Какая разница?

Описание: Спустя пять лет одноклассники впервые решают собраться и вспомнить былые времена. Хёнджин предвещает, что её сердце просто выпрыгнет, когда она снова увидит её, и наконец сможет сказать ей хоть что-то.

×××

Хёнджин со стоном откидывается на подушку. Время раннего утра, именно когда у неё нет работы, ей обязательно должны были позвонить. На заметочку, она любит поспать и почти всегда её телефон находится в беззвучном состоянии, но видимо, сегодня не её день. — Алло, — совсем сонный хриплый голос пугает девушку, а её глаза щиплят от боли и сухости, — кто это? — Хёнджин, это ты! Привет-привет, ты помнишь меня? Я Момо. Хираи Момо. — Голос девушки на другом конце звучит возбуждённо для семи часов утра. — О, Момо, конечно помню, — Хёнджин пытается казаться вежливой. Не нападать же на одноклассницу, да ещё и бывшую лучшую подругу, с которой она не разговаривала около пяти лет, — откуда у тебя мой номер? Хотя, я ведь не меняла его. — Слышу, ты спишь, прости, что разбудила. Мы можем позже поговорить, но у меня есть новости. Прошло уже по меньшей мере пять лет и мы ни разу с бывшими одноклассниками никуда не собирались. Так вот. С Йеджи, Джексоном и Ёнхёном мы решили взять всё на свои плечи, позвонить всем и забронировать местечко где-нибудь. Ты должна будешь придти. Когда мы решим, я позже скину тебе подробную инфу, окей? Хёнджин замычала от одной мысли о каких-то тусовках и встречах. Получается, ей надо будет с этими людьми разговаривать, рассказывать о своей прошедшей жизни. Ге-мо-рно! — Нуу… — Хёнджин, пожалуйста! — Боже, ладно, — Хван закатила глаза, понимая, что сегодня до поздней ночи придётся бодроствовать. А ведь она так любит поспать, чёрт возьми! — Спасибо, ты лучшая, целую. Девушка слышит гудки и с раздражением выбрасывает телефон в конец своей кровати. Но всё же её сердце трепещет от этого случая. Лёгкие задыхаются от воспоминаний. А ещё её начинает тошнить. Хёнджин ненавидит утро. Вечер предстоит насыщенный не только разговорами и историями, но и залеченными ранами и воспоминаниями. Будет сложно. Хёнджин в итоге еле как смогла всё же вздремнуть утром, чтобы чувствовать себя более-менее. Она не хотела идти всем своим сердцем. Но для неё это шаг вперёд, шаг в свои страхи. Она сможет. Хёнджин сделает это. В школьные времена она ничем не отличалась от своих одноклассниц. Была ухоженной, высокой, из-за чего её часто дылдой называли. Какое-то время у Джин был комплекс по этому поводу, и вплоть до выпускного девушка не носила обувь на каблуках, даже на маленькой платформе. Всю жизнь у неё были длинные, чёрные волосы, красиво блестящие на солнце. Она была красива, но характером не отличалась от других. Хёнджин хоть и могла манипулировать людьми в какой-то обстановке, но она жутко была нервной, постоянно тряслась и путалась в словах. На самом деле у неё были хорошие отношения с одноклассниками. Только на последнем году обучения кое-что произошло. Что-то, что выбило рутинные дни своей странностью и неправильностью. Хёнджин это не понравилось. Она этого испугалась. Ей было противно. Девушка решила начать собираться за несколько часов до начала мероприятия. Как Момо и обещала, скинула адрес этого места и время. Они собирались ближе к восьми в каком-то клубе. Но по словам Момо, этот клуб был их одноклассника, и тот предоставил всё место им, закрывая для других людей. И это вроде бы круто, а вроде бы скучно в том смысле, что ни с кем новым не получится познакомиться. Хёнджин решила просто выпрямить свои чёрные волосы. Нанести простой, непримечательный макияж, и тёмное обтягивающее платье. Раньше Хван не носила обтягивающие вещи, тем более без бюстгальтера, только потому, что ей казалось, что у неё маленькая грудь. Но всё изменилось в один момент, когда кое-кто сказал ей, что любая девушка красива. Что те минусы, которые в тебе есть, это вовсе не минусы. Это ваша изюминка. Хёнджин выглядит очень хорошо. Худенькое, высокое тело, хоть последнее время она занималась спортом. Скоро даже кубики начнут появляться. Интересно там будет она? Синяки под глазами успешно замазаны, а глаза подведены тенями. Хёнджин готова на все сто. Сумочка идеально свисает на бедро, отдаваясь блеском золота цепочки, обведённой по краям ткани и сочетаясь с милой подвеской на шее, свисающей до острых ключиц девушки. — Идеальна, как всегда, — Хван натягивает позитивную улыбку, когда в груди взрываются тысячи фейерверков. Воспоминания снова вихрем проносятся перед глазами, и эти глаза, наполненные болью… Вибрация телефона громко жужжит на тумбочке, пока Хёнджин делает последние штрихи, намазывая на губы свою темно-красную помаду. Такси уже ждёт. Обувь разлетается от скорости девушки, из-за чего ещё пара крупиц нервов улетают в проклятия сранных каблуков, которые нормально не могут устоять на одном месте. Разносится громкое цоканье, длинные волосы парят на ветру. Хван глубоко вздыхает и садится в такси, предвещая, что через жалких тридцать минут треснет весь её мир. — Хёнджин! Ты пришла! — Встречает с самого порога девушку Джебом, если она не ошибается, тот самый владелец клуба. — Боми-оппа, а ты, я смотрю, до сих пор серьёзный красавчик. Подрос кажется, да? — Хван улыбнулась самой искренней улыбкой, показывая пухлые, красивые губы ещё ярче. Они обнялись при приветствии и захихикали от неловкости. У Джебома были длинные волосы до плеч, что так выбивало обычное представление об однокласснике. — Уже почти все собрались, можешь проходить за тот большой столик, как видишь, все там. У Хёнджин задрожали коленки, когда она перевела взгляд на толпу. Там было уже около двадцати человек, и среди них была она… Всё такая же красивая, милая и низенькая; с огромными, пухлыми щеками и круглыми глазами. Она была там, и, скорее всего, даже не помнила Хёнджин, а если и помнила, только насмешливое лицо, изображавшее лишь отвращение… — Приве-е-ет, — громко протянула Хван, привлекая внимание болтающих родных одноклассников, которые выглядели так незнакомо. — Хёнджин, боже, это ты? Красотка. Сначала Момо поднялась со стула, побежав в объятия бывшей лучшей подруги, потом потянулась Минхо, создавая ту самую тройку лучших подружек танцорок из класса. Их группа снова вместе и это необычайные ощущения. Все приветствовали Хёнджин, бросали пару комплиментов и заставили наконец не робеть и присесть ко всем за стол. Перед ней сидела самая необычная девушка, из-за которой Хван до сих пор терзает совесть. Джисон. Серая мышка. Низкая, одевающая мешковатую одежду и неспособная нормально контактировать с людьми. На первый взгляд она была тихой и скромной. Любила аниме и слушала лишь опенинги оттуда же. Джисон ходила не в короткой юбке, но это не мешало видеть её худощавые ножки, постоянно сведённые друг с другом. Хёнджин это бесило. Её выводила эта девушка одним взглядом. Она была слишком мила, а ещё пела до жути красиво, что мурашки разносились по всему телу. Хван не знает, что послужило началом неприязни, возможно рост миловидной девушки, который был полной противоположностью её. Возможно Хван хотела тоже быть такой маленькой и беззащитной. — П-привет, Джисон… — Голос так предательски дрогнул, выдавая нервозность. Девушка напротив подняла свой искрящий взгляд, но всё, что она сделала, поджала губу и отвела глаза немного в бок. — Ты очень к..крас.. чёрт, прости, ты просто выглядишь м-мило. Хан смотрела потеряно, встревоженно. Будто ей сказали, что собираются расстрелять всех людей в этом помещении, включая её. Но после последовало тихое хихиканье, заглушенное этой маленькой, гладкой ручкой. На этом их взаимодействие закончилось, так как Хёнджин увели танцевать. И вот снова танцевальное трио на танцполе, все инстинктивно расходятся и громко шумят, когда начинает играть до боли знакомая песня, прослушанная до дыр. — Я движения плохо помню! — Вскрикивает она, но берёт себя в руки, когда ей пихают полусухое красное, чтобы хоть как-то продвинуть её в смелости. Тело, оказалось, помнило почти всё, поэтому без всякой зажатости, три девушки танцевали как пёрышки вокруг одноклассников. Но спустя, буквально, пять минут, подоспела Югем с Йеджи и Черён, уже показывая свою часть хореографии. Когда-то давно, в былые времена эти команды были соперниками, но в самом конце года объединились в одну и разорвали всю школу к чертям собачьим. Хёнджин долго не танцевала, решая не потеть раньше времени. Она добралась обратно до столика, отмечая, что практически все сбежали трястись телами, только несколько человек сидели, включая Джисон, которая встречала своим пристальным взглядом Хван. Хоть и органы готовы были вывернуться, а дрожь в пальцах пульсировала, Хёнджин присела рядом с девушкой, поворачиваясь в её сторону и глядя виноватым взглядом. Ей было так противно. Теперь противно только от себя. Она хотела взять в ладоши ручки Хан, но та в мгновение их отдёрнула, заставив старшую вновь вспомнить всё то, что она причинила этой маленькой девочке. — Прости, пожалуйста Хани, прости. Я… я была такой дурой, ты не представляешь. Я по сей день виню себя. Я отвратительна. Ты должна меня просто ударить и выбросить под первую попавшую машину. Но, пожалуйста, прости, извини Джисон-и. — Хёнджин не собиралась плакать, но наполненные глаза слезами решили другое. — Перестань, — смущённо промямлила младшая, — ты та ещё крыса, та ещё отвратительная особа, которую я ненавижу по сей день, но… Всё произошло в последнем классе, когда все готовились к экзаменам, а Джисон готовилась к признанию. — Ты мне нравишься, Хёнджин! Ты невероятна, красива, мила, удивительна, и я пойму, если… — Джисон поднимает свой взгляд, встречаясь с перекошенным напротив. В тот же миг глубоко в сердце стало невероятно неприятно, а желудок будто весь похолодел. — Фу! Ты серьёзно?! Ты? Как же это отвратительно, меня сейчас вырвет… Хёнджин не была такая, честно. Она не знает, что на неё нашло. Конечно, это было немного неприятно, что, возможно, на неё где-то, кто-то дрочит своего пола, но за ориентацию и любовь не надо ведь оценивать человека. Хёнджин правда не знает, что случилось. Она не помнит какие слова произносила. Помнит только большие капли слёз, а потом несколько месяцев нескончаемых синяков под глазами этой милашки. С того самого дня Хан её избегала, и, кажется, ненавидела. Но, чёрт, хорошела с каждым днём, открывалась миру и перестала быть изгоем, показывая свою активную натуру. — Джисон изменилась, она краситься что ли начала? — Спросила однажды Хван у Ли. — Эм, вроде нет. Она осталась прежней, но немного стала общительнее. Хёнджин испытывала тошноту, при виде Хан. Но непроизвольно начала думать о ней больше. О её признании, о её милой внешности и интересном характере. Раньше Хёнджин не хотела этого замечать, но задумалась, и, понаблюдав, поняла… — Джисон… восхитительна. Пустующий класс, только три личности, оставшиеся для наказания после уроков. — Что? Ты о чём? — Эта была Момо, первая, кто задала вопрос и первая, кто с сочувствием похлопала по острому плечу подруги, говоря, — она тебя терпеть не может, так что тебе ничего не светит. Только не плачь тут из-за разбитого сердца. — И ты нормально к этому относишься, ну, то, что меня привлекает девушка?! — А что такого? А что такого? Что такого? Хёнджин отвратительна. Сделала больно хорошему человеку, возможно оставив чёрный след навсегда, и после сделала больно себе, когда так и не решилась извиниться и признаться. Извинения. Они вертелись у неё в голове более пяти лет. Это было мучительно. — но… до сих пор чертовски горяча, ох. Хван с удивлением подняла свой взгляд полный слёз и уставилась на краснеющую девушку. — Чт…? — Я, может и забуду прошлое, если ты меня пригласишь на танец. Хёнджин только сейчас понимает, что играет медленная, спокойная песня, про глубокое одиночество после расставания. Если Хван выйдет с Джисон танцевать, что подумают другие? Они решат, что с ней что-то не так. Они подумают, что Хёнджин не та, за кого себя выдавала. Что будет, когда все одноклассники увидят, что она танцует медленный танец с девушкой? Хёнджин снова пугается, боится мнения других, а Хан смотрит такими красивыми большими глазами, в которых хлещет надежда и давние воспоминания. Старшая снова убежит и скинет всё на девушку, чьё сердце итак было разбито несколько лет назад? Неужели страх завладеет разумом и просто откажет и уйдёт подальше от девушки, о которой она мечтала все эти годы, о которой думала каждый час и из-за которой не могла смотреть на других людей влюблённым взглядом? — П-потанцуешь со мной? — Хёнджин встала на дрожащий ногах и протянула ладошку удивлённой девушке, которая ожидала совершенно другого. — С удовольствием, онни, — бархатная рука ложится на большую ладошку, сжимая и помогая себе встать. Её пушистое платье развивалось, как осенние листья на ветру. Цвет был страстным, пугающим, но невероятно красивым. Ножки так и остались спичками, худощавыми и на вид ужасно хрупкими. Но зато косолапие придавало умиление этому образу, она была полной противоположностью Хёнджин. Как зима и лето. Одна страстная, а вторая нежная. Руки обвивают худую талию, а Джисон тянет свои ручки вверх, к высокой девушке, к её острым плечам. Улыбка трогает лицо от такой неловкости. Одноклассники оборачиваются, кто свистит, кто вовсе не обращает внимание. Дрожащие ноги не подводят и ведут в мягком покачивании. Лица слишком близки друг к другу, становится неловко, но Хан первая отводит взгляд, а после вовсе кладёт свою щёчку на плечо, что так идеально было на уровне её головы. Руки младшей ползут глубже, достигая крепкой спины, а тела врезаются друг к другу. Грудь Джисон невообразимо мягкая, утыкается в старшую, из-за чего ей становится очень неловко и жарко. Это ощущение необычно, тело чувствует всё острее, чем когда-либо. Поэтому приходится сжать талию крепче и держать всю себя в руках. Где-то возле уха слышно тихое хихиканье, музыка затихает и их взгляд снова встречается. У одной игривый, а у второй нервный. Джисон притягивает старшую и снова шепчет в ухо настолько близко, что нижняя губа встречается с мочкой уха, пронося миллиарды мурашек. — А что, если я не забуду прошлое, пока мы не сделаем новое будущее? Хёнджин немного была в тупике и не понимала к чему ведёт Хан. Но короткие пальчики, проехавшиеся от плеча по голой коже рук до кистей, дали понять, что у Джисон в планах что-то интересное, что-то, что разобьёт Хван на множество маленьких кусочков. — А ты, я смотрю, смелее, чем раньше. — Хван не хотела уступать, надавливая сильнее. — Раньше мне нравилась ты, а сейчас я хочу твоё тело. Знаешь, это был бы лучший способ забыть о тебе. — Какой способ? — Решила поиграть Хёнджин, чтобы услышать эти смущающие слова. Музыка на заднем плане сменяется на тяжёлый рок, а запах алкоголя усилился в несколько раз, заставляя пьянеть лишь от запаха. — Использовать тебя, — Джисон натянула невинную улыбку, а в глазах плясали чёртики. Ну конечно, она хотела лишь секса с её давней любовью, с тем человеком, кто уничтожил её мечты. Может быть теперь она хотела уничтожить её? А почему бы, в принципе, и нет? Хёнджин будоражит мысль об обнажённом теле Джисон. От её тонких стонов, от выражения лица, когда та будет кончать. Может Хван тоже отпустит. Тоже использует её тело, чтобы стереть прошлое? Почему нет? — Сделай это. Используй меня… В квартире становится душно, как никогда. Хёнджин беспорядочно сбрасывает свою обувь в коридоре, совершенно не заботясь о состоянии своей квартиры. Сейчас это не главное. Главное Джисон, которая смущённо снимает каблуки, пытаясь спрятать свой румянец. «Используй меня». После этих слов у девушки в груди всё затрепетало, в конечностях похолодело, а в животе запорхало. Это было горячо. Хёнджин была очень горячей. Джисон не знает куда тянет девушку, она направляется в самую дальнюю комнату лишь подчиняясь интуиции. И она её не подвела. Спальня с белоснежными простынями. Прекрасно. — Поцелуй меня, — поворачивается Хан, утыкаясь взглядом в пухлые губы напротив. Старшая, немного занервничав, закусила губу, чем спровоцировала Хан к более агрессивным действиям. Та не стала медлить, привстала на носочках и утянула в мокрый, жадный поцелуй. Первое их интимное соприкосновение. Казалось, что они едины, что это всё правильно, как они ровно ведут губами по щекам, а потом сминают друг друга, сливаясь и утопая. Возможно, это их единственный раз, поэтому старшая раскрепощается и не стесняется делать то, что ей часто снилось в мокрых, ночных снах. Её руки поднимаются с талии на объемную грудь, аккуратно поднимаясь по ним вверх до шеи и слыша громкий вздох между поцелуями. Хёнджин не осознает в какой момент её валят на кровать и забираются сверху на талию. Младшая целует беспорядочно по всему периметру открытой кожи. Шея становится багровой, как и ключицы. Огромный разрез до груди заставляет мычать от осознания, что там нет бюстгальтера. Бусинки сосков давно виднеются через ткань. Такие возбуждённые и твёрдые, обтянутые чёрным платьем. Джисон проводит пальчиками до самого конца разреза и запускает ладошку внутрь, к мягкой груди, кладя на неё руку, но больше ничего не делая. Хван понимает, какая мокрая становится под этим дьяволом, что доводит её одним взглядом. У младшей губы умелые, Хван просто тает. Она поднимается руками по тонким икрам до бёдер девушки, и запускает под пышное платье, чуть ли не доходя до основание в тот момент, когда Хан соединяет пальцы на соске и прокручивает, ухмыляясь как победитель, когда Хёнджин с шипением останавливает ладошки и пытается свести ноги друг к другу. — Твои соски такие чувствительные, — с удовольствием тянет девушка, — а это ведь только начало. Интересно, как бы смотрелись мои губы на них? Блять. Хёнджин обещает, что не выживет до конца. Она чувствует, что её нижнее бельё начинает намокать с удвоенной скоростью, а сердце отстукивать где-то в голове. — Я хочу снять твоё платье, где твой замочек? — Джисон облизывает губы, сползая с талии на бёдра и хватает кончик чёрного, обтягивающего платья, немного потягивая вверх по бёдрам. — Ты можешь его снять прямо так. Хан с ещё большей уверенностью тянет платье, медленно открывая вид на голые бёдра, на нижнее, чёрное кружевное бельё. Потом открывается вид на талию и подтянутый животик, на пупке которого виднеется блестящий пирсинг. — Ох, красивая… — Шепчет Джи, оставляя платье на уровне рёбер, и тянется ладошкой к животику. Только прикоснувшись, живот старшей вздрагивает, напрягается. На ощупь она тёплая и гладкая. Хан ведёт до пупка и тянет пирсинг, восхищаясь всей красотой. А старшая лишь краснеет от всех прикосновений, то и дело вздрагивая от слишком приятных пальцев. Только когда Хван приподнимается с лежачего положения, Джисон стягивает до конца вещь, спутывая длинные волосы. — Боже, ты… Только увидев полностью голый верх девушки, Хан понимает, что попала. Попала в паутину огромного тарантула. Хёнджин была слишком идеальной. Её раскрасневшиеся соски выглядели очень привлекательно. Джисон не знает, почему её тело не могло сдержаться, она просто набросилась как зверь, выцеловывая мягкую плоть вокруг сосков. Хван запускает пальцы в волосы младшей и тянет к себе ближе, чувствуя влажный язык на своих чувствительных местах. И первый стон вырывается именно из её рта, после чего старшая в наслаждении закатывает глаза и чувствует, как её грудь постепенно начинает гореть. В этот раз она собирается с духом и заново запускает руку под платье, доползая до гладкой ткани трусиков. Адреналин трепетал во всём телу, и это было приятно. Хёнджин любила ласки, любила то, что мужчины ей никогда не давали. Она тоже хочет подарить эти прелюдии, хочет доставить наслаждение Джисон и себе тем самым. Рука переходит к внутренней стороне бедра, продвигаясь до конца и нащупывая довольно мокрое место. Джисон тоже была возбуждена до такой степени. Внутри просыпается гордость и Хван становится ещё увереннее в своих действиях, поглаживая ладошкой промежность через ткань и получая дрожание девушки, которая до сих пор играется с её грудью. — Почему ты до сих пор в одежде? — слова выдались с трудом, но она смогла это сделать. Младшая потянулась руками назад, и, видимо, расстегнула замочек, стягивая поспешно пышный наряд и выбрасывая за пределы кровати. — Вау… — Молчи! — Джисон обвила свою грудь руками, закрывая обзор и отводя взгляд, краснея пуще, чем все разы до этого. — Нет, нет, нет, почему ты закрываешься? — Хёнджин обвила талию младшей, ободряюще сжимая. — Потому что она некрасивая и большая, — хоть Хан была и в бюстгалтере, она всегда стеснялась этого. — Она красивая! Она, ох… очень возбуждает, тебе не стоит стесняться этого. Твоя грудь идеальна, — Хёнджин дотронулась до рук младшей и потащила их в сторону, наконец имея шанс рассмотреть детальнее, — ты хоть представляешь, как ты прекрасно выглядишь? Твоя тонкая талия и большая грудь, идеальной пропорции бедра и тоненькие ножки. Я будто в аниме попала, — Хван бестыдно положила голову на грудь девушке, ухом слыша её быстрое сердцебиение. — Сп-пасибо, — Джи провела ладошкой по спине, снова собираясь взять верх, но, видимо, она опоздала. Хёнджин аккуратно подхватывает девушку за бёдра и кладёт на кровать спиной, устраиваясь меж её разведённых ног. Теперь настала её очередь расцеловывать все тело, доводя до дрожи. Грудь младшей оказывается неимоверно мягкой. Лифчик так и остался на ней, но это не мешало наслаждаться ею и стимулировать соски. Пухлыми губами Хван проходилась по животику, а после, спускаясь к ткани белья, расцеловывала уже через него. — П-прикоснись ко мне т-там, онни. Хан выглядела так разбито, так жалко. Ну и кто кого хотел там использовать? Старшая тянет трусики вниз, видя липкую смазку возбуждения. Её так много и это всё так красиво. Она проводит пальчиком единожды, сразу получая судорожный вздох. Смазка остаётся на пальцах и Хван проводит снова, от дырочки до клитора, а Хан вздрагивает, когда горячий кончик пальчика прикасается к чувсвительному месту. — Я хочу тебя попробовать, можно? Девушка готова поспорить, что услышала тихий стон Хан, когда та начала слишком сильно кивать, жмуря глаза и мечась по кровати. — Да, да! Ты ещё спрашиваешь? Я всегда мечтала об этом. Да! — Это было больше похоже на скулёж. Хван ухмыляется, подкладывает ладошки под ягодицы и приподнимает нижнюю часть, замечая, как при каждом движении грудь младшей двигается, и это выглядит слишком хорошо. Она наклоняется и утыкается носом в лобок, вдыхая запах естественной смазки и наслаждаясь этим как последняя извращенка. Своими мягкими губами она прикасается к половым губам, чмокая, а потом высовывая язычок и проводя по всему периметру. И снова на стимуляции клитора Хан вздрагивает и стонет уже громче, чем когда либо. Мокрый, горячий язык чувствуется слишком хорошо, чтобы мыслить рационально. Губы Хёнджин слишком умело выцеловывают бёдра на данный момент, а потом кончик её языка касается клитора, сильнее надавливает и лижет несколько раз, заставляя чувствовать всё бурнее и ярче. Хан выгибается в спине и вскидывает бёдра. Хочется ещё, ещё и ещё. Хёнджин обхватывает губами то чувствительное место и всасывает, в итоге снова задействуя язык. Если всё так и продолжится, младшая долго не протянет. А Хван не собирается просто так отпускать. Она хочет ещё поиграть. Её язычок спускается вниз к половым губам, находя вход и вдавливая в него языком, легко входя на половину. Язык внутри толкается в верхнюю, чувствительную стенку, но всё же не дотягивается до самого приятного места. Во рту солоноватый вкус смазки, и это вовсе не противно. — Ты вкусная, — и это правда. Язык Хёнджин снова у клитора, но теперь и пальчики рядом. Без труда девушка входит средним пальцем внутрь вагины, встречаясь с горячими стенками. Джисон уже кричит во всю, когда Хван сгибает палец, и, благодаря длине, прикасается к чувствительной точке. Подняв взгляд, старшая видит, как Джи обхватывает одной рукой грудь, вытащив из бюстгальтера и сжав свой сосок, а вторая покоится в волосах Хёнджин, которая надавливает ближе к себе. Всего лишь пару толчков и движений языком, Джисон в последний раз неровно, громко выкрикивает, шипит и скулит, содрагаясь всем телом и напрягая бёдра, пока она испытывает свой, видимо, самый сильный оргазм, длившийся долгих пару секунд. Её тело вздрагивало даже после того, как всё закончилось и она расслабилась. Старшая приподнялась, всё ещё чувствуя неприятную липкость в промежности, и возбуждение, горевшее во всём теле. — Это было ахуенно, — выругалась младшая, приподнимаясь на локтях. Она потянула к себе Хёнджин, которая так смиренно сидела, и впечатала в свои губы, целуя намного жарче, чем до этого. — Что же мне с тобой сделать, девушка с волшебным ртом и пальчиками? — На твоё усмотрение, — хихикнула Джин. — Хочу, чтобы ты села мне на лицо, но я не уверена, что мой рот сможет так хорошо работать после такого оргазма. Пальчики у меня маленькие, но… я ими очень хорошо владею, — ухмыльнулась девушка и поменялась позициями, не теряя времени. Кружевное белье было успешно снято, а коротенькие пальчики сразу приступили к делу, не теряя времени абсолютно ни на что. Смазав их естественной смазкой, пока она не засохла, Джи вставила первый палец слишком легко из-за того, насколько Хван была мокрой. Поэтому второй пальчик сразу вступил в дело. Хёнджин лежала и улыбалась, будто ничего не чувствуя, что немного задело Джисон. Третий палец и движения внутрь до основания, а после сгибание их туда, где должно быть приятно. Снова тишина. — Блять, я понимаю, у меня они короткие, но можно хотя бы намёк, что мне сделать? — Четыре пальца… — Смущённо ответила Джин и наконец отвела взгляд. Аккуратно, но всё же добавив мизинчик, Хан начала двигаться более уверенно, когда услышала первые звуки. С каждым толчком и сгибанием пальцев, тело под Джисон требовало больше и впускало глубже. Хан начала трахать пальцами сильнее, вдавливая в стенки и с каждым разом углубляясь внутрь. Вскоре не только четыре пальца входили, но и ладошка немного пропадала внутри, а из Хван вырывались те ещё крики и мольбы не прекращать. — Не зря у меня маленькая ладошка, — подшутила Джи и потянулась большим пальцем к клитору, останавливая толчки. — Ах, чёрт… Боже, ещё! Её клитор стал в сто раз чувствительнее и прикоснувшись ещё, она оказалась на пике, а вид Джисон перед собой перебросили за все границы, и простонав, Хван кончила также бурно, как и до этого младшая. Большой палец до сих пор был на чувствительной точке и лишняя стимуляция заставила корчиться Хван и простонать снова от боли, в котором были частички наслаждения. — У меня никогда так не получалось, — сказала Хван, показывая на влажную ладошку девушки. Они обе улеглись удобнее, сплетаясь всеми конечностями, кожа об кожу и мягкие поцелуи. — В следующий раз ты должна будешь сесть мне на лицо, — полусонно мямлила Джи. — В следующий раз? Я думала ты меня использовала, — немного издевалась девушка с игривыми откликами в словах. — Да, я тебя использовала. Но кто мне запрещает использовать тебя столько, сколько мы обе захотим? И вообще, кажется, что я не забыла про прошлое, так что мы обязаны переспать снова. Она уже давно забыла и простила. Просто тело Хёнджин всегда казалось слишком сексуальным. А после её заботы и нежности… Хёнджин оказалась не той стервой, которой считала Джисон её все эти годы. И кто знает, сколько дней, месяцев, лет они будут друг друга «использовать».