Райская персиковая роща

Вэй Усянь мог честно признаться — политику он не любил и добровольно туда не сунулся бы никогда. Ему претили все эти подковерные игры, интриги и заговоры ради каких-то туманных личных целей. Всю свою жизнь, — обе его жизни, если быть точным, — он отмахивался от этого изо всех сил и искренне недоумевал: неужели кто-то осознанно мог решиться потратить целые годы на попытки завоевать себе власть подобным путем? Неужели кто-то мог действительно видеть в этом счастье? Вэй Усянь редко размышлял о таких спорных вещах, и по обыкновению, противоречивые мысли приходили после того, как он неприятно сталкивался с кем-то, кто имел достаточную политическую власть. …Или как сейчас — ранним утром в день приветственного пира. Первый день Совета требовал традиционности во всем, поэтому Вэй Усянь стоял перед открытым сундуком и с глубоко спрятанным унынием перебирал в руках светло-голубой шелк. Свои излюбленные черные одежды пришлось временно убрать — клану Лань и Лань Ванцзи в частности нужно было подчеркнуть статус, который Вэй Усянь приобрел годы назад вместе с тремя поклонами. Клановые цвета идеально подходили как безмолвное напоминание всем: неуважение к Вэй Усяню равняется неуважению ко всему Гусу Лань. — Еще рано, Вэй Ин. — Тихий голос Лань Ванцзи раздался совсем близко, и на плечи опустились родные руки. Стоял очень ранний час, рассвет только-только набирал силу, и Вэй Усянь решил, что обычных тонких ночных одежд будет достаточно. В их гостевых покоях неоткуда было взяться чужакам, поэтому, пока все спали, Вэй Усянь бессовестно потрошил сундук в одной рубашке и штанах. — Ты чего проснулся, Лань Чжань? — хмыкнул он. Время еще не дошло до обычного времени пробуждения Лань Ванцзи, а Вэй Усянь мог поклясться, что не издал ни звука, пока выбирался из постели. — Тебя не было рядом, — спокойно отозвался Лань Ванцзи. Руки на плечах стали разминать мышцы, отчего Вэй Усяню пришлось поспешно закрыть себе рот. Довольное мычание почти сорвалось с губ, — о чем ты думаешь? Уже собираешься? Пир начнется ближе к вечеру. Вэй Усянь пробурчал что-то невнятное из-за приятного покалывания в шее и все же вытянул до конца светло-голубое ханьфу из сундука, чтобы как можно тише вернуть на место деревянную крышку. Настроение потихоньку выправлялось, паршивая ночь с тяжелыми мыслями растворялась, и он уже не ощущал то давящее желание собраться и уехать обратно. — Я думаю о том, что назад пути уже нет, — наконец ответил Вэй Усянь, — сегодня А-Юнь увидят все… Это не дает мне покоя. Руки Лань Ванцзи замерли, а затем перешли с плеч вперед, к груди и животу. В следующее мгновение Вэй Усяня обняли со спины. — Вэй Ин, я не дам ее в обиду, — голос Лань Ванцзи прозвучал немного приглушенно из-за того, что он зарылся лицом в распущенные волосы Вэй Усяня, — и брат тоже. — Я не могу не беспокоиться, понимаешь? — слегка отчаянно сказал Вэй Усянь, — А-Юнь еще слишком мала, она не понимает многих вещей, и ее надо учить и учить… Ладно Чу Тао, он, слава небу, не представляет ни для кого интереса из-за низкого происхождения, но А-Юнь… Вэй Усянь с внезапной усталостью отпустил себя и расслабился в объятиях Лань Ванцзи. Чу Тао действительно не имел никакой практической ценности в глазах заклинательского мира, и хотя бы насчет него можно было быть спокойным. Тот же Лань Сычжуй давно укрепился на своем месте, и даже если кто-то вспоминал о том, что усыновление прошло официально, это все равно никак не влияло на семью Вэй Усяня. Все знали о том, что Лань Сычжуй не был кровным ребенком Лань Ванцзи, а значит, также не было никакой ощутимой и достойной пользы для заинтересованных личностей. — Я понимаю, Вэй Ин, — шепнул Лань Ванцзи, — и я буду настороже. Я, брат… И Цзян Ваньинь. Вэй Усянь рассеянно кивнул головой. Да, Цзян Чэн не останется в стороне, случись что. К тому же… — Этот ребенок, Цзян Гуан, — протянул он, — как считаешь, Цзян Чэн специально дотянул? Цзян Чэн мог бы пустить слухи о выбранном наследнике, мог бы заранее подготовить другие ордена к новости, но… Не сделал этого. Предпочел держать в секрете до самого Совета. Хотел выгадать момент и ошарашить всех, чтобы основательно сбить с толку? — Вполне возможно. — С ноткой неудовольствия ответил Лань Ванцзи, не скрывая своего неприятия к Цзян Чэну. — Гадать бессмысленно. Лучше спроси его прямо. Вэй Усянь фыркнул, но не стал напоминать о том, что характер у Цзян Чэн только лишь портился с годами. Никакого внятного честного ответа можно не ждать. — Кстати о гадании… — Вдруг вспомнил Вэй Усянь и выпутался из объятий Лань Ванцзи, чтобы встать лицом к лицу, — ты не знаешь, А-Юнь помирилась с Чу Тао или нет? Вчера они и двух слов друг другу не сказали… Лань Ванцзи привычным движением убрал прядку волос со щеки и потянул Вэй Усяня за руку в сторону постели. Взгляд Лань Ванцзи ясно сообщал, что лучше бы ему просто лечь и поспать еще несколько часов. — Дай ей разобраться самой, — мягко произнес Лань Ванцзи, усаживая Вэй Усяня на кровать, — А-Юнь сама решит, как ей поступить. И Чу Тао тоже достаточно повзрослел, чтобы понимать последствия своих слов. — Ладно-ладно, ты прав, — пробурчал Вэй Усянь и задумчиво посмотрел в сторону, где за большой ширмой спали Лань Сычжуй и Лань Цзинъи. — Ну, хотя бы с А-Юанем понятно, — он улыбнулся, — все же воспитал ты его очень хорошо. Если насчет Чу Тао Вэй Усянь не имел каких-то конкретных выводов, то насчет Лань Сычжуя знал наверняка — видел сам, как тот мирился с Юньлань после их возвращения с озера. Лань Ванцзи ласково поцеловал Вэй Усяня в губы и повалил его на спину, устраивая их поудобнее на постели. У них было еще примерно около часа до того момента, как наступит традиционный подъем, и Лань Ванцзи не желал, чтобы Вэй Усянь чувствовал себя неважно из-за недостатка сна. — Спи, Вэй Ин, — сказал он очень тихо, — до приветственного пира еще много времени. Успеем. Вэй Усянь прикрыл глаза и, к собственному удивлению, тут же заснул. *** Во второй раз Вэй Усянь проснулся уже после того, как поднялось солнце. В первые мгновения он даже не понял, что именно его разбудило, но потом, посмотрев по сторонам, без особого осмысления предположил, что жара сегодня была особенно беспощадна. Все окна и двери стояли распахнутыми, а слух улавливал птичьи песни. Вэй Усянь прикрыл зевоту ладонью, одернул задравшуюся рубашку и сосредоточил взгляд на Лань Ванцзи. Тот сидел на полу в знакомой позе и неторопливо играл мелодию на гуцине. Мотив Вэй Усянь узнал сразу — конкретно эту мелодию несколько лет назад Лань Ванцзи усовершенствовал специально для Юньлань и самого Вэй Усяня, дабы помочь им в те редкие ночи с кошмарами. — Сколько сейчас? — хрипло спросил Вэй Усянь и взъерошил малость спутавшиеся волосы. Сегодня он спал так ужасно, что было удивительно, как у него не перекрутилась шевелюра насмерть. Хотелось умыться, причесаться, а потом очень сытно позавтракать. Лань Ванцзи неспешно завершил мелодию, отодвинулся от гуциня и подошел к Вэй Усяню, присаживаясь с краю. Изысканный гуань на одно мгновение кокетливо блеснул от солнечных лучей из открытого окна. — Почти полдень, — ответил Лань Ванцзи и с легким нажимом провел большим пальцем по щеке. Там, если судить по ощущениям, остался след от подушки, — А-Юнь и Чу Тао с Цзинь Жуланем на заднем дворе, а Цзинъи и Сычжуй у брата. Вэй Усянь издал рассеянный звук, кивнул головой и уткнулся лбом в грудь Лан Ванцзи. — Кажется, меня совсем разморило, — пожаловался он, — обними меня, что-то грустно стало… Лань Ванцзи вздохнул и послушно прижал к себе Вэй Усяня в объятья. Привычных ночных одежд на Лань Ванцзи уже не было, поэтому контраст показался Вэй Усяню забавным. Он — в простых рубашке и штанах, и Лань Ванцзи — одетый так, словно Совет уже начался. — Крепче обними, — наигранно надулся Вэй Усянь. Лань Ванцзи молча усилил хватку. Вэй Усянь блаженно выдохнул. Сейчас ему не надо было ни о чем думать: младшие дети находились с Цзинь Лином, старшие — под надзором Лань Сичэня… Это значило, что Вэй Усянь мог позволить себе еще немного покапризничать. — Вэй-сюн, давно не виделись! …Или не мог. Вэй Усянь беззвучно застонал и с сожалением отодвинулся от Лань Ванцзи, чтобы увидеть нежданного гостя. На пороге их покоев стоял Не Хуайсан и бессовестно изображал раскаяние. — Неужто я помешал? — спросил Не Хуайсан с довольной улыбкой. Он явно был чему-то очень рад, раз проигнорировал откровенно недовольный вид Лань Ванцзи. — Ханьгуан-цзюнь, мое почтение. Вэй Усянь отпустил смешок. Почтение? Какое почтение? Не Хуайсан уважал Лань Ванцзи, но уж никак не почитал. — Не-сюн, — Вэй Усянь решительно проигнорировал подколку и, улыбаясь, оглядел Не Хуайсана с ног до головы. Они так давно не виделись лично, что Вэй Усянь успел позабыть, насколько Не Хуайсан любил двойственные детали. Одежда в пыльно-серых клановых цветах и шелковый веер, расписанный белыми пышными пионами, явно служили тонкой насмешкой над окружающими — все вместе складывалось в немного глумливое смысловое сочетание скромности, богатства и знатности. Будто Не Хуайсану было безумно скучно у себя в ордене, и он таким образом решил разбавить тягость. Вэй Усянь тронул Лань Ванцзи за плечо и взглядом попросил не вмешиваться. Вэй Усянь до сих пор не до конца понимал, какие именно отношения он наблюдал между Лань Ванцзи и Не Хуайсаном. Что именно стало камнем преткновения? Узы названных братьев Лань Сичэня и Не Минцзюэ? Может быть… То, что Не Хуайсан сам, без посвящения кого-либо, спланировал возвращение Вэй Усяня? — Ты только сегодня приехал? Не Хуайсан пару раз взмахнул веером и тяжко вздохнул. — Немножко запоздал, да. — Он улыбнулся и кивнул на улицу, — не хочешь прогуляться, Вэй-сюн? Нужно кое о чем потолковать. Вэй Усянь скосил взгляд на Лань Ванцзи и мысленно поразился внезапной смелостью Не Хуайсана. Ледяное выражение лица Лань Ванцзи не предполагало даже намека на доброжелательность, но Не Хуайсан все равно высказал свою просьбу прямо. Любопытство внутри Вэй Усяня вскинулось и активно подталкивало согласиться. Мало ли, вдруг будет что-то полезное? Не зря же Не Хуайсан сунулся к Лань Ванцзи в одиночку! Вэй Усянь махнул рукой и перекинул через плечо распущенные волосы. Ему хотелось сначала привести себя в порядок, а уже после идти куда-то для разговоров. — Дай мне немного времени, — сказал он, прикрывая ладонью зевок. Не Хуайсан усмехнулся и согласно кивнул. — Я тогда схожу, поздороваюсь с твоей дочерью. Вэй Усянь хмыкнул, но не стал препятствовать. Не Хуайсану и Юньлань стоило познакомиться нормально, видя друг друга лично, а не с помощью редких поздравительных писем и подарков. *** — Я виноват. — Я уже простила тебя, Тао-Тао. — Прости… — Тао-Тао. — Мне все равно стыдно! С губ сорвался тяжкий вздох. Чу Тао смотрел на меня глазами побитой собаки и едва не плакал. Мы сидели в тени одного достаточно крупного дерева и ждали, пока Лин-гэ сообразит нам воздушного змея. Я потихоньку начинала раздражаться: людей в Пристани лотоса стало намного больше, и незнакомые мне мужчины и женщины не стеснялись смотреть на меня с откровенным интересом, отчего я постоянно ловила себя на нервном желании спрятаться в доме и не отсвечивать до самого начала приветственного пира. То, что я была обязана пойти на этот пир вместе с семьей в качестве официальной наследницы, меня слегка тревожило. Одно дело, когда передо мной стояли близкие мне люди, и совсем другое — чужие незнакомцы, имеющие власть и ресурсы в виде целого ордена. — Все равно прости. — Чу Тао неловко поерзал на своем месте и опустил взгляд. Вид у него был настолько виноватый, что у меня слов не находилось как-то его взбодрить. Чу Тао ведь думал, что ужасно меня обидел, думал, что наговорил непростительных гадостей… Я и не подозревала в нем подобный драматизм. Хотелось смачно залепить себе по лицу и выругаться. Да, Чу Тао выбрал некрасивые формулировки, но могла ли я его в этом как-то винить? Бедного ребенка просто использовали в своих целях и вложили в голову определенные мысли; как тут вообще на него злиться? Я подозревала, что все это заслуга того старикашки, третьего учителя Лань. Твердых доказательств у меня, разумеется, не имелось, но я нутром чуяла: постарался именно этот старикан. Лин-гэ неподалеку шумно выдохнул и вполголоса выбранился на воздушного змея. Что-то у него там не складывалось, и он, как очень предусмотрительный человек, отсел от нас подальше, дабы мы не видели его провала вблизи. Вообще, мне казалось немного странным то, что Лин-гэ прибежал к нам с самого утра, но теперь, поразмыслив, я догадывалась о причине. Видимо, многим чесалось поговорить с главой Цзинь заранее… Ну или Лин-гэ просто не хотел сталкиваться с дядей Чэном. Они все еще не разговаривали друг с другом, делая вид, что все в порядке. Еще две королевы драмы на мою голову. — Ты извиняешься уже пятый раз, — спокойно сказала я, — первого мне было достаточно. Просто не сомневайся во мне в будущем, вот и все. Чу Тао трогательно нахмурил брови, открыл рот и почти сразу его закрыл. Он всегда старался меня слушаться, и это, с одной стороны, здорово облегчало жизнь, но с другой — сулило возможные проблемы в будущем. Я облегченно выдохнула. Как-то я не ожидала, что обычная родственная ссора настолько вымотает мне нервы. Ладно Юань-гэ — с ним я помирилась еще вчера, и нам хватило двух фраз, чтобы прийти к миру и согласию, но Чу Тао… Этот ребенок отчего-то боялся, что я обиделась гораздо глубже, чем показывала. — И не говори ничего о Сяобао. По крайней мере, пока мы его хорошенько не узнаем. Чу Тао мелко дернулся, и во взгляде мелькнуло что-то раздраженное — ему явно не понравилось, что я снова назвала Цзян Гуана этим сладеньким прозвищем. Ответа на мою провокационную просьбу не последовало, но я удовлетворилась малым: Чу Тао меня всегда слышал и старался следовать своим обещаниям изо всех сил. С этим я могла работать. Лин-гэ что-то фыркнул себе под нос и демонстративно стал громче настраивать воздушного змея. Наблюдать за ним мне было смешно. Во-первых, Лин-гэ откровенно проваливался по части незаметного подслушивания, а во-вторых, воздушный змей от его манипуляций становился лишь страшнее. Я подозревала, что сегодня мы так и не попробуем запустить змея в небо. — Ладно, не буду ничего говорить о нем, — пробурчал Чу Тао и вскинулся, — но если он тебя обидит или оскорбит!.. Я еле сдержала смешок. Чу Тао говорил так, будто бы надеялся на такой исход. — И что? Побьешь его? — Ну… — Тао-Тао, если Сяобао меня обидит, то я просто скажу об этом дяде Чэну. Поверь, дядя не… — я осеклась и стремительно обернулась назад. Кто-то неспешно подходил к нам, хлопая в ладони, как на интересном театральном выступлении. Этого человека я видела впервые, но что-то глубоко внутри меня говорило об обратном. Пыльно-серые одежды предупреждали о принадлежности к ордену Цинхэ Не, а расписанный пионами веер безмолвно указывал на личность своего владельца ярче, чем солнце. Только один человек мог носить неброские клановые цвета Не и при этом манерно обмахиваться дорогущим веером. Передо мной определенно стоял Не Хуайсан — друг папы и глава ордена Цинхэ Не. — Ух ты, — улыбнулся он, — какое коварство! Я чуть неловко улыбнулась ему в ответ. Могла ли я называть его дядей Хуайсаном также, как это делала с двумя другими дядями? Я ведь даже не узнала его с первого взгляда… Ладно, он мне присылал подарки и иногда книги, но это ведь не основание так фамильярно его звать? — Глава… — начала я приветствие, но дядя Хуайсан поднял руку с раскрытой ладонью. — Ну уж нет, не надо меня так звать. Мне хватает моих адептов. Лучше зови меня… — Он задумчиво обмахнулся веером, — зови меня дядюшкой. Да. Мне нравится. Я мысленно пожала плечами. Дядюшка так дядюшка. — А это кто там у тебя? — полюбопытствовал дядя Хуайсан, разглядывая подобравшегося Чу Тао. Тот уже не мялся из-за нашего с ним разговора, а настороженно смотрел на нового человека. Лин-гэ поспешил встрять и переключить внимание на себя: — Глава Не. Вы немного припозднились. Дядя Хуайсан снисходительно приподнял уголки губ, глянул на меня с каким-то странноватым весельем и только после это повернулся к Лин-гэ. На лице дяди Хуайсана было выражение легкой вежливой усталости, присущей всем умудренным взрослым. — Глава Цзинь… Рад встрече. Я прикусила язык. Голос дяди Хуайсана звучал настолько смешливо, что даже сомнений не оставалось — попытка Лин-гэ съязвить была замечена и безмолвно высмеяна. Дядя Хуайсан ведь тоже глава ордена. В жизненном опыте бодаться с ним бессмысленно. — Взаимно. — Поджал губы Лин-гэ. По его шее поползли красные пятна, но тон остался удивительно ровным. — Не думал, что встречу вас здесь, глава Не. Приветственный пир уже сегодня. — И уточнил, — вечером. Дядя Хуайсан отмахнулся веером и подошел ближе ко мне, протягивая руку, чтобы я оторвала задницу от травы. — Ох, дела-дела. Сами понимаете, глава Цзинь, управление выпивает много сил. Я смерила протянутую руку недоверчивым взглядом, но все же согласилась принять помощь. Папа отзывался о дяде Хуайсане больше хорошо, чем плохо, и пока что мне этого хватало для оценки. Чу Тао поспешил тоже вскочить на ноги и схватил меня за ладонь. Незнакомых людей, как показала практика, Чу Тао не любил — реакция могла варьироваться от простой недовольной подозрительности до жгучей антипатии. — Ма-а-а-аленькая госпожа Лань, — нараспев позвал меня дядя Хуайсан, — как же ты выросла! От слащавой и сюсюкающей интонации потянуло передернуться, но я сдержала этот недостойный порыв. В памяти сразу всплыли не особо приятные воспоминания о моем раннем детстве. С того жуткого дня с похищением прошло немало времени, но я до сих пор изредка дергалась, если кто-то рядом резко двигался. — Глава Не, — открыто усмехнулся Лин-гэ, — когда вы в последний раз видели Юньлань? Дядя Хуайсан не повел и бровью, со всем достоинством игнорируя насмешку. — Тебе понравились те шелка, что я тебе отправил в прошлом году? — спросил с искренним любопытством. Я чуть было не ляпнула «какие еще шелка», но быстро сообразила, что говорить такое дяде Хуайсану не следовало ни в коем случае. Опыт с Лин-гэ уже доказал, что подобные фразочки не приносили ничего хорошего. Мозг лихорадочно перебирал все, что мне успели надарить за прошлый год: речной жемчуг от дяди Чэна отпадал, нефритовые заколки от Лин-гэ лежали в сундуке, ожидая своего часа, а ткани… Что-то такое я припоминала. Вроде бы отец их убрал подальше после того, как я выразила к ним свое полное равнодушие. Мне не нравилась слишком изысканная ткань, так как я еще росла и росла. Тратить качественные и красивые материалы на одежду, которая через год станет малой… Расточительство! — Впрочем, это подождет, — вдруг сказал дядя Хуайсан и тепло мне улыбнулся, — лучше расскажи мне о себе. Вэй-сюн, конечно, тот еще болтун в отношении тебя, но хотелось бы услышать самому. Лин-гэ громко фыркнул, но не решился обрывать нам разговор. То ли отношения у Лин-гэ с дядей Хуайсаном имели несколько подводных камней, то ли сработала моя спокойная реакция. Лин-гэ пришлось научиться одергивать себя от излишне бурных братских попыток меня «защитить». …А может, тут скрывалось что-то еще. Мало ли, вдруг у дяди и Лин-гэ своя запутанная история общения? — Даже не знаю, дядюшка, — я растерянно посмотрела на дядю Хуайсана и неосознанно сжала пальцы Чу Тао в своих, — о чем можно рассказать?.. Дядя Хуайсан обмахнулся несколько раз веером и ласково погладил меня свободной рукой по голове, тщательно избегая малейшего соприкосновения с лентой. Он не боялся меня тронуть, но почему-то складывалось впечатление, что в движении дяди Хуайсана притаилась осторожность. Я решила пока что никак не реагировать на этот жест. — Например… — протянул он, — что ты любишь есть? Чем занимаешься в свободное время? Вопросы не показались мне подозрительными, а интуиция молчала, будто бы это была настоящая заинтересованность. Дядя Хуайсан никак не проявлял себя как недостойный человек, поэтому кредит доверия не пошатнулся и даже немного возрос. — Сложно сказать, что я люблю, — задумалась я, — особо любимой еды у меня нет, разве что… — щеки немного потеплели от смущения. Давно я не признавалась в такой повседневной мелочи. — Разве что ютяо от отца. — О? А от Вэй-сюна? Любишь острое? Глаза дяди Хуайсана стали внимательнее. Он будто что-то искал в выражении моего лица, в голосе, в словах, будто… Ждал от меня чего-то определенного. — Папа готовить не умеет, — вздохнула я с сожалением, — но зато чай заваривает идеально и вкусно. — Чай? — бровь дяди Хуайсана дернулась, и он весь вздрогнул. Наверное, вспомнил, каков был на вкус наш с папой любимый чай. Да-да, мы с папой искренне любили, когда заварка у чая получалась крепкая и чтоб в меру горчила, нечего тут кривиться. Я злорадно улыбнулась. — Дядюшка обязан попробовать! — и намекающе кивнула головой в сторону наших гостевых покоев. Вот еще, будет мне тут кто-то критиковать чайные предпочтения моих родных. — К сожалению, я сейчас не смогу, — тут же открестился дядя Хуайсан, — мне еще с Вэй-сюном надо поговорить, а потом еще подойдет час пира… Может быть, в другой раз? Я растянула губы в максимально наивной улыбке. Внутри мне было ужасно смешно от панических ноток в голосе дяди, но внешне это никак не проявилось. — Ладно. От моего ответа дядя Хуайсан заметно расслабился и снова спросил: — Так кто это с тобой? Неужто тот самый мальчик, про которого мне рассказывал Вэй-сюн? Хм… Чу Тао? Чу Тао от неожиданного поворота разговора и упоминания своего имени напрягся и осторожно кивнул. — Здравствуйте, глава Не, вы правы, этого зовут Чу Тао. Дядя Хуайсан улыбнулся, но уже без особой искренности. Кажется, для него Чу Тао не представлял никакого интереса, но… Мысль оборвалась. Двери в гостевые покои раскрылись с негромким звуком, и на крыльцо ступил папа, одетый в свои излюбленные черные одежды. — Дети мои, доброе утро, — бодро произнес папа, — Не-сюн, иди сюда, можем идти. Лин-гэ тут же возмутился: — Какое утро, день уже! Папа невозмутимо отозвался: — И поэтому ты тут, а не со своими адептами? Они там тебя не потеряли? Лин-гэ открыл было рот для ответной тирады, но захлопнул его, стоило отцу встать рядом с папой молчаливой суровой фигурой. — Вот пойду и проверю, — пробурчал он и ушел гордой походкой. Я молча проводила Лин-гэ взглядом и наигранно тяжко вздохнула. Все забыли про самое главное — воздушный змей все еще валялся на земле! *** Цзинь Лин скрылся за поворотом так быстро, что Вэй Усяню оставалось только ехидно ухмыльнуться. Нелепая детская ссора между Цзинь Лином и Цзян Чэном все еще вяло трепыхалась рыбкой на берегу — оба делали вид, что все в порядке и никто ни на кого не обижался из-за тайного ребенка. Вэй Усянь поймал взгляд Юньлань, убедился, что знакомство с Не Хуайсаном прошло более-менее гладко, и тронул Лань Ванцзи за ладонь. — Присмотришь за ними? Лань Ванцзи кивнул и оставил на губах Вэй Усяня легкий поцелуй. Сейчас у них было несколько часов свободного времени до того, как все начнут стекаться в пиршественный павильон. Лань Сичэнь уже предупредил о том, что зайдет за ними заранее, поэтому на беседу с Не Хуайсаном стоило выделить не более часа. К тому же Вэй Усянь не забывал, что им еще предстояло правильно одеться: ему, как супругу Лань Ванцзи — в клановые одежды, а Юньлань — в цвета наследницы. Для Чу Тао правила были посвободнее и не требовали определенных деталей. Он вообще мог надеть свои обычные одежды, и никто бы слова не сказал. — Ах, да, Лань Чжань, — Вэй Усянь притянул Лань Ванцзи за шею обратно, звонко чмокнул в губы и тепло улыбнулся, — расскажи детям про то, как все обычно проходит на Совете, хорошо? Лань Ванцзи ласково погладил кончиками пальцев Вэй Усяня по щеке. — Расскажу. Иди, Вэй Ин. Вэй Усянь тихо хихикнул, но послушно отлепился от Лань Ванцзи. Не Хуайсан хоть и умел проявлять чудеса терпения, однако что-то подсказывало Вэй Усяню, что поговорить им нужно как можно быстрее. Он эти вещи всегда ощущал тонко. — Идем, прогуляемся, как ты хотел, — Вэй Усянь приглашающе взмахнул рукой и, не глядя, направился прочь от гостевых покоев. Тут неподалеку стояла весьма уютная и жутко живучая старая беседка, заставшая годы мадам Юй. Деревья закрывали ее со всех сторон, и мало кто знал о ее существовании помимо адептов Юньмэн Цзян. Тропинка почти заросла, но Вэй Усянь больше ориентировался на память, нежели на островки голой, утоптанной в пыль земли. Сердце по какой-то странной и неопознанной причине билось тревожно — Не Хуайсан подозрительно молчал и просто послушно шел рядом с Вэй Усянем, не задавая никаких вопросов. В нос ударил запах мокрой земли, сладких цветущих цветов и гниющего дерева. Беседка упрямо доживала свои последние месяцы и не желала разрушаться до конца. Под скособоченный навес Вэй Усянь шагнул без опаски, а затем расслабленно уселся на чудом уцелевшую скамью. Общая невеселая картина разваленности отвращала от себя любого, кто желал уединения любой ценой. Он знал Не Хуайсана много лет и не обманывался — то, что хотели рассказать Вэй Усяню, было важно. Здесь их никто не подслушает и не побеспокоит. — Я слушаю, Не-сюн, — легко улыбнулся Вэй Усянь. Не Хуайсан деловито отряхнул рукой вторую уцелевшую скамью и тоже уселся с видом утомленного старика. — Давно не виделись, верно? — невозмутимо спросил Не Хуайсан и раскрыл веер. Вэй Усянь хмыкнул. Он отлично помнил эту манеру растягивать и утаивать все подряд: такой уж характер был у Не Хуайсана. — Твоя правда, — ответил он, — ты практически не изменился. — Ох, что ты, что ты! — веер в руках Не Хуайсана быстро задвигался, обмахивая лицо, — это ты, Вэй-сюн, совсем не изменился. Все такой же красавец. Губы Вэй Усяня дернулись, и он позволил себе маленькую усмешку. На собственной привлекательности Вэй Усянь не концентрировался, но справедливо признавал, что личико у нового тела было красивое. Да и не только личико… Ноги ровные и стройные, задница упругая и округлая, кожа мягкая… Продолжать можно еще долго. Вэй Усянь ни в коем разе не жаловался на свое прошлое, родное тело, однако это не перекрывало то, что кровь в случае Мо Сюаньюя сыграла свою лучшую игру. Ходили слухи, что матушка Мо Сюаньюя была настолько красива, что сумела одним лишь лицом надолго удержать внимание известного кобеля Цзинь Гуаньшаня. Вэй Усянь насмешливо изогнул бровь. — Тебе напомнить, чье это тело? — он показательно похлопал себя по колену и уже серьезнее произнес, — ладно, давай к сути. Что такого случилось, что ты пришел ко мне в этот час? Веер в руке Не Хуайсана остановился. — Я прекрасно знаю, чье это тело, — прозвучало с ноткой недовольства, — ты жалуешься, что ли? Будь благодарен, тебе мог достаться кто-нибудь действительно страшненький! — он сложил веер и принялся постукивать им по раскрытой ладони. — Ты спрашиваешь, что случилось? Случилось… Ну как сказать. — Желательно прямо. Не Хуайсан смерил Вэй Усяня усталым взглядом. — Тебе знакомо имя Линь Синь? — Не-сюн… Смело предполагать, что я запоминаю имена. Не Хуайсан раздраженно поморщился, и Вэй Усянь едва не свалился со скамьи от такого открытого проявления чувств. — Линь Синь — дочь бывшего главы клана Линь и жена Линь Хэциня. Она на семь лет старше Ханьгуан-цзюня. Линь Синь, Линь Синь… Прежде это имя Вэй Усянь, кажется, не слышал, но вот брошенное уточнение касаемо Лань Ванцзи насторожило сразу. Вэй Усянь напрягся и прищурился. Причем тут Лань Ванцзи? — И ты мне это говоришь, потому что?.. — Послушай уж до конца, Вэй-сюн, раз хочешь прямоты, — цокнул Не Хуайсан и принялся объяснять ровным безразличным тоном, как если бы объяснял чужому ребенку правила поведения в гостях. — Формально Линь Синь является главой клана, но по факту она подчиняется своему отцу, ныне одному из старейшин. Линь Хэцинь, ее муж, вошел в клан, как эфу. Какая фамилия была у Хэциня до брака не скажу, как-то не интересовался. Вэй Усянь недоуменно уставился на Не Хуайсана. Имена он слышал впервые и даже про клан Линь не знал до этого момента. Либо клан Линь были незначительны, либо не прыгали выше головы. К тому же, эфу… Вэй Усянь отчетливо помнил только два случая, когда мужчины добровольно входили в клан жены на правах эфу. Им приходилось менять фамилию, они отказывались от прошлых семей и редко к ним относились с уважением. Обычно вариант с подобным неравным браком рассматривался из-за самой крайней нужды ради хоть какого-нибудь статуса. Иногда, конечно, эфу становились по воле семьи, но происходило такое настолько редко, что в юности Вэй Усянь не пожелал тратить время на то, чтобы узнать подробнее. — Когда это было? Не Хуайсан задумался, сложенный веер замер на половине движения. Поднялся слабый ветер, принесший тонкий аромат чего-то сладкого и терпкого. Есть не хотелось; вечер обещался стать довольно сытным из-за пира, поэтому Вэй Усянь решил проигнорировать слабое ощущение голода. — Около тридцати лет назад, полагаю? Линь Синь вышла замуж за Линь Хэциня, когда ей исполнилось двадцать два. К слову… Линь Хэциню на тот момент было четырнадцать. Вэй Усянь не нашелся с ответом. Тридцать лет назад?.. Интересно, разве в то относительно мирное время не должны были пойти слухи? Одно дело, когда разница жениха и невесты составляла пару лет, и совсем другое — восемь. Жениху было четырнадцать лет! Это выглядело так, словно Линь Хэциня продала его же семья. Вэй Усянь мысленно уже обдумал возможные причины подобного брака, но предпочел пока что промолчать. Тем более, что Не Хуайсан продолжил свой рассказ: — Линь Синь вышла замуж далеко не по зову сердца, как ты уже догадался. Ей приказал ее отец: в то время он единолично руководил кланом как глава. Линь Синь непростая женщина, Вэй-сюн. Непростая и очень упрямая. Идет напролом и не считается ни с кем. Даже с Лань Цижэнем. — А старик Лань тут причем? — Притом, Вэй-сюн, притом, — отпустил смешок Не Хуайсан, — что Линь Синь посчитала, что ей можно поступиться традициями. Вместо того, чтобы послать письмо главе Лань, она послала письмо сразу Ханьгуан-цзюню. — Он посмотрел на Вэй Усяня выразительным взглядом и уточнил, — я про сватовство говорю. — Чт?.. Она сваталась к Лань Чжаню?! — голос Вэй Усяня сорвался от огромного удивления. Почему он слышал это впервые?! — Лань Чжань мне ничего не рассказывал… Не Хуайсан хмыкнул и раскрыл веер, спрятав за ним выражение своего лица. — Не рассказывал, потому что не знал. Помнишь, Лань Цижэнь приезжал в Цинхэ Не? Бездонный омут и первые признаки надвигающейся войны… Мы еще тогда находились на обучении, и мне дагэ растрепал по секрету. Лань Цижэнь был в таком бешенстве, что несколько раз ужасно оговорился. Не знаю уж, как так получилось, что письмо для Ханьгуан-цзюня оказалось на столе у Лань Цижэня, но факт есть факт. Линь Синь послала категоричное письмо с предложением о браке от своего имени, и это было настолько оскорбительно, нагло и дерзко, что главе Линь ничего не оставалось, кроме как срочно выдать дочь замуж. Просто чтобы она не опозорила их еще больше. А так как она являлась единственной дочерью и наследницей клана, ее отцу пришлось искать подходящего мужа среди мелких кланов. Линь Хэцинь, насколько я знаю, даже не второй и не третий наследник, а сын от любовницы. Сам понимаешь, Вэй-сюн, с таким положением уважения не получишь, как ни выкручивайся. Вэй Усянь нахмурился. То, что только что ему поведал Не Хуайсан, тревожило и наводило на нехорошие мысли. Всему была причина, и Не Хуайсан последний человек, кто сделает что-то подобное без конкретной цели. — Ну и зачем ты все это мне говоришь, друг мой? — мрачно полюбопытствовал Вэй Усянь. — Ты еще не знаешь самого интересного, — негромко отозвался Не Хуайсан, — Линь Синь уже с десяток лет не посещала Совет орденов, но почему-то, стоило ей обнаружить, что на этом Совете будет присутствовать Ханьгуан-цзюнь, так она тут же подтвердила свое присутствие. Подозрительно, не находишь? Вэй Усянь сдержал порыв рассмеяться во весь голос. Поведение этой женщины действительно было подозрительным, однако… Разве он мог ее винить в том, что она хотела увидеть человека, в которого влюбилась когда-то давно? Нет, Вэй Усянь ее не винил… Но запретить себе чувство собственничества не мог. Лань Ванцзи много кто считал красивым мужчиной, начиная от простых работящих девиц на рисовых полях и заканчивая благородными девами из крупных кланов. И это только женщины! Если бы Вэй Усянь не обрезал рукава годы назад, он бы пропустил мимо внимания и некоторые довольно откровенные взгляды от мужчин. — Что-то ты не договариваешь, Не-сюн, — протянул Вэй Усянь, сложив руки на груди, — даже если она все еще влюблена в Лань Чжаня и решилась снова его увидеть, это не преступление. — Не буду указывать тебе на то, что ты сейчас хлебаешь уксус, Вэй-сюн, — ехидно обронил Не Хуайсан, — но скажу так: Линь Синь расчетливая и жадная до безумия. Я предупреждаю тебя по старой дружбе, только и всего. Будь осторожен. *** Зал поражал своей неброской изысканностью. У Чэнь никогда прежде не бывал в таких местах, где каждый чжан дышал богатством Великого клана. Деревянный пол под ногами не скрипел, через каждые десять шагов стояла курильница с приятным ненавязчивым благовонием, а подушка, на которой У Чэнь расположил свою задницу, была до того мягкой, что хотелось лечь на нее головой. В зал без конца прибывали люди. Главы кланов и орденов степенно устраивались на своих местах, переговариваясь друг с другом непринужденными голосами, прислуга мелькала то тут, то там, и У Чэню оставалось только ждать, пока не начнется приветственный пир. Он, как наследник, сидел рядом со своим отцом по левую сторону и неловко пересчитывал тех, кого мог опознать. Ему было немного стыдно встречаться взглядами с другими молодыми наследниками: позади него с прямой спиной сидел старший ученик Луань У, а по правую сторону отца… Не было никого. Ни супруги главы, ни брата, ни советника или старейшины — абсолютно никого. У Чэнь знал, что это не противоречило правилам и даже рассматривалось как что-то обыденное, но внутри все равно кипело и скручивалось. А ведь дело даже не в рассадке! Отец У Чэня выставлял себя и его в таком неприглядном свете, что отпадало всякое желание раскрывать рот. Подумать только, отец поздоровался с главой Цзинь так, словно это глава Цзинь являлся вассалом! Настолько неуважительного приветствия У Чэнь не слышал никогда. А глава Цзян?! Что это было вообще?! У Чэнь в тот момент почти схватился за волосы в порыве стыдливого отчаяния. Отец мало того, что не выразил вежливую благодарность за гостеприимство, он посчитал себя вправе попенять главе Цзян, что тот посмел прислать вместо себя Шэнь Сюя! У Чэнь и не думал, что сумеет найти в себе силы смолчать. Хуже всего сложилась ситуация с главой Цзинь. Орден Луань У все еще официально считался вассалом Ланьлин Цзинь, поэтому подобное публичное пренебрежение вряд ли им спустят с рук. Глава Цзинь хоть и был молодым и неопытным, однако это не убирало с горизонта полновесную поддержку от довольно опасного главы Цзян. Родная кровь всегда вставала на защиту, и с этим следовало осторожничать не только мелким кланам, но и кланам покрупнее. К тому же глава Цзян давно руководил орденом Юньмэн Цзян, обрастая богатством и связями много лет. Этот человек умудрился восстановить все после войны с Цишань Вэнь, он смог вернуть величие своего клана и численность ордена. У Чэнь, честно говоря, восхитился бы железной волей главы Цзян, если бы не сложное и запутанное общее прошлое с Вэй Усянем. — У Бай, какая встреча, — к ним подошел какой-то очень седой старик, и отец степенно кивнул в приветствии. — Глава Яо, давно вас не видел. У Чэнь едва не подпрыгнул на месте. Глава Яо! Тот самый старик-сплетник, на которого ругалась старшая сестрица! Ох, если бы Линь Сяо сидел рядом на соседней подушке!.. У Чэнь поспешно нацепил на лицо выражение ровной вежливости и поздоровался по всем правилам вместе со старшим учеником. Глава Яо на него даже не взглянул и просто махнул рукой. — Все так же спокойны, глава У? — прозвучал вопрос с тонким намеком. Глава Яо погладил свою редкую бородку из трех седых волосинок и посмотрел на отца насмешливым взглядом. У Чэнь затаил дыхание. Отец редко рассказывал о других главах или наследниках, поэтому единственным источником информации служил Линь Сяо. Старшие сестрицы У Чэня почему-то всегда плевались, стоило их начать расспрашивать. — А вы все также любопытны? — мрачно отозвался отец, разглядывая пустующее пространство напротив. Там, насколько У Чэнь услышал, должен был расположиться клан Шу, но по какой-то причине место оставалось незанятым. Про случившийся скандал с этим небольшим кланом У Чэню пару месяцев назад рассказал Линь Сяо, и взял обещание держать все в тайне. Клан Шу недавно разругался с кланом Линь, и от этого матушка Линь Сяо пребывала в крайне скверном расположении духа. Что-то там было про брата главы Шу, но конкретных деталей У Чэнь так и не узнал. Линь Сяо дружил со многими адептами из ордена Ханань Шу и часто оставался там ради тренировок. Брат главы Шу, Шу Цзанвэй, не имел собственных детей и сильно прикипел к Линь Сяо. Обучал, баловал, учил жизни… И это учитывая, что они были неродные по крови! У Чэнь иногда так завидовал Линь Сяо, что слезы наворачивались. Родной отец У Чэня не давал и одной десятой той теплоты, что давал отец Линь Сяо, господин Линь Хэцинь. А если прибавить к этому ласковое внимание Шу Цзанвэя… — Ох, глава У, ты все такой же, — зафырчал глава Яо, — годы идут, а У Бай все ворчит и ворчит. Иногда мне кажется, что ты родился стариком! — Язык не устает, глава Яо? — Мой язык в порядке, — прохладно улыбнулся глава Яо. Его редкая бородка нелепо приподнялась из-за движения губ. У Чэнь чуть не прыснул от смеха, — чего не скажешь о тебе. Слышал, что ты решил отделиться от Ланьлин Цзинь. Смелое решение. У Чэнь прикусил щеку изнутри и удержал свой взгляд на столике перед собой. Ехидство в голосе главы Яо проступило настолько явно, что это становилось провокацией. — Мой клан — мои дела. Лучше следи за своими сопляками. У меня тоже есть уши, глава Яо. Я слышал про твой конфликт с главой Лю. Глава Яо не ответил и молча ушел на другой конец зала. У Чэнь позволил себе облегченно выдохнуть, пока отец подзывал служанку для чего-то. Это был весьма странный и напряженный разговор, оставивший после себя больше вопросов, нежели ответов. Отец настолько давно планировал отделение от Ланьлин Цзинь, что это стало известно чужим вроде главы Яо? Или отец так своеобразно дружит с главой Яо, плюясь друг в друга язвительностью? — Не смей смотреть на мальчишку Цзинь, У Шисянь, — тихо предупредил отец. У Чэнь чуть не подскочил на своей подушке и осторожно посмотрел по сторонам. — Почему нельзя, отец? — почтительно прошептал он, выпрямляя спину как никогда ровно. — Моего слова тебе недостаточно? — сердито обронил отец, и У Чэнь тут же виновато склонил голову. — Слушаюсь, отец. Ответа не последовало, но У Чэню другого и не надо было. Он постарался не дергаться телом, а взгляд держать прямо. Настолько прямо, насколько это… О, Небеса! Гнев отца отошел на второй план. У Чэнь мысленно завопил от радости. Место для клана Шу все еще пустовало, но рядом… Рядом! Вэй Усянь! Рядом с кланом Шу сидел клан Лань! У Чэнь как можно незаметнее сглотнул и сжал руки в кулаки под столиком. Вот почему он сразу не приметил Вэй Усяня — тот оделся не в знакомые черные одежды, а в светлые, с вышивкой облаков Лань. О боги, как же… Какой же красивый! У Чэнь отчаянно понадеялся, что его лицо не покраснело, а глаза не выдавали вспыхнувших чувств. Вэй Усянь пришел вместе с Лань Ванцзи, и они что-то очень близко шептали друг другу. Следом У Чэнь заметил спокойного с виду главу Лань и мелкую наследницу, Лань Юньлань. За девчонкой шел пацан немногим старше, а в самом конце с типично ланьской безмятежностью замыкали Лань Цзинъи и Лань Сычжуй. Последнего У Чэнь знал лишь по слухам и разговорам, но легко мог высказать все свои умозаключения. Лань Сычжуй казался настолько похожим на Лань Ванцзи, что У Чэню была понятна каждая сплетня о том, что Лань Сычжуй являлся незаконнорожденным ребенком Лань Ванцзи. На сердце стало тяжелее. Бедный Вэй Усянь, вынужден мириться не только с одним ребенком Лань Ванцзи, а аж с двумя! «Хотя ему идут светлые оттенки…» — рассеянно промелькнуло в мыслях. У Чэнь не мог не признать, что в ланьских одеждах Вэй Усянь выглядел очень красиво. — Надо же, не соврала, — внезапно проскрипел отец, напугав при этом У Чэня, — этот Ханьгуан-цзюнь действительно заявился. У Чэнь рискнул бросить на отца взгляд и растерялся. Отец пристально смотрел прямо на Лань Ванцзи и очень страшно улыбался. Улыбался! Да У Чэнь в жизни у него таких улыбок не видел! — Это будет интересно… — неопределенно прошептал отец и повернулся к У Чэню, сурово поджимая губы, — не опозорь меня, У Шисянь. Ты понял меня? — Да… Отец. Я понял. *** К концу первого часа приветственного пира задница затекла окончательно. Сгорбиться или поерзать на месте я себе запретила — ударить лицом в грязь мне было нельзя ни в коем случае. Я ощущала нутром все эти изучающие взгляды: одни смотрели с любопытством, другие с равнодушием, третьи… Третьи смотрели на меня с тщательно спрятанной враждебностью. Кто-то, кого я весь этот час не могла поймать на горячем, явно невзлюбил меня с первых секунд. Было похоже на какой-то внутренний зуд, словно что-то тыкало изнутри острыми пальцами. Я явно переоценила собственные силы: раздражение от чужого внимания копилось и множилось, аппетит пропал полностью, а настроение оставляло желать лучшего. Немного утешало то, что справа от меня монументальной и спокойной фигурой сидел дядя Сичэнь, а слева поддерживали Юань-гэ с Цзинъи-гэ. Один Чу Тао, сидящий за нашими спинами, мог позволить себе расслабиться. Приветственный пир продвигался медленно. Сначала, когда все все друг с другом поздоровались и уселись, дядя Чэн толкнул сухую, но достаточно витиеватую речь про усыновление Цзян Гуана. Ожидаемо поднялся шум, кто-то поздравлял, кто-то под нос ругался, и я бы сказала, что почти никто не ожидал таких новостей. Потом с безмятежным видом слово взял дядя Сичэнь, чтобы представить меня официальными формулировками. Он даже несколько раз подчеркнул, что я его единственная наследница, и между делом намекнул, что не собирается жениться в ближайшее время. А после… Засуетилась прислуга. Все слилось для меня в один долгий смазанный кадр. Дядя Чэн то и дело бросал хлесткие и суровые взгляды на определенных людей, дядя Сичэнь умудрился засунуть в слова несколько угроз, пока объявлял меня окончательной наследницей, а папа… Больше всего меня волновало то, что я не видела выражение лица папы. К тому, что на меня будут смотреть, я была готова, но я никак не ожидала, что к папе будет такое же внимание. Причем со знаком минус. Сердце леденело от всех этих отвратительных взглядов, поэтому как-то так получилось, что я начала отстраненный подсчет врагов. Прямо напротив нас сидел старик с неприятными глазами, чуть левее с видом императрицы восседала довольно привлекательная женщина неопределенного возраста, а через пару столиков левее развалился огромный мужчина с пузом навыкат. Все трое несколько раз открыто позволяли себе «облить» папу тонной презрения. Гнев поднялся не сразу. Мне было неуютно в таком месте со столькими незнакомыми людьми, но от близости семьи это чувство поутихло. Я стала чутко наблюдать за поведением всех, кто хоть как-то проявил интерес ко мне или к моим близким. К беседам прислушиваться смысла не было — все обсуждали юньмэнскую кухню, гулей в озерах и кто какое вино пробовал за эти месяцы. Старик с неприятными глазами не общался с другими, предпочитая молча пить чай, но вот та высокомерная женщина время зря не теряла. Разговаривала она правда только со своим мужем и тремя сыновьями рядом, но разницу в семейных отношениях было видно сразу. Мне даже стало немного жаль молодого парнишку рядом со стариком. Этот бедный мальчик сидел с таким несчастным видом, что я не удивилась бы домашнему насилию со стороны старика. Я ради вежливости отпила немного чая, который мне так вовремя подлил Юань-гэ, и медленно прошлась взглядом по залу. Обращаться ко мне с глупыми вопросами уже не решались, и в этом я видела заслугу отца. Я не могла полностью увидеть то, с каким суровым лицом сидел отец, но с легкостью это представляла. Те, кто не сталкивался с ним или же не знал в достаточной мере, не могли увидеть дальше внешней оболочки. Отец мог быть пугающим, если хотел, но чаще это просто была его особенность. Я отпила еще глоток, пряча улыбку за пиалой, и вдруг зацепилась взглядом за одного из сыновей высокомерной женщины. Вроде бы по внешности этот был самым младшим… Что это с ним? Чего он такой грустный? И куда… он смотрит?.. Я мысленно покрутила нашу рассадку с разных сторон и пришла к мнению, что смотрел он не на меня, а на моих соседей, главу Шу с братом и двумя наследниками. Интересненько. — …удивительная красавица растет, глава Лань, — сказал кто-то низким и пьяным голосом. — Нас ждет настоящая битва среди юношей за сердце юной первой госпожи Лань. Я мгновенно переключилась на беспардонного пьяницу, краем глаза заметив, как нахмурился муж той высокомерной женщины. Дядя Сичэнь холодно улыбнулся. Пьяница сидел вразвалку, но, в отличие от того толстяка, выглядел худым, как щепка. И страшным. Возраст определить было нельзя, поэтому я просто нарекла его «пьянью». — До этого еще много лет, — невозмутимо ответил дядя Сичэнь, а дядя Чэн криво усмехнулся, — к тому же, я не вижу смысла в «битве». Моя драгоценная племянница выберет того, кто понравится ей, а не кто победит остальных. Я с трудом подавила рвущийся смех. Слова дяди Сичэня были полны предупреждения, и это чувствовали все в зале. Тихие разговоры смолкли совсем: всех привлекла прозвучавшая завуалированная угроза. — Глава Лань дело говорит, — одобрительно покачал головой старик, представленный мне как глава Лю. — Юная первая госпожа умна не по годам. Когда повзрослеет, тогда сама и примет решение. Что нам, старикам, рассуждать о браке? Вы согласны, глава Хэ? И кстати, вижу, вы приехали без супруги? Госпожа Хэ в порядке? Я аккуратно посмотрела на главу Лю и успокоилась. Глава Лю, как мне быстро прошептал дядя Сичэнь, являлся вассалом моему родному клану, храня верность вот уже три поколения. Этот человек был на нашей стороне и виртуозно использовал гуляющие слухи, чтобы осадить слишком борзых и наглых. По интонации главы Лю и красному яростному лицу пьяницы стало понятно всем: госпожа Хэ не пожелала ехать, сказавшись больной. Хм… Интересно, что пряталось в отсутствии госпожи Хэ? — Ваша правда, глава Лю, не нам рассуждать, — вынужденно отступил пьяница, но я все равно ощущала какой-то подвох. Пьяница переводил взгляд то на меня, то на папу, и явно формулировал какую-то гадость. И… Я оказалась права. Гадость вылезла ужасно противная. — Моя дорогая жена беременна и готовится стать матерью. К слову о матерях… — пьяница посмотрел на меня с намеком и усмехнулся. — Жаль, что мы так и не выразили свое почтение матушке юной первой госпожи Лань. Женщина, породившая такую красивую и сообразительную дочь, достойна уважения. Глава Лань, — он насмешливо выгнул бровь, враз перестав выглядеть и звучать, как хорошо выпивший человек, — может быть, вы скажете нам? Уверен, многие сейчас восхищены юной первой госпожой и хотели бы… Дядя Чэн громко хлопнул по столику, чуть не разломав его и изрядно напугав Цзян Гуана. Пьяница осекся и настороженно глянул на дядю Чэна. Все тут же перенаправили внимание, следя за тем, как по руке дяди Чэна мелькают пурпурные искорки. — Вы много выпили, глава Хэ, — с нажимом сказал дядя Чэн, — теперь выпейте чаю, говорят, это помогает. Иными словами «заткнись или я сам тебя заткну. Посмертно». Я молча пододвинула пиалу к Юань-гэ. В воображении быстро рисовалась нелепейшая картина, как пьяница кланяется в ножки папе и благодарит за рождение такой прекрасной меня.