***
Однажды, поздним вечером, когда весь лагерь готовился ко сну, Мулан, как обычно, решила пойти к своему знакомому месту, где она могла побыть наедине с собой и восстановиться после долгого трудового дня. Весна в этом году выдалась особенно тёплой, хотя до сезона Сячжи оставалось ещё несколько месяцев. На небе ярко сияла луна, согревая душу и сердце более чем тело, и воительница наслаждалась ночью, наполненной её светом. Фонарь Мулан зажигать не стала. Благополучно миновав сторожевые посты и оставив вдалеке лагерь, девушка по привычке направилась в сторону реки. Тропа пролегала через обычную, ничем не примечательную пихтовую аллею. Ветви деревьев тесно переплетались, образуя высокий сводчатый потолок в бликах лунного света. Мулан хотелось разуться. Пройтись босиком по траве, зарыться пальцами в ещё прохладную после зимы почву, вдохнуть живой аромат цветка. Увлечённая природой, зелёной тишиной, девушка не заметила, как свернула не туда. Шагнув за пределы рощи, Мулан ахнула. Впереди, насколько хватало глаз, простиралось море. Синее, в фиолетовых переливах, оно заполняло поляну, чуть волновалось, шелестело. Море цветов. Синие и аметистовые флоксы — нежные соцветия, собранные в гроздья на длинных тонких ножках. Ветер чуть покачивал их, создавая иллюзию ряби на водной глади. Это было похоже на чудо. Словно сами боги высадили здесь целый холм во славу весны. Цветущая поляна располагалась на вершине холма, с которого вниз узенькой змейкой спускалась дорога, ведущая к берегу. И воительница вдруг поняла, что находится на возвышенности, недалеко от знакомой реки, а цветочное море — в точности то самое место из её сна, где она ждала генерала. Но сейчас Мулан была не одна. Впереди показалась мужская фигура. Проклиная себя за любопытство, девушка спряталась за ближайшее дерево… Тунг Юн стоял в центре поляны — полуобнажённый, подняв над головой меч. Серебряный свет луны ласкал его смуглое тело, гладил стальные мышцы. Собранные в высокий пучок на темени волосы чуть разметались по широким плечам. Стремительный, почти незаметный для человеческого глаза рывок, короткая песнь меча в воздухе, шелест входящего в ножны лезвия. И снова пауза. Против воли Мулан залюбовалась. Тунг в этот миг был красив не внешней красотой. Его манера двигаться напоминала сдержанную мощь и грацию хищника, который экономит силы для решительного броска. Нужно было бежать, пока её не обнаружили, но она медлила, зачарованная мастерством и красотой движений наставника. Снова напряглись чётко прорисованные мышцы на спине, снова почти неуловимое глазу движение и шелест лезвия о ножны. Тунг повернулся. Сейчас его благородное лицо не было скрыто под маской бесстрастия, оно было одухотворённым и даже счастливым, и Мулан вдруг почувствовала стыд. Словно подглядывала за чем-то интимным, не предназначенным для чужих глаз. — Юн, как же я хочу тебя, Юн! — еле слышно прошептала воительница, томно вздыхая и закусывая губу. Она отпрянула от дерева и осторожно попятилась. Фонарь, задетый ногой, предательски звякнул. — Кто здесь? — раздался неподалёку резкий окрик наставника. Прятаться дальше было глупо, и Мулан вышла навстречу Тунгу. — Хуа Мулан? — с некоторым удивлением произнёс генерал. — Что привело тебя сюда в столь поздний час? — Меч-цзянь с шелестом вошёл в ножны. — Мне захотелось потренироваться, я искала тихое место и случайно нашла эту поляну, — честно ответила девушка, смущённо опуская глаза, при виде обнажённого торса наставника. — Похвально, — понимающе кивнул Тунг, надевая рубаху. — Но не забывай, что ты находишься в армии, среди мужчин, — добавил он, очевидно заметив стыдливый румянец на её щеках. — Поэтому забудь про стеснительность, иначе выдашь себя с головой. От его замечания, Мулан смутилась ещё больше, но на этот раз глядела на него прямо. — Я просто не ожидала встретить кого-то здесь ночью, — сказала она поспешно, краснея и смущаясь, но не желая признаваться, что тайком наблюдала за ним. — Как видишь, мне тоже не спится, — усмехнулся Тунг. — Поэтому я часто прихожу сюда медитировать и размяться. — Тогда смею надеяться, вы не откажете мне в тренировочном поединке, господин? — оживилась Мулан. — Ну что же, воительница, посмотрим, чему ты научилась за эти два месяца, — согласился мужчина. Его лицо вновь стало серьёзным, но в мудрых глазах притаились смешинки, и это придало ей уверенности. Их поединок был словно танец, а танец был подобен полёту, полёту феникса и дракона: с её смертоносным изяществом и его сокрушительной силой. Казалось, они, будто тени, передвигались по воздуху. Это было непросто. Совсем непросто. Тунг заламывал ей руку, сжимал запястья в стальном захвате. Снова и снова терпеливо объяснял, почему, куда и как нужно бить противника. Мулан пробовала. Вспоминала давние уроки отца и внимательно слушала новые деловитые пояснения генерала, как именно можно покалечить человека, применяя тот или иной приём, и повторяла, повторяла снова и снова. Достать Тунга у неё не получилось ни разу. Генерал уходил от любых ударов и пинков с неизменной лёгкостью, и отсутствие оружия, казалось, нисколько ему не мешало. — Ци пронизывает всю вселенную и все живые существа. Мы все рождены с ней. Но лишь истинные воины объединятся со своей ци и станут великими. Спокойными как лес, пылающими внутри… — наставлял её Тунг, в перерывах между ударами. — Ты должна сконцентрироваться на своей силе, — сказал он. — Дыши медленно и глубоко. Вдыхай через нос, а выдыхай ртом. И затем, дав волю энергии, нанеси ответный удар. Мулан постаралась сосредоточиться и сделала всё в точности так, как велел ей наставник, вовремя блокируя его выпад и нанося в ответ свой. На этот раз воительнице почти удалось ударить его в шею. — Уже лучше, — похвалил девушку Тунг. — Ты быстро учишься, Хуа Мулан. Генерал вновь принял боевую стойку — фигура расслаблена, руки, сжатые в кулаки «когти дракона», перед грудью, ноги слегка согнуты в коленях, опорная нога выдвинута вперёд. — Освободи свой разум, — напомнил мужчина. — Сконцентрируйся на ци, и ты почувствуешь внутреннее умиротворение. Воительница прикрыла веки и несколько раз глубоко, медленно вдохнула и выдохнула, чувствуя, как энергия стремительным потоком наполняет вены огнём, а голос возлюбленного звучит в её сердце живительным укрепляющим пламенем… — А теперь, нападай. Мулан резко открыла глаза, легко оттолкнулась от земли и, сброшенным птицей пером, взмыла в воздух, одним прыжком преодолев расстояние, отделяющее её от Тунга. Она протянула руку, чтобы схватить генерала за горло, но тот без труда увернулся. Тогда девушка решила пойти на хитрость. Мулан приняла оборонительную позицию, позволяя Тунгу к ней подобраться и, когда мужчина был близко, снова атаковала, нанося один удар за другим, как того требовал стиль. Он с лёгкостью остановил этот ловкий маневр, но Мулан не растерялась и подсекла ему ногу, из-за чего Тунг пошатнулся, но не упал. Этого секундного замешательства воительнице хватило, чтобы пробить оборону наставника и сомкнуть свои цепкие пальчики на его кадыке. Полная луна поднялась высоко над лесом, заливая своим сиянием всё вокруг, с гор потянуло холодным ночным ветром. — Кажется, получилось, — выдохнула Мулан и обмякла в его руках. — Хорошо. Очень хорошо, — с улыбкой произнёс Тунг, прижимая к себе горячее и покорное тело девушки. — Спасибо, господин, — прошептала она. — Ваша похвала — честь для меня. В его карих глазах сверкнул и погас странный огонёк. Он стиснул её на мгновение. Губы наставника вдруг оказались близко-близко. «Неужели он меня поцелует?» — отстранёно подумала Мулан и поняла, что готова отдаться ему прямо здесь и сейчас. Как нехорошо и неправильно — бесстыдно прижиматься к мужчине, который не является её женихом, и позволять себе подобные мысли по отношению к своему генералу. Но сейчас всё происходило не так, как должно было быть. Неправильно самой восхитительной неправильностью. Она ощутила на губах тёплое дыхание, смешливые искорки в его глазах сменились голодным вожделением, но мужчина отчего-то медлил. «Ну же!» Сладостное, непреодолимое и впервые проснувшееся желание наполнило каждую клеточку её тела. В каком-то забытьи она провела большим пальцем по его кадыку и, не удержавшись, медленно опустила ладонь на его вздымающуюся грудь, вдруг почувствовав, как быстро бьётся его сердце. Лёгкая невинная ласка, всего лишь прикосновение пальцев к коже, но она вызвала в нём такое пламя, в котором страстно захотелось сгореть без остатка, даже если оно полностью его поглотит, и он станет лишь бледным призраком. Генерал понимал, что сейчас не время и не место для подобных откровений, но его мозг отказывался связно мыслить, когда его пьянила близость Мулан, её нежный девичий запах, её чарующий взгляд… Он просто хотел находиться рядом с ней. Тунг чувствовал, как его тянет к девушке. Тянет с почти нечеловеческой силой. Потребность видеть её лицо, улыбку, слышать её голос. Учить её, отвечать на вопросы, радовать, заботиться о ней. И он следовал за этими внешне невинными желаниями. Говорил себе, что в этом нет нарушения закона — он же не позволяет себе лишнего. И знал, что лжёт себе. Невидимая сила влекла его к ней, словно магнит. Её энергетика пронзала насквозь, парализовала, мешала работать, жить. В надежде избавиться от наваждения он уходил в дела и тренировки. Старался не обращать на неё внимания, чтобы не выдать случайно позорной слабости. Не помогало. Осознание не давало удовлетворения, а только заставляло ещё сильнее желать воительницу, чувствовать отсутствие чего-то важного. Страсть сжигала его изнутри и требовала освобождения, но Тунг испытывал не только плотское желание, а нечто более глубокое, будившее в нём странное чувство, столь неожиданно захватившее его полностью. Великое чувство, без которого сложно построить счастье. За всю свою жизнь он никогда не испытывал ничего подобного. Жгучий жар охватил его, огонь, заливая сердце, разливался по жилам, красный туман стоял перед глазами, но и сквозь этот туман, застилавший для него всё, он всё время видел ту, что околдовала его, пленила и покорила одним своим прикосновением. Это было странно. Раньше мысли о женщине не лишали его покоя и сна. Тунг умел сохранять самообладание в любой ситуации. Но после того случая, когда он случайно узнал правду о своём славном солдате, его броня как будто дала трещину и весь гнев куда-то пропал, девчонка начинала ему нравиться. Со временем, он перестал старательно отметать любое размышление о ней, и, в независимости от того, спал генерал или бодрствовал, маленькая воительница не выходила у него из головы. Мулан стала его жизнью, занимая наибольшее место и в реальности, и во снах Тунга. Самоконтроль призывал его держаться подальше от её молодого, манящего тела, но в присутствии этой восхитительной девочки вся его хвалёная железная выдержка летела в бездну к демонам! Сейчас ему не хотелось сдерживать эмоции. Они вздымались в нём, словно морские волны во время бури. Он вёл непосильную борьбу с самим собой. Чтобы не прижаться губами к её губам и, подобно дикому варвару, не взять её прямо здесь, посреди залитой лунным светом поляны. Однако он должен был остановиться. Нельзя бездумно потакать своим инстинктам. Нахлынувшее возбуждение пульсировало в крови, сосредоточившись в паху. «Как мальчишка, клянусь небом», — сердито подумал на себя генерал и нехотя отстранился от девушки. Не хватало ещё, чтобы подчинённая заметила неуместную и однозначную реакцию его тела. К счастью, она осторожно выскользнула из объятий — и это слегка отрезвило его. Мулан почти решилась сама сделать первый шаг, когда Тунг отодвинулся от неё, и, закусив до боли губу, неохотно высвободилась из кольца его рук. Наставник не сделал попытки её удержать. И на его лице не отразилось ни растерянности, ни разочарования. — На сегодня достаточно, — сказал мужчина, чтобы как-то отвлечься от непристойных мыслей. — Угу, — буркнула Мулан, не поднимая глаз. — Я пойду. В груди зрела глупая, совершенно детская обида. Очень хотелось разрыдаться. Только непонятно почему. Буквально недавно, воодушевлённая его похвалой девушка вдруг как-то сникла. И вопреки здравому смыслу, Тунг не хотел отпускать её от себя. Он видел взгляды, брошенные вскользь, и яркий румянец на девичьих щеках, когда он, казалось бы, случайно ловил её затуманенный взор. Генерал не знал точно, о чём именно она грезила, но он был абсолютно уверен в том, кто занимал все её мысли. Если бы она только знала, что ему ведомы её терзания. Оставаться с ней наедине вдалеке от лагеря было не лучшей идеей. Но Тунг так отчаянно желал её! И поэтому, несмотря на все свои намерения не совершать того, к чему стремилась его мужская природа, он не мог дать ей уйти... — Я пробуду здесь до рассвета, — окликнул он её, стараясь не выдать своего возбуждения и придать голосу полное безразличие. — Если хочешь, можем провести это время за совместной медитацией. Воительница обернулась так быстро, словно искала повод остаться. — С радостью, — ответила она и улыбнулась, заставив его опять влюбиться в её улыбку.Глава 2. Танец с драконом
13 марта 2021 г. в 23:30
Две луны сменились с тех пор, как Хуа Мулан оставила отчий дом и, прикидываясь мужчиной, поступила на службу в пятый батальон под командованием генерала Тунга Юна. Подготовка к войне продолжалась, и жизнь в лагере текла своим чередом. Всё чаще стали поступать угрозы от захватчиков с севера, грядущая битва с жужанями неминуемо приближалась, поэтому обучение будущих воинов подходило к концу. Раньше, когда Мулан принимала какое-либо решение, она испытывала сомнение: правильно ли она поступила? Неважно, о чём шла речь — о долге перед родителями или о своём нежелании быть как все послушные дочери. В отличие от своей сестры Сю, с детства мечтавшей об удачном замужестве, Мулан никогда не отличалась смирением и, по мнению их деревенской свахи, не имела ни одного положительного качества, присущего идеальной невесте. Сама мысль о том, что ей придётся жить без любви и посвятить свою жизнь мужчине, которого она даже толком не знает, наводила уныние и омрачала девичью душу, принося лишь разочарование и неуверенность в себе. Но, по велению судьбы, её пожилому отцу пришла повестка в армию, и, за неимением братьев, Мулан решила сама отправиться на войну ради семьи. После того, как Мулан доверилась Тунгу и позволила себе быть собой, она впервые в жизни почувствовала, что находится на верном пути. Подобно тому как зелёный побег тянется к небу, так и сила Мулан росла с каждым днём, требуя стойкости и терпения, чтобы со временем стать совершенством. Теперь, Мулан была уверена в собственном выборе и, следуя совету наставника, воительница не собиралась останавливаться на достигнутом. Энергия ци, которую она вынуждена была подавлять в себе долгие годы, настигла её, живительным потоком разливаясь по венам, и девушка с радостью приняла её. С детства отец говорил ей, что она должна спрятать свой дар и заглушить его голос, как подобает хорошей дочери выйти замуж и принести семье честь. Мулан знала, что таким образом он хотел защитить её, и не смела противиться его воле, она лишь молча кивала в ответ, считая, что так будет лучше для её родных. Иначе бы люди в деревне сочли её ведьмой и изгнали из дома вместе с семьёй. Но здесь, невзирая на все трудности армейской жизни, Мулан наконец-то обрела себя.
Полевые условия и кропотливые тренировки закаляли характер и укрепляли выносливость. Регулярные упражнения такого рода давали хорошую практику и приучали терпеть боль и «держать удары», постепенно приспосабливая тело Мулан к физическим нагрузкам. Даже отсутствие привычного комфорта не причиняло ей особого неудобства. Мыться и стирать вещи можно было ночью, когда все в лагере уже спали, а мужскую одежду она часто носила и дома, предпочитая простоту и практичность сложным и вычурным женским платьям. Правда, определённые проблемы всё же были.
Помимо своей женской природы, нужно было тщательнее скрывать её особенности. Как и положено, лунная кровь приходила в свой срок согласно ежемесячному циклу. В эти дни, она спасалась бумажными салфетками, сложенными конвертиком, которые заблаговременно прихватила с собой, и чаще обычного отлучалась купаться на речку. Благо в гарнизоне так ничего и не заподозрили и продолжали видеть в ней «своего парня». Генерал был единственным мужчиной, кто знал её главный секрет и согласился сохранить его в тайне. Мулан часто задавалась вопросом: как он обо всём догадался? Спросить напрямую она тогда не рискнула, а сейчас уже не было смысла, ведь всё разрешилось само собой. С одной стороны, вроде бы нужно радоваться, что Тунг поверил ей и снисходительно позволил остаться на службе. Но с другой, за полтора месяца после их разговора, он ни разу не посмотрел в её сторону, и воительнице оставалось лишь гадать, то ли Тунг намеренно её игнорирует, то ли попросту не замечает. Это приносило печаль, и изводило юное сердце больше, чем тоска по родным. Мулан ходила сама не своя, часто ища уединения за пределами лагеря. Тренировки кунг-фу под ночным небом помогали отвлечься от любовных переживаний, но облегчения не приносили, потому что днём она вновь видела наставника, который казался ей таким близким и одновременно далёким. Перспектива замужества уже не казалась девушке такой уж плохой идеей, наоборот, она стала невольно грезить о том, чтобы Тунг когда-нибудь увидел в ней женщину, а не только солдата и, ответив ей взаимностью, взял её в жёны. Новые, незнакомые доселе чувства пугали Мулан, она ругала себя за это, пытаясь воззвать к голосу разума: «Скорее всего он женат… И, я ведь не Сю, чтобы мечтать о подобных глупостях...» Но в то же время воительница уже не могла отказаться от них. Устав бороться с собой, Мулан приняла их как данность, понимая, что от любви лекарства нет. Она уже была готова смириться со своей участью одинокой птицы, но, видимо, боги решили иначе.