Game of Formula

      Макс не мог поверить в происходящее. Ночами он всё ещё видел перед глазами тесную тюремную камеру и тусклый факельный свет в каменных коридорах Пайка, слышал эхо криков его отца в залах этажами выше и так боялся, что однажды останется там навсегда. Что откроет глаза с рассветом и не услышит, как о крепкие борта Рателя разбивается, просаливая тёмное дерево, Закатное море, как где-то палубой выше кричат матросы, занятые рутиной, и где-то заливисто громко смеётся Дэниел. Макс так боялся однажды понять, что в однообразной бесконечности своего заключения начал путать дни и ночи, придумывая себе жизнь, которой больше не могло быть.       Макс не верил в происходящее. В то, что Дэн вышел сразиться за него против его сумасшедшего отца и победил, что смог вытащить уже похоронившего себя живьём Макса, что пустил его на свой корабль, позволив до поры путешествовать вместе с ним. Дэн предлагал ему место почётного гостя на Рателе (первого и единственного), но Макс отказался, уверенный, — ничего так не вернёт ему уверенность и покой, как возможность вернуться к работе в море.       Дэн улыбался украдкой, глядя на него, натягивающего вместе с командой паруса, из-за штурвала, но прятал улыбку, отводя взгляд, как только Макс смотрел на него, будто не хотел, чтобы Макс знал, что Дэн всё ещё думает о нём. Что Макс всё ещё важен для него достаточно, чтобы следить за его состоянием и переживать об этом. Макс знал, что в том, что Дэниел вёл себя так, только его вина, но едва ли представлял, как это исправить.       Через неделю пути, когда стало ясно, что Ратель держал курс дальше в открытое море и не собирался в ближайшие дни заходить в порты, Макс решил, что вопрос о собственном будущем достаточно хорош, чтобы начать им их первый разговор с той встречи в тюремной камере. Он отбился от матросов на закате, когда его работа была окончена, скрывшись за широким основанием мачты. Команда прошла мимо, спускаясь на нижние палубы с шумом и гамом, и Макс чувствовал, как невольно дрожали в улыбке его губы. Всё это было так знакомо и привычно, так нужно, будто вместе с его командой, с его кораблём и морем у него отняли часть его сердца, и только сейчас он ощущал себя на своём месте. Там, где он и должен был быть всю его жизнь, — на корабле, в море… рядом с Дэниелом.       Он прокрался в капитанскую каюту Дэна, отчего-то в этот момент не уверенный, что ему, уже не капитану и едва ли всё ещё лорду, позволено так свободно входить в покои к капитану, принцу Солнечного Копья. Но даже после всего он оставался Максом, «Железным львом» Пайка и в этом мире это всё ещё дорого стоило.       Обмануть стражу у дверей каюты не составило труда, Макс только фыркнул пренебрежительно, думая о том, кому Дэниел доверял свою жизнь и безопасность. Макс легко проскользнул внутрь, тихо прикрыв за собой двери, тут же ощутив прямо у своего горла холод острия чужого узкого меча. — Настолько не доверяешь мне? — Дэниел хмыкнул, спрятав в ножны меч, и отступил на несколько шагов, пропуская Макса внутрь каюты. — Не я крадусь в капитанскую каюту ночью, как вор, — Дэн пожал плечами, садясь за свой широкий письменный стол, выстланный исчерченными руками Дэниела и его штурмана картами и лишними бумагами, которыми ни он, ни Макс никогда не считали нужным интересоваться. — Чего ты хочешь? — Поговорить с тобой.       Макс привалился к стене, неподалёку от Дэниела, стараясь сохранить между ними подобающее расстояние, если он не ошибался, и Дэн не желал больше видеть его в своей жизни таким… близким. Дэниел смотрел на него молча, чуть приподняв брови, выражая только холодный интерес, но Макс видел в его тёмных глазах что-то намного большее. Что-то гораздо более глубинное, что давало ему надежду всё исправить. — Я не должен был покидать флот тогда, — наконец сказал Макс после долгого молчания. Он скривился, ненавидя признавать свою неправоту, но он должен был сделать это сейчас, чтобы прояснить это между ними раз и навсегда, — оставлять тебя, чтобы вернуться по первому зову отца. Это была моя ошибка, и я это признаю. — Да, это была твоя ошибка, Макси, — Дэн опустил взгляд в стол; его голос едва громче шороха волн за бортами, и Макс невольно чувствовал весь груз своей вины на плечах за то, что ушёл тогда. — Я знаю, — Макс подошёл ближе, отвлекая Дэниела от бессмысленного созерцания какой-то совершенно неинтересной ему карты. — И мне чертовски жаль. Ты всё ещё злишься, я понимаю….       Дэниел отмахнулся, прервав его речь, и поднялся из-за стола, тяжело опираясь ладонями о столешницу. — Я не злюсь.       Дэн прокашлялся, глядя на него из-под упавших на глаза тёмных влажных кудрей, которые Максу, без зазрения совести, хотелось тут же убрать своими пальцами. — Никогда не злился на тебя за то, что ты ушёл. За то, что поверил своему сумасшедшему отцу в очередной раз, — да. За то, что чуть не позволил своей чокнутой семье себя убить, — да, безумно. За то, что так долго отказывался от помощи Виктории, я так злился.       Дэниел обошёл стол, приблизившись вплотную к Максу, даже не подумавшему пошевелиться. Если бы Дэн решил сейчас избить его до полусмерти, он не подумал бы дёрнуться, принимая это как заслуженное, если это значило, что после этого они смогут вернуться к тому, что было между ними. Дэниел осторожно подцепил пальцами его подбородок, стоя так близко, что Макс чувствовал только запах его тела — жаркое пряное солнце, сухой колкий ветер и солёная дикая свобода. Никто никогда не мог быть похож на Дэна, и Макс не понимал, как мог тогда поверить лживым обещаниям отца и променять их жизни на ненужный титул лорда-капитана железного флота. — Я так злился на тебя, Макси, — он наклонился ближе, не давая вывернуться из захвата своих пальцев и глядя пристально в глаза, — за то, как ты плюёшь на свою жизнь, как отталкиваешь всех, кто пытается тебе помочь. За то, что мне пришлось пересечь несколько морей и загонять мою команду до смерти, чтобы успеть спасти твою глупую самоуверенную задницу, я так злился, Макс, ты не можешь представить, — Дэн яростно шептал, а Макс мог только смотреть, очарованный тем, как в его чёрных глазах с искрами таявших на столе свечей расцветают одна за другой скрываемые эмоции. — Я не просил меня спасать, — слова сорвались прежде, чем он успел толком их обдумать, и Макс тут же прикусил язык, как только понял, что только что сделал. — Ты не просил, — лицо Дэна скривилось, и он вдруг толкнул Макса к стене, выпустив из своих рук, — конечно. Великий Железный лев никогда ни о чём не просит. — Дэн… — Капитан Дэниел, — он поправил свою свободную рубаху, подкатав рукава, и отошёл к расправленной постели, намеренно увеличивая расстояние между ними. — Мы высадим тебя, где… — Дэн, замолчи! — Макс рванул к нему, не желая отступать так просто. Он никогда не отступал, и они оба это знали. — Я облажался, я знаю, и я не могу этого изменить! Но я пытаюсь, я пытаюсь исправить хоть что-нибудь! — Я вышел за тебя на смертельный поединок, — Дэниел ткнул его пальцем в грудь, отгоняя от себя, когда Макс подошёл слишком близко, — а всё, что ты можешь сказать, «я не просил помощи». Так как, чёрт возьми, ты пытаешься исправить?!       Макс смотрел на него, не находя слов, теряясь в своей голове, в рое гудящих чувств и эмоций, которые он ощущал к Дэниелу, ко всему происходящему, к самому себе. Но если жизнь с Дэном научила его чему-то, он должен был показать сейчас, что усвоил этот урок. — Прости меня, — Дэниел шокировано вскинулся, глядя на него во все глаза, и Макс не винил его за это — вероятно, Дэн был первым человеком во всём мире, кто услышал его извинения. — Я виноват, и я приношу извинения. — Такого идиота, как ты, не сыскать во всех семи королевствах, — Дэн схватил его за грудки, дёрнув к себе в сокрушительные жаркие объятья. — Тогда хорошо, что ты спас этого идиота от его отца, — Макс обхватил его в ответ ничуть не слабее, вложив в эти объятья всё, что не мог выразить словами. — Чертовски хорошо, — Дэн потрепал его по волосам, прижимая лицом к своей горячей шее. — Мы плывём в Солнечное Копьё. Собирается буря, и моим братьям понадобятся хорошие капитаны во флот. — И мы оба будем там для них.