The Best Years of Our Lives, My Ass

В воскресенье вечером Кас завис возле кровати Дина, и Дин послушно подвинулся, что сделало этот инцидент не разовым, а скорее традицией. Кастиэль не поймёт разницы, подумал он, но на самом деле нет ничего плохого в том, чтобы обниматься, пока ты, чёрт тебя дери, не заговоришь об этом на следующий день. От этого они оба лучше спали. Дин мог сказать, что Кас выглядел хорошо отдохнувшим в эти дни, и бог знает, что так оно и было. Он даже умудрился довольно счастливо пройти через школу, несмотря на то, что Каса там не было. Разница, которую мог сделать сосед по кровати, на которого тебе было наплевать, была очевидна. Он испытывал это в какой-то степени с Лизой, но такого уровня комфорта и доверия никогда не было между ним и его бывшей девушкой. Честно говоря, он тогда только увидел, как его брат рухнул в Ад; в то время он никому особо не доверял. Интересно, спал бы он лучше, если бы после всего этого спал рядом с Касом, а не с Лизой? И тут же выбросил эту мысль из головы. Кастиэль исцелился с исключительной — хотя, опять же, не сверхчеловеческой — скоростью и получил разрешение вернуться в школу в среду, почти через две недели после того, как его ударили ножом. Утро среды было беспокойным; Дин вернулся к своей утренней тренировке неделю назад, но решительно отказался позволить Касу присоединиться к нему, пока он не получит справку врача. Половина его тренировочного времени уходила на то, чтобы кричать на Кастиэля, что раздражало Джона и будило Мэри и Сэма. Наконец Дин выбежал из дома и отправился на пробежку без разминки или тренировки, просто пытаясь сжечь часть своей ярости от того, как мало Кас заботился о себе. Несколько ночей назад выпал снег, и тротуары всё ещё были довольно скользкими. Дину следовало бы быть внимательнее, но спор с Касом отвлёк его; он споткнулся, раскрутился и проскользил целых двенадцать футов на заднице, прежде чем остановиться на чьей-то подъездной дорожке. Из него вышибло дух, и он провёл несколько секунд с открытым ртом, хватая ртом воздух, который никак не шёл. Наконец он поднялся и застонал. Его колено не было вывихнуто, только ушиблено, но болело ужасно, и ему придётся идти домой на нём. Его до чёртиков возмущал тот факт, что сотовые телефоны ещё не стали обычным делом: он даже не мог позвонить, чтобы его подвезли, а до дома было не меньше полумили. Прихрамывая, он направился обратно к дому Винчестеров. Скорее всего, из-за него все опоздают в школу, а это чушь собачья. На самом деле, Дин был достаточно взрослым, чтобы справиться с собой и перестать позволять дерьму Кастиэля так на него действовать. Да, чёртовы подростковые гормоны заставляли его злиться быстрее, чем обычно (и, оглядываясь назад, Кас, вероятно, тоже злился легче, чем обычно, и по той же причине), но здесь у него было преимущество опыта. Он знал лучше. Кас не знал: у него никогда не было детства, он не знал, через что проходит половое созревание. Хех. Он готов был поспорить, что для ангела это было откровенно и чертовски запутанно. Он был уже на полпути к дому, когда рядом с ним остановилась Импала. Его отец сидел на водительском сиденье (Сэм был на заднем, они оба явно высматривали Дина), и он жестом указал своему старшему сыну на пассажирское. Дин с благодарностью забрался внутрь. — Спасибо, — сказал он, морщась и пристегивая ремень. — Споткнулся и ушиб колено. Джон ухмыльнулся. — Я полагал, что это возможно. Не думаю, что когда-либо видел, чтобы вы с Касом так ссорились. — Как пожилая супружеская пара, — пропищал Сэм позади них. Дин посмотрел на него через плечо и показал ему средний палец, за что Джон отругал его. Дин, должно быть, выглядел более взъерошенным, чем он думал, потому что, когда он вошёл в дверь, Кастиэль — только что принявший душ и готовый к школе — на самом деле выглядел встревоженным. — Что случилось? Дин пожал плечами и, прихрамывая, подошёл к дивану и осторожно сел. Он задрал подол спортивных штанов до колена. Оно быстро набухало и сочилась кровью из множества крошечных порезов, и он вздохнул. — Немного подвернул колено, вот и всё, — сказал он. Взглянув на часы, он понял, что действительно напрасно потратил время. — Я опоздаю, я не могу пойти в таком виде. Мне нужно принять душ, — Кас опустился на колени рядом с ним, возясь с раной и пытаясь стереть царапины кусочком ткани, что заставило Дина покраснеть. Сэм бросил на него понимающий взгляд из-за спины Джона и прошептал: «Пожилая. Женатая. Пара. » Дин свирепо посмотрел в его сторону, прежде чем его внимание вернулось к Кастиэлю; он зашипел от боли, когда Кас постучал по больному месту. — Я могу взять Каса и Сэма на грузовике по дороге на работу, — сказала Мэри, подходя к краю дивана и скрещивая руки. — Тогда ты будешь единственным опоздавшим. — Я не пойду без Дина, — сказал Кас, отмахиваясь от её беспокойства. Он продолжал пытаться очистить раны Дина, его внимание переключилось на царапины на обеих ладонях Дина. Дин едва уловил взгляд, который Джон бросил на Мэри, но не мог понять, что они пытались сказать друг другу. Дин беспомощно посмотрел на Каса. — Чувак, ты не должен опаздывать из-за меня, — сказал Дин. — Это твой первый день после возвращения. — А это значит, что если мы опоздаем, никто и не подумает это комментировать, — ответил Кас, глядя Дину в глаза. По давней привычке Дин выдержал взгляд ангела, прежде чем понял, как это, вероятно, выглядело для всех остальных в комнате. Он покачал головой, глядя на Мэри с немой мольбой. Она пожала плечами. — Если Кастиэль хочет подождать тебя, Дин, я не стану его останавливать. Он уже почти взрослый. — Предатель, — машинально произнёс он. Она улыбнулась ему и повернулась к Сэму. — В машину через пять минут, — сказала она. Она быстро повернулась к Касу. — Помоги ему привести себя в порядок, ладно? Я не хочу слышать, что вы двое растянули своё опоздание дольше, чем это было необходимо. Кас кивнул с серьёзным лицом и широко раскрытыми глазами. Как будто это была какая-то священная обязанность, которую ему поручили. С другой стороны, у Каса всегда была раздражающая привычка предполагать, что любое поручение, которое ему давали, было очень важным. Мэри бросила на Джона ещё один непонятный взгляд, прежде чем выйти из комнаты, чтобы забрать последние вещи. — С тобой всё будет в порядке? — прокомментировал Джон. Дин посмотрел на него и кивнул. — Ничего не сломано, — сказал он, переставляя ногу, чтобы проверить эту теорию. — Просто ушибы и ссадины, вот и всё. — Ладно, увидимся после школы, — сказал Джон. Он всё ещё бросал на них странный взгляд, но вопрос, который Дин был почти уверен, что сейчас задаст — вопрос о том, занимаются ли они сексом или нет, или, может быть, встречаются ли они, — остался в голове Джона, а не выпал из его рта. Джон ушёл на работу. Несколько минут спустя Мэри и Сэм направились к двери, когда Мэри остановилась и повернулась, чтобы посмотреть на них; Кастиэль сумел оторваться от Дина достаточно долго, чтобы достать бутылку спирта для растирания, комок марли и несколько водонепроницаемых бинтов. К этому времени он уже начал пытать Дина антисептическими укусами, и Мэри потребовалось несколько секунд, чтобы заставить его сосредоточиться на ней. Если судить по выражению его лица, он не придал особого значения тому, что его отвлекли. — Да? — спросил он отрывистым голосом. — Я просто хотела напомнить тебе, что суд над Бальтазаром завтра, — сказала Мэри. Глаза Кастиэля расширились, и он медленно кивнул. — От тебя ждут показаний, но если ты не в состоянии, я могу попросить о продлении срока после всего, что произошло… Кас обдумал вопрос не на шутку, прежде чем кивнуть. — Со мной всё будет в порядке, — сказал он. Он снова повернулся к ранам Дина, накладывая повязку на самый большой порез с чем-то, граничащим с благоговением. Мэри бросила на них взгляд, полный любви и нежности, и вышла, ведя за собой Сэма. Выходя из дома, Сэм сделал Дину жест, будто его тошнит, а потом ухмыльнулся. Дин сердито посмотрел на него, но не смог придумать, что возразить. Его младший брат был прав: Кастиэль вёл себя как чрезмерно заботливый парень. Дин предположил, что это был способ ангела восполнить недостаток его целительских способностей, но он не мог никому об этом сказать. Дин вздохнул, когда Кас закончил промывать его раны. Встав и стараясь не шататься слишком сильно, он направился к лестнице и ванной, чтобы принять душ. Перенос веса на повреждённое колено причинял адскую боль, и он не мог заставить себя протестовать слишком сильно, когда Кас скользнул под его руку и помог ему подняться по лестнице. Однако он подвёл черту, позволив другому подростку раздеть его, и физически вытолкнул Кастиэля из ванной, когда Кас, казалось, рассматривал этот вариант. — Нет, ни в коем случае, — сказал он, плотно закрывая за Касом дверь. — Если хочешь помочь мне, возьми одежду, которую я выбрал вчера вечером, и принеси её, когда я буду в душе, — крикнул он через дерево. На мгновение воцарилась тишина, а затем Кастиэль ответил:  — Хорошо, — и Дин услышал, как он заковылял к их комнате. Дин вздохнул с облегчением, стягивая с себя грязную тренировочную одежду и настраивая душ на что-то тёплое и успокаивающее. Ему пришлось сесть на пол душа, потому что колено не держало его. Это означало, что у него будет хороший шанс подрочить, как только Кас придёт и уйдёт с его одеждой (у него довольно ослабли колени, когда он пришёл, так что время душа обычно было строго таким). Он провёл пальцами по волосам, радостно думая о своих будущих мастурбационных приключениях, пока ждал, когда Кас придёт и уйдёт. Он услышал, как открылась и закрылась дверь ванной, и какие-то тихие, шаркающие звуки, которые, как он предположил, были Касом, кладущим его одежду на стойку. Он подождал несколько секунд, но дверь больше не открывалась. Он прищурился и выглянул из-за занавески. Конечно же, там был Кас, сидящий на закрытой крышке унитаза и рассматривающий Дина с некоторым трепетом. — Пошёл. Вон, — приказал Дин. Кас выглядел озадаченным. — Я уже видел тебя голым, Дин, — попытался объяснить он, выпрямляясь. — Это не какой-то секрет. — Когда… нет, неважно, не хочу знать. Дело в том, что время душа — это время одиночества. Ты должен идти, парень. Касу потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что время одиночества означает время-без-Кастиэля, и он нахмурился. Прошло ещё несколько секунд, прежде чем на его лице расцвело понимание. — Ты будешь мастурбировать, — сказал он. Дин густо покраснел. — УБИРАЙСЯ! — крикнул он, хватая кусок мыла и швыряя его в Каса. Кас покраснел, увернувшись от мыла, но он, казалось, понял, что Дин имел в виду, когда сказал уйти, потому что он так и сделал. Дин несколько секунд смотрел на дверь, потом повернулся лицом к кранам и скрестил руки на груди. Вода падала на него сверху, попадая в глаза. В этот момент он был так раздражён и смущён Касом, что дрочка привела бы только к тому, что он сердито дёргал свой член в течение нескольких минут, прежде чем бросить это как безнадёжное дело. Он закрыл глаза, глубоко вздохнул, затем снова открыл их и осторожно закончил мытьё. К тому времени, как он очистился, он значительно успокоился, достаточно, чтобы начать рассматривать фантастические версии только что произошедшей сцены. Что, если бы он не выгнал Каса? Если бы он просто продолжил, зная, что только тонкая виниловая занавеска для душа отделяет его от вида ангела? Что бы сделал Кас, если бы услышал звуки, которые издавал Дин? Ну, скорее всего, он просто сидел бы там, уставившись на занавеску душа, как какая-то жуткая статуя горгульи, но Дин предпочёл представить сценарий, в котором Кастиэль проявил бы интерес к происходящему. Мысленно Кас заинтересовался и встал с унитаза, медленно продвигаясь к душу, где Дин дёргал бы свой член и издавал задыхающиеся, тихие звуки. Пока он думал об этом, его член начал набухать между ног, и он крепко схватил его. Он начал гладить, отодвигая чувство вины на задний план, чтобы разобраться с ним позже. Он позволил своим пальцам потянуть, немного грубее к головке, как будто ему это нравилось, в то время как он опустил другую руку вниз, чтобы пощекотать яйца кончиками пальцев. Он представил себе, как Кас заглядывает в щель между занавеской и стеной, любознательные голубые глаза изучают вид. Дин не был слепым, он знал, что хорошо выглядит, и представил себе, как Кас облизывает губы при виде распростёртого Дина, скользкого и влажного, когда он трогает себя. Фантазийный-Дин откинул голову назад и заметил, что Кас наблюдает за ним. Если бы это произошло в реальной жизни, это был бы шанс пятьдесят на пятьдесят: Дин либо разозлился бы и бросил что-то в Каса (как было показано ранее), либо он прекратил бы то, что делал, и потребовал бы, чтобы Кас ушёл. Сердито, конечно, потому что так нельзя прерывать одиночество мужчины. Однако в своих фантазиях он просто продолжал смотреть на Кастиэля, пока его толчки становились всё увереннее. Мысль о том, что Кастиэль наблюдает за ним, казалось, сильно возбуждала, потому что его поглаживания в реальной жизни начали запинаться, и он скользнул головой вперёд в оргазм, который заставил его задыхаться. — Чёрт, — сказал он, качая головой. Очевидно, у него был пунктик на вуайеризм, вернее, на одного конкретного человека, смотрящего на него. Боже, он так облажался. Как оказалось, они только наполовину закончили математику, когда оба пришли в школу, и Мэри позвонила заранее, чтобы сообщить администрации, что они оба придут поздно. Извинилась за опоздание. Прекрасно. Большая часть учебного дня прошла довольно быстро; прежде чем Дин успел подумать об этом, подали обед, и Дин повёл Каса к столу, за которым он сидел всю неделю. Кастиэль выглядел удивлённым и немного расстроенным, но Сэм и Вики сразу же поприветствовали его, а остальные укурки восприняли его появление спокойно, так что другой подросток расслабился довольно рано. Седьмой урок был последним уроком дня, и Дин всегда чувствовал головокружение и усталость к тому времени. Это было в четырнадцать тридцать, когда они должны были выйти из школы, и он был действительно готов к тому, что день закончится. История просто не была его предметом. Кас, судя по всему, читал свой учебник с некоторым вниманием, и через несколько минут Дин ткнул его. — Ну же, парень, там нет ничего такого, чего бы ты уже не знал, — прошептал он. У них был отдельный столик, что было довольно приятно для частных бесед, но немного раздражало, потому что они имели тенденцию выделяться для вопросов. — Я не читаю учебник по истории, — сказал Кас. Он говорил рассеянно, словно ответы на вопросы Дина не входили в список его приоритетов. — Я перечитываю свой журнал. Дин уставился на него, как на сумасшедшего. — Зачем? — прошипел он. — Если кто-нибудь поймает тебя с этим… — Никто меня не поймает, — уверенно сказал Кас. — Мне нужно освежить память перед завтрашним судом. На этом Дин замолчал. Он не сомневался, что Кастиэль сможет вспомнить только один случай, который позволит Бальтазару уйти. Так что в этом был смысл. Но с другой стороны… — Кас, подростки — придурки, — пробормотал он себе под нос. Учитель истории встал из-за стола. До сих пор Дин упорно игнорировал его лекцию, но быстро переключил своё внимание. А, он просто менял прозрачность проектора. Он снова наклонился к Касу. — Если кто-нибудь из них поймает тебя за чтением твоего грёбаного дневничка, тебе конец. — Это не дневничок, — сказал Кас. — Это журнал. — Одно и то же, чёрт возьми, — ответил Дин. — Нет, это не так, — сказал Кас. — В дневниках есть замки. Дин моргнул. Он открыл рот, потом снова закрыл. На самом деле, он не мог найти хорошего аргумента против этого. — И всё же ты сказал, что в нём есть личное дерьмо, — наконец продолжил Дин. Он чувствовал, что это был разумный вопрос. — Если кто-нибудь поймает тебя с ним, они его заберут. И они его прочтут. И если в нём есть что-то такое, как в моём, ты не хочешь, чтобы это дерьмо стало достоянием общественности. Кас повернулся к Дину, и весь удар его взгляда пришёлся на него. Дин моргнул. Кас склонил голову набок, и Дин в миллионный раз вспомнил смущённого кокер-спаниеля. — Ты читал свой журнал? — спросил Кас. Дин, покраснев, повернулся к учителю. — Пока ты был в больнице, мне стало скучно, — сказал он, машинально теребя пальцами край бумаги. Он чувствовал, что Кастиэль ухмыляется рядом с ним, но когда он, наконец, оглянулся на другого подростка, его лицо было погружено в учебник. Дин вздохнул. Ему было плохо. Машина была немного полнее, чем обычно по дороге домой — Дин и Кас сидели впереди, а Сэм сзади, но Вики присоединилась к ним на учебном свидании с Сэмом. По-видимому, они вместе занимались испанским, и Сэм был ничтожным в этом предмете. Очевидно, это было просто оправдание (Дин точно знал, что Сэм любит иностранные языки, как утка воду), но Кастиэль не обратил на это внимания, и Дин пропустил это мимо ушей, потому что чувствовал себя великодушным. Он не забыл, как Сэм насмехался над ним в то утро, о нет — он просто приберегал свой гнев для чего-то достойного возмездия. В своё время Сэм усвоит урок. А до тех пор лучше всего заманить его ложным чувством безопасности. Дин и Кас быстро сделали домашнее задание; Кас хотел продолжить перечитывать свой журнал, а Дин просто не мог находиться в одной комнате с Вики и Сэмом. Это было тошнотворно мило, а Дин просто не делал ничего милого. Примерно через час бесстыдного флирта между ними — и даже на ломаном испанском из учебника — Дин и Кас смогли сбежать в свою спальню, где их ждал сюрприз. Джон, по-видимому, сегодня утром взял отгул, потому что, хотя огромная кровать Дина стояла на том же месте, что и утром, над ней на крепком деревянном каркасе стояла двуспальная кровать. — У нас есть двухъярусные кровати, — сказал Дин, глядя на неё с благоговением. Потом он нахмурился. — Зачем папе понадобилось строить это сейчас? Ты уже несколько месяцев лежишь на раскладушке. Кас рассматривал рамку с некоторым трепетом, прежде чем его лицо покраснело. Дин понял, к чему клонится его мыслительный процесс, и тоже покраснел. — О, чёрт, — сказал он. — Должно быть, он видел, как мы спим. Это привело его в дерьмовое настроение на весь остаток вечера. Он мог взять людей, думающих, что между ними что-то происходит из-за их действий во время бодрствования, но люди, знающие об объятиях, проводили чёртову черту. Он выплёвывал вещи, ворчал односложными ответами и вообще был просто придурком. Наконец Мэри потащила его на кухню, якобы для того, чтобы помочь вымыть посуду. Дин что-то бормотал себе под нос, помогая матери смывать мусор с тарелок, но держал это на уровне: Мэри Винчестер не была женщиной, с которой можно спорить в любой реальности, и он всё ещё помнил, как она надрала ему задницу в семидесятые. — Дин, ты ведёшь себя как идиот, — сказала она наконец. В её голосе звучало разочарование, и почти сразу Дин почувствовал себя плохо. — Это из-за кровати? Дин покраснел. — Послушай, это не то… Мэри подняла руку. — Я понятия не имею, что происходит между вами, и, честно говоря, не хочу знать. Это заставляет твоего отца чувствовать себя лучше в этой ситуации, поэтому я позволяю ему сделать это, хорошо? — Всё не так, — настаивал Дин. Несколько секунд стояла мёртвая тишина, прежде чем он выпалил: — Каса мучают кошмары. Мэри серьёзно посмотрела на него, и он поймал себя на том, что продолжает:  — Он сходит с ума, потому что видит, как меня режут вместо него, или, может быть, вместе с ним, я не знаю, и если он проснётся, а я буду рядом, всё будет в порядке, понимаешь? Но если нет, ему придётся подойти и разбудить меня. Просто, знаешь ли, чтобы успокоить себя. — Каждую ночь? — тихо спросила она. Дин с несчастным видом кивнул. Мэри вздохнула. — Просто… я позволила твоему отцу построить каркас, потому что он нашёл вас, ребята, несколько ночей назад, — она улыбнулась ему. — Я не собираюсь говорить, что это было не совсем очаровательно… — Мама! — запротестовал Дин. — …но он всё ещё… всё ещё привыкает к этому. Первым его побуждением было заставить Каса спать в комнате Сэма. — Нет, — сказал Дин, выпрямляя спину. Кас не только испугался бы, если бы не смог проверить Дина посреди ночи, но и Дину нравилось, что ангел рядом. Не то чтобы он когда-нибудь признавался в этом, но иногда он просыпался утром и просто смотрел на Каса, удивляясь тому, что он не в Чистилище, что он здесь. Большую часть времени это была лучшая часть его дня, и он не хотел отказываться от этого. — Именно это я и сказала, — криво усмехнулась Мэри. — Двухъярусная кровать была компромиссом, но я не буду заставлять тебя пользоваться ею. — Просто… — начал Дин. Он сделал паузу, подумал, и потом продолжил. — Просто скажи ему. Расскажи ему о кошмарах. С Касом всё не так, он мой друг. — Дин, — сказала Мэри, нахмурившись. — Ты так обнимаешь кого-то, если он просто твой друг. Дин слабо рассмеялся, отводя от неё взгляд. — Ну, ты же знаешь Каса. У него всегда были проблемы с личным пространством. Мэри ещё несколько секунд смотрела на него, потом вздохнула и кивнула. — Я поговорю с ним. Иди и извинись перед своим братом и Касом, потому что всю эту чёртову вечер ты был куском придурка, — она сделала жест рукой, и Дин ухмыльнулся: ему официально разрешили не мыть посуду. Прелестно. Дин извинился перед Сэмом позже вечером, перед тем как они с Касом отправились наверх спать. Он не сказал брату, почему был в таком паршивом настроении, даже не потрудился объяснить, просто извинился. Сэм тоже воспринял это довольно спокойно для четырнадцатилетнего подростка. — Эх, всё в порядке, Дин, — сказал Сэм. Он был у себя в спальне и бросал дротики в мишень. Дин ни в одной жизни не видел, чтобы Сэм так поступал, и ему пришло в голову, что, несмотря на то, что он воспитывал Сэмми, на самом деле он мало что знал о том, что ему нравилось делать для развлечения. Сэм пригляделся, прицелился и выпустил дротик. Он приземлился с глухим стуком прямо в центре. Дин был поражён. — Я серьёзно, — настаивал Дин, упрямый в своих извинениях, как и во всём остальном. — Я не должен быть таким дерьмом с тобой только потому, что у меня выходной или что-то в этом роде. — Не то чтобы я к этому не привык, — пожал плечами Сэм, подходя к мишени и доставая дротики. Он смерил старшего брата косым взглядом. — Ты, наверное, не заметил, но мы все знаем, что ты сучка. Дин уставился на него, как на сумасшедшего. Сэм расхохотался. — Не смотри на меня так, Дин, в конце каждого месяца у тебя практически ПМС. Мы все готовимся к этому, даже Кас. — Я чертовски тебя ненавижу, — выругался Дин. — Всё в порядке, Дин, правда, — заверил его Сэм. Он выглядел таким серьёзным, что на мгновение Дин почти поверил ему, но потом его младший брат ухмыльнулся и добавил: — Твоего мужа ударили ножом, тебе позволено быть немного пизданутым. Дин даже не подумал об этом, просто потянулся к Сэму, намереваясь дать ему леща, Сэм был быстр, быстро прыгнул в сторону и метнулся между Дином и дверью. Дин крикнул ему вслед, бросаясь в погоню. Часть его была раздражена этим замечанием — муж, серьёзно? — но больше всего ему нравилось возиться со своим младшим братом. У него почти никогда не было возможности сделать это, когда они были в школе, потому что он был занят, играя роль родителя, а не брата. Сэм был бесспорно быстр, но Дин был быстрее, и он, наконец, догнал его и дал ему обещанного леща судьбы в гостиной. Кастиэль, Мэри и Джон наблюдали за происходящим в полном недоумении. — Ладно, хватит, — сказал Джон через несколько минут после того, как Сэм позвал их на помощь. — Отпусти своего брата, Дин. — Он ведёт себя как мудак, — сказал Дин. — Язык, — укоризненно сказала Мэри. Дин вздохнул и отпустил Сэма. Сэм показал Дину язык, невинно улыбнулся родителям и Касу и помчался вверх по лестнице. — Он вымахает как лошадь, — заметил Дин, осторожно вытягиваясь на ковре и переводя дыхание. — Возможно, — ответила Мэри. — Мой отец выше шести футов ростом, а Сэм похож на своего тёзку. Дин вспомнил, что Сэмюэл Кэмпбелл и Джон Винчестер никогда не ладили. — Кстати, о моём отце, — сказала Мэри, поворачиваясь к Джону. Она строго посмотрела ему в глаза. — Мои родители приедут на День благодарения. Ты будешь хорошо себя вести. — Я буду вести себя прилично, если он тоже, — сказал Джон возмущённо. Он говорил так, как будто ему было лет десять, и Дин хотел было указать на это, но фактор развлечения того не стоил. Мэри закатила глаза. — Вы двое уже взрослые. Вы оба будете вести себя прилично, или, клянусь Богом, мы с мамой заколем вас обоих на лужайке перед домом. Джон испустил вздох долготерпения, а Дин ухмыльнулся им со своего места на полу. Затем он вскочил. Было уже поздно, а у Каса завтра было судебное заседание. Кастиэль послушно встал и последовал за ним в спальню. О двухъярусной кровати ничего не было сказано публично, и Дин не собирался начинать сейчас, но он оглянулся на родителей, чтобы пожелать им спокойной ночи, и Мэри кивнула ему и дёрнула головой в сторону мужа. Кас тоже пожелал приёмным родителям доброй ночи, и они вдвоём поднялись по лестнице. Как только за ними закрылась дверь спальни, Дин повернулся к Касу. — Ты не должен спать на верхней койке, если не хочешь, — сказал он тихим голосом. — Я поговорил с мамой, и она не возражает. Знаешь, тебе это нужно. Кас несколько секунд смотрел на Дина, прежде чем кивнуть. — Спасибо, — сказал он. — Я всё равно хотел бы воспользоваться твоим компьютером перед сном, если ты не возражаешь. Дин усмехнулся. — Конечно. Правда, он очень древний и так же близок к ноутбуку Сэма, как колёсико мыши к Импале. Кас, казалось, не понимал, к чему клонит Дин, но Дин всё равно прошёл мимо него, показывая Касу, как включить питание, что такое стартовая панель и как войти в AOL и использовать их дерьмовый браузер. Дин плюхнулся на кровать, а Кас нерешительно начал печатать запросы. — Опять занимаешься исследованиями? — это было их любимым занятием в последние два месяца, если не считать того, что они умудрились пролистать все книги о сверхъестественном в Винчестерской библиотеке (и в публичной) без единого намёка на то, как они оба оказались не на своём месте. Кас торжественно кивнул. — Я был неосторожен в своих поисках. Слишком легко втянуться в такую человеческую жизнь. — Да, — согласился Дин, откидываясь на спинку кровати и закидывая руки за голову. — Всё кажется намного приятнее, когда тебе не нужно беспокоиться о том, что сверхъестественное выскочит и убьёт тебя. Нормальное — это хорошо, нормальное — легко. — Тебе, наверное, легче, — фыркнул Кас. — Я ангел, Дин. Всё это ненормально, и я не должен этого хотеть. Дин приподнял бровь, глядя на него, и наклонил голову в сторону — действие, которое он совершенно не перенял у Кастиэля. — Ты что, хочешь стать подростком? Кас покачал головой. — Не подростком, нет. Моё короткое соприкосновение со смертностью до Люцифера не было настолько ошеломляющим; я ожидаю, что эмоциональная перегрузка и гормоны делают странные вещи с подростками. — Кас, ты даже не представляешь, — сказал Дин. — Он помолчал, а потом продолжил: — Эмоциональная перегрузка? Чувак, ты как чистый лист. Кас моргнул и усмехнулся. — Дин, я такой, какой есть. Моя естественная сдержанность не означает, что я не подавлен, это просто означает, что я не показываю этого. — Должно быть, здорово, — пробормотал Дин. Он снова встал и схватил с комода ночную рубашку. — Сейчас вернусь, — сказал он. Кас тоже встал и потянулся за своей пижамой; Дин знал, что он воспользуется возможностью, чтобы переодеться. Через десять минут свет был выключен, и Дин свернулся калачиком в своей постели. Кас просматривал результаты поиска в Интернете, и свет компьютерного монитора резко отбрасывал его тень на противоположную стену. Было почти утешительно слышать, как Кас медленно постукивает по клавиатуре, пока Дин засыпает. Через некоторое время Кастиэль выключил компьютер — Дин показал ему, как это делается, — и как раз перед тем, как заснуть, он почувствовал, как Кас прижимается к нему в постели. На следующее утро не было повторения ссоры Дин-Кас, что было к лучшему, так как Мэри бегала как идиотка все время, пока Дин готовился к тренировке, и после того, как он вернулся. Винчестерская матриарх хорошо разбиралась в слушаниях по жёстокому обращению с детьми, но она никогда не была там, чтобы наблюдать, как кто-то, кого она считала своим собственным сыном, даёт показания, и она была взвинчена, тренируя Кастиэля всё утро между приготовлением завтрака для всех. Кас, всё ещё в процессе пробуждения, рассеянно кивал на её комментарии, время от времени повторяя что-то, что она сказала, пока, наконец, не уставился на Дина в немой мольбе о спасении. — Не знаю, что тебе сказать, старик, — сказал Дин, возвращаясь с тренировки, чтобы взять ещё одну чашку кофе, прежде чем прыгнуть в душ. — Я собираюсь принять душ, ты же не можешь пойти со мной. Взгляд, который бросил на него Кас, ясно дал понять, что другой подросток считает это вполне приемлемым вариантом, учитывая обстоятельства, и Дин откровенно рассмеялся над замешательством и страданием своего друга. Дин принял душ в рекордно короткие сроки и спустился по лестнице минут через десять в чёрных брюках и серой рубашке с расстёгнутым воротом. Он присоединится к Касу в суде для моральной поддержки, в середине дня, и он не хотел выставлять Мэри в плохом свете перед её коллегами. Остальные члены семьи уже сели завтракать. Кас взглянул на Дина, когда тот вошёл в кухню и начал наполнять свою тарелку; к удивлению Дина, ангел сделал классический внимательный осмотр, рассматривая смену одежды Дина широко раскрытыми глазами. От этого по спине Дина пробежала дрожь: он был почти уверен, что Кас просто никогда раньше не видел его в офисном, но для кого-то другого это было бы довольно откровенной проверкой. Он покачал головой и продолжил готовить себе завтрак, стараясь не обращать внимания на покалывание в затылке. Дин демонстративно не принял во внимание одежду Кастиэля, которую Мэри купила накануне вечером в Волмарте, потому что Кас всегда умудрялся заставить каждый предмет одежды выглядеть неудобно. Он с удивлением обнаружил, что коричневые брюки и синяя рубашка на пуговицах отлично смотрятся на ангеле, и с трудом сглотнул, поднимаясь, чтобы поставить тарелки в раковину. Мэри болтала всю дорогу до завтрака, всё ещё инструктируя Каса о том, чего ожидать, и постоянно напоминала им, что они должны уехать после обеда и что она уже организовала всё это со школьной администрацией, так что ей не придётся быть там, чтобы проверить их. Наконец Дин вздохнул. — Мам. Мы поняли, — сказал он. Сэм и Кастиэль начали пробираться к лестнице, чтобы почистить зубы, и Дин хотел сделать то же самое. Что было бы невозможно, если бы его мать не заткнулась к чёртовой матери. Она прикусила губу и начала терзать её зубами, отчего выражение лица Дина немного смягчилось. Он положил руку ей на плечо. — Всё в порядке, — сказал он. — Всё будет хорошо. Мэри кивнула, и Дин извинился, чтобы почистить зубы. Поездка в школу была мрачной, даже Сэм (который не будет присутствовать на слушании) предпочёл молчать. Кастиэль провёл большую часть утра, игнорируя свои уроки и перечитывая отрывки из своего журнала, которые он нашёл, которые относились к насилию: он, казалось, ни в малейшей степени не нервничал, но опять же это был невинный Кас. Ангел нервничал только тогда, когда жизнь Дина была в опасности или рядом с ним находились сексуально агрессивные женщины. Они вдвоём проглотили свои обеды, чтобы пораньше уйти из школы, Сэм и Вики пожелали им удачи, когда они выбежали из кафетерия. Некоторые из футболистов, которые были сзади, смотрели на них исподлобья, но, к счастью, они казались довольно бессильными без Бифарони, который мог бы их раззадорить. Дин получал карманные в размере двадцати долларов каждую неделю (как и Сэм, и Мэри с Джоном включили Кастиэля в традицию, как только он переехал. Кас понятия не имел, что делать с деньгами, поэтому он просто запихивал их в ящик стола Дина каждую пятницу), и поскольку у него не было никакой общественной жизни, о которой можно было бы говорить (и его родители дали ему дополнительные десять долларов на бензин, а хороший газ был всего лишь баксом за галлон, он убил бы за эти цены ещё в 2013 году), наличные просто имели тенденцию накапливаться. Дин использовал дополнительное время, чтобы потратить часть своих денег на шоколадные молочные коктейли для них обоих, то, что, как обнаружил Кастиэль, он любил. Восторженное выражение на лице другого подростка сделало объезд того стоящим, и Дин постарался не обращать внимания на яркое, нечёткое чувство, которое зажглось в его груди. По его расчётам, прошло ровно две недели с тех пор, как он понял, как сильно влюбился в ангела, и он был искренне удивлён тем, как легко он, казалось, просто включил это знание в свою жизнь. Это просто было, как его любовь к брату и тот факт, что он знал около двадцати различных способов причинять неудобства демонам. Он задавался вопросом, было ли это потому, что именно так работает любовь, или потому, что он на самом деле был влюблён в Каса намного дольше, чем хотел думать. Ещё раз, не думая об этом. Дину даже пришлось заглянуть в телефонную книгу, чтобы найти адрес суда, потому что в 1996 году не было такого понятия, как Google, не говоря уже о Google Maps, а потом он нашёл потрёпанную дорожную карту Лоуренса, засунутую в бардачок его Хонды. Судя по замечаниям Мэри, Дин явно бывал там в прошлом, что в его жизни было неправдой: он старательно избегал Лоуренса, штат Канзас, на протяжении всей своей подростковой и взрослой жизни. И всё же, спросив её, как туда добраться, он в лучшем случае удостоился бы странного взгляда, а в худшем — откровенного беспокойства. Он въехал на стоянку и заметил очень нервную Мэри Винчестер, стоявшую возле дверей. Во рту у неё была ещё одна сигарета, что, как быстро понял Дин, случалось только тогда, когда она была на грани нервного срыва. — Твоя мать курит? — спросил Кас, широко раскрыв глаза и вслепую потянувшись вниз, чтобы отстегнуть ремень безопасности. — Да, очевидно, она нервная курильщица, — нахмурился Дин. — Эх, видел бы ты её возле приёмного покоя, когда тебя ударили. Я не знал её достаточно долго, чтобы узнать об этом раньше. Кастиэль принял эту информацию кивком головы, и они оба вышли из Хонды, заперев двери по уже установившейся привычке. Мэри раздавила сигарету, когда они подошли к ней, и выглядела при этом виноватой. Ни один из них не упомянул об этом. — Окей, значит, это судья Ричардсон, — сказала она, провожая двух подростков в здание. — Он довольно сочувственно относится к подросткам, подвергшимся насилию, Кас, но, вероятно, будет много вопросов о том, почему ты никогда не говорил мне, зная, что я работаю в отделе, так что… Кас отрицательно покачал головой. — Со мной всё будет в порядке, — заверил он её. Его губы изогнулись в уголке с одной стороны, смягчая суровое выражение, которое он носил почти постоянно. — Успокойтесь. Мэри остановилась и вздохнула, заставляя себя расслабиться, когда двое её сыновей — один по крови, а другой по выбору — подошли к ней. Дверь в зал суда находилась слева от них, и Дин смотрел на неё с некоторым трепетом. Касу официально исполнится восемнадцать лет всего через месяц, так что даже если Бальтазар освободится, Дин был уверен, что они смогут убедить судью позволить ему остаться в доме Винчестеров. Проблема была в том, что если Бальтазар выйдет, что ж, он знает, где они все живут. Он провёл в тюрьме несколько недель прежде чем внести залог, потерял работу, потерял всё своё имущество, когда его выселили, и теперь у него был арест за уголовное преступление, даже если это не оказалось обвинительным приговором. Последний раз Дин проверял, что он рухнул на диван какой-то цыпочки. Так что да, Бальтазару нужно было уйти. Он посмотрел на Каса. Кас торжественно кивнул в ответ. Дина внезапно поразило, что они могут никогда не выбраться отсюда: они могут застрять в этой реальности вместе на всю оставшуюся жизнь. Так или иначе, это не казалось таким уж плохим вариантом. Пока с ним был Кас, Дин мог справиться. Глубоко вздохнув, он открыл дверь в зал суда и подпёр её, жестом приглашая остальных членов семьи пройти вперёд. Это было оно. Дин уже забыл, каково это — находиться в зале суда, наблюдать за судебными процессами и слушаниями. Прошло так много времени с тех пор, как он добирался до этой части: обычно он исчезал в ночи вскоре после ареста. Это был талант, который раздражал Виктора Хенриксона, когда тот ещё был жив. Мысли об агенте ФБР причиняли боль, поэтому Дин снова сосредоточился на слушании. Он никогда раньше не был на суде присяжных; все его предыдущие слушания были посвящены мелким правонарушениям, незначительным нарушениям правил дорожного движения и тому подобному, но Бальтазар был обвинён в двух случаях жестокого обращения с несовершеннолетним и двух случаях угрозы жизни ребёнка, поэтому он предстал перед присяжными. Было странно видеть все эти безымянные лица, глядящие на них. Кас стоял на скамье подсудимых и смотрел на адвоката так, словно у него выросла вторая голова. Но опять же, Кас смотрел почти на всех так, всё время. Как будто он не понимал людей и точка, что раздражало Дина, потому что он потратил много времени и усилий на нормализацию своего ангела. Вот оно снова. Его ангел. Дину нужно было перестать думать о нём так. Во-первых, потому что здесь Кас на самом деле не был ангелом. Или, может быть, он был просто отключённым ангелом. В любом случае, это неприменимо. Во-вторых, потому что он не принадлежал ему. Дин провёл большую часть своей жизни, искренне веря, что он глуп. Медленно, но верно он понимал, что нет, он не дурак, просто у него есть младший брат, который граничит с гением. Тем не менее, за последние несколько недель он потратил немало времени, чтобы по-настоящему разобраться в своих чувствах к Кастиэлю и удивиться, почему отсутствие взаимности не причиняет ему боли. Если бы это была Лиза или Кэсси, он знал, что вероятный отказ будет чертовски жечь; почему-то это не так. В этом не было никакого смысла, и Дин твёрдо решил проверить некоторые книги по психологии на эту тему, потому что он просто ждал подвоха. Потому что Дин знал, что он облажался. Возможно, у него и развивается чувство собственного достоинства, но Дин Винчестер прошёл (в буквальном смысле) через Ад и обратно. А потом за говно и хихиканье — в Рай и обратно. А потом, ещё более нелепо, Чистилище и обратно. Это в довершение того, что он видел, как его брат умирает (три раза), гору папиных проблем, о которых он никогда не хотел думать, нездоровая привязанность к выпивке и сексу и созависимость его брата, которая была настолько сильной, что люди думали, что они трахают друг друга. Так что, по опыту Дина, он, скорее всего, отрицает или отталкивает что-то, и это ударит его, и у него будет нервный срыв в критической точке. Да, может быть, на этот раз это и не было в разгаре драки с кучей вампиров, но приближались экзамены (Господи Иисусе, это было то, о чём он никогда не думал, что подумает, даже про себя), и ему просто повезёт, что паника произойдёт прямо посреди этого. Он попытался сосредоточиться на том, что говорил Кас. Ангел говорил тихо, перечисляя разные вещи, и время от времени поглядывал на Дина, который каждый раз как-то рассеянно улыбался. Кас не улыбнулся в ответ — улыбка не была его коньком, — но это, казалось, подбадривало его, так что Дин, по крайней мере, старался не слишком сильно отключаться. Однако в суде было скучно, и довольно скоро он поймал себя на том, что снова размышляет на тему Дин-любит-Кастиэля. Не успел он опомниться, как Каса отпустили и он сел между Дином и Мэри. — Хорошая работа, — сказала Мэри, слегка коснувшись предплечья Кастиэля, чтобы подчеркнуть сказанное. Кас кивнул ей и перевёл взгляд на Дина, как делал всегда, когда Дин требовал от него чего-то. Как будто ангел требовал критики его актёрского мастерства, что, в общем-то, так и было. Дин улыбнулся и уверенно кивнул, прежде чем вернуться к процессу. Доктор — Стив, вспомнил Дин, был следующим, а за ним полицейский, которого вызвали в дом. Вызвали и босса Мэри, и Мэри, и, наконец, самого Бальтазара. Фотографии спины Кастиэля были показаны судье и присяжным, и Дин был очень благодарен, что ему не пришлось их видеть. Одного раза было достаточно. В конце концов всё закончилось. Дин почти пожалел, что не захватил с собой какую-нибудь книгу, так ему стало скучно. Чёрт, даже Кас выглядел скучающим, а Кас никогда не скучал. Кас был постоянно очарован всем человеческим. Было чертовски близко к 4:30 — именно тогда, по словам Мэри, здание суда начало сворачиваться на целый день, — когда присяжные вернулись и вынесли свой вердикт: виновен по всем пунктам. Мэри тихо вздохнула с облегчением и откинулась на спинку скамьи, похожей на скамью в здании суда, её мышцы автоматически расслабились от напряжения. Кас также выпустил небольшое дуновение воздуха, которое, Дин был уверен, должно было быть вздохом. Дин только улыбнулся. Судья объявил Каса подопечным штата до его 18-летия. При этих словах Дин встревоженно наклонился вперёд, потому что внезапно понял, что суды имеют право отобрать у них Каса. Это беспокойство рассеялось, когда судья объяснил Мэри, что она готова взять Каса на оставшуюся часть учебного года. Мэри выглядела почти оскорбленной тем, что он даже потрудился спросить, когда она сказала «да». Единственное, что радовало Дина больше, чем то, какой потрясающей была его мама, — это то, что Бальтазара вывели из комнаты в наручниках. В присутствии Кастиэля и Мэри нужно было заняться кое-какими бумагами, а Дин не собирался покидать Каса, так что к тому времени, как они втроём вышли из здания суда — сразу после пяти вечера, когда охранники заперли за ними двери, — было уже почти совсем темно. Мэри огляделась и улыбнулась. — Что скажете, ребята? Может, сказать Джону и Сэмми, чтобы они встретили нас где-нибудь, чтобы отпраздновать? Дин уставился на неё. За два с половиной месяца, которые они с Касом провели в этой странной альтернативной реальности, семья Винчестеров ни разу не выходила поесть. Иногда Мэри или Джон забирали еду на вынос по дороге домой, а однажды Мэри заказала пиццу, но Дин быстро понял, что Мэри считает еду вне дома пустой тратой денег (и что его родители, как правило, слишком устали после работы, чтобы куда-то идти). Прежде чем Дин смог сформулировать ответ, рядом с ним пропищал Кас. — Я бы хотел гамбургер, — сказал он таким же серьёзным голосом, как всегда. Дин фыркнул и попытался подавить смех; Кас бросил на него неприязненный взгляд. Дин знал, что они оба вспоминают Голод. Кас не мог смотреть на гамбургер без того, чтобы не выглядеть болезненно в течение нескольких месяцев после этого, но как только он преодолел отвращение, он снова наслаждался ими. Очень редко. Мэри тоже рассмеялась. — Ты и бургеры, Кас. Ладно, а как насчёт Демпси в Вермонте? Мы не были там по крайней мере два года. Дин понятия не имел, но при мысли о настоящем бургере у него потекли слюнки. Он с энтузиазмом кивнул, и Кас последовал его примеру. Мэри направилась к телефону-автомату на углу, крикнув им обоим, чтобы они встретили всех там. Кас повернулся к Дину, слегка улыбаясь. — С этой проблемой покончено, — сказал он таким спокойным голосом, какого не было уже несколько дней. Дин кивнул. — Если бы только мы могли узнать, как, чёрт возьми, добраться домой, — вздохнул он и полез в карман брюк за ключами. Они вдвоём направились к Хонде. — Рано или поздно ответ придёт сам, — сказал Кастиэль. — Я продолжу искать в Интернете. Есть ли у Лоуренса филиал вторичной библиотеки? Дин пожал плечами, отпирая дверцу машины, а затем быстро скользнул внутрь, чтобы отпереть бок Кастиэля. — Не знаю, может быть? Я едва научился читать, когда дом сгорел; библиотеки были немного выше моего понимания, если честно. Кас вздохнул. — Пока я не возражаю против остального, мне не терпится вернуться домой. Оставшиеся Левиафаны могут творить любые ужасные вещи. Дин снова пожал плечами. — Не знаю, чувак, без Дика они, похоже, вымирают. Мы были в самом центре этой истории, гоняясь за Кевином Трэном, потому что он нашёл Слово Божье, которое говорило о закрытии врат Ада навсегда; Левиафаны на самом деле не были в верхней части нашего списка приоритетов. Кас моргнул и повернулся всем телом, чтобы посмотреть на Дина. — Закрыть врата Ада? Дин завёл машину и кивнул. — Да. Кевин рассказал нам об этом. Вроде как большое дело, да? Кас повернулся назад, рассеянно теребя нижнюю губу большим и указательным пальцами правой руки. Он сосредоточенно нахмурился. — Закрытие врат Ада может привести к закрытию врат Рая, — медленно произнёс он. — Что? — Дин был рад, что остановился на красный свет, потому что был почти уверен, что свернул бы прямо на встречную полосу движения в час пик, если бы Кас сказал это, пока машина была в движении. — Ты что, издеваешься надо мной? Кас покачал головой. — Врата Ада были созданы после врат Рая, конечно, но они были сделаны таким же образом. Они связаны. — Значит, мы обрекаем всех, кто когда-либо умрёт, на… я не знаю, бродить как призраки по земле? Кастиэль моргнул и несколько секунд смотрел на Дина, прежде чем расхохотаться; от этого звука по спине Дина пробежала радостная дрожь. — Нет, — сказал он, качая головой. — Души попадают в рай и ад совсем не так, как ты думаешь, Дин. Врата позволяют вещам уйти: демонам подняться наверх, ангелам и воскресшим душам вернуться на землю. Дин нахмурился. — Но что будет с тобой, если мы закроем врата Рая? Кас вздохнул. — Я думаю, что никогда больше не смогу вернуться на Землю, — потом он слегка вздрогнул. — Хотя, наверное, это и к лучшему. — Что? — это было вырвана из горла Дина прежде, чем он успел подвергнуть их самоцензуре. — Значит, мы закроем врата Рая, и тебя просто засосёт обратно, без всякого выбора? Кас снова повернулся к Дину, склонив голову набок. — Думаю, я уже был бы на Небесах, Дин. Мне есть за что ответить, и хотя моё недолгое пребывание в качестве Бога, — тут он снова содрогнулся, — возможно, и истощило ряды Небес, ангелы всё ещё остались. Я буду наказан, без сомнения, — он нахмурился и несколько секунд размышлял, прежде чем добавить: — Это при условии, что меня не отправят в Ад. В конце концов, я падший ангел, всё ещё обладающий благодатью. Это обычное место для падших ангелов. Я думаю, что единственная причина, по которой я до сих пор избегал этой судьбы, заключается в том, что Кроули может на самом деле питать ко мне слабость из всех ангелов. А может, он просто не хочет меня. У Дина перехватило горло, и он съехал на обочину. Это, это был тот самый крах, которого он ожидал, только он был настолько неожиданным, что у него почти не было времени подготовиться к нему. После нескольких минут борьбы за контроль над своим телом, подавляя панику и гнев, он снова заговорил. — То есть ты хочешь сказать, что если мы вернёмся домой, если нам это удастся и мы закроем врата Ада, то обречём тебя на вечные мучения? Кас мрачно усмехнулся. — Дин, я буду приговорён к вечным пыткам, что бы ты ни делал. — Да, — возразил Дин, — за исключением того, что если мы не закроем врата, я могу прийти за тобой. Довольно трудно это сделать, если ворота закрыты. Лицо Кастиэля смягчилось. — Это невыполнимая задача, Дин, — он сглотнул, и Дин краем глаза заметил, как подпрыгивает его кадык. — Это очень благородно с твоей стороны, но в этом нет необходимости, и я этого не заслуживаю. — Брехня, — сказал Дин, рассекая воздух рукой. Он повернулся к Касу. — Ничего страшного, старик, я не закрою врата Ада, если ты можешь застрять за ними. Я уже п-потерял тебя в Чистилище, я не потеряю тебя в Раю или Аду теперь, когда я вернул тебя, — он с трудом сглотнул, увидев растерянное выражение на лице Кастиэля. Боже, ангел действительно считал, что заслуживает пыток. И тут Дин подумал, что виноват во всех грехах из-за ненависти к самому себе. — Кас, — сказал он, поворачиваясь к нему лицом. Ремень безопасности мешал. — Ты же член семьи. Неужели ты думаешь, что я позволю мучить тебя вечно? Ты облажался, но никто этого не заслуживает, особенно ты. — Дин, я пытался играть в Бога, — сказал Кас. Его голос был хриплым, полным каких-то непонятных эмоций. — Это невозможно исправить. Если мой Отец потребует этого, даже ты не сможешь его остановить. — Увидим, — воинственно сказал Дин. — Ты мой друг, Кас. Мой лучший друг, возможно, единственный настоящий друг, который у меня когда-либо был, — не учитывая Бенни, но сейчас он не был так важен. — Я никогда ни у кого ничего не просил за всё то дерьмо, что натворил, Кас. Ничего. Я никогда не просил нормальной жизни, или миллиона долларов, или подружки-супермодели, или чего-то ещё, чего угодно, в обмен на всё то дерьмо, что я сделал для мира. Я никогда не просил об этом и никогда не ожидал этого, но будь я проклят, если позволю им отнять у меня то единственное, о чём я хотел бы попросить, — Дин покачал головой, его сердце бешено колотилось, и, скрестив руки на груди, он повернулся обратно к дороге. Мысль о том, что они могут сбежать отсюда обратно в реальный мир, только для того, чтобы он потерял Каса… это пугало его. — Дин, — сказал Кас. Его голос звучал сдавленно; Дину показалось, что он действительно плачет. Он продолжал смотреть вперёд, отказываясь подтвердить свою теорию. — Если вы закроете врата Ада и Рая, вы исключите демонов и ангелов из уравнения. Больше никакого вмешательства с обеих сторон. Истинная свобода воли. Ты должен попытаться. — Нет, если это означает потерять тебя, — настаивал Дин, упрямясь до конца. — Кас, я потерял всех. Я тебя тоже не потеряю, — он снова повернулся, и действительно, глаза Каса выглядели подозрительно влажными. — А что, если мы закроем ворота и ты окажешься на этой стороне? Что, если ты будешь на Земле, когда мы это сделаем? Кас сглотнул и послушно обдумал вопрос, глядя вперёд, вдаль. Наконец он заговорил: — Я был бы отключен от Хозяина, — сказал он. — Я предполагаю, что это будет что-то вроде того, как меня отрезали раньше, после того, как Люцифер воскрес. В конце концов, я стану не более чем человеком. Дин уставился на него. — Но тогда ты умрёшь. — В конце концов, я уверен, — сказал Кас. Снова сглотнул. — Да, я был бы смертным. — Куда… куда уходят ангелы, когда умирают? Кас улыбнулся ему. Это была не очень счастливая улыбка. — Мы не люди, Дин. Обычно мы попадаем в Чистилище, — он остановился и задумался, его лицо стало пустым, когда он сделал это, прежде чем резко вдохнуть. — Что? — спросил Дин. — Я могу… — он снова нахмурился. — Я не знаю, возможно ли это, и это всего лишь теория, но это могло бы… — он замолчал и задумался, качая головой. — Мне всё равно нужно было бы выбраться отсюда, чтобы убедиться в этом, но я вижу это в зеркале… — Кас, — сказал Дин. — Чувак. Полные предложения. Законченные мысли. Общение. Кас покачал головой. — Возможно, это всего лишь иллюзия карманного измерения, Дин, но… Возможно, у меня появилась душа. Дин уставился на него. — Ангел с душой? Кас кивнул. — Я же говорил тебе, что всё ещё вижу души. Так я узнал, что ты действительно здесь, что это не какая-то искусственная конструкция. Я уже касался твоей души, Дин. Я держал её, пока выбирался из Ада. Никто никогда не мог подражать ей, хотя они могли бы приблизиться, если бы были действительно сильны. Дин почувствовал небольшой всплеск гордости. — Когда я смотрю в зеркало по утрам, Дин, я вижу душу. Дин моргнул. — А раньше такое случалось? Ангел, развивающий душу? Кас покачал головой. — Не без того, чтобы ангел не вырвал благодать и Не Пал, как это сделала Анна. Этот процесс рождает душу, но проблема в том, что благодать и души плохо работают вместе, — выражение тошноты исказило его лицо. — Как мы выяснили после того, как я открыл врата в Чистилище. Дин моргнул. — Тогда как же это работает? Кас пожал плечами. — Ангельская благодать обычно поглощала созданную ею душу, как это было с Анной: она всё ещё сохраняла что-то похожее на свободу воли и совесть, но её душа исчезла, поглощённая благодатью. Для них двоих существование бок о бок должно быть невозможным. — Хах, — сказал Дин. Затем неуверенно добавил: — Ты же не думаешь… Лицо Кастиэля омрачилось. — У меня нет оснований полагать, что мой Отец имеет к этому какое-то отношение. Дин судорожно вздохнул. — Верно. Итак, предположим, что у тебя есть душа, и предположим, что ты находишься на земле, когда врата закрываются и ты теряешь свою силу, что происходит, когда ты умираешь? Кас снова пожал плечами. — Все зависит от души. Я либо попаду в Рай, либо в Ад. — Разве ты не можешь сказать? — Я предположил, что это какая-то иллюзия, Дин. Я не доверяю своему отражению, когда дело доходит до того, чтобы попытаться почувствовать, какая у меня душа. — Подыграй мне, — предложил Дин, улыбаясь. — Если предположить, что отражение точное, что произойдёт? Кас смотрел на него несколько секунд, прежде чем медленно признать:  — Если бы я не совершил какой-то тяжкий грех или не заключил сделку, я бы попал в Рай. — Безупречно, правда? — сказал Дин, стараясь шутить, чтобы восстановить хоть какое-то равновесие в этом разговоре. Он всё ещё боялся, что они покинут это место и он потеряет Каса, но ужас медленно угасал до чего-то управляемого. Кастиэль не понял шутки. — Это светлая душа, — сказал он. — Не так ярко и чисто, как у тебя, Дин, но тем не менее ярко. Это одна из причин, почему я почти уверен, что это иллюзия. — Ладно, игнорируя жуткую, пугающе девчачью часть о том, что у меня светлая, чистая душа… Что? — У меня не может быть такой чистой души, Дин. Во мне были все чудовищные души Чистилища, во мне был Левиафан. Я спустил их на землю, которая, вероятно, несёт в себе особую порчу, и я ранил тех, кто был ближе всего ко мне, делая всё это, — Кас посмотрел вниз на свои руки, крепко сжатые на коленях. — Если бы у меня была душа, она не была бы яркой сияющей вещью. На ней была бы печать проклятых. Дин вздохнул. — Всё это дерьмо было довольно хреново, Кас, не буду врать, но я думаю, что намерение имеет значение. Ты делал неправильные вещи по правильным причинам. Разве это не должно стереть хотя бы часть этого? Кас рассмеялся. Это был резкий смех, и от него по спине Дина пробежал холодок: это был мёртвый смех Кастиэля, которого он встретил в 2014 году, одурманенного наркотиками и помешанного на сексе. Ему это совсем не нравилось. — Даже если намерение имеет такое значение, как ты надеешься, Дин, я сомневаюсь, что оно достаточно важно, чтобы стереть это бремя. Нет, если у меня и есть душа, то она запятнана, — его желудок выбрал именно этот момент, чтобы заурчать, и Кастиэль посмотрел на него сверху вниз, а затем быстро использовал это как отвлечение. — Мы опоздаем. Ты должен сесть за руль. Дин несколько секунд смотрел на него, потом кивнул, снова включил машину и включил мигалку, показывая, что собирается присоединиться к потоку машин. — Да, — сказал он. Это, решил он, ещё не конец. Он решит эту проблему. Он не собирался терять Каса, не сейчас. Не после того, как влюбился в него.