***
Под звуки неумолкающей барабанной дроби на сцену вывезли пушку на двух колёсах, похожую на бочку с толстыми стенками. В напряжённом молчании зала, вновь погружённого в темноту, в жерло орудия забралась Литтл Винг, нацепившая на голову пробковый шлем, а позади встала белая единорожка, правой передней ногой удерживающая небольшую свечку. — Готова? — спросила волшебница. — Готова, — высунув голову из ствола, отозвалась пегаска, словно черепаха в панцирь втягиваясь в жерло. Харт сосредоточилась, направила рог на пространство перед пушкой, создала в воздухе белое облако и подожгла фитиль. Спустя пять секунд пушка выстрелила, отправляя летунью в полёт до облака… — У-у-у! — разнеслось эхо крика крылатой кобылки, которая врезалась в неожиданно вязкое препятствие, отлетевшее на несколько метров вперёд, застряв в нём до середины туловища (только задние ноги и хвост остались на свободе). — Финита! — воскликнула единорожка, развеивая облако, позволяя увидеть целую и невредимую Литтл Винг. — Та-да! Со стороны зрителей раздался стук копыт, но звучало это заметно менее убедительно чем после первого выступления. — Браво-браво, — похлопала и Кризалис, снисходительно улыбаясь и глядя куда-то поверх четвёртой команды. — Что скажут судьи? — Четыре из десяти, — буркнул Тирек, сложив руки на груди. — Не впечатлён. — Ха-ха… Это же классика! — радостно хлопнул ладонями грифоньей и львиной лапы Дискорд. — Какое мастерство! Какое доверие! Какая самоотверженность! Какой круп!.. — Полегче на виражах! — возмутилась летунья, стянув с головы шлем. — Прости-прости, — выставил перед собой передние лапы драконикус, продолжая ехидно щуриться и ухмыляться. — Девять из десяти: если бы ты ещё и задними ногами подёргала, будто бы действительно застряла, то было бы десять из десяти. — Семь из десяти, — изрёк Сомбра. — Отличное исполнение заклинания вязкого облака, заслуживающее уважения взаимное доверие… но на этом всё. — Итог: за второй тур команда номер четыре получает ровно двадцать баллов, а по совокупности двух туров — двадцать пять баллов! — криворогая пони развела передними ногами. — Похоже, что команда номер три временно сохраняет за собой первое место. — Ха! — гордо вздёрнула нос Найтмер. — Что и требовалось доказать. — Хм… — Луна задумчиво проследила за тем, как работники арены увозят пушку за ширму. — А что это были за артефакт и заклинание? — Переделанная пати-пушка и чары для задержания мелких преступников, — ответила Харт, первой возвращаясь на своё место, при этом сохраняя завидную невозмутимость, в то время как её подруга шла опустив голову и хмуро зыркая по сторонам из-под полуприкрытых век.***
Луна сидела на крупе широко распахнув глаза и открыв рот, а перед ней происходило то, что она никогда не ожидала увидеть ни наяву, ни даже во сне. Рядом, с таким же ошеломлённым видом сидела Найтмер Мун, по мордочке которой можно было сказать, что для неё только что рухнула картина мира… А тем временем в воздухе звучала музыка, с потолка же бил луч яркого серебряного света. Стоя на задних ногах Селестия, одетая в облегающее синее платье с одним лишь левым широким рукавом, длинным подолом с разрезом до середины правого бедра и серебряным поясом, правой передней ногой придерживала за талию иссиня-чёрную зеленоглазую аликорницу, одетую в рубиново-красное платье с отсутствующим левым рукавом, а также разрезом на подоле до середины правого бедра. Левым передним копытцем белая крылато-рогатая пони придерживала правую переднюю ногу сестры, которая левой передней ногой придерживала за талию уже её. Под звуки музыки, разливающейся над ареной, распахнувшие крылья аликорницы прошагали сперва в одну сторону, затем развернулись и прошли в другую сторону, после чего Селестия заставила Луну прогнуться назад, а затем выпрямившаяся зеленоглазая пони вынудила сестру закрутиться волчком на левой задней ноге, из-за чего взметнулся подол её платья. Танец продолжался несколько минут и в его ходе то одна, то другая кобыла перехватывала инициативу, начиная вести, но когда музыка замерла, они обе застыли в реверансе, с усмешкой глядя друг на друга. — Ма… — когда вновь вспыхнуло нормальное освещение, принцесса ночи увидела Кризалис, которая сидела на своём месте с точно таким же как у неё выражением мордочки, что принесло тёмно-синей аликорнице облегчение, так как не одна она оказалась под впечатлением. — Это было… неожиданно. Что скажут приглашённые судьи? В этот момент со звонким клацаньем захлопнулись рты жеребцов, а потом Тирек заявил: — Восемь из десяти. Без комментариев. — Это было… великолепно! — восторженно воскликнул Дискорд, смахнув с щеки одинокую слезу. — Такой шутки над зрителями я не ожидал. Десять из десяти баллов! — Я впечатлён, — сдержанно изрёк Сомбра. — Столько чувств: страсть и любовь; соперничество и забота… Десять из десяти баллов. — И-и-и… С тридцатью пятью баллами за два тура команда номер один вырывается вперёд! — вскинув правое переднее копытце, объявила дэ Хризалид, вызвав бурные овации публики. — Поведаете нам, как додумались до такого? — Я до сих пор не верю, что согласилась на это, — призналась иссиня-чёрная Луна. — Не дуйся, Лу, — толкнула сестру плечом Селестия. — Тебе же понравилось!***
Одетая в поварской колпак белая крылато-рогатая пони стояла перед столом, на котором были разложены продукты. Рядом с ней сидела её младшая сестра, одетая в белый передник с розовыми облаками, при помощи телекинеза нарезающая, размешивающая и взбалтывающая заготовки под блюдо, которое они собирались готовить. «Даже завидно», — подумала про себя принцесса ночи, с грустью вспоминая о том, что сама она уже очень давно не занималась с сестрой ничем столь же… семейным (порой она ловила себя на том, что их общение ограничивается обменом совершенно официальными фразами, ну или бесконечными спорами на ту или иную тему). — О чём задумалась, Лу? — толкнув тёмно-синюю аликорницу крылом, спросила Найтмер Мун. — Может быть следует предложить Селестии что-нибудь приготовить… вместе? — обращаясь скорее к самой себе, а не своей тёмной половинке (хотя, это было почти одно и то же), произнесла младшая диарх Эквестрии. — Лу… — иссиня-чёрная аликорница возвела очи горя к потолку. — Поверь мне: добром это не кончится. — С чего ты взяла? — нахмурилась Луна, покосившись на свою собеседницу с подозрением. — Раньше мы любили готовить вместе. — Угу… — скептично хмыкнув, кивнула Мун. — Только вот с тех пор вы успели погрязнуть в своих заботах настолько, что не можете найти время даже для простого разговора. Ах да: вы ведь всё время скатываетесь на обсуждение государственных дел, из-за чего начинаете спорить. Напомнить, чем закончился последний душевный разговор? — В этот раз всё будет по-другому, — решительно заявила принцесса ночи, упрямо тряхнув гривой. — Пожалуй, я оставлю за собой право сказать, что «Я же говорила», — ухмыльнулась иссиня-чёрная кобыла, сверкнув бирюзовыми глазами. Тем временем Селестия и Луна уже завершили подготовку, а старшая аликорница применила магию, прямо на столе запекая тесто. До носа младшей диарха Эквестрии донёсся запах свежих коржей, которые тут же начала украшать кремом её копия, будто бы показывающая то, как надо поступить… — Готово, — стукнула друг об друга копытцами Селестия из второй команды. — Готовка торта за пять минут! Кондитерское изделие, похожее на башню из трёх ярусов, украшенное белым кремом, розовыми цветками и кусочками фруктов, воспарило над столом в луче света. Кухонные инструменты, аккуратно уложенные на стол, уже сверкали первозданной чистотой, вызвав странную ассоциацию с мечом, начищенным до блеска после боя. — Это… мило, — после того как загорелся обычный свет, изрекла криворогая кобыла, на мордочке которой застыло нечитаемое выражение. — Нет… Правда мило. Что скажут судьи? — Если я захочу сладкого, то схожу в магазин, — заявил Тирек. — Шесть из десяти баллов. — Ты ничего не понимаешь в романтике, — покачал головой Дискорд. — Торт, приготовленный с любовью… Кризалис, вытри слюни. Девять из десяти. — И вовсе я не пускаю слюни, — гордо вздёрнула нос дэ Хризалид, скашивая взгляд на торт. — С чего бы мне это делать? — Хорошая синхронная работа, высокий контроль над магией, — подал голос Сомбра. — Восемь из десяти баллов. — И за два тура, команда номер два получает… тридцать баллов! — воскликнула Кризалис. — Осталось дождаться выступления последней группы участниц, ну а торт мы уберём в музей нашей передачи. — Эй! — белая аликорница схватила поднос и отодвинула его от подошедших к столу работников арены. — Это мой тортик. — Тия… — одним словом выразила своё осуждение Луна из второй команды. — Ничего не знаю, — упрямо отозвалась её старшая сестра. — Будет попросту кощунственно, если это произведение искусства сгинет в пыльном музее.***
Сиреневая единорожка и жёлтая земнопони, вооружившиеся клавишными и духовыми инструментами, сидя чуть в стороне от чёрной единорожки наигрывали неспешную плавную мелодию. Сама Блек Рок Шутер вышла вперёд, подняла мордочку навстречу лучу света, из-за чего её глаза буквально заискрились, а затем запела: Мой домик достроен, но я в нём одна, Скрипнула дверь за спиной… Ветер холодный бьётся в окно, Плачет чудак за стеной… Уаоа-а-оао!.. Уаоа-а-оао!.. — У-у-у-у! — взвыла Найтмер Мун, затыкая уши передними копытцами. — И-и-и-и… — тонко запищала Луна, проделывая тот же трюк, но в дополнение ещё и накрыв голову крыльями, что, впрочем, совершенно не помогало защититься от голоса чёрной единорожки, буквально ввинчивающегося в череп. «Что это такое? Писк летучих мышей так сильно на слух не воздействует! Это нападение?», — попытавшись воспользоваться магией, чтобы защититься от шума, тёмно-синяя аликорница с ужасом осознала, что не может сконцентрироваться ни на одном заклинании (то, что вокруг сон, в эти мгновения её совершенно не волновало). Тем временем Блек Рок Шутер, завершив свою звуковую атаку, продолжила петь второй куплет: Вспышки разрядов, грохот и дым, Бьются охотники с тьмой… Пусть не угаснет в сердце огонь, Плачет над другом герой… — Нет! — сдавленно пискнула иссиня-чёрная кобыла, пряча голову под крылом. — Мы обречены! — заскулила Литтл Винг. Уаоа-а-оао!.. Уаоа-а-оао!.. Когда шум наконец затих, Луна услышала звенящую тишину. Впрочем, стоило вспыхнуть свету, как стали видны стучащие передними копытами друг об друга зрители… чего младшая диарх Эквестрии не слышала. «Я не слышу цокота, но слышу звон. Значит… звонит у меня в голове? Интересно, я когда-нибудь ещё услышу что-нибудь другое?», — прервав поток меланхоличных пораженческих мыслей, Луна применила к себе целительское заклинание, тут же оценив разницу «до» и «после». — …сделаю вид, что поверила, что это не была попытка вывести из строя конкуренток под видом исполнения песни, — заявила Кризалис, выглядящая всклокоченной (как ей это удавалось без шерсти, так и осталось секретом), с широко распахнутыми глазами, зрачки коих приняли вид правильных кругов. — Что скажут приглашённые судьи? -… — Тирек гордо промолчал. — Я спросила: что скажут приглашённые судьи?! — усилив голос магией, практически прокричала криворогая кобыла. — А?.. — кентавр моргнул и начал оглядываться, затем повернулся к драконикусу и спросил: — Ты что-нибудь слышал?! — Перекусить будет неплохо, — покивал Дискорд. — Я возьму большую картошку фри, Колу и кисло-сладкий соус. — За отличное использование звукового оружия — десять из десяти, — в свою очередь изрёк Сомбра. — Нужно будет взять на вооружение. — И-и-и… после двух испытаний, команда номер пять набрала девятнадцать баллов, — констатировала дэ Хризалид. — Это не честно! — возмутилась Блек Рок Шутер. — Они ведь ничего не сказали. Мам, скажи ей… Мам?.. Вместо ответа жёлтая земнопони поправила белые пушистые наушники, неизвестно когда появившиеся на головах у неё и Твайлайт…***
— Итак… после двух сложнейших физически и, к моему сожалению, психологически испытаний, в финал проходят четыре команды, набравшие наибольшее количество баллов, — успевшая вернуть себе нормальный вид Кризалис прошлась перед четырьмя парами кобыл, словно сержант перед новобранцами, а затем объявила: — Все вы показали хорошие навыки в самых разных областях, ум и смекалку. Однако же для того, чтобы победить в нашем сегодняшнем соревновании этого категорически недостаточно. Развернувшись к соперницам передом, дэ Хризалид подняла правую переднюю ногу в поучительном жесте и продолжила говорить торжественно: — Несмотря на то, что пони считают себя цивилизованной расой, большинство вопросов они продолжают решать силой… А когда силы недостаточно, просто приглашают друзей, — криворогая кобыла ухмыльнулась. — Исходя из этого принципа я хотела устроить командную борьбу в грязи, но спонсоры напомнили, что подобное недопустимо, так как имеет слишком ярко выраженный двойной контекст… и заменить грязь слизью они тоже отказались. Таким образом демонстрировать силу и командную работу вам придётся в ином конкурсе… Командам один и три приготовиться: вас ждёт серьёзнейшее испытание, в котором придётся проявить силу, слаженность работы, хитрость и коварство — перетягивание одеяла! — Что? — удивилась Луна из третьей пары. — Может быть — перетягивание каната? — предположила-поправила Кризалис Селестия из первого дуэта. — Нет-нет, вы не ослышались, — встав на все четыре ноги дэ Хризалид высоко подняла голову. — Перетягивание одеяла — это очень символичный вид спорта, которым в той или иной степени занимаются все. Да и я уже купила несколько прекрасных одеял, так что прекращайте болтать и идите на исходную. — Я не собираюсь в этом участвовать, — гордо заявила тёмно-синяя аликорница. — Тем лучше для нас, — притопнула правым передним копытцем иссиня-чёрная зеленоглазка. — Победить одну противницу, которую бросила её сокомандница в самый тяжёлый момент будет намного проще. — Ох Лу, спасибо тебе за такое доверие, — саркастично произнесла Найтмер Мун. — Это так благородно с твоей стороны. — Гр-р-р, — досадливо дёрнув ушами, младшая из диархов Эквестрии поднялась на ноги и пошла вслед за своей тёмной половинкой. — Я делаю это только потому, что не хочу бросать тебя одну. — Да-да-да, сестрёнка, я верю, — хмыкнула обладательница бирюзовых глаз. — Сделаем этих старушек. — Старушек?! — возмущённо воскликнула белая аликорница, вставая напротив Найтмер. — А разве нет? — невинно похлопала ресницами Мун. — Вон, и седина в гриве… — Это мой естественный цвет, — вздёрнув нос заявила принцесса дня. — Это признак зрелости аликорна! — Да? — иссиня-чёрная пони из третьей команды скептично наклонила голову. — Ну хорошо… Только не расстраивайся: не люблю когда бабушки плачут. — Не играй с огнём, Найтмер, — угрожающе нависла над соперницей белая аликорница. — Ещё нос не дорос со мной тягаться. — Зато у тебя он слишком большой, как и круп, — весело скалясь во все зубы, заявила тёмная половинка младшей диарха Эквестрии. — Прекрати, Мун, — сердито одёрнула напарницу тёмно-синяя пони. — Тия, ты проигрываешь в споре моему молодому отражению… — хихикнула иссиня-чёрная Луна. — Лу… — шикнула на неё принцесса дня. — Ты на чьей стороне? — Да, бабушка: ты на чьей стороне? — продолжила насмехаться обладательница бирюзовых глаз. — Впрочем, можешь не отвечать. Смотри и восхищайся тем, какой ты была… — Пустомелей? — скопировав невинный тон Найтмер, уточнила старшая Луна. — Прости, но при виде тебя мне только стыдно. Когда за словами нет ничего — это печально… — Гр-р-р, — зарычала Мун, вздыбив шерсть на спине. — Я тебе покажу, у кого из нас за словами ничего нет. — Какой настрой! Какой боевой дух! — радостно поцокала языком криворогая кобыла, вставая чуть сбоку и между противницами, при помощи телекинеза опуская откуда-то сверху вязанное клетчатое одеяло. — Но приберегите свои силы для соревнования. Правила такие: не используя крылья и магию, держа одеяло только зубами, вы должны вытянуть команду соперниц за разделительную красную линию. Если обе соперницы отпустят одеяло после того как был дан сигнал — они проиграли. Всё понятно? Начинаем! Принцессы, перебрасываясь сердитыми взглядами, взялись за одеяло зубами и стали ждать. Дэ Хризалид же, приманив при помощи телекинеза уже знакомый артефакт, занесла над ним ногу и… «Опять?», — зажмурившись и прижав ушки, Луна стала ждать оглушительный грохот. Бах… Сигнал прозвучал настолько тихо, что тёмно-синяя пони сперва даже не поняла, что именно услышала. Однако же противницы подобной оплошностью не воспользоваться не могли, а потому дёрнули одеяло на себя, из-за чего ткань выскользнула изо рта младшей диарха, а её тёмную половинку потянуло к красной линии, не смотря на то, что она упиралась всеми четырьмя копытцами, отчаянно (ругательно) мыча. Опомнившаяся принцесса ночи резко сделала шаг и вцепилась зубами в одеяло, чем сумела замедлить продвижение Мун к красной линии, но Селестия и её иссиня-чёрная сестра действовали слишком слаженно, уже поймав свой ритм. Спустя ещё пару рывков, из-за которых аликорница едва не лишилась зубов, всё было кончено. Бах! На этот раз сигнал прозвучал привычно громко, из-за чего Луна непроизвольно разжала челюсти, как и Найтмер, оказавшаяся ближе других к артефакту, а их соперницы, как раз совершившие очередной рывок, синхронно плюхнулись на крупы. — А… Ааа! — упала на живот Мун, с силой стукнув копытом по полу. — Как мы могли проиграть?! — Ей! — белая аликорница крепко обняла крякнувшую от усилий сестру, которая даже глаза от этого выпучила. — Всё же твои тренировки сработали! Никогда бы не подумала, что бегать по утрам так полезно. — Дышать… — просипела иссиня-чёрная зеленоглазка. — Упс… Хи-хи, — отпустив шумно вдохнувшую кобылу, принцесса дня обернулась к подавленным противницам, сделала несколько быстрых шагов вперёд и порывисто обняла младшую Луну. — Не дуйся, Лу, это не последнее соревнование и я уверена, что в следующий раз ты ещё всем покажешь. Младшая диарх Эквестрии многое хотела на это ответить, в том числе и ругательное (всё же опыт многолетней работы с создаваемой буквально из ничего армией сказывался); хотела вырваться… но вместо этого лишь сердито засопела. Она не хотела признаваться в этом даже себе, но подобные слова, да и объятья от Селестии… пусть даже сто раз не настоящей… ей были приятны. «А раз это просто сон, то хуже точно не будет», — решившись на то, чего она ни за что не позволила бы себе при других пони в реальном мире, тёмно-синяя аликорница обняла старшую сестру и зарылась носом в её белоснежную шёрстку на груди. — Я скучаю, Тия, — вырвались из её горла слова. — Очень скучаю… и… мне тяжело. — Всё будет хорошо, Лу, — мягко улыбнулась принцесса дня. — Ты со всем справишься. Я верю в тебя. — Как всегда, — фыркнула отвернувшаяся от этой картины Найтмер. — Едва Селестия, пусть даже другая, поманит копытцем, как я больше не нужна. — Не говори глупостей, — старшая принцесса ночи подошла к тёмной половинке младшей диарха Эквестрии и бесцеремонно подцепив её подбородок копытцем, заставила посмотреть на себя, весело подмигнув. — Если бы не ты, то я бы не справилась и не стала той, кто я сейчас. Так что, «внучка», не вешай нос. И слушай, что тебе «бабушка» говорит: она плохого не посоветует. Мун несколько секунд недоверчиво щурила бирюзовые глаза, но затем всё же слабо улыбнулась… И в этот момент прогрохотал взрыв, а откуда-то сверху на канате, в облаках дыма и ореоле из каменных обломков спустился белый человекоподобный лис в военном лесном камуфляже. Оказавшись рядом с пузырём, внутри которого сидел главный приз, он прилепил к нему вантуз, пару раз дёрнул за канат и прокричал: — А теперь, без какой бы то ни было на то причины, я его похищаю. Муха-ха-ха-ха-а-а-а-а… Канат дёрнулся вверх, унося с собой внезапного вторженца и Грей Фокса, который так и не всполошился в своей ловушке. — А ну стоять! — вскочила на ноги Селестия из первой команды, при этом отпустив Луну из третьей пары. — Это мой информатор! — Луна, мы должны его перехватить! — взлетела с места вторая белая аликорница, за которой последовала её младшая сестра. — А кто это был? — удивилась Найтмер Мун, провожая взглядом двух Селестий, Луну и Литтл Винг. — Да Дискорд его знает, — пожала крыльями иссиня-чёрная зеленоглазка. — Ничего подобного, — возмутился дракониус, так и сидящий на месте в первом ряду зрителей. — С ним мы точно не знакомы! — Хи… — улыбнулась принцесса ночи, чувствуя как в груди у неё поднимается тёплая волна, краем зрения замечая как начал распадаться мир сна. — Это было удивительное приключение… Найтмер?***
Это был на удивление скучный и однообразный сон: Сергей сидел в достаточно большом пузыре, стенки которого имели серо-стальной цвет, свет в коем лился будто бы со всех сторон, но при этом его источников было не обнаружить, и… всё. Шло время, но сколько бы он ни ждал сидя на одном месте, не происходило ничего (даже попытки проснуться или изменить пространство при помощи воображения не помогали). — Сижу за решёткой в темнице сырой, взращённый в неволе орёл молодо-о-ой! — пытаясь себя хоть чем-то развлечь, Лисин постарался вызвать то необычное ощущение, когда во время песни звучала музыка, но и эта идея была обречена на крах. — Тц… А если так… Разменяй мне полтинник по мелочи, огненной водой напои меня. Не гони ты меня до закрытия, гастрономщица добрая, милая. Не гони меняяя… до закрытия-я. Напои меня, гастрономщица, напои меня! «М-да. Сколько времени прошло: час или два? А я уже дурею. Бедные младенцы, которым девять месяцев приходится жить в подобных условиях», — печально вздохнув, Лис удобнее устроился на дне своего пузыря и решил поспать, тем самым проверяя возможность видеть сон внутри сна, ну и коротая время до пробуждения (ведь наверняка это пони что-то наколдовали, чтобы он больше не мучил их слух своим пением). Беспокойство о том, что с ним могут что-то сделать пока он без сознания как пришло, так и ушло из-за необычной, даже иррациональной уверенности, что пижама сумеет вытащить из почти любых неприятностей. Во всяком случае в это хотелось верить, так как иных вариантов действий не оставалось: карманы были проверены и нож, как и другие взятые с собой из родного мира вещи, в сон не переместились. «А может быть это какой-нибудь тест от Луны? Что-нибудь вроде проверки моей реакции на заключение в изоляторе. Сидит сейчас, смотрит на меня, чего-то ждёт… А я ничего не делаю. Хе-хе… Страдай от скуки!», — мысленно посмеявшись своим мыслям, Сергей уже собирался задремать, как его тюрьма внезапно дёрнулась сперва вбок, а затем его вжало в нижнюю полусферу, словно бы начался резкий подъём на лифте. — Эр-р-р… — кое-как приняв сидячее положение, чувствуя как его придавливает к полу, Лисин попытался подняться на ноги, чтобы тут же осознать поспешность своих действий, так как пузырь начал крутиться в разных плоскостях, да ещё и дёргаться из стороны в сторону. — Я вам что, мячик для пинг-понга?! Кому он это сказал мужчина и сам не знал, но в тот момент когда его швыряло из стороны в сторону, заставляя сталкиваться со стенками… пусть те и были упругими и мягкими… это не имело значения. К счастью, необычный аттракцион вскоре остановился, позволяя пленнику подняться на четвереньки и отдышаться. В этот самый момент стенку пузыря прорезал короткий односторонний нож, из-за чего воздух начал выходить через дыру, которую рывком за края увеличили в размере. Хлынувший в глаза свет на миг ослепил Лиса, заставив его заморгать, но всё же он увидел протянутую к нему руку с раскрытой ладонью. — Ты свободен, друг! — торжественным голосом провозгласил незнакомец. «Голос мужской, низкий, сильный и рычащий», — отметил Сергей краем сознания, хватаясь за протянутую руку для того, чтобы подняться на ноги и выбраться из сдувшегося пузыря. Бросив быстрый взгляд вокруг, Лисин увидел широкое зелёное поле, далёкие горы со снежными пиками, яркое синее небо… и человекоподобного белого лиса в арктическом камуфляже, позади которого стоял Кинг-Вульф (аналог Кинг-Конга, не уступающий прототипу ростом). Оба существа были разумны, смотрели на «спасённого» с ожиданием и агрессии не проявляли. — Гхм… спасибо, — спустя несколько секунд произнёс человек, старательно придумывая то, что же ему сейчас делать (в голову очень не вовремя пришла мысль, что это может быть не сон, а очередной мир, в который его перенесла пижама). «Возможно ли это? А шут его знает: инструкцию-то я так и не дочитал», — заметались в голове встревоженные мысли, в то время как страха, невзирая на присутствие огромного и явно хищного зверя рядом, так и не появилось. — Не стоит, друг, это был мой долг, — торжественно заявил белый лис. — А теперь — беги. Беги и никогда не возвращайся! Беги туда, где мужиков не будут разыгрывать как призы на телешоу; беги туда, где в холодильнике всегда стоит холодный квас, в шкафу найдётся пачка чипсов, а по телевизору идёт футбол или хоккей… На самом деле, хоккей даже лучше. — Я вижу их! — донёсся женский голос откуда-то со стороны заходящего солнца, а на горизонте появились четыре приближающиеся точки. — Беги, товарищ… Беги и не оглядывайся, — человекоподобный зверь нацепил на голову шапку-ушанку (с прорезями для ушей), достал из кармана формы связку шариков-сосисок, из которых быстро скрутил подобие пулемёта, а затем взлетел на шею волка. — Беги, а мы прикроем! Воздух прорезала пулемётная очередь, заставившая Сергея присесть и прикрыть уши. Он ещё увидел, как приближающиеся летуны дёрнулись в стороны, а затем… — Да ну на фиг, — вырвалось изо рта мужчины, когда он сорвался на бег в противоположную сторону. — Жизнь меня к такому не готовила. И словно вторя мыслям Лисина, позади раздалась новая пулемётная очередь, шум падающего самолёта, а потом земля ударила в ноги, подбрасывая бегуна вверх, закручивая его волчком…***
Вздрогнув всем телом и распахнув глаза, чувствуя как сердце в груди бешенно стучит, Сергей осмотрелся по сторонам и убедился, что находится всё в той же камере темницы, где проснулся и в прошлый раз. Сонливость смело словно порывом ледяного ветра, тело, несмотря на неудобную позу и кандалы на конечностях чувствовало себя прекрасно, едва ли не пульсируя от бьющей ключом энергии (хотелось немедленно вскочить и куда-нибудь помчаться, но ограничился он тем, что принял сидячее положение). — Должен он бежать и прыгать, всё хватать, ногами дрыгать… — вспомнив строчку песни из старого детского мультфильма про обезьян, которые одним своим существованием наводили шороху, Лисин усмехнулся и… волевым усилием заставил себя сидеть ровно. — Трах-бабах и нет его. Сознание не сразу отметило тот факт, что в камере стало светлее. Оказалось, что пока мужчина спал… или валялся без сознания… солнце успело заглянуть в окно, чтобы оставить на стене свой яркий отпечаток. «Сколько же я спал? Несколько часов, наверное… А отключился я из-за того… что перепел, да ещё и не Высоцкого. Вывод таков: либо страже надоело слушать мои завывания, либо музыка, которую я слышал, звучала не только в моей голове. Если верен второй вариант, значит музыку делал я, а для этого была нужна энергия. Ну… версия со стражниками, конечно, звучит более логично, но… Эй! Я же в стране магии, да ещё и магическую шкуру на себя напялил», — подняв ладони к лицу, чтобы растереть его, Лис наткнулся на полумаску. — Вот ведь плоский хлебушек, — стоило это произнести, как желудок требовательно заурчал, оповещая непутёвого хозяина о том, что в «камеру сгорания» требуется забросить «топливо». — Эй, начальники! Мне бы хоть корочку хлеба! «Три штуки, как парню из полена. Хм… а не про Буратино ли поговорка «Тупой как полено»?», — шумно выдохнув, Сергей аккуратно облокотился спиной о стену и прислушался, ожидая хоть какой-нибудь реакции из-за двери, но ответом на его призыв была лишь тишина. Желудок опять заурчал, напоминая о себе, но ничего съестного в поле зрения Лисина не было ничего подходящего. Пришлось сделать себе заметку в памяти, чтобы в следующий раз положил в карман хотя бы жевательную резинку. «Интересно, а от смерти от голода костюмчик меня спасёт? А то что-то мне стало вдруг беспокойно… Неужели инстинкт самосохранения проснулся? Или здравый смысл? Или ещё какой-нибудь бракованный механизм выживания?», — сглотнув слюну, скопившуюся под языком, Лис постарался отвлечься от неприятных тянущих ощущений. То, что дома представлялось как интересное и, очень может быть, прибыльное приключение, с каждой минутой становилось всё менее и менее привлекательным. Он не мог сказать точно сколько же времени проспал, но судя по всему местные принцессы так и не соблаговолили посетить одинокого узника, что можно было объяснить тысячей причин… «Ни одна из которых не делает мою ситуацию легче», — промелькнула в голове раздосадованная мысль. Сглотнув новую порцию слюны, мужчина постарался вспомнить недавний сон, большая часть которого была откровенно скучной, а меньшая напоминала какой-то бред. В общем-то даже сон про пони-рейнджеров на этом фоне выглядел логичнее: там хотя бы сюжет был. «Хэлп ми, Могучие Пони Рейнджеры!», — мысленно позвал Сергей, подняв взгляд к потолку, но его зов оказался проигнорирован (что и следовало ожидать, из-за чего он и не стал кричать это вслух). В тот момент, когда Лисин уже решил покричать, чтобы хотя бы убедиться в том, что его не бросили тут одного, за дверью камеры раздался какой-то шум, а спустя почти минуту створка начала отворяться. Дабы предстать перед посетителями в наиболее пристойном виде, он уселся поудобнее, выпрямил спину и расправил плечи, устремив свой взгляд в проход. Дверь резко распахнулась, а на пороге появился довольно высокий пони-единорог жёлтого цвета, облачённый в золотой нагрудник, шлем и накопытники. Строгим взглядом он осмотрел камеру, скривил губы будто бы в брезгливости, после чего заявил высокомерным голосом: — Пони, сейчас ты предстанешь перед лучезарной, милостивой и добродетельной принцессой Селестией. Веди себя пристойно и уважительно, отвечай на задаваемые вопросы, молчи, если тебя ни о чём не спрашивают. Ну а коли не сможешь следовать этим простым правилам… Взгляд больших синих глаз жеребца сверкнул холодом, а висящий на правом боку меч немного выдвинулся из ножен. Лис же на это только промолчал, с каким-то удивлением осознавая, что пони ему откровенно угрожал расправой. «Не канон, однако. Хотя… это можно было понять и раньше», — промелькнула в голове человека ироничная мысль. — Ты понял меня, пони? — требовательно спросил так и не назвавшийся гость. — Так точно, ваше благородие, — изобразил намёк на восторженное благоговение Сергей, в глубине души осознавая, что дёргает тигра за усы. — Вот и отлично, — с щелчком задвинув клинок обратно в ножны, снисходительно кивнул жёлтый единорог. — Капитан Голденшилд, что вы здесь делаете? — прозвучал из коридора мелодичный, вроде бы даже знакомый Лисину голос, заставивший стражника резко развернуться боком к дверному проёму и вытянуться по стойке «смирно». — Ваше Высочество, — отозвался жеребец, в словах коего ощущалось подобострастие. — Исполняя свой долг я убедился, что этот пони не несёт вам угрозы. «Паршиво убедился. Кольца-то у меня на роге нет, а ты этого даже не заметил. И пусть я колдовать не умею, хотя опыт с обучением Твайлайт языку показывает, что в пижаму какие-то функции вложены, реальный единорог простым телекинезом может много всего наворотить», — за время этого разговора у мужчины сложилось о стражнике крайне негативное мнение, пусть по большей степени совершенно не объективное. — Вы считаете, что один пони, брошенный в темницу и скованный кандалами, может угрожать нам? — невидимая собеседница, предположительно являющаяся местной Селестией, о чём можно было судить по контексту фраз, добавила в свой голос холода, от чего её подчинённый напрягся. — Никак нет, Ваше Высочество, — залепетал пони, но довольно быстро вернулся к обычному подобострастию: — Я лишь выполнял свой прямой долг. — Хорошо, Голденшилд, можете идти, — ровно произнесла остающаяся невидимой кобыла. Жёлтый единорог задеревенел, приоткрыл рот, набрал в грудь воздуха и непреклонно произнёс: — Ваше Высочество, я вынужден просить вас… — Капитан, не заставляйте нас разочаровываться в том, что именно вы были назначены на эту должность, — холодно осадила гвардейца принцесса. — Мы желаем говорить с этим пони наедине. Возвращайтесь к вашим повседневным обязанностям. — Я… — секунду единорог молчал, затем склонил голову и ответил: — Я подчиняюсь, Ваше Высочество. Едва отзвучали эти слова, как Голденшилд зашагал прочь, не забыв бросить на Лиса предостерегающий взгляд. «Не всё спокойно в Датском королевстве?», — успел подумать про себя Сергей, прежде чем в проходе появилась местная Селестия. Белая аликорница была одета в золотую корону, накопытники, а ещё небесно-голубую мантию, накинутую на спину, скреплённую на груди застёжкой в виде солнца, спадающую на бока так, что ткань скрывала ноги до середины плеч и бёдер. Однако же куда сильнее в глаза бросались иные детали внешности гостьи: во-первых, она была примерно на голову ниже других Селестий, с которыми уже доводилось видеться Лисину; во-вторых, её грива и хвост, пусть и колыхались на неощутимом ветру, но были розовыми словно рассвет. «Молодая Селестия? Хотя, создаётся такое ощущение, будто бы она и вовсе… юная. Уже не девочка; ещё не женщина… Так как-то», — скользнув взглядом по чуть более острым чем запомнились чертам мордочки, стройным, но при этом сильным ногам, мужчина вернул свой взгляд к большим лучистым глазам, полуприкрытым чуть розовыми веками, в которых отчётливо отражались самодовольство и смесь иных эмоций. — Приветствуем тебя, маленький пони, — изобразила улыбку принцесса дня, всем видом выражая доброжелательность, но опять же в отличие от старших Селестий, её действия смотрелись грубее, словно попытка скрыть гордыню за величественностью. — Не стоит бояться: мы здесь лишь для того, чтобы поговорить. «М-да. Такое чувство, будто меня обманули: вместо настоящей принцессы подсунули копию… возможно — пиратскую», — аликорница была красива, но благоговения и трепета не вызывала, что не помешало Лису изобразить подобие поклона. — Ваше высочество, — заговорил мужчина, вновь приняв ровное сидячее положение. — Чем скромный узник заслужил столь высокое внимание? — Скромный? — пройдя вглубь камеры, от чего она стала заметно более тесной, принцесса дня закрыла дверь при помощи телекинеза, после чего внимательнее посмотрела на собеседника. — Судя по тем слухам, которые мы о тебе слышали, маленький пони, кем-кем, но скромным ты уж точно не являешься. — Это всё наветы моих недоброжелателей, — старательно сохраняя невозмутимость, как-то рефлекторно отозвался Сергей. — Знать ничего не знаю: век свободы не видать. — О… Это мы можем устроить, — улыбнулась уголками губ Селестия, после чего звонко и беззлобно рассмеялась, мотнула головой, из-за чего грива образовала в воздухе подобие колышущегося ореола и заявила: — То есть, маленький пони, ты отрицаешь то, что пробрался в комнату нашей сестры, где был бит, после чего пел ей серенады? — Ну… Всё было не совсем так, — смутился Лисин, а затем перешёл в словестное наступление: — Прошу прощения за наглость, ваше высочество, но с какой целью вы об этом интересуетесь? В памяти мужчины хороводом ходили мысли о фанфиках, в которых Луна превратилась в Найтмер из-за пренебрежения сестры… что привело к попытке мятежа (и если в мультфильме на этом не концентрировали внимания, то в жизни подобное должно было привести к немалым жертвам). В результате, беря за основу версию о том, что в этот раз он попал в Эквестрию ещё до начала космической программы пони, он решил попробовать хоть как-то повлиять на будущее. «Главное — не сделать ещё хуже», — хмыкнул Лис, внутренне готовясь к сложному диалогу. — Принцесса Луна наша сестра, — гордо и даже грозно заявила белая аликорница, проявляя своё высочайшее недовольство хмурым взглядом и небольшой морщинкой между бровями. — Мы желаем убедиться в том, что наша любимая родственница не станет жертвой негодяя, решившего ради своих корыстных целей играть на её чувствах. — И в мыслях не было, — искренне признался Сергей, тут же спросив: — Значит, ваше высочество, вы любите свою сестру, раз уж не пожалели времени для этого визита? — Следи за языком, маленький пони, — тон белой пони стал ещё более холодным, а морщинка между бровями стала заметнее. — И всё же, ваше высочество, — Лисин спокойно посмотрел на кобылу снизу вверх, встречаясь с её пронзительным взглядом (страха он не испытывал, а почтительности именно эта Селестия ему не внушала). — Ответьте на вопрос: как давно вы говорили сестре, что любите и цените её?***
«Да он… Да как он смеет… Да я его…», — что именно хотела сделать с жеребцом, столь нагло обращающимся к ней, не проявляя и грамма положенных почтительности и восхищения Селестия и сама затруднялась сказать (от удивления, вызванного подобной дерзостью, она впала в своеобразный ступор, из-за чего даже разозлиться толком не могла). Когда сегодня утром белая аликорница услышала о ночном происшествии, в котором фигурировал неизвестный единорог, сумевший пробраться в комнаты её сестры, это вызвало удивление, интерес и даже каплю жалости к несчастному, умудрившемуся разозлить воинственную Луну. Впрочем, вскоре единственным, что в этой истории продолжало её интересовать, остался способ того, как этот пони умудрился миновать всю стражу и охранные чары. В конце концов Старсвирл учил сестёр одинаково усердно, так что пусть младшая принцесса и ушла в углублённое изучение боевых чар, сигнальными паутинами и барьерами она владела на достойном уровне… превосходя всех обычных единорогов, уступая лишь старшей сестре. А затем, во время прогулки по замку, которая состоялась в промежутке между совещаниям с советниками и приёмом просителей, белая аликорница услышала серенады, которые стражники напевали вполголоса. Узнать то, кто являлся автором этих строк оказалось не сложно, но это знание вновь заставило вспыхнуть увядшее было любопытство… Тем более, что слуги и придворные во всю начали сплетничать, строя причудливые теории. «И ведь знает, мерзавец, на что нужно давить! Луна всегда была излишне романтична, пусть и старательно скрывает это за образом строгой командирши. А ведь я до сих пор иногда нахожу стихи, которые она царапает на обрывках бумаги, а затем прячет в укромные уголки», — так думала принцесса дня, направляясь к камере необычного заключённого, чтобы утолить своё… позаботиться о том, что на чувствах сестры не будут играть ради развлечения. — Маленький пони, мы простим тебе твою дерзость, но в первый и последний раз, — гордо вскинув голову и глядя на собеседника сверху вниз, одаривая его разочарованным прищуром, милостиво изрекла старшая диарх. — Впрочем, тебя извиняет то, что ты волнуешься за нашу сестру, а потому мы утолим твоё любопытство: принцесса Луна знает о наших чувствах и не нуждается в постыдной их демонстрации на публике. Однако же вопреки ожидаемому, серый единорог с почти белым животом и тёмной спиной совершенно не проникся видом своей правительницы и её добротой. Казалось даже, что несмотря на то, что он был скован по ногам и сидел на матрасе, именно его взгляд был более укоризненным и в то же время тяжёлым. — «Знать», «предполагать», «помнить» и «слышать» — это совершенно разные слова, ваше высочество, — губ жеребца коснулась невесёлая улыбка, а затем, не давая Селестии вставить и слова, он поднял передние ноги в останавливающем жесте и… принцесса сама не поняла почему, но решила промолчать и послушать. — Иногда нам кажется, что родные и близкие, которые рядом с нами много-много лет, никогда и никуда не денутся, и всё время будут скрашивать нашу жизнь своим существованием, словом или делом поддерживая в трудную минуту. Мы настолько привыкаем к ним, что начинаем считать за должное заботу, помощь, возможность перекинуться парой слов… Порой мы говорим слова или совершаем поступки, которые оставляют горький след, а вместо того чтобы хотя бы извиниться… предпочитаем подождать некоторое время и сделать вид, будто ничего не было. А потом, по той или иной причине происходит так, что этот близкий и родной ч… пони исчезает. Он может просто уйти, считая что больше не нужен, а то и вовсе… его может не стать. А после этой потери, когда осознание снисходит на разум, из души начинают рваться эмоции, которые из-за привычки были совершенно незаметны, и слова… коим уже не суждено быть услышанными. И чтобы потом не жалеть о несделанном, нужно набраться смелости и выразить в словах то, что кажется очевидным и несущественным, но может принести удовольствие тому, кому это предназначено. А приличия… Ваше высочество, кто устанавливает нормы приличий? И если эти приличия запрещают сказать родному и близкому существу о том, что оно для вас действительно важно и ценно… нужны ли такие приличия? И если говорить о своей любви к семье — это постыдно и неприлично, то я предпочту быть вульгарным и бесстыжим. Во время этого монолога принцесса дня вспомнила пони, с которыми ходила в походы на монстров, защищая границы молодого ещё государства; вспомнила битву с Сомброй и то, как боялась потерять сестру в те моменты… Вспомнила она и про годы юности, когда только училась магии, раз за разом ввязываясь в опасные авантюры. С тех пор прошло немало лет и она теперь управляет уже большой страной, отправляя на разные миссии стражу, вмешиваясь лично только в самых сложных ситуациях… Селестия почти не рисковала жизнью, правя Эквестрией из замка, либо летая в отдалённые города, чтобы провести переговоры… Луна же взяла на себя обязанности защитницы государства, исполняя свой долг и днём, муштруя гвардейцев и гоняя нарушителей спокойствия пони, и ночью, ограждая сны подданных от кошмаров. Впрочем, в последнее время она сконцентрировалась на жеребятах… «Стоп. Почему я об этом раньше не думала? Ведь Луна продолжает рисковать собой, из-за чего её поведение более… вспыльчивое. Мне же приходится всегда себя контролировать, следя едва ли не за каждым вздохом и взглядом…», — постаравшись откинуть странные мысли, начавшие роиться в голове, белая аликорница полностью вернула своё внимание замолчавшему пони. Несмотря на то, что Селестия успела обдумать довольно много тем, времени прошло сравнительно мало. Всё же аликорны мыслили быстрее обычных пони, что нередко спасало во время переговоров. — Очень красивые слова, маленький пони, но мы — аликорны, избавлены от этого недуга, — ровным тоном произнесла принцесса дня. — Однажды, гостя у бабушки, я сказал ей о том, что меня тошнит от пирогов с капустой, которые она готовит, — Грей Фокс посмотрел мимо принцессы в стену, сбив её с мысли своей фразой. — И вообще… я уже слишком взрослый для того, чтобы со мной сюсюкаться. А потом… мы с родителями уехали домой, и я так и не сказал ей, что люблю её выпечку. И даже не извинился. Мне до сих пор стыдно за те свои слова и за то, что не смог найти в себе смелости попросить прощения, пусть она так ни разу меня за это и не укорила. А аликорны… Вы, ваше высочество, тоже живые и вам бывает больно. В душе белой аликорницы всплеснулась злость. Слова этого наглеца неожиданно сильно ранили, заставляя вспоминать не самые приятные моменты жизни, вроде последней ссоры со Старсвирлом, когда он ушёл… и больше не вернулся. Однако же она смогла сдержаться, в чём помог немалый опыт самоконтроля, полученный во время бесконечных разговоров с советниками. Только вот и настроение о чём-либо узнавать, как и вообще находиться здесь, пропало окончательно. «И зачем я сюда пришла? Чего хотела получить от невоспитанного хама? Да что он может понимать?!», — аристократично хмыкнув, старшая диарх Эквестрии развернулась, магией открыла дверь… и уставилась на своего гвардейца, который перевалился через порог и растянулся на полу. — Голден шилд, что это значит? — на этот раз гнев в голосе сдержать не удалось, а грива, поддавшись эмоциям, колыхнулась резче обычного, напомнив своим видом пламя. — Ты подслушивал наш разговор? — Никак нет, Ваше Высочество, — гремя бронёй, жеребец поспешно поднялся на ноги и заявил: — Я лишь хотел напомнить вам, что у вас назначена важная встреча через несколько минут. И как раз когда я хотел открыть дверь… «Действительно… зря я на него сорвалась. Слишком уж разозлил меня этот… этот… наглец. Пусть Луна сама с ним разбирается: я умываю копыта», — приняв такое решение, ничем не выдав свои мысли внешне, принцесса дня смягчила взгляд. — Благодарим, капитан, — изрекла старшая диарх. — Нам действительно пора идти. А ты, маленький пони, запомни: мы не забудем твоих слов. — Очень на это надеюсь, ваше высочество, — изобразил улыбку заключённый. — Благодарю за столь приятный визит. Золотой единорог метнул в серого испепеляющий брезгливый взгляд, после чего посторонился, тем самым позволяя Селестии выйти. Белая аликорница же, вновь оказавшись в коридоре и закрыв дверь, неожиданно для себя едва не врезалась в сестру, которая стояла у стены, практически слившись с тенью. «Ох уж эта её любовь к тропам теней. Ей стоило бы меньше увлекаться тёмной магией, да и не появляться прямо перед пони…», — в первые секунды поведение Луны вызвало у принцессы дня привычное раздражение, но память о неудачном разговоре была слишком свежа и она, даже не задумываясь о том, попыталась смоделировать у себя в голове ситуацию с пирожками… — Ты в порядке, сестра? — в глазах тёмно-синей аликорницы промелькнуло беспокойство, а затем она глянула на застывшего высокомерной статуей гвардейца. — Куда делись стражники, которых я оставила у двери? — Принцесса Селестия приказала им оставить пост, чтобы она могла без лишних ушей допросить пленника, — чопорно ответил Голден Шилд. — Понятно, — беспокойство на мордочке сестры сменилось раздражением, что пусть и было скрыто от большинства взглядов, но не от старшей сестры. — Полагаю, вы уже закончили свои дела? — Да, — вынырнув из своих мыслей, белая аликорница сделала шаг. — Нам пора идти. По коридору застучали дробные шаги, которые прервались через два метра. Несмотря на то, что принцесса дня старалась думать о другом, слова серого единорога никак не шли из головы. «Тут всё равно почти никого нет», — приняв решение Селестия обернулась и посмотрела на младшую сестру, уже подошедшую к двери, ведущей в камеру с наглым заключённым. — Луна… — слова, словно дикие колючки, которые так любят цепляться за шёрстку, никак не хотели срываться с языка и почти физически царапали горло. — Да, Селестия? — взгляд, которым принцесса ночи одарила старшую сестру буквально кричал о том, что она ждёт ещё одну «чудесную» новость. — Мы… — мысленно дав себе пинка под круп, белая аликорница заставила себя произнести всё то, что было у неё на душе: — Я тебя люблю, и очень ценю всё то, что ты делаешь. И прости… что я отослала твоих стражников. Казалось, что тишина в коридоре стала по-настоящему звенящей. В голове старшей диарха даже возникла мысль, что если она сейчас кашлянет, то мир вокруг разобьётся осколками и осыплется со звоном бьющегося стекла. — Спасибо… Тия, — после нескольких секунд удивления, ответила младшая из сестёр, при этом слегка улыбнувшись в ответ, от чего на сердце у Селестии стало капельку теплее, а со спины будто бы упал тяжёлый груз. — Стражникам я ещё хвосты по накручиваю. — Не слишком сильно усердствуй, — состроив шутливо серьёзную гримасу, пожурила собеседницу принцесса дня. — А то гвардейцы с лысыми крупами — это некрасиво. — Ты права, — ещё чуть шире улыбнулась тёмно-синяя аликорница. — Придётся придумать что-то другое. Хорошего дня, Тия. Увидимся позже. — И тебе… Лу, — произнесла вслед сестре старшая диарх, отметив как её младшая сестрёнка, как это бывало в жеребячестве, стоило чему-то её смутить и выбить из колеи, поспешила спрятаться (тактически отступить), чтобы подумать в тишине. — Идём, Голден Шилд: мы уже опаздываем. — Да, ваше высочество, — проворчал в ответ жеребец, устремляясь вслед за принцессой дня, бодро цокающей к выходу из темницы. «Не так уж это и сложно. И вовсе не страшно. И вообще… Лу очень мило выглядит, когда улыбается и смущается. Может быть стоит чаще так делать?», — сама не заметив, белая аликорница продолжила улыбаться своим мыслям, чувствуя как настроение стремительно взмывает в небеса…***
«Кажется… я её обидел. Как бы расстроенная принцесса не решила за это отомстить. В конце концов женская месть — это по-настоящему страшно, а тут дело усугублено ещё и тем, что я наехал на особу королевских кровей… И почему умные мысли приходят в мою голову с опозданием?», — тяжко вздохнув, Сергей осторожно облокотился спиной о стену, закатив глаза к потолку и уложив руки на подтянутые к груди колени. Это приключение развивалось совсем не так, как планировалось и виделось изначально. Кроме всего прочего, когда в камеру пришла молодая Селестия, которая могла бы забрать Лисина из этого не слишком комфортабельного номера, вместо того чтобы нормально поговорить и поторговаться, а то и вовсе вручить пару подарков «ради налаживания отношений», он с чего-то начал учить жизни кобылу, живущую на этом свете в разы дольше. «Так и хочется себе похлопать… по лицу. Ибо жест рука-лицо — это то, что первое приходит на ум», — поморщившись под полумаской, мужчина задумался о том, чтобы спровоцировать экстренную телепортацию домой, пусть это с высокой долей вероятности и скажется на организме крайне негативно (новым сотрясением мозга, а то и чем похуже). Лис настолько ушёл в себя, что в тот момент как входная дверь распахнулась и в камеру буквально ворвалась новая гостья, оказался совершенно к этому не готов. К счастью тёмно-синяя аликорница, красующаяся серебряными элементами брони и короной, тоже была поглощена собственными мыслями, из-за чего на заключённого внимание обратила не сразу. — Гхм… — кашлянул человек, собираясь с мыслями и привлекая к себе внимание. — Добрый… день, ваше высочество. Прекрасно выглядите. «Опять меня несёт», — краем сознания отметил Сергей, взглядом встречаясь с зелёными глазищами принцессы ночи, чувствуя себя так, будто бы она заглядывает в самую глубину его души, стремясь вывернуть её наизнанку. — Кто ты такой и откуда взялся? — нахмурившись, строгим тоном осведомилась тёмно-синяя аликорница, в колышущейся гриве которой мерцали искорки, похожие на запутавшиеся в прядях звёзды. «Хе-хе… а ведь на перхоть похоже», — всплыла в голове мужчины несвоевременная мысль, заставив уголки губ дёрнуться в попытке улыбнуться. — Я — Сергей Лисин… и это вы приказали меня сюда бросить, — попытавшись развести руками, Лис наткнулся на препятствие в виде оков, из-за чего пришлось ограничиться пожатием плечами. — Так что — я тут изначально сижу. — НЕ СМЕЙ ИЗДЕВАТЬСЯ НАД НАМИ! — повысив голос, из-за чего в ушах человека зазвенело, крылато-рогатая пони высоко вскинула голову и притопнула правой задней ногой (в другой ситуации это выглядело бы забавно). — Мы желаем узнать не твоё имя, Грей Фокс, а то, кем ты являешься, как оказался в нашей пос… комнате и какие цели преследуешь. — Потише пожалуйста, — зажмурившись и поморщившись, попросил принцессу ночи Сергей, прикрывшись от громкой гостьи выставленными в защитном жесте руками. — Я вас прекрасно слышу… слышал… возможно, ещё буду слышать. — М… — как-то неожиданно мордочка Луны стала выглядеть сконфуженной, а взгляд зелёных глаз вильнул в сторону. — Мы сожалеем… — А? — демонстративно повернув голову так, будто прислушивается к словам гостьи, изобразил на своём лице непонимание Лисин. — Не слышу. Говорите громче, пожалуйста. — Мы приносим своё извинение… — начала говорить в половину от изначальной громкости тёмно-синяя аликорница, но тут же прервалась и подозрительно прищурилась. — Ты издеваешься над нами? «Вы этого не докажете», — промелькнула мысль в голове Лиса, поймавшего себя на том, что в очередной раз дёргает… кобылу за хвост. — Не понимаю, о чём вы, — постарался изобразить максимальную невинность мужчина, но при виде сдвинувшихся бровок крылато-рогатой пони понял, что ему не поверили. — Я снова слышу… Так что вы хотели узнать, ваше высочество? «Меня будут бить. Бить меня будут ногами, рук то у неё нету, так, что без вариантов», — встретив многообещающий взгляд младшей диарха Эквестрии, всё для себя осознал человек.***
Солнце медленно катилось по небосводу на восток, вот-вот грозясь достичь той отметки, когда дневная диарх прятала его за горизонт, уступая небесную сцену ночному светилу, тёплый ветер шелестел листвой деревьев, звучал смех жеребят и доносилось звонкое эхо лающей собаки. Обласканная лучами огненного диска столица, окружающая Замок Двух Сестёр широким кольцом… готовилась отойти ко сну. Однако же не во всём городе ныне царили покой и умиротворение: в тёмных покоях мрачного двухэтажного дома, сложенного из выкрашенных золотой краской брёвен, за закрытыми ставнями и задёрнутыми занавесками, в глубоких креслах просторной гостиной сидели пони, чьи горячие сердца пылали негодованием… — Передайте мне мёд, пожалуйста, — попросил пожилой чёрный единорог с седой гривой, облачённый в камзол из парчи красного цвета, с узорами из золота на плечах и воротнике, неспешно и зловеще помешивая красный отвар в высокой деревянной кружке. — Чудесный чай: этот сорт, когда я был юн и наивен порекомендовала мне сама принцесса Селестия… — Да что вы говорите? — коварно вскинул брови Комет Флеш, одетый в белоснежную сорочку со шнурком золотого цвета, завязанным узлом «бабочка». — Никогда не слышал эту историю с тех пор… как мы собирались в прошлый раз. — Ох… Молодёжь, — досадливо и угрожающе вздохнул Найт Твистер, благодарно кивнув за то, что один из гостей протянул баночку с золотистым душистым лакомством. — В моё время единороги уважали старших и не смели им дерзить почём зря. Сейчас же благороднейшие из пони, предки которых всегда гордились своей возвышенной неспешностью и благородством. Сейчас же каждый второй жеребёнок, что мнит себя высокородным, вечно спешит и дерзит почтенным мудрецам, словно какой-то пегас с ветром в голове… А я вам рассказывал о том, как подсыпал любовный порошок личной стражнице ночной кобылы, из-за чего она со скандалом вылетела со службы? Со скандалом и животом… пегаска вылетела… Хо-хо-хо. — Мы помним эту историю, герцог, — злорадная тонкая улыбка тронула уголки губ белого единорога с платиновой гривой, являющегося прямым потомком королевы Платины, когда он быстрым взглядом мазнул по круглому столу, на котором стояли кружки, блюдца с угощениями, вазочки со сладостями. — Это был великолепный скандал: я тогда был ещё очень юн, но отлично помню как семья обманутого в лучших чувствах капитана стражи принцессы Селестии, которая и без того была не сильно рада выбору единственного наследника древнего и благородного рода, требовала посадить эту бесстыжую пернатку в бочку с отходами и провезти через весь город, чтобы каждый знал о том, кто она есть. К сожалению, её высочество Селестия оказалась слишком милостива, а потому ограничилась просто увольнением с позором. Даже её покровительница ничего не смогла сделать в тот раз, из-за чего целых пять дней не разговаривала со старшей сестрой… — Да, — улыбнулась белая единорожка с синей гривой, одетая в синюю же сорочку с пышными белыми манжетами. — В тот раз едва не произошло сближение дневного и ночного двора, пусть и на уровне гвардии. — Марбл Марк, ты как всегда права, — подарил змеиную улыбку своей близкой подруге Стар Платинум. — Как же славно, что с тех пор дневная и ночная гвардии смотрят друг на друга косо, обвиняя друг друга в судьбе бедняжки. Кто-нибудь знает, что с ней случилось потом? — Разумеется, — хмыкнул пожилой хозяин дома, делая глоток красного чая с мёдом, с удовольствием прикрывая глаза. — Я всегда слежу за теми, к чьей судьбе приложил копыто. Эта пернатка родила дочь, а затем устроилась к егерям и даже дослужилась до заместителя капитана следопытов, из-за чего теперь месяцами спит на сырой земле и питается кореньями. — Туда ей и дорога, — со злым удовлетворением заявил Комет Флеш. Гости негромко рассмеялись, будто бы услышали хорошую шутку. Но внезапно неспешное течение беседы прервал Голден Шилд, лишь недавно покинувший замок и сразу же прибывший на встречу ордена Детей Солнца, чтобы поведать неприятные новости. поднявшись со своего места на задние ноги, одетый в бело-золотую сорочку, облегающую тренированное тело, он опёрся передними копытами о столешницу и окинул присутствующих яростным взглядом. — И долго вы ещё собираетесь облизывать былые победы, в то время как нам следует решать проблемы сегодняшнего дня? — Как грубо, — скривила точёную мордочку Марбл Марк, всем видом выражая недовольство подобным демаршем против традиций. — Мой юный друг, я вижу пламя солнца пылает в твоём сердце, распаляя твоё негодование… — умилённо посмотрев на нынешнего капитана дневной гвардии, с отеческой теплотой в голосе произнёс чёрный единорог, а затем в его голосе лязгнул металл и он припечатал молодого жеребца к месту одним словом: — Сядь. Золотой единорог рухнул на своё сидение так, словно бы его ноги подрубили мечом, что вызвало несколько тихих смешков и сочувственных взглядов. Всё же пусть официальным главой Детей Солнца являлся Стар Платинум, но неофициально за всеми решениями стоял Найт Твистер, до сих пор считающийся сильнейшим (среди единорогов) боевым магом, которому опасались бросать вызов все смертные пони. — Ты горяч и это хорошо, но твоя неопытность не позволяет тебе видеть всю картину и укрощать огонь, пылающий в твоей груди, — старик говорил размеренно и убеждённо, заставляя вслушиваться в свои слова. — Там, где ты видишь проблему, я вижу возможность... Когда-нибудь, если ты будешь стараться и думать головой, а не другими частями тела, то обязательно обучишься этому искусству. — Хе-хе… А ещё про меня говорят, что я крупом думаю, — рассмеялся бурый единорог в форме работника казначейства (чёрно-белом мундире), отзывающийся на имя Баунсир. — Я имел в виду копыта, — укоризненно посмотрев на внука, чем заставил его пристыжённо опустить голову, аристократично изрёк чёрный жеребец. — Что же до тебя, мой нетерпеливый друг, то поведай нам подробности тех неприятностей, которые ты увидел в замке нашей лучезарной принцессы. Вместе мы найдём выход из этой ситуации… Сглотнув, Голден Шилд начал рассказ о том, как в покоях принцессы Луны был схвачен серый единорог по имени Грей Фокс, затем о песнях, которые он посвятил принцессе ночи, что вызвали множество сплетен в замке, ну и завершил свой монолог на коротком разговоре между аликорнами. По мере рассказа в его голос возвращался угасший было запал, а глаза вновь засверкали негодованием. — Пониатно, — изрёк Найт Твистер. — Скажи, Марбл Марк, что ты увидела в этой истории? — О!.. — единорожка расплылась в предвкушающей улыбке, прижав ушки к голове и подняв взгляд к потолку, в то же время соединив передние копытца перед грудью. — Некий единорог, владеющий либо телепортацией, либо иным способом проникновения через толстые стены, скреплённые магией единорогов и земнопони, привлёк к себе внимание ночной кобылы. Сейчас она испытывает к нему интерес, а учитывая неожиданную реакцию принцессы дня, которую она проявила после разговора с заключённым… возможно ещё и благодарность. Если же немного подтолкнуть события, то благодаря изоляции, которую мы устроили тёмной аликорнице, эти чувства могут вырасти во что-то большее… и тем больнее ей будет разочароваться в жеребце, когда он её предаст. — Скажу даже больше… — старик одобрительно кивнул, растянул губы в зловещей улыбке, а после этого заявил: — Если правильно разыграть эту фигуру, то мы можем спровоцировать ночную кобылу на мятеж. Но сперва нужно продавить изгнание ночной гвардии из столицы, для этого дискредитировав её в глазах Селестии, а затем подстроить побег с гибелью заключённого. — При всём моём уважении… — Стар Платинум подцепил вилкой лежавший на блюдце сухарик, обмакнул его в мёд, а затем отправил в рот и медленно прожевал, заставляя всех присутствующих ждать. — Вы слишком увлекаетесь планированием сложных ходов. Осмелюсь напомнить, что чем сложнее замысел и чем больше в нём шагов, тем выше вероятность общего краха. Нам же сейчас не нужно придумывать чего-то особенного: план, придуманный ещё во времена моего прадеда, да правит он на Вечнозелёных Лугах, уверенно движется к своему закономерному финалу. Нет смысла его форсировать или изменять в самый последний момент, так как поспешность редко приводит к хорошему. — И что же ты предлагаешь? — подозрительно прищурившись, с нотками угрозы спросил Комет Флеш. — Мы должны оставить всё как есть? — Разумеется… нет, — высокомерно хмыкнул потомок королевы Платины. — Этот Грей Фокс, осознанно или нет, влез в наши дела. Нам не известно, о чём он говорил с принцессой Селестией, но как сказал наш друг, его камеру она покидала крайне недовольной… после чего решила проявить недостойную принцессы дня заботу о ночной кобыле. Вряд ли вскользь брошенная пара слов что-то изменит: годы холода в отношениях не исправить за минуты. Однако же нам следует приложить все усилия, чтобы предотвратить продолжение дурного влияния. — Много слов, — проворчал Баунсир. — Мой внук прав, — согласился с родственником Найт Твистер, недовольный тем, что его план был отвергнут. — Что ты предлагаешь? — Всё просто, — Стар Платинум зловеще усмехнулся, соединив перед собой передние копыта. — Грей Фокс сбежит из тюрьмы, при этом ранив кого-нибудь из стражи, а затем погостит в нашей тайной тюрьме, где до него даже во сне не сможет добраться ночная кобыла. Ну а потом… можно будет либо избавиться от него, либо использовать как одноразовое оружие. Благо, что специалист по магии разума у нас имеется. — Мне нравится этот план, — оживился Голден Шилд. — Я организую всё сегодня же ночью. Это будет иронично: пленник принцессы ночи, который сбежал ночью. — А ведь в этом можно будет обвинить ночную кобылу, — покивал старик. — Неплохо-неплохо. Нет изящества, но всё же… Достойно. — А что если беглец что-нибудь украдёт из дворца? — предложил Санрайз Стар, являющийся молодым жеребцом жёлтого цвета с огненной гривой. — Нет-нет, — покачал в воздухе правым передним копытом чёрный единорог. — Тогда мы не сможем обвинить в этом ночную кобылу. Всё же одно дело — спасти воздыхателя, в процессе ранив случайного свидетеля, и совсем другое — воровать у себя же. Хотя, если подстроить всё так, будто бы ночная кобыла подстроила побег жеребцу, а тот решил её обмануть… — Вы снова усложняете, — закатил глаза Платинум. — Давайте обойдёмся без ненужных многоходовок. Сейчас главное — надёжность. — Поддерживаю, — пристукнув правым передним копытом по столешнице, заявил Комет Флеш. После некоторых колебаний, под беззлобное ворчание старика, план был принят к исполнению…***
— Мы полагаем, что расходы на городскую стражу действительно можно уменьшить, если обеспечение безопасности улиц на себя возьмут дружины аристократов, — задумчиво изрекла Селестия, сидя во главе Т-образного стола, расположенного в её кабинете (на самом деле он состоял из двух столов, но под скатертью красно-золотого цвета это было невидно). — Нужно обсудить это с принцессой Луной: в конце концов… именно она отвечает за эти воинские образования. — Ваше высочество, стоит ли тревожить её высочество столь незначительными новостями? — Сильвер Снейк, зелёная единорожка с серебряной гривой и глазами столь же необычного цвета, одетая в облегающее тёмно-зелёное платье с пышными «фонариками» на плечах и широкими манжетами, заискивающе заглянув в глаза своей принцессы пододвинула документ о сокращении городской стражи вдвое ближе к краю стола. — Все мы прекрасно понимаем, что принцесса Луна сильно устаёт из-за того, что ей приходится лично летать по всей Эквестрии, реагируя на угрозу для пони из провинций, да и контролировать столь большое количество военных структур в одиночку… Ваши верные подданные не могут спокойно на это смотреть, а потому предлагают вам снять с её спины часть груза. Или же… вы не доверяете им? — Разумеется мы доверяем своим советникам, — поспешила успокоить излишне мнительную подданную принцесса дня, которая вовсе не хотела того, чтобы из-за недопонимания между пони начались какие-либо ненужные волнения. — Возможно… Наверное… Вероятно, вы правы. Наша сестра слишком ответственна, так что ни за что не согласится переложить свою работу на кого-то другого. Даже часть этой работы. «Да и в столице всё равно ничего не происходит. А в крайнем случае мы сможем отправить на улицы наши гвардии», — всё же чувствуя некоторые сомнения, белая аликорница подхватила телекинезом золотую палочку с острым наконечником, похожим на лист какого-то дерева, после чего обмакнула её в чернила. Глаза помощницы опустились на лист пергамента, веки наполовину опустились, а дыхание стало более медленным, словно бы предвкушающим. Однако в этот самый момент входные двери распахнулись и большая капля чернил упала на ровные строчки указа, оставив жирную кляксу. «Как не вовремя», — поморщившись, подумала про себя старшая диарх Эквестрии, уже поднимая взгляд на вход, чтобы отчитать нерадивого гвардейца или неуклюжую служанку. — Надеюсь, сестра, мы не сильно помешали, — скорее констатировала, нежели спросила Луна, входя в помещение вместе с подносом, который парил в облаке телекинеза над её головой. — Сильвер Снейк, будь любезна… оставь нас. — Да, ваше высочество, — покладисто согласилась зелёная единорожка, полукругом оббегая двигающуюся к столу принцессу ночи, чтобы оказавшись за дверью захлопнуть створки. — Принцесса Луна, извольте объясниться, — хмуро потребовала Селестия, непроизвольно перейдя на официальный тон. — Мы пришли встретиться со своей сестрой и спасти её от страшного чудовища, именуемого бумажной работой, — гордо констатировала тёмно-синяя пони, вопреки обыкновению одетая лишь в корону да тёмно-фиолетовую накидку, под которой прятались её крылья. — И как мы видим, наш порыв произошёл весьма вовремя. «Я бы так не сказала», — промелькнуло в голове белой аликорницы, стоило ей посмотреть на испорченный пергамент. — Всему должно быть своё время и место, — поучительным тоном начала принцесса дня, но закончить не успела, так как поднос с заварником, двумя кружками и большой вазочкой с лимонными пирожными опустился перед ней. — Но если не радовать себя маленькими приятными неожиданностями, то можно и вовсе забыть о том, что в жизни существует что-то кроме графика, — заявила Луна, бесцеремонно оттаскивая при помощи телекинеза своеобразную ножку импровизированной буквы «Т», чтобы усесться на пол прямо напротив сестры. — Кроме того, если всё время следовать чужим графикам, то рано или поздно можно осознать, что у тебя не хватает времени не только на маленькие радости, но и на членов семьи. — Принцесса… — начала говорить белая аликорница. — Луна, — прервала её младшая диарх одним словом, вложив в него нотки требовательности, а на недоумённый взгляд пояснила: — Здесь нет никого, перед кем нам следовало бы соблюдать этикет… сестра. — Хорошо, Луна, — закатив глаза к потолку, чувствуя новую волну досады, Селестия заявила: — Только вот это мой график, а не чей-то там, и я должна его соблюдать. Иначе какой пример я подам нашим пони? — Разве ты этот график составила, сестра? — наклонив голову вперёд, спросила у собеседницы Луна, в то же время при помощи телекинеза разливая чай по чашкам. — Его составили мои советники, — призналась белая аликорница, ноздри которой затрепетали от попавшего в них чудестного аромата. — Это не важно, так как я им полностью доверяю. — Тогда скажи мне, сестра, когда они поставили в твой график время отдыха, и совпадает ли оно со временем, которое мы могли бы провести вместе? — напрямую спросила тёмно-синяя аликорница, заглянув в глаза родственницы. — Луна, у нас обеих есть обязанности, и я ведь не упрекаю тебя в том, что ты практически не бываешь в замке тогда, когда у меня выпадают свободные минуты! — возмутилась белая пони, при этом даже распахнув свои крылья. — Мы должны… — Кому мы должны, Селестия? — перебила сестру принцесса ночи. — Один несносный пони сказал, что если отдавать другим всё, то рано или поздно у тебя ничего не останется. — Постой… — взяв чашку передними копытцами, прищурив глаза и дёрнув ушами, белая аликорница подозрительно спросила: — Эти слова… совершенно случайно… сказал не серый единорог, сидящий в замковой темнице? — Совершенно случайно — да, — кивнула Луна. — Но это совершенно не имеет значения. — Отнюдь, — возразила Селестия, вскидывая брови в удивлении. — Из-за слов, сказанных каким-то… несносным пони, ты решила… — Я решила нарушить традицию, зайти на кухню, взять там чай с пирожными, а потом прийти в кабинет к своей сестре, чтобы провести с ней немного времени перед ритуалом смены дня и ночи, — торжественно объявила младшая диарх, после чего вздохнула и опустила голову, уставившись своими зелёными глазами в чашку. — Если честно, то он поймал меня на слове, заявив будто я не решусь на это. — Этот пони… — не веря своим ушам, вставшим торчком, начала говорить принцесса дня. — Да, — хмуро отозвалась тёмно-синяя аликорн. — …загнал тебя в словесную ловушку… — продолжила говорить старшая диарх, наклонившись немного вперёд. — Да, — ещё более хмуро ответила Луна. — …чтобы заставить принести мне чай? — закончила принцесса дня, но на этот раз услышала только сердитое сопение. — Хи… Хи-хи-хи… — Это не смешно, Селестия! — воскликнула принцесса ночи. — Я, между прочим, через весь замок с этим подносом шла. Ты хоть представляешь, что теперь будут болтать пони? — Ох… Лу-лу, — расплылась в улыбке Селестия, но тут же стала серьёзной. — Я надеюсь, что это всё, на что у него хватило наглости? Секунду младшая диарх недоумевала, но когда до неё дошёл смысл вопроса, она вскинула голову и громко спросила, при этом сверкая гневным взглядом: — За кого ты меня принимаешь, Селестия? — За свою младшую сестру, о которой волнуюсь и забочусь, — отчеканила старшая диарх. Какое-то время они буравили друг друга взглядами, после чего отвернулись друг от друга: белая аликорница посмотрела в окно, на готовое к закату солнце, а тёмно-синяя уткнулась обратно в чашку. — Знаешь, что самое ироничное, Селестия? — не отрывая глаз от чая, спросила младшая пони, но не дожидаясь ответа продолжила: — Это самый длинный наш диалог за последний месяц. При этом пятый, который мы ведём не о делах Эквестрии. — Что ты имеешь в виду?.. — повернувшись к собеседнице, принцесса дня увидела, как её сестра подтянула к себе забытый свиток и теперь вчитывается в строки так и не подписанного закона. — Луна?.. Почему-то белой аликорнице стало невыносимо стыдно и она захотела вырвать из телекинетической хватки сестры этот клочёк пергамента, смять его и выкинуть. Однако же этот порыв был подавлен усилием воли. — Скажи, Селестия, ты хочешь чтобы я ушла? — голос тёмно-синей кобылы прозвучал вроде бы и ровно, но в нём слышались нотки звенящей от напряжения струны, а во взгляде невозможно было прочитать какую-то одну доминирующую эмоцию. — Просто скажи, что мне нужно уйти… и я сделаю это. Не нужно устраивать всего… этого. Злополучный пергамент со стуком копытца опустился на стол, после чего свернулся трубочкой и покатился к Селестии. — Не говори глупостей, Луна, — возразила старшая диарх, чувствуя как тревожно сжалось её сердце. — Я вовсе не хочу, чтобы ты куда-то уходила. Ты нужна нам… Ты нужна пони всей Эквестрии!.. — Пони Эквестрии, — с какой-то непонятной горечью произнесла принцесса ночи, а в следующий миг её тон стал совершенно спокойным, в то время как почти трепетавшая на потоках магии грива снова стала плавно развеваться позади своей хозяйки. — У меня были разные мысли… Один пони попросил меня сказать, что именно для меня важно, а когда я начала перечислять это, он попросил меня закрыть глаза и представить, будто бы этого чего-то нет. Ты ведь помнишь, Селестия, что было время когда у нас не было ничего… кроме нас самих? Ни замка, ни слуг, ни гвардейцев вокруг… Он сказал, что только найдя то, без чего я буду чувствовать себя неполноценной, мне удастся понять, что именно для меня важно. — Луна, я… — попыталась вклиниться в монолог принцесса дня. — Я знаю то, что для меня важно, Селестия: для того, чтобы это понять, мне понадобилось целых пять минут, — улыбка тронула губы тёмно-синей аликорницы, но вот её глаза оставались холодными. — Ты и не представляешь себе того, какой дурой я себя почувствовала в тот момент, когда до меня это дошло. — Я не понимаю… — чувствуя растерянность и раздражение, произнесла старшая диарх, досадливо тряхнув гривой. — Тогда подумай, что именно важно для тебя, Селестия, — поднявшись на ноги, принцесса ночи повернулась к выходу и зашагала. — А когда решишь, то пришли мне гонца. Пока что, чтобы тебе не мешать, я удалюсь в башню на горе Кантерлот. И… если вы, ваше высочество, подпишете этот приказ, то отошлите стражников ко мне, чтобы я сразу поняла ваше решение. — Луна… — дрогнувшим голосом позвала Селестия, но ответа так и не получила, что на миг перевесило гнев в её душе. — Принцесса Луна, мы ещё не закончили. Последние слова старшая диарх произнесла уже стоя на ногах, даже не осознав когда успела подняться. — Доброй ночи, ваше высочество, — ответила младшая пони. — Не смею более отнимать ваше время. Двери закрылись, а вместе с ними в горле принцессы дня встал горький ком. Плюхнувшись на круп, она расфокусированным взглядом смотрела на створки, после чего опустила взгляд на так и не тронутый чай сестры и пирожные. «Да что она о себе возомнила?! Она ещё сама прибежит… будет просить у меня прощение», — зажмурив глаза, белая аликорница шумно втянула носом воздух. — Ваше вы… — заглянувшая в кабинет Сильвер Снейк только начала говорить, как в неё тут же прилетели брошенные телекинезом пирожные, одно из которых размазалось по носу, а второе наделось на рог. — А… Я потом зайду. Двери снова закрылись, а Селестия вскинула голову к потолку и, закусив нижнюю губу до выступивших на глазах слёз, сдавленно замычала, пытаясь выпустить собственную бурю чувств…