, — ответила Юньлань подозрительно нейтрально и выразительно посмотрела ровно на Лань Цзинъи, — ночью вечно кто-то мешал спать: то ветка в окно постучит, то ветер подует. Один раз мне даже показалось, что звук ветра сложился в одно плохое слово… Лань Ванцзи перевел бесстрастный взгляд на краснеющего Лань Цзинъи. Лань Сычжуй рядом с ним неловко покусывал губы. Вот оно как. Значит, не только они с Вэй Усянем ускользнули из гостевых покоев. Это было не ужасно, но достаточно плохо. Пока что в Юньмэн Цзян есть только адепты клана Лань, однако… Такого не должно повториться. Орден Юньмэн Цзян и орден Гусу Лань уже много лет в дружественном союзе (как бы Цзян Чэн не раздражал Лань Ванцзи), так что о вопросах безопасности можно было не так сильно переживать. Но все равно… — Сычжуй, Цзинъи, — прохладно упрекнул Лань Ванцзи, — вам давно не четырнадцать, чтобы вот так сбегать. Вэй Усянь возразил: — Да ладно, Лань Чжань, как будто они хоть раз так делали, когда им было по-настоящему четырнадцать. Если так припомнить, то они по сравнению с нами чистейшие лотосы в персиковой роще! Лань Ванцзи невпечатленно покачал головой. Порой манера Вэй Усяня смешивать идиомы заставляла его недоумевать с небывалой силой. Он бросил на него короткий взгляд, прочитал в выражении лица Вэй Усяня просьбу не наседать и отступил. — Вообще-то лотосы не!.. — возмутился Лань Цзинъи, но сразу же замолчал, когда Лань Сычжуй ткнул его в бок. — Мы пойдем к Цзэу-цзюню, — торопливо проговорил Лань Сычжуй, — нельзя оставлять его в одиночестве, верно, Цзинъи? Выглядело это очень глупо, если смотреть со стороны возраста Лань Сычжуя — он смутился так, словно его уличили не в прогулке после отбоя на территории дружественного ордена, а в походе в синие дома. Лань Цзинъи вцепился в предплечье Лань Сычжуя и потащил к выходу. — Да-да, ты прав, мы пойдем! Двери захлопнулись с драматичным стуком. Лань Ванцзи прикрыл глаза, поправил широкий рукав и повернулся к Вэй Усяню и Юньлань. — Мелочность не в твоем характере, — спустя недолгую паузу сказал Лань Ванцзи, обращаясь к дочери, — позволь узнать, для чего ты это сделала? Юньлань поерзала на месте и сдунула упавшие на лоб волоски. Ее, кажется, вовсе не удивило то, что Лань Ванцзи уловил все подводные камни в ее поступке. Она могла бы просто не поднимать эту тему, позволяя Лань Сычжую с Лань Цзинъи сохранить в тайне вылазку… Но все же подняла. Лань Ванцзи было интересно, для чего именно. — Ну, Юань-гэ и я, — она замялась, — мы слегка… Поругались. Я сейчас не особо хочу с ним разговаривать. Лань Ванцзи замер. — Чего? — выдохнул Вэй Усянь, — А поподробнее? Юньлань едва заметно покраснела щеками и надулась. — Ночью, когда вас уже не было, а Юань-гэ и Цзинъи-гэ собирались уйти, я и Тао-Тао еще не спали. — Она смущенно потупилась. — Да-да, знаю, я сбиваю свой распорядок. Я честно пыталась уснуть, а тут еще Тао-Тао со своей ревностью… — И что дальше? — Полюбопытствовал Вэй Усянь, начавший уже догадываться о том, что случилось. — А дальше Юань-гэ услышал слова Тао-Тао, зашел, отругал его, а я заступилась. Тао-Тао ведь просто ребенок, он впервые узнал, что такое ревность, поэтому я… М-м-м, Юань-гэ не понял, почему я не обиделась на Тао-Тао, а, наоборот, защитила. Вот мы чуть-чуть и повздорили. На этом она замолчала и схватила со столика ленту. До этого момента Юньлань терпеливо дожидалась, когда Лань Ванцзи и Вэй Усянь закончат с ее волосами, но, видимо, то направление, куда ушел их разговор, ее взволновало сильнее обычного. Она отлично справлялась с заплетением и хвостиками, но себе их делать все еще не научилась. Вэй Усянь цокнул и отобрал ленту. — Чу Тао ревнует, с А-Юанем поругалась, еще и кошмар приснился, — перечислил он, — что ж, не вовремя мы с Лань Чжанем… Юньлань прищурилась, враз растеряв все смущение. — Вздумаешь винить себя, папа, я этого так не оставлю, — затем она полушутливо пригрозила, — надо будет, покусаю. Лань Ванцзи собрал гребни и бутылочку с маслом, убрал их обратно в сундук и с интересом стал ожидать дальнейшее развитие событий. И Вэй Усянь, и Юньлань имели несколько удивительно схожих качеств характера — оба предпочитали ругаться в шутливой манере, и оба часто упирались в своем мнении в совершенно неожиданных местах. Как, например, неприязнь к запаху мокрой земли. — Ой-ой, как страшно, — улыбнулся Вэй Усянь. Он быстро собрал Юньлань волосы в два крепких пучка и даже умудрился сделать все ровно, — я носил тебя под сердцем девять месяцев, думаешь, твой кусь-кусь страшнее твоих пинков по моим ребрам? Лань Ванцзи второй раз за утро посмотрел на него с укором. Тягость Вэй Усяня сама по себе была опасным процессом, но в ней явно не присутствовали настолько сильные удары по ребрам, чтобы их использовать в виде аргумента. Вэй Усяня иногда тошнило и клонило в сон, но на этом все заканчивалось (и слава Небу). Юньлань отчего-то тут же притихла и опустила взгляд вниз. — Я тебя так сильно пинала?.. Голос Юньлань потерял громкость, и Лань Ванцзи с Вэй Усянем пришлось напрячь слух, чтобы понять сказанное. — Что?.. — Вэй Усянь замер, а потом, когда до него дошло, поперхнулся воздухом. — Нет! О боги, милая, нет! Не слушай меня, я дурак! Дурак и за словами не слежу! Лань Ванцзи почувствовал острую необходимость вмешаться. Он развернул Юньлань к себе за плечи, вгляделся в знакомые до нежности глаза, и медленно произнес: — Все. В порядке. Вэй Ин не имел в виду ничего из того, что ты успела надумать. — Он выдержал короткую паузу. — Вэй Ин счастлив, что ты есть у него. Я — тоже. Вэй Ина иногда рвало. Не более. Юньлань потянулась к Лань Ванцзи, и тот с готовностью ее обнял. В разум пришла мысль, что Чу Тао на самом деле обидел ее куда сильнее, чем Юньлань готова была показать. А если учитывать, что еще и с Лань Сычжуем она поругалась… И кошмар… Как бы Юньлань не пыталась сохранять свою настоящую личность, ей все равно хотелось детства. Нормального, спокойного и любящего. — Что мне сделать? — на грани слышимости спросил Лань Ванцзи, прижав Юньлань к себе крепче. — Кусь тоже бывает болючим, — расплывчато отозвалась она, и Лань Ванцзи усмехнулся уголками губ. — Лань Чжань? — недоумевающе позвал Вэй Усянь, стоило Лань Ванцзи отпустить Юньлань из объятий. — Чего это ты с таким лицом?.. Лань Чжань? Ай! Лань Чжань! Хватит кусаться! Лань Чжань, ты же не собака!.. *** Лань Цзинъи не знал, смеяться ему или плакать. — Не все так страшно, Сычжуй! В ответ раздалось обиженное пыхтение. Лань Сычжуй понуро шел по тропинке в сторону главных ворот Пристани лотоса и выглядел так, словно кто-то на его глазах зверски зарезал милого щеночка. Лань Цзинъи пытался поддержать его в пределах своих сил, но из раза в раз натыкался на одно огромное препятствие — для Лань Сычжуя ссора с младшей сестрой была практически первой в их истории, и это выбивало из колеи хуже, чем… Хуже, чем… Лань Цзинъи даже сравнение подыскать не мог! — Ну подумаешь, — попытался он снова, — братья и сестры иногда ругаются, это нормально. Лань Сычжуй вздохнул с такой драматичностью, что впору было заподозрить того в нарочитости действий. — Мы же никогда не ругались, Цзинъи, — произнес он, сворачивая по тропинке. Вдалеке показались высокие деревянные ворота, — я просто не понимаю. Лань Цзинъи ужасно сильно захотел надавать себе по щекам, чтобы вернуть ясность. Утро только началось, а он уже жалел, что не остался досыпать в постели. Наплевал бы на все. Большее, что могло принести такое решение — наказание от Ханьгуан-цзюня. Не в первый раз. — Сычжуй, — терпеливо начал Лань Цзинъи, — маленькая госпожа давно уже не трехлетняя девочка. Она уже все понимает и осознает, и друзья у нее свои. Она же дочь Вэй Усяня, в конце-концов! Лань Сычжуй вдруг остановился и посмотрел на Лань Цзинъи с недоумением. Они оба встали прямо посередине тропинки, на время позабыв про то, что в таких случаях полагалось отойти с пути. — А учитель Вэй как тут связан? Лань Цзинъи чуть было не протянул руки вперед, чтобы как следует потрясти этого глупого старшего брата. — Старший Вэй упрямый как Яблочко, а маленькая госпожа пошла в него характером. Они! Оба! Как ослы! Лань Сычжуй покачал головой. — Все равно. Чу Тао был груб, и мой долг как брата — пресечь эту грубость на корню. Лань Цзинъи с присущей ему эмоциональностью закатил глаза. Лань Юньлань явно имела какие-то свои планы на Чу Тао, раз позволила ему вылить всю обиду наружу. Лань Цзинъи был достаточно проницательным и наблюдательным, чтобы заметить некую закономерность в отношениях Чу Тао с Лань Юньлань. Чу Тао стремительно рос, и по его скромному мнению, следовал за решениями Юньлань без всяких возражений. — Вот так, значит… А тебя не волнует, что ты тоже был груб? — с любопытством поинтересовался Лань Цзинъи. — Ты же подслушал их личный разговор, а потом нагло вмешался. Напомни мне, это правило под каким номером?.. Лань Сычжуй промолчал, и это значило, что Лань Цзинъи был прав во всем. Они возобновили шаг, слушая, как неподалеку суровая на вид госпожа выговаривала юной девице с охапкой каких-то тряпок. Стало неловко. Лань Цзинъи покрутил головой, припомнил, что ночью они в компании молодых адептов Юньмэн Цзян гуляли возле озера с красивой беседкой прямо на воде, и с жалостью подумал, что вряд ли такое когда-нибудь повторится. В родном клане правила стоило соблюдать до последней сотни, а вот вне их строгих стен… Лань Цзинъи досаду не любил, но сейчас это была именно она. Обычно они с Лань Сычжуем выбирались либо на охоту, либо как сопровождение малышни, поэтому таких вот легких свободных дней и ночей набиралось не больше десятка за год. Вскружила им головы свобода, ох как вскружила. — Кстати, — спохватился Лань Цзинъи, чувствуя неуверенность всем телом, — а как же Цзэу-цзюнь? Он же тоже приехал вчера. И ты сказал… — Сказал. — Слабо улыбнулся Лань Сычжуй, — Мы идем к нему. Ты, наверное, не обратил внимания, но две служанки шептались о том, что наш глава сейчас беседует возле ворот с главой Лю. Он тоже приехал пораньше. Видимо, хотел переговорить с Цзэу-цзюнем без пристального внимания старейшин. Лань Цзинъи скривился. Он имел довольно сильную убежденность, что в любом ордене, в любом клане все старейшины были противными старикашками с вечно недовольно поджатыми губами. От таких обычно хотелось сбежать любыми способами: либо в дверь, либо в окно. В клане Лань таких противных жило несколько, и в том числе, одна из тетушек — Лань Ци. Именно любимая тетушка Лань Ци когда-то рассказала ему о том, что большая часть стариков либо кичилась своей благородностью, либо ушла в собственные переживания. — Глава Лю? — удивился он, — разве главе Лю… Ну, ему не слишком много лет? Он же стал главой, еще когда Цинхэн-цзюнь в колыбели спал. Чего это он так рано приехал? Лань Сычжуй пожал плечами. Они все ближе подходили к воротам, отчего голоса и разговоры стали отчетливее. За пределами Пристани лотоса уже бурлила жизнь: торговки ставили лотки и разжигали огонь для уличной еды, мальчишки устанавливали навесы от жары. Лань Цзинъи в первый раз искренне удивился такому раннему подъему, но потом сообразил, что лучше начать торговать пораньше, пока солнце еще не разошлось. — О! — воскликнул он и подпихнул локтем Лань Сычжуя, — я вижу их! Рядом с воротами в тени старого дуба стоял Лань Сичэнь с Лю Цинвэем, которого большинство знали только как главу Лю. Это был по-настоящему старый человек с длинной и полностью седой бородой и облысевшей головой. Лань Сичэнь рядом с главой Лю выглядел как младший сын, если не внук — разница в росте бросалась в глаза, так как главе Лю приходилось слегка задирать подбородок, чтобы выделить их почти равный статус. — Цзэу-цзюнь, глава Лю, — поздоровались они одновременно, когда подошли достаточно близко, чтобы их заметили, — приветствуем! Поклон вышел таким же синхронным. Лань Цзинъи имел немало опыта считывания эмоций Лань Ванцзи, поэтому сразу понял, что Лань Сичэня их встреча немного насмешила. — Цзинъи, Сычжуй, — тепло отозвался Лань Сичэнь и повернулся к главе Лю, — прощу прощения, но мне надо идти. Дела клана. Глава Лю хитро блеснул глазами и улыбнулся, делая морщины на лице гораздо заметнее. Пусть стариком он считался древним, но держался гордо и с достоинством. — Иди-иди, глава Лань, — скрипуче сказал глава Лю, — клан превыше всего. У меня тоже сегодня много дел. Скоро должен приехать глава У. — Он тихо поцокал себе под нос и недовольно пробормотал, — когда уже помрет старый пень… Лань Цзинъи еле сдержал неприличный хрюкающий смешок. Глава Лю, как и все старые люди, имел проблемы со слухом и изящно пользовался этим для собственного веселья. Слова были сказаны достаточно громко, чтобы любой из заклинателей смог услышать нелестную оценку, но при этом никто не мог что-либо предъявить — старый же человек, чего пристали! Лань Сичэнь послал главе Лю мелкую вежливую улыбку и медленно зашагал к открытым воротам. — Цзинъи, это было несколько неприлично, — заметил Лань Сичэнь, — глава Лю хороший человек и ценит честность, но твоя реакция… Лань Цзинъи пристыженно вжал голову в плечи. Лань Сичэнь не ругался на него и не наказывал (хотя мог и должен бы, правило-то нарушено!), но слышать такой тон все же было неприятно. Лань Сычжуй рядом похлопал по плечу и снова погрузился в свои размышления. — Сычжуй, — с легким беспокойством позвал Лань Сичэнь, — а с тобой что? Лань Цзинъи поспешил влезть первым. — У него случились небольшие разногласия с маленькой госпожой, — он обобщил все, как смог, — дети быстро растут, а Сычжуй был не готов к этому. Лань Сичэнь смерил Лань Цзинъи нечитаемым взглядом. Они неспешно преодолели ворота и успели дойти до середины торговой улицы. Лань Сичэнь явно хотел просто прогуляться, впитывая в себя обычную размеренную жизнь, и его внимание то и дело сосредотачивалось то на корзинке с локвами, то на прутиках с засахаренными ягодами. — Да, — рассеянно подтвердил Лань Сичэнь, — дети быстро растут. *** Старик Хэ все еще помнил Вэй Усяня. Маленький, сморщенный, практически уже слепой и слабослышащий… Старик Хэ вопреки всему узнал его по интонациям и наглости. — Несносный мальчишка! — грубо прошамкал старик Хэ, замахиваясь палкой. Прошло уже больше тридцати лет с тех пор, как Вэй Усянь бегал от ворчливого старика Хэ, а привычки остались все те же. Старик Хэ всю свою жизнь занимался тем, что следил за самым большим озером, где выращивали лотосы ради корней и семян, а Вэй Усянь пытался эти лотосы время от времени своровать. Это была битва упрямства и ловкости, в которой не существовало победителей. Вэй Усянь подозревал, что старик Хэ таким образом развлекался, гоняя кого-то вроде него. — Эй, я тут не один, вообще-то! — возмутился Вэй Усянь, на всякий случай задвинув Юньлань назад. Старик Хэ в прошлом не церемонился с ним, орудуя палкой, так что сейчас вполне могло прилететь по заднице. Несмотря на уже древний возраст, старик Хэ передвигался бодро и руками махал без напряжения. — Чегось? Вэй Ин, засранец ты болотный, почему старика не навещал?! Вэй Усянь терпеливо вздохнул, прочистил горло и сказал громче: — Дедуля Хэ, я был занят! И со мной моя дочь! Будь аккуратнее! Старик Хэ прищурился, погладил свою редкую седую бороденку и невежливо ткнул скрюченным пальцем в Вэй Усяня. — Это у тебя-то дочь? Ну-ка, покажи мне девку, которая за тебя не побоялась пойти, аж интересно стало. Вэй Усянь чуть не хрюкнул от смеха, представив, как знакомит старика Хэ с Лань Ванцзи. Похоже, что года не пощадили старика и обошлись с его разумом гораздо суровее, чем Вэй Усянь предполагал. — Обязательно, дедуля Хэ, обязательно. А теперь можно я покатаю своего ребеночка на лодке? Это озеро единственное, куда никто не сунется по своей воле. Старик Хэ махнул на него рукой. Юньлань, к радости Вэй Усяня, не вызвала особого интереса, и они могли спокойно провести время вдвоем. — У него старческая болезнь? — шепотом уточнила Юньлань, ничуть не расстроенная игнорированием. Вэй Усянь взял ее за руку и повел к берегу, где стояли две небольшие лодки с навесом. — Что-то вроде того. Старику Хэ уже за сто перевалило, так что неудивительно, что его разум ослабел. Юньлань задумчиво проследила взглядом за тем, как старик Хэ энергично и ловко распутывает узлы на веревках, и уставилась на водную гладь, усеянную цветущими белыми лотосами. Вэй Усянь хорошо знал свою дочь, и мог с уверенностью заявить, что вид на ее вкус довольно красивый и живописный. — Все, я закончил, — старик Хэ кинул веревку на дно лодки, а затем сурово посмотрел на Вэй Усяня, — ты учти, Вэй Ин, оборвешь мне лотосы, отхлестаю по заднице, и никакой Цзян Фэнмянь тебя не спасет! Вэй Усянь закивал в согласии, улыбнулся с тенью грусти и поднял Юньлань на руки, перенося ее на лодку. Объяснять старику Хэ, что Цзян Фэньмянь давно мертв — бесполезно. Вэй Усяню мало того, что не поверят, так еще и избить могут. Нет. Лучше пусть старик Хэ живет в своих мечтах, когда были живы и Цзян Фэнмянь, и жена с сыном. Отплывали молча. Юньлань села ближе к середине и уложила голову на бортик, дожидаясь, пока лодка не достигнет хотя бы четверти от всего озера. Она явно вся ушла в любование, и мысли ее улетели куда-то далеко-далеко. Вэй Усянь знал это каким-то глубинным чувством. Руки спокойно загребали воду, звуки утихли, оставляя только шум от брызг, поэтому Вэй Усянь не спешил начинать разговор. Он не ставил это целью и больше просто желал увести Юньлань туда, где ее никто не будет донимать. — Если бы у тебя был выбор, — вдруг начала говорить Юньлань негромким голосом, — убить одного молодого или убить пять стариков, то кого бы ты выбрал? — она развернулась к Вэй Усяню лицом, чуть отодвинулась назад и со странным любопытством кинула короткий взгляд на удаляющийся берег, — сядь со мной, пожалуйста, мы уже достаточно отплыли. Вэй Усянь недоуменно приподнял брови на вопрос, но все же уложил весла под ноги и пересел к Юньлань под навес. — Что ты имеешь в виду под выбрать? Убить или убить? Юньлань издала согласный звук. — Если быть точнее, то убить одного и спасти другого. Вэй Усянь задумался над задачей серьезнее. В свое время он отнял много жизней, и до сих пор он считал, что многие из того списка убийств были оправданы. …Вэнь Чао, например. — А подробности есть? Так-то пять человек больше, чем один, и спасать нужно их. Но с другой стороны… — А молодому еще жить и жить, — вдруг перебила Юньлань и тут же извинилась, — ох, прости. Просто недавно задумалась над этим, и теперь не могу успокоиться. Вэй Усянь взял ее за руку и приподнял на уровень глаз. На нежной коже дочери было несколько тонких царапин и, если он правильно помнил, все они появились из-за пионов, что притащил Цзинь Лин. Иногда Юньлань могла быть действительно неловкой. — С чего это ты задумалась о таких сложных вещах? — хмыкнул он и постучал указательным пальцем по выступающей косточке на тонком запястье. — Ответа тут нет. А если я знаком с кем-то? А если кто-то мне брат или зять? Друг? Враг? — Давай ограничимся незнакомыми людьми, — вздохнула Юньлань, — только деталей добавим. Молодому суждено очень скоро умереть от страшной болезни, а у каждого из стариков грех детоубийства. Теперь кого выбрать? Кого убить? — Всех, — покачал головой Вэй Усянь, — и не потому что я жестокий, а потому что, выбрав стариков, ты обрекаешь на страдания невинного человека и продлеваешь агонию, а выбрав молодого, ты прощаешь старикам смерть детей. Выбор, А-Юнь, сама по себе вещь неприятная. Очень редко получаешься попасть на правильную сторону. Юньлань схватила его за ладонь и раскрытой положила к себе на колени. Хлопнула сверху своей ладонью и потыкала в венку на запястье. Ее действия казались странными, но Вэй Усянь склонялся к тому, что это просто было проявление глубокой задумчивости. Юньлань часто что-то вертела в руках, пока думала о чем-то. — А теперь скажи, что конкретно тебя волнует? — спустя одну долгую паузу спросил Вэй Усянь. Вариантов, если честно, было много, начиная с кошмара и заканчивая чем-то абстрактным, поэтому Вэй Усянь не стремился угадывать. Лучше всего спросить напрямую. Зря что ли он забрал Юньлань, обходя Лань Ванцзи и их привычку проводить начало утра вместе? — Ты из-за ссоры с Чу Тао или?.. — уточнил он с сомнением. Юньлань еще раз хлопнула своей ладонью по ладони Вэй Усяня. — Почти, — она прикрыла глаза и вытянула ноги, упираясь пятками в бортик напротив. Вэй Усянь мысленно отметил себе о необходимости купить дочери новую обувь. Юньлань росла, как в принципе, и Чу Тао, поэтому было необходимо пристально следить за детскими вещами. Юньлань имела дурную привычку игнорировать дискомфорт в одежде, — о чем Вэй Усянь мог сокрушаться часами, — а Чу Тао подхватывал за ней пример. Вэй Усянь твердо вознамерился в ближайшие дни сходить с детьми на рынок. — Тао-Тао вчера сказал, что я действую неразумно и… Нерационально? Да, нерационально. — Юньлань помрачнела. — Что я слишком доверчивая. Вэй Усянь нахмурился. Он пока что не догадывался о причинах такой реакции на слова Чу Тао, но уже сейчас понимал, что Юньлань смотрела дальше, а не возмущалась обидной формулировке. — Допустим, доверчивость не про тебя. Я, конечно, соглашусь, что в этом Чу Тао относительно прав, но… — Пап, ты не понял, — сказала Юньлань с напряжением. — Тао-Тао не знает такое слово, как «нерационально». Мы с ним постоянно ходим на занятия, и ты нас тоже иногда учишь сложным иероглифам. Тао-Тао это от кого-то услышал. Я подозреваю, что этот кто-то имеет авторитет для него, вот он и запомнил так крепко. Возможно… Третий учитель Лань что-то говорит Тао-Тао обо мне. Звучало так, словно Тао-Тао повторял за кем-то. Это было… Слышно. По голосу. Наверное. Вэй Усянь щелкнул пальцами, и Юньлань затихла. Вот о чем она думала. — Лань Циин… — Вэй Усянь с трудом, но все же сумел вспомнить имя третьего учителя Лань. — Редкостный зануда Лань Циин. Что ж. Я и Лань Чжань давно говорили об этом, но так и не пришли к единому решению. Видишь ли, А-Юнь, Лань Циин когда-то учил родителей Чу Тао, поэтому, если бы мы запретили Чу Тао обучаться именно у него, в клане никто бы нас не понял. Лань Циин не особо стремится к власти в клане, но характер у него… — Мерзкий старикан, — фыркнула Юньлань, злобно пыхтя, — столько времени обучает Тао-Тао, а похвалил раза два от силы! — О? — Да! — воскликнула она. — Детей надо хвалить. И взрослых как бы тоже. Одобрение от окружающих или от семьи. Что тут сложного?! Вэй Усянь тут же умилился этому искреннему возмущению. Он перекинул руку назад за бортик, нащупал лепестки лотоса и аккуратно отделил цветок. — Раз так, то совмещу то, что ты говоришь, с кое-чем приятным, — Вэй Усянь положил сорванный лотос Юньлань на колени, — вот, держи, цветок для моей красавицы. Ты же помнишь, чему тебя учил Лань Чжань? Про значения? Юньлань растерянно кивнула и осторожно взяла лотос в руки. — Белый лотос — это символ чистоты и благородства, — без запинки произнесла она, — а еще лотос… Совершенство. Вэй Усянь с довольством улыбнулся. — Именно, — отозвался он и сделал крошечную паузу, чтобы после, посмеиваясь, дополнить, — моя девочка само совершенство с самыми вкусными сладенькими щечками! — Папа! Я смотрю, отец тебя мало покусал! Вэй Усянь тут же пошел на попятную. — Нет-нет, мне хватит. Лань Чжань, между прочим, больно кусается! — Значит, надо еще! — Нет! А-Юнь, совершенства так себя не ведут! Юньлань широко ухмыльнулась. Лодка от их шутливой борьбы начала раскачиваться, и Вэй Усяню пришла на ум одна не особо удачная, но весьма забавная мысль. Спастись от покушения уже на собственные щеки он мог только, если… — Стой на месте, я сама покусаю! Вэй Усяню ничего не оставалось, как выпрыгнуть прямо в воду. *** Я была очень рада, что озеро, на которое мы с папой пришли, находилось на достаточном удалении от основных зданий. Красота тут раскинулась нереальная, влажность зашкаливала, а мое сердце грозилось растаять от умиротворения и тихого счастья. Я потихоньку успокаивалась, а папа вспоминал о юности, проведенной среди лотосов и озер. …А еще с нас обоих капала вода так, будто в одежду впитался как минимум один небольшой пруд. Вот чего я, конечно, не ожидала от папы, так это прыжок с лодки. И ради чего? Чтобы просто избежать моего крошечного детского укуса во имя справедливости! Бездумно сигануть вслед за ним было тупым решением, но я не могла не признать, что повеселилась я от души. Папа плавать умел так, что оставалось только полагаться на свой малый вес и родительское снисхождение — ловили меня больше раз, чем я честно могла бы признать. Что тут уж поделать: для папы все мои уловки были как на ладони, поэтому он лишь дразнился, делая вид, что почти схватил за лодыжку. Поплескались мы от силы час, но тело ощущалось уставшим до состояния переваренных овощей. Я давно так себя не чувствовала, поэтому сразу выжала волосы и развалилась на дне лодки. — Так, — папа привлек мое внимание и потянулся к моему лбу, — лучше ее тоже отжать. Если высохнет прямо на тебе, то некрасиво будет. Я буркнула что-то согласное и нечленораздельное. Желания двигаться у меня не находилось. Если хочет что-то сделать с лентой — вперед. Папа быстро и деликатно снял с меня ленту, что-то над ней пошаманил и уложил себе на колени, чтобы на ткань падало солнце. — Устала? — Мгх. Папа улыбнулся и подтянул меня к себе за лодыжки. Его руки принялись стягивать с меня обувь, и до меня с опозданием дошла одна гениальная мысль: туфли я могла бы снять, прежде чем залезать в воду. Пусть мне и купили легкую обувь из какой-то плотной ткани, мне было жалко потраченных денег и усилий мастерицы. Вышивка на обуви мне казалась странной вещью, но, тем не менее, труд есть труд. — Мы пропустили завтрак, — сказал папа, легонько щекоча оголившуюся пятку. Я слабо дернула ногой и просто прикрыла лицо ладонями. — Не страшно, — невнятно ответила я. — Ты же хотела ютяо. — Значит, подожду еще. — И по Лань Чжаню соскучилась. Я растопырила пальцы и глянула на папу с легким скепсисом. — Видно же, что он устал, так что я решила чуть отложить. Да и мы уже договорились сходить погулять вечером, как жара спадет. Папа притворно ахнул. — Это когда вы договорились? За моей спиной?! Пальцы вновь сомкнулись, и я сильнее дернула ногой. Папа пощекотал пятку ощутимее, и реакция не заставила себя ждать. Я ужасно боялась щекотки, но, кажется, проснувшаяся лень была сильнее. Солнце пекло, ночью я толком не спала, поэтому сон пытался забрать меня в два, а то и в три раза настойчивее, наплевав на все сопутствующие обстоятельства. — Мы говорили при тебе, — отозвалась я на возмутительное обвинение, — ты ушел будить Тао-Тао и все прекрасно слышал. Я проверяла, оттуда реально все слышно. Папа вздохнул и оставил в покое мою несчастную пятку. Он распустил свой хвост, чтобы волосы высохли побыстрее, и мне предстало уникальное зрелище — кончики начали завиваться. — Жаль, что у меня волосы не вьются, — рассеянно пробормотала я и убрала с лица ладони. Влажная одежда приятно холодила кожу, и я порадовалась, что уговорила папу на легкий комплект одежды без его начертания на рукавах и воротнике. Когда мне сказали, что мы идем к озеру, то что-то такое я и подозревала. С папой вероятность искупаться росла и ширилась со скоростью света, поэтому я позаботилась о комфорте заранее. У начертаний имелся один существенный минус — при намокании ткань становилась противной на ощупь, как покрытая слизью земля. — У меня тоже раньше не вились, — тихо проговорил папа, коснувшись волос, — я имею в виду, в моем прошлом теле. Расчесаться было как целое испытание. — Какое оно было? — во мне проснулось пламенное любопытство. Папа обычно редко когда сам заводил разговор о том, как ему жилось до перерождения, поэтому каждый такой раз я старалась уловить и расспросить. — Отец говорил, что ты был высоким и обаятельным, поэтому тебя всегда окружали друзья и влюбленные девушки. И что в каждом ордене была хотя бы одна девица, пускающая на тебя слюни. Папа засмеялся и покачал головой. — Лань Чжань тот еще любитель уксуса, — по-доброму фыркнул он, — не слушай его, А-Юнь, не было такого. Девицам я, конечно, нравился, но чтоб в каждом ордене… Я не такая уж девичья мечта, чтобы по мне слюни пускать, как ты выразилась. Я хмыкнула на это заявление. Папа мог говорить что угодно и считать себя кем угодно, но факты это не отменяло. В родном клане это не особо бросалось в глаза, но в Пристани лотоса я стала замечать кое-что чуть ли не ежечасно. На папу много кто пялился, и если поначалу я это списывала на темное прошлое и дурную славу, то сейчас была уверена — как минимум две юные служанки смотрели на него наивным влюбленным взглядом. Я не могла утверждать, сказалась ли на внешности папы та самая внутренняя энергия, но, не зная всю историю целиком, папа мог бы сойти за моего старшего брата. Очень старшего. Очень брата. — Поспорим? Папа искоса на меня глянул и в недоумении приподнял брови. — На что? — Если я поймаю до конца совета хотя бы одну девицу, которая будет вздыхать по тебе вслух, то ты… — То я?.. — с опаской спросил он. — …Отведешь меня к ювелиру. Я слышала, что в Юньмэне есть один очень хороший мастер. Хочу у него кое-что заказать. Папа замер и удивленно хлопнул ресницами. Он был настолько изумлен моим желанием, что даже рот открыл. Я понимала, почему он так отреагировал. Очень редко я просила что-то, что надо было доставать с помощью денег. И отец, и папа, и даже дядя Сичэнь с дядей Чэном давно привыкли не спрашивать меня, а просто идти и покупать. Они искренне хотели побаловать меня, и не их вина, что я с таким трудом принимала подарки. — Хорошо, — медленно сказал папа, принимая условия, — ты хочешь себе украшения? Ты же знаешь, что можно обойтись просто словом? Не нужно для этого выдумывать план. — Знаю. Но так будет веселее. Папа отпустил смешок. Выражение его лица приобрело оттенок заинтересованности, и он не стал напоминать мне о правилах клана. О том, что азартные игры вообще-то находились под запретом, я прекрасно знала. — Ну ладно. А если ты не сможешь найти эту девицу? Я ухмыльнулась и рывком села, скрестив босые ноги. — Найду. Не сомневайся. *** У Чэнь по опыту знал, что лучшего источника новостей, чем прислуга, не сыскать нигде. Все эти юные мальчишки на побегушках, молоденькие прачки, степенные повара — все они прекрасно знали о каждом заклинателе ордена и клана. Пристрастия в еде, любимые места, кто с кем дружит… В целом, именно прислугу нужно было спрашивать, если кто-то нуждался в определенной и конкретной информации. У Чэнь научился этому из-за равнодушия отца, и ни капли не жалел о том, что все в итоге вышло именно так. Он сумел вырасти, сумел стать достойным благодаря собственным усилиям, а потому — гордился. В Пристани лотоса оказалось довольно интересно. У Чэнь немного побаивался столкнуться с заклинателями из ордена Ланьлин Цзинь из-за непонятных действий отца, но быстро увлекся новым местом. Пристань лотоса не зря так называлась. Уезд Юньмэн славился тем, что тут было в изобилии разных водоемов, рек и озер, но У Чэню упорно казалось, что большая часть сосредоточилась именно в Пристани лотоса. Пока они шли за господином Шэнь, заместителем главы Цзян, он успел рассмотреть многое. У Чэнь слышал, что все дома в Юньмэн Цзян строили с расчетом на высокую влажность от близко расположенных озер, и теперь видел все вживую. Он мало разбирался в древесине и еще меньше знал о строительстве, поэтому просто разглядывал фасады. Адепты Юньмэн Цзян не бегали по тропинкам и дорожкам, но двигались стремительно, не глядя по сторонам. Их, похоже, ничуть не волновали новые гости в лице У Чэня и его отца с учениками — лица у этих адептов буквально кричали о занятости и усталости. У Чэнь чувствовал себя немного нервным, но списывал это на то, что он услышал от тех девиц. Одна возможность столкнуться или хотя бы увидеть Вэй Усяня взволновала его до крайности, так что пришлось с силой прикусывать язык. Отец пусть и шел впереди с невозмутимым видом, но не стоило сомневаться в том, что за У Чэнем наблюдали краем глаза. Заместитель Шэнь был немногословным провожатым: всю дорогу он и несколько адептов Юньмэн Цзян не проронили ни слова, выполняя поручение с идеальной точностью. У Чэню не составило труда понять, что для хмурого заместителя Шэнь орден Луань У не стоил особого внимания. Отец творил что-то странное и подозрительное против Ланьлин Цзинь, наследник (то есть У Чэнь) тянул лишь на неопытного мальчишку, а уж уныние на лицах учеников отца… — Ваши гостевые покои, — заместитель Шэнь указал на три небольших домика, соединенных каменной дорожкой, — пожалуйста, располагайтесь. Глава Цзян сейчас занят, поэтому придет вас поприветствовать позже. Отец У Чэня недовольно поджал губы. — И когда нам ждать Цзян Ваньиня? Заместитель Шэнь смерил отца нечитаемым взглядом и выпрямился. У Чэнь едва не сгорел со стыда от того, насколько голос отца сочился пренебрежением. Одна из старших сестриц всегда говорила, что никогда нельзя показывать свое отношение к ситуации, и теперь У Чэнь был готов взять свои слова обратно. Назвать главу Великого клана по имени! И плевать, что отец использовал вежливое имя, это все равно ужасное неуважение! Нет, У Чэнь понимал, что отец разозлен из-за того, как их встретили, но и меру надо знать. Называть главу Великого клана по имени без разрешения — все равно что заявить об амбициях стать еще одним Великим кланом. У Чэня учили достаточно хорошо, чтобы он понимал — отец ступал по грани так, будто обрыва не существовало вовсе. — Вечером. — Заместитель Шэнь ничем не показал своего отношения к произошедшему и поклонился на границах допустимого с хамством, — прошу извинить, мне надо идти. Много дел. Если вдруг что-то понадобится, можете обратиться к сяо Фан. — Он кивком головы указал на молоденькую служанку, застывшую у дверей. — Она ответственна и старательна, несмотря на свой возраст. У Чэнь чуть не запнулся. Сяо Фан выглядела, как едва повзрослевший ребенок, но глаза у нее были серьезны. У Чэнь встречал таких служанок раньше и сделал вывод: такие, как сяо Фан, знали много чего интересного, но к ним было сложно подступиться. — Можете идти, — из вредности повелительно махнул рукой отец и быстрым шагом преодолел крыльцо. У Чэнь поспешил за ним, бросив намеренно теплый взгляд на сяо Фан. Заместитель Шэнь ушел без слов, а следом исчезли за поворотом и адепты Юньмэн Цзян. Внутри гостевых покоев У Чэню понравилось. Пахло знакомыми благовониями, что отпугивали насекомых, поверхности блестели от чистоты, а деревянный пол не скрипел под общим весом У Чэня и учеников. Все выглядело так, будто бы… Их ждали. — Обыщите здесь все, — скрипуче велел отец. Ученики Луань У тут же разошлись по всем углам и послушно начали заглядывать во все щели. Отец не доверял Юньмэн Цзян, но, по мнению У Чэня, все это выходило за всякие рамки. — Отец, — рискнул У Чэнь, обратившись почти твердым голосом, — я отлучусь ненадолго. Хочу прогуляться и осмотреть окрестности. Отец громко цокнул, однако звук вышел не такой уж и сердитый. Скорее… Одобряющий? — Иди, У Шисянь. У Чэнь мысленно утер пот со лба и на негнущихся ногах вышел из покоев. Он ужасно хотел найти Линь Сяо, чтобы со вкусом потрясти товарища, но ни на мгновение не забывал о том, что отец следил за ним вплоть до того момента, как У Чэнь повернет за угол. Сердце билось ужасно быстро. У Чэнь не считал себя трусом, но сейчас великодушно простил себе эту слабость перед суровостью отца. — Линь Сяо, засранец ты гулий, куда ты подевался… — бормотал он, шагая по дорожкам. У Чэнь ожидал, что прислуга и адепты Юньмэн Цзян будут смотреть на него все время, следя за каждым движением, но… Этого не было. Все занимались своими делами, и на У Чэня обращали внимания не больше, чем на камень. Дышать стало как-то полегче. У Чэнь смахнул каплю пота с кончика носа, и с новыми силами направился куда глаза глядели. Глава Цзян слыл человеком, сумевшим поднять на ноги полностью выгоревший орден, поэтому практически все на территории Пристани лотоса было построено на вкус главы Цзян. У Чэнь часто слышал, как о главе Цзян судачили несколько шиди, и в разговорах определенно проскальзывало выражение «суровый и строгий». Логичность расположения домов говорила само за себя — глава Цзян явно знал на практике, что проходы и дорожки не должны путать никого: ни гостей, ни самих адептов Юньмэн Цзян. У Чэнь улыбнулся и чуть ускорил шаг. Времени у него было не особо много, и ему все же хотелось самую малость положиться на судьбу. Вполне возможно, если Небеса будут к нему милостивы, то У Чэнь встретит… –…Ну не дуйся, Лань Чжань! Все было под контролем! Звонкий голос звучал откуда-то сбоку, и У Чэнь не сразу сообразил, что под «Лань Чжанем» подразумевался Лань Ванцзи. Ноги мгновенно превратились в две тонкие веточки. У Чэнь подумал вдруг, что давно он себя не ощущал настолько взволнованным. Прикусив губу, он осторожно забрался на широкое крыльцо какого-то пустующего дома и прокрался как можно ближе. Выглянуть было страшно, но У Чэнь себя переборол. И не зря. Глазам предстала странноватая картина, где на небольшом дворе собрались несколько людей. У Чэнь сразу узнал Лань Ванцзи по лобной ленте и ледяному лицу, а вот мужчину в черном… У Чэнь едва не взвизгнул. Это Вэй Усянь! Вэй Усянь! Какой он красивый, оказывается… — Ну не смотри так, Лань Чжань, все действительно было под контролем. А-Юнь, подтверди! У Чэнь с трудом оторвал взгляд от лица Вэй Усяня и посмотрел чуть ниже. Рядом с Вэй Усянем стояла девочка и висела на его руке. У Чэнь скривил губы и даже перестал так волноваться. Он начинал раздражаться от одного вида того, как эта девочка, — а точнее, Лань Юньлань, — невоспитанно висела, вцепившись в ладонь Вэй Усяня. — Подтверждаю. — Лань Юньлань лениво кивнула. Лань Ванцзи подошел к девочке, потрогал за ткань на рукаве и строго произнес: — Вы промокли. Оба. Вэй Усянь возмущенно взмахнул свободной рукой. — Неправда, мы уже почти высохли! А-Юнь, подтверди! — Подтверждаю. — Все тем же ленивым движением кивнула Лань Юньлань. Лань Ванцзи поглядел на Вэй Усяня пару мгновений, а потом тяжело, с упреком вздохнул. — Вэй Ин. Вэй Усянь засмеялся, и У Чэню в этом смехе послышалась странная неловкость. Неужели Лань Ванцзи так часто отчитывал Вэй Усяня, что уже просто перестал делать это вслух? Понятно почему Вэй Усянь так себя вел! Понятно, почему пытался отшутиться! У Чэнь запыхтел себе под нос. Это же такое неуважение! Вэй Усянь же просто промок в каком-то озере, и что теперь, ругаться на него?! Пусть и не словами, но все равно! Лань Ванцзи должно быть стыдно! — Ладно-ладно, виноват. Просто увлеклись. У Чэнь от шока раскрыл рот. Вэй Усянь еще и извиняется! За что?! Внезапно раздался довольно громкий бурчащий звук, и Лань Юньлань надула щеки, накрыв ладонями свой живот. Само собой, ей пришлось отпустить из своего плена руку Вэй Усяня. — Ой? — Улыбнулась Лань Юньлань, и Лань Ванцзи присел перед ней. Он аккуратно поправил ленту и погладил девочку по щеке. — Я же говорил, что не стоило. Тебе и Вэй Ину надо было поесть перед уходом. Лань Юньлань хватило бессовестности фыркнуть. — Ты отдохнул? — Спросила она. — Помедитировал некоторое время, — ответил Лань Ванцзи. — И для меня не в тягость готовить для вас. Тебя что-то тревожит? — Тао-Тао позавтракал? А то он всегда от переживаний аппетит теряет. У Чэнь чуть не грохнулся на месте. То есть про Вэй Усяня никто не думал?! Он же тоже не ел! — Да, он позавтракал. — Лань Ванцзи не спешил вставать с колен, и У Чэнь вынужденно признал, что как отец Лань Ванцзи был неплох. По крайней мере, не боялся запачкать свои белоснежные одежды. А ведь родной отец У Чэня порой брезговал даже сидеть рядом, если от У Чэня слегка пахло после тренировки… Девочка сощурилась и недоверчиво уточнила. — Он один позавтракал? Лань Ванцзи мягким жестом погладил девочку по голове. — Я не голоден. Мне нужно было помедитировать. — Это… Нехорошо. Давай нормально позавтракаем всей семьей? Где Тао-Тао? Он растущий мальчик, ему не повредит дополнительно поесть. И Юань-гэ, и Цзинъи-гэ… Куда подевались? — она вздохнула, — а еще дядя Сичэнь. Вот кого-кого, а его вытащить будет сложно. Он же наверняка снова пропускает приемы пищи из-за работы. И мы с папой голодные… — А-Юнь, ты уверена? Девочка посмотрела на Вэй Усяня возмущенным взглядом, будто бы Вэй Усянь сказал что-то ужасное. Лицо У Чэня аж скривилось от того, как сильно его разозлило это отношение. — Конечно, я уверена! Вэй Усянь поднял раскрытые ладони вверх и примирительно улыбнулся. Сердце У Чэня болело от одного вида этой вымученной улыбки. Видит Небо, он старался быть непредвзятым. — Все-все, умолкаю, все будет, как захочет наша принцесса! У Чэнь отвернулся и решительно убрался подальше. Он услышал достаточно, чтобы сделать выводы.