Eros (сборник)

— Хён, ты чего такой грустный? — Джисон вихрем залетает в комнату, где уныло прожигает стену взглядом Чанбин. Одаривает вторженца таким же унылым взором и отворачивается. Хан не остает: — Что, член сосал невкусный? Со корчит рожу, закатывает глаза, словно что-то вспоминая, а потом презрительно фыркает. Джисон продолжает скакать перед ним и открыто доставать. — Если Чан-хён тебя не возбуждает или у него на тебя не стоит, то дело не в тебе… Бин громко вздыхает, поднимается с кровати, намереваясь то ли свалить, то ли ударить, вот только ему не дают: Джисон перекрывает собой дорогу, бессовестно, кстати, лапая друга за грудь, — останавливает. — Понимаю, на вкус он и правда отвратительный. Как ты его вообще сосешь? — у Хана во взгляде мнимое сочувствие, а глазам Со уже некуда закатываться. — Да его член тут совершенно не причем! — восклицает он, порываясь уйти, но ему снова не позволяют, выставляя шлагбаум из рук. — Все дело в твоем? Ну ты тоже на вкус ужасен, хён… Со не выдерживает. Кривит губы в недовольстве, складывает руки на груди и ворчит: — Минет делаю только я. И вообще: как будто ты у нас — изысканное блюдо. — Я еще та вкусняшка, — хихикает друг, а потом творит совершенно невообразимое. — Так что, развеселить тебя, хён? — Джисон опускается на колени перед Чанбином: в его глазах неподдельный интерес и решимость, с которой он, не дожидаясь ответа, расстегивает молнию на штанах. — Ты же сам сказал, что я ужасен на вкус, — напоминает Чанбин. — Ради хёна можно и потерпеть, — ухмыляется Джисон, расправляясь с замком и стягивая немного штаны. Со лишь остолбенело моргает, но когда пальцы Хана касаются его члена через белье, разум пробуждается. С Бина снимают штаны, а на лице Джисона молниеносно проносится хитрая полуулыбка. Его не останавливают, и Хан понимает, что друг совершенно не против, наоборот, он явно нуждается в этом, вот только просить сам ни за что не стал бы. Джисон прикусывает член сквозь эластичную ткань, и Чанбин вздрагивает всем телом. Его не особо волнует, что он стоит посреди комнаты в приспущенных штанах, с Джисоном на коленях, что в любой момент может зайти кто-нибудь из его соседей или других мемберов — Хан зашел же. Со кладет ладони ему на плечи, медленно проводит одной, сминая и задирая рукав футболки, хватается за шею крепко, сжимая по своей обычной привычке. Хан смотрит снизу игриво, дразняще, одними пальцами оттягивает резинку, но отпускает тут же, слушая с довольной ухмылкой гулкий хлопок по коже и болезненное шипение сверху. — Будешь играться? — рычит Чанбин, сжимая шею сильнее. — Нет, нет, — поспешно отнекивается Джисон, спускает белье, высвобождая полутвердую плоть. И о чем только друг там думает? Хан ищет ответ в глазах Со, но получает только грозный шепот: «Быстрее», еле слышное, задумчиво-молящее «Пожалуйста», добавленное чуть позже, находит это чересчур заводящим и приступает к делу. Чанбин на вид суровый и жесткий, да и трахается он грубо, но то, как он выказывает свое наслаждение, стоит того, чтобы стерпеть все. Джисон стягивает белье вниз, берет в рот, укладывает руки на мощные бедра, большими пальцами скользя — будто случайно — к внутренней стороне, прямо под пах, слегка массируя. Член знакомо располагается во рту, а ощущения уже не такие странные, как в первый раз. Хан проходится осторожно по длине, вбирает не полностью, будто пробуя, прикрывает слегка глаза, оставляя себе возможность видеть хоть немного. Он сжимает губами головку, ощутимо впивается пальцами в бедра, посасывает медленно и смачно, громко сглатывает слюну и поднимает бесстыжие глаза на Чанбина. Тот внимательно наблюдает, но молчит — только дышит глубоко и часто, судя по вздымающейся груди. Он сосредоточен на каждом ощущении, на всех прикосновениях, а еще старается устоять на ногах, потому что они как-то неожиданно слабеют под нетерпеливыми руками Джисона и властью его губ. Хан невозможный: сосет все еще неумело, но пробует интуитивно, возбуждая Со с полоборота, с пары касаний, ждет реакции, поглядывая наверх. Он берет глубже, заглатывая не только головку, оттягивает ладонью кожу, двигается одновременно со своей рукой. У Чанбина взгляд туманится, хватка на шее Джисона крепнет, а с губ срываются случайные вздохи. Ощущение твердеющего во рту члена просто нереальное, и Хан заинтересованно хмыкает, с громким чмоком выпуская головку, но тут же глотает весь член, неожиданно и резко, не давая Со понять, что произошло сейчас. Губы смыкаются, а на чанбинову задницу ложатся ладони, сжимая с силой, подталкивая ближе. Со негромко вскрикивает неожиданно для себя, опомнившись, выругивается и давит на шею Джисону, толкается глубже, решая вытрахать из парня всю дерзость. Хан задыхается, носом задевает лобок, на горло давит член, который двигается коротко и ритмично, вбиваясь сильнее в глотку. И только когда Джисон царапает возбужденный орган зубами, Чанбин отстраняется. Пальцы на ягодицах расслабляются, и Со понимает, что все это время Хан сжимал их со всей силы. Он громко откашливается, восстанавливая дыхание, вытирает слезы рукавом и едва усмехается, приходя в себя. Рука Бина соскальзывает с его шеи, но сам он тоже дышит часто. — Не думал, что ты так заведешься, — хрипит Джисон, разминая челюсть. — Не думал, что ты такой нахал, — обрушивает Чанбин тихо, но с долей возмущения. Хан дергает пальцем возвышающийся перед носом стояк, глядя на то, как тот покачивается, а друг закипает от возбуждения и злости. Джисон накрывает одной рукой свой пах, пока Со не заметил, что он сам не отказался бы сейчас от хорошей дрочки, стараясь не думать, что у него снова встал на друга, которому он, черт возьми, только что отсасывал. Впрочем, это уже не волнует никого, потому что член Чанбина крепко стоит и требует внимания, а плечо стискивает его же ладонь. Джисон не отвечает, снова прикасается, обхватывает полностью, проводит пару раз по стволу, с прищуром наблюдая за тем, как Со старается скрыть дрожь в теле. Хан застывает на мгновение, но в его глазах тут же мелькает озорной огонек, он поднимает член, поглаживая большим пальцем головку, а сам опускается под него, вбирая по очереди в рот чанбиновы яйца, которые, как он часто утверждал, стальные. Хан мысленно смеется, называя друга врунишкой, оттягивает зубами кожу, заставляя Со чуть ли не рычать. Затем издевательски медленно проводит языком от основания по всей длине и заглатывает — понемногу, но снова полностью, старается расслабиться как можно больше, чтобы вобрать глубже. У самого в паху адски ноет, а джинсы давят неимоверно, так что Джисон забивает и высвобождает собственный член под восхищенные стоны Со, который под его губами просто тает. Он шлепает Чанбина по заднице, стаскивает с себя мокрую от пота футболку, в которой до ужаса жарко, кротко облизывает головку и решается: — Можешь трахнуть еще раз. Чанбину повторять дважды не требуется. Рот у Джисона потрясный, учится он удивительно быстро, ловит кайф с того, что делает, кстати, тоже. Со замечает движения руки Хана, ухмыляется, что друг сам возбудился, а ведь поначалу даже наверняка и не думал о том. Чанбин встает поудобнее; почему-то даже не удивлен подобному предложению. Он еще не прикасался к своему члену, и сейчас скорее он привычнее будет смотреться в руке Хана, чем в собственной. Со не торопится, проводит членом по губам Джисона, толкается в щеку снаружи, глядя, как тот пытается достать его кончиком языка. Хан открывает рот, готовый принять так глубоко, насколько будет нужно, а сам в это время продолжает водить рукой по своему члену. Он перехватывает поудобнее ягодицу Чанбина, впиваясь в нее чуть ли не ногтями, отчего Со снова рычит и с силой начинает вбиваться Хану в рот. Второй раз проходит лучше, хотя кажется, что Чанбин стремится не только пробить членом глотку, но и скальп снять заодно — так сильно оттягивает за волосы, насаживая обеими ладонями, толкается в сумасшедшем темпе, под который Джисон подстраивает и свою руку. Они, кажется, оба слышат, что петли неловко скрипят, а низкое «Ой» приглушается и сливается со звуком закрывающейся двери. Внимания, правда, не обращают, потому что слишком заняты друг другом. Оба уже на грани, вот только Чанбин кончает первым, задевая несколько раз щеки Хана изнутри, — вид этих округляющихся не от еды щечек настолько горячий, что сил держаться уже нет. Со отрывается, одним длинным движением доводя себя, и кончает Джисону на лицо и голую грудь. Тот замирает на время, чувствуя, как по подбородку стекает густая сперма. Чанбин опускается перед ним на колени, становясь на один уровень, а после без всяких предисловий и вопросов проводит языком возле губ, собирает капли собственной спермы с шеи и слизывает с мощной джисоновой груди, не забывая укусить за сосок, вылизывает ее больше для удовольствия Хана, изящно проводя языком и под ключицами. — И правда, на вкус ужасно, — соглашается Чанбин внезапно, глядя другу в глаза. Тот нервно усмехается, дрожащими пальцами проводя по члену, но их накрывает более уверенная рука, и Хан уступает, хватаясь за широкие чанбиновы плечи, пока тот водит ладонью по стволу, выбивая из Джисона короткие высокие стоны. Он кончает совсем скоро в руку Со, только спустя пару секунд понимая, что произошло. Пока Хан приходит в себя на полу возле кровати друга, тот сидит рядом, подталкивая коробку с салфетками, нагло стыренную, наверное, у Феликса. Чанбин, как в прошлый раз сам Джисон*, подумав, облизывает испачканные в его сперме пальцы и заявляет: — Твоя и правда вкуснее. — Ну хоть грустить больше не будешь, хён, — пожимает плечами Джисон, воруя салфеток на половину коробки. Позже, конечно, они оба будут очень извиняться за опустошение запасов, но Феликс, улыбнувшись, простит, стараясь забыть случайно увиденную сцену и вообще никак не связывать ее с потерей половины коробки салфеток — мало ли для чего они могли понадобится, ведь так?..