Просыпаясь с принцессами

Сергей пришёл в сознание под ритмичный стук в голове. Он сидел на чём-то в меру жёстком, уронив голову на скрещенные перед собой руки, уложенные на некую горизонтальную поверхность. Тело ощущалось ватным, мысли в черепе ворочались неохотно и со скрипом, словно бы пытающиеся провернуться ржавые шестерёнки, ну а во рту стоял вкус кошачьего туалета. Не то, чтобы ему когда-либо приходилось пробовать подобный сомнительный деликатес, но воображение упрямо заявляло, что послевкусие должно быть примерно таким. «Где это я? Что, плоский хлебушек, здесь вообще происходит?», — попытка вспомнить о месте своей дислокации хоть что-то привела к тому, что голову прострелила острая боль… и в тот же момент слух прояснился, превращая стук в голове в перестук колёс поезда. В голове вспыхнуло предположение, что он куда-то едет, пусть и не помнит куда и зачем, но хотя бы стало понятно, что это вагон качается, а не его штормит после перепоя. Хотя, исходя из своего самочувствия, Лисин вполне допускал, что как минимум часть качки — это вина Зелёного Змия… «Нужно провести разведку на местности и найти языка, которого можно допросить на предмет происходящего. Что я последнее помню? Хм… Вроде бы Астрал предложила попробовать её кофе-заменитель. Мощная же штука получилась, если я только сейчас проснулся», — собрав силу воли в кулак, Лис оторвал голову от скрещённых перед собой рук и разлепил глаза, из коих тут же полились слёзы, вызванные бьющим в окно купе светом. Через боль и страдания мужчина всё же осмотрелся вокруг, убеждаясь в правильности своего предположения о том, что находится в стандартном четырёхместном купе. Последнее могло похвастаться обшитыми потёртыми деревянными панелями стенами, откинутыми к ним верхними полками и деревянным же столом. Не сразу его расплывающийся взгляд сфокусировался на сером земнопони, который сидел напротив него на левой от входа кушетке, имел изрядно помятый вид и опухшую морду (будто его пчёлы покусали… а затем ещё и избили). «Это были очень неправильные, но суровые пчёлы», — промелькнула рассеяная мысль на грани сознания. — Ты кто? — задал невероятно умный вопрос Сергей, головной процессор коего работал в лучшем случае процентов на пять, из-за чего поступающая от визуальных сенсоров и звуковых датчиков информация обрабатывалась крайне медленно. — Кто-кто… Морбиус, а это — Матрица, — пробурчал в ответ попутчик, затем его глаза расширились в удивлении и он замер, а затем недоверчиво спросил: — Человек?! — А-а-а?.. — резко откинувшись назад, Лисин стукнулся затылком об деревянную стену, из-за чего перед глазами вспыхнули звёздочки, а затем схватился руками за виски. — Не ори… Как человек? Маскировка же… — У-у-у… — простонал собеседник, тоже хватаясь за голову. — Зар-раза… Мне нужно что-нибудь холодное. Серый земнопони осмотрел купе, но не найдя даже признаков холодильника или кондиционера, плюнул на это дело. Изрядно понизив голос, подпирая голову передними копытами он спросил: — Мужик, ты как тут очутился: из психушки сбежал или с детского утренника? И много тут таких? Ты знаешь как попасть обратно?.. — Заткнись, а? — попросил Лис, чувствуя как в голове пульсирует боль, постепенно становящаяся слабее. — Это — маскировочная пижама. — И является она униформой спецотряда «Морские поники». Или ты из этих… которые бегают в латексе по крышам? — скривился собеседник, начав массировать виски. — И ты не ответил, кто такой. — Часть силы той, что жаждет опохмела, — съязвил человек. — Ты тоже не спешишь представляться. — Что вымени тебе моём… — жеребец замолчал, осознавая что сказанул, скривился и добавил хмуро: — Грей Стоун. Слышал обо мне? Взгляд собеседника стал подозрительным и немигающим, от чего по спине человека пробежался холодок. — Не… — отрицательно отозвался Лис, передёргивая плечами и наконец отнимая руки от головы. — Сергей Лисин. Нет, как я сюда попал не знаю… Хотя, может быть просто не помню. — Офигенная разница между «не знаю» и «не помню», — в свою очередь съязвил Грей Стоун. — Дискорд?.. — Вряд ли, — не поняв, что вопрос предназначался не ему, ответил Сергей. — Думаю, это пижама меня сюда закинула. Всё же — это артефакт… который каким-то магическим образом заставляет встречных пони считать меня одним из них. А ты, кстати, откуда о людях знаешь? Лисин все еще плохо соображал, иначе бы уже успел заметить оговорку собеседника о Матрице и пророке ее Морбиусе. Такими знаниями говорящие пони обладать не должны… если они, конечно, уже не общались с какими-нибудь попаданцами (или же сами не являются ими). — Тогда — ясно всё, — хмыкнул земнопонь, осторожно откидываясь спиной на стену. — На меня подобная дрянь не работает. Это мы ещё с Гармонией выяснили. Откуда знаю о людях? Я, вроде как, тоже человек… Ты не смотри, что на пони похож — просто я болею. Меня сюда синяя крылорожка призвала и запихнула в серого мерина. А ты, значит, сам путешествуешь? — Да как сказать… — опустив руки на стол, человек подался чуть вперёд. — Эта пижама ко мне прикрепилась… Вроде как магическая привязка какая-то. Перемещения же случаются автоматически. «Фиг я тебе всё расскажу. И без того много разболтал», — подумал про себя Лисин, чувствуя как организм постепенно приходит в норму. — Понятно, — кивнул Грей Стоун, поморщился и спросил: — Раз ты под Сивку-Бурку косишь, до мира людей не подбросишь? Или только по миру пони путешествуешь, а то может в другие миры тоже?.. — А шут его знает, — пожал плечами Лис. — Ни разу не пробовал кого-то взять с собой. Может и получится… а может тебя размажет по пространству, как и меня вместе с тобой. Так что, вроде как человек, извини: я рисковать не буду. — Прямо ностальгия: своя шкура ближе к телу, — иронично усмехнулся собеседник. — А то мне в последнее время встречаются либо альтруисты, готовые собственную шкуру отдать ради помощи ближнему, либо маньяки-садисты, кайфующие от вседозволенности. И это, мать вашу, добрый гармоничный мир! Чернильница от такого должна вентилятор косплеить… — Гхм… Хочешь поговорить об этом? — спросил человек, снова откидываясь спиной на стену, но на этот раз без удара головой. — И ты говорил о крылорожке… Тебя Луна призвала, что ли? — Хуже — фокусница с комплексом богини. Но она исправляется. Да ну нах, — дёрнул головой серый жеребец, поморщился и слез с лежанки на пол, направившись к двери. — Валить надо отсюда, а не лясы точить. Взявшись правой передней ногой за дверную ручку, Грей Стоун без усилий отодвинул створку и… захлопнул её. Подождав ещё пару секунд, он снова выглянул из купе и выругался, так как кроме серой пустоты ничего за дверью не увидел. — Млять… — закрыв дверь, жеребец вернулся на своё место и подпёр голову копытами. — Походу… я скопытился. Опять. Ну или сплю, а всё вокруг — жёсткий глюк. «А ведь верно», — подумал человек, выглядывая за окно, где светило солнце, но обстановка за окном вообще не двигалась. Сергей уже хотел снова заговорить, но тут собеседник принялся пристукивать передними ногами по столу и запел: В потолке открылся люк. Ты не бойся - это глюк. На стене сидит паук, Ты не бойся - тоже глюк. Из стены полезли руки. Ты не бойся-это глюки. В двери кто-то стук да стук, Ты не бойся-это глюк. Компу вроде бы каюк, Ты не бойся-это глюк. Гладит кошечку утюг, Ты не бойся-это глюк. Хвостик прищемил каблук Ты не бойся-это глюк. Чтобы твой прошёл испуг Глюку ты пошли матюг. — Гхм… — после того как земнопонь замолчал, Сергей кашлянул и произнёс, как бы обращаясь к самому себе: — И ещё обо мне говорил, что я из психушки сбежал. — А я и не спорю, — оскалился в клыкастой улыбке Грей Стоун, чем разом сбил Лисина с весёлого настроения, заставив напрячься. — В этом мире много психов: каждый третий — это псих. Говори со мною тихо: может я один из них. — А разве не пятый? — автоматически переспросил Лис, мысленно начав искать способы того, как можно обезвредить собеседника. Никакого оружия у него не было, так как даже карманы оказались пусты, а вероятность перебороть земнопони голыми руками вызывала некоторые сомнения. «А ведь в пижамку встроено оружие… которым я пользоваться не умею. Хотя, если подумать, то одно средство выведения противника из боеспособного состояния есть. Оно даже принцессу библиотек проняло», — мысленно потянувшись к функции обучения пони языку, человек увидел уже привычный текст с вопросом и двумя вариантами ответа. Решив оставить обучающий лазер в режиме ожидания, Сергей почувствовал себя заметно спокойнее и увереннее. Пусть данную функцию костюма нельзя было назвать боевой, но возможность перегрузить мозги противника хотя бы на несколько секунд, в случае самообороны была весьма кстати. — Тебе откровенно врали… ну или недоговаривали ради твоего блага, — прекратив ухмыляться, Стоун подпёр голову правой передней ногой, посмотрел на левую переднюю ногу… провёл взглядом до плеча и затем опустил его на своё тело. — Та-а-ак… Какой изврат меня раздел? — Ты же пони, — удивился Сергей. — Я — человек, и даже не изгеби… икзеби… Короче — не нудист, — огрызнулся земнопони, после чего в очередной раз осмотрел купе, схватил с кровати простынку и, без какого-то напряжения вырвав кусок материи из середины, тут же сунул голову в дыру, позволяя ткани упасть на тело спереди и сзади на манер пончо. — Так-то лучше… Серый, тебе в голову пришла какая-то идея? — Ты о чём? — не понял Лисин, в очередной раз мысленно выругавшись на то, что из-за полумаски его мимика заметно ограничена (впрочем, в данной ситуации это было даже плюсом). — У тебя лампочка на голове зажглась, — пояснил Стоун, прищуривший глаза и как-то напружинившийся. — Неужели процесс моего одевания тебя так возбудил? Ты это брось. — Не понимаю, о чём ты, — соврал Лис, спешно пытаясь придумать способ съехать с темы. «Неужели перед выстрелом рог светится?», — промелькнула мысль в голове мужчины. — А ведь нормальным психом казался, — проворчал себе под нос земнопони, а затем добавил чуть громче: — Сейчас объясню… В следующую секунду Грей Стоун упёрся передними ногами в столешницу, подскочил на сидении и кувырком ушёл в сторону с траектории атаки. Рефлекторно активировавший обучающий лазер Сергей увидел, как луч разминулся с телом земнопони, который запутался в простыне и, под звуки рвущейся ткани рухнул на пол купе. «Похоже, что пришло время агрессивных переговоров», — отметил про себя Лисин, вскакивая на ноги на свою лежанку, выставляя перед собой руки и вновь сделал запрос на обучение языку. Тем временем земнопони извернулся, избавился от простыни, которую скомкал и швырнул в Лиса, закрывая ему обзор. В то же время он вскочил на ноги и бросился вперёд, врезаясь в живот не успевшего отреагировать человека, из-за чего он впечатался в стену. Ещё только падая, Сергей отдал команду пижаме, выпуская новый луч куда-то в сторону противника. Затем они оба, сцепившись клубком обрушились на стол. Тот не выдержал такого издевательства и сломался под общим весом. — Млять… — выругался Лисин, отпихивая от себя Стоуна и отползая от него к двери купе. — Душевно поговорили. Лихорадочный взгляд пробежался по полю скоротечного столкновения (битвой это назвать язык не поворачивался, хотя ушибов на теле определённо добавилось), а затем вернулся к неподвижному телу недавнего собеседника. Земнопони дышал, его глаза закатились… и вообще он всем видом демонстрировал, что таки попал под заклинание. «Ну и что мне с ним теперь делать? Связать? Очень смешная идея. Но когда он очнётся, мне тут лучше не находиться», — шумно выдохнув, придерживаясь одной рукой за кушетку, человек поднялся на ноги, а затем переместил кисть на дверную ручку. — Хм-м-м… — издал невнятный звук попутчик, начав шевелиться, пусть пока что и вяло. «И минуты не прошло», — мысленно присвистнул Лис, поспешно открывая дверь и делая шаг назад. Смотреть на серую пелену ему не хотелось, так как из-за этого у него могли возникнуть сомнения, а оставаться в комнате с агрессивным пони было не сильно безопаснее чем нырять в неизвестность. Что-то подсказывало, что объяснить то, что всё это — нелепая случайность, после того как пальнул в собеседника лазером, уже не получится. «Буду надеяться, что это действительно дурацкий сон, пусть и с эффектом полного присутствия. Ну или на то, что пижама меня вытащит из этой задницы», — встретившись взглядом с поднявшим голову Стоуном, человек усмехнулся, пожал плечами и шагнул назад, тут же ощутив как начал куда-то падать. Последнее, что Лис увидел, это подскочившего к выходу земнопони, на морде коего застыло крайне удивлённое выражение…       Тело ощущалось вялым и слабым, словно бы он умудрился отлежать сразу все конечности включая те, которых вовсе нет. Голова кружилась будто после центрифуги, а мысли путались и повторялись, раз за разом сбиваясь на круг. Попытавшись что-то произнести, Сергей получил лишь невнятное бормотание…       «Чем это меня так приложило? Хм… я вроде бы пижаму, которую привезла служба доставки надел, порезался и почувствовал слабость. Я что, упал и ударился головой? Вот ведь плоский хлебушек… Мне же на работу… работу… а где я работаю? Я вообще где-то работаю? Нужно посмотреть этот… который шумит и с экраном… Как его?..», — ощущая, как кусочек за кусочком памяти теряются, оставляя после себя холодную безразличную пустоту, Лисин запаниковал, задёргался и закричал…       — Аааууааа!.. — пронзительный жалобный голос вырвался из горла, заставив удивлённо замереть, а затем по глазам ударил яркий белый свет, вынудивший прослезиться и начать активно моргать.       — Тише-тише, дорогой, — откликнулся тёплый женский голос, а затем из белого тумана, который заполонял всё поле зрения на расстоянии вытянутой руки вынырнула… синяя мордочка пони с рогом и большими тёмно-аметистовыми и выразительными глазами. — Тш-ш-ш… Всё хорошо; никто тебя не обидит. А если попытается, обидеть, то великая и могучая Трикси им всем хвосты по откручивает. У-у-у… Ты вроде сухой. Может быть кушать хочешь? Ну не плачь… Всё будет хорошо. Может быть тебе страшный сон приснился? А в каком возрасте жеребятам начинают сниться сны? Нужно будет спросить у Твайлайт…       «Не хорошо! Не будет хорошо!», — мысленно кричал он… уже не в состоянии вспомнить собственного имени и с трудом понимая, почему вообще плачет.       Тем временем пони подняла серого единорожика с белым пузом и платиновой гривой передними ногами и, усевшись прямо на укрытый толстым ковром пол, спиной облокотилась на кроватку с высокими бортиками, начала укачивать малыша. Жеребёнок горько всхлипывал, уже не надрывая горло, тихо оплакивая покидающие его разум образы, длинные мысли, отдельные слова, теряющие всякий смысл.       «Не хочу… Не хочу… Не хочу…», — билось в голове отчаянно, но слишком слабый разум попросту не мог уместить слишком сложные для себя понятия, в целях самосохранения избавляясь от лишнего.             Как же это случилось? Как назад мне дорогу найти?             Всё вокруг изменилось… и не видно в тумане пути.             Убегают из прошлого тени, на прощание оставляя печаль,             Как вода утекает и время, сколь бы было его мне ни жаль!..             Как же мне разобраться… почему в голове пустота?             В старый мир перебраться… ну а ждёт там хоть кто-то меня?             Злые тени шагают по кругу, вызывая невольный испуг,             Протяните хоть кто-нибудь руку, пусть не чувствую больше я рук!..             Не хочу растворяться… я в холодной и злой пустоте.             Не хочу потеряться, но похоже я враг сам себе.             Мысли снова блуждают по кругу, замыкая таинственный знак,             Протяните пожалуйста руку… объясни, что со мною не так?       Образ маленькой улыбающейся девочки, что держался дольше остальных поблёк и истаял, отправляясь в дальние закоулки подсознания, а маленький единорожик, уставший от собственной неожиданной истерики, которая разбудила его мать, пригрелся на тёплой шёрстке и задремал. Трикси же, всё это время напевавшая негромкую колыбельную, тепло улыбнулась, но возвращать малыша в кроватку не спешила: всё же она боялась, что Грей Фокс опять проснётся и, не обнаружив рядом с собой маму, перебудит весь дом.       В это самое время дверь в детскую бесшумно приоткрылась и в неё заглянула полосатая кобыла. Переглянувшись с подругой, Зекора осторожно переступила через порог и, приблизившись к единорожке, поставила на пол баночку с какой-то мазью.       — Когда проснётся — помажь дёсны, — посоветовала знахарка и уже начала отходить к двери, чтобы вновь скрыться в коридоре. — Не себе, а Грею.       —… — волшебница уже набрала в грудь воздуха, чтобы возмутиться и заявить, что она не дура и понимает, что обезболивающая мазь вовсе не для неё, но тут же вспомнила про сына и прикусила язык, после чего просто одарила зебру обиженным взглядом, на что та бесшумно рассмеялась и скрылась за дверью.       …       Сидя за обеденным столом в столовой небольшого особняка на двенадцать комнат, разбросанных по трём этажам (не считая чердак и подвал), который был построен на некотором отдалении от Понивилля, что позволило отгородить солидный приусадебный участок, гордый табуно-держатель на четыре кобылы и семь жеребят… пытался отгородиться от суровой реальности жизни при помощи газеты. Со страниц еженедельного издания Пони-Ньюс, доставляемого подругой одной из особенных пони, на него смотрел то ли бабуин, то ли сатир в тюремной робе, которого собирались выкинуть в мир разноцветных людей, в котором нет магии и его сообщников, из-за чего бывший уже король Шторм будет безвреден.       «А ещё у него не будет денег и документов, как и навыков выживания в технологичном обществе. У нас таких как он называли БОМЖами… Очень гуманное и мудрое решение — сбросить обязанности по решению своих проблем на чужие головы», — мысленно хмыкнул серый земнопони, отличающийся от других представителей своей расы наличием клыков и странной работой магии (чего стоит хотя бы его умение ходить по облакам).       Вообще, с тех пор как Грей Стоун попал в этот мир после… своих фееричных похождений в мире понячьего постапокалипсиса, его жизнь совершила крутой разворот. Трудно было сказать, в худшую или лучшую сторону повернула судьба, так как иногда казалось, что ему промыли мозги как в фильме «Вспомнить всё», да ещё и подтёрли воспоминания о том, как его укусил гаремный протагонист, но одно можно было утверждать уверенно: если бы кто-нибудь предложил всё переиграть, то он бы не задумываясь отказался.       «Мужик должен отвечать за свои поступки. Тем более… это было бы попросту подло по отношению к семье», — твёрдо подумал человек в теле жеребца, семь лет назад прошедший лечение в местной больнице, после чего думать стало куда легче, да и вообще в голову словно бы вставили более быстрый жёсткий диск.       — Доброе утро пап! — прозвучал звонкий девичий голос от дверей, а затем дробный цокот по деревянному полу приблизился к столу.       — Доброе утро, папа! — эхом раздался почти аналогичный возглас, отличающийся лишь более низкой тональностью. — Эй! Это моё место!       — Кто успел — тот и сел, — отозвалась обладательница первого голоса (и наверняка показала язык).       — Если бы ты не перевернула мою кровать… — начала вторая пони, подбежавшая к первой, но договорить не успела.       — Отговорки — удел слабаков, — гордо заявила старшая из близняшек.       — Это жульничество! — возмутилась её младшая сестра.       — А вот и нет: это был тактический ход, — объявила первая кобылка. — Не толкайся!       — Пап!..       — Пап!..       «Почему все эти любители гаремов не говорят о том, что вместе с жёнами появляются и дети? И это уже не вспоминая о тёщах, тестях, братьях и сёстрах…», — поняв, что тихое утро закончилось, серый земной пони закрыл газету, сложил её ещё в два раза и отложил на край длинного стола, накрытого белоснежной скатертью.       Столовая находилась на восточной стороне дома, благодаря чему в широкие и высокие окна лился утренний свет поднятого из-за горизонта Селестией, или Твайлайт солнца. Стены, окрашенные в цвет светлого мёда и тёмно-красный пол зрительно делали помещение ещё чуть просторнее, а зимой добавляли уюта…       — Грейфайр, Грейлайм, немедленно прекратите, — жёстко, но не грубо (чему пришлось учиться не один год) произнёс Стоун, придавив двух шестилетних пегасок, одна из которых была красной с серой гривой, а другая — серой с зелёной гривой своим взглядом.       Маленькие кобылки, начавшие борьбу за стул справа от отца замерли стоя на задних ногах, расправив крылья и уперевшись друг в друга передними копытцами. На их мордочках были умилительные напряжённые выражения, а глаза сердито щурились… что подчёркивалось сосредоточенным пыхтением.       — Она первая начала! — хором заявили близняшки, которых только по цвету и отличали посторонние, чем те несколько раз пользовались когда подговаривали старшую сестру их перекрасить.       «Отпроситься втроём в туалет, чтобы перекрасить близняшек, одна из которых уже ответила на вопрос учителя, а второй только предстояло это сделать. Честно… даже наказывать их за это не хотелось», — несмотря на мысли, человек в теле серого земнопони сохранил серьёзное выражение морды и молча указал в конец стола правой передней ногой.       — Но… — опять же хором протянули сёстры, только вот их жалобные взгляды разбились о суровую холодность отца. — Прости, пап.       «И всё же… они точно не читают мысли друг друга?», — проследив за пегасками, всё же проследовавшими к дальнему концу стола, попутно ругаясь между собой вполголоса, Грей только покачал головой и в очередной раз вспомнил то, как вообще попал в данное положение…       Всё это началось примерно семь лет назад (плюс-минус пара месяцев), после того как Стоун вывалился из проклятого купе, где у него было короткое, и не слишком приятное знакомство с Сергеем Лисиным. Вообще, на того психа в пижаме единорога он почти не злился, так как после их стычки этот уникум предпочёл самоубиться, а не убить беспомощного земнопони, что уже качественно выделяло его из рядов большинства обитателей мира постапокалипсиса. Впрочем, тёплых чувств к случайному попутчику многократный попаданец тоже не испытывал.       Чем бы ни являлось то купе, но выбраться из него удалось только тогда, когда в нём неведомым образом появилась оглушённая Трикси-аликорн, которая хоть как-то разбиралась в магии, а потому могла придумать план, отличающийся от того, чтобы просто выпрыгнуть в пустоту (чтоб тебе икалось, беглец из сумасшедшего дома). Подробности о том, как Стоун сперва связывал кобылу, затем приводил в чувства и допрашивал, чтобы убедиться в том, что это всё же его знакомая, приятнее было пропустить, нежели в очередной раз ковыряться воображаемой раскалённой кочергой в собственном здравом смысле…       Трикси, жутко недовольная, но готовая простить всё Грею в обмен… на адекватные унижению извинения, предложила воспользоваться магией телепортации, раз уж других вариантов всё равно нет. Какое-то время они проводили расчёты (делала это кобыла), потом чертили ритуальный узор кровью (тут уже самому попаданцу пришлось поползать на брюхе по полу и стенам), ну а когда всё было закончено — аликорница прочитала длинное матерное заклинание и полыхнула рогом…       Нашли их обоих недалеко от Школы Дружбы, истощённых словно пленники концлагеря, после чего тут же переместили в больницу Понивилля, куда вызвали Твайлайт, подменяющую старших принцесс на их посту, пока те проводили отпуск где-то на юге. Так как Трикси лишилась пары крыльев, да и вообще ужалась в размерах, в ней не признали аликорна, а вот саму её узнали, из-за чего всполошились не на шутку. Стоуна же поместили в соседнюю палату, предварительно проведя подробное обследование и обнаружив аномалию мозга…       «Ну а в виду того, что в сознание мы не приходили, мне провели операцию по восстановлению без моего согласия. Хорошо, наверное, что придя в себя я был слишком слаб, чтобы что-либо предпринять, а то точно устроил бы всем похохотать», — хмыкнул про себя человек-земнопонь.       В ходе реабилитации Грей узнал, что этот мир пусть и не идеален, но к тому постепенно стремится: изредка вспыхивающие конфликты подавляются силами профессиональных армий, пусть и малочисленных, но весьма зубастых (пожалуй, даже в период пост-апокалипсиса они стояли бы не сильно ниже тех же стально-мордых), но самое главное — здесь никто не хочет его убить, изучить, использовать в экспериментах, либо запрячь на спасение цивилизации. Разговор с Твайлайт Спаркл вовсе подарил надежду на возвращение если не в свой мир, то к людям, так как пони знали о путешествиях между параллельными реальностями, для чего имели специальное зеркало: раз в семь лет оно перенастраивалось между тремя мирами, в одном из которых жили гуманоидные пони, во втором — цветные люди, а в третьем — люди обычные…       «Только вот мир, в который открывается портал определяют звёзды. А как бы мне того ни хотелось, двигаться по воле аликорнов эти светлячки, которые прилипли к сине-чёрному чему-то отказываются», — в очередной раз посетовал Стоун, коему осталось ждать всего пять лет, чтобы получить шанс увидеть Землю.       Казалось бы, что может быть проще, чем подождать двенадцать лет? Пусть и обидно было узнать, что прошло уже два года с тех пор, как путь на предполагаемую родину закрылся, но ведь когда есть конкретный срок, а не обтекаемая формулировка — это гораздо лучше! Твайлайт даже предложила использовать заклинание стазиса, чтобы не стареть и вернуться домой в нынешнем возрасте, на что Грей отказался, так как всё же не доверял пони (паранойя твердила, что его могут попросту забыть на тысячу-другую лет).       После того как их выписали из больницы и поселили в домик на краю Понивилля, Трикси потребовала расплатиться с ней как за произошедшее в купе, так и за то, что она едва не умерла в процессе их спасения, попутно лишившись крыльев. Стоун некоторое время отбивался, но без огонька, а затем плюнул на всё и сдался, желая со всем покончить и больше к этому не возвращаться…       А через месяц он столкнулся с пегаской по имени Спитфайр, которая прилетала в город по каким-то своим делам. Столкновение переросло в скандал, а он — в драку… которая закончилась крайне неожиданно для человека в теле пони. Позже выяснилось, что у крылатой кобылы была охота, из-за чего её «заносило на поворотах», а тело земнопони отреагировало на это по-своему, отодвинув на задний план сознание.       Прошло ещё два месяца, когда на порог дома Грея и успокоившейся Трикси явилась та самая пегаска, заявившая о том, что она беременна, а значит… Стоун должен взять на себя ответственность. Тут и синяя единорожка взбрыкнула, так как оставалась в счастливом неведении о том случае, а затем добила сожителя тем, что тоже беременна, но не знала, как об этом сказать…       Результатом скандала стала частично разрушенная стена, к коей присоединились стол и несколько тарелок. В какой-то момент кобылы, которые изначально выступали друг против друга объединились и насели на Грея, отбивавшегося до последнего. К счастью для всех троих, подлеченная голова позволила сообразить, что переводить конфликт в контактную фазу не следует, так как пострадать могут ещё не рождённые дети, которые хоть и пони, но от того не перестают быть его отпрысками…       — Доброе утро, папа, — поздоровалась серая единорожка, широко зевнув и продемонстрировав наличие острых зубов. — Файр, Лайм…       Близняшки хором проворчали в ответ некое приветствие, да и сам Стоун поприветствовал старшую дочь, вынырнув на пару минут из своих мыслей. Грейстар же, обведя столовую сонным взглядом прошла к столу и плюхнулась рядом с сёстрами, после чего уложила голову на скрещенные перед собой ноги… и уснула.       …Трикси, когда в город вернулась местная её версия, умудрилась сперва поссориться с Великой и Могучей, затем помирилась с ней… но в дом звать не стала. При этом, как то странно поглядывая на Грея. Причину этого единорожка называть отказывалась, но сам Грей решил, что тем лучше для него и выкинул ситуацию из головы, всерьёз взявшись за литературу о том, как растить жеребят.       Постепенно в доме стали появляться не только его постоянные жители, к коим присоединилась и Спитфайр, на шестом месяце ушедшая в декретный отпуск, но и новые подруги Трикси. Как так получилось, что его «сдали в аренду» Лире, вызывающей воспоминания о кобылке-гуле, человек в теле земнопони так и не понял. Когда же к ним присоединилась ещё и неразговорчивая Мод Пай, это вовсе почти не вызвало внутреннего протеста (вот зачем надо было утешать грустную и плачущую серую пони Грей, так и не понял, но вот с последствиями столкнулся, как говорили он настоящий злодей, похитил сердечко наивной кобылки, и должен понести ответственность).       По объективным причинам маленький дом стал казаться совсем уж тесным, а потому Стоун решил прощупать почву на тему приобретения жилплощади побольше. Итогом непродолжительного похода по местным бюрократам стало выделение участка под строительство и сельское хозяйство, с чем помогли семейства Эппл (как соседи) и Пай (как родственники…).       Грей до сих пор вспоминал выражение морды отца Мод, когда он впервые увидел серого земнопони: такого облегчения, смешанного с неверием и радостью этот представитель четвероногих никогда более не проявлял. На все же вопросы он отвечал так: «Если у тебя будет куча незамужних дочерей — ты меня поймёшь… сынок».       После того как к семье присоединилась Мод, в доме стала всё чаще появляться Пинки, приносящая с собой шум, хаос и кондитерские изделия. Сам Стоун в эти моменты старался уединиться и насладиться тишиной, в то время как вся энергичность новоявленной родственницы обрушивалась на кобыл табуна и жеребят, полюбивших непоседливую тётушку наравне с матерями.       «Хорошо, что хоть она от меня ничего не ждёт и не предлагает. А то я бы точно уверился в собственной неотразимости», — проведя языком по клыкам, усмехнулся серый земнопонь.       Лира родила дочь-единорожку, получившую имя Грей Мелоди, а Мод — кобылку-земнопони, по характеру и расцветке похожую скорее на свою тётю. Файршоу стала единственной, кто из дочерей в имени не имел отсылки на их отца.       Три года назад супруга из семейства Пай осчастливила мужа второй дочерью, названной в традициях семьи Грейголд, а буквально через полгода ещё одну кобылку родила зелёная единорожка, назвав её Грейлайт. Трикси, осознавшая своё отставание в неком негласном соревновании взяла мужа за «хобот» и потребовала исполнять супружеский долг (даже расписку показала, на которой была его, Стоуна, кривая подпись). И вот недавно у попаданца появился первый и, как он в тайне надеялся, последний сын, в порыве чувств названный Грей Фоксом.       …Постепенно в столовой собиралась вся семья, за исключением Спитфайр, отправившейся на какие-то свои соревнования, совмещённые с военными учениями пегасов. Зато её место заняла Зекора, заглянувшая в гости минувшим вечером и оставшаяся в гостевых комнатах до утра…       И вроде бы жизнь устаканилась, без постоянной беготни и стрельбы превратившись в мирную рутину, время от времени разбавляемую поездками в Кантерлот, где происходило выбивание высокомерия из дворцовой гвардии на ближайшем тренировочном полигоне. Пару раз Стоун вместе с принцессой Твайлайт путешествовал сперва в мир человекоподобных пони, которые оказались теми ещё зверями, обладающими как магией, так и руками, а затем и в мир цветных людей, где они… задерживались чуть чаще. Он не понимал почему, но при каждой встрече фиолетовая аликорница вела себя как кобыла в охоте, которая была совершенно не против переместиться в параллельный мир на несколько часов ради удовлетворения низменных потребностей.       «И ведь судя по слухам, реагирует так она именно на меня», — мысленно заметил попаданец.       Ещё одним неоднозначным фактором в жизни стала Бон-Бон, являющаяся подругой Лиры, хозяйкой магазина сладостей, а по совместительству — агентом тайной организации по защите Эквестрии. Впрочем, так как Спаркл об этой службе знала, секретность данной структуры оставалась весьма условной. Однако же главным в их знакомстве стало даже не то, что частично повторилась история другой Лиры, а то, что эта земнопони сперва предложила стать партнёром для спаррингов, а затем и друзьями с привилегиями… После того как она возвращалась с «конкурса пекарей» страсть в ней так и пылала.       «И всё же, когда меня лечили в больнице Понивилля, в моих мозгах, определённо, что-то напутали. Порой я себя ловлю на том, что моя жизнь из научно-фантастического фэнтези, замешенного на боевике и фильме ужасов, превратилась в гаремную эротику с элементами приключений. Далеко не этого я ожидал… А главное — меня это устраивает», — окинув взглядом домочадцев, к коим присоединилась и Трикси (ставшая неофициальной ученицей Луны, время от времени исполняющей обязанности наставника), на спине которой восседал единственный в семье жеребёнок мужского пола.       Хор голосов смешивался, создавая непередаваемое ощущение… уюта? И всё чаще в голове возникал один и тот же вопрос…       «А нужно ли мне возвращаться в мир людей?».                   ***       На улице Красивых Молдавских Партизан…       В двухкомнатной квартире царил полумрак, разгоняемый только светом, пробивающимся через окна, а тишину нарушал лихорадочный звон мобильного телефона. Однако же в какой-то момент и этот шум оборвался по причине того, что батарея устройства связи разрядилась окончательно, на прощание издав короткий гудок…       Спустя какое-то время входная дверь квартиры щёлкнула замками, а затем распахнулась, впуская через порог двух полицейских, коих сопровождал высокий худой мужчина в военной форме, а также небритый мужчина средних лет в растянутом сером свитере и потёртых тренировочных штанах. Включив свет в коридоре и велев никому ничего не трогать, служители закона и порядка стали обследовать помещения жилища Сергея Лисина, и почти сразу обнаружили хозяина…       — М-м-матерь б-божья, — эмоционально выдал учестковый, заглянувший в маленькую комнату, являющуюся спальней. — Т-товарищь лейтенант, п-посмотрите на это.       — Что там у тебя? — прозвучал голос второго полицейского, который вышел из большой комнаты и приблизился к своему напарнику. — Твою… Так: это уже не наша компетенция. Вызываем криминалистов.       — Вы что-то нашли? — топтавшийся у входа Комбат решительно двинулся к полицейским, а вместе с ним увязался и сосед Лисина, не слушая никаких возражений. — Ох ты… Серёга.       Последние слова вырвались изо рта в миг побледневшего и пошатнувшегося пожилого мужчины, что схватился правой рукой за грудь. Взгляд его расширившихся глаз упёрся в будто бы высушенное тело, лежащее на полу в скрюченной позе, одетое в одни только трусы. Однако же наиболее сильную реакцию вызвало даже не то, что пожелтевшая кожа обтягивала проступающие кости словно старый пергамент, а то, что шея мужчины была словно бы кем-то перекушена, в то время как голова отсутствовала вовсе.       — В-в-вам нельзя тут н-находиться, — попытался оттеснить военного участковый, но Комбат, вместо того чтобы просто отойти, начал заваливаться на пол, вынудив полицейских себя подхватывать под руки. — С-скорую вызывай!..       Вскоре приехали специалисты, безголовое тело упаковали и унесли, квартиру опечатали. Ближе к вечеру прибыли двое следователей, один из коих был лет сорока на вид, а другой — не старше двадцати пяти (при этом ни черт их лиц, ни даже цвета волос никто не запомнил, настолько они были невзрачными личностями).       Оказавшись на месте преступления младший из оперативников остался у дверей, в то время как старший извлёк из внутреннего кармана устройство, если бы кто-то смотрел Охотники за привидениями, то точно его бы узнал.       — Тут, стало быть, его и нашли… — произнёс человек, осторожно переступая через порог спальни. — Хм-м…       — Что-то не так, Иван Иванович? — спросил молодой человек старшего коллегу, нервно посматривая в сторону выхода.       — Всё не так, — вздохнул лидер этой двойки, вчитываясь в данные на экране устройства. — Здесь был мимик. Причём, он совсем недавно сбежал. Тау искажения всё ещё фиксируются, да и характерные частицы в воздухе имеются. Жаль мужика. У него кто-нибудь остался?       — Бывшая жена с дочерью, родители, — отозвался младший сотрудник тринадцатого отдела. — Что будем делать?       — Сообщим в штаб, а там пусть чистильщики работают, — отключив устройство, сложив антенну и убрав книжечку в карман, Иван Иванович скользнул взглядом по комнате, отмечая лишь ему понятные детали, качнул головой и решительно вышел в коридор. — Тут мы уже ничем не поможем…       …       В этот день на улице стояла неожиданно тёплая солнечная погода: снежные сугробы заметно осели, глубокие лужи захватывали всё больше пространства на дорогах и тропинках, высокие сосны молчаливо отбрасывали густые тени на ряды каменных надгробий. У свежей могилы, в которую была закопана урна с прахом (так как тело по причине обнаружения какого-то опасного вируса пришлось сжечь) собрались несколько групп людей, стоявших отдельными кучками.       — …А он мне и говорит: «Либо ты достаёшь нормальные комплектующие, либо синюю изоленту, а то по-другому этот хлам не заработает», — вполголоса вещал невысокий мужчина средних лет, с залысинами на голове и толстыми круглыми очками на переносице, окружённый коллегами с завода, на котором работал Сергей.       — А ты чего? — спросил охранник, чуть нервно поправляя рукава военного мундира.       — Принёс ему ящик этой «Универсальной соединительной ткани», — явно кого-то передразнивая отозвался снабженец. — Видел бы ты его лицо в этот момент…       — Сергей был хорошим человеком, — Комбат, стоя рядом с пожилыми мужчиной и женщиной в чёрном, на лицах которых отражались скорбь и усталость, поправил свой китель и добавил: — С ним бы я пошёл в разведку без сомнений.       — Не травите душу, — хмуро глянув на военного, постаревший за последние дни на десяток лет старик, придерживая молчаливую жену под руку, опираясь на трость с головой собаки в наведшие, более не произнеся ни слова сделал несколько шагов, вновь останавливаясь чуть в стороне.       Светлана, одетая в длинное тёмно-серое пальто, держа за руку Марью, сквозь стёкла тёмных очков смотрела на белое надгробие, с которого всем пришедшим попрощаться с Сергеем улыбалась фотография коротко остриженного молодого мужчины, одетого в чёрный костюм с белой розой, приколотой к левой стороне груди, со шляпой-котелком в руках. Женщина так и не решилась подойти к родителям бывшего мужа, да и дочь от себя не отпускала: она вообще сомневалась в том, что нужно было сюда сегодня приходить.       У них с Лисином младшим были… не слишком тёплые отношения после развода: слишком уж задевало Светлану то, что он даже не попытался сохранить их отношения, пусть инициатором разрыва была именно она. Теперь же, когда бывшего мужа не было, доставшуюся квартиру можно было продать и наконец-то уехать из этого опостылившего города, чтобы начать новую жизнь в новом месте.       «Да и Марье так будет лучше. Тут ей всё об отце напоминает, а там…», — убеждая себя этими мыслями, женщина решила уйти пораньше, пока кто-нибудь не попытался высказать свои соболезнования и им…       Постепенно все приглашённые разошлись: сперва бывшая жена Сергея увела хлюпающую носом дочь, затем отдельной группой удалились коллеги с работы и начальник, ну а потом и двое стариков, молча поддерживая друг друга ушли по боковой тропинке, не желая ни с кем встречаться на центральной дороге. Последним к могиле подошёл крупный грузный мужчина по прозвищу Боксёр, одетый в чёрный костюм, поверх которого была накинута чёрная же кожаная куртка с воротником из чернобурки, держащий в левой руке пластиковый пакет.       — Здорово, Серёга, — негромко произнёс Василий, доставая из правого кармана небольшую фляжку. — Ты прости, что я сразу не подошёл: не люблю все эти массовые сборища.       Прижав сосуд к груди предплечьем левой руки, мужчина свинтил крышку, после чего сделал несколько глотков обжигающего горло пойла, а затем вылил остатки (две трети) на землю у белой плиты.       — Не умею я произносить речи, — вздохнул бывший военный, убирая опустевшую фляжку обратно в карман. — В общем… надеюсь, что ты был прав, когда говорил о перерождениях. Удачи там… на той стороне.       Запустив свободную руку в пакет, где лежала коробка с новым вездеходом на радиоуправлении, Боксёр достал на свет небольшую мягкую игрушку в виде розовой пони с растрёпанной гривой. Почти минуту он разглядывал мордочку героини детского мультфильма, поклонником которого был его друг, после чего наклонился и поставил её на ступеньку перед плитой.       Не прощаясь, мужчина отвернулся от могилы и грузно зашагал прочь, чувствуя себя так, будто бы кто-то сверлит его спину взглядом. Однако, стоило обернуться в поисках назойливого наблюдателя, как всё прекращалось, а вокруг никого не обнаруживалось.       — Чертовщина какая-то… — проворчал Боксёр, ускоряя шаг.       Дождавшись, пока все люди уйдут, из-за одного из деревьев высунулась грустная мордочка розовой пони с длинной прямой гривой. Оглядевшись по сторонам, Пинки Пай вышла из своего убежища и подошла к надгробию, неся на спине горшок с Кактус-куном.       - Вот мы и на месте, - вздохнув, заявила земнопони, после чего поставила свою ношу на землю. - Мне, наверное, пора.       Более не произнеся ни слова, грустная пони зашла за дерево и исчезла. Лишь Кактус-кун остался бдеть, чтобы никто не потревожил его хозяина...       В конце концов, на кого он ещё мог рассчитывать? Уж точно не на бывшую жену.                   ***       — Бра-а-атик! — звонкий кобылий голос ворвался в комнату, вырывая шестилетнего жеребёнка из сладких и уютных объятий сна, а затем на кровать прыгнул кто-то достаточно тяжёлый, чтобы её прямого владельца подбросило на матрасе вверх, одновременно с тем сбрасывая тонкое одеяло.       — Файр… — прорычал Грей Фокс, приземляясь на постель, как-то уже привычно сгруппировавшись. — Чего тебе? На улице ещё темно.       — Хи-хи, — рассмеялась старшая сестра, красующаяся розовой шёрсткой, тут же хватая жеребчика в крепкие (как у мамы Мод, усиленные магией, как у Папы Стоуна, и вообще Мод хвасталась, что её дочь взяла самое лучшее у отца) объятья. — У тебя сегодня день рождения, глупый. Разве я могла упустить возможность поздравить тебя первой?!       — И ради этого ты меня разбудила до рассвета… в мой день рождения? — даже не пытаясь вырваться из стальной хватки розовой земнопони, спросил младший жеребёнок семейства, выразительно выгнув брови, чтобы хотя бы попытаться смутить шумную родственницу.       — Агась, — широко улыбнулась Файршоу, демонстрируя полное отсутствие стыда и совести.       «И на что я надеялся?», — мысленно проворчал Фокс, покорно позволяя себя тискать, словно бы он был какой-то плюшевой игрушкой (доля младшего брата, у которого семь старших сестёр очень непроста).       — Чем бы ты хотел сейчас заняться? — наконец удовлетворив свою тягу к мучениям маленького и пушистого, кобылка отпустила Грея и подскочила на все четыре ноги, вздёрнув ушки торчком и начав размахивать красным словно огонь хвостом. — Тётя Пинки приготовила кучу сладостей и игр, а тётя Твайлайт обещала помочь выкопать бассейн на заднем дворе… Но никому не говори, что я тебе рассказала — это секрет.       «Угу-угу… И в кого ты… такая?», — широко зевнув, жеребёнок посмотрел в сторону единственного окна, за коим всё ещё светила луна и попытался закрыть глаза, чтобы дать им отдохнуть ещё минутку-другую.       — Бра-а-атик, не спи! — потрясла его за плечо розовая земнопони с красными волосами, состроив на мордочке сердитое выражение. — Чем ты хочешь заняться?       — Вариант «сном» не принимается? — удручённо выдохнул Фокс, а получив в ответ решительный кивок только хмыкнул… а затем в его голове появилась идея, как можно отомстить за раннюю побудку. — Тогда… я хочу научиться целоваться.       — Вот и отл… Чт… — сперва обрадовавшаяся Файршоу, успевшая один раз подпрыгнуть на кровати в стиле тёти Пинки, замерла и округлила синие глаза, после чего начала стремительно краснеть мордочкой, приближаясь к оттенку собственной гривы. — Ты… Это… Я же твоя сестра!       — Хе-хе-хе… — расплылся в злодейской улыбке жеребчик, продолжая играть свою роль. — Никто тебя за язык не тянул.       — Дурак, — обиженно буркнула Файршоу, отвернулась и уселась на край кровати.       «Кажется, я перестарался», — почесав затылок, мысленно констатировал Грей.       — Эй, Шоу, — подойдя к сестре, жеребчик прикоснулся к её плечу. — Я же пошутил… Прости.       — Попался! — схватив брата передними копытцами, земнопони подтянула его к себе и начала целовать в щёки. — Чмоки-чмоки-чмоки…       — А-а-а-а! — пытаясь уклониться от разошедшейся кобылки, Фокс крепко зажмурился, на все лады ругая свою дурную голову, подсказавшую розовой шутнице настолько экзотичный способ издевательств.       — Что за шум… — распахнув входную дверь, на пороге появилась Грейфайр.       — …А драки нет? — вторила близняшке Грейлайт, высунув голову из-за угла. — Жа-аль…       — М… Привет, — отпустив Фокса, розовая кобылка помахала сёстрам правым передним копытцем, улыбаясь от уха до уха.       — Файршоу, что это ты тут делаешь? — подозрительно прищурилась зеленогривая пегасочка, оттесняя сестру от прохода, чтобы протиснуться в комнату.       — Да ещё и без нас! — воскликнула вторая летунья, сердито дёрнувшая близняшку за хвост, от чего та ойкнула и уселась на круп, хватаясь за пострадавшее место передними копытцами, в то время как крылатая сестра гордо прошла мимо. — Колись, а то хуже будет.       «Вот-вот, занимайтесь друг другом и забудьте о моём существовании», — успел подумать про себя жеребчик, прежде чем услышал слова, от которых сердце ухнуло в копытца.       — Да я тут братику помогаю, — хихикнула Файршоу, смущённо цокнув друг об друга передними копытцами. — Он попросил научить его целоваться.       «Вот плоский хлебушек! И за что она?.. А… ну да», — быстро осмотревшись и поняв, что единственный путь к побегу перекрыт, Фокс попятился к стене, стараясь одновременно удерживать в поле зрения всех трёх присутствующих сестёр (в голове пульсировала мысль, что нужно кого-нибудь позвать, но даже если крики кто-то услышит, то совсем не факт, что прибывшая выступит на его стороне).       — Пра-авда? — вскочила на все четыре ноги Грейлайм, даже раскрыв крылья от нахлынувших эмоций.       — Точно-точно? — поддержала её Грейфайр, начав медленно приближаться к кровати. — Ну раз так, то я думаю…       — …Что мы не можем не поучавствовать в столь важном для братика мероприятии, — покивала зеленогривая пони.       — А-а-а! — всё же рискнул закричать жеребчик, крупом упёршись в стену. — Помогите! Хулиганы невинности лишают!       — Тц, — поморщилась Грейфайр, после чего рванула в атаку.       — Молчи: сами справимся! — вторила её близняшка, отстав всего на полмгновения.       «Между ними не проскочить — Файршоу перехватит. Попробовать уйти справа, заставив близняшек мешаться друг другу?», — прыгнув в сторону Фокс почти столкнулся нос к носу с улыбающейся Грейфайр, которая разгадала его манёвр и перерезала путь к бегству, а бросив взгляд назад он увидел вторую пегасочку, берущую его в клещи.       — М… Может не надо? — с надеждой спросил жеребёнок.       — Надо, братик… Надо! — последнее слово земнопони произнесла уже совершив прыжок, словно охотящаяся за мышью кошка.       «Был пацан и… О чём это я?», — внезапно Грея окутало щекотное чувство, будто бы его схватили колючей мочалкой, а затем в животе образовалось чувство… словно при взлёте (слабее чем на спине у мамы Спитфайр, когда она катала его над Понивиллем).       Открыв рефлекторно зажмуренные глаза Фокс увидел, что висит в сине-серой ауре под потолком, в то время как под ним образовалась куча мала из трёх кобылок. В следующую секунду со стороны двери раздался насмешливый голос самой старшей из сестёр:       — А ты уже весь нарасхват, братик, — фыркнула Грейстар, затем зажмурилась и широко зевнула в правое переднее копытце, так и не сумев скрыть свои острые клыки, при этом едва не потеряв контроль над заклинанием. — Правда я была бы рада, если бы твои поклонницы не пытались разобрать тебя на части.       — Эй! — возмутилась земнопони, выползая из-под пегасок. — Мы всего лишь хотели поздравить его с днём рождения.       — Угу, — кивнула серая единорожка, поднося жеребчика, так и удерживаемого телекинезом, к своей спине. — Фокс, садись и держись. Я его забираю вниз, а вы, раз уж хотите сделать имениннику подарок — приберитесь в его комнате.       В ответ послышались возмущённые и обиженные восклицания, но волшебница их не слушала, вместо этого выходя в коридор и закрывая за собой дверь. После того как отец и их родная мать (Трикси) исчезли, единорожка старательно оберегала братишку, словно бы боялась и его потерять, что порой заставляло её вступать в перепалки с сёстрами.       — Спасибо, — после нескольких секунд тишины произнёс жеребчик.       — Не за что, — ответила Стар, подходя к лестнице. — Ты ведь понимаешь, что они просто шутили и не сделали бы тебе ничего плохого? Просто девочек… немножко заносит.       «Немножко — это немного приуменьшено», — подумал про себя Грей.       — Понимаю, — секунду поколебавшись, младший брат улёгся на спину старшей сестры, устраивая голову у неё между лопатками, из-за чего нос уткнулся в короткую завитую гриву. — Просто иногда их становится слишком много.       В ответ прозвучал понимающий хмык, а потом наступило молчание, которое никто не нарушал до самого прибытия в гостиную.       Грейстар шла неспешно, словно бы боялась упасть и уронить свою ценную ношу, вместе с тем слегка приседала на задних ногах, чтобы Фокс не скатывался со спины. Однако же путешествие по дому не могло продолжаться слишком долго и вскоре они оказались перед нужной дверью.       — Не спи, а то замёрзнешь, — встряхнувшись, единорожка заставила младшего брата принять сидячее положение, при этом недовольно что-то проворчав. — А кому легко?       — Дни рождения случаются слишком часто, — проворчал жеребчик, на что сестра только хихикнула, распахивая дверь.       «Восемь дней рождения в году, на семи из которых мне приходится помогать с подготовкой», — посетовал про себя Грей, стараясь выглядеть не слишком унылым.       — Сюрпри-и-из! — прозвучал возглас множества голосов, вспыхнул свет и взорвались хлопушки, разбрасывающие конфетти. — С днём рожденья тебя! С днём рожденья тебя! С днём рожденья Грей Фокс… Поздравляем тебя!       Гостиная была украшена мишурой, гирляндами из бумажных фонариков и цветов, яркими сверкающими шарами, подвешенными под потолок и скрученными из воздушных шариков животными. Перед большим столом, заставленным различными угощениями и напитками, словно солдаты на параде стояли шесть сестёр (включая близняшек и Файршоу, которые каким-то образом успели опередить их), мамы Спитфайр, Лира, Мод, семейство Пай, Бон-Бон, и даже принцесса Твайлайт. Все они были одеты в колпаки, венки, а Пинки Пай вовсе оделась в яркие свободные штаны красного цвета и белую рубашку, при этом ещё и напудрила мордочку чем-то белым (возможно — сахарной пудрой).       Грейстар улеглась прямо на пол, когда работающая в кондитерской тётя, легко и непринуждённо стоящая на задних ногах, на передних копытцах поднесла к племяннику серебряный поднос с возвышающемся на нём тортом из зефира, сливок, шоколадной крошки. Семь зажжённых свечек горели жёлтыми огоньками, будучи воткнутыми в кремовую подставку, при этом распространяя вокруг себя яблочный аромат…       — Задуй и загадай желание, — широко улыбнувшись, произнесла Пинки Пай.       «Хочу, чтобы мама и папа нашлись», — произнёс про себя Фокс, набрал в грудь воздуха и дунул изо всех сил.       А дальше события понеслись галопом: именинника усадили на высокий стул, после чего члены семьи по очереди подарили ему завёрнутые в цветную бумагу коробки с подарками, тут же усаживаясь на свои места за праздничным столом, в это время за окнами успело посветлеть, а когда Твайлайт Спаркл произнесла своё поздравление… в дальней части зала заклубился синий дым. На миг сердце Грея ёкнуло, стоило ему увидеть синюю единорожку в остроконечной шляпе и плаще со звёздами, но спустя пару секунд осознание, что это вовсе не его мама достучалось до разума.       — Великая и Могучая Трикси пришла, чтобы показать вам самое невероятное представление! — воскликнула фокусница. — Занимайте свои места и готовьте глаза с ушами, чтобы насладиться тем, чего ещё никто и никогда не видел!..       Настроение Грея сильно испортилось, но он не хотел портить праздник всем остальным, а потому улыбался, смеялся над шутками, стучал копытцами в те моменты, когда требовалось приветствовать очередной фокус… В голове же у него мелькали воспоминания о последних месяцах перед исчезновением папы и мамы: Грей Стоун как-то резко стал… другим и больше не радовался обыденным вещам, почти постоянно хмурясь, да и первая из его жён стала молчаливой и хмурой. В один из дней, когда Фокс хотел похвастаться тем, что научился выжигать по дереву мама Мод сказала, что они уехали по делам и не сказали когда вернутся.       Жеребчик ещё несколько раз спрашивал о родителях, но всегда получал примерно один ответ, а однажды услышал как ругаются мама Спитфайр и мама Лира (пегаска говорила о каком-то самовлюблённом идиоте, которому «туда и дорога»). Правда, когда они его заметили, то скандал сам собой затих, а обе взрослые кобылы старались делать вид, будто ничего и не было…       После застолья вся семья и гости вышли на задний двор, где на месте старой площадки для бега и прохождения полосы препятствий обнаружился круглый бассейн, окружённый беговой дорожкой. Фокс снова сделал вид, что ему всё нравится, тщательно скрывая в себе обиду на то, что построенную отцом площадку вот так просто сломали…       За играми, купанием, походами «подзаправиться» незаметно прошёл весь день. Постепенно жеребчик втянулся в развлечения и даже получил от этого некоторое удовольствие, так что когда солнце уже склонилось над горизонтом и было готово окончательно закатиться, с явной неохотой отправлялся в свою комнату спать.       Умывшись и расчесавшись, Грей взглянул на пирамиду из так и не открытых коробок с подарками, разбирать которые предстояло только завтра, широко зевнул и забрался под одеяло. Носа коснулся цветочный аромат чистого постельного белья, мягкая подушка и тёплое одеяло дарили чувство безопасности и умиротворения, а накопившаяся усталость тянула провалиться в царство принцессы Луны.       - Гре-е-ей? - позвали жеребчика шепотом, заставив вздрогнуть и приподняться на кровати широко распахивая глаза, чтобы увидеть розовую земнопони в шутовском колпаке.       - Тётя Пинки? - недоумённо моргнув, Фокс осмотрел стоящую на задних ногах кобылу, которая широко улыбалась и прятала за спиной передние копытца. - М... А что ты тут делаешь? Меня ведь отправили спать.       - Хи-хи, - Пай вывела из-за спины правую переднюю ногу, посмотрела на неё с удивлением, но ничего не увидела, после чего повторила процедуру с левым передним копытцем, от чего её мордочка недоумённо вытянулась. - Странно. Я принесла тебе ещё один подарок, но он куда-то делся.       С этими словами кондитерша развернулась на сто восемьдесят градусов, благодаря чему жеребчик увидел небольшой горшок с кактусом, закреплённый в маленьком рюкзачке за спиной.       - Он сзади, - хмыкнул именинник, давно привыкший к чудачествам тёти.       - Где? - Пинки снова обернулась, опустилась на четыре ноги и стала крутиться на месте словно собака, которая гоняется за собственным хвостом. - Где-где-где-где? Он меня преследует?! А-а-а-а!       Пай настолько натурально паниковала, что Грей не смог удержаться от смеха, и только через пару минут смог объяснить, что у тёти на спине надет рюкзак.       - Фух, - с облегчением выдохнула земнопони, снимая горшок с креплений. - Вот ведь хулиган. Так меня испугал. Фоксик, его зовут Кактус-кун... маленький. Или Младший? В общем - береги его, пока он не вырастет и не сможет позаботиться о себе сам. Договорились?       - Договорились, - с улыбкой приняв небольшой горшок, ответил жеребчик. - Спасибо, тётя Пинки.       - Не за что, - весело подмигнув, взрослая пони помахала правым передним копытцем и направилась к выходу. - Спокойной ночи.       Едва дверь в спальню снова закрылась, как Грей слез с кровати и подошёл к окну, где поставил горшок на подоконник. Взглянув в уже потемневшие небеса, он увидел искорку падающей звезды...       «Когда я вырасту, обязательно найду маму и папу», — пообещал себе Фокс, после чего вернулся в постель и натянул край одеяла к подбородку и закрыл глаза.       Внезапно до ушей донёсся мелодичный перезвон колокольчиков, а стоило удивлённо открыть глаза, как перед взором появился тёмно-синий прямоугольник с текстом, буквы в котором были выведены сияющим золотом…             ===       Система Омикрон приветствует тебя, избранный!             ===       Грей испуганно распахнул глаза и открыл рот, но изображение не спешило пропадать. В его голове заметались мысли, вспомнились рассказы из мира цветных людей, где существовала мода на книги о приключениях ЛитРПГ. Под языком скопилась слюна, которую пришлось поспешно сглатывать.       «Неужели… это правда? Или чья-то шутка? Но ведь…», — Фокс зажмурился и помотал головой, но синий прямоугольник никуда не делся, так что он попробовал вчитаться в текст (пусть это было и не просто, но по слогам жеребчик читал уверенно).             ===       Вам предоставляется шанс на бесконечное развитие и обретение великой силы, которая позволит достичь великого могущества. Любые мечты могут быть исполнены, для чего требуется только принять условия автономной системы развития Омикрон.       Внимание. Примите договор о неразглашении, если вы до принятия решения, расскажете кому-либо о существовании системы, то она не будет установлена. После установки системы вы не сможете рассказать о ней, до достижения определённых условий. В случае попытки намекнуть или рассказать пользователь будет переведён в автономный режим.             ===       Осмыслив последнюю фразу Грей нахмурился: запрет раскрытия тайны системы казался… подозрительным. Ведь если не посоветоваться с взрослыми, то можно либо попасть в неприятности, либо, получив систему и начав «качаться», упустить очень много пользы. С другой стороны, решение было важным и его требовалось принять как взрослому.       «Мне ведь уже семь лет. Да и в книжках про разные системы с героями не случалось ничего плохого», — решительно вздохнув, Фокс протянул правую переднюю ногу и нажал на зелёный кружок со словом «Да».       Копытце прошло через синий квадрат, но этого оказалось достаточно, чтобы предложение было принято.             ===       Проводится подключение. Сканирование носителя.       Ждите…             ===