The Best Years of Our Lives, My Ass

По сути, это было первое настоящее Рождество с семьёй, которое Дин мог вспомнить, даже если теперь в неё входил и Кас. Конечно, его родители праздновали Рождество в годы, предшествовавшие пожару, и была одна неудачная попытка Рождества за год до того, как он попал в Ад, но полное, настоящее рождественское дерьмо, которое он всегда презирал? Да нет, у Дина такого никогда не было. Это было что-то вроде открытия глаз. Он не был уверен, что другие люди чувствовали то же самое по поводу праздника (он собирался угадать, что «нет»), но для кого-то, чья семья была в основном разорвана насилием и сверхъестественным на протяжении многих лет, Дин обнаружил, что очень быстро теплеет к нему. После завтрака (кофе и булочки с корицей, как только Джон, спотыкаясь, спустился по лестнице) семья Винчестеров открыла свои подарки. Дин вздохнул с облегчением, поскольку его подарки были хорошо приняты его псевдосемейством; он всегда был довольно хреновым покупателем фигни для других людей, и он едва знал эти воплощения своего рода. Сэм и в самом деле купил для Кастиэля две книги: один фантастический роман и научно-популярную книгу на религиозные темы в современном кинематографе. Кастиэлю, казалось, понравились обе книги, он поблагодарил Сэма с такой искренностью, что Дин почувствовал себя несколько скептически. То, что Мэри и Джон купили Касу (что Дин принял за зимнюю куртку), на самом деле было толстым пуховым одеялом синего цвета, а Дин получил такое же, но серое. Он радостно обнял его: он выглядел охренительно тёплым, и это означало, что Дину больше не придётся делить своё потрёпанное одеяло с Касом. Джон многозначительно посмотрел на Дина, когда тот открыл подарок, и он, тяжело сглотнув, кивнул ему в ответ. Джон, очевидно, знал о продолжающемся делёжке постелей. Джон и Мэри также, в качестве подарка на день рождения, купили Кастиэлю его выпускной комплект: шапочку и мантию, кисточку, рамку для диплома и ежегодник. За эти две недели, пока Кас лежал в больнице, оправляясь от колото-резаного ранения, ущерб был оценён и оплачен, и Балтазар должен был позаботиться об этом, если бы не томился в тюремной камере. Кас даже не подозревал о таком подарке, потому что Мэри стащила его мерки, когда примеряла ему наряд к суду, и Кастиэль выглядел довольно тронутым. К тому времени, как Кас добрался до подарков Дина, Дин действительно нервничал. Сэм был занят изучением своих новых дротиков («Дин нашёл тяжёлые вольфрамовые! Они такие классные, мам!»), и Мэри с Джоном очень небрежно разговаривали друг с другом тихими голосами, которые Дин не мог подслушать, так что по большей части это были только Дин и Кас. Кас разворачивал подарки, как делал всё остальное в своей жизни: с определённой целью, шаг за шагом. Он осторожно разворачивал и раскрывал каждый дюйм обёрточной бумаги, вместо того чтобы просто разорвать её, открывая сокровище под ней. У Дина возникло ощущение, что он пытается растянуть весь процесс и насладиться им. Сначала он развернул ожерелье. Дин уставился на него, пока он открывал крышку и смотрел на амулет. — Это моё имя, — пробормотал Кас, позволив пальцам левой руки — той, что не держала коробку открытой, — скользнуть по нему. — В серебре, — сказал Дин. Кас ухмыльнулся; Дин ответил ему тем же. Ангел поднял цепочку над головой и позволил амулету опуститься под рубашку, рядом с железным кулоном. Теперь Кас, по крайней мере, был защищён вдвойне, что немного облегчило Дину отдых. Он был пессимистически уверен, что Гавриил просто издевается над ними, и что где-то посреди всего этого так называемого совершенства произойдёт нападение демона или семья кицунэ переедет в дом через улицу. Кас перешёл ко второму подарку Дина и так же осторожно развернул его. Увидев обложку, он замер. На его лице появилось выражение беспокойного ужаса. — Где ты это взял? — спросил он, его тон достигал диапазона нормального голоса Джимми. Он сказал это тихо, только для ушей Дина. — Он был у какого-то парня в торговом центре. Это же енохианский язык, верно? — прошептал в ответ Дин. Кас кивнул и позволил своей руке коснуться обложки, вздрогнув от прикосновения. — Его переписал сам Гавриил. Если бы мы когда-нибудь искали доказательства того, что это его рук дело… это оно. — Ну, я за это заплатил. Теперь он твой, — твёрдо сказал Дин. Кас прижал его к груди и кивнул. Только когда все убрали беспорядок обёрточной бумаги и спрятали свои подарки, Дин понял, что Кас не сделал подарка ему. Он сказал не делать этого, но отказ немного задел его. Он пожал плечами и помог Мэри на кухне, где она в данный момент готовилась к рождественскому ужину для своей семьи, в комплекте с целой ветчиной размером с ногу Дина и тремя разными видами пирога. После того, как все поели и провели необходимое после ужина время вместе, Дин и Кас поднялись наверх. Мэри разрешила двум старшим мальчикам выпить по кружке пива, пока они смотрели футбол, который прошёл довольно поздно, несмотря на то, что это было повторение игры вечера понедельника. Кас, как оказалось, был немного нетерпим, когда у него не было ангельской благодати, поддерживающей его толерантность к алкоголю, и он фактически заснул на диване. Было уже за полночь, когда Дин потащил спотыкающегося Каса вверх по лестнице в их комнату. Однако, когда они вошли в комнату, Кас сразу же направился к компьютеру, по-видимому, уже не пьяный. — Я до сих пор пьян, — пробормотал Кас. — Но это не значит, что я не умею читать. — Слушай, я и так получаю достаточно жуткое чтение мыслей от тебя, когда ты полностью ангел, — сказал Дин. — Не делай так больше, когда ты отключён. Кас фыркнул на него и включил компьютер Дина. Дин бросил Касу свою ночную одежду и быстро переоделся в свою собственную. Пока он это делал, Кас издал какой-то звук позади него, как будто он внезапно что-то вспомнил, и когда Дин обернулся, ангел держал завёрнутый рождественский подарок. — Чуть не забыл, — сказал Кас, стараясь говорить чётко. — Когда твоя мать помогла мне завернуть его, она сказала, что, возможно, не стоит дарить его тебе в присутствии остальных членов семьи, — он сунул его Дину, который смотрел на него с немалым трепетом. — Я знаю, что драгоценности — не очень мужской подарок, но я хотел подарить тебе что-нибудь серебряное. Дин кивнул и сел на кровать, чтобы открыть его, разрывая обёрточную бумагу (и бросая её в мусорную корзину по привычке; он превращался в Сэма), чтобы найти шкатулку для драгоценностей. Он открыл крышку. И, чёрт возьми, он был рад, что не купил Касу то кольцо, потому что Кас купил ему кольцо, и если они вдвоём будут ходить с кольцами вместе, вся школа будет на ушах. Не говоря уже о семье. Оно было удивительно похоже на то, которое он потерял, когда Сэм впервые вернулся из Преисподней, немного более практичное и обтекаемое, но ни в малейшей степени не женственное. На нём были гравюры, которые Кас, должно быть, сделал на заказ в мастерской металлообработки в этом торговом центре, так как всё это было на енохианском. — Это защитные чары, — сказал Кас. Казалось, он немного протрезвел, и это было хорошо. — Как те, что я наложил тебе на рёбра после того, как Люцифер воскрес. Они защитят тебя от большинства демонов и ангелов низшего уровня. У меня не было много места для работы, извини. Дин усмехнулся и надел кольцо на безымянный палец правой руки. — Спасибо, Кас, — сказал он, сгибая руку и проверяя посадку (которая была идеальной). Кас улыбнулся ему, что было довольно мило: Кас почти никогда не улыбался с полной непринужденностью, его «природная сдержанность», как он это называл, постоянно искажала выражение. Дин выключил свет, как только компьютер закончил запуск, используя свет монитора, чтобы вернуться к кровати и свернуться калачиком под своим новым одеялом. Он слышал, как Кас надевает наушники для плеера; прошлой ночью он переключился на канзасскую кассету, и Дин слышал мягкие звуки какой-то песни, просачивающиеся из жестяных динамиков. Дин лежал на спине, уставившись на дно верхней койки в течение нескольких минут, прежде чем решил, что да, сегодняшний день был хорошим и заслуживал праздничной дрочки. Фыркнув про себя, он слегка приподнял бёдра и стянул эластичный пояс вниз, позволив ему опуститься на бёдра с тихим вздохом. Он бросил взгляд на Каса, который, казалось, был полностью поглощён тем, что читал на экране компьютера, а затем расслабился на матрасе. Не то чтобы он был особенно громким, когда дрочил; годы жизни в тесном соседстве с братом и отцом подавили эту склонность много лет назад. Просто, став взрослым, он выработал привычку издавать эти маленькие вздохи и стоны и иногда говорить (тихо) сам с собой в разгар своих фантазий. Услышав собственный голос, он завёлся, потому что это позволило ему поверить, пусть и ненадолго, что его воображаемый партнёр тоже слышит его. Поэтому он начал строить свою фантазию. Дин по натуре был тактильным человеком, но полагался на зрительные стимулы. К счастью, у него было очень живое воображение. Он устроил сцену: Им удалось сбежать из этого места, и они находились в одном из многих номеров мотеля, которые он видел за эти годы. Сэм ушел… куда-то. Не всё ли равно, куда? Нет, просто куда-то, где не здесь. Кас вернулся к полноценному ангелу, вымытому и вычищенному и, возможно, одетому в джинсы и одну из футболок Дина, потому что, как бы Дин ни привык к подростку Кастиэлю в его футболках (Кас, казалось, был неравнодушен к растянутому Флойду, который он дал ему в ночь переезда), мысль о полноценном ангельском Касе в них была совершенно возбуждающей. Кас-из-грёз прижал его к стене номера мотеля, наклонившись для резкого поцелуя. Представив, как Кас целует его, как он целовал Мэг, Дин почувствовал, как его член с энтузиазмом откликнулся на приглашение. В этой фантазии Кас взял на себя ответственность. Он был задиристым Ангелом Господним и вполне способным уничтожить Дина, что было половиной возбуждения. Другая половина, конечно, заключалась в том, что он был Касом. Кас-из-грёз сорвал рубашку с взрослого тела Дина, наклонившись, чтобы резко укусить сухожилия на его шее и плечах, хватаясь за то место, где Дин когда-то носил метку Кастиэля. Ангел сильно сжал его, заставляя Дина тяжело дышать и умолять о большем. Дин услышал, как он заскулил от этой фантазии, и сжал основание своего члена с большей силой, чем это было необходимо, чтобы не кончить. Кас, вероятно, будет заниматься исследованиями по крайней мере час, у него было достаточно времени. Кас-из-грёз ущипнул соски Дина рукой, не лежащей на его плече, вызвав у него тихий стон, прежде чем позволить своей руке спуститься вниз, чтобы расстегнуть джинсы Дина. Дин был почти уверен, что ангел уже освоился с пуговицами, имея дело с ними в течение пяти месяцев (плюс его время в качестве Эммануэля), и в этой фантазии с его застёжкой было покончено быстро. Всё ещё прижимая его к стене, Кас-из-грёз грубо спустил пояс брюк Дина, прежде чем откинуть голову Дина назад, целуя его снова, когда он вытащил его член. Ангел несколько раз вздрочнул его, чтобы быстро довести до полной твёрдости, его губы изогнулись в улыбке, как только он откинул голову назад. Затем Кас-из-грёз отступил, быстро стягивая с себя одежду и позволяя ей упасть в небрежную кучу. Мысленно Дин перемотал фантазию вперёд. Не то чтобы ему не нравилась прелюдия, но он хотел перейти к действию. Сделав подготовительную работу, Дин склонился над кроватью на коленях, умоляя Каса-из-грёз просто продолжать трахать его. Да, этого вполне достаточно. Дин делал это и раньше: с любовниками по обоюдному согласию, как мужчинами, так и женщинами, а также со случайными клиентами. Он всегда наслаждался этим, но никогда не делал этого с кем-то, кому доверял так сильно, как Касу. Так что, по его мнению, Кас-из-грёз сделал всё правильно, взял всё в том темпе, в котором, как он знал, нуждался Дин, взял на себя управление, чтобы Дину не приходилось так сильно думать об этом всё время. Рука Дина уже обхватила его член, и он толкался в него с чем-то, приближенном к самозабвению. Матрас его не выдал, он был мягким, идеально мягким. Он издал ещё один тихий стон, когда его пальцы погладили нижнюю часть головки; он потянулся, чтобы размазать предсемя вокруг большим пальцем. Он снова приподнялся, тяжело дыша, задыхаясь, когда его фантазия развернулась перед его закрытыми глазами. Кас-из-грёз толкнулся в него, мягко вдавливая его голову в матрас с достаточной силой, чтобы Дин не пытался дышать. Дыхание ангела становилось прерывистым, совпадая с дыханием Дина, когда он протянул руку. — Кас, — тихо простонал Дин. — Ах, Кас, — и он снова толкнулся. Дин заставил себя открыть глаза, моргая; искры начали трепетать по краям его зрения от того, что он так крепко их зажмурил. Он не хотел кончать так быстро, поэтому позволил фантазии раствориться на несколько секунд, замедляя дыхание и ослабляя хватку на члене, поддерживая эрекцию лёгкими, нежными, дразнящими движениями пальцев вверх по стволу. Он случайно взглянул на Кастиэля, надеясь получить вдохновение от реальной сделки, и замер. Кас наблюдал за ним, разинув рот. Из наушников не доносилось ни звука: то ли батарейки сели, то ли плёнка кончилась. Что имело значение, так это то, что Кастиэль слышал, как Дин стонал его имя, когда дрочил, и это привлекло его внимание. Дерьмо. Дин впал в панику; его сердце и раньше бешено колотилось, но теперь оно забилось быстро и беспорядочно. Резкий звук заполнил его уши, и дыхание замерло в горле. И тут он кое-что заметил. Что-то огромное, что-то важное: Кас смотрел, как Дин дрочит, и он был возбуждён. Передняя часть пижамных штанов Кастиэля была впечатляюще натянута, учитывая, что Кас сидел в кресле, свет компьютерного монитора отбрасывал тени на его бёдра и край того, что выглядело как относительно солидный член. Дин с трудом сглотнул, а затем принял решение. Кастиэль хотел шоу? Чудненько. Кастиэль получит представление. Дин прикусил губу и откинул одеяло, позволяя прохладному воздуху комнаты и свету компьютерного монитора коснуться его члена. Он вздрогнул, медленно сжимая кулаки. Металл кольца, которое дал ему Кас, к этому моменту уже нагрелся, но это была незнакомая и возбуждающая текстура, прочерчивающая линию вверх и вниз по его члену, когда он потянул себя, толкая бёдра вверх и освобождаясь с дрожью всего тела. Он набрал в лёгкие побольше воздуха, грудь его тяжело вздымалась, и он ухватился левой рукой за простыню. Почти само собой, его правая рука потянулась вниз, направляя член к ногам и давая Касу отличный обзор вечеринки. Он слышал, как у Кастиэля участилось дыхание; гадал, осознаёт ли ангел, что происходит; чувствовал, как по спине пробегают мурашки. Он бросил ещё один взгляд на Каса. В полумраке комнаты он увидел, что глаза Кастиэля прикованы к нему, сверкая в темноте, а рот всё ещё слегка приоткрыт. Ангел рассеянно облизнул губы, и сделка состоялась. Кас хотел его. Одним плавным движением Дин поднял ноги с кровати, позволив своему нижнему белью и пижамным штанам запутаться в одеяле, и шагнул к Касу. Кастиэль откинулся на спинку стула, словно боялся, что Дин ударит его. Дин закрыл глаза и позволил своему дыханию замедлиться, прежде чем присел на корточки на уровне Кастиэля. Он приблизил их лица друг к другу, посмотрел Касу в глаза. — Скажи мне, что всё в порядке, — сказал он. — Дин, — сказал Кас. Ахнул, правда. — Скажи мне, — настаивал Дин. — Да, — сказал Кас. — Да, Дин, я… Дин оборвал его одними губами. Он не хотел, чтобы это выходило за рамки страстно целомудренного, но почти сразу же Кас приоткрыл губы, освобождая место для языка Дина, который он использовал, чтобы поиграть с нижней губой Кастиэля, прежде чем скользнуть внутрь, чтобы поиграть с кончиком языка другого подростка. Кас издал что-то похожее на всхлип и поднёс руки к лицу Дина, нежно обхватив его голову, но почти настойчиво прижимая их друг к другу. Как будто он нуждался в этом больше, чем в воздухе. Дин подчинился, позволив Касу засунуть язык в рот и расхитить его. Это не было похоже на то, как Кас целовал Мэг, совсем нет: это было доминирование и неистовство и ярость и гнев ёбанного Бога. Кас целовал Дина, как будто он был драгоценностью, как будто он был всем, как будто он хотел заползти в другого подростка через рот и вселиться в него, как он вселился в Джимми. Он был страстным, отчаянным и, как ни странно, осторожным. Как будто Кастиэль был уверен, что сломает Дина, если тот слишком постарается. Хватая ртом воздух, Дин отстранился, покусывая губы Каса, прежде чем открыть глаза. Кас отстал на несколько секунд, его ресницы несколько раз дрогнули, прежде чем ему удалось их расцепить. Дин и Кастиэль так долго играли в игру, глядя друг на друга, и это ничем не отличалось, и всё же это было полностью, это было совершенно по-другому. Это было не столько «Дин и Кас», сколько «Дин-н-Кас», это были они. Через мгновение Дин потянулся к поясу Кастиэля. — Скажи мне, что это тоже нормально, — тихо сказал он. Кас кивнул, почти слишком нетерпеливо, и Дин усмехнулся себе под нос, потянув за резинку. Кас услужливо приподнял бёдра, и Дин стянул с него пижамные штаны, позволив им обвиснуть вокруг лодыжек. Он посмотрел на Каса, позволив запатентованной Дином Винчестером дерьмовой ухмылке заиграть на губах, прежде чем наклониться и проглотить Каса. Кас вцепился руками в подлокотники кресла, из его горла вырвался приглушённый стон. Дин улыбнулся, позволяя ангелу увидеть его губы, растянутые вокруг члена. Это было явно слишком для Каса, чьи бёдра дёргались в кресле, толкаясь в рот Дина. Дин взял его как профессионал, следя за движением, а затем и за некоторыми, почти полностью отрываясь, прежде чем облизать нижнюю часть головки кончиком языка. Кас издал ещё один скулящий звук, и Дин случайно поднял взгляд. Глаза Кастиэля были широко раскрыты, рот всё ещё приоткрыт, и Дину показалось, что он чувствует пульс другого подростка через его член. Дин полностью отстранился, подкрался и снова поцеловал Каса. Ему было трудно поверить, что всё это реально, что это не очередная фантазия, но Кас обхватил его руками, засовывая кончики пальцев под рубашку (о боже, Дин всё ещё был в рубашке, насколько это было смешно?) и нетерпеливо отталкивая её, так отчаянно желая, чтобы Дин был раздет. Дин приподнялся с ангела, стащил с себя рубашку, а затем проделал то же самое с Касом, прежде чем взять Кастиэля за руку и притянуть его прямо, стоя, в полный, голодный поцелуй. Кас задохнулся от внезапного соприкосновения двух членов, выдыхая горячий воздух в полуоткрытый рот Дина, и Дин засмеялся в ответ на смех Кастиэля. Он потащил ангела — теперь уже своего ангела, иначе и быть не могло — к кровати. Кас выглядел немного смущённым, когда Дин сел, но понимание осветило его черты, когда он понял, что Дина сел прямо на уровне его члена. Дин снова улыбнулся и открыл рот. С самого начала у Дина никогда не было рвотного рефлекса, и когда он начал свои периодические отношения с сексом, он намеренно подавлял его, расчёсывая горло зубной щёткой каждое утро, когда чистил зубы, пока не смог буквально запихнуть всё это себе в глотку. Это была рутина, которую он начал по привычке, когда проснулся в Лоуренсе четыре месяца назад, и он быстро доказал это Касу. Дин уделял члену Кастиэля то внимание, которого тот заслуживал, в течение нескольких минут, покачивая головой в ритме и напрягая мышцы горла вокруг головки, прежде чем, наконец, протянул руки и положил ладони на задницу Каса, толкая бёдра ангела вперёд несколько раз, чтобы дать ему подсказку. Кас, видимо, понял это, потому что после этого он начал трахать лицо Дина с намерением, тихо постанывая, когда Дин позволил своему языку скользить по стволу, когда он выходил и входил в его горло снова и снова; Кас хватал волосы Дина, завивая пальцы в них, дёргая их. Толчки посылали по спине Дина мурашки смешанного удовольствия и боли, и он застонал в ответ. Дин наклонился, теперь, когда Кас делал свою работу, и обхватил рукой свой член. Это было великолепно, его рука инстинктивно знала, как лучше доставить ему удовольствие, двигаясь на автопилоте, а член Кастиэля входил и выходил из его рта. Он сжал губы вокруг него, добавляя небольшое количество всасываний, и Кас издал небольшой скулёж. Он поглаживал себя в такт толчкам Кастиэля, стонал вокруг члена другого подростка, и поднял глаза, чтобы поймать взгляд Каса. Ангел пристально смотрел на руки Дина, и Дин услужливо раздвинул ноги шире, чтобы Кас мог лучше видеть. Тот факт, что Дин получал удовольствие от этого, и от того, что Кас трахал его прямо в горло, ещё больше заводил ангела, и его толчки стали беспорядочными. — Дин, — прошипел Кас, вероятно, предупреждая. Дин бормотал бессмысленные слоги в глубине своего горла, подбадривая другого подростка, а затем Кас кончил, тёплый и горький в глубине рта Дина. Он рефлекторно сглотнул, прислушиваясь к тихим вздохам Каса над ним, наблюдая за ошеломлённым выражением его лица, а затем Дин был на пике, Дин обкончал весь пол, а во рту до сих пор был обмякший член Кастиэля и его сперма. Дин отстранился, позволяя Кастиэлю выскользнуть из его рта, когда он сделал вдох, медленно, дрожа, надеясь сверх всякой надежды, что Кас понял, что это значит. Кас прислонился к верхней койке, упёршись ладонями в деревянную поверхность. Его глаза были закрыты, и он дрожал, как будто его колени вот-вот подогнутся. — Эй, эй, — сказал Дин, потянувшись к своему другу и потянув его сесть на кровать, прежде чем тот рухнет. Пока Кас приходил в себя, Дин потянулся за полотенцем для рук и вытер беспорядок, который он устроил на полу, как только мог, засунув ткань под кровать, когда закончил. Он повернулся к Касу, который смотрел на него с блаженным выражением на лице. Они оба по-прежнему были голыми, хотя, как ни странно, Кас был в носках. Он криво улыбнулся Касу; тот несколько раз моргнул. Дин сел рядом с ним, пытаясь подобрать слова. Он с треском провалился; он всегда был скорее делателем, чем говорителем. Вместо этого он наклонился к Касу и позволил своим губам коснуться губ ангела, нежно, позволяя Касу взять инициативу на себя, если он захочет. Это был не тот поцелуй с открытым ртом, который был раньше, но Кас всё ещё целовал его в ответ, позволяя своей руке подняться к щеке Дина, его большой палец поглаживал скулу. Когда они наконец отстранились, Дин судорожно вздохнул. — Думаю, все остальные были в этом замешаны раньше нас, — сказал он. Кас фыркнул, что, вероятно, было самым недостойным поступком, который Дин когда-либо видел, и несколько секунд смотрел Дину в глаза, прежде чем заговорить, впервые с тех пор, как всё это началось. — Ты уверен, что хочешь этого, Дин? — вопрос был задан спокойно, и Дин был почти на сто процентов уверен, что если он скажет «нет», Кас отступит и никогда больше не поднимет этот вопрос. — Кас, я ни в чём не уверен, никогда, — сказал Дин. Он закрыл глаза и снова открыл их, глядя ему прямо в глаза. — Но я чертовски уверен в этом. Я хотел… чего-то. Я не знаю, я даже не могу, чёрт возьми, объяснить это. — Возможно, это просто подростковые гормоны, — сардонически заметил Кас. Дин покачал головой. — Нет, — сказал он, отрицая аргумент лёгким жестом руки. — Нет, я… нет, я уже давно об этом думаю. Кас с благоговением уставился на него, наклонившись вперёд и прижавшись лбом к лбу Дина. Ангел закрыл глаза, тяжело дыша, и на мгновение Дину показалось, что он сумел вызвать у него приступ паники. — Не понимаю, что я сделал, чтобы заслужил твоё уважение, Дин, романтическое или какое другое, но я благодарен. — Эй, а сейчас, — возразил Дин, отстраняясь. Кас открыл глаза и посмотрел на него, и на секунду Дин понял, что он недоумевает, не неправильно ли истолковал ситуацию. — Я просто такой парень, во мне нет ничего особенного. Ты чёртов ангел. Ты уверен, что хочешь этого? Что бы это ни было? Потому что, чувак, если кто-то и не заслужил этого, так это я, а не ты, — в глубине души он помнил всё, что когда-либо делал в своей жизни, начиная от бегства от Лизы и Бена и заканчивая продажей души ради Сэмми; он никогда не делал ничего такого, что оправдывало бы получение ангела взамен. — Я не такой уж и ангел, — пробормотал Кас, отводя глаза. — В ловушке здесь, почти без сил, и даже там я пал. Я запятнан, Дин, неужели ты этого не понимаешь? — Кас, — сказал Дин, хватая Кастиэля за плечи и заставляя его посмотреть в глаза. — Мне всё равно. Я возьму тебя, сломленного или нет, в любом случае ты получишь меня. Видит бог, я сам не приз, ясно? Кас покачал головой. — Дин, если бы ты мог видеть себя таким, каким вижу тебя я, ты бы понял, что всё то, что только что сорвалась с твоего языка, полная хренотень. Дин несколько секунд таращился на него, прежде чем разразиться лающим смехом. Он подавил его рукой, потому что эй, всё ещё голые, и он точно не хотел, чтобы кто-то вошёл, чтобы проверить их обоих. И всё же, несмотря на то, что это происходило со все возрастающей регулярностью, ругань Кастиэля была новинкой сама по себе, и Дину это нравилось. — Не то чтобы я тебе верю, но Кас, чувак, ты бросил… всё ради меня. Даже когда ты облажался и всё испортил к чёртовой матери, ты сделал это по правильным причинам, и ты сделал всё это для меня. Не думай, что я этого не знаю, ладно? Кас вздохнул. — Я хочу этого. Я не должен этого хотеть, я должен уйти. Я должен быть сильнее этого, но… Дин поцеловал его. Это заставило его замолчать, и это точно сказало ему, что Дин думает о его аргументах. Они боролись друг с другом с помощью поцелуев, и к тому времени, когда они лежали вместе в постели, свернувшись калачиком и обмениваясь нежными поцелуями, война была выиграна. Дин и Кастиэль заснули под своими новыми одеялами, их руки и ноги переплелись, и оба были довольны. Дин не поставил будильник на следующий день, он был немного рассеян прошлой ночью. Так что не стоило удивляться, когда Сэм ворвался в их комнату в десять утра, удивляясь, почему они так долго спали. Дин на самом деле не спал; он смотрел на лицо Кастиэля, расслабленное, как это редко бывало наяву, и прижимал его к себе. Это было слащаво и романтично, и абсолютно то, что Дин не хотел, чтобы кто-то ещё видел. Но Дин также привык не получать того, чего хотел, поэтому просто бросил на Сэма неприязненный взгляд. — Тихо, — прошипел он. — Кас спит. Сэм уставился на них обоих, двигая челюстями, пытаясь подобрать слова, чтобы выразить то, что он чувствовал. Дин был почти уверен, что они двое представляли собой настоящее зрелище: оба совершенно голые (хотя, слава богу, у них были одеяла по пояс), с перепутанными конечностями, выглядящие совершенно развратными. В их защиту можно сказать, что Дин проснулся всего десять минут назад. Наконец Сэм, казалось, успокоился:  — Я думал, вы двое не были вместе? Дин слегка пошевелился, внезапно осознав, что у Каса есть утренний стояк, и поморщился. — Это было тогда. А это сейчас. Сэм пристально смотрел на него ещё немного, отчего ситуация стала ещё более неловкой. — Серьёзно, Сэмми, уйди, — сказал Дин, притягивая к себе Каса. Он понимал, что чувствует себя несколько излишне заботливым, но инстинкты были инстинктами. — Кас спит. — Больше нет, — пробормотал Кас, его губы вибрировали на ключице Дина. Дин опустил глаза и увидел, что ярко-голубые глаза сонно моргают. — Ты слишком громкий. Дин ухмыльнулся и пожал левым плечом. — Э, — сказал Сэм. — И гениальность находит человеческую форму в Сэме Винчестере, — съязвил Дин, бросив на младшего брата ещё один свирепый взгляд. — Чувак, уйди уже. — Верно, — сказал Сэм, пятясь и плотно закрывая за собой дверь. Из-за него раздался раздражённый вздох, и оба они услышали, как младший подросток выплюнул: — Наконец-то! — и зашагал прочь. Дин посмотрел на Каса и фыркнул. Кастиэль пошевелился под пристальным взглядом, и его эрекция упёрлась в бедро Дина. Он покраснел, а Дин ухмыльнулся и полез под одеяло. — Я думаю, что смогу что-то с этим сделать, — сказал он, его дыхание щекотало волосы вокруг уха Кастиэля. Кас на секунду замер, а затем почти растаял в объятиях Дина. — Это… а… было бы неплохо. Дин поцеловал его, кислое утреннее дыхание и всё такое. К этому определённо можно было привыкнуть. К тому времени, как они вдвоём спустились вниз (насытившись, приняв душ и одевшись), Сэм устроился на диване в гостиной и просматривал стандартную утреннюю программу по четвергам. Он только что остановился на «Новая цена — верная» (вероятно, лучшая вещь из доступных), когда появились два старших подростка. Сэм несколько секунд просто смотрел на них. — Это было быстро, — невозмутимо произнёс он. — Вот почему это называется «по-быстрому», тупица, — парировал Дин, обходя диван и направляясь на кухню. Кас последовал за ним. Приближалось время обеда, поэтому Дин сделал им обоим бутерброды из остатков рождественского ужина, налегая на нарезанную ветчину и сыр. Они ели в тишине, слушая Боба Баркера в соседней комнате (и это было действительно единственной хорошей вещью в том, чтобы застрять в 1996 году; Дрю Кэри никогда не соответствовал стандартам Дина как ведущий игрового шоу. Это о чём-то говорило, потому что эти стандарты были довольно низкими для начала), когда он убеждал своих гостей угадать цену. Кас сморщил нос. — Это телевизионное шоу в лучшем случае бессмысленно, Дин. — Не то слово, Кас. В этом-то всё и дело. Это, казалось, встревожило Кастиэля, который молча доел свой бутерброд, размышляя о причудах человечества. Дин фыркнул на него и встал, чтобы вымыть тарелки и убрать беспорядок, который он устроил. Серьёзно, если они когда-нибудь вернуться в реальный мир, Сэм будет на Небесах, когда узнает, что Дин может убирать за собой. Кстати, о дьяволе, это был сам Сэмми, вприпрыжку вбежавший на кухню со всей неуклюжестью, присущей долговязому четырнадцатилетнему подростку. Он неловко постоял около двадцати секунд, глядя на Дина из-за холодильника, прежде чем заговорил. — Ты расскажешь маме и папе? — спросил он. Дин повернулся и посмотрел на него. — Ты с ума сошёл? — ответил он. Сэм вздохнул. — Ты не можешь просить меня скрывать такую тайну, Дин. По крайней мере, скажи маме. — Если хочешь рассказать маме, скажи ей, — сказал Дин. — Я имею в виду, как ты вообще об этом заговоришь? «О, привет, мам, тот ребёнок, которого ты приняла в свой дом, тот, который теперь совершеннолетний? Тот, кого ты считаешь третьим сыном? Тот, который был моим лучшим другом, типо, когда-либо? Да, просто чтобы ты знала, отныне будут поцелуи и нагота под одной крышей, за которую ты платишь. Ок, спасибо, пока!» К тому времени, когда Дин закончил свою речь, его голос был таким высоким, что он почти достигал территории девушек, но он не мог отрицать, что был напуган этой идеей. Теперь Кас был законен в этой сфере. Если им двоим удастся разозлить Мэри и Джона, что ж, Дин не знал их достаточно хорошо, чтобы понять, вышвырнут ли они Каса, а он не мог его потерять. Не сейчас. Сэм неловко заёрзал. — Я не могу этого скрывать, Дин. Ты не можешь просить меня об этом. Я бы всё время чувствовал себя виноватым. Дин закрыл глаза. — Если ты считаешь, что мы должны рассказать Мэри, то, наверное, должны, — сказал Кас из-за стола. Он поёрзал на стуле. — Мне было бы неудобно скрывать от неё что-то подобное, Дин. Она много для меня сделала. Дин сглотнул и открыл глаза. Кас смотрел на него умоляюще, его голубые глаза были полны искреннего желания поступить правильно с фальшивой семьёй Дина. Дин вздохнул и снова посмотрел на Сэма. — Я не собираюсь поднимать эту тему, — сказал он Сэму. — Но ты делаешь то, что должен, и я не стану тебя останавливать. — Мне не нравится ставить тебя в такое положение, — сказал Сэм. — Правда, Дин, Кас, не знаю. Я просто… это уже слишком. Знаете, я не возражаю, если никогда больше вас не услышу, но мама с папой имеют право знать. — Мой совет — сначала скажи маме, — сказал Дин, поворачиваясь к раковине, чтобы закончить мыть посуду. — Вряд ли она попытается заколоть кого-то из нас. — Отец не зарежет тебя, Дин, — весело сказал Сэм. — Он может быть мудаком большую часть времени — что, кстати, ты тоже делаешь, — но ему насрать на нас. Всех нас. Дин вздохнул. — Я знаю, мужик, просто… я боюсь, что он взбесится и сделает какую-нибудь глупость. — Я думаю, что это, вероятно, хорошая оценка ситуации, — сказал Кас. Его голос звучал слабо. — Хорошо, я скажу маме, — сказал Сэм, как будто он представлял это им как реальный вариант. — И она сама решит, что сказать отцу. Дин поставил последнюю тарелку в сушилку и прислонился к раковине. Он опустил голову и вздохнул. — Да, Сэмми, звучит неплохо, — сказал Дин. — Прекрасно. Он слышал, как брат, тяжело ступая, вышел из кухни. Убедившись, что Сэм ушёл, он повернулся и посмотрел на Каса. — Как ты думаешь, мне стоит начать собирать вещи? — спросил Кас. Это был серьёзный вопрос. — Не-а, — покачал головой Дин. — Мама может заставить тебя переехать в комнату Сэмми, но я не думаю, что она тебя выгонит. Кроме того, у тебя даже нет багажа, и мы выбросили загадочные сумки Пигли-Вигли. — Верно, — сказал Кас. Он выглядел расстроенным, и Дин вздохнул и направился к ангелу. Присев перед ним на корточки, он посмотрел ему в глаза. — Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось, Кас. Не позволю, — настаивал он. Всё ещё удивляясь, что ему позволили это сделать, он наклонился ближе и поцеловал Каса, просто целомудренно чмокнув в губы. Очевидно, это было именно то, что нужно было Касу, потому что всё напряжение в его теле исчезло, как только Дин прикоснулся к нему. Дин позволил своей руке скользнуть к затылку Кастиэля, обхватив его шею и челюсть ладонью. Отстранившись, он снова посмотрел в глаза ангела. — Мы в этом деле вместе, ясно? Просто потому, что мои чувства к тебе не совсем братские, не значит, что ты всё ещё не член семьи. Если тебя выгонят, я пойду с тобой. Мы что-нибудь придумаем вдвоём. Кас закрыл глаза и очень человеческим жестом наклонился вперёд, прижавшись лбом к лбу Дина. — Хотел бы я знать, что пытался сделать Гавриил, — сказал Кас. — Всё это не имеет смысла. Дин ухмыльнулся, хотя прекрасно знал, что Кас его не видит. — Я знаю, старик, но хэй, посмотри, что нам это дало. Это заставило уголки губ Кастиэля приподняться, а затем они снова поцеловались. Всё так же целомудренно, но это не помешало Сэму из гостиной крикнуть:  — О, ужас, мои глаза! — Если ты думаешь, что это плохо, ты должен увидеть, что я могу сделать своим языком, — огрызнулся Дин, показав язык младшему брату и пошевелив им. Сэм пронзительно закричал, и Дин рассмеялся. Даже Кас усмехнулся. В общем, это было довольно хорошее утро. Всё изменилось, как только Мэри и Джон вернулись с работы. Дин приготовил ужин для всех, потому что, чёрт возьми, все говорили, что он действительно был довольно хорош в кулинарии. В попытке как-то умаслить Мэри для предстоящего разговора с Сэмом Дин приготовил карбонару из курицы, которая наполнила дом всевозможными восхитительными запахами. Кас помогал, хотя сам толком не понимал, что делает. Дин попытался объяснить ему, как нарезать хлеб и намазать его маслом и чесночной солью, но всё это только сбивало его с толку. — Думаю, всё нормально, — сказал Дин, засовывая в духовку полуискалеченную буханку французского хлеба. — Я всегда могу приготовить для нас обоих. Хорошо, что я привык к тому дерьму, которое Сэм говорит мне о том, что я домохозяйка, — Кас выглядел смущённым, и Дин объяснил. — Ты должен есть, Кас, даже если мои родители не обеспечивают тебя едой. — Ты думаешь, мы застрянем здесь после этого учебного года, — сказал Кас. Дин пожал плечами. — Не имею ни малейшего понятия, приятель, — сказал он. Он взъерошил волосы Кастиэля, что заставило его нахмуриться на Дина, прежде чем сесть рядом с ним за стол. — Но если это так, тебе нужно поесть, а ты чертовски плохо справляешься с этим сам. Я не против этого. Улыбка, которую Кас подарил ему за это замечание, почти стоила того, чтобы быть полным неженкой. К тому времени, когда еда была приготовлена (Кас умудрился не испортить салат слишком сильно, что было в основном потому, что он остался со вчерашнего дня), Джон и Мэри вошли в дверь. — Вы готовили, — сказала Мэри, разглядывая кухонный стол (который накрыл Сэм, как подозревал Дин, в качестве заранее обдуманного наказания). — По какому случаю? Дин пожал плечами. — Нам было скучно, — сказал он легко, проскальзывая на своё место между Сэмом и Касом. Ужин прошёл довольно тихо; Мэри и Джон устали от работы, и все трое подростков с ужасом ожидали предстоящего разговора Сэма с Мэри. После ужина Джон устроился в кресле, чтобы посмотреть телевизор, а Дин предложил помыть посуду. Кас молча поднялся, чтобы помочь ему, что оставило Сэму возможность затащить маму в её кабинет. Дин сглотнул и сделал всё возможное, чтобы как можно быстрее покончить с посудой. Они как раз заканчивали сушить и убирать посуду, когда Мэри вошла в кухню и несколько минут наблюдала за ними. Когда они закончили, она подняла бровь. Она не выглядела довольной, но и не злилась, что Дин воспринял как хороший знак. Она жестом пригласила их следовать за ней, и они последовали. Она провела их в кабинет и закрыла за ними дверь, прежде чем со вздохом сесть за свой стол. — Вы оба должны знать, что я это предвидела, — сказала она. Дин и Кас машинально кивнули, боясь, какие следующие слова сорвутся с её губ. Это было чувство, которое Дину никогда не нравилось, то самое «ох-чёрт», которое возникает, когда ждёшь наказания за что-то. Оно горело в животе, бурлящее и кислое. Мэри снова вздохнула. — Вы оба уже взрослые или достаточно близки к тому, — её улыбка была не совсем счастливой. — Как ты уже говорил, Кас, я мало что могу сделать, чтобы остановить это, и я не обязательно хочу сделать кого-то из вас несчастным, — она взглянула на Дина, и её взгляд смягчился. — Я знала, что с Коди что-то происходит, и он никогда не проявлял к тебе особого интереса, — она повернулась и посмотрела на Каса. — С другой стороны, Кас, по сути, провёл всю свою жизнь на твоей орбите, и ему так не всё равно, что иногда больно смотреть. Дин сглотнул. Мэри не знала и половины. — Так вот как всё будет, — сказала она, выпрямляясь. Она вытянула пальцы и начала считать пункты. — Я не хочу слышать, я не хочу, чтобы слышал Сэмми, я не хочу, чтобы слышал твой отец. Я хочу, чтобы вы, ребята, держали публичное проявление любви на минимуме, не потому, что вы оба мальчики, а потому, что я не воспитывала вас таким образом, ни одного из вас. Я хочу, чтобы вы оба постарались не сделать всё… странным и эмоционально замкнутым, как вы любите это делать, потому что вы — семья, и то, что вы делаете, повлияет на всех нас. Я бы предпочла, чтобы вы не занимались сексом в моём доме, но я подозреваю, что если я запрещу это, никто не сможет сидеть в Хонде с любым уровнем комфорта, поэтому вместо этого я хочу, чтобы вы были внимательны ко всем нам, — она нахмурилась, глядя на Дина, который неловко дёрнулся под её пристальным взглядом. — Я знаю, что заставила тебя пройти тест на ЗППП после истории с Коди, но я бы предпочла, чтобы вы оба воспользовались защитой. — Мама! — запротестовал Дин. — Это действительно потрясающе, что ты такая открытая и прочее дерьмо, но ты ведёшь себя так, как будто мы с Касом… Я не знаю, ёбари или что-то в этом роде, — он скрестил руки на груди и вызывающе посмотрел на неё, добавив: — Кроме того, добавь «разговоры о моей сексуальной жизни» к списку херни, которое я никогда не хотел слышать от собственной матери, никогда. — Язык, — сказала Мэри, но выражение её лица смягчилось. — Сэм не очень-то разбирается в деталях, Дин, но я знаю тебя и знаю, со сколькими девушками ты ходил на свидания до Коди. Я не знаю, что это такое. Дин взглянул на Каса, который выглядел так, словно тоже хотел получить какие-то разъяснения. Что, оу, было немного больно, и это, должно быть, отразилось на его лице, потому что Кас почти сразу позволил своему лицу стать пустым. Дин пожал плечами, его лицо покраснело. Он терпеть не мог говорить об этом. — Мы, знаешь ли. Кое-что. — Это называется «встречаться», — сказала Мэри. Не часто ей выпадал такой шанс смутить Дина, и она явно наслаждалась этим опытом. — Отлично, да, встречаемся, — сказал Дин. Это было такое дерьмо, с которым тебе не приходится иметь дело, будучи взрослым. Он крепче обхватил себя руками, чувствуя себя чертовски неуверенно. Мэри вздохнула и потянулась, закрыв глаза и ущипнув себя за переносицу, прежде чем продолжить. — В любом случае, я знаю тебя, Дин, и знаю, что это значит. Я хочу, чтобы вы оба проявляли осторожность и были добры друг к другу, потому что если вы расстанетесь, то будете делить спальню со своим бывшим. Звучит не очень приятно, не так ли? Дин попытался представить себе, как делит с Лизой даже дом после разрыва с ней, и содрогнулся. — Да, нет, — сказал он. — Я всё понял, окей? Понял. — Я просто… ты мой сын, — сказала Мэри немного беспомощно. — Я хочу, чтобы вы были счастливы, вы оба, но я, конечно, не хочу думать о том, что мои маленькие мальчики выросли сексуальными существами, хорошо? Ни один родитель не хочет об этом думать. Дин попытался и не смог представить себе Бена, такого взрослого и лапающего какую-то девчонку. Он вздрогнул. — Да, я понимаю. Никаких намёков на секс, никогда. Не спрашивай, не говори. — Вот именно, — сказала Мэри. — И… не говорите пока отцу. Я поработаю над ним. Дин кивнул. Облегчение охватило его так быстро, что ему захотелось рухнуть на пол прямо здесь, но он держался достаточно долго, чтобы Мэри отпустила их обоих и на время похода в их комнату. — Всё прошло замечательно, — сказал Кас с явным удивлением на лице. — Да, ни хрена себе, — сказал Дин, садясь на кровать. — Блин, мне уже за тридцать, и знакомство моего парня с родителями не должно меня так нервировать. Кас усмехнулся и сел рядом с ним на кровать. Дин почти сразу заметил, что язык тела Кастиэля изменился с изменением их отношений, и это было чрезвычайно очевидно, учитывая, как близко ангел сидел рядом с ним. — Тебе уже за тридцать, Дин, но твоё тело всё ещё вырабатывает гормоны, и это не та ситуация, в которой ты когда-либо был. Жизнь среднестатистического американского подростка для тебя почти такая же загадка, как и для меня. — Верно подмечено, — с гримасой признал Дин. — Чувак, снова быть подростком — это удар. — Это неприятно, — сказал Кас, склонив голову набок и глядя на Дина. — Но это было… просвещение, я полагаю, и оно привело нас к этому моменту, так что я действительно не жалею об этом. Дин улыбнулся. — Да, напомни мне поблагодарить Гейба сразу после того, как я ударю его по роже, — сказал он, поднося руку к лицу Кастиэля. Он наклонился и поцеловал его, слегка улыбаясь от удовольствия. Новизна этого не исчезла, и Дин задавался вопросом, исчезнет ли когда-нибудь.