Не причина жить

Жану ничего не стоит в двадцать минут добраться до квартиры Эрена. Домофона, странно, но нет — в прошлый раз, когда он сбегал, он этого даже не заметил. Пока поднимается на лифте на нужный ему этаж, успевает десять раз себя отчитать и в то же время похвалить за решительность. Когда двери лифта открываются, он понимает, что сейчас тем более нет смысла о чём-то думать или в чём-то сомневаться. Даже по пути до дверей он успевает подумать: а не сбежать ли? Только потом мысленно бьёт себя по лицу, мол, и о чём ты вообще думаешь, Кирштайн? Стоишь как школьница и мнёшься перед дверьми человека, который прямо тебе говорил, что ты ему нравишься как минимум в плане «потрахаться и попрощаться». Более или менее уверенно, Жан стучится в дверь. Звонок, вроде как, имеется, но мужчина сомневается в его исправности. Дверь открывают уже через десять секунд, на пороге стоит Эрен в обычной домашней одежде: лёгкая футболка и спортивные, судя по всему, штаны. Волосы его забраны в невысокий пучок, а некоторые пряди выбиваются и падают ему на лицо. Он отходит от дверей, как бы освобождая проход и приглашая Кирштайна пройти. Тот послушно это делает и снимает с плеч лёгкое пальто — на работу он ходит в нём. — Ты какой-то зажатый, — говорит Эрен, с лёгким прищуром глядя на него. Жан оборачивается и видит слегка задумчивое лицо Йегера. Чёрт, да даже он заметил, неужели его эмоции так легко читаются? Эрен подходит совсем близко, кладя руки на спину и проводя ими вверх, до плеч, чуть сжимая их, — Хочешь, я сделаю тебе массаж? Жан чуть подвисает от этого манящего голоса, разворачивается, чтобы видеть его лицо. Его ведёт от прямого взгляда зелёных глаз из-под густых ресниц прямо на него. Эрен мягко улыбается уголками губ, но руки от плеч убирает. Жан чувствует, что от массажа, возможно, не отказался бы. Спина чертовски болит, но он не хочет обозначать их встречу как-то иначе, нежели просто секс. Он не думает, что Эрену нужен отрицательный или положительный ответ, но всё равно произносит тихое «нет» практически тому в губы, когда тянется за поцелуем, обхватывая его за талию. Жан быстро прижимает того спиной к стене, опускаясь поцелуями на шею, отчего Эрен томно, в нетерпении, вздыхает. Он кладёт руки ему на плечи, немного выгибаясь в спине навстречу. Он чуть кусает его за ухо, слегка хлопая по спине. — Я не собираюсь трахаться в прихожей, — Жан переводит на него свой сосредоточенный взгляд, но ничего не говорит. Эрен целует его, гораздо напористей, чем до этого, и чуть толкает Кирштайна от стены, отходя вместе с ним. Кое-как, шагами они добираются до прохода между комнатами, где Жан снова его впечатывает в арку, вгрызаясь в шею и слыша нетерпеливое мычание. Он опрокидывает его на кровать и наконец стягивает с себя водолазку, а Эрен уже поедает глазами его торс. Тот особо раздеваться не спешит, только лежит под ним с растрепавшимися по простыне волосами, что выбились из пучка. Край его футболки чуть задирается, и Жан может отчётливо видеть чуть золотистую кожу. Ни на шее, ни на груди не осталось и следа от засосов, зато на плече виднеется слабый след от укуса. Он не успел зажить, видимо, Кирштайн тогда сильно его цапнул — на секунду ему даже стало жалко парня, в конце концов, наверняка было очень больно, а он даже виду не подал. Или он мазохист? Но подобные мысли быстро отходят на второй план, когда Эрен заворожённо касается подушечками пальцев его пресса и проводит вниз к ширинке брюк. Жан ловит его запястье, и Эрен поднимает на него слегка потерянный взгляд, когда тот отстраняет от себя его руку, но уголки губ Жана приподняты, и он сам забирается под футболку парня, проводя достаточно тёплыми — как замечает Эрен — руками по его коже. Поднимаясь вверх, к груди, он постепенно стаскивает с него футболку, призывая поднять руки, чтобы и вовсе её с него стащить. Эрен чуть ёжится от контраста температур, хотя в спальне достаточно тепло. Жан целует его в скулу, стягивая спортивные штаны вместе с боксёрами с Эрена, уже не спрашивая, отстраняется и отходит к тумбе, откуда и достаёт всё, что нужно. Эрен, кажется, ни капли не стесняется лежать абсолютно нагим на кровати, и это странно, ведь теперь Жан понимает, что тот точно абсолютно трезв. Подготовка не занимает много времени, и внутри Жана что-то когтями скребёт, когда он понимает, что он подготовился. Сам. До его прихода. Похоже, озарение чётко отражается на его лице, потому что Йегер ухмыляется, выгибаясь в спине. Жан мягко целует его в живот, спускаясь ниже, но игнорируя область паха, из-за чего Эрен совсем немного расстраивается. Но Кирштайн приподнимает его ногу и поцелуями спускается к колену по внутренней стороне бедра, оставляя на коже засосы. Эрен тяжело дышит, извивается, пытаясь дотронуться стоящим членом хоть до чего-то, чтобы получить хоть немного удовольствия. Прошлый их секс — совсем не такой. Плавные движения Жана, аккуратные, но оттого не менее крышесносные толчки, что у Эрена пальцы на ногах поджимаются. Небольшая солевая лампа, что освещает комнату тусклым светом, стоит в углу комнаты на рабочем столе. Она наполняет комнату приятным рыжим светом, и в нём итак золотистая кожа Эрена приобретает более яркие и тёплые оттенки. Эрен закидывает ноги на крепкие бёдра Жана, прося большего и самостоятельно насаживаясь на член сильнее. Тому, честно говоря, плевать, даже если он сейчас сядет на него в позу наездника. Жан наклоняется к его шее и слышит редкие стоны и помыкивания. Осторожно зарывается пальцами в чужие волосы, чуть оттягивая их. Эрен сжимает пальцы на чужих плечах до красных следов, но Жан словно ничего не замечает, даже не шипит. Эрен, честно говоря, что в тот, что в этот раз, был приятно удивлён этой его обходительностью. В конце концов, они не пара, и тот явно относится к нему как к партнёру на ночь, но даже при этом не позволяет себе ничего лишнего. Обходится вполне аккуратно, как если бы они встречались. Конечно, Эрен может делать только абстрактные выводы о поведении парня в отношениях, но всё же, это не отменяет этого факта. Когда всё заканчивается, Эрен указывает на тумбу, в которой должна лежать пачка сухих салфеток. Жан молча достаёт из неё одну штуку и вытирает плоский живот Йегера от его же спермы. Признаться, Эрен лежал в полном ступоре. Вообще, он был уверен, что Жан ему эти салфетки в лицо кинет, а не заботливо вытрет всё сам. В душ идти он не собирается, переворачивается на живот, говоря Кирштайну, где у него ванная. Стягивает телефон с тумбы и куда-то заходит, пока Жан собирает свою одежду и выходит их комнаты. В его ванной достаточно уютно для человека, создающего впечатление полного хаоса и разрухи. Все его шампуни и гели для душа аккуратно расставлены по полочкам, тут и там можно наткнуться на скрабы, крема и маски. Жан, на самом деле, не особо-то и удивляется, ведь и сам пользуется многими подобными средствами по уходу, так что найти среди них гель для душа не составляет никакого труда. Даже душевая у Эрена практически такая же, как у него дома. Жан достаточно быстро завершает все свои водные процедуры, и когда возвращается обратно в спальню за водолазкой, Эрен сидит на кровати в позе лотоса уже одетый. Как только тот подходит, чтобы забрать одежду, Эрен его окликает. Кирштайн поднимает на него свой вопросительный взгляд, а тот смотрит серьёзно. — Останешься на ночь? — Жан округляет глаза, не зная, что сказать. Неужели Йегер подумал, что этот его звонок разом означает то, что у него есть на Эрена какие-то планы?.. Ох, явно не такого он хотел эффекта. Мысленно он бьёт себя по голове за решение «жить моментом», но Эрен, словно видя то ли его ступор, то ли метания, ретируется: — Не думай себе ничего такого. Просто мне одиноко, да и темноты я боюсь… Жан считает проигнорировать вторую часть оправдания такой просьбы, лишь метнув взгляд на солевую лампу, что, похоже, никогда не выключается здесь. Эрен явно заметил этот взгляд, но поджал губы, внутренне благодаря его за то, что тот промолчал. В конце концов, ему почему-то становится очень жаль Эрена, ведь он, судя по всему, не особо-то и компанейский. Он честно не знает, чем руководствуется, когда откидывает водолазку обратно в конец кровати и садится на кровать рядом с Эреном, устало глядя ему в глаза. Тот принимает это за согласие, что, в общем-то, таковым и является, и откидывает одеяло с его стороны, чтобы он мог лечь. Жан ложится на кровать, а Эрен устраивается рядом, мигом подлезая ему под руку. Он обнимает его прохладными руками за торс и утыкается носом куда-то в ключицу. Жан и пошевелиться боится, не понимая, как на это можно или нужно реагировать. — Если неудобно, я просто лягу рядом, — доносится совсем глухо, но достаточно отчётливо, чтобы Жан понял его слова. — Всё нормально, — спокойно отвечает он и зевает. Жан даже не замечает, насколько быстро отрубается. Просыпается Жан на утро, не совсем понимая, где он, и что он здесь делает. Он осматривается в поисках собственного телефона, и тот оказывается лежащим на тумбе за его спиной. Он смотрит на дисплей, и до него резко доходит, что через три минуты должен зазвенеть будильник. Быстро отключая звук, чтобы не разбудить им Эрена, Жан кладёт телефон обратно на тумбу и опирается локтём на кровать, пытаясь приподняться. Эрен уже лежит не с ним в обнимку, а на достаточном от него расстоянии, и вообще отвернувшись в другую сторону. Либо он просыпался ночью, сумел выбраться из объятий Жана, не разбудив последнего, а потом, не рискнув залезть обратно, просто лёг рядом, либо он просто ворочается во сне. Так или иначе, Кирштайн может спокойно слезть с кровати, не разбудив при этом парня. Он нашаривает руками свою водолазку, натягивает её и снова смотрит на время, абсолютно забыв, сколько сейчас, хотя и только что смотрел. Невольно он переводит взгляд на Эрена. Его волосы теперь точно растрепались по подушке, резинка практически не держит волосы, повиснув на каком-то маленьком пучочке волос, веки плотно сомкнуты и даже не подрагивают, а губы чуть полуоткрыты. Дисплей телефона резко загорается, что заставляет его вздрогнуть. Точно, будильник. Он отключает его и тихим шагом проходит в ванную. Выглядит он более-менее, честно, ожидал худшего. Холодная вода бодрит, а он понимает, что ему, по идее, надо бы ехать домой, но… совсем не хочется. Не то чтобы хочется остаться именно здесь, нет, просто не хочется в принципе куда-то ехать. Сегодня он хотел просмотреть новую тему, но, судя по всему, его вчерашний порыв решил иначе. Он наугад выходит на кухню и осматривается: ничего, наверное, если он тут немного похозяйничает? Заглядывая в холодильник, он находит все нужные ингредиенты для того, чтобы приготовить омлет. Ничего необычного или изысканного, но ему чертовски хочется есть, кажется, последнее, что он вчера ел - это быстрый кофе без сахара на работе во время данного себе пятиминутного перерыва. Судя по всему, на шум просыпается Эрен. Жан не сразу его замечает, увлечённый сначала готовкой, а потом и раскладыванием блюда по тарелкам. Парень стоит в проходе и глупо моргает, словно пытаясь осознать происходящее. Жан замечает его только тогда, когда оборачивается, чтобы поставить тарелки на стол. Он смотрит на Эрена и едва заметно улыбается. — Прости, ничего, что я тут немного похозяйничал? — говорит хриплым с утра голосом Жан, что у Эрена аж ком в горле встаёт. Не сразу поняв, что нужно что-то ответить, он резко виновато заулыбался, слабо отмахиваясь руками: — Да нет, что ты, это я должен извиняться! Упросил тебя остаться на ночь, теперь ещё и ты завтрак приготовил, наверное, стоило наоборот… — Мне не сложно, — говорит спокойно Жан и улыбается, глядя на Эрена, как бы в подтверждение своих слов. Тот сначала замирает, а потом улыбается в ответ. Он решает не уточнять, о чём именно говорит Жан. — Спасибо. Он проходит к столу, где уже лежат даже вилки. Они желают друг другу приятного аппетита и спокойно едят ровно до того момента, пока у Жана не звонит телефон. Он встаёт из-за стола и выходит в коридор, видя, что позвонил начальник. Конечно, он прекрасно понимает, что Эрен может спокойно слышать весь их разговор, но он всё равно отвечает достаточно нейтрально и непонятно для человека, слышащего только одного говорящего. — Что, значит, опять?.. Так, а как же мисс Рал? Вы говорили, сегодня она вместо Бодта? Чёрт, даже не знаю… Нет… Через час точно нет, я даже не дома. Ладно, тогда буду через полтора часа. Он возвращается в кухню, и Эрену не нужно ничего объяснять: всё равно слышал. — Мне нужно ехать, — говорит он, закидывая в рот последний кусочек омлета, и уже собирается нести его к раковине, как Эрен его останавливает: — Оставь, я брошу в посудомойку вместе со сковородкой, — Жан оглядывается в поисках машины, так как не заметил её ранее, но в итоге бросает простое «хорошо» и, набирая такси, пулей выбегает из квартиры. Эрен глупо уставился в проход, за которым только что скрылся Жан. Он тупо пялится в стену, думая о том, что с уходом мужчины стало как-то тихо. «Может, купить часы с кукушкой? Чтобы они тикали, и было не так одиноко», — пронеслось у Эрена в голове, но он быстро отбросил эту мысль, понимая, что скорее свихнётся от этого мерного тихого тиканья, чем оно принесёт ему спокойствие. Он вздыхает, доедая омлет и отмечая, что Жан неплохо готовит. Убирает посуду в мойку и уходит в спальню, падая на кровать, что уже успела остыть с его пробуждения. Честно говоря, Эрен думал, что Жан — какой-нибудь латентный гей, считающий себя гетеро, поэтому он и упорно отказывался к нему приехать. Но по тому, как тот с ним держится, Эрен вовсе не может сделать подобных выводов. Его словно вообще не смущает факт связи с мужчиной. По внешнему виду Йегер не мог судить, ведь понимал, что это глупо и опрометчиво, особенно учитывая то, сколько они знакомы. Странно, что всё сводится именно к уровню их знакомства, но это правда. Эрен чуть потягивается на кровати, ощущая слабую боль в пояснице, но это не критично. К слабой боли в какой-либо части тела он уже давным-давно привык, в конце концов, его и под палками в больницу затащить невозможно. Свою ориентацию он понял ещё давно, классе в пятом. Тогда, когда все парни уже начинали во всю обсуждать девчонок, Эрен носом воротил от их пошлых комментариев в столь юном возрасте, называя их животными, за что часто отхватывал. Но ему было плевать. Ровно до того момента, когда он начал слышать похабные словечки в адрес своей хорошей подруги Микасы. Сначала многие считали их «сладкой парочкой», коими и нарекли. Поэтому они ожидали, что Эрен будет активно вместе с ними обсуждать её красивую фигурку, но ему было лишь мерзко слышать эти слова. Он никогда не видел в Микасе объект романтического влечения, она в нём, в общем-то, тоже. Друзья, ни больше, ни меньше. Тогда он думал, что вся его спесь выходит чисто из желания защитить честь Микасы, да и всех девочек из их школы в целом. Но когда Микаса невзначай заговорила о том, какое же красивое тело у какого-то мужчины-футболиста, показывая фотографии неизвестного, Эрен был не прочь слегка попускать на него слюни. Конечно, они не обсуждали его тело с такими же пошлыми комментариями, как и их одноклассники, но Эрен явно восхищённо разглядывал все его изгибы мышц. Когда же Микаса перелистнула на фотографию девушки в футбольной форме, интерес к обсуждению у Эрена как-то пропал. Но он делал вид, что увлечённо слушает Микасу, и отчасти это правда было так, только ему не особо было интересно. Эрен принял свою ориентацию без «переходных» стадий. Он никогда не считал себя ни би, ни гетеро, на самом деле, просто только задумавшись об этом, он понял, что его не влечёт к женщинам от слова совсем. И он даже скептично отнёсся к этому открытию, поэтому даже не счёл нужным кому-то об этом говорить. Кроме как в школу он всё равно никуда не ходил, а в ней самой не было даже парней, которые могли бы его зацепить. Да и не удивительно, не такая уж у них и большая школа. Сейчас Эрен со смехом вспоминает те дразнилки одноклассников, которые его нехило так нервировали, о том, что они с Микасой парочка. Ведь в итоге оказалось, что эта «парочка» — гей и лесбиянка. Он никому особо и не говорил о своей ориентации. О ней, по сути, знают лишь Микаса, Армин и отец. Но последнему он об этом даже как-то не говорил, просто на его вопрос «где ты» он как-то раз ответил, что с парнем. И отец отреагировал спокойно, будто ничего и не случилось. Жан же далеко не сразу полностью принял свою ориентацию. Осознав, что ему нравятся парни, он решил, что он би. Встречаться пробовал только с девушками, а на парней разве что пускал слюни. В какой-то степени он боялся в свой адрес гомофобного отношения со стороны кого-либо, ведь был наслышан о том, как многих его одноклассников загнобили буквально ни за что. С выпуском же из школы бояться ему стало банально некого, поэтому он мог спокойно сказать о своей ориентации. Своим друзьям Конни и Саше он признался практически сразу. Они тогда в шутку предложили ему поцеловаться с каждым, чтобы он понял, он больше гетеро, или всё-таки гей, на что Жан послал их и долго обижался. Конечно, это можно было счесть за детский поступок, первый год старшей школы, в конце концов, или как? Но и понять его было можно. Всё-таки он даже своим друзьям долго не мог решиться на признание, а тут получил просто какие-то насмешки в свой адрес. Но, спустя буквально неделю, они забыли о случившемся, извинившись перед Жаном раз двадцать. Но уже после выпуска он окончательно понял, что девушки — явно не его, приняв свою ориентацию такой, какая она есть. Последние его отношения произошли на первом курсе универа, продлились около двух месяцев и закончились. Не было какой-то страсти, даже и любви как таковой, не было абсолютно ничего. Они спокойно поговорили и разошлись, и именно в тот момент последних своих отношений он словно решил всё для себя. Однако это решение мало на что повлияло, ведь теперь он даже не пытался с кем-то начать встречаться, решив направить все свои силы на учёбу и посвятить всего себя ей, работе и достижению целей. Сколько ни мечтай о красивой жизни, сама собой она таковой не станет. И Жан понимал это лучше всего, и в то же время именно это его незаметно ломало. Но он упорно делал вид, что так всё и должно быть, и шёл дальше. Шутки про трудоголика порой казались Жану чертовски обидными в моменты его нервных срывов. Благо, Саша хоть немного контролировала это его ненормальное желание работать до смерти. И, в конце концов, Жан стал спокойнее относиться к своей работе, особо не перетруждаясь. И они оба были нереально рады тому, что оба для себя давно приняли решение. Ведь будь хоть один латентным или, не дай бог, к тому же ещё и гомофобом, им бы пришлось гораздо сложнее. Эрен включает телефон и смахивает уведомления из общего чата с Микасой и Армином, что болтали о своих девушках. Эрен улыбается, понимая, что у них получается достаточно разношёрстная троица. За эти две недели Эрен успел все уши Микасе с Армином прожужжать насчёт того красавчика из клуба, но Микасе вообще не было особо интересно, потому что она всегда скептически относилась к этим связям друга «на одну ночь», хоть тот и заверял, что на этот раз парень ему действительно понравился. Пока только внешне, но всё же он показался ему интересным, и он решил попробовать добиться от него ответного интереса. Не как игра, просто он решил, что, может, у них и получится что-то? А даже если и нет, Эрен вообще не побрезгует лишь редкими встречами исключительно для секса. И всё же, с ним классно, в чём он убедился ещё раз вчера ночью. Эрен весь день валяется в кровати, смотря какие-то сериалы и планируя ничего не делать и завтра, но ближе ко сну на телефон приходит сообщение. Он думает, что это, скорее всего, Микаса или Армин интересуются, не помер ли он — со вчерашнего дня молчит, в конце концов, но нет. Это сообщение от Жана. Эрен быстро нажимает на уведомление и переходит в диалоговое окно. «Мне отменили на завтра смену, в универе выходной, а сидеть весь день дома — скука неимоверная. Ты, вроде, звал меня в центральное кафе, что скажешь?» Эрен пару раз хлопает глазами, пытаясь понять, точно ли то, что он видит, не галлюцинация его больного мозга, а реальное сообщение от, мать его, Жана. Жана, который так упорно его динамил недели две, и который сейчас сам зовёт его куда-то выбраться? Невероятно. Но Эрен даже не догадывался, сколько решительности нужно было собрать в кулак Кирштайну, прежде чем написать и отправить это сообщение Эрену. «Я завтра свободен весь день».