Бал, изменивший судьбу Малфоев и не только Малфоев

Мы дошли до оранжереи. Уже стемнело, тут освещение почти отсутствует, если не учитывать два подсвечника у входа. — Реально красивое место, — сказал я. — Да, здесь очень красиво и спокойно. Мы сами стали говорить тише, будто боясь потревожить покой множества растений, что шли по всей круглой оранжерее стройными рядами. В центре было несколько пальм, у земли около них росла какая-то трава с большими цветами. Я поднял голову, здесь чудо-потолок! Он, как и полагается оранжерее, был из стекла, но с помощью магии он оставался чистым даже сейчас, когда снаружи валил снег. Малфой-мэнор находится далеко от сильно освещённых объектов, поэтому звёзды здесь видно очень хорошо, сейчас уже заметно большинство из них. Остальные проявятся в течение часа. — Давай тут присядем, — Том указал на топчан с подушками, — отсюда очень хорошо видно и небо, и растения, — я кивнул, мы уселись поудобнее. Меня поражает, как Том при своём росте умудряется так ловко усесться в подобие позы лотоса, я так никогда ноги не согну. Он ещё и в брюках ведь! — Сможешь, Гарри, просто привыкнуть нужно. А, да, я стал замечать, что некоторые мысли я неосознанно дублирую на парселтанге. — Сегодня явно не тот день, когда я это сделаю, — Том улыбнулся. — Том, я вижу, что тебе нехорошо, — он улыбнулся шире, — неужели ничего нельзя с этим сделать? — Гарри, золотой мой, — Том положил руку мне на предплечье, — я не знаю. Честно, я не знаю. Мерлин, но что-то же должно быть, не будет же Том теперь вечно страдать… Мы оба сидели, опёршись спиной на изголовье топчана, смотрели на небо, растения. Где-то часы пробили семь, но звук до меня донёсся будто из-под воды. — Повелитель, — я что, случайно впал в транс?! — Нет, это я захотела с вами поговорить. А, слава Мерлину, иначе было бы неудобно просто так тревожить Госпожу. — С вашим другом всё очень сложно. У него есть множество эмоциональных якорей в мире живых. Понимаете? — Простите, Госпожа, но не очень, — я снова сижу на скамейке на Кингс-Кросс, — вы говорите о привязанности к живым людям? — Нет, все его близкие здесь. — Но почему тогда в мире живых? — Вы и сёстры Блэк, конечно, дороги ему, но вас ведь интересует причина его страданий, а не радости. — А мы приносим Тому радость? — Да, Повелитель. Том Реддл не может отпустить ваш мир, так как не готов расставаться с редкими счастливыми моментами из жизни, связанными с теми людьми, что уже сами здесь. Он не может оставить их, а при этом ещё безгранично винит себя в людских несчастьях, которым послужил причиной. Он душой ещё в вашем мире. — А можно как-то ему помочь? — Должен же быть выход! — Можно, — я по голосу Госпожи понял, что она не против этого, — я вам помогу. Миг, свет, я на топчане, но я снова, как и пару дней назад, вижу в некоторых местах мерцание. Я сразу же дотронулся до Тома, моя рука не прошла сквозь него, потрясающе! Спасибо, Госпожа! Осталось понять, что мне надо делать. — Том, — я сел к нему поближе, он не сразу понял, что опять произошло, — спасибо за Гермиону, — теперь он сам обнял меня за плечи, положил голову мне на макушку. Интересно, он чувствует, насколько мне спокойно, когда мы так сидим? — Гарри, как? — Я тихо засмеялся. — Я везунчик, — Том тоже засмеялся, — я же вижу, что я тебе нужен, как я могу пройти мимо? Я же тебе нужен? — Очень. Том повернулся ко мне, чтобы нам обоим было удобнее так сидеть. Может, Госпожа позволила нам ещё раз так поговорить, чтобы была более доверительная обстановка? Всё-таки легче разговаривать, когда ты чувствуешь человека рядом, а не проходишь сквозь него. — Том, — я на его фоне чувствую себя каким-то мелким. Хотя, оно и к лучшему, создаётся ощущение, что я попал в детство, когда мне хотелось, чтобы у меня был заботливый взрослый рядом, какой был у всех остальных детей… — Гарри? — А-а, я же не договорил, я просто его позвал… — Гарри, я бесконечно сожалею о том, что по моей вине у тебя не было такого человека, — он крепче меня обнял. Я что, и это продублировал?! Ох. — Том, я не хотел ставить тебе это в вину, просто так подумалось, — я вздохнул. Да, Джинни была права, это именно кедр, табак, цитрусовые, очень приятные духи. — Я уже говорил, что виню в этом Дамблдора больше, чем кого бы то ни было, я ведь мог жить с Сириусом, тогда у меня был бы такой человек. Это Дамблдор положил меня на порог тётиного дома, я ненавижу и её, и её мужа, и её сына. Они считали, что я должен быть благодарен, что они оставили меня у себя, а не сдали в приют. Мол, они тратят на меня свои деньги! Да они потратили-то на меня за всю мою жизнь меньше, чем Люциус меня здесь кормил, — Том молча продолжал меня обнимать, — Дамблдору очень повезло, что я мог держать крестраж в себе под контролем. Что, если бы я в один день их всех убил? Иногда меня действительно посещали подобные идеи, но они пропадали так же быстро, как и появлялись. Я всё детство не понимал, что я плохого сделал, раз ко мне так относятся, за что ко мне так относятся. Я настолько погрузился в свои переживания, что не сразу заметил, как Том ответил, что я будто озвучил его мысли. — Нет, Том, я не слышу и не вижу твоих мыслей, это мои переживания, — я повернул голову, чтобы посмотреть на него. — Гарри, — он поправил мне причёску, помявшуюся от того, как мы с ним сидели,— хочешь посмотреть мои воспоминания? Мерлин, это же надо, только я отвлёкся от того, чтобы их выпросить, он их сам предложил! — Том, если ты готов мне их показать, — он прикрыл глаза, — то хочу. Просто я не хотел бы заставлять тебя, — он улыбнулся краешками губ и кивнул. — Ты знаешь заклинание, — а оно сработает, раз у меня нет палочки?       Легиллименс! Ого, Том пошёл со мной! — Я думал, что так можно только с думосбором! — Том улыбнулся, ответил: — Это же я, я могу многое. Том подошёл ко мне и положил руку на плечо. Теперь вокруг нас не безграничная тьма, а улица Лондона. Мы у чугунных ворот, на арке которых табличка «Приют Вула». — Оно материально? — Я ткнул ворота, они заскрипели. — Да, это специальный способ погружения в воспоминания, — Том пнул одну сторону ворот, что заела, — всегда застревала, — он пнул ещё раз, теперь получилось, — идём. Я пошёл за ним по пустому серому дворику к крыльцу с чугунными перилами. Уныло всё тут выглядит, хочу сказать. — Я овладел такой техникой, чтобы иметь возможность дотрагиваться до предметов. Если же мы коснёмся людей, то пройдём сквозь них. Мы поднялись по лесенке, Том сделал глубокий вдох, открыл дверь, и мы оказались в тёмно-сером коридоре, имеющим разветвление. — Девочки направо, мальчики налево, — он указал на лестницы по обе стороны от нас, — я жил в крыле-флигеле для провинившихся, — мы пошли по коридору дальше, — в чём я провинился, я не знал. Мне всегда говорили, что я ненормальный, — Том вздохнул, потом решился подняться по лестнице в своё крыло. — Какие заботливые люди строили этот приют? Они прям знали, что это крыло понадобится. — Я вижу, что оно в разы меньше по объёму, чем остальные были снаружи, да и ремонт здесь похуже, — сказал я. — Я тебе больше того скажу, его перестали отапливать, когда возникли трудности с деньгами. — А как ты тут жил? — Спросил я поражённо. — Так и жил. Мы поднялись по скрипучей лестнице на второй этаж. Он для этого крыла последний. — Угадай, Гарри, какая дверь моя. — Та, что изуродована и на которой тут единственной висит шпингалет? — Да, Гарри, да, — мы двинулись к самой дальней двери, — это моя, — Том подошёл к ней, мне показалось, что у него в глазах слёзы, — это моя. Том нажал на ручку, та со скрипом отворилась. Он пропустил меня зайти, я прошёл, увидел маленькую серую комнатушку, две кровати, один стол, один шкаф. Видно, что всё самое дешёвое и старое. Всё такое, как я видел в воспоминаниях директора. Я увидел мальчика, сидевшего на подоконнике, смотрящего на то, как остальные дети вышли во двор поиграть. — Том, это ты? — Да, — Том подошёл ко мне сзади и положил обе руки мне на плечи, — этот день особенный в моей жизни. — Чем-то плохим или хорошим? — Хорошим, самым хорошим, что было в моей жизни. — Эмили? — Спросил я, чувствуя ответ. — Да, Гарри. Из окна я увидел, что к воротам подъехала машина, из неё какая-то знакомая мне женщина помогла вылезти маленькой светловолосой девочке. — Женщина — миссис Коул, наша заведующая. А-а, ясно. Да, точно, я и её видел в воспоминаниях директора. — А эта девочка — моя Эмили. Маленький Том новенькой вовсе не заинтересовался, он только бросил на неё безжизненный взгляд, а потом сразу же поднял глаза к небу. — Мы каждое воскресенье посещали церковь, я до сих пор помню все молитвы. При том, что меня считали исчадием ада, когда нужен был ребёнок, умевший выучить и прочесть потом что-то длинное, всегда вспоминали про меня. Зазвенел колокольчик, это, видимо, тот, что у входа. — Идём, Гарри, сейчас будут представлять Эмили. Маленький Том тоже встал с подоконника. Видно было, что он с удовольствием остался бы тут, но раз надо, так надо. Мы вместе с маленьким Томом спустились на первый этаж, там уже собрались остальные дети из приюта. Том и я стояли рядом с его маленькой версией, Эмили держалась достаточно твёрдо для ребёнка, оказавшегося в приюте: она стояла, подняв голову, не пряча взгляд в полу, а в руках держала старенького, потрёпанного зайца, на плече у неё была сумка с вещами. — Ребята, это Эмили Оуэн, — Джинни правильно вспомнила! — С этого дня она будет жить с нами, помогите ей привыкнуть к новому месту. Коул мягко подтолкнула Эмили к девочкам, те восприняли её не очень. Ещё бы, они на её фоне мымры, прости, Господи, но правда есть правда. Я понимаю, что это дети и так нельзя, но я отчётливо вижу причину такой нелюбви с первого взгляда. Коул кивнула, ушла по своим делам, оставив детей наедине с Эмили. — Эмили? — Спросила одна из девочек. Она здесь, видимо, старшая. — Да, — Эмили кивнула, поправила свои платиновые кудри, — а как ваши имена? — Чарити, — недовольно проговорила девочка, — это Мэри, Сьюзи, Энни и Стейси. А остальные — нелюди? Их имена никого не интересуют? — А ваши? — Эмили тоже заинтересовал этот вопрос. — А это не имеет значение, Эм, — Эмили не понравилось, что её имя сократили. — Мне не нравится, когда меня так называют. Моё имя Эмили.       Надо же, Том, сколько ей тут?       Пять с чем-то.       Офигеть, вот это характер! Я бы не смог так это произнести. — И что теперь? Будешь Эм, будет мне ещё мелюзга указывать, — Чарити фыркнула, — идём, я покажу тебе твою комнату. Эмили вздохнула, но не заплакала, не стала спорить дальше. Она осмотрела мальчиков, чтобы понять, кто её будет окружать. Удивительно, но из всех она улыбнулась именно Тому! Хотя, ладно, он с детства был хорошенький. — Идём, Эм, чего застыла? Эмили пошла за Чарити. Вокруг нас всё поплыло, видно было, что меняется время суток: Том ускорил воспроизведение. Ага, завтрак! Та-ак, что тут будет? Эмили плакала? Глаза красные, даже её ярко-синие радужки померкли на фоне красноты, но она старается держаться. Эмили хотела сесть к девочкам, но на последнее место за их столом села какая-то полненькая.       Том, а откуда на такой еде такие дети? Я поражён! Я был скелетом у Дурслей, не скажу, что тут кормят лучше!       Как видишь, бывает и такое. Эмили посмотрела по сторонам, место было только около Тома. Она пожала плечами и пошла к нему. — Не ходи к нему, — сказала жирная с набитым ртом. Гарри, нельзя так о детях: полненькая, полненькая, она вовсе не жирная. — С чего это? — Эмили несмотря на разные весовые категории не стала уступать в пять с чем-то лет. Я в этом возрасте был никем. — Он ненормальный, — ответила Чарити, — не видишь что ли? Отдельно сидит, ненормальный, — Эмили на это тихо хмыкнула. — Зато я не буду бояться, что Сьюзи сожрёт меня, перепутав с булкой, — Эмили решительно направилась к Тому и села к нему за стол. — Как тебя звать? — Том, — Эмили улыбнулась. — А меня Эмили, — маленький Том поделился с ней едой, видя, что она более голодная, чем он. — Спасибо, — она поправила косичку, — а с чего это все тебя считают ненормальным? У меня соседский мальчик был ненормальным, но он не говорил, только рисовал на песке страшные картинки висельников, — Том на это вскинул брови. — Это они все ненормальные, — буркнул он, доел и ушёл.       Потрясающая девочка, Том. Я реально впечатлён! Я не думал, что тебе нравятся с таким крутым характером.       Я сам тогда был поражён. Она невероятная, мне она сразу понравилась, я с ней даже едой поделился. Том кивнул, снова ускорил воспроизведение.       Это спустя месяц.  Эмили сидит с разбитыми коленями, дети играли в догонялки. Чарити выбежала во двор с тем зайцем, что Эмили принесла с собой. — Кто хочет зайца?! Эмили, увидев свою игрушку, с тихим шипением встала с лестницы. — Это мой заяц! — Чарити рассмеялась, — верни его мне! — А ты заставь меня! Видно, что это уже не игра, это уже злоба. Я сто раз такое видел в своем кругу. — Мелюзга! У Эмили кровь потекла по коленям, но она пошла за игрушкой. Она ей так дорога? — Отдай! Чарити кинула зайца какому-то мальчику, тот стал растягивать ему уши. — Отдай! — Мелкий пацан уже швырнул его другому, тот стал бить его в живот, — отдайте! — Эмили почти плачет то ли от колен, то ли от обиды, — отдай! Заяц попал к Сьюзи, Эмили была как раз рядом с ней, дала ей подножку, когда та хотела убежать, Сьюзи упала и громко разревелась. — Отдай моего зайца, слониха! — Эмили удалось вырвать игрушку боем, правда, оторвалось одно ухо. — Что здесь происходит? — На крик Сьюзи прибежала Коул. — Эмили меня толкнула! — Сьюзи ещё ревёт, не встав с земли, остальные дети закивали, стали говорить, что Эмили её ударила, поэтому та упала. Вот мелкие гадёныши! Я прям своих соседей и одноклассников узнаю! — Эмили, это правда? — Миссис Коул обратилась к ней, а во дворе появился Том. Он пошёл к Эмили, — Эмили? Это правда? — Миссис Коул, — заговорила Чарити, — она не хотела отдавать нам нашего зайца, — вот оторва! — Эмили, так нельзя, отдай игрушку, это ваши общие игрушки, — Коул покачала головой. — Какой заяц? — Эмили до этого держала руки за спиной, а теперь показала их заведующей. Тома уже не было во дворе. — Куда ты его дела! — Завопила Чарити. — Кого? — Я тащусь с этой девочки, я бы поверил ей! — Миссис Коул, какой заяц? У меня нет зайца, — Коул уже с укором посмотрела на остальных детей, те насупились. — Ребята, так нельзя, — она покачала головой и ушла. Я возмущённо посмотрел на Тома:       И всё? Тётя Петунья в прошлой жизни была этой Коул, однозначно!  Я повернулся к детям, но Том уже снова ускорил воспоминания.       Это следующий день. Они опять во дворе, Эмили сидела на лестнице, видно, что коленки ещё не зажили. — Эй ты, — обратилась к ней Чарити, но Эмили не отреагировала, — эй ты, оглохла? — Эмили смотрит в сторону, — мелюзга! — Чарити подошла к ней, — оглохла?! — Эй зовут свиней, — отчеканила Эмили, — чего тебе? — Ты не наглей, когда со мной разговариваешь, — все во дворе уже собрались смотреть на то, что сейчас произойдёт. — А ты Королева Британии, чтобы я с тобой разговаривала по-особенному? — Эмили даже не встала. — Ах ты, паршивка, — Чарити толкнула Эмили, та упала с лестницы на землю. — Курица, — Эмили отряхнула платье, — вот ты, кто. — Чарити больно дернула Эмили за косу, — убери свою куриную ножку от меня! — Да как ты смеешь! — Чарити растрепала ей волосы, — лучше беги! Эмили убрала волосы с лица и побежала, колени опять стали кровоточить. Эмили пробежала полдвора, за ней теперь охотятся ещё два мальчика и три девочки. Видно, что это не просто догонялки, а охота. Такое я в своем кругу тоже видел и много раз испытывал на себе. — Вас много, а я одна! — Крикнула Эмили и убежала в сторону от них. Один мальчик поигрывал камешком в руке, замахивался на Эмили. Вот, он его кидает, но камень не летит ей в голову, а возвращается к поганцу и со всей силы бьёт его в живот. — Убирайся отсюда, урод! — Том, игнорируя эту реплику, спокойно прошёл к Эмили, — тебе здесь не рады! — Вы могли её поранить, — Том смотрел на реакцию Эмили, — с тобой всё хорошо? — Та посмотрела на мальчика, корчившегося от камня, что его ударил, фыркнула и кивнула Тому. — Спасибо, Том, — она отряхнула платье, — а ещё говорят, что ты ненормальный, — Эмили повернулась к тем, — это вы ненормальные! Что я вам сделала, что вы меня как собаку камнем забить решили? Я поражен её словарным запасом в её неполные шесть лет. Я не помню, выражался ли я так в свои шесть… Я вообще разговаривал? — Что ты сказала?! — Чарити хотела к ней подойти, но посмотрела на Тома, что стоял к ним спиной, и не решилась. — Миссис Коул! — Ясно, понятно, что сейчас будет. — Миссис Коул! — Чарити уже рыдает, Коул появилась. — Чарити, дорогая, что с тобой? — Коул уже заметила и её, и плачущего мальчика, — Дуглас! — Она подбежала к нему, — кто и что с тобой сделал? — Это он, миссис Коул! — Чарити указала на Тома, — он снова того! Он швырнул в него камень! — Неправда, — Эмили вышла вперёд, — миссис Коул, Чарити растрепала мне волосы, потом они все за мной гнались, а Том успел крикнуть мне, что в мою голову летит камень, который кинул Дуглас, я отошла, взяла камень и швырнула его обратно в Дугласа. Ого! Маленький Том тоже офигел. — Это правда, Чарити? — Строго спросила миссис Коул. — Нет, вы же знаете, что он вытворяет! — Вопила девчонка. — Миссис Коул, посмотрите на меня, похоже, что я вру? — Эмили стояла твёрдо, будто она реально говорит правду от начала и до конца. — Чарити, Дуглас, вы наказаны, — Коул подняла Дугласа, тот и сам уже мог стоять: до этого был цирк. Я повернулся к Тому, он смотрел на маленькую Эмили красными глазами.       Мерлин, Том, у меня нет слов.       Мы с того дня стали общаться. Том ускорил ход воспоминаний.       Это следующий день, конкретно этот фрагмент я потом подсмотрел у Чарити. — Эй ты, — Чарити пихнула Эмили, — не хочешь посмотреть, как твоего урода будут учить уму-разуму? — Что с ним? — Эмили вскочила со стула, — что вы с ним делаете? — Иди во двор, посмотри. Эмили выбежала из столовой, мы с Томом пошли за ней, но в коридоре её схватили две девочки, оттащили к двери, что вела в чулан со швабрами. — Посиди тут и подумай, на чьей ты стороне! Эмили била с другой стороны двери, но они уже ушли. Тут из своего крыла спустился Том, он и услышал стук в дверь. — Кто там? — Спросил он, когда заглянул в столовую и увидел, что Эмили там нет, — Эмили? — Да, Том! Помоги! Я очень боюсь темноты, вытащи меня отсюда! Маленький Том посмотрел, на месте ли миссис Коул, её там не было, ключей от двери тоже. Он прибежал обратно к чулану, Эмили ещё раз попросила его ей помочь, Том несколько секунд смотрел на дверь, она открылась. Охренеть, невербальная беспалочковая Алохомора, ему ещё нет семи, он ещё даже не знает об Алохоморе! — Том, — Эмили выбежала из чулана, стала его осматривать, — с тобой всё нормально? — Тома этот вопрос озадачил. — В каком смысле? — Спросил он, пока Эмили всё ещё его осматривала. — Чарити сказала мне, что мальчишки будут учить тебя уму-разуму, вот я, — на её лице отразилось понимание, — вот курица! Я тут подумал, что Эмили, которая боится темноты, только выйдя из тёмной комнаты бросилась к Тому, чтобы узнать, всё ли с ним в порядке. Видно, что её ещё колотит от пережитого страха, но она бросилась к Тому. Поразительная девочка. — Согласен, курица, — Том прикрыл дверь, — Эмили, не верь им. Они не будут меня трогать, — он подошёл к ней, — твой заяц у меня, но его пока нельзя отдавать: они опять возьмутся за старое. Давай договоримся, когда ты захочешь с ним увидеться, я его тебе принесу. Хорошо? Так вот, куда делся заяц! — Хорошо, спасибо, Том, — она внимательно на него посмотрела, — а как ты меня вытащил? И как ты вернул камень в Дугласа? — Не знаю, — Эмили вскинула брови. — Я никому не расскажу, — она встала перед ним. — Я честно не знаю, — Том пожал плечами, — я хочу, и так происходит. — Тогда захоти, чтобы те конфеты, что Коул дает Сьюзи, давали нам, — Эмили рассмеялась. — Идём, а то слониха съест всю кашу, и нам ничего не останется. — Маленькая версия Тома удивилась: — Ты меня не боишься? — Эмили нахмурилась. — А мне нужно? — Спросила она, остановившись. — Нет, — Том ответил ей сразу же, — тебе не нужно. — Я бы тоже делала то, что делаешь ты, — она пожала плечами, — просто я не могу. — Они снова пошли к столовой, — они все тут плохие. — Да, — Том кивнул, — все. Картинка ускорилась.       Это следующее утро. Маленький Том сидит на своем месте в столовой, Эмили пока нет.       Её и не будет.        А где она?       Сейчас увидишь. Завтрак идёт, Эмили всё нет. Том из воспоминания сидит, не подаёт виду, что ему интересно, где она. — Эй, урод, — Том не повернулся, а звала его Чарити, — твоя рыдает в комнате! — И заржала, а за ней и слониха. Я решил узнать у него, что же стряслось:       Том, а что случилось?       Сейчас увидишь. Картинка ускорилась. Ага, прогулка, все дети во дворе. Том пошёл в направлении комнат для девочек, быстро поднялся, дошёл до нужной двери и постучался. — Эмили, — там тишина, — Эмили, открой, что с тобой? — Уходи, — она ревёт, — я уродина! — Опять ревёт. — Эмили, — Том за дверью подёргал ручку, — Эмили, открой! Ты не можешь быть уродиной, — по нему видно, что он не на шутку взволнован. — Я знаю, о чем я говорю! Снова рыдания. Том плюнул на уговоры, достал лесочку, просунул её в щель между дверью и рамой, поднял крючок, вытащил его из петли и открыл дверь. Эмили сидела на кровати в пижаме, но… А где её волосы? — Как? — Спросила Эмили, увидев, что Том вошёл. — На этот раз леской, — он спрятал её в рукав. — Кто? — Не знаю, я такая проснулась. У неё были криво-косо отстриженные под каре волосы, а то, что отрезали, перевязали лентой и положили на подушку. Том взял их, сел на кровать к Эмили. — Ты не уродина, — он взял её за руку, — а волосы не голова, отрастут, — она шмыгнула носом. — У меня ничего нет, кроме того зайца и волос, теперь и их нет, — бедная девочка. Том вздохнул посмотрел на хвостик, что у него в руке, и он исчез! Мерлин, волосы не исчезли, они снова на Эмили, будто их не отрезали! — Куда? — Эмили словно почувствовала что-то, встала с кровати и подошла к шкафу, открыла его и запрыгала на месте, — Том! — Она подбежала к нему, — спасибо! — Она обняла его за шею, — спасибо, — он её неловко обнял в ответ, Эмили запищала от радости. Картинка ускорилась, видимо, Том промотал пару минут. Том и Эмили говорили, через дверь, пока она переодевалась в нормальную одежду. — Том, а как переехать в твоё крыло? Там же только ты? — Зачем тебе? — Ты же понимаешь, что мне нельзя здесь оставаться, — Эмили открыла дверь, впустила его, — сегодня волосы, а завтра что? — Она встала перед зеркалом и стала с любовью расчёсывать кудри. — Стой, а если они это увидят, они же поднимут панику и снова мне их отрежут? — Эмили нахмурилась. — Дай-ка, — Том подошёл к ней, разделил волосы, сплёл две косы, как-то их объединил, всунул одну в другую, выглядело, словно у нее всё та же маленькая длина, если не приглядываться. — Так не заметят, — Эмили снова обрадовалась.       Том, а откуда ты это умеешь?       Была одна воспитательница, она заставляла меня помогать ей в таких вещах. Я же не выходил с детьми играть, вот меня и занимали этим всем. Я был Золушкой. — Спасибо, Том, — Эмили улыбнулась, — а как попасть в твоё крыло? — Меня туда определили за то, что я ненормальный, — Том пожал плечами. — То есть надо нахулиганить, — она закивала, — да не вопрос, они у меня взвоют, — Том вскинул брови, — воспиталки, не переживай: к Чарити и её зоопарку я не сунусь.       Всё это произошло за один день. Перед нами появился двор, Эмили барабанила по окну, Коул сделала ей замечание. Мы в столовой, Эмили капризничает, что не будет есть такую гадость, Коул еле держится. Мы снова в коридоре, Эмили спихнула какие-то книги со стола Коул, та еле подавила в себе желание на неё накричать. Мы во дворе, Эмили попыталась пролезть в здание через окно, случайно наступила кошке, что лежала на подоконнике, на хвост, та заорала, Эмили упала на землю, прибежала Коул: — Видит Бог, я этого не хотела, Эмили! — Она что-то прошептала, — ты будешь неделю жить в крыле для наказанных! — Эмили для приличия опустила голову, но было видно, что она улыбается. — Иди туда сейчас же! Эмили вскочила и на всех парах рванула в здание. Воспоминания ускорились, а Том обратился ко мне на нашем парселтанге:       Эмили стала жить со мной в том крыле. Она хулиганила каждый раз, стоило Коул сказать, что она может вернуться к себе. В итоге Коул забила и оставила её у меня. Сначала мы жили в разных комнатах, а дальше, когда перестали топить наше крыло, она стала сама приходить ко мне. Два одеяла, мы в обычной одежде поверх пижамы. потом она насовсем ко мне переехала. Коул не стала ничего говорить, так как подумала, что я начну мстить за это. Бывали случаи, когда Коул делала что-то не так, как я хотел, потом об этом горько жалели те, на ком я отыгрывался. Воспоминания остановились, видимо, мы дошли до того, которое хотел показать Том. Они вдвоём с Эмили сидели на подоконнике, за окном вроде лето. Эмили грустно улыбнулась, мягко сказала: — Меня сюда забрали после того, как миссис Бортвик умерла. — А кто она? — Спросил Том, восстановив цветочек в причёске Эмили. Она посмотрела на своё отражение в окне, улыбнулась. — Спасибо, — она поправила причёску, — миссис Бортвик моя соседка, очень приятная женщина. У неё сын погиб в первую мировую, — Эмили повернулась к Тому, — она следила за мной чуть ли не с моего рождения, родителям-то было всё равно. Я говорила тебе, что они любили выпить, — она вздохнула, — а миссис Бортвик практически взяла меня жить к себе, она преподаватель английского языка и литературы. Эмили посмотрела в сторону зайца, хотела за ним встать, но Том приманил его рукой. — Спасибо, — она обняла игрушку, — это она его для меня сшила. Сама сшила, мне он поэтому так дорог, — Эмили посмотрела на Тома, — миссис Бортвик читала мне много сказок, я говорить начала достаточно рано. Я не удивлён сейчас ни капли: это было видно по её манере общения с другими детьми. — Дети в годик знают несколько слов, а я к одиннадцати месяцам знала около тридцати, — она улыбнулась, — миссис Бортвик всегда хвасталась этим перед остальными мамочками в нашем доме, когда они косо смотрели на меня, зная, из какой я семьи. Да, я про сказки начала… — Эмили села ближе к Тому, — во многих было про волшебство, про магию, — она перешла на шёпот, — Том, мне кажется, что ты волшебник, — Том удивлённо вскинул брови, — тебя за это так не любят. Практически во всех сказках магия — зло для обычных людей. Волшебников боятся, так как они сильнее. Ты знаешь про охоту на салемских ведьм? — Нет, — Том тоже перешёл на шёпот, — а что это за охота? — Тогда погибло очень много людей. Миссис Бортвик всегда говорила мне не верить людям, слишком сильно возвышающих церковь, и что тогда в Салеме по вине религиозных фанатиков погибли невиновные люди. Вот так в семь лет я точно не разговаривал! — Том, пока ещё нас окружают дети, которым не верят, что ты можешь делать такое, — Эмили указала на зайца, — но потом будь аккуратнее. Может, ты когда-нибудь найдёшь таких же волшебников как ты, но пока их рядом нет, тебе некуда будет убежать от обычных людей, а они слабые, они будут бояться, а когда люди боятся, они нападают. — Она взяла его за руку, — Том, не делай подобного при миссис Коул. Пока что она думает, что дети сговорились рассказывать про тебя небылицы, но если она сама увидит, то ты можешь попасть в неприятности. Тебя водили в церковь? Не со всеми, а отдельно? — Да, несколько раз, — Том кивнул. — Видишь, она уже подозревает! — Эмили сжала зайца и руку Тома крепче, — Том, они не должны узнать! Ври всем, кто бы ни спросил! — А ты веришь в Бога, Эмили? — Спросил Том с улыбкой. — Не знаю, — она сама улыбнулась, — но нашему пастору я точно не верю, он лживый и плохой, — Эмили махнула рукой, — такому и наврать не грех. Я её уже обожаю. — И то верно, — Том кивнул, — а про волшебников все истории плохие? — Есть хорошие, но там всё слишком хорошо, — Эмили пожала плечами, — фея крёстная у Золушки, к примеру. Но те истории, где волшебники злые, кажутся мне неполными. — Неполными? — Спросил Том. — Да, — Эмили стала играть ушами зайца, — везде злой колдун или злая волшебница приходит к практически святым послушникам и лишает их чего-то дорогого. Но я не верю, что можно быть плохим с рождения, им можно только стать. Хорошими людьми тоже не рождаются, такими тоже надо стать. Мерлин, я даже не думал, что Эмили будет такой. Я почему-то считал, что будет миленькое, беленькое, пушистенькое создание, а тут в семь лет вопросы мироздания. — Почему колдун стал злым? — Спросила Эмили, вскинув брови. — Если он может делать такие сложные вещи, приносящие людям горе, то он ведь сможет сделать что-то такое же сложное, что принесёт счастье? Я много спрашивала у миссис Бортвик об этом, она всегда отвечала, что у этих сказок одно предназначение — создать страшилку, которая будет пугать народ. Везде типичный сюжет, где добро непременно победит зло с помощью любви, честности и дружбы, но почему нельзя было проявить это всё к злому колдуну до того, как он стал таким? — Я не злой, — сразу сказал Том, — они заставляют меня защищаться. — Я знаю, Том, — Эмили положила голову ему на плечо, — я увидела это в первые дни здесь. Видишь, я права: ты можешь сделать им плохо, если они этого заслуживают, а можешь приносить радость. Смотри, ты мне и зайца починил, и волосы вернул, и от этих вредин защитил, и залечиваешь мне ранки. Я верю в то, что ты не злой, — Том её обнял, — эти дети просто глупы, они не могут перестать быть такими плохими, они считают всех своими врагами, хотя все мы здесь по одной причине. Том, может, в один день придёт кто-то, кто расскажет тебе, кто ты? — Ты думаешь, что придёт? — Спросил он с интересом. — Да, обязательно придёт, — она закивала, — миссис Бортвик сказала, что всё, что мы себе придумываем в этих сказках, полная чушь. Что если волшебники и есть, то они прячутся, так как знают, что обычные люди их не примут, — Мерлин, ущипните меня, это не ребёнок, это чудо какое-то! — Я ей верю, я сама бы пряталась. Том, а ты хоть что-то знаешь о своих родителях? — Нет, — он покачал головой, — Коул сказала, что меня родила какая-то нищенка, успела сказать, что меня нужно назвать Том Марволо Реддл, и умерла, — Эмили посмотрела на него. — А что это за второе имя такое? Оно необычное, — она нахмурилась, — я никогда такого не слышала, имя и фамилия у тебя вполне обычные, а вот Марволо… Вряд ли это имя твоего отца: человек с таким именем вряд ли носит такую обычную фамилию… — Она привстала, — может, это твой дедушка? Дедушка с маминой стороны, если Реддл фамилия отца. Логично? — Очень, — Том вскинул брови, — я никогда об этом не думал. — Том, дело не в том, что ты не думал, — она снова его обняла, — ты просто родился в этих четырёх стенах и живёшь в них. Ты не видел ничего за пределами этого забора, — Эмили поправила волосы, — воспитательницы у нас вредные, мы им не нужны, они делают то, что обязаны, и уходят. Учителя тоже не самые хорошие, им на нас тоже плевать. В итоге все дети здесь какие-то ограниченные, если не сказать, что тупые. Таких, как ты и я, очень мало, мы хотим что-то делать сами, без того, чтобы нас заставляли розгами. Мне тягу к знаниям привила миссис Бортвик, а ты всё сам. Я это к тому, что ты просто не можешь думать о чём-то, когда у тебя мало информации. Пока я не сказала, что «Марволо» крайне странное имя, ты знал об этом? Я уверена, что нет. Здесь же ни книжек, ни людей, ничего… — Да, здесь ничего нет. Я от этого и читаю учебники, — Том улыбнулся. — А миссис Бортвик читала мне и научила читать меня, — Эмили поудобнее устроилась, — я маленькая, но уже многое прочла. На фоне здешних я вообще профессор, — они оба засмеялись. — Знаешь, здесь всё настолько плохо с книгами, что я согласилась бы на поощрения как в истории про Тома Сойера. — А что там? — Спросил Том с интересом. — Том и ребята из его городка посещали воскресную школу, они учили стихи из книги Псалмов Давида, и за выученные стихи им давали разноцветные билетики. За два стиха дети получали синий, за двадцать — красный, за двести — жёлтый. Если ребёнок собирал десять жёлтых билетиков, то есть рассказывал наизусть две тысячи стихов, ему торжественно вручали Библию, — Том улыбнулся, — во-от, здесь с книгами всё настолько плохо, что я согласилась бы даже на Библию, хоть я её и читала… Зато хоть что-то… — Ничего, мы когда-нибудь выйдем отсюда, — Том её обнял покрепче, — тогда сможем накопить на книжки. — Ты выйдешь раньше, что я буду делать без тебя? — Спросила она с грустной улыбкой. — А я заберу тебя отсюда, — сразу ответил Том, — я же буду уже взрослым, не думаю, что Коул откажет мне. — Правда? — Она повернулась к нему, — ты меня здесь не оставишь? — Нет, Эмили, как я могу? — Том ей улыбнулся, она опустила взгляд в пол, потом посмотрела на зайца. Она смущена чем-то? А-а, вот что! Она подняла голову, посмотрела на Тома, быстро чмокнула его в щёку и спрятала лицо у него на груди. — Том, я от всей души желаю, чтобы ты нашёл свой мир, я уверена, что ты сильный волшебник. Если бы Эмили знала, насколько… Воспоминания ускорились.       Сколько вам тут?       Мне одиннадцать, Эмили почти десять. — Ты уедешь? — Эмили спросила это, пытаясь не заплакать. — Да, Эмили, — Том сел перед ней на колени, сам чуть не плача, — так нужно по их правилам. — Езжай, — она быстро смахнула слёзы, — только не забывай меня, Том, — он её обнял. — Как же ты можешь подумать, что я тебя забуду, — он сел к ней на кровать и продолжал обнимать. — Езжай, я так рада, что ты сможешь выбраться отсюда, ты получишь образование, потом сможешь уехать отсюда и забыть это место как кошмарный сон, — Эмили вжалась в него. — Мы уедем, солнышко, — Том погладил её по голове, — я так понимаю, что там я стану совершеннолетним раньше, чем тут. В семнадцать, — Эмили посмотрела на него, — я смогу использовать магию и приду за тобой, заберу тебя отсюда. — Но я же не волшебница, меня не впустят к вам, — Том ей улыбнулся. — Впустят, я же волшебник, со мной впустят, — он поцеловал её в лоб. — Моё солнышко, моя Эмили.       Мы просидели так весь день, потом все дни, пока я не уехал. Том ускорил воспоминания.       Это после того, как мне купили учебники и форму. — Том, — Эмили листала историю магии, — такое ощущение, что в вашем мире не о чем рассказать, кроме как о гоблинах! — Она её отложила, — мне кажется, что этот предмет наиболее интересный, — Эмили взяла заклинания, — но зелья и астрономия тоже интересные, — она с интересом стала рассматривать ЗОТИ, — интересно, что входит в понятие Тёмные Искусства, — она прочла содержание, — х-м, всякие существа. Или у вас всё настолько хорошо, что кроме оборотней да вампиров ничего бояться не нужно, или всё ужасно, и вас не обучают защите от реальных тёмных искусств. Не думаю, что за всю историю никто не придумал ужасных проклятий и заклинаний, способных убить. Скорее всего, считается, что в обычной жизни вы с этим не столкнётесь. Я, если честно, думаю, что Эмили сейчас справедливо заняла почётное первое место в моём личном рейтинге умных людей. До этого там с большим отрывом была Гермиона, а сейчас ей придётся поделиться половиной этого места. — Том, будь осторожен, я уверена, что там будут дети из волшебных семей, которые могли бы знать что-то о таких опасных заклинаниях, — она подошла к нему и крепко обняла.       Это уже Хогвартс, первый курс.  — Грязнокровка, значит, — надменно протянул какой-то парень, сморщив нос, глядя на Тома сверху вниз. — А ты-то кто? — Абраксас точно, как Драко на моём первом году вальяжно вышел вперёд, закрыл собой Тома. — Я твоей фамилии и не слышал, — он усмехнулся. — А кто ты? — Абраксас на вопрос мальчика вскинул брови. — Вы слышали, — Абраксас обратился к группе, что стояла позади него, — он спросил, кто я, — ребята рассмеялись. — Наследник древнего благородного и чистокровного Рода Малфой, — сказал он, растягивая гласные, — а ты чьих будешь? Чьих, это в смысле чьих холоп? Оригинально. Драко ещё лёгкая версия?! — Простите, Наследник Малфой, — тот сразу поклонился, — я не имел честь быть вам представленным. Я Наследник Селби, — Абраксас хмыкнул. — И чем же ты лучше грязнокровки? — Группа за ним снова захихикала. — По мне, ничем, — он повернулся к Тому, — а как тебя зовут? — Том Реддл, — Абраксас кивнул. — Будешь жить со мной, не люблю таких индюков, — он посмотрел на Селби, — а ты кажешься тихим, — он перевёл взгляд на Тома, — мне подойдёт, — и прошествовал к двери. Картинка сменилась, оба уже у себя в комнате. — Как я выступил? — Абраксас поправил себе причёску. — Все премии твои, — Том улыбнулся, — насколько плохо мое положение? — Ужасно, Том.       Стойте, а как? А что произошло?       Мы познакомились в поезде, я ему понравился, он предложил разыгрывать на людях такой спектакль, чтобы ко мне меньше лезли. Так считали, что я его камергер.              Охренеть! Ну и порядки! — Что мне делать? — Спросил маленький Том. — Не провоцировать: все держат палочку в руках с пеленок, а ты нет, — Абраксас плюхнулся на кровать, сказал, что она ужасна, вспомнил, что разговаривал с Томом, — твои стихийные выбросы, конечно, хорошо, но палочка быстрее. Обращайся к ним по их титулам, ты быстро их запомнишь, мозг у тебя есть. Если кто-то из родовитых попросит что-то сделать, делай. Я скажу тебе, чьи просьбы стоит выполнять, а чьи можешь игнорировать. Не ходи один, это чревато. Садись вперёд, места сзади пользуются популярностью, так как там можно ничем не заниматься. Протиснись к нашему декану: если он увидит, что ты умён и хорош собой, то он возьмёт тебя в свой клуб, тогда к тебе не будут сильно придираться местные идиоты. Попадёшь в его фавор, к третьему курсу уже будешь ходить на званые ужины в его комнаты как к себе домой. Он очень много говорит, а ты стой и улыбайся. Не стесняйся говорить ему, что ты магглорожденный, это даст тебе веса в его глазах, — Абраксас никак не уляжется на «неудобной» кровати, — считай, ещё вчера не знал, что ты волшебник, а сегодня такой гений. И, прости, конечно, но не побрезгуй построить глазки, говоря, что ты сирота. Это подействует. Если что, я помогу на зельеварении, это весьма специфический предмет в плане брезгливости. — Спасибо, — Том уже закончил разбирать свои вещи. — Мне тут шепнули, что первая пара завтра как раз его, — Абраксас сел на кровати, — почитай это, — он дал свой учебник, — тут более правильные составы и объяснения к поправкам. Рукопись нашего хорошего друга-зельевара. Слизнорт будет доволен, — Том поблагодарил и взял учебник. Картинка сменилась. — Мистер Реддл, — Слизнорт, видимо, задал вопрос, руку поднял только Том, — пожалуйста. — Корень мандрагоры, сэр, — Слизнорт засиял. — Пять очков Слизерину, продолжайте в том же духе, юноша, — профессор прошёл к котлу. Картинка сменилась.       Это после этого урока. — Мистер Реддл, — Слизнорт попросил его остаться, — вы достаточно хорошо подготовлены, — Том улыбнулся, — у вас кто-то из родителей занимается зельеварением? — Нет, профессор Слизнорт, — Том слегка кивнул, — я сирота. — Сирота? — Слизнорт подобрался на стуле. — А у кого вы живёте? — В приюте Вула, сэр, — профессор вскинул брови. — Вы магглорожденный? — Том кивнул. — Мерлинова борода, юноша, никогда бы не сказал! Вы так уверенно держитесь на занятиях! Так держать, вы достигнете небывалых высот! Картинка сменилась. — Абраксас, — Том сел к нему, — а я могу как-то связаться со своей подругой? Не через сову, — блондин задумался. — Пиши письмо, я отправлю через отца, — он улыбнулся, — не скажу, что это получится делать часто, у отца своих забот сейчас невпроворот, но напиши ей, что всё хорошо, чтобы она не переживала, — Том искренне ему улыбнулся и поблагодарил.       Я написал Эмили, что у меня всё хорошо, что я приеду на Рождество.       Стой, я думал, что ты все праздники проводил в школе.       Вспомни, кто тебе это сказал.       Ясно… Картинка сменилась, снова приют, Том еле не срывается на бег, идёт к своей комнате. Открывает дверь, видит там Эмили: — Моя родная, — он кинул вещи на пол, побежал к ней, обнял её, — моё солнышко, — она расплакалась, — Эмили, я так скучал, я, — он сам заплакал, — моё солнышко, как ты? Тебя не обижали? — Нет, — она крепче обняла его, — а когда ты снова уедешь? — Через две недели, — она продолжала крепко его обнимать. Картинка поменялась. Была ночь, они лежали на кровати, как Том и говорил, в двух слоях одежды под двумя одеялами. — Во-от, мне понравилась наша новая учительница, миссис Огилви, она очень хорошая, — Огилви, это та, о которой говорила Джинни! — Расскажи ты, мне нечего рассказывать. — Эмили, — Том её прижал к себе, — я очень жду момент, когда я смогу взять тебя туда, там очень хорошо. — Том, а что по поводу того, что ты магглорожденный или полукровка? Мы же читали, что Салазар Слизерин повернут на чистой крови, — Эмили на секунду отстранилась, чтобы худо-бедно видеть его лицо. — Терпимо. Я дружу с одним аристократом, пока он рядом, меня не трогают, — Эмили кивнула. — А он всегда будет рядом? — Том пожал плечами. — Если он будет рядом хотя бы этот год и следующий, то я смогу освоиться и потом поставлю себя сам, — он вздохнул, — все эти чистокровные на деле ничем не отличаются. Я сильнее большинства из них. — Это хорошо, — она снова его обняла, картинка ускорилась.       Это следующее утро. Маленький Том и Эмили вернулись в комнату, за окном утро, снег. Том прошёл к своему чемодану, открыл его, перетащил его поближе к кровати. — Эмили, смотри, это тебе, — она села рядом с ним перед открытым чемоданом и удивлённо вдохнула. — Откуда? Том, не нужно было так тратиться, — она его обняла. — Эмили, откуда у меня такие деньги, — Том печально вздохнул, — это мой друг-аристократ постарался, когда я ему про тебя рассказал. Это его подарок. — Том, ты ему за это ничего не будешь должен? Это точно подарок, а не, — Том её обнял и заверил, что это точно подарок. — Тогда передай ему большое спасибо, — Эмили стала доставать книжки из чемодана. — Там есть и те, которые написаны волшебниками, — Эмили счастливо улыбнулась, — мы вместе пошли в книжный, он хотел, чтобы я выбрал книги для тебя, так как сам не знал, что тебе понравится. — Том, прекрасные книги, — она их аккуратно сложила в шкаф, прикрыла чем-то, — так я смогу пережить ещё полгода без тебя. Снова ускорение.       Это первый год, май. Том, Абраксас и ещё пара мальчиков в форме Гриффиндора стоят перед Дамблдором. — Профессор, это не наша вина, — дипломатично и слегка снисходительно говорил Малфой. — Профессор, это они! — Запричитали гриффиндорцы. — Профессор Дамблдор, — Абраксас вскинул брови, — давайте для начала дождёмся нашего декана, — Слизнорт как раз открыл дверь и вошёл в кабинет, — профессор Слизнорт, — Малфой улыбнулся ему. — Альбус, — начал Гораций, — что здесь происходит? — Мистеры Тоу и Фрипп пострадали в драке с твоими студентами, Гораций. Это как же? Им воротник помяли? — Мистер Малфой, мистер Реддл, — Слизнорт посмотрел на них, Абраксас покачал головой, — Альбус, — Гораций снова повернулся к нему, — надо разобраться в вопросе, прежде чем винить один Слизерин! — Гораций, дело не в том, что они со Слизерина, — ответил Дамблдор, — очевидно, кто пострадал больше. — Юноши, по какой причине произошла драка? — Слизнорт махнул на Дамблдора рукой и обратился к Тоу и Фриппу. — Он назвал меня грязнокровкой, — один из них указал на Малфоя. — Это правда, мистер Малфой? — Спросил Слизнорт крайне спокойно. — Что вы, сэр, — Абраксас возмутился, — как минимум это нелогично из-за того, что мой друг Том магглорожденный. Стал бы я при нём называть кого-то таким ужасным прозвищем? Я ведь оскорбил бы и его. — А он нас отшвырнул к стене, — сказал второй мальчик, указав на Тома. — Мистер Реддл? — Спросил Гораций спокойно. — Сэр, что вы, — ответил Том так же возмущённо, как и Малфой до него, — Тоу и Фрипп подкараулили нас с Абраксасом за поворотом, хотели использовать на мне заклятие ватных ног, но я использовал Протего. Тоу побежал на меня и ударился о мой щит, я никого не отшвыривал к стене сам. — Альбус, по-моему, всё очевидно, — Слизнорт повернулся к нему, — я требую наказания для твоих студентов. — Он первокурсник, Гораций, какое Протего? — Спросил Дамблдор устало. — Аргументы твоих студентов очень- — Альбус! — Слизнорт всплеснул руками, — если у тебя нет таких одаренных студентов как мой Том, это не значит, что их не бывает в природе. Мистер Реддл, вы можете снова продемонстрировать Протего? — Да, сэр. Том вытащил палочку, отошел к стене, отчетливо произнёс: — Протего! Слизнорт наколдовал слабые веселящие чары, которые были остановлены достаточно большим щитом Тома, который после попадания заклинания стал видимым белым. — Что и требовалось доказать, Альбус, — Слизнорт хмыкнул, — я уверен, что, если мы посмотрим последнее заклинание, выпущенное из палочек этих юношей, там обнаружится Локомотор Виббли, — Дамблдор смотрит на Тома, нахмурившись, — так что разбирайся со своими студентами, а моих не трогай. Мистер Малфой, мистер Реддл, пройдёмте со мной, я налью вам чаю, — они втроём удалились из кабинета.       То, что Дамблдор непредвзятый — сказки про белого бычка. Меня он не любил особенно. Видите ли, он увидел, что я использую свою магию на тех уродцах из приюта. Он применил ко мне легиллеменцию, хотя я был ребёнком. Дамблдор всё делает из идей о высшем благе: нарушу один закон сейчас, чтобы предотвратить что-то в будущем. Однако я не делал ничего такого уж ужасного приютским ребятам, и он не смог отказать мне в учебе в Хогвартсе.       Том, а когда ты понял, что он тебя читает?       Мне в первую неделю сказал об этом Абраксас. В школе Дамблдор этого не делал, так как видел, что за меня готов вступиться Малфой, а это не игрушки. Том снова ускорил ход событий.       Это после экзаменов на первом курсе. Я посмотрел на таблицу, у Тома везде максимум, он первый по всей школе.       Я старался изо всех сил, я хотел иметь хороший аттестат, я делал это чтобы быть лучшим для Эмили. Я понимал, что шикарные оценки помогут мне потом устроиться в этом мире, я хотел обеспечить Эмили всем.  Картинки снова замелькали, сюжет был почти такой же, как до этого: Эмили вскакивает с кровати, бежит к нему навстречу, они подолгу сидят в их комнате, смотрят книги, потом слёзы расставания, Том в Хогвартсе, выполняющий «просьбы» родовитых аристократов, ужасные заголовки в Пророке про Гриндевальда, зима, приют, Эмили, опять расставание, Том опять лучший по школе.       Это после моего четвёртого курса. Том открыл дверь своей комнаты, Эмили радостно побежала к нему, повисла на шее, он её покружил. — Моё солнышко, — Том крепко её прижимает, — всё хорошо? Никто не, — она его не дослушала и поцеловала в губы.       Гарри, я и до этого вспоминал об Эмили, когда вызывал патронус, а после этого я думал только об этом.       Патронус?!       Да, Гарри, я тебе потом покажу. Том и Эмили ещё стоят в центре комнаты, он не может её выпустить из рук. — Я люблю тебя, — сказал он после недолгой паузы, — Эмили, я очень тебя люблю, я не смогу без тебя, — она посмотрела ему в глаза, улыбнулась. — Том, я тоже тебя люблю, очень сильно, — она приподнялась на цыпочки, Том поцеловал её сам.       Мне здесь уже пятнадцать, а ей почти четырнадцать, — Том слегка на меня облокотился, — Гарри, я в те два месяца был самым счастливым человеком во всем мире. Воспроизведение ускорилось, я видел их то сидящими в столовой, то у них в комнате, то во дворе, когда они следили за мелкими, а сейчас остановился кадр, где они спят.       Мы спали на одной кровати, но у нас не было ничего, — он решил это выделить, — ей нравилось чувствовать меня рядом, а я с ума сходил от счастья, когда она лежала со мной. Младшая версия Тома нежно прижимает Эмили к себе. Картинка сменилась, видимо, это другая ночь, она лежит к нему лицом и ласково проводит кончиками пальцев по его губам, потом подаётся вперёд, целует. — Том, — она улыбается, он прижал её к себе покрепче, — я так жду тот момент, когда мы оба отсюда уйдём, — он сам её поцеловал, — я хочу взять на руки нашего ребёнка, — Эмили уткнулась носом ему в шею, — как бы ты хотел назвать его? Кого бы ты хотел больше? — Я хочу и маленькую дочку, похожую на тебя, — она тихо засмеялась, — и мальчика, — он поцеловал её в висок, — ты говорила, что тебе нравятся имена Кристиан и Ванесса, я помню, — он стал гладить её по спине, — прекрасные имена, мне нравятся. Мерлин… Я вижу, что Том рядом со мной почти плачет.       Том, что произошло?       Дай мне минуту, — он пока махнул рукой, перед нами появилось Чёрное озеро, Том и Абраксас сидели на берегу. Абраксас лежал на траве, а Том читал учебник по продвинутым чарам. — Если ты, третьекурсник, его воспроизведёшь, то я готов делать на зельеварении всю грязную работу целый месяц!  — Спорим? — Том улыбнулся, Абраксас кивнул и пожал протянутую руку. — Экспекто Патронум, — из палочки вышло сияние, тут Абраксас в шоке раскрыл глаза, — Экспекто Патронум! — Малфой вскочил с травы в секунду, — месяц, говоришь? — Том с улыбкой смотрел на волка, сидевшего около него. — Я поступлю по совести, — Абраксас покачал головой, — три месяца, — Том рассмеялся.       После пятого курса я не мог больше его вызывать, — Том около меня потер глаза, вдохнул, выдохнул. — Я приехал на Рождество, подарил Эмили ещё книг от Абраксаса, а когда она меня провожала, мы обнимали друг друга как в последний раз. Мерлин, если бы я знал, что это и есть последний раз, я бы не уехал.