Педагоги

И если Северус думал, что подземелья и мрачный флёр прошлого в переплетении с любовью к чёрным одеждам дадут ему фору в том общении с людьми, к какому он привык, то школа быстро показала ему, что он не прав, и отстояла свои приоритеты. Едва закрываясь на ночь в своей личной комнате, Снейп выдыхал и сползал по стене в обессиленном молчании. Дети… Дети! Дети!!! Куда бы он ни пошёл, где бы ни оказался. Они были везде, как проклятие, маленькое, суетливое, глазастое, вечно всё спрашивающее, вечно лезущее не в свои дела проклятие. Но, больше чем дети, Северуса доставали коллеги. Пятнадцать с «добрым утром», три «как поживаете?», два «ну и как вам у нас?». Пять приглашений на чай. Три методических собрания. И постоянно эти заискивающие взгляды, словно пытающиеся высмотреть, а не выросли ли у тебя рога? А может случайно проглянет красный отблеск в глазах? Ведь бывших Пожирателей не бывает, а раскаявшийся Пожиратель это так романтично и подозрительно, но более всего любопытно. А вдруг новый человек произведёт революцию? А вдруг он принесёт проблемы и посягнет на спокойствие их отлаженного и отполированного маленького мирка? Более всего в подобном внимании Северус ненавидел дурацкую мамашливо-опекунскую заботу, фальшивую и приторную, как чай Помоны Стебль, представляющий собой не чай, а странный набор трав. После подобных встреч Снейп с большей осторожностью соглашался на дружеские посиделки и всегда крайне внимательно смотрел в свою чашку. Не хватало ещё выпить веритасерума, чтобы разболтать самые интимные тайны. Северус людям не доверял и не желал быть ничьим наперсником или советником, как не рвался ни с кем делить свои печали и радости, но похоже в школе так было не принято. Посходив с ума для приличия первую неделю, Снейп таки сумел найти в себе мужество принять положение вещей, но решил ограничить и защитить свою территорию. С этих самых пор его обжигающе холодный взгляд в ответ на приветствие или попытку завести разговор неосознанно отталкивал собеседника, не суля ничего радушного и приятного. Со временем все привыкли, что Северуса словно ограждал мощный темномагический круг. Впрочем, с детьми этот фокус прошёл ещё лучше. Это не только спасло профессора от расспросов старшекурсниц о своей личной жизни, но и магическим образом поддерживало блестящую дисциплину в классе. Но однако с полной интимностью, какую так любил и ценил во всем Северус Снейп, попрощаться всё же пришлось. Лишь иногда, в минуты ночной тишины, когда весь замок засыпал, Северус чувствовал то самое родное единение со школой, с миром и с самим собой. Именно поэтому он так часто вызывался на ночное патрулирование, чтобы по долгу стоять на вершине Астрономической башни, ощущая лицом ветер, и впитывать в себя дух непокорности и свободы, который так вольно жил здесь.