Просыпаясь с принцессами

      Сергей просыпался медленно и неохотно, словно бы выплывал из-под толщи воды, а его органы чувств включались по одному, будто бы гномы, которые обычно после праздников стучат молоточками по внутренней стороне черепа, вызывая звон в межушной пустоте (как у колокола…), на этот раз сжалились и просто нажимали один рубильник за другим. Первым пришло осязание, благодаря которому он обнаружил, что утопает в чём-то мягком и тёплом, словно в облаке из ваты, затем вернулось обоняние, которое донесло до разума запах свежести и ванили с лёгким оттенком солнечных подсолнухов, ну а после этого и до слуха донеслись какие-то неопределяемые звуки.       «Ничего не помню. Что это мы вчера такое пили? Кто «мы» ? С кем и в честь чего пили? Голова как ватная, веки тяжёлые, на правой руке кто-то лежит…», — последняя мысль задела очередной рубильник, но усилие оказалось слишком слабым, а расслабляющая нега наоборот — невероятно сильной, так что задумываться об этом совершенно не хотелось.       Крепче обняв тёплое, пушистое и вкусно пахнущее нечто, одновременно упругое и мягкое на ощупь, Лисин постарался поглубже зарыться пальцами в густой, не слишком длинный мех, а затем провёл ладонью сверху вниз, остановившись на чём-то, очень сильно напоминающем ягодицу. Память тела сработала раньше памяти обычной, а тем более опередила тормозящий разум, так что пальцы сами собой пару раз совсем не сильно сжались…       — М-м-м, — протянул кто-то над ухом томным, сонным и, к немалому внутреннему облегчению, женским голосом, в котором ощущались мягкость бархата и сладость мёда.       После этого Лис ощутил, как на него закинули ногу, сделав это как-то совсем уж по-хозяйски, а в дополнение ко всему обняли за шею и плечи, прижимая к тёплому и пушистому телу, лишая всякой свободы движения. И только после этого к ощущениям добавилась и возможность здраво мыслить, пробудившая память о событиях минувшего вечера…       «Что за ДхД тут происходит?» — распахнув глаза, один из которых ничего не видел по причине того, что правая сторона лица прижималась к пушистой шёрстке белого цвета, Сергей попытался осмотреться, исключительно на автомате продолжая совершать гладящие движения левой рукой.       В мозг, словно раскалённая игла, вонзилась мысль о том, что он находится явно не дома… а то и вовсе не в России… если вообще на Земле. Причиной подобных выводов стала огромная полная луна, заглядывающая в стеклянные двери, ведущие на большой балкон, прикрытые тончайшей кружевной тюлью. Если же быть ещё более точным, то Лисина вогнал в состояние ступора рисунок чёрной головы единорога на фоне серебряного диска… который он неоднократно видел в мультсериале про маленьких разноцветных лошадок разной степени дружелюбности и магичности.       «Похоже, что я всё ещё сплю. А может быть, это глюк, вызванный уколом в палец? Мало ли кто этот костюмчик заказывал…» — ощущая, как в душе столкнулись страх (слишком уж живыми казались ощущения), радость, надежда и изумление, мужчина перевёл взгляд со створок балконных дверей на белую шею, в которую утыкался лицом.       Перед единственным глазом, который всё нормально видел, вяло шевелилась на ветру разноцветная грива, сейчас похожая на гладь спокойно струящейся воды. Лисин постарался максимально скосить свой взгляд, благодаря чему увидел плечо передней конечности своей… партнёрши… а затем и широкое крыло, которым она его укрывала.       «Действительно сон. Но какой подробный! Жаль, что я его забуду, после того как проснусь», — ещё раз глубоко вдохнув, ощутив запах ванили и подсолнухов, что причудливым образом ассоциировалось с летом, мужчина продолжил осматриваться.       Рядом с кроватью стоял птичий насест, на котором, спрятав голову под крыло, тихо спала помесь павлина и петуха; с обеих сторон от балконных дверей в стене располагались большие окна, через которые внутрь комнаты попадало достаточно света, чтобы рассмотреть обстановку в подробностях; перед окнами стояли низкие столики, один из которых использовался для хранения бумаг, а второй был заставлен какими-то флаконами, баночками и коробочками; у противоположной от кровати стены возвышался огромный шкаф. К сожалению, положение было не слишком удобное, чтобы изучать интерьер, так как крутить головой вообще не получалось.       «Что за дела? В своём сне, осознавая, что сплю — и не имею свободы!» — возмущённый такой несправедливостью, Лисин решил взять ситуацию в свои руки, а потому опустил ладонь на шикарный (на ощупь — уж точно) белый круп, примерился и размахнулся…       Смачный шлепок разорвал тишину, звоном набата распространившись по комнате, а вторили ему сразу два звука:       — Ай! — удивлённо, возмущённо, обиженно и негодующе воскликнула большая белая пони, вскакивая на ноги прямо из положения «лёжа», широко расставляя копыта и оказываясь над незадачливым вторженцем.       — Курлык? — вопросительно прощебетала птица, вспыхивая огоньками цвета солнца, в секунды заполняя комнату ярким светом.       — Что-то мне подсказывает, что я не в Техасе, — изрёк Сергей, до которого с опозданием дошла мысль о том, что не стоило совершать столь… поспешных действий, в особенности, когда дело касается настолько деликатной части тела. — Доброе утро, Солнышко. Уже пора вставать?       «М-да. Ещё тупее было бы только спросить «Как пройти в библиотеку»», — самокритично подумал Лисин, заворожённо смотря в пылающие праведным гневом раскосые аметистовые глаза, украшающие короткую белую мордочку со сжатыми в тонкую линию губами, раздувающимися ноздрями, а также мерно сияющим рогом.       — Пф-ф-ф… — в очередной раз шумно вдохнув, предположительная Селестия, предположительно являющаяся принцессой страны волшебных пони, совсем не аристократично фыркнула, а затем звонко рассмеялась, демонстрируя ровные белые зубы, среди которых не было ни намёка на клыки.       — А ты наглец, — резко успокоившись и подозрительно прищурившись, заявила крылато-рогатая кобыла бархатистым, медовым голосом, после чего тут же уселась верхом на ноги Сергея, тем самым придавливая их к кровати и фиксируя на одном месте своим весом. Её передние ноги тоже сменили своё положение и теперь не упирались в кровать с двух сторон от головы человека, а одна опустилась на простыню слева от живота мужчины, в то время как вторая придавила копытцем его грудь, фиксируя в положении «лёжа на спине».       «Я точно не в коме и не сплю? Стоп… на этом мы, дорогой коллега, уже прокололись, так что исходим из варианта, в котором то, что происходит вокруг — это реальность. А если это — реальность, то я — попаданец. Причём у меня имеется полный попаданческий набор: понимание местного языка и… принцесса для гарема под боком. Интересно, она меня на рог насадит в момент, когда я намекну на свадьбу, или дождётся фразы про гарем? Великая Стрипперелла, о чём я вообще думаю?!» — головные гномы, пусть и с запозданием, но начали свою деятельность, вызывая пока что лёгкое ощущение мигрени.       — Понятия не имею, как ты оказался в моей комнате, да ещё в моей же постели, при этом умудрившись не разбудить меня! — аметистовые глаза предположительной принцессы сверкнули каким-то непонятным весельем, а в голосе послышались нотки уважения (как подозревал Лисин — совершенно пока что незаслуженного), а треугольные ушки, выдавая эмоции своей хозяйки, взмахнули, словно крылья. — Но начнём с простого: кто ты такой и кто тебя послал?       — Ваше… высочество? — к собственному удивлению Лиса, всё происходящее вызывало в нём не страх, а растерянность, какой-то детский восторг и гамму иных эмоций, которые он сам определить не брался. — А какой сейчас год?       «Ещё один исключительно уместный вопрос, ничего не скажешь. Впрочем, если Луна на луне, то сейчас, определённо, времена до канона. Ну это если уже после канона младшая сестра Селестии не сотворила что-то такое, что её отправили покорять космос второй раз. А с чего я взял, что в этом мире должен быть канон?» — все эти мысли пролетели в голове Сергея столь стремительно, что большая белая пони, вопросительно изогнувшая брови и склонившая голову к правому плечу, даже рта раскрыть не успела.       — Странный вопрос от странного гостя, — хмыкнула Селестия. — Допустим, что сейчас идёт девятьсот двадцать пятый год с изгнания Найтмер Мун. Теперь твоя очередь отвечать.       На этот раз в голосе собеседницы прозвучали нотки, которые ясно давали понять, что дальше тянуть время не стоит, да и юлить будет не безопасно. Всё же какой бы доброй, мягкой (в чём мужчина, к собственному смущению, успел удостовериться) её ни показывали, но эта пони тысячу лет правила страной в одиночку… министры и советники не в счёт.       Волшебная жар-птица, также именуемая фениксом, продолжая сиять, как лампа, перелетела со своего насеста на спинку у изголовья кровати хозяйки, которая была украшена узорами в виде каких-то цветов. Переступив лапками, впиваясь внушающими уважение когтями в лакированное дерево, она наклонилась вперёд и тоже заглянула в глаза неклассическому попаданцу, взглядом выражая желание стукнуть его клювом в то место, которое сейчас прикрыто капюшоном пижамы и искусственным рогом.       — Лисин Сергей, тридцать восемь лет, по профессии — радиотехник, не женат, — держа ладони на виду у принцессы, отчеканил Лис. — Как сюда попал — только догадываюсь, но никто меня не посылал.       — Ты ему веришь, Филомина? — вопросительно обратилась к птице пони.       «Сюрреализм чистой воды», — в своём (или всё же реальном?) мире, подумал человек.       — Курлык, — после непродолжительной паузы ответила питомица хозяйке.       — И я чувствую, что не врёт, — заявила хозяйка апартаментов, удобнее устраиваясь на ногах Сергея. — Только вот и правду можно говорить по-разному. Да и имя у тебя интересное…       Последние слова вновь были обращены к мужчине, намекая на то, что нужно бы объясниться. Тем временем аметистовые глаза уже не выражали той подозрительности, которая в них была секунды назад, а вот откровенного любопытства в них стало даже больше.       «Похоже, что вскрывать меня на месте не собираются, да и в тюрьму бросать — тоже. В таком случае нужно проверить, до какой степени мне позволено наглеть», — подумал Сергей, ловя себя на том, что залип на гриву хозяйки комнаты, которая колыхалась вокруг её головы словно бы под порывами ветра, образуя своеобразный ореол, похожий на солнечную корону.       — Ваше высочество, может быть, вы с меня встанете? — спросил мужчина максимально равнодушным голосом. — А то мне самую малость неудобно.       — Ты намекаешь на то, что я — толстая?! — возмущённо вскинулась белая аликорница, ушки которой встали торчком, крылья распахнулись, а передние ноги скрестились на груди. — Вот ведь нахал! Сперва облапал меня, а теперь ещё и оскорбляет.       — Курлык, — поддержала хозяйку птица-феникс.       «Ещё и губы надула. Явно переигрывает», — констатировал Лисин, набравшийся ещё больше смелости и наглости, чтобы переместить свои ладони на бёдра большой пони, которыми она фиксировала его нижнюю половину на кровати.       — Я, в общем-то не против, но вдруг кто-то войдёт и поймёт вашу позу превратно? — опять же только после того, как эта фраза была произнесена, Лис задумался, что какая-нибудь земная девушка за такой намёк могла бы и пощёчину отвесить.       «Копытом… по лицу. Ой-ей… Будет больно», — как-то меланхолично промелькнуло на грани сознания.       — О чём… — начала было говорить Селестия, но тут же замолчала, посмотрела вниз, осмотрелась вокруг, фыркнула, усмехнулась и, подавшись вперёд, практически легла на мужчину, мордочкой оказавшись перед его лицом, а передними ногами встав справа и слева от груди. — Эти мифические свидетели подумают… что у принцессы есть личная жизнь? А то в последнее время меня стали воспринимать не как живую пони, а как какую-то функцию артефакта, включающуюся, когда проситель подходит к трону. Ты же… довольно симпатичный единорог, да и робостью, как я вижу, не страдаешь.       — А-а-а… — от подобного поворота событий человек сильно растерялся, а ощущение горячего дыхания на нижней половине лица вовсе заставило смутиться и запаниковать (нет, белая аликорница была ему весьма симпатична, но определённо не в этом смысле). — А… Я не единорог.       — Хм? — брови Селестии взлетели вверх, и она приподнялась на передних ногах, отстраняясь от лица Сергея, а затем прищурилась, и подозрительность вернулась к ней во взгляд, но любопытство так и не вытеснила. — Неужели — земнопони? А рог — накладка?       «Если уж признаваться, то во всём. Кроме того, как сказал один мультяшный персонаж: «Отношения не должны начинаться со лжи, ложь приходит потом». Э-хе-хе. Что-то мне подсказывает, что не стоит этого делать, но…», — собравшись с духом, Лисин закрыл глаза.       — Я не пони; я — человек, — произнёс мужчина… и ничего не произошло, так что он осмелился открыть глаза. — Ух, ё…       Рог принцессы дня засиял, а затем свечение перекинулось на её глаза, которые несколько раз мигнули разными цветами, будто новогодние лампочки. В следующую секунду белая аликорница взмахнула крыльями и оттолкнулась всеми четырьмя ногами, отбрасывая себя вверх и назад, а из её раскрывшегося рта вырвался возглас:       — И-И-И-Я-Я-ЯЙ!!!       « А, это, парни, светошумовая граната. Она работает по тем же принципам, что и обычная… Кто-нибудь видел чеку и кольцо?» — прозвучал голос сержанта-инструктора в гудящей, словно колокол, голове, в то время как перед глазами расплывались цветные пятна, вызванные резкой вспышкой света.       Как-то отстранённо Лис подумал, что в этот раз его увлечение мультсериалами вышло боком. Впрочем, если бы вместо пижамки единорога ему прислали костюм спецназовца, который отправил бы незадачливого хозяина в какую-нибудь «Обитель зла», то это было бы ничуть не лучше.       «Какая-то светошумовая мне попалась Селестия. Интересно, а она многозарядная?» — едва эта мысль прозвучала в голове, вызвав улыбку, как Сергей ощутил, что некая сила схватила его за руки, а затем вздёрнула в воздух.       Поболтав слегка онемевшими ногами (которые ему умудрилась отсидеть принцесса-пони), убедившись в отсутствии точки опоры, Лисин решил не пытаться вырваться. В конце концов, его не убивают и даже пижаму не стягивают для всякого противоестественного, да и пока слух со зрением не восстановятся, что-либо делать было вовсе глупо.       «Наверное так себя чувствовал Кукушка, пока мы его шесть часов по лесу искали. Надо же было зацепиться парашютом за ветки и запутаться настолько, что не смог достать рацию», — сейчас этот случай казался забавным, но тогда приятелю было не до смеха (впрочем, прозвище он принял и носил его с гордостью).       — Отвечай, кто ты такой, откуда, как попал в мою комнату и что тебе нужно здесь? — пробился сквозь утихший звон в ушах холодный голос белой аликорницы, а спустя несколько секунд и зрение прояснилось.       Теперь перед человеком на безопасном от него расстоянии стояла не мультяшная Селестия, которая (непонятно с чего) начала с ним заигрывать, а гордая и опасная правительница, глаза коей сияли холодным аметистовым огнём. Впрочем, её рог, окутанный золотым свечением, внушал ничуть не меньше опасений.       «Партизаны не сдаются!.. Ладно… это я погорячился. Кое-что могу и рассказать», — порадовавшись, что не ляпнул первую пришедшую в голову мысль, Сергей откашлялся.       — Ваше высочество, я — Лисин Сергей, человек тридцать восьми лет, — облизнув губы, мужчина не увидел на мордочке собеседницы никаких эмоций, что принял за хороший признак. — Вчера вечером мне пришла посылка, в которой была эта одежда: я её не заказывал, и мне она досталась по ошибке. Стоило мне её примерить, как я обо что-то укололся и, почувствовав себя нехорошо, потерял сознание. Очнулся уже здесь, после чего решил, что всё это мне мерещится.       — Правда, — голос белой аликорницы смягчился, но отпускать мужчину она не спешила, хотя её грива и перестала трепыхаться будто флаг под ураганным ветром. — Только вот я твоё имя никак разобрать не могу: вечно какая-то белиберда получается. Буду звать тебя «Фокс»… Ты ведь не против?       На последних словах Селестия изобразила просительные нотки и улыбнулась, а учитывая светящиеся глаза, стала выглядеть несколько жутко. Человеку только и оставалось, что покачать головой и произнести:       — Никак нет, ваше высочество.       — Я так и думала, — удовлетворённо констатировала принцесса дня, после чего сложила крылья, которые до этого момента были распахнуты во всю ширь, и спросила: — Скажи, Фокс, зачем ты надел вещь, которая тебе не предназначалась? Почему ты меня лапать начал я уже поняла.       — Я не лапал, а тактильно исследовал обстановку, — чувствуя смущение за собственные действия, попытался оправдаться Сергей, уже окончательно убедившийся в том, что немедленная расправа ему не грозит.       — Да ну? — иронично выгнула брови принцесса-пони, а затем с ощутимым интересом в голосе спросила: — И как тебе исследованное?       — Весьма… впечатляет, — совершенно честно ответил Лисин, для которого этот опыт стал абсолютно уникальным.       — Приятно слышать, — весело хмыкнула собеседница, что, впрочем, не сказалось на её магической хватке. — А теперь, Фокс, всё же ответь на вопрос: почему ты надел чужую вещь?       — Я давно хотел купить что-то такое… — отозвался мужчина, кистями рук изображая неопределённый жест. — Думал, что сделаю фотографию и уберу обратно в коробку, а оно вон как получилось.       Ноги человека дёрнулись, бессильно пытаясь нащупать точку опоры. В следующую секунду же сила, удерживавшая его в воздухе, ослабла и опустила свою жертву на кровать, позволяя сесть. Он тут же подогнул нижние конечности, руками упираясь в колени, несколько настороженным взглядом смотря на Селестию, рог которой погас, да и глаза вернулись к своему нормальному виду.       — Мне нужно убедиться, — решительно произнесла белая аликорница, переступив передними ногами, при этом и не думая приближаться к своему неожиданному гостю. — Сними свою одежду.       — А… — не то, чтобы Лис был стеснительным, но оставаться голым перед говорящей пони-принцессой ему не хотелось. — Можно не полностью?       — Есть какие-то проблемы? — нахмурилась белая аликорница, наклоняя голову так, что острый рог уставился своим кончиком прямо на Сергея.       — Просто у людей, к расе которых я отношусь, не принято оголяться перед малознакомыми представительницами противоположного пола, — поспешил ответить Лисин, поднимая руки в останавливающем жесте.       — А лапать представительниц противоположного пола, с которыми вовсе не знаком — принято? — иронично изогнула брови хозяйка комнаты, вскинув правое ухо, а левое — прижав к голове. — Ладно, можешь не полностью.       Благодарно кивнув, Лис поднял руки к шее и, нащупав молнию, расстегнул её, после чего осторожно стянул с головы капюшон, а затем стал стягивать пижаму с рук и плеч, пока она не повисла за спиной на уровне пояса. Прохладный воздух коснулся оголённого торса, заставив кожу покрыться мурашками, а самого человека немного поёжиться.       — Эх… — после минутного молчания, в процессе коего Селестия разглядывала Сергея тускло засиявшими глазами, она топнула правой передней ногой по полу и заявила: — В кои-то веки у меня в постели появился симпатичный единорог… и тот оказался непонятным лысым существом. Невезуха…       «А вот это обидно прозвучало. Я, конечно, не фотомодель, и не голливудская звезда, но и не страшилище какое-то», — мысленно возмутился Лисин.       — Я — высший примат! — заявил Сергей, указывая в потолок указательным пальцем согнутой в локте правой руки, левую руку прижимая к телу и обнимая себя за живот, тем самым не давая пижаме сползти ниже. — А раз вы налюбовались, ваше высочество, то могу я одеться? У вас весьма… прохладно.       — Дозволяю, — чинно кивнула белая аликорница, скашивая взгляд в сторону дверей, ведущих на балкон. — Удовлетвори моё любопытство, Фокс, что такое фотография?       — Как бы сказать… — Сергей, несколько поспешно натягивая верх пижамы обратно, немного подумал и, оставив капюшон свисать на спину, из-за чего молния застегнулась не до конца, провёл ладонью, обтянутой бархатистой тканью, по волосам и ответил: — Фотография — это картинка вроде портрета, которая отображается на бумаге благодаря свету. Вы, ваше высочество, ведь знаете, что мы видим не сами предметы, а отражённый от них свет?       — Допустим, — взгляд принцессы стал ещё более заинтересованным, а вставшие торчком ушки полностью развернулись к собеседнику (казалось, что она хочет сделать шаг вперёд, но сдерживается от этого). — Продолжай.       — Так вот: есть устройство, называемое фотокамерой, внутрь которого вставляется специальная плёнка, крайне чувствительная к свету, — воодушевившись, Лисин даже стал жестикулировать, пытаясь объяснить конструкцию прибора подробнее. — Фотокамера, на самом деле — это довольно простое приспособление: основными его частями являются механизм, открывающий и закрывающий объектив камеры, специальная линза, фокусирующая падающий на неё свет на определённом участке плёнки, ну и сама вспышка — источник мигающего света, который отправляет импульс со стороны фотоаппарата к фотографируемому объекту, чтобы отразившиеся лучи попали на плёнку. В солнечную погоду можно фотографировать и без вспышки, но тогда нужно тщательно подбирать освещение. Из-за того, что плёнка очень чувствительна к свету, её проявляют только в тёмных помещениях при особом освещении.       — Что значит «проявляют»? — в голосе белой аликорницы прозвучало нечто, похожее на детское «Почему?», что изрядно повеселило мужчину, заставив его сравнить нынешнюю ситуацию с теми моментами, когда его допрашивала Марья Сергеевна.       «Забавно бы я смотрелся, если бы посадил большую пони себе на колени… А ведь она на них уже сидела, причём в куда более провокационной позе», — улыбка, в которой смешались умиление, ехидство и веселье, выползла на лицо человека, но он вовремя опомнился и, словно невзначай, провёл руками по лицу, возвращая ему более или менее серьёзный вид.       — «Проявляют» на самом деле не совсем правильное слово… — Сергей негромко прочистил горло, сложил руки на согнутых ногах и продолжил: — Тут тоже используется свет: плёнка устанавливается в специальный держатель, после чего через неё пускают расширяющийся луч, падающий на фотобумагу. Сама фотобумага тоже покрыта специальным веществом, чувствительным к свету, благодаря чему изображение с плёнки, но в увеличенном масштабе, проявляется на бумаге. Весь процесс, как и вещества, которые нужно использовать в процессе, я не помню…       На последних словах Лисин развёл руками, изображая виноватую улыбку. Всё же фотографией он если и увлекался, то исключительно цифровой, что было даже не на порядки проще и дешевле.       — Жаль… — ушки Селестии поникли, но она тут же снова взбодрилась, вскидывая голову. — Впрочем, зная принципы, думаю, что учёные смогут повторить процесс.       — Гхм… — кашлянул Лис, несколько озадаченный услышанным, что и не замедлил продемонстрировать вскинутыми бровями и вопросом: — Это что же получается… я только что выдал стратегически важную информацию?       — Возможно… — принцесса дня шаркнула правым передним копытцем, изобразив на мордочке невинную улыбку. — Во всяком случае, ты показал, что тебя не нужно бросать в темницу как шпиона.       На последних словах белая аликорница задорно подмигнула, заставив человека поперхнуться заготовленной фразой и возмущённо воззриться на собеседницу. Впрочем, как ответить на этот выпад, он сразу не придумал, а хозяйка комнаты продолжила уже серьёзным тоном:       — Фокс, я забуду о том, что ты оказался в моей постели против моей воли и вытворял всякие непотребства…       — Ничего не было, — вскинул руки в защитном жесте мужчина. — Не виноватый я, оно само получилось.       — …и предлагаю тебе стать моим гостем, пока мы не найдём способ отправить тебя назад, — не обратив внимания на реплику Сергея, закончила Селестия. — Сейчас мне нужно поднять солнце, а ты подумай над моим предложением. Однако в любом случае, чтобы ты ни решил, некоторое время тебе придётся погостить во дворце, пока я не буду уверена в том, что ты не опасен для пони. А если ты захочешь поделиться ещё какой-нибудь интересной информацией, то я обещаю, что сумею тебя вознаградить.       «Вот спасибо», — иронично подумал Сергей, тут же представив себе картину того, как его привязывают к операционному столу, а затем подходит единорог с паяльником…       Конечно, у пони (скорее всего) не было паяльников, так как их роль могла играть магия. Да и вряд ли его действительно будут пытать… если мультсериал хотя бы наполовину верно описывает Эквестрию. Однако можно ждать отправку домой в комфортных условиях, имея возможность участвовать в процессе хотя бы как наблюдатель, а можно сидеть в камере-одиночке, гадая о том, пытаются ли вообще тюремщики как-то помочь или забыли об упрямом чужаке.       «Какие-то безрадостные мысли. Да и что, я всерьёз убеждаю себя, что нет ничего плохого в продаже технологий людей пони?» — поймав себя на этой мысли, Лисину захотелось дать себе подзатыльник, но всё же он удержался от этого, чтобы не выставить себя в глупом свете.       Тем временем Селестия, словно бы потеряв к гостю всяческий интерес, подошла к манекену (или поникену?), который стоял рядом с массивным шкафом напротив кровати, служа держателем для королевских регалий. Тиара, нагрудник, высокие накопытники из золота, лёгкая белоснежная накидка, сотканная словно бы из тончайшей паутинки, которая прикрыла спину и круп, при этом оставаясь достаточно прозрачной, чтобы отчётливо видеть кьютимарки в виде солнц. Облачившись, она направилась к дверям ведущим на балкон, мягко ступая по толстому ковру малинового цвета.       «Как можно умудряться выглядеть более голой, одевшись, нежели вообще без одежды?» — возмутился Лис, перед внутренним взором которого промелькнул образ Светланы в полупрозрачной ночной сорочке розового цвета.       Стеклянные двери, охваченные золотистой аурой, бесшумно распахнулись вовнутрь, вместе с чем в комнату ворвался прохладный ночной воздух. Принцесса же даже не вздрогнула, продолжив идти, вскоре оказавшись на балконе. Её силуэт почти что светился в лунном свете, а стоило ей распахнуть крылья, как сияние стало вполне натуральным.       Грива и хвост белой аликорницы стали колыхаться сильнее, её рог вспыхнул словно маленькая звезда, а вместе с тем луна начала опускаться с небосвода за горизонт. Сергей, продолжающий сидеть на кровати правительницы страны цветных пони, заворожённым взглядом следил за этим таинством, боясь даже моргнуть, чтобы не пропустить ни мгновения представления, устроенного будто бы для него одного (что, разумеется, было не так).       Будучи фанатом мультфильма о магии дружбы, мужчина не раз мечтал увидеть эквестрийский восход своими глазами. Теперь же, когда подобная возможность представилась, причём без особых усилий с его стороны, в голову забредали глупые мысли, что можно было бы попытаться убежать, пока Селестия занята…       «Угу. И стража меня не остановит», — саркастично подумал человек.       Тем временем серебристый диск с изображением силуэта головы единорога (аликорна… что в данном случае не важно) закатился за горизонт. После этого принцесса дня переступила поочерёдно всеми четырьмя ногами, словно тяжелоатлет, подбирающийся к очередному снаряду, а её грива и хвост колыхнулись, приобретая цвет расплавленного золота. Яркая жёлтая вспышка едва не ослепила Сергея, заставив его зажмуриться и прослезиться, рефлекторно прикрыв лицо рукой, а когда он проморгался, голова белой аликорницы, наклонённая так, чтобы рог смотрел куда-то вбок и вниз, стала плавно и неспешно подниматься.       «Это у неё огненный шарик на кончике рога светится? Выражение «Она вертит солнце на роге» принимает новый вид», — чувствуя, как в душе вскипают восторг, недоверие и капля веселья, Лисин осознал, что от волнения задержал дыхание, после чего осторожно выдохнул, боясь спугнуть волшебный момент.       Золотой диск, стоило ему только показаться над краем земли, окрасил небосвод полосой жёлто-золотого, с едва заметными алыми вкраплениями света. Однако же этот вид продержался лишь какие-то секунды, а звёздное полотно уже стремительно окрасилось голубым, заставляя померкнуть россыпи звёзд. А затем… всё закончилось, но сама виновница произошедшего продолжила стоять на балконе, позволяя гриве и хвосту, которые вернули себе естественный неестественный окрас, развеваться на уже совершенно обычном ветру, при этом высоко держа голову и оглядывая округу.       «Смотри, Симба: всё, куда падает свет солнца — это наше королевство», — внезапно промелькнуло в голове Лиса, а воображение дорисовало картину того, как большая крылато-рогатая пони набирает полную грудь воздуха, и… начинает ржать (хотя изначально это представлялось львиным рыком).       — Кхе-кхе… хр-р-р… гхм… — пытаясь подавить истеричный смех, мужчина прикусил себе язык, из-за чего на глазах выступили слёзы.       — Фокс, что-то случилось? — Селестия обернулась и посмотрела на человека, поджав крылья к телу, чтобы они не мешали. — Ты плачешь?       Последние слова были произнесены удивлённо и обеспокоенно, а сама принцесса дня поспешила развернуться полностью и вернуться в комнату быстрыми шагами, при этом захлопнув за собой стеклянные двери. Сергей же, утерев выступившие слёзы, хотел было ляпнуть что-нибудь вроде: «Это не слёзы, а глазной пот», но одумался и произнёс другое:       — Это было так прекрасно, что я не удержался.       — Оу… — ушки большой белой пони прижались к голове, а мордочка немного порозовела. — Спасибо.       В больших и выразительных тёмно-фиолетовых глазах промелькнули эмоции, которые Лисин попросту не успел расшифровать, а спустя пару секунд аликорница уже взяла себя под контроль, вернув на мордочку сдержанное, доброжелательное выражение. Только сейчас, когда пони стояла так близко, что до неё можно было дотянуться рукой, стало очевидно, что ростом она (стоя на четырёх ногах) примерно равна человеку, но только если он выпрямится, стоя на своих двоих. А ещё запах ванили и подсолнухов стал словно бы сильнее, щекоча нос приятным букетом ароматов.       «Марья была бы в восторге… жаль, у меня даже фотоаппарата с собой нету. Да и если бы был… смогу ли я вернуться домой?» — восторг от увиденного представления сменился грустью и осознанием, что он оказался совершенно один, непонятно как, и неизвестно насколько далеко от дома.       Смена настроения необычного гостя не ускользнула от взора аликорницы, которая благодаря немалому жизненному опыту и эмпатии очень точно поняла причину. Сняв накопытник с правой передней ноги, она протянула её к новому знакомому и, положив копытце на левое плечо, уверенно произнесла:       — Фокс, я обещаю тебе, что приложу все возможные усилия, чтобы ты смог вернуться домой в как можно более краткие сроки. Пока же, прими моё гостеприимство: в своих покоях я тебя оставить не могу, но гостевые комнаты находятся совсем рядом.       Подняв опустившийся вниз взгляд обратно на собеседницу, мужчина почувствовал нечто странное: его будто бы окутало мягким теплом, одновременно с этим наполняя ощущением уверенности и силы. Благодарно улыбнувшись, он положил правую ладонь на ногу большой пони, даже через перчатку пижамы ощутив бархатистую мягкость шёрстки.       — Благодарю, — вымолвил Лис.       — Ещё не за что, — отозвалась Селестия, мягко высвобождая свою конечность, чтобы снова надеть накопытник.       Дальнейший разговор прервал стук в дверь, раздавшийся с противоположной от балкона стороны. Лисин от неожиданно громкого звука даже дёрнулся, а принцесса дня только повернула голову и спросила:       — Кто там?       — Строуберри Джем, ваше высочество, — донёсся мелодичный, несколько более высокий, нежели у аликорницы, голос. — Я принесла утренний чай, газету и несколько писем.       — Капюшон, — шёпотом обратилась к Сергею Селестия, стрельнув в него выразительным взглядом (мужчина на это лишь молча кивнул, а затем натянул на голову упомянутый элемент костюма, тут же застегнув молнию до подбородка). — Заходи, дорогая.       «Стоп! Но я же сижу на кровати», — наконец-то дошло до человека, но что-либо сделать он уже не успевал.       Двустворчатые деревянные двери, украшенные изображением солнца на одной створке, и вставшего на задние ноги аликорна — на второй, приоткрылись, и в проём проскользнула светло-красная единорожка, одетая в чёрное платье с белым передником, прикрывающим грудь, короткими рукавами, достающими до середины передних ног, и символической юбкой, совершенно не скрывающей бёдра. У неё на крупе красовалось изображение чайной чашечки с ложкой и блюдца белого цвета, зелёные грива и хвост были заплетены во множество тонких косичек с бантиками жёлтого цвета на самых кончиках, а большие раскосые глаза с радужками голубого цвета обрамляли длинные ресницы. В сравнение с принцессой дня она была в два раза ниже, но при этом смотрелась вполне гармонично, что не портила даже кажущаяся слишком узкой мордочка.       — А… а-а-а… — уставившись на Лисина, служанка, над которой в красноватом облаке телекинеза, опасно покачиваясь, висел большой поднос, приоткрыв рот, попыталась покраснеть ещё сильнее чем обычно, что у неё с успехом и вышло. — П-простите, я не хотела вам мешать.       — Ты совершенно не помешала, дорогая, — тёплым тоном отозвалась белая аликорница, обходя кровать и тем самым переводя внимание на себя. — Мы уже… закончили.       «Вот ведь… пони», — с возмущением и восхищением посмотрев на хозяйку комнаты, которая мастерски сыграла интонациями, сделав едва заметный намёк на нечто смущающее, подумал человек.       — Спасибо за чай, — тем временем продолжала Селестия, собственной магией перехватывая поднос и, после непродолжительной паузы с намёком на игривые нотки в голосе, предложила: — Может быть, хочешь к нам присоединиться?       — Благодарю, ваше высочество, — отмерев, Строуберри сделала шаг назад, покраснев мордочкой куда сильнее прежнего. — Мне ещё нужно успеть сделать очень много дел. Если я вам больше не нужна…       — Нужна, — прервала служанку принцесса дня, тем самым вызвав у неё гамму чувств, которые выразились в паническом взгляде на «серого единорога». — Грей Фоксу — моему близкому другу, необходимо подготовить отдельные покои: комнаты, находящиеся рядом с моими, отлично подойдут. Займись этим, Строуберри, пожалуйста.       — Д-да, ваше высочество, — поклонилась единорожка, косички которой коснулись пола. — Я могу идти?       — Ступай, моя маленькая пони, — величественно отозвалась аликорница. — И передай секретарю, чтобы ждал меня в моём кабинете у тронного зала. Я скоро подойду.       — Будет исполнено, — пискнула светло-красная (местами — ярко-бордовая) пони, скрываясь в коридоре за дверью и закрыв за собой створки.       — Ну и зачем… ваше высочество? — не найдя подходящих слов, спросил Сергей, заметив одну важную деталь, которая до сих пор ускользала от его взгляда. — Гхм…       — Затем, что… это забавно? — приложив к подбородку запястье левой передней ноги, прижав правое ухо и выгнув брови, спросила большая крылато-рогатая пони.       «И вот она меня допрашивала несколько минут назад? Как же быстро у неё меняется стиль поведения», — Лисину даже стало завидно, так как сам он в повседневной жизни большую часть времени был вынужден скрывать эмоции, ну а меньшую часть времени проявлял их в сильно урезанном виде.       — И вас не смущает, какие слухи могут пойти по… дворцу? — мужчина был не уверен, где именно они находятся, так что решил воспользоваться привычным по мультфильмам названием.       — Могут? — удивилась Селестия, подходя к кровати и опуская на неё поднос, чтобы затем, ни секунды не сомневаясь, усесться на пол. — Я уверена, что через час весь дворец будет знать, что одна из служанок застала фаворита принцессы в её покоях. А подробности о том, в каком виде мы были застигнуты… м-м-м. И, Фокс… можешь звать меня по имени? Всё же ты — не мой подданный, да и мы не на официальном приёме.       На последних словах принцесса дня поморщилась, будто бы зажевала любимое лакомство Альбуса Дамблдора в его естественном виде и без сахара.       «Ну и чего я парюсь? Раз уж самой принцессе весело и плевать на последствия. Да и имя… со своим уставом в чужой монастырь не ходят. Хотя кое о чём нужно спросить», — опустив взгляд на поднос, Лис увидел большую чашку с блюдцем, пузатый чайник и вазочку, в которой лежали кексики, двойные печенюшки, похожие на колёса от телеги в шоколаде, а на самом верху лежало пирожное, похожее на лодку с парусом из шоколада.       — Угощайся, — щедрым жестом указав на поднос, белая аликорница подхватила магией чашку, наполнила её ароматным напитком из чайника, после чего пролевитировала к человеку, буквально вложив в руки, но прежде чем он успел задать вопрос — применила магию к блюдцу, превратив его во вторую чашку, куда также налила чай. — За знакомство?       Края белой фарфоровой посуды, украшенной рисунками в виде солнц, столкнулись, после чего большая пони и её неожиданный гость сделали по глотку. Хозяйка комнаты зажмурилась, оставив узкие щёлки между веками, растянула губы в радостной улыбке и несколько раз взмахнула ушами, тихим мычанием выдавая своё удовольствие.       — Эх, ваше высочество, — поддавшись порыву, хмыкнул Сергей. — Чифирим с раннего утра? Так вот чем нынче аликорны бухают…       — И вовсе я не пью, — фыркнув почти как земная лошадь, Селестия поставила чашку на правое переднее копытце, левой передней ногой указав в потолок. — Я — дегустирую.       — Хм, — Сергей покосился на чайничек, в котором содержимого должно было хватить кружки на три-четыре. — Сделаем вид, что я поверил.       — Нахал, — обиженно насупилась принцесса, обоими передними копытцами перехватывая свою посуду, а затем при помощи телекинеза выдернула пирожное из-под руки Лисина, потянувшегося к сладостям. — Сперва облапал, затем назвал лгуньей… а не отправить ли мне тебя в темницу за оскорбление королевской особы?       — А… — чувствуя, что проигрывает пикировку, человек решил сменить тему разговора, пока его не загнали в словесную ловушку (ещё дома, споря со Светланой, он частенько проигрывал подобные схватки, так что научился ускользать от заведомо проигрышной битвы). — Пожалуй, не стоит. Всё же в темнице работать будет неудобно, а мне ещё столько всего хочется рассказать, чтобы поделиться с любимой принцессой тысячелетиями собираемыми знаниями своего народа…       — Прямо такой уж любимой, — усмехнулась аликорница, слегка выпятив грудь и чуть выше подняв голову, демонстрируя изящный изгиб шеи и спины.       — А как иначе? — изобразил удивление мужчина, вскинув брови и едва не пролив чай. — Разве может быть иначе!       — Что же… — прикрыв глаза, большая белая пони величественно кивнула. — Можешь считать, что ты амнистирован.       «Принцесса дала Сергею амнистию, теперь Сергей свободен!», — перед внутренним взором Лиса появился радующийся домовой эльф, который превратился в Голума из Властелина Колец, одетого в деловой костюм и с дипломатом.       — Так вот что я хотел спросить… — усилием воли отогнав слегка неадекватные мысли, вызванные сюрреализмом всего происходящего, Лисин наконец-то решился озвучить вопрос, возникший у него во время разговора Селестии и служанки. — Вы всегда ходите так?       — Не понимаю, — после нескольких секунд паузы вынужденно признала принцесса, бровки которой насупились, а взгляд приковался к пирожному, подплывающему к мордочке на невидимых волнах. — Кто — мы, и как «мы» ходят?       — Вы — пони, — ответил человек, затем сделал глоток вкусного напитка, чтобы промочить горло, и добавил: — Вы всегда ходите с открытым крупом?       — На торжественных церемониях — нет, да и во время войны все, кроме пегасов, предпочитают полные доспехи, — тут аликорница задумалась, вспоминая недавние события, и в её взгляде, который опустился Лису чуть пониже пояса, появилась догадка. — То есть у твоих сородичей принято прикрывать свои бёдра? Но ведь тогда совсем не будет видна кьютимарка, а значит, и пони не сможет продемонстрировать свой талант, показав факт прохождения первого взросления. У вас разве нет подобной традиции?       — Вообще-то… — поёрзав на месте, чувствуя себя несколько неуютно из-за взгляда собеседницы, изучающего его бёдра, Сергей уже хотел сказать «нет», но тут вспомнил возраст получения паспорта, а вместе с ним — части прав и обязанностей. — У нас это завязано не на рисунки, а на возраст, по достижению которого каждый человек получает документ.       — Как глупо, — на миг скривила мордочку аликорница, затем разом откусила половину пирожного и на её губы вернулась улыбка.       — Почему это? — даже как-то обиделся за подобный вердикт в отношение законов своей страны мужчина, опустив на поднос опустевшую чашку.       — Потому, что возраст — это не показатель зрелости, — констатировала большая пони, повторяя действия собеседника, попутно съев остатки сладости. — Пони может стать частично взрослым и в шесть лет, когда магия стабилизируется и появляется возможность проявления кьютимарки, а в двадцать… а может и в сорок пройти только один рубеж взросления, связанный с достижением половозрелости, при этом так и не доказав, что стал взрослым духовно. Таких пони могут называть «пустобокими», и пусть это никак не ограничивает их в обыденной жизни, но им запрещено занимать высокопоставленные должности.       — Как-то это… несправедливо, — заметил Лисин, опуская ладони на свои же колени. — А если «пустобокий» пони — талантливый руководитель?       — Если пони не знает собственного таланта, то как он может увидеть или признать талант кого-то другого? — вопросом на вопрос ответила собеседница, затем вздохнула и мотнула головой, заставляя пряди разноцветной гривы разметаться вокруг головы. — Фокс, просто поверь, что этой системе уже две с половиной тысячи лет, и она не раз доказала свою эффективность. Пони, у которого на крупе кьютимарка лопаты, может устроиться банкиром, либо же главой дипломатов… дело не в рисунке и вкладываемом в него смысле, а в самом факте получения метки, как символа принятия себя и признания своих сильных и слабых сторон.       «Однако», — смотря на выглядящую усталой (и это с раннего утра!) большую пони, мужчина ощутил себя чуть-чуть виноватым.       — Прошу прощения, — извинился человек, смущённо улыбнувшись. — Не знал, что эта тема такая болезненная.       — Ничего страшного, — беспечно отмахнулась Селестия, правой передней ногой убирая пряди гривы, упавшие на мордочку, при этом они продолжали медленно колыхаться, будто бы плавали в глубине бассейна. — Было время, когда меня и Луну обвиняли в том, что мы не годимся, чтобы править страной, так как у нас неподходящие кьютимарки. Нам же пришлось доказывать, что рисунок — это не клеймо на всю жизнь, а лишь демонстрация понимания себя.       — М-да… никогда об этом не задумывался, — пробормотал Лисин, а когда принцесса хотела что-то спросить, поспешно продолжил: — Вообще-то я хотел уточнить, всегда ли вы ходите с… тем, что под хвостом, напоказ?       «Вот сейчас мы и узнаем, существует ли мифическая магия скрыта-цензуры, которую я почему-то игнорирую, или же… в первом случае мне будет больно», — промелькнули мысли в голове Лиса, успевшего выругать себя за излишнее любопытство, которое, очень вероятно, однажды сведёт его если не в могилу, то в травматологию — точно.       — Ну… — большая пони пожала крыльями, при помощи телекинеза разливая остатки чая по кружкам. — Так же, как и с церемониальными одеждами или бронёй. А зачем это скрывать?       — Да так… не важно, — неопределённо покрутив в воздухе кистью правой руки, отозвался Сергей, приходя к выводу о том, что пони — нудисты (которые и среди людей встречаются, пусть и маскируются в обычной жизни под толпу, иммигрируя при помощи модных аксессуаров). — Просто у людей принято носить одежду почти всегда: шерсти у нас нет, а кожа очень мягкая, из-за чего её легко повредить.       — Понимаю, — кивнула аликорница, подхватывая телекинезом несколько печенюшек и кексиков, которые начали кружить вокруг её головы, словно одно из колец вокруг Сатурна. — Это стало традицией, нарушение которой считается грубостью, а то и чем-то противозаконным. Так?       — Да, — коротко отозвался человек, принявшись греть свои руки об чашку.       На этой ноте разговор как-то заглох, а через минуту неловкого молчания Селестия извинилась и стала просматривать газету и письма (по последним просто мазнула взглядом, чтобы тут же отправить на один из столов, стоящих у окна).       «А вкусный у пони чай… интересно, а я им не отравлюсь? Мир-то другой», — осознав, что очень вовремя задумался об этой проблеме, Сергей поставил чашку обратно на поднос.       — Селестия, я тут подумал… — начал говорить Лисин, на что принцесса оторвалась от газеты, исписанной непонятными закорючками, и иронично изогнув бровь, посмотрела на него. — Да, я умею это делать. А если серьёзно: не уверен, что мне безопасно есть вашу еду.       — Гхм-гхм… — аликорница прикрыла усмешку правым передним копытцем, опустила сложившуюся газету на край кровати, после чего заявила: — Можешь не волноваться на этот счёт, Фокс. Я проверила твою совместимость с нашей пищей.       — Так я буду жить, — облегчённо выдохнул мужчина, вновь ощущая интерес к угощениям.       — Будешь, — с кивком подтвердила большая пони, сделала паузу и, дождавшись, пока собеседник поднесёт ко рту печенье, тем же тоном добавила: — Но не долго.       — Кха-кха… — поперхнулся Сергей, начав свободной рукой хлопать себя по груди, укоризненно смотря на Селестию через стёкла полумаски единорога. — Это не смешно.       — А разве я смеюсь? — фыркнула принцесса, поднимаясь на все четыре ноги, — Ради собственной безопасности тебе следует взять за привычку проверять то, что ты отправляешь в рот. Если бы я не подстраховалась, то твоя жизнь, а возможно, и моя, находилась бы в опасности, — последние слова аликорница произносила строгим учительским тоном, указав на человека левым передним копытцем. Сам же он прокашлялся, посмотрел на золотой (позолоченный?) накопытник, но ничего ответить не успел, так как раздался стук в дверь.       — Ваше высочество, — створки приоткрылись и внутрь просунулась голова Строуберри. — Ваше приказание выполнено: гостевые покои готовы. Секретарь оповещён и ожидает вас в рабочем кабинете.       — Благодарю, моя маленькая пони, — улыбнулась единорожке большая пони, скосила весёлый взгляд на человека и спросила: — Идём, Фокс? Покажу тебе твои временные апартаменты.       — Всегда готов, ваше величество, — шутливо отсалютовал Сергей, после чего ловко, насколько только сумел, соскользнул с кровати, вставая на ноги, но тут же опомнился и уже хотел было припасть на четвереньки, чтобы больше походить на местного.       «Стоп-стоп-стоп… ходить на четырёх я не умею и выглядеть это будет ещё более нелепо, нежели прямоходячий единорог», — замерев на полусогнутых ногах, Лисин скосил взгляд на служанку, не выражающую никакого удивления.       — Следуй за мной, — велела белая аликорница, направляясь к выходу первой (при этом, будто случайно, она хлестнула его мягким хвостом, что было похоже не на удар, а на ласковое поглаживание). — Фокс?..       — Задумался, — бодро выпрямившись, изобразил беспечную улыбку мужчина, шагая вслед за хозяйкой покоев.       Первой в коридоре оказалась служанка, за ней вышла принцесса, ну а уже после неё порог комнаты пересёк и человек. Его взгляду тут же предстал высокий и широкий коридор с белыми стенами, на которых висели гобелены и картины, мраморными полами и люстрами в виде колёс на цепях, сверкающих позолотой (десятки свечей горели в них, разгоняя темноту и отбрасывая отсветы в разные стороны). Покои большой пони находились в самом конце, так что коридор буквально упирался в её двери.       «Хм… воск им на головы не капает? А как они свечи меняют? Тут даже мне стремянка понадобится», — посмотрев на служанку, которая была ростом примерно до пояса Лису, он перевёл взгляд на Селестию, голова которой находилась на уровне его лица, что означало лишь то, что встав на задние ноги она будет намного выше.       — Доброго дня, ваше высочество, — прозвучало с двух сторон и чуть позади на два голоса, которые заставили Сергея заметно вздрогнуть, а затем обернуться.       — Доброго дня, — отозвалась принцесса, будто бы только что вспомнившая о двух гвардейцах, которые стерегли её спальню. — Вольно. Благодарю за службу.       Пусть сказано всё это было тем же ровным и мягким голосом, но Лисин, глядя на двух единорогов в позолоченных кирасах с юбками, чем-то похожими на одеяния римских легионеров, отчётливо ощутил, как они напряглись. И без того белые морды с голубыми глазами ещё сильнее побледнели, закованные же в подобие высоких сапог ноги дрогнули, будто бы готовясь подогнуться. Но всё же они устояли, лишь скосили на человека злые взгляды, буквально кричащие вопрос: «Как ты прошёл мимо нас, сволочь?».       — Ах да, — белая аликорница повернулась к стражникам, указала на человека крылом, после чего приказала: — Передайте остальной страже, что ко мне прибыл важный для меня гость. Покуда он находится в выделенных покоях — не следует его беспокоить. Могу я на вас рассчитывать?       Большая пони внимательно посмотрела на пару жеребцов, которые были заметно ниже её, при этом чуть выше Строуберри. Те же в ответ только и смогли произнести короткое «Будет исполнено».       «Простите, парни, так получилось», — виновато подумал Лис, отводя взгляд и снова устремляясь за Селестией, поманившей его всё тем же крылом, которое оказалось удивительно гибкой конечностью.       Идти пришлось недолго: ровно через десять метров в правой стене находилась дверь, тоже являющаяся двустворчатой, но полностью состоящей из ровного лакированного дерева. Именно её и распахнула единорожка, тут же пропуская свернувшую принцессу внутрь. Мужчине более ничего не оставалось, кроме как последовать за ней, стараясь не опускать взгляд на колышущийся хвост и то, что он не слишком успешно прикрывает.       «Это как не думать о белой обезьяне, когда тебе говорят не думать о Белой Обезьяне!» — сам на себя разозлился человек, едва не налетев при этом на служанку.

***

      Стоило белой аликорнице, красной единорожке и серому единорогу скрыться за дверями гостевых покоев, как старший из двух стражников, стоявших на посту в коридоре у входа в покои принцессы дня, обратился к младшему коллеге:       — Чиз, беги к капитану. Бриск Спирит должен обо всём узнать первым.       — О чём узнать? — уточнил младший из напарников.       — Эх… — старший жеребец покачал головой. — Сразу видно, что тебя взяли по просьбе отца…       — Эй! — возмутился Чиз, метнув на напарника злобный взгляд, но тут же стушевался, стоило старшему пони повернуть голову и одарить его «всепрощающим» взглядом. — Шилд, да объясни толком.       — За что мне это? — задал потолку риторический вопрос старший стражник, а затем кивнул, бормоча про себя беззлобные слова: — Ах да… чтобы я ещё раз сел с этим жуликом в домино играть. В общем слушай: во-первых, мы крупно обо… обг… проштрафились, упустив проникновение чужака в охраняемые покои; во-вторых, у принцессы появился фаворит, которого она неизвестное время скрывала; в-третьих, этот незнакомец сейчас находится во дворце, а значит?..       — Дворянство захочет с ним поговорить? — предположил младший пони.       — Молодец, — одобрительно кивнул Шилд, отворачиваясь и глядя прямо по коридору. — А теперь — бегом к капитану. Ты ведь не хочешь расстроить принцессу?       — Я мигом, — отсалютовал Чиз, срываясь с места в галоп.       «Угу, поговорить они захотят… использовать они его захотят: купить или подставить, чтобы он принцессе нашёптывал «умные» мысли. Даже если единственное его достоинство находится между задних ног, во что я не верю, так как принцессе вряд ли нужны подобные… контакты, то подобная «инвестиция» будет иметь смысл. Ну а как поймать этого ловкача за хвост? Подложить под него кобылку посмазливее. Служанку… или даже дочку какого-нибудь дворянина. Ну или в азартные игры обыграть, загнав в долги… Чтоб его, это домино!» — шумно выдохнув, Шилд постарался успокоиться, готовясь защищать интересы своей принцессы даже сейчас, находясь в не самом выгодном положении (навязанный напарник, уровнем интеллекта находящийся где-то рядом с подземельем дворца, был той ещё занозой в крупе).       — И всё же… как ты пробрался? — белый единорог пожевал губами. — Неужели в спальню ведёт потайной ход, через который принцесса его приводила и уводила? Но почему тогда решила показать сейчас?..

***

      Гостевые покои были просторными и светлыми: внешнюю стену занимали панорамные окна, с маленькой дверцей в левом углу, которая вела на широкий балкон; у правой стены лежал высокий матрас в виде полукруга (странная форма для ложа, как отметил Сергей), застеленный красными бархатными простынями, с горой из подушек, уголки коих украшали короткие золотистые кисточки; над постелью висела мозаичная картина заката над морем, составленная из кусочков янтаря, лазурита, аквамарина и других камней; в правом углу рядом с окном разместился низкий и широкий стол, словно бы выточенный из коралла; справа в ближнем к двери углу стоял закруглённый шкаф-уголок, закрытый стеклянными дверцами, благодаря чему можно было легко увидеть всё то, что находилось внутри. В левой же стене, имеющей мягкий медовый цвет, находились две низкие двери, покрытые коричневым лаком, а между ними висела масляная лампа, словно бы сошедшая с экранов фильмов о старине.       «Стол, шкаф, кровать… как-то негусто. Хотя если подумать, то свободного места полно, так что хоть брейк танцуй, а сама мебель явно не из дешёвых. Впрочем, не уверен насчёт матраса. Ну хоть не какой-нибудь футон: высота около тридцати сантиметров от пола — это немало. Вывод? Чтоб я так жил… стоп! А ведь мне тут жить и придётся! Но тогда срочно нужны свет, интернет и плазменная панель на всю стену», — внутренне посмеявшись над своими последними мыслями, Лисин прошёл мимо остановившейся у входа и отошедшей в сторону Селестии, остановился на середине помещения и ещё раз осмотрелся вокруг, задержав взгляд на картине.       — Мы в Закатной Спальне, — поделилась с гостем принцесса. — Как тебе тут?       — Название подходящее, — похвалил мужчина, неохотно отрывая взгляд от искусно выполненного заката. — Жить можно. Хотя у вас, ваше высочество, всё же уютнее.       — Кто спорит, — прикрыв рот копытцем, обутым в позолоченный накопытник, хихикнула белая аликорница, затем обвела крылом свободное пространство и заявила: — Зато здесь ты сможешь обустроить всё так, как того пожелаешь, не оглядываясь на желания какой-то кобылы.       Некий возмущённый всхрап привлёк внимание мужчины, заставив опустить взгляд ниже мордочки Селестии и ближе к выходу, чтобы увидеть служанку, гневно сверкающую глазами. Однако же осознав, что привлекла к себе внимание, Строуберри поспешно втянула голову в плечи, заставив заподозрить себя в родстве с черепахами, одновременно с тем уткнув взгляд в пол. Это выглядело настолько… мило, что человек не удержался от улыбки.       «А пони так легко обнять руками», — прозвучала в голове Сергея строчка из песни, когда-то слышанной в старом советском мультфильме (вот когда умели рисовать жизнеспособных героев, а не этих угловатых персонажей, в которых каждая черта гипертрофирована).       — За ближней дверью — ванная и туалет, за дальней — маленькая кухня с напитками, фруктами, посудой и прочими мелочами, — вырвал Лисина из его мыслей голос принцессы. — Фокс, я бы хотела задержаться и… побеседовать подольше, но государственные дела не ждут. Пообедаем вместе?       В последние слова, весело подмигнув, белая аликорница вложила строго отмеренную порцию нетерпения, надежды и требования, что Лис был готов аплодировать. Не будь он точно уверен в том, что только сегодня появился в этом мире, то сам бы поверил, что является любовником этой большой пони, которая уже сейчас желает новой встречи. Учитывая же, что служанка всё гуще краснела, то правительница, определённо, добилась желаемого результата… каковым бы он ни был.       — Разумеется, ваше высочество, — изобразил несколько неуклюжий поклон мужчина (всё же аристократом он не являлся, да и ВДВ учит совсем не этому). — Буду с нетерпением ждать новой встречи. Можно одну просьбу?       — Только одну? — начав поворачиваться к выходу, Селестия замерла с поднятой для шага ногой, вопросительно изогнув брови и игриво улыбнувшись. — Сделаю всё, что в моих силах.       «И вроде бы простая фраза, но сколько подтекстов в интонациях? Боюсь, я недостаточно искушённый критик, чтобы всё это оценить», — одёрнув себя, человек на миг даже пожалел, что не может укоризненно нахмуриться, всё же полумаска-капюшон скрывала верх лица.       — Мне бы бумагу и то, чем можно писать-рисовать, — произнёс Сергей. — Не хочу сидеть без дела, а так… хоть наброски нарисую.       — С дороги и сразу за работу? — с явным уважением произнесла принцесса, после чего посмотрела на служанку. — Дорогая, в комнате есть необходимое?       — В ящиках стола лежат письменные принадлежности, ваше высочество, — поспешно отозвалась единорожка. — В шкафу есть несколько чистых дневников для записей.       — Слышал, Фокс? — посмотрела на гостя большая пони. — Можешь располагать всем, что тебе понадобится. Однако же прошу не покидать покоев… чтобы я знала, где тебя найти. Если что-либо понадобится — позови стражу, ну или Строуберри.       — Весьма признателен, — не стал и дальше задерживать аликорницу Лисин.

***

      — Ты… уверен в этом? — нависнув над подчинённым и схватив его за горло правым передним копытом, Бриск Спирит, капитан королевской стражи, аристократ, чей род тянулся своими корнями ещё ко временам правления единорогами королевы Платины, впился взглядом в выпученные от страха глаза подчинённого.       — Д-да… я видел это собственными глазами, — через силу выдавливая слова, отозвался начавший задыхаться Чиз.       — Этого не может быть, — отпустив стражника, крупный светло-серый единорог с тёмно-серой гривой отвернулся от начавшего хватать ртом воздух жеребца, начав расхаживать по своему кабинету. — Как… как он миновал посты стражи? Телепортировался? Но ведь над дворцом стоят щиты! Пролез в окно? Но его заметили бы стражники из числа пегасов… хотя ночью ведь сторожат эти перепончатокрылые выродки из Склонившихся… никогда им не доверял. Но даже так — ему пришлось бы пройти мимо стражей в парке… потайной ход?       Замерев на очередном шаге, Бриск Спирит осмотрел свой кабинет расфокусированным взглядом, будто бы был здесь в первый раз: в комнату вели широкие двустворчатые двери из белого дерева, на котором были изображены щиты из золота с эмблемой в виде солнца, а также перекрещенных меча и копья; мраморный пол, несмотря на тщательный уход, красовался множеством царапин и мелких сколов на стыках плит; напротив входа у окна возвышался массивный стол из красного дерева с позолоченными уголками, за которым лежала подушка для сидения; на левой от входа стене висели несколько копий, пара мечей, щит, а в углу стоял поникен с церемониальными доспехами. Наиболее ценным предметом обстановки был шкаф-картотека, занимающий собой почти всю правую стену: ящички в нём были сделаны из металла, к каждому чётному, нечётному и пятому по счёту замку требовался отдельный ключ, не говоря уже о первой и последней ячейках (кроме того, некоторые из контейнеров вытаскивались, открывая запрятанные в самой стене тайники).       — Нужно проверить эту теорию, — резко повернувшись к вздрогнувшему подчинённому, капитан снова над ним навис. — Сейчас же беги к Школе Одарённых Единорогов и позови ко мне ректора. Пусть возьмёт с собой всё необходимое для проверки целостности барьеров, ну а я отправлю парочку ребят, чтобы они охраняли дверь нашего гостя…       — Н-но принцесса запретила… — попытался возмутиться молодой единорог.       — А мы и не нарушим её приказ, — хищно сверкнул глазами командир. — Если этот Грей Фокс будет сидеть в комнате, то ему нечего опасаться; если же он выйдет в коридор… исполнять.       — Так точно! — подскочив на месте от резкого оклика, Чиз щёлкнул друг об друга задними копытами, а затем будто бы исчез, не успел затихнуть его голос.       «Правду говорят, что командирский рык заставляет подчинённых раскрывать в себе таланты к телепортации», — самодовольно ухмыльнулся жеребец, но тут же заставил себя вернуться к мыслям о насущных проблемах (всё же кроме внезапного появления фаворита у принцессы Селестии имелись и другие заботы, требующие его внимания).

***

      — Ты уверена в этом? — статный светло-жёлтый единорог с зелёной гривой, облачённый в строгую ливрею сиреневого цвета, выслушав красную единорожку, задумчиво устремил взгляд в окно. — Принцесса любит розыгрыши, а значит — это может быть обычной провокацией с её стороны.       — Я уверена, дядя, — отозвалась Строуберри. — Она на него смотрела так… так… как на самое вкусное лакомство, которым можно наслаждаться годами.       Дворецкий и служанка, являющиеся дядей и племянницей, находились в небольшой комнатке для слуг, на один этаж ниже, чем покои её высочества. Здесь не было ничего особого, кроме шкафа с запасной одеждой, полок с чайным набором, некоторого запаса закусок и напитков, а также столика и узкой постели, чтобы можно было придавить подушку на часок-другой. Светло-голубая гамма стен, серый пол и белый потолок лишь придавали этому месту холодности и отчуждённости, как и средства для мытья напоминали, чем помещение является на самом деле.       — Что мы будем делать, дядя? — осмелилась нарушить тишину кобылка, а когда старший пони вернул к ней взгляд, неловко переступила копытцами. — Мне нужно возвращаться на пост… я бы могла…       — Нет, — прервал её жеребец, подняв правую переднюю ногу в останавливающем жесте. — Ты продолжишь честно выполнять указания её высочества: не больше, но и не меньше. Этим Грей Фоксом займутся другие… а ты проследишь, чтобы никакая вертихвостка из других фракций не подходила к этому жеребцу. В особенности — никто из фракции реформистов. А то мне и без того едва хватает влияния, чтобы тормозить законопроекты о переформировании армии. Ступай.       — Да, дядя, — кивнув родственнику, благодаря которому дочь не самого преуспевающего ювелира смогла стать личной служанкой принцессы, Строуберри бесшумно юркнула за дверь и засеменила на свой пост, в мыслях взвешивая все возможности, которые может упустить из-за опасений главного дворецкого (а ведь сойтись с фаворитом аликорницы можно было бы просто из-за того, что Селестия сама её к нему приставила).       Сам же глава фракции консерваторов думал о том, как воздействовать на Грей Фокса, чтобы он нашёптывал принцессе правильные мысли. В конце концов, вопреки мнению многих, белая аликорница оставалась кобылой, которой тоже хотелось обычного счастья… ну или хотя бы постельных утех.       «Надо же было идиоту из реформистов заявить, что мы должны прекратить продавать должности в армии старше сержанта! Да ещё и экзамен на компетентность требует провести… наверняка это Бриск Спирит затеял. Предатель!».

***

      Стоило Сергею остаться в комнате одному, как он решил осмотреть оставшиеся помещения своих апартаментов (не подозрительности из-за, а любопытства ради). Первым делом он подошёл к двери, ведущей в ванную и туалет: дверная ручка, находящаяся заметно ниже, чем привык Лисин, представляла из себя позолоченную подкову, удерживающуюся на двух гвоздиках, увенчанных не шляпками, а кольцами, в которые вставлены закруглённые «лапки». Благодаря такой конструкции, подкова свободно висела вниз дугой, а стоило за неё взяться, как легко приняла горизонтальное положение.       Открыв дверь и наклонившись, чтобы даже случайно не задеть косяк головой, человек заглянул внутрь помещения, стены коего сияли тусклым янтарём, пол был розовым, а потолок — белым (при этом никаких видимых источников света вовсе не наблюдалось). Напротив входа располагалось большое серебристое зеркало в виде полукруга солнца, наполовину опустившегося… под пол, на что намекали узоры позолоченных лучей светила на янтаре; справа стояли шкаф с несколькими полками, сделанный из стекла, скреплённого металлическими скобами, а также широкая фарфоровая чаша, в которую мог бы поместиться сам Лис, если бы прижал ноги к груди (к счастью, по характерному углублению в центре изделия, дна коего увидеть не удалось, он быстро понял, что это не купальня). Искомая ванна же стояла слева и напоминала собой маленький бассейн с бортиком высотой в метр, а шириной и длиной — не меньше трёх.       «И как её наполнять?» — задумался человек, осматривая стены вокруг, пока взгляд его не наткнулся на два позолоченных (или всё же золотых?) краника, которые торчали над самым бортиком у дальней стены и имели два вентиля.       — Как в Англии, — неодобрительно присвистнул Сергей, сразу догадавшись, что один из краников должен пускать горячую, а второй — холодную воду. — Нарисовать им нормальный смеситель, что ли?       Идея Лисина неожиданно зацепила, так что он ещё раз окинул помещение быстрым взглядом, так и не нашёл источника освещения, после чего вышел в комнату и вздохнул полной грудью. Живот, несмотря на недавнее чаепитие, бывшее почти столь же сюрреалистичным, как празднование неименин у Безумного Шляпника, начал подавать отчётливые сигналы о том, что следовало бы обследовать и вторую комнатку, где должна находиться пригодная для употребления еда (раз уж Селестия сказала, что есть можно), но был стоически проигнорирован. Вместо этого мужчина целенаправленно зашагал к коралловому столу, имеющему два выдвижных ящичка справа и два с другой стороны.       — Ну-ка, посмотрим, чем пони пишут, — задумавшись над этой мыслью, Сергей представил себе диалог учительницы, которая спрашивает: «Почему написано так, что я это прочитать не могу?», и ученика, отвечающего, что «Я же это ногами писал!». — Боюсь, тут такая отговорка не прокатила бы… хе-хе.       Стоило выдвинуть левый верхний ящичек, как взгляду Лисина, которому пришлось присесть на корточки, предстали сероватые листы грубой даже на вид бумаги. Впрочем, стоило достать небольшую стопку и посмотреть на хорошем освещении, как они оказались не серыми, а очень даже золотистыми, с каким-то совершенно непонятным тонким узором, словно бы рисунок на денежной банкноте. На ощупь поверхность этих художественных изделий всё же оказалась грубоватой, но поразмыслив над этим человек решил, что для копыт пони так даже лучше.       «Магия не магия, но манипуляторы у них не слишком-то ловкие», — констатировал Лис, задвигая первый ящик и кладя свою добычу на столешницу.       В нижнем ящике же обнаружилось сразу несколько разновидностей средств для письма: во-первых, толстый карандашный грифель, вставленный в позолоченный (на что хочется надеяться) мунштук, толщиной с мизинец взрослого мужчины; во-вторых, изящно выполненное золотистое перо и баночка с чернилами; в-третьих, кисточка с баночкой для туши, которые были выполнены из зелёного стекла. Каждый из этих инструментов был вставлен в свой собственный держатель, выглядящий словно пони, минотавр или дракон, в поклоне преподносящий дар господину.       — Почему я не умею писать пером? — достав названный предмет, Лисин с интересом повертел его в пальцах, а затем положил его в карман и взялся за более привычный инструмент.       При ближайшем рассмотрении, грифель оказался каким-то странным, словно бы мягким, но след на бумаге оставлял чёткий и стойкий. Пожав плечами на это несоответствие ожидаемому, человек взял несколько листов со стола и, вооружившись средством для рисования, присел на матрац.       — С чего бы… знаю! — чувствуя радостное возбуждение, Лис расчертил первый лист линиями на четыре примерно одинаковых части, негромко пробормотав себе под нос: — Познакомим-ка мир разноцветных цветных лошадок с комиксами.       В первом квадратике была изображена ванна, но не с двумя краниками, а с нормальным смесителем, оканчивающимся одним неподвижным краником, от которого вниз тянется гибкая труба-шланг душа, оканчивающаяся лейкой-распылителем. На второй картинке в ванной уже находится Селестия (рисунок вышел карикатурным, но забавным), с недоумением рассматривающая неизвестное ей приспособление. На третьей картинке аликорница поднесла распылитель к мордочке и открыла воду, из-за чего её окатило тонкими струями, которые заставили прижать ушки и зажмуриться. Ну и на последней картинке улыбающаяся пони стоит в ванне, а гибкий душ летает вокруг неё, обливая водой с разных сторон.       Перевернув лист, Сергей постарался во всех подробностях изобразить как смеситель, так и сам гибкий душ, на что у него ушло около четверти часа.       Особенно трудно далось рисование шара с отверстиями и прикреплённой ручкой сверху, которые должны были регулировать напор и поступление холодной и горячей воды. Смеситель картриджного типа был ещё более сложным в устройстве, тем более в рисовании, поэтому он его рисовать не стал.       Впрочем, своей работой он был доволен, хоть и пришлось обойтись без приписок, так как человек несколько сомневался, что письменность будет понятна туземцам (да и сам он лучше объяснит устно).       «А прикольно получилось. Навык, что называется, не пропьёшь», — оценив результаты работы, припомнил свою недолгую карьеру автора манги Лис.       Живот начал откровенно урчать, заставляя всерьёз задуматься о поиске пропитания, так что Сергей, оставив бумагу на ложе, поднялся на ноги, хлопнул друг об друга ладонями, а затем пошёл ко второй двери. Гостевая кухня оказалась небольшой и вытянутой как прямоугольник: в дальней боковой стене имелось окно, рядом с которым лежала красная бархатная плоская подушка; справа от входа стоял низкий белый стол; напротив двери, занимая всю длинную стену, возвышался коричневый деревянный шкаф со множеством дверок. Оформлено здесь всё было в светлых тонах, навевающих ощущение тепла и уюта.       — А где холодильник? — сам у себя спросил Лисин, после чего себе же и ответил: — Придётся нарисовать. Ну а пока…       С последними словами мужчина полностью вошёл в помещение, закрыл за собой дверь (с этой стороны оказалась такая же ручка-подкова), после чего стал заглядывать в разные отделы шкафа. С первых же секунд он обнаружил бокалы, закрытые бутылки с неизвестными напитками, коробки со сладостями, сухофрукты, ну и фрукты, вполне себе свежие. В одном из плоских выдвижных ящиков были найдены столовые приборы, не сильно-то отличающиеся от привычных, с тем исключением, что были явно серебряными, да и имели более широкие рукоятки.       «Раз уж мне разрешили здесь хозяйничать, то… не буду обижать хозяйку своим пренебрежением к её щедрости», — приняв это важное, можно даже сказать судьбоносное решение, человек начал выгребать из шкафа всё, что показалось ему сколь-нибудь интересным, расставляя это на столе в абсолютно хаотичном порядке.       Найденное овальное блюдо, которое можно было использовать как зеркало, оказалось завалено различной снедью вроде острых морковных палочек, по вкусу напоминающих корейскую закуску и одновременно с тем чипсы, засахаренных миниатюрных яблочек, размерами не больше слив, но с уже вырезанными сердцевинами, орешков и более привычных сухофруктов. Однако же гвоздём программы стали плитки чёрного шоколада в обёртке из золотистой бумаги с непонятными надписями, а также пара бутылочек лимонада объёмом где-то на три четверти литра каждая.       «Зелёное, с пузырьками и этикеткой в виде улыбающегося семейства пони, среди которых двое — точно жеребята. Чем ещё это может быть?» — убедив себя такими мыслями, решительно отбросив идею попробовать напиток медового, вишнёвого или кофейного цвета, Лисин подхватил импровизированный поднос и вернулся в комнату.       Танцующей походкой подойдя к матрасу, мужчина аккуратно опустился рядом с ним, поставил блюдо слева от себя и взялся за первую бутылку. Сосуд был закрыт деревянной пробкой, воткнутой в горлышко и перевязанной куском тонкой верёвки, завязанной на боку бантиком. С тем, чтобы развязать узелок, проблем не возникло, а вот второй этап, заключающийся в вытаскивании деревяшки застопорился, заставляя напрягаться изо всех сил.       Стиснув зубы и от натуги едва не испортив воздух, Лис всё же справился с пробкой, но в тот же миг из горлышка ударил фонтан, окативший его пеной и брызгами…       — Мать-мать-мать-мать-мать! — ругаться, даже находясь один на один с собой, мужчина предпочитал так, чтобы случайно услышавшая дочка не научилась плохому, что совершенно не мешало повторением одного-единственного безобидного слова выразить всю экспрессию испанских комментаторов чемпионата мира по футболу. — Попил, называется, лимонадика. Тьфу… блин.       Подскочив на ноги, держа бутылку на вытянутой руке, Сергей убедился в том, что мех пижамы на груди и животе пропитался сладкой, липкой и пахнущей яблоками (кто бы сомневался?) жидкостью. В самом сосуде же осталось не более четверти содержимого. А самое удивительное заключалось в том, что на кровать и пол почти ничего не попало.       — Невезуха, — протянул Лисин, вновь вспоминая одного японского школьника в городе малолетних гениев-идиотов (а как ещё назвать людей, тратящих немыслимые для обычного человека силы и ресурсы мозга на полнейшую дичь?).       «Нужно как-то отмыть одёжку… но сперва — заблокировать дверь, чтобы ко мне никто не вошёл. Ручки-подковы имеются: можно засунуть между ними какую-нибудь палку… щётку…» — приняв решение, мужчина приник к горлышку с остатками напитка, сделав сперва один маленький глоток, чтобы убедиться в том, что внутри — лимонад, а затем и осушил до донышка.       Повторное обследование комнаты, ванной и кухни, но теперь уже целенаправленное, сделало Лиса обладателем деревянной лопаточки неизвестного предназначения, но высокой прочности, палки с навершием в виде круглой щётки, которая, по всей видимости, исполняла роль ёршика, ну и некоторого количества столовых приборов, при помощи которых можно было заклинить дверь. Только после этого он прошёл в ванную-туалетную комнату, где разоблачился до трусов, включил воду и стал пытаться оттереть липкий состав от одежды, что заняло ещё минут десять.       «Осталось его высушить… м-да», — к сожалению, вешалки в помещении не обнаружилось, так что пришлось устраивать пижаму на бортике ванны, мысленно костеря себя за неуклюжесть, недальновидность и вообще — жуткую неудачливость.       Возвращаться в комнату было страшновато, так как Лисин опасался, что его всё же увидят без пижамы, но следовало хотя бы еду взять с собой, так как желудок продолжал о себе напоминать. Память, словно назло своему владельцу, подкинула воспоминание о том, что среди местных разумных есть и летающие особи, которые могут заглянуть в окно…       — Как там говорится? — мужчина почесал затылок правой пятернёй. — Вроде бы «Дурная голова ногам покоя не даёт». Ладно: буду надеяться, что пронесёт.       Оставив дверь открытой, Сергей выглянул наружу и посмотрел в сторону окна… заметив дверь на балкон. Мысленно выругавшись, он рванул к кровати, где подхватил не только поднос, но ещё и письменные принадлежности (ведь сидя на горшке, нужно что-то делать?). И только вернувшись в своё убежище, он осознал, что если кто-нибудь всё же заглянет в окно… то его сильно удивит та конструкция, при помощи которой была заблокирована входная дверь.       Окончательно самооценку Лисина убило то, что на внутренней стороне двери в единственное помещение без окон он нашёл… щеколду. Правда, его слегка оправдывало то, что располагалась она на уровне колена, но гордость всё равно корчилась в муках, осознавая весь тот бред, который пришлось вытворять без всякого смысла. В результате же, натянув мокрую пижаму, морщась от неприятных ощущений, он вышел в комнату и быстро разобрал импровизированную баррикаду, после чего вернулся в уборную и заперся.       Снова сняв с себя одежду, вроде бы не пострадавшую после всех выпавших на её долю испытаний, мужчина уселся на край туалета и взялся за вторую бутылку. На этот раз ничего страшного не произошло и, к возмущению Лиса, пробка легко выскочила из горлышка, затем последовало появление совсем небольшого количества пены.       — Вот ведь… — махнув свободной рукой, человек присосался к горлышку, разом выпивая половину содержимого, а затем приступил к активному истреблению закусок, агрессивно работая челюстями, будто бы пытаясь отыграться за свою неудачу.       В итоге голод был утолён, костюм — сох, а свободного времени до обеда, когда должна вернуться Селестия, оставалось… неизвестно сколько. Очень кстати на глаза попалась бумага и заменитель карандаша, захваченные в комнате вместе с едой, а на ум пришла идея продолжить свой комикс.       «Пусть не только мне сегодня будет весело», — решил Сергей, кладя на колени перевёрнутое блюдо, а на него — лист бумаги, тут же расчерченный на четыре примерно равных квадрата.       На первом рисунке была изображена Селестия (опять же карикатурно-схематичная, но вполне узнаваемая), которая подошла к электрической дрезине, стоящей на рельсах. На втором рисунке она уже забралась на устройство и с любопытством, явно читающимся на мордочке, протянула переднюю ногу к рычагу, чтобы его повернуть. На третьем же изображении дрезина рванула вперёд, заставляя гриву и хвост аликорницы, а также её крылья развеваться по ветру, оставляя за собой след, как у кометы. На четвёртой картинке пони сдвинула рычаг на середину между изначальным и вторым положениями, благодаря чему скорость заметно упала.       Перевернув лист, Лисин начал рисовать электродвигатель постоянного тока: пришлось изображать плоскую подкову, которая притягивает к себе другую подкову и гвоздики. На следующем рисунке тот же магнит сбоку и в него встроена рамка электромагнита (пришлось изображать щёточный двигатель, так как безщёточный можно было сделать только с помощью электроники или простейшей автоматики, а щеточный — чистая механика), обмотки из металла — тут или медь, или серебро. Коллектор, щётки и электромагнит.       Задачка неожиданно увлекла, из-за чего Лис совершенно не следил за временем и даже не заметил, как допил содержимое бутылки, отставив её в сторону, чтобы не мешалась. Листы бумаги вместо комикса покрывались схематичными изображениями, словно бы сошедшими со страниц учебника по механике…       Электромагнит пришлось рисовать отдельно: изобразив два провода, между концами которых пробегала молния, где пришлось пририсовать течение тока, на соседнем рисунке Лис скопировал те же провода, но уже с гвоздём, который обёрнут ими по спирали, слева молния входила, справа выходила. На третьем рисунке к этому гвоздю примагничивались гвоздики поменьше, попадающие в область, очерченную пунктирной линией.       Немного подумав, Лисин нарисовал провод, внутри которого бежала молния, закутанная в слой изоляции (так как он собирался пояснять рисунки самостоятельно, то упускал мелкие детали).       — Дарья Васильевна за такие каракули линейкой бы по голове настучала, — хмыкнул мужчина, осматривая результат своих трудов (в принципе, ничего такого уж критичного он не совершил, но тем, кто попытался бы хоть что-то понять без устных объяснений, уже сочувствовал), — Ладно, не «Чёрный Квадрат» Малевича рисую. Тут гением быть не надо… — усмехнувшись своим самокритичным мыслям, Сергей отложил уже разрисованные листы в отдельную стопку, а сам взялся за чистую бумагу. Впереди его ожидала попытка объяснить, что за зверь — подшипник.       Первым был шариковый подшипник с шариками, вложеными в рамку-обкладку из металла, которую называют сепаратор, он же разделитель, но это нужно объяснять отдельно (хотя о последнем можно было догадаться и так), внутренней втулкой и внешней, и закрывающими двумя шайбами по бокам. К сожалению, он не помнил, как они крепятся. На следующем рисунке были уже несколько удерживаемых в ряд подшипников… тут у Лисина появилось желание схулиганить, и он быстренько набросал схему роликовых коньков, а рядом с ними катящуюся с горы по ровной дороге Селестию, на ногах у которой отчётливо выделялись данные приспособления.       Пони весело улыбалась, её грива и хвост развевались по ветру… но на следующей картинке под одну из ног попал камень, и пони упала. На третьем рисунке надувшаяся аликорница сняла обувь с колёсиками, отвернулась от неё и плакала. Ну а в конце короткой истории перед ней появился тортик, что снова заставило принцессу улыбаться.       «Надеюсь, что меня не посадят за подобное кощунственное отношение к правительнице? Впрочем, никто, кроме нас, рисунков не увидит», — посмеявшись над тем, что теперь у них одна «интимная» тайна на двоих, Лис отложил и этот листок.       Следующим пунктом, закономерно, стали роликовые подшипники, которые используются там, где статическая или динамическая нагрузка слишком велика, чтобы применять предыдущий вариант. Самые простейшие из них — игольчатые, которые выдерживают большую радиальную нагрузку, но не годятся для транспорта. Они выглядят как обойма толстых игл, в которых при внимательном рассмотрении тоже есть металлическая кассета в форме кольца, в которую с промежутком через один они заправлены-утоплены наполовину с внешней стороны (если смотреть сбоку, то ровно на середине). При взгляде в разрезе с боков находятся те же шайбы, куда упираются ролики, которые разделяет сепаратор.       Однако для транспорта важны подшипники самоцентрующиеся, с которыми пришлось попотеть: первое, это сами ролики, как бы поделённые на половинки и поставленные со смещением через один (если обычный роликовый подшипник выглядел, как две параллельные плоскости, то самоустанавливающийся был похож на однонаправленные последовательные плоскости, где между первой и второй было расстояние ровно в один).       То есть как будто кто-то взял и сместил ролик на диаметр одного ролика вдоль, разрезав ролик напополам, как в кубике-рубике. И ещё сама внутренняя втулка была не ровным прямоугольным сечением в поперечном разрезе, а как бы округлой, чем-то напоминая ролик в роликовых коньках и могла немного гулять внутри подшипника, но под действием нагрузки сама возвращалась на место. Пришлось снова рисовать стрелки, показывая небольшую степень свободы.       Возвращаясь к графическим рисункам, Сергей изобразил станцию метрополитена (платформу, к которой подходят поезда), куда принцесса приехала на дрезине. К этому моменту глаза из-за тусклого освещения начали побаливать, так что пришлось прерваться.       Отложив своё творчество на пол, Лисин поднялся со своего сидения, повращал руками, покрутил головой, помассировал лицо, а затем подошёл к ванне, решив посмотреть, не высох ли костюмчик. К сожалению, влага пусть и стекла (частично — на пол), но подкладка осталась сырой, так что надевать пижаму было рано.       «Сюда бы солнышко… Селестию? Согласилась бы принцесса поработать лампочкой?» — мысль о ночнике-аликорне заставила улыбнуться, а в душе вновь всколыхнулось вдохновение.       Неохотно заняв прежнее место, Лис взялся за бумагу и заменитель карандаша, отметив, что листов осталось совсем мало, да и грифель поистёрся (слишком уж он оказался мягким, будто бы и не настоящим).       Решив больше не заморачиваться столь подробными объяснениями на бумаге и оставив их для устного общения, Сергей нарисовал лодку, в которую опять же посадил Селестию (при этом он надеялся, что принцесса не начнёт требовать отчислений за использование своего образа). На корме судна был изображён мотор с гребным винтом, а рядом — примерная его схема.       — Ну и в довершение… — задумавшись, мужчина потрепал краешек последнего взятого листа, и тут ему в голову пришла забавная идея. — Принцесса Селестия пишет письмо!       На бумагу легли первые штрихи, постепенно превратившиеся в две маленькие башни, находящиеся по разные стороны от леса (аж три дерева!). Между башнями протянулась линия провода, а над ними, в неровных кружках, с одной стороны — Селестия соединяла контакты, пуская по ним электричество, а с другой стороны — неизвестный единорог слушал, как звонит колокольчик, к которому прикреплён электромагнит, одновременно с этим ставя на свиток точки и тире.       — И-и-и… конец, — вздохнув полной грудью, Лис снова поднялся на ноги и потянулся, ощутив, как неожиданно потемнело в глазах, а тело повело в сторону.       Мужчина сделал маленький шажок, ловя равновесие, но наступил в лужу, натёкшую с пижамы на пол. Стопа поехала, руки взметнулись в стороны, ища точку опоры и не находя её.       «Вот ведь… невезуха. А я даже не ОЯШ», — это были последние мысли перед тем, как затылок Сергея встретился с чем-то твёрдым, в глазах сверкнули искры, и мир погас.

***

      Селестия шагала по коридору дворца, мысленно напевая незатейливую песенку, добродушно улыбаясь встречным пони и едва удерживалась от того, чтобы начать пританцовывать. Настроение было чудесным, причиной чему стала удачная шалость, в которой свою роль сыграл Грей Фокс: придворные настолько увлеклись теорией заговора о любовнике принцессы, что даже позабыли о большинстве своих интриг, которые удалось незаметно подкорректировать, чтобы они сами собой развалились; стражники, получившие шлепок по носу, теперь искали несуществующий потайной ход, опрашивали свидетелей, проверяли магические щиты над дворцом; среди прислуги же началось забавное соревнование, победительница которого станет личной помощницей, а то и любовницей фаворита принцессы. Даже немного жаль было разрушать мечты кобылок…       «Знали бы вы, кто он на самом деле», — усмехнулась про себя аликорница, подходя к дверям гостевых покоев, перед которыми самозабвенно спорили Строуберри и двое гвардейцев.       — Да как вы не понимаете! — топнула копытцем, служанка. — Принцесса приказала мне позаботиться о её госте!       — Приказано никого не пускать, — упрямо заявил светло-серый единорог.       — Но я должна узнать, всё ли у него есть! — продолжала настаивать кобылка.       — Велено не беспокоить, — поддержал соратника земнопони.       — А меня пропустите? — заискивающим тоном и голосом маленькой девочки спросила Селестия.       — Нет!!! — рявкнули (почему-то) все трое пони, но тут же осознали, кому это сказали, и будто бы ужались.       — Прошу прощения, ваше высочество, — первым подал голос единорог, оттесняющий боком в сторону своего напарника. — За время нашего дежурства никаких нарушений или подозрительных действий в отношении гостя не было.       — Благодарю, мои маленькие пони, — царственно кивнув подданным, белая аликорница распахнула дверь и вошла в комнату, тут же закрыв створки обратно (мало ли гость окажется голым). — Фокс?       Ответом Селестии была тишина. Она окинула комнату взглядом, заметив выложенные из стола вещи, прошла на кухню, где стол был заставлен угощениями, но Грея не обнаружилось.       «Похоже, что он готовился к нашей встрече», — задорно подумала пони, представляя себе, как подшутит над новым знакомым, намекая на его хозяйственность (как у настоящей жены).       Дойдя до ванной, Селестия постучала в дверь и попыталась войти, но створка не поддалась. Постучав ещё раз, она позвала:       — Фокс, выходи: я знаю, что ты там, — однако же и в этот раз ответом была тишина, что уже заставило насторожиться, а затем начать создавать заклинание. — Фокс, это не смешно.       Работать телекинезом вслепую, да ещё через преграду — задача не из простых, но принцесса хорошо помнила расположение защёлки, так что справилась с её отодвиганием достаточно быстро. После этого дверь легко распахнулась, и белая аликорница переступила через порог…       — …сбежал. Вот ведь… хм? — взгляд правительницы Эквестрии, настроение которой заметно ухудшилось, упал на листы бумаги, большая часть которых лежала в стопке, но некоторые были разбросаны. — Это ещё что?..