Но была ли это галлюцинация? Так ли сильно переутомился учитель, что придумал себе нечто несуществующее? Давайте взглянем на происходящее с другой стороны. Со стороны тех, кто сейчас находится в центре этих событий.
Кашин уже давно проснулся, но боялся лишний раз даже пошевелиться, чтобы невзначай не разбудить Руслана, прижимающегося к нему сквозь сон. Вдруг по парку прошёлся громкий звук, напоминающий женский стон. Рус подскочил, вздрагивая и рефлекторно схватился за худи Дани, ища источник звука. — Что за херня?! — шёпотом выкрикнул Тушенцов, смотря на Данилу, но тот лишь молча пожал плечами, подавая парню его одежду. Тушенцов оделся, шикнув от боли из-за заноз, и выглянул из-за двери лабиринта, тут же тихо закрывая её. — Твою ж мать, — тихо шикнул, сползая по двери на пол, дрожа от страха. — Что там такое? — подошёл к парню, садясь на корточки рядом. Тушенцов лишь обнял парня, прижимаясь к нему, дрожа. За дверью Рус увидел обезображенную женщину, рука которой тянулась от земли до самой верхушки колеса. Ноги и без того порядком ослабевшего парня и вовсе отказывались двигаться, он не мог пошевелить и кончиками пальцев. Единственное, на что он был способен — вжиматься в грудь единственного, кому доверился, единственного, кто мог его защитить. — Нужно… уходить… — парень еле сдерживал страх и попытался встать, но не выходило. — Хорошо, — Данила уверенно поднял парня на руки, поддерживая за ягодицы и приоткрыл дверь, но та громко скрипнула, привлекая внимание женщины, которая тут же громко закричала, притягивая руку обратно и бросилась в сторону парней. Кашин сорвался с места, крепче обхватывая Руслана и двинулся в сторону города. Единственным, кто видел преследующую их женщину был Рус, крепко вцепившийся в плечи парня. Лицо женщины было искривлено гримасой ужаса. Она бежала, спотыкаясь о свои несоразмерно длинные ноги, в сравнении с хрупким туловищем, ноги составляли чуть ли не половину её тело и она вполне могла нагнать парней, если бы не была столь неуклюжа. Одна из рук женщины вдруг начала вытягиваться в сторону парней, но неуклюже выгнулась, задевая какой-то рубильник. Свет в парке зажегся, колесо начало вращаться и заиграла характерная парку развлечений музыка. Рус закрыл глаза, когда рука уже была напротив его лица и вжался в Даню, желая спрятаться. Тушенцов почувствовал, что Данила вдруг остановился, только тогда он открыл глаза. Увиденное повергло парня в шок. Огромное чудовище, ростом под три метра, гнавшееся за ними, вдруг медленно притянуло все конечности назад, обращаясь девушкой и начало медленно танцевать. — Нужно быть тихими, — шепнул на ухо парню Руслан, наконец разжимая пальцы, которые оставили под толстовкой Кашина ярко-красные, явно болезненные следы. — Куда нам идти?.. — В больницу… там работает мой знакомый. Не думаю, что он ушёл оттуда… — парень нежно погладил места за которые цеплялся, взглядом извиняясь. Данила ступал на землю медленно, стараясь не издавать лишних звуков, но мелодия постепенно замедляла свой темп. Аккумуляторы садились. Кашин в миг ускорил шаг, постепенно переходя в бег. Женщина рванула с места как только музыка закончилась, но парней уже не видела, в парке она была совершенно одна. Через пару часов, парни уже были у входа в больницу. Кашин без сил упал на входе, укладывая Руса на себя. Тот попытался подняться на дрожащие ноги и смог дотащить парня до ближайшего стула. — Я… уже и сам мог идти… незачем было меня до самой больницы нести… — Тушенцов натянул рукава худи до кончиков пальцев, но старался выглядеть уверенно и непоколебимо. — Может мне просто нравится нести тебя на руках? — устало усмехнулся Данила, бегло осматриваясь. Послышался громкий хлопок и во всей больнице погас свет. — Смотрю, тут тоже дела не очень… — Чёрт… — Рус достал из своего ранца фонарик, включая и осмотрелся. — Дань! Дань, ты тут?! — Крикнул парень, освещая один из коридоров. — М? Рус? — в одном из кабинетов открылась дверь и, вытирая лицо от сажи, оттуда вышел Корнилов, а следом Яр, держа Андрея на руках. — Ты цел? — А, да. Не боись… тут у тебя остаться можно? — Тушенцов направил свет фонаря в пол, чтобы не слепить им вышедших из кабинета. — Разумеется. Можешь… — парень заметил Кашина, сидящего рядом с Русланом. — Можете выбрать любую свободную палату. — Спасибо. Помощь нужна? Парней прервал бегущий к выходу Миша. Несмотря на адскую боль в ноге, швы на которой за время бега разошлись, он уверенно направлялся к выходу, прижимая ладони к ушам. — Да! Останови его! — крикнул Даниил, заметив парня и Тушенцов тут же перехватил Мишу за руку, заставляя громко простонать, падая на колени. — Всё, отпусти, не держи его, — заметив как Миша натянул край свитшота до пола, сжимая колени, к нему подбежал Даня. — Отведи этих парней в палату 12 и принеси одеяла из второй. Обустройтесь сами. — Хорошо, — Рус взял командование на себя, а Корнилов лишь осторожно присел рядом с Мишей. — Что произошло? — Я… я… прости… не важно… я… просто… испугался… — Цыркунов поднял взгляд полный слёз на Даню, неуверенно потянув к нему руки. — Хорошо. Прости, что выключился свет, скоро я всё починю, — врач поднял парня на руки, заставляя его глухо простонать, прижавшись к нему. — Но сначала нужно разобраться с твоей ногой… снова. — Мх… п… прости… — Миша неосознанно начал слегка тереться пахом о грудь парня, стараясь сдерживать стоны. — Ничего. Идём, — Даня лишь начал поглаживать парня по спине и, достав фонарик из кармана халата, двинулся в сторону палаты парня. Уложив его на койку, Корнилов снял старые швы и наложил новые, обрабатывая. Несмотря на боль, возбуждение парня не спадало, а лишь усиливалось при каждом касании врача, заставляя сильнее сжимать края койки ладонями, вскрикивая от удовольствия. Закончив, Даниил приблизился к лицу парня, останавливаясь в сантиметре от губ. — Я помогу тебе с этим, — шепнул врач, слегка надавливая на явно болезненный бугор на джинсах. — Мфах… не… не… не нужно… я… я… справлюсь… сам… — щёки парня горели ярко-красным, заставляя сердце врача впервые за долгие годы ускорить своё биение. — Как врач, я не могу оставить пациента в таком состоянии, — Корнилов медленно, но уверенно расстегнул ширинку парня, касаясь уже порядком намокшей ткани боксеров. Цыркунов закрыл смущённое лицо руками, громко простонав и зажмурил глаза, боясь взглянуть в лицо Дани и увидеть на нём отвращение… такое же отвращение, какое видел в лицах всех, кто касался его прежде… «извращенец», «шлюха», «подстилка» — в голове парня повторялись слова, что он слышал от близких и, как считал, друзей. Но Даня лишь молча приспустил боксеры вместе с джинсами парня, касаясь возбуждённого члена и, обхватив его ладонью, начал медленно двигать по всей длине, поглаживая головку большим пальцем, слегка надавливая. Цыркунов выгнулся, прикусывая рукав собственного свитшота, что-то невнятно и сладко промычав. — Это лишь особенность твоего тела, — шепнул Корнилов, ускоряя движения, нежно убирая руки от лица парня, мягко улыбаясь. — Твоей вины в этом нет, ты не должен так этого стесняться, — врач стёр со щеки парня слезу, сжимая пальцы сильнее, заставляя его кончить, вскрикивая от наслаждения. — Прости… прости… прости меня… — задыхаясь от слёз выкрикивал Миша, стараясь прикрыться. — Тебе не нужно за это извиняться, — продолжал всё так же успокаивающе шептать Даня. — Это физиологическая реакция. Ты в ней не виноват. Это не делает тебя неправильным, ты просто немного другой. — П… правда?.. — Цыркунов неуверенно поднял взгляд на врача, шмыгая носом. — Конечно. Я врач, Миш. Хоть и хирург, но многое знаю. Твоя реакция не зависит от тебя, ты не можешь никак на это повлиять. Ты нормальный. — С… спасибо… — Миша впервые сам обнял кого-то, хоть и сдерживая тихий стон. Корнилов был первым, кто понял его, кто не посмотрел на него с отвращением даже в такой ситуации. Сердце Цыркунова бешено забилось, и даже он сам не мог понять нормальна ли для его тела такая реакция, нормально ли, что сейчас, обнимая парня, который спас ему жизнь, который совсем недавно помог ему со стояком, он чувствует к нему что-то нежное и трепетное. Необычное для него желание, а что-то большее, на что парень не рассчитывал никогда. Но страх берёт над ним верх и Миша отстраняется. Страх быть использованным только ради удовлетворения потребностей, страх быть брошенным за ненадобностью…Так завершился второй непростой день. Выживших стало больше и всё новые опасности встают перед ними. Заставляя лишь один вопрос появиться в голове: «Что ждёт их дальше?»