И было желание раскрыть все карты, И разбивалось оно с каждым разом о скалы В виде заботы и любви, которые дарились ей, Просто так… И если бы люди знали, как глупо ощущать это чувство полости внутри, Когда для других ты полон снаружи…
Лето пролетало с невообразимой скоростью. Гарри почти всё время проводил в Норе. Мало того, что он помогал там с ремонтом, так ещё и их отношения с Джинни перешли на новый уровень и они просто не отлипали друг от друга, рассматривая перспективу перебраться на площадь Гриммо. Там сейчас во всю командовал Кикимер. После битвы он воодушевился придать благородному дому Блэков если не первозданный вид, то хотя бы прошлое величие и шарм. Гарри выделял ему деньги и контролировал происходящее, предпочитая его обществу друзей, но относился к тому с теплотой при встречах, что, опять-таки, безумно нравилось старому эльфу и он довольно часто тосковал по Регулусу, сжимая медальон в руке каждый раз, когда вспоминал его. Естественно, домовик принял Гарри как своего нового хозяина, а также бесконечно был ему благодарен за доверие. Кикимер готовился к переезду Поттера на Гриммо и настолько гордился тем, что его новый хозяин станет сотрудником Аврората, будто Гарри был самым чистокровным волшебником из всех ныне существующих и занимал, как минимум, пост Министра магии. Вечерами, разговаривая с гобеленом своей почившей хозяйки, он всячески защищал Поттера перед ней, уже вовсе не считая его осквернителем рода, и всё меньше обращал внимание на оскорбления матери семейства Блэков, никак её в этом не поддерживая. Отношения Рона и Гермионы изменились. И не в лучшую сторону. В июне Грейнджер отправилась в Австралию, чтобы вернуть память своим родителям. Рональд собирался поехать с ней, но это закончилось лишь огромным скандалом, ведь она наотрез отказалась брать его с собой и никак не аргументировала своё решение. — Гермиона, да как ты не понимаешь? Ты молодая девушка, а это другая страна. В конце концов, я твой парень. Да послушай же ты меня, — кричал Рон перед её отъездом, надувая от обиды щеки словно ребёнок, потерявший все свои игрушки разом. — А если что-то пойдёт не так? Я должен быть рядом с тобой! Гермиона будто воды в рот набрала. Все переживали за неё и поняв, что решение отправиться одной не подлежит обсуждению потому как неоспоримо, всё семейство, заручившись поддержкой Молли, отговорило Рона от идеи отправиться с Гермионой в Австралию. И утром 11 июня она, использовав портал, трансгрессировала за своими родителями. Портал предоставил Бруствер, собственно, как и сведения о их местонахождении. Её не было неделю, также как и вестей о ней. Все были на нервах. За это время она отправила всего два Патронуса. Один, что добралась и всё хорошо. Второй, что возвращается. А уже утром 19 июня она вернулась обратно, без использования магии, прилетев на самолёте. Её возвращения очень ждали, но когда поняли, что она вернулась без родителей и что-то всё-таки пошло не так, безумно запереживали за неё. Молли не находила себе места, постоянно подгоняя всех вокруг и очень желала узнать, что же всё-таки случилось и почему её «ребёнок» теперь страдает. Это стало совсем очевидным, когда на косвенные вопросы о её визите не последовало никаких ответов — по каким-то причинам память родителям юная ведьма вернуть не смогла. Первый день прошёл в какой-то суматохе, непонятном молчании. Гермиона же вела себя совершенно странным образом. Не было ни слёз, ни истерик, так же как и задумчивого ухода в себя. Она вела себя как обычно, как если бы ничего не случилось. И по мнению Джинни — это худшее поведение, которое могло было быть. Они старались всячески опекать её, не замечая, как всей семьей просто наседают на человека, которому и без их участия невыносимо плохо. В один из вечеров за ужином она молча встала из-за стола, откинула салфетку со своих коленей на стол и сказала: — Я не буду спускаться ужинать до тех пор, пока вы все, — проведя пальцем в воздухе, очерчивая стол и всех присутствующих, — не перестанете себя так вести. Спасибо, Молли. Всё было вкусно, — обведя всех испепеляющим взглядом Гермиона взбежала по лестнице наверх. Остаток ужина прошёл в молчании. Больше вопросов о её родителях не задавалось.***
Миновал месяц, и июль подходил к своему логическому завершению, пропуская август вперёд. Лето, играя с перепадами температуры, лениво наращивало градус на улицах Лондона, наконец, даруя спокойствие её израненной душе. Всё утряслось само собой. Мальчики рассуждали о службе в Министерстве, а стройка в Норе подходила к логическому завершению. Гермиона же только отмалчивалась о своих планах. Одним тёплым летним вечером, сидя в обнимку с Роном на берегу озера, Гермиона ощутила себя почти счастливой. Всё складывалось достаточно неплохо, она почти разобралась в себе и своих чувствах. Всё становилось более понятным и правильным. Рон боялся сделать какие-то серьёзные шаги и просто был рядом. В этом был весь Рон. Её Рон. Такой понятный и привычный. Гермиона, оперевшись на локти, смотрела на мутноватую гладь воды, в отражении которой виднелись отблески лучей заходящего солнца. Мягкая трава приятно щекотала оголённую кожу. На ней было лёгкое сиреневое платье-сарафан и венок, сплетённый из полевых цветов, на голове, и в этом жарком, летнем зное она выглядела необычайно прекрасно. Рон наслаждался ею и её видом — округлившиеся за лето бёдра, стройная фигура, идеально ровная осанка. Её губы были такие чувственные и мягкие. Глаза пронзительные, словно два омута, в которые ты каждый раз окунался с головой, тонув, и не стараясь противиться собственной гибели. Рон безумно хотел продвинуться дальше в этих отношениях. Он смотрел, как она прикрыла глаза и перебирая её волосы, провёл кончиками пальцев по руке, вверх по ключице и, оглаживая нежную кожу щеки, слегка повернул голову в свою сторону и нежно поцеловал в губы. — Мм. Никак не привыкну к тому, как ты прекрасна… — улыбнувшись ей в губы начал Рон. — Я бы давно хотел перейти на следующий этап, Герм, но мне кажется, что ты к этому ещё не готова. Она повела плечами, нежно улыбаясь и смотря ему в глаза. На пятом курсе с Браун Рон, скажем так, не терял времени. Помимо невинных поцелуев и обжиманий по углам замка, был вполне себе не невинный секс. В отличие от Гермионы, Рон Уизли уже не был невинен, и он твёрдо решил, что именно в этом кроется причина её внутренних метаний и нерешительности по отношению к нему, поэтому не хотел торопить события. — Рон, я давно готова идти дальше, просто, эмм… — Да-да, я знаю, — с разочарованным вздохом, он убрал руки от её волос. — Ты хочешь, чтобы всё было по-особенному. И я подумал, что нам с тобой нужно снять собственное жилье. Здесь очень много народа. К тому же, мы будем работать в Министерстве и нам пригодилась бы своя квартирка неподалёку. Что скажешь? Гермиона резко отвернулась от него в сторону воды и, вернув взгляд, виновато посмотрела на Рона так, словно за что-то извинялась. Ему стало очень не по себе, вязкий ком предательски подступил к горлу, осознание медленно, но приходило к нему, открывая правду: — Погоди… ты… ты хочешь сказать? Стоп, что? — он моментально вскочил на ноги. — Ты хочешь сказать, что не собиралась жить со мной? — переходя на крик начал Рон, уперев руки в бока. Гермиона так же вскочила: — Я хотела бы жить с тобой, Рон. Но не сейчас! — Но Гермиона, это же удобно. Это раз, — загибая пальцы, он брызгал слюной от злости. — Плюс, мы любим друг друга, это два. Смысл нам бегать от этого? Ты хочешь добираться до работы через камины и туалеты? Она опустила голову обнимая себя за плечи, словно закрываясь. — Погоди… стой-стой, — Рон приложил ладонь ко лбу, рвано выдохнул и озадаченно посмотрел на Гермиону. — Ты что, вообще не собираешься работать в Министерстве?! — Мы не говорили с тобой об этом, потому как я не хотела вот этой реакции, — раздраженно сказа она. — Да, я не собираюсь работать там сейчас. Я возвращаюсь в Хогвартс, хочу закончить. — Это же глупо! Зачем тебе это? Чему ты там хочешь научиться? Это же бред! — Это не бред, а моё решение! — возмутилась она. — Гермиона, ты за этот год показала, что знаешь куда больше, чем может предложить тебе эта школа. У тебя есть возможность идти работать сейчас туда, куда ты хочешь, в любой отдел! Зачем тебе терять год? Зачем терять год нам? — Ты просто не можешь принять моё решение. Почему? — Ты всё решила сама! Ты не спросила меня, хочу ли я этого? Вот так всё делаем вместе, значит? Такая мы пара? — заметавшись, он переходил то на крик, то понижал голос недоумевая от её решения. — Ты всё решаешь сама, никого не спросив и ни с кем не посоветовавшись! — Это моя жизнь, и я решаю, что мне с ней делать! — закричав, вскочила она и бросила в его сторону грубый взгляд. — Только я! Это не те вещи, в которых люди спрашивают советы! Они рассекали воздух колкими словами. Припоминая друг другу всё, становясь абсолютно чужими людьми. Последней каплей для Гермионы было припоминание о родителях и её решении сделать всё самой, как обычно… Она со злостью развернулась в сторону Норы. — Если бы ты хоть раз всё взял в свои руки, Рональд Билиус Уизли! Если бы хоть раз дал мне почувствовать себя как за каменной стеной… — срываясь на крик Гермиона смахнула слезу. — Я… да я… да я всю жизнь всё решаю сама и за вас в том числе, чего ты ожидал от меня? Хотел жить со мной, под моим присмотром и контролем? Хотел, чтобы я обхаживала тебя и делала всё так, как ты себе там придумал? Не будет этого! Она в каком-то бешеном темпе, сбивая шаг и спотыкаясь об извилистую тропу, направилась прочь, пока совсем не скрылась за холмом. Просто ушла, оставив его одного на берегу, ошарашенного и растерянного, без капли понимания о том, что делать дальше… Под слёзы непонимания Молли и останавливающие мольбы Гарри, она собрала свои чемоданы и отправилась в «Дырявый котёл», на время оставив Живоглота в этом доме. Всё, что казалось таким правильным и привычным, оказалось большой сладкой ложью, не способной утешить её внутреннего раздрая. Жизнь с Роном — это совсем не то, что она хотела, и сейчас она это понимала как никогда ясно.***
Сняв комнату в «Дырявом котле», впервые за очень долгое время Гермиона почувствовала себя свободной. Это была небольшая комнатка с маленьким окном, односпальной кроватью, шкафом и столом. Зато с собственной крохотной ванной комнатой, в которой была удобная душевая. Левитировав свои чемоданы в угол комнаты, она решила забыть обо всём и провалиться в сон. Так шли дни, собирающиеся плавно перетечь в недели. В конце августа должна была состояться церемония награждения, на которую совершенно не хотелось идти. Её будут чествовать как победителя, но победила ли она? Расставшись с Уизли на такой нехорошей ноте, Грейнджер очень переживала. Получая по письму в день то от Гарри, то от Джинни, то от Молли, вчитываясь в однообразные строчки, которые вновь не раскрывали всей сути переживаний её близких людей. От Рона не было ни весточки. Джинни писала, что он очень злится, но не считает, что всё безвозвратно, и им с Гермионой просто нужно время. Это первые дни за длительное время, когда она могла насладиться одиночеством и подумать, что именно хочет сделать, куда сходить, как провести вечер… По достижению своего восемнадцатилетия она могла посетить банк и проверить собственный счёт, но раньше у неё, мягко говоря, не было на это времени. А теперь его было предостаточно, и сняв в «Гринготтс» кругленькую сумму, она твёрдо решила, что переменам быть. Джинни всё-таки не смогла так просто отпустить от себя подругу и приехала к ней погостить на несколько дней, утягивая её в авантюру с обновлением гардероба. До церемонии оставалось не так много времени, а платье само себя не купит. Перерыв с подругой весь гардероб, Гермиона избавилась почти от всех своих вещей и три дня они совершали набеги на торговые центры Лондона, потратив уйму денег, посетили салон красоты, СПА и просто прекрасно провели время. Когда Джинни осталась у подруги, то трансфигурировала кровать в двуспальную. Они болтали по вечерам или пили сливочное пиво. Завтра волшебницы собирались пойти в Косой Переулок, чтобы купить всё необходимое для учебного года. — Это сумасшествие. Мы тратим кучу денег, и я хочу сказать, что мне прямо-таки безумно от этого хорошо, я никогда столько не тратила. Да у меня и денег-то таких не было. Я должна испытывать стыд за то, что растрачиваю наследство Гарри? — спросила Джинни, присаживаясь на кровать с бутылкой сливочного пива и поправляя свою пижаму. — Хорошо — это слабо сказано. Мне вот до неприличия отлично. И, дай подумать, должна ли ты испытывать угрызения совести, когда купила столько нижнего белья, чтобы удивить его, — наигранно задумавшись Гермиона сморщила нос и отрицательно покрутила головой. — А пару комплектов я и за бельё не считаю, — улыбнувшись ей, Грейнджер потянулась на кровати и, левитировав к себе бутылку огневиски и два бокала, многозначительно посмотрела на подругу. — Давай отметим всё это более крепким напитком? Подруги озорно рассмеялись и, налив друг другу, выпили на брудершафт. За разговорами и хихиканьем, ночь вступила в свои права незаметно. Они обсуждали подробности интимной жизни Джинни и Гарри, их случившийся первый раз и барьеры, которые уже были сломаны в плане оральных ласк. Девочки перемерили перед друг другом все свои обновки и проголодавшись, уже достаточно захмелевшие, решили пройтись по Косому Переулку, заодно выгуляв новые образы. Поколдовав над внешним видом, они двинулись в тёплые объятья ночи, положив в сумку Гермионы остатки алкоголя. Ночь была очень тепла. Улочки, освещённые фонарями, выглядели очаровательно и маняще. На Гермионе было шёлковое лавандовое платье длины макси на тонких бретельках, с v-образным глубоким вырезом спереди и сзади, обрамлённым тонким кружевом. Оно облегало тело, подчёркивая её округлые бёдра и аккуратную грудь, и не подразумевало наличия нижнего белья в принципе. Девушка собрала кучерявые волосы в высокий хвост, и они элегантными локонами струились по её спине. На ногах были кремовые босоножки на тонкой шпильке, а на шее красовалась жемчужина на тонкой цепочке. Её было очень сложно узнать, что сыграло на руку девушке, чьей жизнью интересовался каждый от мала до велика… Цвет платья приятно оттенял её загорелую за лето кожу, а лёгкий вечерний макияж делал её просто очаровательно прекрасной. — Если бы Гарри меня увидел, то сдох бы от счастья… — шепнула она ей, покружившись ещё раз перед Гермионой, пройдя немного вперёд, чем привлекала внимание проходящих мимо людей, услышав в свою сторону пару комплиментов от проходящих мимо парней, чуть старше их двоих, после чего заразительно засмеялась. На Джинни было белое платье длиной до колен на перекрёстных сзади тонких бретельках и с вырезом в виде сердечка, который подчёркивал её красивую грудь. На ногах босоножки на толстом каблуке, и небольшой бордовый клатч. Волосы струились по спине и были заколоты с одной стороны заколкой в виде бордового цветка лилии. Девушки переглянулись, смущенно хихикнув, и прошли по намеченному маршруту, отдаваясь в руки этой ночи. В Косом Переулке открылся клуб родителей Блейза Забини. Идти туда не показалось хорошей идеей, но, как говорится, любопытство сгубило кошку…И девочки, посидев в трактире Франчески Фортескью — племянницы пропавшего Фортескью, унаследовавшей трактир почившего дядюшки, прилично поужинав, выпили по паре бокалов эльфийского вина и отправились на поиски приключений…