Каждый раз. Глава II.

Он стоит в окружении тёплого света от зажжённых свечей, что повсюду расставлены в этом зале. Воск плавится, медленно стекая на золотые подсвечники с резными ножками, украшенные сапфирами и рубинами. Оранжевые блики играют на его точеном лице, когда он внимательно смотрит вверх, подняв взгляд. Ничто не может помешать наслаждаться произведениями искусства. Ни дождь, барабанящий по крыше Балтиморской больницы для душевнобольных с самого утра; ни ветер, толкающий стены его тюрьмы, как танк, что решил ехать напролом сквозь бетон и кирпич. Ганнибал улыбается и подходит к воображаемому окну, здесь оно большое и высокое, чтобы посмотреть на то, как город живёт своей жизнью. Огромный организм, с миллионами личинок в своём чреве. Они копошатся и копошатся, вибрируют, пытаются прожить свою жизнь достойно, чтобы дети их вспоминали. Но все их потуги так смешны и никчёмны. В конечном итоге все окажутся в земле, съеденные опарышами и другими червями. Даже пафосный гроб не поможет и не спрячет их. Лектер улыбается и опирается о подоконник, думая о Грэме. Вот уж кого он не может ни похоронить, ни забыть. Он страстно желает его увидеть. Не на фресках, нет, а живого, того, что он привёз в дом на утёсе. Ганнибал отдал бы всё, чтобы повернуть время вспять. Он бы оставил профайлера там, на дороге, где Фрэнсис освободил их, а сам нашёл бы Зубную фею и намотал всё его волшебство на его *уй, да завязал бантиком, оставив подарок ФБР. Ганнибал гордо выпрямляется и оборачивается, всматриваясь в огромные глаза из голубого мрамора. - Я никогда не привёз бы тебя туда, зная, чем всё закончится. Фреска не ответит, не моргнет, не изменится даже выражение глаз. Холодные камни не могут выразить ни одной эмоции. Лектер стоит ещё немного, а затем задувает свечи. - Надеешься ли ты увидеть свободу? - спрашивает Алана, нарушая единение Ганнибала. - Свобода относительна. Я свободен. - Но ты не можешь уйти. - Это лишь ограничение моей свободы, но не лишение. - Что бы ты сделал... Блум подходит к стеклу и шумно выдыхает, отчего стекло покрывается испариной, словно она смотрит сквозь густой туман. Алые губы просвечивают сквозь это запотевшее пятно, как рана, покрывшаяся моросью дождя. - ...если бы увидел Грэма? Ганнибал стоит недвижимо, он сама невозмутимость и хладнокровность, но внутри...У чертей в Аду костёр холоднее огня, что бушует внутри Лектера и грозит испепелить внутренности, сделать барбекю из кишок, наполненных тюремной пищей. Глаза доктора не мигая смотрят на красное пятно рта, зияющее за стеклом. Алана терпеливо ждёт, боясь услышать ответ. - Я бы убил его. Блум вздрагивает и пятится, опираясь рукой на дорогую серебряную трость, увенчанную набалдашником в виде головы тигра. Ганнибал улыбается, хищно скалит клыки, оголяя их, словно перед трапезой. - Как он? Каждый раз он задаёт этот вопрос и каждый раз слышит ответ: - Так же. - Так зачем мне смотреть на него? Сердце Лектера похоже на то, что он оставил для Уилла, ожидая его во Флоренции. Такое же изломанное и проткнутое со всех сторон самобичеванием, но нельзя, нельзя показывать это другим. - Так зачем мне смотреть на него? - Ты не готов его убить... - Я не готов его простить, - хладнокровно отвечает Ганнибал. - За то, что оказался слаб. - Это ты сделал его таким. - Нас создаёт Бог, мы лишь вносим коррективы. - Уилл не был рождён слабым, - не соглашается Блум. - Его эмпатия - его слабость. Тот червь, что подтачивал его год за годом. А вы с Джеком подкармливали этого червя, подкидывая ему новые и новые трупы. Так в чем ты обвиняешь меня? - Я не помогала Джеку. - Возможно. Но бездействие - ещё хуже. Алана кривит рот, понимая и принимая его точку зрения. Она стоит у самого выхода, не решаясь или не желая сделать последний шаг. Она пятится до дверей, как рак, клацая клешнями каблуков. Рот, бывший красной раной, превращается в маленькую точку, словно кто-то целится ей в голову, наблюдая издалека. Лектер продолжает улыбаться даже когда стихают звуки её шагов, перемешанные с острыми ударами трости о кафель. Он продолжает улыбаться, зная, что маленький глазок видеокамеры смотрит на него и записывает каждое движение, будь то простая ухмылка или же занятие спортом. Наконец, Лектер расслабляет все мышцы лица и садится на жёсткую кушетку. Он опирается руками на её края, чуть наклоняясь вперёд, и закрывает глаза. Там, под веками, жжёт соль, изъедает слизистую, подстрекая Ганнибала к плачу, но он терпит. Терпит до тех пор, пока слёзы не уходят обратно, в слезные каналы. Только тогда он позволяет себе открыть глаза и посмотреть вслед ушедшей Блум. Неспроста она сегодня спросила о Грэме и Лектер это прекрасно понимал. А ещё, он увидел в её глазах страх. Не за себя. Это тот страх, который заставляет лезть в горящий дом, чтобы забрать оттуда котёнка или щенка. Страх за того, кого любишь. Неужели они хотят привезти Уилла Грэма к нему? Лектер сжимает руками края кушетки и легко поднимается, сцепив руки за спиной. Он подходит к железному столу, на котором лежат пара листов бумаги и карандаш с ластиком. Ежедневная норма, отмеряемая самой Аланой. Ганнибал пальцами дотрагивается до белоснежного листа и задумчиво смотрит на его пустое тело. Если захотеть, с листка на него посмотрит Уилл. Если захотеть, можно показать доктору Блум её возможное будущее. Ганнибал садится и берёт в руки карандаш. Набросок рождается легко, вылупляется, словно птенец. Сначала кудрявая макушка, точь в точь пёрышки первогодка. Глаза, опушенные ресницами, и нос. Затем губы. Пухлые, чуть ассиметричные, но по своему прекрасные. Лектер обдумывает план своего побега, пока рисует, и план похищения Уилла. Было бы неплохо, если бы профайлера вообще перевели в обычную психиатрическую больницу. Карандаш слегка поскрипывает, оставляя за собой чёрные следы и разводы. Скоро на Ганнибала смотрит Грэм, насупив широкие брови. - Дорогой Уилл, - громко говорит Ганнибал. - Весьма опечален вашим положением, но думаю для вас это наиболее выгодное состояние. Ни тревог, ни печалей. Ни любви, ни горя от расставания. Жизнь дикого цветка, иногда оглаживаемого по макушке теплым ветром. Лектер грациозно поднимается и смотрит в глазок видеокамеры, ехидно улыбаясь уголками рта. - Хотите высушить его до конца? - громко спрашивает Ганнибал тех, кто по ту сторону камеры. - Приведите ко мне и я выдерну его усыхающий корешок из земли. Хотите его полить? Отвезите туда, где он будет в безопасности от меня и от местных санитаров! Доктор горделиво расправляет плечи и на секунду его улыбка потухает, уступая место горечи, но он моментально берёт себя в руки и, дёрнув верхней губой, вновь цепляет на лицо оскал. Когда приходит санитар, что приносит поднос с едой, Ганнибал отходит к стене и хищно смотрит, как небрежно тот просовывает пищу в специальный лоток. Санитар никогда не смотрит на Лектера, он жаждет быстрее уйти, даже несмотря на то, что доктор отгорожен толстым стеклом. - Добрый вечер! - здоровается Ганнибал и склоняет голову, ожидая ответа, но его нет. - Как погода сегодня? Санитар молча поднимает взгляд и замирает, впитывая в себя карий цвет глаз. - Хорошая? Или дождь? - снова спрашивает Лектер. - Дождь. Осень же.. - Я люблю дождь, а вы? - Его любит моя жена. - Хорошо, наверное, иметь семью. Мою у меня отняли. - Мне жаль, - сухо отвечает санитар. Нет, ему не жаль, конечно, это просто вопрос вежливости. - Как там Уилл? Зрительный контакт чуть не прервался, мужчина хотел опустить голову, и Ганнибал сделал шаг, привлекая внимание и не отпуская санитара. - Как Уилл? - голос чуть громче. Лектер торопит его, их могут прервать в любой момент. - Он всегда молчит, - шепчет санитар. - Но он разумен? - Вряд-ли. Но врачи... - Джеймс! Голос раздается неожиданно, в дверях тучный охранник зыркает на санитара, грозя пудовым кулаком. Тот сцепляет зубы до скрипа и уходит, понуро опустив голову. Больше его не будет в крыле для особо опасных преступников. А может и вообще в больнице. Но Ганнибалу всё равно, он обгладывает ту маленькую косточку, что кинул ему Джеймс. "Но врачи..." Это "но" - сомнение, терзание, жжение в груди. "Но" это "но". Это не отрицание. Это ножом по сердцу, это зубовный скрежет, это жгучее томление за грудиной. Ганнибал берёт поднос и смотрит в пустоту, что видна только ему. Там круговорот эмоций, торнадо, сверлящее пустынную землю души Лектера. - Уилл...- это даже не шёпот, просто губы сложились в привычное для них положение, любовно облизывая каждую букву. Ганнибал спохватился и сел за стол, вновь нацепив маску безразличия. Вечером он вновь зажжёт толстые свечи и будет стоять у алтаря, возведённого им же. Он вновь увидит глаза Грэма и провалится в тягостные воспоминания последнего вечера.