Том спел нам пару песен Фрэнка Синатры: «L.O.V.E.», «Fly Me to The Moon» и вместе с Джинни в роли Нэнси Синатры «Somethin’ Stupid», а аккомпанировал им Люциус на фортепиано. Признаться, спели они шикарно. Для меня всегда было загадкой, как люди могут вот так управлять голосом и красиво петь.
Старшее поколение уже удалилось куда-то к себе. По-моему, они просто решили уже отдохнуть от нашей шумной компании.
— Том, а как ты научился так петь? — Спросила Джинни изумлённо.
— Джинни, я даже теории музыки не знаю, — Джинни шумно вдохнула.
— Как не знаешь? Не-ет, я тебе не верю, — Том засмеялся, — я понимаю, что я чувствую, что ты сейчас говоришь правду, но я тебе не верю! Так нельзя! Как? Я такого только одного известного товарища знаю, чтобы даже нотной грамоты не знать и петь, а… Не верю! — Джинни говорила, то более высоким, то более низким голосом в зависимости от эмоций, а Том скопировал её манеру:
— Как не знаешь? Не-ет, я тебе не верю, я понимаю, что я чувствую, что ты сейчас говоришь правду, но я тебе не верю! Так нельзя! Как?
Том, судя по словам Джинни, идеально скопировал все повышения и понижения в её голосе. Мерлин!
— Джинни, я просто хорошо попугайничаю, — Том пожал плечами. — Мне кажется, что парселтанг идёт рука об руку с музыкальным слухом, — он склонил голову набок и задумался.
— Всё равно потрясно, — Джинни повернулась к Гарри, а потом снова к Тому, — а дочерям же тоже может передаться этот дар?
— Может, — Том кивнул. — У нас в роду и женщины, и мужчины владели парселтангом, даже последние, которые почти сквибы. Так что да, может передаться, — он ей улыбнулся.
Драко прижал меня к себе за талию, поцеловал в висок и сказал:
— Милая, у нас нет шансов на рождение следующего Моцарта или Уитни Хьюстон, мы можем расслабиться, — у остальных этот комментарий вызвал улыбки.
— Вообще-то, — начал Том, — удивительно, — он посмотрел на Драко, — у твоего деда тоже не было абсолютно слуха, а вот у прадеда и отца он есть. У вас какое-то чередование генов… — Том развёл руками. — Может быть, что у твоих детей слух будет. Хотя, меня гораздо больше интересует другой момент: какого цвета будут волосы у ваших детей и будут ли они кудрявыми.
— О-о, Том, это интересует всех, — прошептали близнецы.
— Кстати, — Том даже подобрался на стуле, — давайте проведём эксперимент! — Он повернулся к Фреду и Джорджу. — Вы же уже все свои дела в магазине закончили, не торопитесь никуда? — Те отрицательно покачали головами. — Прекрасно! Тогда сядьте расслабленно, прикройте глаза, не закрывайтесь друг от друга, даже наоборот, откройтесь и концентрируйтесь на ощущениях, — дальше Том замолчал, а Фред и Джордж спустя секунд сорок подскочили на креслах, — поняли? — Спросил Том воодушевлённо.
— Да! Как ты это сделал?
Том откинулся на спинку стула, закинул ногу на ногу и торжественно произнёс:
— Я называю себя лучшим легиллементом мира, — он поиграл бровями, — я умею настраивать артефакты для воздействия на разум и психику, а вы, — он указал на Фреда и Джорджа, — почти радиоприёмники. Как ощущения?
А что произошло-то?
— Том, — Гарри подошёл к ним с широкой улыбкой на лице, — мы можем научить их парселтангу?
— Конечно, можем, это же магические близнецы. Несколько сеансов по часу или полтора, и они смогут не только понимать, но и изъясняться, но только мысленно, вслух они говорить ничего не будут. — Том подозвал Вильгельма и погладил того по голове. Самому осьминогу, как я заметила, нравится такой контакт с призраком. — Я был не уверен в том, хватит ли их нынешних способностей на то, чтобы уловить столь тихие для обычных волшебников магические импульсы, но, как видите, хватило.
— А что ещё могут делать близнецы? — Спросила Джинни.
— Иногда мы можем улавливать навязчивые идеи окружающих, — сказали они сами, — мы так и поняли, что Гарри нашёл Тома: он в тот вечер был всеми мыслями с ним.
Том поднял голову к Гарри и прошипел ему что-то на змеином, Гарри шутливо закатил глаза и сказал, что Том снова назвал его «ты же мой золотой».
— Во-от, — засмеялись Фред и Джордж, — когда за Гарри пришёл эльф, мол, его вызывает Главный Казначей, мы увидели образ, что был в голове у Гарри. Это был явно не гоблин, — они вскинули брови, — брюнет, очень высокий, держащийся очень ровно, от чего кажется, что он ещё выше и больше. Джинни когда-то нам описала Тома именно так, а там ещё и пророчество Нингё, вот картинка и сложилась.
— А как вы обмениваетесь мыслями? Вы должны друг друга видеть? — Задала новый вопрос Джинни.
— Мы должны быть недалеко друг от друга, желательно без препятствий в виде сплошных стен, — ответили они с улыбкой. — Мы так и просидели в Хогвартсе все эти годы, — Том рассмеялся, — да, Том, это мы даже таким макаром еле-еле сдали СОВ, — они сами засмеялись.
— Это как? — Спросил Драко. — Вы хотите сказать, что… — Он не докончил свою фразу, так что это сделала я:
— Что каждый из вас учил лишь половину предметов, — они закивали, — а на экзаменах и тестах вы объединяли ваши знания?! — Они снова закивали.
— Это ли не гениально? — Фред и Джордж развели руками. — По поводу наших оценок на экзамене, так это так… — Они махнули руками. — В нашем деле знания из школы всё равно не пригодились: всё, что мы используем в производстве наших товаров взято из переводов иностранных учебников, а также из экспериментов.
— Да, могу сказать, что СОВ и ЖАБА нынешнего уровня — какой-то смех, совершенно бесполезные экзамены, — Том повернулся ко мне и Драко, — я поэтому вам сказал не переживать, вы оба уже подготовлены куда больше, чем на «Превосходно» по всем предметам. Вот Гарри и Джинни придётся подтянуть пару предметов, в которых упор делается на запоминание больших объёмов вообще никак не связанной информации, а Блейзу, — он посмотрел на Забини, склонив голову набок, — ты ведь сдаёшь только на зельевара? — Тот кивнул. — Тогда вообще не парься.
Блейз аж засветился от счастья, а я решила кое-что уточнить:
— Том, а ты мне утром про посещение всех предметов сказал, что в наше время это уже физически невозможно, — он кивнул, — а что, в твоё это было по-другому?
— Да, Гермиона. Конечно, — Том сказал это как нечто само собой разумеющееся. — Сейчас я вспомню, когда система поменялась, — он слегка нахмурился, — да, да, Белла — последнее нормально обученное поколение, то есть в шестьдесят четвёртом году было принято решение «облегчить» программу для более правильного её усвоения.
— А что вошло в процедуру облегчения? — Сразу спросил Гарри.
— Раньше, то есть до шестьдесят четвёртого года, — Том поудобнее сел на стуле, — нам не предлагали выбор «куда хотите идти», нам разрешалось от некоторых отказаться. Посещать же мы могли абсолютно все предметы, это не было проблемой: расписание составляли таким образом, чтобы ребятам, которые посещали все дисциплины, не приходилось никак ухищряться, заниматься потом отдельно или использовать маховик времени.
Вот же! Кто придумал «облегчение»?!
— А вот после шестьдесят четвёртого года всё стало как у вас: по два предмета в одно время, выбирай как хочешь. Знаете, у Беллы именно по этой причине общий балл по ЖАБА чуть-чуть выше, чем у Люциуса: она-то ходила на все предметы к преподавателям на уроки, а бедный Люциус несколько из них учил по книгам сам, лишь изредка обращаясь за помощью к профессорам.
Ого, вот это да!
— Мне это тоже всегда казалось странным, но я думал, что это традиции или что-то в этом роде, а вот, оказывается, как всё было, — проговорил Гарри, перебрасывая из руки в руку снитч. Он иногда кидает его в воздух, а Вильгельм за ним с удовольствием гоняется.
— Ребята, — обратился к нам всем Том, — у вас очень подходящее время: война, которая унесла очень много жизней и подорвала общую веру в систему, и тот Альберт. Я со своей войной показал, что надо и чистокровных удерживать в узде, а Альберт — что и магглорожденным закон должен быть писан. Вы можете поспособствовать тому, что вернутся две партии, которые будут осуществлять контроль. Наше общество нужно менять, а сделать это будет легче всего, если создать обеим сторонам иллюзию того, что они что-то решают. Рано или поздно вы сможете в залах Министерства, а не на поле брани доказать, что есть альтернативные пути для развития Британии, что не нужно всеми конечностями держаться за идеи консерватизма. Посмотрите на Францию, Германию, Россию! Это же совершенно другой уровень! Про Штаты — отдельный разговор, у них своих косяков и логических ошибок полным-полно, они ведь долгое время строили свою систему, озираясь на нас. Просто посмотрите, во что превращается вся Британия! Это же катастрофа! Половина из «Священные 28» выродилась, дети в Хогвартсе тупеют. Вот что вы проходите там до семнадцати лет? Знаете, что в моё время аппарации обучали на пятом курсе? Беллу тоже. А всех последующих только на шестом. Не материал, а сплошная вода. — Том выдохнул и откинулся на спинку стула.
— Вообще, — начал Гарри, — я тоже обратил внимание на то, что с самими волшебниками всё в порядке, — он сел рядом с Томом, — во время наших занятий на пятом курсе я видел, что при должном объяснении и практике всё у всех получается. Я тогда уже понял, что хромает система образования, а не маги изначально слабые и тупые.
— Именно, Гарри! — Повернулся к нему Том. — Начать надо с возвращения нормального образования. Люди, которым объясняют, что такое волшебство, перестают его бояться. — Джордж закивал и сразу же зачесал ухо с жалобным стоном. — Джордж, оно всегда так? — Том даже встал, чтобы посмотреть.
— Иногда накатывают приступы чесотки, да такие, что даже мази не помогают. Я пару раз разодрал его в кровь, — Том поморщился и передёрнул плечами.
— Мерлин, — Реддл закатил глаза, — только не говорите мне, что это Сектумсемпра. — Мы все замолчали. — Ну, чего молчите, что это?
— Ну, ты же сам сказал не говорить, — Гарри улыбнулся и развёл руками. Том же обречённо застонал.
— Ой, Северус, Северус, — Том зацокал языком, — а я говорил ему, что его Вулнера Санентур не всегда будет эффективным заклинанием: нужны и щиты, и заклинание, восстанавливающее утерянные части. Вот вам ещё один пример самообразования. — Том вернулся на стул. — Северус, Северус, жаль, что… — Он вздохнул. — Вот ведь странно: у меня язык не поворачивается сказать, что это я его убил, но и не получается сказать, что это сделал Волдеморт.
— Ага, потому что техническая сторона вопроса была на Нагайне, — сказал Гарри, сжав губы. — А если серьезно, то, Том, прекрати, ты действительно не тот Волдеморт, ты вон какой лапушка, — Том засмеялся и спрятал лицо в руках.
— Ох, Гарри, — он потёр глаза, — ты мастер по успокоительным речам.
Гарри пожал плечами, мол, что есть, то есть.
— Хотя, раз ты называешь меня лапушкой, то ладно. — Том широко улыбнулся. — Если бы Северус был жив, он мог бы рано или поздно минимум дойти до уровня Дамблдора, а максимум его и переплюнуть. До меня он, конечно, вряд ли бы дошёл, а вот до Дамблдора мог бы.
— А я? — Сразу спросил Гарри.
Гарри! Даже Том тихо посмеялся.
— Ты, мой золотой, — начал он, — вполне возможно, по силе и способностям и меня переплюнешь. Я, во всяком случае, тебе этого искренне желаю. — Том произнёс это действительно искренне, я поняла это по лицам Гарри и Джинни.
— Спасибо, — оу, у Гарри даже щёчки слегка покраснели!
Да, Гарри всегда был таким стеснительным, когда его хвалили.
— Да не за что, — улыбнулся Том. — А по поводу Сектумсемпры. — Он нахмурился, — ой, вот с ней всё сложно. Я наседал на Северуса с требованиями разобраться с заклинанием до конца, тот, вроде как, это сделал. Ко второй войне точно. Почему он с вами не поделился, это, конечно, вопрос. — Гарри даже закатил глаза.
— Он же меня ненавидит. — Тут уже Том закатил глаза.
— Гарри, не тебя, а твоего отца, — Том вскинул брови, — и прости, конечно, не без причины он его ненавидит. Дело не только в Лили, которая стала Поттер, а не Снейп. Конечно, если бы ты не был её сыном, я думаю, что он сам бы тебя для меня выкрал в один день, — Том передёрнул плечами. — А тут так вышло, что ты полная копия Джеймса Поттера, и даже мамины глаза смотрели на Северуса через очки, точь-в-точь напоминавшие по форме те у твоего отца. Я не оправдываю Северуса, ты ни в коем случае не подумай так. Будь я на месте Дамблдора, я бы говорил с ним по поводу его отношения к тебе в совершенно другом тоне. Северус не должен был переносить агрессию с отца на сына, это неправильно. Про Невилла я уже вообще молчу. А вот почему к остальным из вас он так относился, это вопрос.
— А может, Драко или Блейз поговорят с его портретом? — Спросил Гарри. — Раз я его так бешу? — Он с надеждой посмотрел на названных слизеринцев.
— Кстати, — Том тоже к ним повернулся, — что он вам оставил? Всегда было любопытно.
— Что? Кому? — Драко и Блейз спросили это почти хором. — Когда?
— Завещание, — начал Том неуверенно, потом прикрыл глаза, помолчал несколько секунд. — Да, я точно видел его завещание!
— А где хранятся завещания? — Спросил Гарри. Том покачал головой и ответил:
— Учитывая, что вы о нём так и не узнали, оно не официальное, а в форме изъявления последней воли и распоряжения имуществом, которое может быть найдено только тем, о ком в этой бумаге говорится. Я спросил про завещание по той причине, что предположил, что Снейп мог оставить какие-то указания к применению его авторских проклятий, к методам лечения от их последствий, а также его наработки по зельям. Мы бы могли оттуда вычитать, как вернуть Джорджу ухо. — Том снова задумался.
— А почему нельзя спросить у портрета и про ухо, и про завещание? — Я натурально этого не понимаю, поэтому решила спросить.
— Да, кстати, — Гарри закивал.
— Оу, — сказал Блейз. — Драко, нарушим пару пунктов статута секретности? — Он поиграл бровями.
— Разумеется, — Драко засмеялся, — мы же за последние пару дней нарушили слишком мало законов, давай до круглого числа. Том, а ты, мы так понимаем, обо всём узнавал в Европе? — Том кивнул:
— Европа, Абраксас и Белла с её доступом и к Блэковской, и к Лестрейнджевской библиотекам.
— Ясно. — Драко повернул меня у себя на коленях так, чтобы ему было видно моё лицо. — Итак начнем с того, что портрет волшебника это не просто кусок холста, на котором гоблин намалевал комнату и самого волшебника. — Я, Гарри и «рыженькие» кивнули. — Они могут показывать душам путь из мира мёртвых в мир живых. Ближайшая аналогия в мире магглов — День Мёртвых в Мексике, там магглы свято верят в то, что необходимо выставить фотографии умерших родственников, чтобы те нашли дорогу домой. При написании волшебных портретов используется особая гоблинская магия. Говорят, что им некоторые приёмы и секреты поведала сама Госпожа. Раньше я сам считал, что это байки, но теперь, когда я уже знаю про три дара, то склонен поверить и не в такое…
Драко вздохнул и помотал головой.
— На холст с волшебника переносится часть его души, часть магии, это как… — Он пожал плечами, а потом показав кавычки, — «добрый крестраж». Отличие от реального в том, что он не дает возможности удержать душу здесь, среди живых, он даёт возможность мёртвым навещать своих родных и близких. Если объяснять точнее, то представьте, что всегда, когда мой дедушка на портрете спит или сидит без движения, и у вас появляется ощущение, будто это обычная картина, он действительно уходит за Грань, в тот же мир, где сейчас находится Том, пока Гарри его не вызовет оттуда с помощью камня. Не пытайтесь точно узнать у портретов или Тома, что же там за Гранью: по преданиям душам запрещено делиться такими подробностями загробной жизни.
Мерлин мой!
— Из их рассказов установлено, что там нет чётко прослеживаемой архитектуры, нет понятия времени в привычной для нас форме. — Драко кивком головы указал на Тома, — вот для Тома наша минута проходит как секунда, для деда может быть наоборот: всё устроено там слишком неопределенно. Так же из рассказов портретов узнали, что душа сохраняет все знания, полученные при жизни, а также может накапливать новые. Если бы такого эффекта не было, то каждый новый день для портрета был бы первым днём после смерти волшебника, на нём написанного, а это не так. Ещё узнали, что души на портретах могут испытывать эмоции.
Драко увидел, что мы не особо поняли этот момент.
— То, что дедушка смеётся, грустит или смотрит на бабушку с любовью в глазах — это всё не предусмотренная портретистом реакция, а реальные эмоции его души. Как Том сейчас. Том же тоже смеётся, грустит, и вы воспринимаете это как реальные человеческие эмоции, а не подделку, согласны? — Мы закивали. — Вот, это по той причине, что они действительно реальные, они выбираются душой, а не портретистом или… Х-м, а в случае Тома тогда вообще непонятно, кем…
Мы закивали.
— Портрет может быть нескольких типов, а легальным является только такой, который позволяет живым просто разговаривать с волшебниками на портрете. Любые другие взаимодействия для портретов считаются запрещёнными, так как установлено, что они способны в ходе этих взаимодействий утягивать живых за собой, вызывая навязчивые идеи окончить жизнь самоубийством. То есть легальный портрет легиллемента никого не сможет прочесть: между ним и всеми живыми будет непроницаемая для него стена-барьер. Маг-легиллемент с портрета может только рассказать живым, как надо читать людей, сам он сможет их читать, только если будет вызван оттуда вот этим вот Воскрешающим камнем.
То есть будь у Тома портрет, он был бы просто энциклопедией, ясно.
— Портрет Вальбурги был запрещённого типа. Если бы кто-то остался с ней надолго в доме, то рано или поздно захотел бы тоже уйти за Грань, лишь пожелай она этого.
Мы снова кивнули, давая понять, что пока всё ясно и в разъяснении не нуждается.
— Это маленькая преамбула для того, чтобы вы поняли, что портрет не масло на холсте, это человек, тот человек, которого вы знали ещё при его жизни. Он может поменяться, признать некоторые ошибки, что совершал при жизни, но это его воля, а не портретиста. Это ясно?
Мы кивнули.
— Прекрасно. Теперь перейдём к портретам людей в различного рода структурах, то есть Мунго, Хогвартсе, Министерстве. Во-первых, на них наложены дополнительные ограничения. Те, что в Мунго, не могут, к примеру, рассказывать остальным, кого они там видели. В Министерстве всё гораздо сложнее, там всё зависит от поста человека на холсте. Вернёмся к нашей школе. Портреты директоров Хогвартса рассчитаны как помощь в работе для нынешнего директора, в них прописываются абсолютное подчинение действующему руководителю, а также, как бы глупо это сейчас ни прозвучало, запрет на раскрытие информации о своей жизни, которая могла бы послужить поводом для несения уголовной ответственности.
— ЧТО?! — Я и Джинни смогли сказать это одновременно.
— А кто придумал этот гениальнейший… — Гарри помахал в воздухе рукой.
— Запрет, — подсказал Том синоним к слову «наёб».
— Да, назовём это непотребство запретом, — Гарри закивал.
— Не знаю, — Драко тихо засмеялся. — Видимо, кто-то из нашкодивших директоров. Но там тоже прикольно: если мы сейчас пойдём к крёстному и спросим, он ли оттяпал Джорджу ухо, пока находился в составе нелегальной организации, то крёстный сможет кивнуть, если захочет, а вот сказать слово «да» он не сможет при всём желании.
Что за бред?
— Вот так вот, дети мои, — протянул Блейз, — так что мы не сможем получить от профессора никаких указаний по поводу уха Джорджа, ибо создание нелегального заклинания, наносящего ущерб здоровью, попадает под запрет.
— Но мы же хотим спросить про контрзаклинание? — Уточнила я совсем уже неуверенно.
— Гермиона, повернуть вспять тёмную магию может лишь какая? — Спросил Том с улыбкой. О, Мерлин… — Да, правильно вздыхаешь, тоже тёмная, а соответственно незаконная, а соответственно та, которая под запретом для портрета. И никаким словоблудием там не поможешь, запрет работает очень хорошо.
— А завещание что, тоже нелегальное? — Спросила Джинни.
— Да, — кивнул Том. — Северус не мог через Министерство оформить реальное, то есть легальное, завещание. Всё то, что он кому-то завещал, конфисковали бы при досмотре как запрещёнку. — Том потёр глаза руками.
— То есть выхода нет? — Переспросила Джинни.
— Почему же, выход есть всегда, — сказал Драко. — Обыщем квартиру, дом и лабораторию крёстного, завещание будет там: больше негде ему быть.
— Хорошо, — сказал Гарри. — Тогда займёмся этим уже первого или второго января? — Все дружно закивали, а Джордж сказал:
— Ухо, конечно, чешется, но я так устал за последние пару дней, что не в состоянии что-то обыскивать и что-то искать, займёмся в январе, — он тихо рассмеялся.
— Аналогично, — ответила ему Джинни.
— Том, — начал Гарри своей фирменной интонацией, которой Том не сможет отказать, — а через тебя заклинания проходят? — Том сам заинтересованно вскинул брови и хмыкнул.
— Проверьте, я не знаю, — сказал он, вставая, — только поставьте позади меня Вильгельма, а не кого-то живого, мало ли как оно пройдёт.
Том встал перед осьминогом, а Гарри в десяти шагах от Тома и пальнул в него Титилландо. Заклинание сквозь Тома не прошло.
— Экспеллиармус! — Снова ноль реакции. — Ух ты! А Петрификус Тоталус? — Снова ничего. И Гарри, и Том сели.
— Интересно, пройдёт ли сквозь меня убивающее? — Спросил Том, скорее у себя, чем у остальных.
— Это мы вряд ли проверим, — сказал Гарри с улыбкой. — На такую лапушку с Авадой ни у кого палочка не поднимется, — Гарри покрутил свою в руке. Том улыбнулся такому милому комментарию. — А кстати, мой шрам, он олицетворяет Аваду или крестраж? Просто ни то, ни другое не должно оставлять следов, — он запустил руку в волосы и взъерошил их.
— Гарри, ты первый в истории живой крестраж, я не могу сказать. — Том пожал плечами. — Можно сделать предположение, что это от Авады: её же колдуют именно таким движением, — Том кивком указал на лоб Гарри. — Но, это тоже странно, на обычных жертвах не остается ни следа, это же не лазер. Зелёный свет, который все видят — лишь свет.
— Но неодушевлённые предметы же рушатся, — сказала я, сжав губы. — Может, в конкретный момент создания крестража Гарри был воспринят убивающим заклинанием как неодушевлённый предмет? Это было бы логично: Гарри завис где-то на середине, создание крестража уже началось и давало защиту, но и Авада ещё не кончилась, — Том вскинул брови и закивал.
— Очень может быть, — он снова закивал, — у меня она всегда затяжная, я никогда не прекращал её слишком быстро. Да, вполне возможно, что я сам поцарапал свой крестраж. — Он покачал головой и вздохнул. — Прости Гарри, но вот он точно не уберётся, — Том грустно улыбнулся, а Гарри махнул рукой.
— Зато я могу ходить без документов, — Гарри засмеялся, — пару раз так было: несколько охранников и работников Министерства перед моим пятым курсом пытались понять, кто я, а мои документы тогда были у Артура. Я своим фирменным жестом, — Гарри вальяжно поднял чёлку в нужном месте, — показывал, кто же я.
Гарри тихо рассмеялся и опустил чёлку на место. Том улыбнулся, покачав головой.
— Сейчас ещё очки не мешают, вообще классно. Я думаю потом отрезать челку и немного укоротить волосы по длине, они мне мешают, — Гарри попытался пригладить шевелюру, — они же не укладываются, и я выгляжу вечно как бомж, а я же Лорд, — он забил на бесполезное укладывание.
— Не боишься, что все будут говорить со шрамом? — Спросила я, снова растрепав то, что еле-еле уложил Гарри.
— Они и так говорят с ним, ещё и вглядываются! Уж облегчу им задачу, — Гарри потряс головой, всё пришло в ещё больший беспорядок. — Мерлин, я надеюсь, что у моих детей волосы будут как у Джинни по покладистости, мои — полный кошмар. Я о смене причёски думал уже давно, а тут ещё Том стал ходить со своей идеальной укладкой!
О, Мерлин, Гарри, а я-то думаю, кажется ли мне, что ты слишком много смотришь на его причёску!
— Прям зависть берет, хочу сказать! Если я взъерошу волосы так, как он это делает, мне потом только облиться водой и заново их сушить! А Том, — Гарри скопировал взмах головой Тома, — и как будто только-только уложил. Не, не, не, как можно короче, вот, что я скажу парикмахеру. Не лысым, но…
— Правильно, Гарри, будь как старина Блейз, — Забини погладил свой ёжик, — нечего равняться на Златовласку и недоказанного авааса, — Драко закатил глаза и вздохнул, а Том посмеялся. — Платиновый мой, если тебе не нравится это прозвище, я могу вернуться к смазливому хомяку-альбиносу, — Драко тоже рассмеялся и махнул рукой.
— Драко, а вы с Аддерли знали друг друга лично до встречи в Хогвартсе? Раз она так резко решила к тебе подкатить, — спросила Джинни.
— Разумеется, — Драко кивнул. — Пару раз на торжествах она в еле вменяемом от опьянения состоянии целовалась с Ричардом у нас в коридорах, я их видел. С самим Ричардом я общаюсь очень тепло и хорошо до сих пор, а тогда тем более. Он мне и рассказал, что состоит с ней в любовной связи, так как ему очень нужны были деньги её мужа. Красивая кукла, что сказать, — он усмехнулся. — Она уже вдова. Я уверен, она по-тихому грохнула мужа, воспользовавшись войной, а сейчас тратит деньги на новых любовников. Может, даже снова с Ричардом спит, не знаю, надо спросить у него.
— Мерлинова борода! — Джинни покачала головой.
— Да, — Драко улыбнулся, — но я уверен, это цветочки. Бедный Том, я представляю, что делали с ним! Его бы на фантики порвали, реши он безоружным прогуляться где-нибудь, — Том закивал.
— Гермиона, Драко, вы открыли ту книжку? — Какую книжку, Джинни?
А-а… Ой…
— Джинни, я уверен, им не до книги, — «прошептал» ей Гарри. Том ему что-то прошипел, заставив Гарри фыркнуть.
— А что за книга? — Спросил Том.
— Гарри на дне озера нашёл клад, там много всякого было, — начала Джинни с улыбкой.
— Да, в частности деньги на ремонт Гонт-мэнора, — дополнил Гарри, мечтательно улыбнувшись и вздохнув.
— Гарри, ты так грезишь этим домом, что там? — Не выдержал Блейз.
— О, Мерлин, — Гарри поначалу сказал только это, восторженно вдохнув. Тому тоже стало интересно, что вызывает такую реакцию. — Идёмте завтра со мной смотреть то место, я влюбился! — Гарри приложил руку к груди, — я думаю, что мы основную часть года будем жить именно там. Там такое место, просто загляденье! Лес, река, огроменный дом! Да, разрушенный, но если отстроить, то он и с Малфой-мэнором посоперничает, — Драко удивленно вскинул брови. — Я уже вижу это здание в мечтах! Гоблин прислал приблизительные макеты того, что они могут там построить, и мы с Джинни выбрали добротное здание в стиле Шато де Карнелль, сейчас, — Гарри замолчал, видимо, дал задание Кричеру, — будет просто конфетка, а не дом. Я отдельно спроектировал библиотеку и решил, что размещу статую Василиска там.
Том удивлённо повернулся.
— Какую статую? — Спросил он в шоке.
— Том, Мерлин, ты же её не видел! Сейчас! — Гарри уже держал в руках альбом с рисунками зданий, но призвал думосбор, чтобы показать статую. Выяснилось, что Том на нижний этаж тайника не спускался.
— Мерлин, — Том выдохнул это на грани слышимости, — он прекрасен, Гарри.
— Да, я тоже так решил, поэтому я помещу его в библиотеку. Он там будет выглядеть ещё шикарнее, — Гарри нашёл в папке нужный чертеж, скопировал его и раздал нам, а оригинал показал Тому сам.
Вот это здание! Даже Драко оценил, а он-то искушённый в этом плане человек. Том тоже хвалил выбор архитектуры и слушал более подробные описания Гарри:
— Только наш будет трёхэтажным, оригинал двухэтажный, а нам добавили один, исходя из требований. Рядом с домом можно разбить теплицы и сделать такую же зону, как тут у озера. Более того, у нас тоже можно уже года через три-четыре создать средний водоём. — Гарри обнял Джинни за талию.
— Круто, Гарри, — близнецы широко улыбнулись, — решил жить там, а не на Гриммо?
— Гриммо в любом случае ремонтировать, а дом такой капризный, это что-то… — Гарри даже передёрнул плечами. — Надо полностью его восстановить, только потом там жить, иначе я всё время буду бояться, что там что-то случится с Джинни. Туда тоже завтра зайдём, посмотрим, как там дела…
— Ты уже определился, какие из домов Блэков будешь восстанавливать? — Спросил Том.
— Да, начнем с Гриммо и одного в Лондоне, я его потом Тедди подарю, а остальные законсервирую, пусть ждут лучших времен. Дом родителей в Годриковой впадине… — Гарри глубоко вздохнул. — Там какой-то мемориал, а не дом. Я несколько раз туда аппарировал, там вечно какие-то маги, какие-то люди, все что-то говорят, что делают. Я не хочу там жить. Тот дом очень на меня давит. Я не знаю, как это объяснить, но там прям ни вдоха не сделать. Я его отреставрирую, мало ли, вдруг понадобится… А так, нет, я там жить не буду, это точно. Верите, — он улыбнулся, — я до последнего скептически относился к угодиям Гонтов, я думал, что там сейчас будет склеп и мёртвый сад, а там… — Гарри улыбнулся шире и покачал головой, — там очень хорошо. Я чувствую, что дом мне рад, я там чувствую себя спокойнее. Гоблин даже согласился там походить, когда увидел, как меня унесло, — Гарри рассмеялся. — Я там буквально до любой стены или обычной земли дотрагиваюсь, и по всему телу идут волны тепла. Вдобавок ко всему этому там очень приятный климат. В Годриковой впадине холодрыга неимоверная, будто ты не в Англии, а во льдах Арктики! Я там продрог даже с четырьмя наложенными подряд слоями согревающих чар! А там, где Гонт-мэнор, лежит пушистый снег, там не так холодно, небо не такое серое, окружение тоже. Гермиона, ты вот тоже помнишь Годрикову впадину, согласись, там всё слишком серое, — Гарри посмотрел на меня.
— Не серое, а депрессивное, — поправила я его.
— То-ом, — начал Гарри своей любимой интонацией, — я был у Гонт-мэнора где-то двадцать первого или второго декабря, — Гарри повернулся всем корпусом к нему, — а уже двадцатого ты со мной поговорил через сон, — Том улыбнулся. — Гоблин сказал, что подобный отклик от дома может быть лишь в том случае, если кто-то из Рода Гонт даёт мне полное благословение на жизнь в тех местах. Я же не кровный Гонт, — Том даже тихо рассмеялся. — Ты дал мне полное благословение?
— Гарри, — начал Том с грустной улыбкой, — я дал бы тебе благословение на обладание всем, что у меня было. Видимо, с мэнором само собой так вышло.
Мерлин, Том это так сказал, что сомнений в его искренности не возникло бы ни у кого. Гарри ему улыбнулся.
— Тогда ты не против, если я выкуплю дом Реддлов? — Спросил он, следя за реакцией Тома.
— Если он тебе нужен, покупай, — он развёл руками.
— Спасибо, — Гарри воодушевился.
— А зачем он тебе? — Спросил всё-таки Том.
— Отремонтирую, закрою Фиделиусом, будет безопасное место. Он удобен тем, что мало кто точно знает, где он находится. — Том закивал.
— Покупай, Гарри, — повторил он с улыбкой. — Гарри, мне не даёт покоя вопрос, как ты вынес эту статую из хранилища Слизерина.
— Не я, — Гарри рассмеялся, — но ответ тебе всё равно понравится, — Том вскинул брови, — Нарцисса применила Пиертотум Локомотор, заставила статую вылезти из хранилища, выползти из Хогвартса, а потом гоблины своими чудо-средствами его перетащили в Гринготтс.
— Мерлин, — Том удивлённо выдохнул, — я всегда знал, что из Нарциссы выйдет очень сильная ведьма. Заставить эту махину двигаться, это же надо…
— Да, — Драко с улыбкой кивнул, — мама, когда узнала, что мы планируем весьма рискованный вариант с перемещением на воздушных подушках, сразу же всех отпихнула и сделала всё сама.
— О-о, точно Нарцисса, — Том засмеялся, — так всегда было: она сама не любит с чем-то заморачиваться и ничего не делает, пока есть такая возможность. Однако, если рядом кто-то тупит или кто-то из дорогих ей людей потенциально может причинить себе вред, она резко включается в процесс. Она всегда просит сделать даже мелочь, может даже сказать, что она не умеет, зато потом, если рядом никого нет, она прекрасно делает всё сама.
— Ой, Блейз, кажется, я понял, о чём ты говоришь, что у тебя с мамой много общего, — подколол друга Драко.
— Это очень выгодная позиция, — защитил себя Блейз, — мы бережём силы, чтобы потом сделать что-то особо грандиозное! — Все засмеялись от такой реплики.
В один миг перед нами появилась серебристая рысь, заговорившая голосом Кингсли:
Гарри, ты можешь вместе с Томом подойти к Мунго? В ходе операции по зачистке авроры смогли задержать всех негодников, но один из ребят пострадал. Колдомедики разводят руками, а старина Лоулер сказал, что парня спасёт только Тёмный Лорд, если резко возродится и решит раздавать детям на входе на Косую Аллею конфеты. Если есть возможность, то приходите, пожалуйста.
Рысь рассеялась.
— Лоулер, Лоулер, — Том поднялся, — а-а, знаю такого! Менталистика! Точно, я однажды провёл для одного из его пациентов нелегальную операцию, это был какой-то его родственников. У самого Лоулера не было достаточно знаний для проведения, вот он на меня и вышел, — Том повернулся к Гарри. — Мы идём?
Гарри вскочил, сказал, что мы можем остаться, там и так, наверное, толпа в Мунго. Мы не стали спорить, отпустили их вдвоём.
Едва они скрылись из виду, Драко предложил:
— Давайте, что ли посмотрим ту лампу-позвоночник или вещи-шпионы? Мало ли, сколько они там пробудут, а так начнем расшифровывать заклинания.
Близнецы обрадовались такому повороту, и мы все пошли в их комнаты, где они уже соорудили мини-лабораторию.
***
От лица Гарри.
— Кингсли, мы тут!
Я увидел его сразу же, благо таких двухметровых людей в коридоре было всего двое, и один из них пришёл со мной.
Кингсли выглядит не очень: правая рука перебинтована, нога в гипсе, глаз подбит, в левой руке трость. Что у них там было?
— Гарри, Том, спасибо, пройдёмте, — он заковылял в поворот коридора, мы с Томом пошли за ним, — нам сюда.
Мы втроём прошли в указанный кабинет. На кушетке лежал молодой парень, вокруг него была аморфная оболочка, по виду напоминавшая каплю воды. Огроменную каплю воды. Время от времени она заполнялась серым дымом, а иногда в ней появлялось нечто, напоминавшее чернила. Мерлинова борода, что это за хрень?
— Твою же мать. — То-ом, всё так плохо?
— Мерлинова борода! — Воскликнул целитель Лоурен, которого я опознал по его бейджику. Он схватился за борт кушетки, когда увидел Тома. — Том, это действительно ты?
— Да, это я, правда, без конфет для детей.
Том уже прошёл к пострадавшему. Я и Кингсли стояли там без особой причины, просто присутствовали.
— Мерлин! — Том снова обошёл его, — что за варвары! — Он вернулся к изголовью кровати, — Кингсли, кто бы это ни был, отдайте его душу дементорам!
Ого, даже так… Я посмотрел на Кингсли, у него подбитый глаз задёргался.
— Где они только это нашли!
Лоурен по ходу речи кивал, а Кингсли прошептал мне, что ровно такая же реакция была у самого целителя.
— О-ох, — Том выдохнул, подошёл к Лоурену. — Вы согласитесь на то, чтобы я использовал ваш мозг в качестве проводника?
— Если мой мозг сгодится, то, разумеется, — целитель незамедлительно кивнул.
— Тогда подготовьтесь, времени всё меньше, — Лоурен закивал и сел около кушетки, закрыв глаза, и начал шептать какую-то мантру. — Гарри, я бы взял тебя, но тут вопиющий случай, мне нужен профессиональный медицинский ассистент, — да ради Мерлина, Том!
— Да, конечно, я даже рад, что не я, — я еле подавил нервный смешок, — я не знаю, могут ли души бледнеть, но ты и целитель сейчас сливаетесь со стенами. Всё так плохо? — Я выделил слово «так».
— Хуже! — Том вдохнул, выдохнул. — Я пошёл, нас не отрывать, даже если случится конец света, — он развернулся и ушёл к кушетке.
— Ладно, — я повернулся к Кингсли, — расскажи, как тут у вас дела. Ты выглядишь не лучшим образом, — он осторожно пощупал синяк.
Кингсли пригласил меня сесть на кушетку на противоположной стороне палаты, настроился на разговор и начал:
— Это был ад. Вот такие ранения и повреждения мы получили с учётом того, что у нас был двухкратный численный перевес. — Твою же! — Мы привлекли нескольких оправданных служителей Волдеморта, и, если бы не это, всё было бы ещё хуже. Они, как узнали, что конкретно происходит, поделились своими заклинаниями, даже согласились войти в наш отряд. Вот так как-то…
Мы посмотрели на Тома, Лоурена и парня в водной оболочке. Тело парня периодически сводят судороги, в такие моменты Том переключает свой взгляд с целителя на него, тогда он снова затихает.
— Гарри, то, что произошло, это полный провал. — Я кивнул. — Если бы не бывший Тёмный Лорд и несколько его бывших приспешников, плакала бы Британия горькими слезами. Где это видано? Это позор!
Я покачал головой, сказав, что нигде и что реально позор. Как верно заметил Том, я мастер успокоительных речей. Ну, не умею я, не умею…
— Ты можешь передать Люциусу, что на балу начнётся подпольная агитация за восстановление двух партий? Хотелось бы знать, поддержит ли он это открыто. Его слово будет играть очень важную роль для остальных аристократов. Если он согласится, то остальные пойдут за ним.
— Допустим, Люциус согласится, — я вскинул брови, — а что с остальными, с теми, кто должен будет войти в Клевер? Не можем же мы возродить две партии по решению потомков членов только одной из них.
— Гарри, — Кингсли перешёл на шёпот, — я уже посмотрел этот момент, — он оглянулся, — в законах такие дыры, что можем. Слово аристократов будет стоить больше, чем слово обычных людей. Этим обычным людям мы скажем, что это всё для сдерживания аристократов, тогда они не будут сильно волноваться, а аристократы шаг за шагом введут побольше реформаторских идей, которые пойдут на благо Британии. Я уверен в том, что они будут действовать именно на благо Британии, а не на своё, так как они видят, что мы на грани падения, а в случае этого падения сюда придут европейцы и американцы и вовсе лишат аристократов всей их власти и денег. Они из кожи вон вылезут, но вытащат старушку Британию из той задницы, в которой она оказалась. К тому же, основная часть этих аристократов подконтрольна Люциусу, а ему я верю.
— Я передам ему и сообщу тебе его ответ.
Люциус, скорее всего, согласится. Он сам с мечтательскими нотками в голосе говорит о возрождении двух партий, так что вряд ли он откажется.
— Спасибо. — Кингсли облегчённо выдохнул.
— Обо всём этом обычные люди не узнают? — Я обвёл руками Мунго.
— Нет, Гарри, — Кингсли отрицательно замотал головой, — это сорвёт Новый Год и создаст панику, а там всё может выйти из-под контроля. Нет, люди ни о чём знать не будут. Этажи, на которых размещены пострадавшие в ходе задержания, отрезаны от всего остального Госпиталя: сюда никто не пройдёт из гражданских, а все медики дали клятвы о неразглашении. Я же перед балом в Министерстве напьюсь зелий и выйду как ни в чём не бывало, — он указал на свои окровавленные бинты и трость. — Всё должно вписываться в атмосферу года, когда был побеждён Тёмный Лорд, то есть в праздник.
— Согласен, — да, тут и говорить-то нечего.
— Как Том? — Спросил Кингсли, кивнув в его сторону.
— Кингсли, я… Мой мир за последние два дня перевернулся, — я коротко рассмеялся, — Том просто потрясающий, он решает мои душевные конфликты, а это вообще отдельный разговор. — Я почесал макушку.
— Я тоже уже не знаю, как буду произносить речь про Тёмного Лорда: у меня перед глазами всплывает этот молодой человек, — Кингсли покачал головой. — Остаётся только говорить себе, что Том Реддл — это Том Реддл, а Волдеморт — это Волдеморт.
— Да, я тоже так и живу.
Для меня Том действительно стал очень близким человеком за эти дни. Я даже начинаю по нему скучать, если долго не вижу…
Мы с Кингсли просидели так почти час, я уже думал лечь на одну из кушеток, как Том и Лоурен очнулись.
— Они закончили? — Спросил Кингсли.
— Наверное, — ответил я, внимательно следя за Томом и Лоуреном. Том пошатнулся, но на ногах устоял, а Лоурен просто лёг на кровать, на которой сидел до этого.
— Всё в норме, — Том доковылял до меня и Кингсли и сел прямо на пол. — Сейчас, минуту, — он взял голову в руки и закрыл глаза.
Минута растянулась на пять, но по итогу Том выглядел почти как до начала их сеанса.
— Всё, жить будет, последствий в виде инвалидностей или болезней души и разума не будет, — Кингсли радостно выдохнул, улыбнулся и поморщился от синяка под глазом. — Лоурен спит, позовите его ассистентку, это его дочь Стейси. Она разберётся дальше сама.
О-о, так мы возвращаемся в мэнор! Это хорошо, а то столько дел у юного Гарри Поттера: поговорить с Люциусом, прочитать несколько предварительных отчётов от гоблинов, подумать о модели поведения при разговоре с Дамблдором — я же не собираюсь идти к нему без чётко обдуманного плана — потом ещё надо успеть в промежутках потыркать Тома, придумать ещё, зачем его тыркать… Дел невпроворот. Это ещё без учёта времени, которое я выделяю Джинни, это само собой понятно.
— Спасибо, Том, — Кингсли от всей души его поблагодарил. — Это была единственная наша потеря, с которой медики не справлялись, теперь же всё в порядке. Спасибо.
— Всегда пожалуйста, — Том тоже улыбнулся, — я всегда тут, спросите у хозяина моей бутылки, он меня вызовет.
— Да, он мой Джинн, — я тихо рассмеялся.
— Хорошо, — Кингсли удивился выбору таких эпитетов.
Это он ещё наши «мой золотой» и «лапушка» не слышал!
Мы вышли все вместе в коридор, Том перекинулся парой слов с дочерью Лоурена, та покивала, поблагодарила и пошла в палату. Кингсли с нами попрощался и отправился по своим делам в регистратуру на этом этаже, а мы с Томом решили пройти к камину: аппарация отсюда была закрыта.
У одной двери Том остановился, я обернулся посмотреть, где он.
— Гарри, — начал он шёпотом, — давай зайдём сюда?
Мерлин, Том, это не моя больница! Как мы так зайдём?
Хотя, что от этого будет…
Стойте-ка, а зачем?
Я прошёл к двери, там была табличка «Лонгботтом, Фрэнк и Алиса». Мерлин!
— Том, а зачем?
— Я хочу посмотреть, вдруг с ними можно что-то сделать, — что? А почему никто…
— А что-то теоретически можно? Почему этого никто и никогда, — Том меня нетерпеливо прервал:
— Потому что, Гарри, это очень опасно, — он снова посмотрел на дверь.
— Для них? — Я указал на табличку.
— Для легиллемента, — он вздохнул, — можно потеряться в их искажённом разуме, — Том!
— А ты? — Спросил я поражённо.
— Гарри, я один из лучших, и это не бахвальство, это факт, — Том стал тереть ладони, будто чтобы их согреть, — если что-то и можно сделать, то я это увижу и сделаю. Если я буду действовать, то даже твой мозг сгодится.
Реально? Если мой сгодится, то я за…
— Реально, Гарри, реально.
Ой, я настолько удивился, что продублировал ту мысль на парселтанге.
— Давай, — я оглядел коридор, — в крайнем случае, я Герой Войны, меня не посадят за незаконное проникновение в палату.
Я нажал на ручку двери, мы прошли внутрь. В палате сидели за столом Фрэнк и Алиса Лонгботтомы. Я их уже однажды видел, когда мы на пятом курсе навещали Артура. Выглядели они не лучше, если не хуже…
— Том, — я обратился к нему на беззвучном парселтанге.
— Гарри, сейчас, — ответил он мне тем же методом.
Том прошёл к ним, сел перед Алисой на корточки, та улыбнулась и попыталась положить руку ему на голову, но та прошла сквозь. Я думал, что она испугается или как-то странно отреагирует, но наоборот! Её взгляд на мгновение даже прояснился! Том облегчённо кивнул, встал, прошёл к Фрэнку. Тот тоже попытался как-то дотронуться до Тома, и его взгляд тоже прояснился на пару секунд.
— Уходим, Гарри, уходим, пока нас не застукали.
Мы вышли, и быстро отбежали от их двери.
— Ну, Том? — Спросил я нетерпеливо.
— Всё очень плохо, но исправимо. — Он стал использовать в общении руки, что, как я понял, он делает, если очень сильно взволнован. — Мы сможем их вернуть. Придётся, правда, собирать их разум по кусочкам, убирать панические атаки, ставить локомотив ЦНС на правильные рельсы и… — Том повернулся ко мне, — и они станут теми людьми, какими они были до Беллы. Они не будут помнить, что прошло почти двадцать лет.
— От меня дополнительно что-то требуется? — По моему тону уже понятно, что я соглашусь на всё.
— Да, — Том закивал. — Во-первых, тебе надо выбить каким-то образом разрешение на проведение терапии, — сделаем, — во-вторых, придётся в течение этого семестра, — он задумался, — да, мы управимся до Пасхи, в течение семестра раз в неделю сбегать из школы сюда и сидеть по полночи тут со мной и Лонгботтомами, — да вообще без проблем, — тогда всё получится.
Я закивал и выдал простенькое:
— Окей.
Том удивлённо вскинул брови.
— Я только что описал тебе такой кошмар, а ты всего лишь «окей»? — Он удивлённо выдохнул и пошёл дальше по коридору, зашёл в лифт.
— Том, ты думаешь, когда Дамблдор рассказал мне о моём предназначении, я отреагировал по-другому? — Том рассмеялся, а я уже выбрал наш этаж. — Окей, чего уж тут, — я сам рассмеялся.
— Гарри, ты просто неповторимый, — это да, я такой один.
Лифт домчал нас до вестибюля. Мы вышли, нам осталось пройти всего два поворота.
Стойте-ка, кто эти рыжие-
— Стой! — Том сразу остановился, — глянь, там Уизли? — Он посмотрел на меня с вопросом. — Том, они-то не знают, кто ты, — он закивал и медленно вышел за поворот, — ну что?
— Да, это Артур.
Как он это делает? Он ведь даже не смотрит в ту сторону!
— О-о, а рядом с ним и Молли.
Офигеть, надо потом научиться так осматривать окружение!
Том зашёл ко мне за поворот:
— Ну что? Идём мимо них или прячемся дальше?
— Интересно, что они тут делают, — я почесал макушку.
— Прочесть? — Спросил Том, пожав плечами.
— А ты можешь? — Он фыркнул.
— Не надо оскорблять меня такими вопросами, — Том даже закатил глаза, — это же Молли! Она на взводе, мне достаточно будет подойти к ней хотя бы на десять метров. Командуй.
Вообще, я, конечно, понимаю, что это нехорошо, но моя интуиция мне говорит, что это необходимо.
— Прочти, пожалуйста, — Том кивнул и пошёл за поворот.
Его не было от силы две минуты, и вот он уже передо мной, показывая мне рукой пройти за ним.
— Во-первых, Гарри, бежим, пока они в палате.
Я сразу побежал к камину, зачерпнул горсть пороха и через секунду был в мэноре, Том появился около меня почти сразу же.
— А во-вторых, они там из-за Рональда. Он себе каким-то образом отрезал полпальца.
— ЧТО?!
— Да, сам в шоке. Тёмное дело, но колдомедик сказала им, что зельевары часто получают такие травмы и что они сейчас быстро его пришьют, и на утро Рон будет как новый.
Ну хоть так… Что бы Рон ни натворил, я всё же по старой дружбе за него переживаю…
— Гарри, он любит зелья?
— Да ты издеваешься, — спросил я, закатив глаза. — Он их ненавидит, если бы не Гермиона он бы их даже не сдал.
— Ясно. Это плохо. — Том обогнал меня в коридоре, преградив путь. — Гарри, я очень хочу ошибаться, я буду рад, если я ошибаюсь, но сам подумай.
О-ох… То-ом, я понял, к чему ты.
— Сто галеонов, отрезанный палец. Рон отрезал себе палец не простым ножом, таким это очень сложно сделать. Он использовал нож из заточенного опала, это плохо! Если он идиот в зельеварении, то это «очень плохо» возрастает экспоненциально!
Нож из опала? Я вообще не в курсе… Мерлин, только этого ещё не хватало! Мне уже страшно услышать, что сейчас объяснит Том.
— Прости, я тоже идиот, объясни поподробнее, пожалуйста.
— Он используется в приготовлении единичных зелий, одно хуже другого! Туда же идут и ингредиенты за сотни галеонов! Не ешьте ничего нигде и не пейте! — Я даже обречённо застонал. — Да, Гарри, увы и ах, но мы не знаем, на кой драккл ему этот нож был нужен. Лучше перестраховаться.
— Хорошо. Сказать остальным? — Скорее проблеял я, чем спросил.
— Разумеется!
Мне кажется, что, если бы Том был материальным, он бы ощутимо ткнул меня за такой вопрос.
— Хорошо, — да, лучше перестраховаться.
— Люциус, что с тобой? — Том заговорил с Люциусом, что стоял позади меня. Как он только так тихо ходит? — Как нет в Австралии? А где? Что значит «Не знаю»? Мерлин! Проверили последних погибших? А покидавших страну?
— Да, они вылетели из Сиднея в Лондон семь месяцев назад, — сказал Люциус, опередив Тома.
Вот твою же мать, и где их теперь тут искать?
— А тут ты сможешь их найти? — Том потёр глаза, — сколько? А быстрее никак?
Мерлин мой, я тут думаю, что не знаю, как бы закончилась война, не сойди он с ума! Это же катастрофа, если смотреть по факту: ты ещё не успел и рта открыть, а тебе уже новый вопрос!
— Хорошо, Люциус. Ждём завтрашний день.
— Гарри, — Люциус обеспокоенно на меня посмотрел, — что-то случилось?
Если честно, мне очень импонирует Люциус. Он всегда спросит, всё ли в порядке, но никогда не лезет так, словно я обязан ему рассказывать. Моментами гиперопека Молли напрягала.
— Э-м…
Бедный Люциус: он понял, что попал в точку и что-то реально случилось, я ведь только в таких ситуациях начинаю эмкать и подбирать слова.
— Люциус, а вы уверены в своих домовых эльфах и в системе охранных чар на поместье? — Тот вздохнул:
— Теперь уже нет. — Том рядом кивнул, сказав, что это правильный ответ. — А что искать?
— Рональд в Мунго с отрезанным пальцем, — решил объяснить сам Том, — покопавшись в разуме Молли, я узнал, что палец был отрезан опаловым ножом, — Люциус резко перевёл взгляд с Тома на меня:
— Ничего нигде не пить и не есть, — он уже пошёл по залу в направлении столовой. — Хотите пить, значит вызываете Триппи, Кричера или Блинки, а хотите есть и вы не тут, то терпи́те до возвращения. Голыми руками ничего не брать, если оставляли вещь в людном месте без присмотра.
Может, легче Рона изловить и допросить?
— Гарри, Рональд весьма импульсивен, я прав? — О-о, да-а, Люциус.
— «Весьма» это не то слово.
Люциус вздохнул.
— Тогда надо отнестись ко всем новым правилам поведения весьма серьёзно, — пропел Том откуда-то сбоку, — следите друг за другом, не оставляйте никого одного на долгое время. Я не думаю, что Рональд варит яд, но…
— А что ещё требует в приготовлении опаловый нож и стогалеоновые ингредиенты? — Мне вот уже просто это интересно!
— Гарри, опаловый нож не ставит ограничение на цель зелья, — начал Том со вздоха, — я в курсе, для чего этот нож, только по той причине, что он определяет способ воздействия зелья на волшебника, понимаешь, какой способ?
— Менталистика, — выдохнул я с ужасом, а Том кивнул.
Откуда Рон только нашёл нечто подобное?!
— Да, Гарри. Не есть и не пить, запомнил? — Спросил он очень обеспокоенно.
— Да.
Мы вошли в столовую, все уже там. Надо как-то помягче им это преподнести.
