The Best Years of Our Lives, My Ass

По большей части всё продолжалось в том же духе в течение оставшейся недели. Некоторые люди всё ещё издевались над Дином и Кастиэлем, но в основном многие игнорировали их. В конце концов, их одноклассники уже несколько месяцев знали, что они пара. В четверг всё пошло наперекосяк. Всё всегда происходит по четвергам; Кас был прав, они собирались забрать его. Вселенная и Четверг были в сговоре, и они даже сбросили ему чрезвычайно неловкого Ангела Четверга. Что, ладно, не так уж и плохо. Но всё остальное, чёрт возьми, отстой. Это началось, когда Дина и Кастиэля освободили от пятого урока английского языка и привели к декану. Судя по табличке на столе, её звали Сью Тэнси. Ей, вероятно, было под тридцать, у неё были каштановые волосы и голубые глаза и изгибы во всех нужных местах, и, если бы Дин был холост и в правильном теле, он, возможно, попытался бы её подцепить. Стервозный взгляд на её лице сказал ему, что это, вероятно, в любом случае было бы отказом. — Мистер Винчестер, мистер Новак, — сказала она, садясь за стол. Дин вздрогнул; он по-прежнему не привык к мысли, что у Каса есть фамилия. Или, скорее, фамилия, которая не была Винчестерской: Кас был почётным членом семьи так долго, что идея о том, что он был Новаком, генетически или как-то иначе, была совершенно чуждой. — Э, — сказал Дин. Кас бросил на него разочарованный взгляд, прежде чем переключить своё внимание на мисс Тэнси. На его лице было выражение вежливого безразличия, которое Дин попытался изобразить. Он был почти уверен, что с треском провалился. — Новости о ваших якобы отношениях ходили школе в последние несколько дней, — сказала она, взяв очки для чтения и водрузив их на нос. Дин удивился, почему она носит очки для чтения, когда явно не читает, но решил, что спрашивать её, вероятно, было бы плохой идеей. — Якобы? — вместо этого сказал он. — Я думаю, что в значительной степени подтвердил это в кафетерии во вторник, но поскольку никто не раздаёт кольца, наверное, мы справимся и с «якобы». Её губы сжались, и Дин понял, что у них могут быть серьёзные проблемы. — Как бы то ни было, — сказала она. — В настоящее время в школе нет никаких ограничений в отношениях… вашего типа, — и это было сказано с некоторой насмешкой. Дин поймал себя на том, что начинает злиться. Кас бросил на него ещё один взгляд, явно предназначенный для того, чтобы заставить его не говорить то, что собирался. Рот Дина уже был полуоткрыт; он закрыл его с громким щелчком. — Я поговорила с администрацией школы, и мы все пришли к соглашению, что ради сохранения учебной среды мы хотели бы, чтобы вы ограничивали свои проявления любви местами, не находящимися на территории школы, — сказала она. — Кроме того, мы с сожалением сообщаем вам, что мы не позволим вам посещать какие-либо школьные танцы в качестве пары. — Проявления любви? — спросил Дин. Теперь он был в ярости. — Просто, знаете, чтобы прояснить, о каких проявлениях любви мы здесь говорим? Потому что я чертовски уверен, что видел, как заместитель директора прошёл мимо пары, которая вчера целовалась, и даже не моргнул, а мы с Касом едва держались за руки в кампусе. — он встал, прекрасно зная, что возвышается над ней, даже когда они оба стояли. — Кроме того, не то чтобы у меня был какой-либо интерес на самом деле идти на одни из ваших дерьмовых танцев, после той фигни, на которую мы ходили, но вы понимаете, кто состоит в вашем родительском комитете? Эсмеральда Мендоса? Адвокат АСЗГС? Что-нибудь напоминает? Губы мисс Тэнси снова превратились в тонкую линию, и Дин понял, что, возможно, зашёл слишком далеко. — Я не уверена, кто и как управляет в вашей семье, мистер Винчестер, — сказала она, и выражение её лица ясно сказало Дину, что она точно всё знает, — но пока вы в школе, вы будете следить за своим языком. Я боюсь, что за это вас задержат. — К чёрту ваше задержание, — выплюнул Дин, хватая Кастиэля за запястье и поднимая его. — К черту ваше задержание, и к чёрту вас, пытающуюся диктовать, позволено ли мне держать кого-то за руку, и просто к чёрту вас, — Кас изо всех сил пытался последовать за ним, когда он направился к двери. — Я не могу поверить, что эти люди доверяют вам заботиться о своих детях, потому что позволь мне сказать, что вы — бессердечная сука. Я ухожу. Кас дёргался всю дорогу до машины. Он подождал, пока они покинут кампус, прежде чем повернулся к Дину и спросил:  — Ты думаешь, это было разумно? — Вероятно, нет, — признал Дин. — Но, чувак, пошла она нахуй. Я не позволю ей решать, можно мне стоять рядом с тобой или что-то там ещё, чёрт возьми, у неё проблемы, — он нажал на газ, переключаясь со второй на третью передачу, направляясь к главной улице Лоуренса. — Куда мы едем? — спросил Кас, его руки слегка сжались на центральной консоли и подлокотнике двери. Дин нахмурился. — Офис Эсмеральды, — сказал он, прибавляя скорость. Тот факт, что Дин точно знал, где находится офис АСЗГС, немного беспокоил его, но он посмотрел его адрес после того случая с Касом. Офисы на самом деле были довольно милыми, выполненными в успокаивающих пастельных и бежевых тонах, и Дин никогда, никогда никому не признался бы, что чувствовал себя там чертовски комфортно. Секретарша не выглядела скучающей и вежливо посмотрела на них, когда они вошли. Это было впервые для Дина, который в своё время повидал немало скучающих, апатичных администраторов. — Чем я могу вам помочь? — спросила она. — Эсмеральда на месте? — спросил Дин. Кас бросил на него взгляд. — В данный момент она немного занята с клиентом. Могу я принять сообщение? — секретарша потянулась за блокнотом и ручкой. — Это вроде как важно, — сказал Дин, безуспешно пытаясь не испытывать нетерпения по отношению к леди. Кас вздохнул и встал между Дином и столом. — Мы друзья её дочери, — объяснил он. — Мисс Мендоса ходатайствовала от моего имени в судебном разбирательстве. — О, ты, должно быть, Кастиэль, — сказала секретарша, улыбаясь ему. — Она действительно сейчас занята, но я дам ей знать, что вы здесь, если вы, ребята, присядете, — она указала на приёмную, где было несколько стульев и плюшевый диван. Кас бросил на Дина взгляд, как будто он был виноват в том, что им придётся ждать или что-то в этом роде. Дин пожал плечами, и они вдвоём сели, пока секретарша звонила Эсмеральде и сообщила, что они здесь. Двадцать минут спустя она вышла из холла, сопровождая чернокожую женщину, которая выглядела немного заплаканной. Дин наблюдал, как Эсмеральда успокаивала женщину мягкими, неслышными словами и доброй рукой на плече: он мог сказать, что это была женщина, которой на самом деле не наплевать на людей, на которых она работала. Это было освежающе, и Дин подумал, не следовало ли ему просто позволить Сэмми продолжать быть адвокатом. Он был готов поспорить, что если бы он когда-нибудь признался Сэму в реальном мире, тот внезапно стал бы борцом за справедливость; чёрт возьми, он, возможно, работал бы на АСЗГС. Он вздохнул, и они оба встали, когда Эсмеральда повернулась к ним. Она явно хотела зачитать им закон о беспорядках за то, что они пришли в школьные часы, но вместо этого просто ткнула большим пальцем в сторону коридора в очевидном жесте следовать за ней. Они так и сделали. Её офис тоже был милым, тоже выполненным в пастельных тонах, но с большим количеством личных фотографий, разбросанных вокруг. Её лицензия на юриспруденцию висела на стене в крайне непрофессиональной рамке, которая, казалось, полностью состояла из макарон или какой-то другой сушеной пасты, и Дин подозревал, что гораздо более молодая Вики сделала её. Они вдвоём устроились в креслах перед столом, а она села за него. — Я предполагаю, что у вас есть веская причина пропустить школу, чтобы прийти поговорить со мной, — сказала она, нахмурившись, что было бы вполне уместно на лице Мэри Винчестер. Должно быть, это черта присуща всем мамам. — Да, — сказал Дин, нахмурившись. Не дожидаясь Каса, он пустился в язвительное описание их случайной прогулки в школе и того, что только что произошло в кабинете Сью Тэнси. По мере того, как Дин углублялся в свои объяснения, лицо Эсмеральды становилось всё мрачнее, пока её хмурый взгляд не совпал с хмурым взглядом Дина. После того, как он закончил говорить, она вздохнула, подняв руку, чтобы потереть лоб в течение нескольких секунд. — Хорошо, — сказала она. — Это определённо то, с чем мы бы связались. Если вы, ребята, оба считаете публичность нормой, мы можем связаться со школьным советом сегодня днём и сообщить им, что вы рассматриваете судебный иск, который может изменить их мнение, — она беспомощно посмотрела на Дина. — Вы, ребята, хотели пойти на танцы завтра вечером? Потому что я не уверена, что смогу что-то с этим поделать. — Чёрт возьми, нет, — сказал Дин, скорчив гримасу. — Танцы Высшей школы Лоуренса — отстой. Но мне не нравится, что у меня нет выбора, когда он есть у всех остальных. А что, если какая-нибудь другая гей-пара захочет пойти? В мире достаточно дерьма, люди не должны иметь с этим дело. Кас уставился на него. Эсмеральда тоже. Через несколько секунд Дин начал неловко ёрзать. — Что? — Я понятия не имела, что ты борец за свободу, — ухмыльнулась Эсмеральда. — Я не борец, — сказал Дин, скрестив руки на груди. — Я просто не полный мудак. Я вижу, что что-то не так и говорю об этом. — Это своего рода определение борца за свободу, — спокойно ответила Эсмеральда. Она открыла ящик стола и порылась в нём, выудив какие-то бумаги. — Вам нужно будет заполнить их, чтобы официально дать нам право представлять вас в дискуссиях по этому вопросу. Как только вы их подпишете, вам не следует говорить об этом с должностными лицами школьного округа без меня или кого-либо иного из наших адвокатов. — Нам не нужно, чтобы мои родители пришли и посмотрели на это? — спросил Дин. Эсмеральда мгновение смотрела на него, прежде чем заговорить. — Тебе уже восемнадцать, Дин. Вам обоим. Тебе, конечно, следует поговорить об этом с ними, но вообще ты сам по себе. Дин моргнул. Он так привык находиться под чьим-то контролем в этой странной альтернативной вселенной, которую создал Гавриил, что идея контролировать свою собственную судьбу была ему совершенно чужда. Он взглянул на часы на стене Эсмеральды. Было чуть больше пол второго, и Мэри должна была вернуться на работу после обеденного перерыва. Перерывы у Джона были разные, но он редко обедал днём, так как в большинстве дней уходил на работу так рано. — Я должен позвонить им, — медленно произнёс он. — Я всё равно хочу это сделать, но я не хочу ошарашивать их этим. Эсмеральда кивнула в знак одобрения этой мысли и, прежде чем встать, указала на свой телефон. — Нажми девять, чтобы переключиться на внешнюю линию. Я вернусь через десять минут, — она повернулась к Кастиэлю. — Хотите кофе или чаю? — Кофе было бы неплохо, — сказал Кас. Дин тоже кивнул, и Эсмеральда занялась своим делом. Дин выдохнул, медленно и ровно, прежде чем протянуть руку и повернуть телефон к себе. Он нажал девять и первым делом набрал рабочий номер Джона. Отцу потребовалось несколько минут, чтобы добраться до телефона; очевидно, он был по локоть в Вольво и должен был вымыть руки, прежде чем войти в главный офис гаража. — Дин? Ты должен быть на уроке, — сказал Джон. Его голос стал взволнованным, когда он задал следующий вопрос. — Что случилось? Гораздо более спокойным тоном, чем Дин объяснял это Эсмеральде, он подробно рассказал Джону о том, что происходило на прошлой неделе и к чему это привело. На мгновение воцарилась тишина, прежде чем Джон начал ругаться. — Где вы? Вас не надо подвезти? — спросил Джон, как только выплеснул свой первоначальный гнев. — Нет, мы в порядке, — заверил его Дин. Он сглотнул. — Мы в офисе Эсмеральды. Джон молчал, и Дин услышал, как он прерывисто вздохнул, когда понял, к чему клонит его сын. — Я не запрещаю тебе, потому что теперь ты сам должен принять это решение, сынок, — сказал он. — Но я хочу, чтобы ты подумал, как это отразится на тебе с Касом, прежде чем принимать решение. Подобные вещи могут иметь долгосрочные последствия. — Я знаю, — тихо сказал Дин. Джон помолчал ещё несколько мгновений, прежде чем снова заговорил. — Хорошо, я собираюсь умыться и приехать к вам. Ты звонил своей матери? — Нет, — сказал Дин. — Я, эм, подумал, что на этот раз начну с тебя. Джон усмехнулся, немного грустно. — Хорошо, ну, позвони маме. Я уверен, что она тоже захочет быть там. Я спущусь через двадцать минут. — Ладно. Пока, пап, — сказал он. Слегка дрожа, Дин положил трубку. — Всё в порядке? — спросил Кас. — Ты выглядишь немного бледным. — Да, всё хорошо, — сказал Дин. — Он приедет. Мне нужно позвонить маме. Дай мне секунду. Разговор с Мэри был несколько более обтекаемым и, безусловно, более полным ругательств. Она не могла сразу уйти с работы, но собиралась попытаться выбраться вовремя, чтобы забрать Сэма и Вики. — Я позвоню Эсмеральде и узнаю, будешь ли ты ещё там, когда я закончу здесь, — сказала она. Затем: — Независимо от того, решишь ты это сделать или нет, дорогой, я просто хочу, чтобы ты знал, что я действительно горжусь тобой, хорошо? Дин сглотнул. — Да, мам. Спасибо. Он был избавлен от необходимости ломаться, когда Эсмеральда вернулась с двумя чашками кофе и бутылкой воды для себя. Она отдала их и снова села. — Так что? — спросила она. Он посмотрел на Каса. — Папа приедет. Мама может быть. Они за нас. Я хочу это сделать, но всё зависит от тебя, Кас. Кастиэль выглядел удивлённым. — От меня? Дин кивнул. — Да, старик, это тебя пырнули из-за этого дерьма. Я думаю, ты заслужил право решать, будешь ли ты публично вывалян в грязи, — он попытался донести до Каса мысль, затаившуюся в глубине его сознания: что это не их вселенная, что половина этих людей не настоящие, что они не должны этого делать, если Кас не считает, что это того стоит. Кас улыбнулся ему; он, казалось, понял. Затем он задумался, и они погрузились в молчание минут на пять, пока он обдумывал свои варианты. Наконец он посмотрел на Дина. — Я никогда не отказывался сражаться в битве, которую ты считал справедливой, Дин. Дин улыбнулся в ответ. — Хорошо, давайте начнём. К тому времени, когда всё было подписано и приехал Джон, Эсмеральда уже сделала довольно язвительный звонок в офис школьного Лоуренского округа, уведомив их о ситуации. Вскоре после этого Мэри позвонила, чтобы сообщить, что она забрала двух младших и отвезла их домой. — Я тебе там нужна? — спросила она Дина. Она звучала обеспокоенной. Дин посмотрел туда, где его отец вёл краткий разговор с Эсмеральдой о том, чего ожидать, и покачал головой. Поняв, что мама не может его видеть, он заговорил вслух. — Нет, папа здесь, и я думаю, он… он понял. Мы собираемся вернуться в школу, чтобы поговорить с деканом, и, вероятно, будет лучше, если ты не услышишь, что она скажет о тебе. Мэри презрительно фыркнула. — Хорошо, тогда я приступлю к ужину. Хочешь что-нибудь конкретное? Дин повернулся к Касу. — Что ты хочешь на ужин? Кас моргнул. — У меня нет особых предпочтений, — сказал он. Затем он фыркнул. — Я всё равно не уверен, что смогу есть. — Мы согласны на всё, что угодно, — сказал Дин матери. Он практически слышал её улыбку. — Хорошо, малыш. Увидимся через несколько минут. После того, как он повесил трубку, их маленькая группа забралась в устрашающий внедорожник Эсмеральды и направилась обратно в школу Лоуренса. Занятия в школе закончились примерно за полчаса до этого, и, к счастью для них, миссис Тэнси всё ещё была в офисе. Дин и Кас заняли места, которые занимали всего несколько часов назад; Эсмеральда и Джон встали позади них. Дин мог сказать только по её позе, что адвокат привыкла к такого рода стрессовым вещам, потому что она держала язык тела открытым, но напористым, в то время как руки Джона были скрещены в гневе. Разговор начала Эсмеральда. — Миссис Тэнси, — сказала она. Её голос был спокойным и профессиональным. — Надеюсь, статс-секретарь уже позвонил вам, как и обещал около часа назад. Миссис Тэнси уставилась на неё. — Простите, я должна представиться, — сказала Эсмеральда. Она подошла ближе и протянула руку. — Эсмеральда Мендоса. Я адвокат АСЗГС. Предполагаю, что вы уже знаете Дина и Кастиэля. Это Джон Винчестер, отец Дина. Миссис Тэнси крепко пожала Эсмеральде руку. — Мне никто не звонил, — сказала она, так плотно сжав губы, что Дин удивился, как она смогла говорить. — Моя секретарша, возможно, получила вызов. Я сейчас проверю её записи, она уже ушла. — Всё в порядке, я могу подвести итог нашей с ним дискуссии, — сказала Эсмеральда, гладко, словно шёлк. На её лице была слегка самодовольная ухмылка. — Как вы, без сомнения, знаете, поскольку вы были там, сегодня днём мои клиенты — Дин и Кастиэль, если это не было ясно, — были проинформированы администрацией этой школы, что они нацелены на исправление их отношений. Их попросили прекратить любые физические проявления любви и сообщили, что им не разрешат посещать школьные танцы в качестве пары, — она порылась в бумагах, которые держала в руке, прежде чем передать миссис Тэнси лист бумаги. — Сразу после этого они оба связались со мной в офисе АСЗГС и попросили, чтобы мы представляли их в этом вопросе. Это необходимые документы, копию которых, я уверена, школа захочет получить. В них говорится, что теперь мы являемся юридическим представителем Дина Винчестера и Кастиэля Новака. Миссис Тэнси читала бумаги, её лицо становилось всё более строгим. — Это означает, миссис Тэнси, что любая дальнейшая попытка допросить любого из этих студентов по этому вопросу без присутствия адвоката АСЗГС будет истолкована как запугивание и основание для судебного иска. Миссис Тэнси сняла очки для чтения и положила их на стол, несколько секунд разглядывая Эсмеральду, прежде чем заговорить. — Я понимаю, — сказала она. Дину пришлось отдать должное тому, что следовало: женщина явно хотела разорвать Эсмеральду на куски и довольно хорошо себя сдерживала. — Когда я связалась с статс-секретарём, он выразил сильное желание попытаться уладить это дело во внесудебном порядке, — продолжила Эсмеральда. — Я уверена, что если он ещё не связался с вами, он сделает это в ближайшие двадцать четыре часа. Устное соглашение, которое мы оба достигли, заключалось в том, что на данный момент не будет никаких ограничений для Дина или Кастиэля во время школьных занятий. Любое нацеливание на них за поведение, которое разрешено гетеросексуальным парам, будет задокументировано и представлено как иск. Миссис Тэнси кивнула, резко и отрывисто. — Что касается танцев, статс-секретарь Харроу попросил, чтобы мы вынесли этот вопрос на рассмотрение школьного совета. Дин и Кастиэль согласились отказаться от любых танцев до заседания школьного совета в следующем месяце, в знак доброй воли. Дин подавил желание фыркнуть. — Кроме того, когда я сообщила статс-секретарю, что вы участвовали в процессе нескольких задержаний Дина, когда он — по понятным причинам, я уверена — был взволнован во время встречи, он сообщил мне, что в задержаниях не будет необходимости. Теперь миссис Тэнси выглядела совершенно убитой, но она изобразила вежливую улыбку. — Я не успела подать заявление о задержании мистера Винчестера, так что уверена, что это не будет проблемой. Существовали и другие юридические вопросы, которые требовалось прояснить, и Эсмеральда справилась с ними весьма эффективно. Дин позволил себе на некоторое время отключиться, обдумывая только что принятое решение и переосмысливая себя. Факт оставался фактом, это был не настоящий мир, но, вероятно, он будет его домом в течение следующих нескольких лет. Он отказывался позволить карманной вселенной диктовать, с кем ему или кому-либо из других реальных людей здесь (или, чёрт возьми, даже с ненастоящими душами) было позволено быть. Дин никогда не был борцом за свободу или политическим активистом. Это больше нравилось Сэмми, всегда нравилось. Дин был слишком занят борьбой с монстрами и спасением человеческих жизней, чтобы беспокоиться о том, влюбится ли он в чувака в будущем. Но здесь? Здесь, в этой маленькой карманной вселенной? Это имело значение. Он слышал, как Эсмеральда заканчивает совещание у него за спиной, и неохотно переключил своё внимание. — В среду, двенадцатого марта, состоится следующее заседание школьного совета, — говорила Эсмеральда. — Я всё равно буду на месте в качестве представителя ассоциации родителей и учителей, но АСЗГС, скорее всего, пришлёт краткое сообщение, и, конечно, Дину и Кастиэлю будет разрешено представлять своё дело, если они захотят. Только после этого будут приняты какие-либо решения. — Я тоже кое-что скажу, — сказал Джон, зловещий в своём недовольстве. Взгляд, который бросила на него миссис Тэнси, выглядел откровенно настороженным, и на короткое мгновение Дина охватило тёплое чувство, опасно близкое к счастью. Он позволил ухмылке заиграть на его губах, потому что откровенная улыбка была чертовски глупой. Губы миссис Тэнси сжались в очень тонкую, напряжённую линию. Дин почувствовал иррациональный прилив удовольствия от её дискомфорта. — Было приятно познакомиться, миссис Тэнси. Хорошего дня, — заключила Эсмеральда. Боже, она была хитра. Дин ухмыльнулся про себя, когда их маленькая группа встала и приготовилась идти. — Злая сучка, — пробормотал Джон, когда они вышли из школы. Дин фыркнул. — Боюсь, мне придётся согласиться, — сказала Эсмеральда. Выражение её лица было мрачным. — Мы здесь имеем дело не только с традиционалистом. Я видела достаточно откровенных гомофобов в своей жизни, чтобы знать, что она попытается превратить твою жизнь в сущий ад, Дин. Будь осторожен. — Боже, чёрт с ней, — сказал Дин, когда они сели в машину Эсмеральды. — Что она сделает? Я уже отправил заявления в колледж, получил рекомендательные письма и даже свой дурацкий средний балл. Если она хочет разорить меня, ей придётся попытаться выяснить, в какие школы я подал заявление — а все они либеральные, — а затем попытаться убедить их, что они не должны позволять этим двум педикам вступать в их клуб. Это дерьмо нужно прекратить, но она меня не погубит. Кроме того, Дин столкнулся лицом к лицу с самим Сатаной. Сью Тэнси была никем. Кастиэль, казалось, думал о том же, потому что он ухмылялся так, что сильно напомнил Дину тот момент, когда ангел угрожал отправить его обратно в Ад. Эсмеральда улыбнулась ему, хотя это была какая-то грустная улыбка, прежде чем повернуться, чтобы завести машину. — Это очень взрослая точка зрения, Дин. Я надеюсь, что ты не пересмотришь свою позицию, если ситуация изменится. Дин покачал головой. — Мне осталось, сколько, четыре месяца в этой школе, немного больше? После этого мы с Касом уйдём отсюда. Всё будет хорошо. — Просто… выбирай правильно своё окружение, — предупредила она его. — Я не хочу ещё одного инцидента, подобного Хэллоуину. Кас вздрогнул рядом с ним. — Я буду присутствовать на ваших тренировках, пацаны, — сказал Джон. — Просто ради моего душевного спокойствия. — Конечно, — легко ответил Дин. Не повредит. — Тренировки? — спросила Эсмеральда. — Что, думаете, мы случайно избили большую часть футбольной команды университета? — спросил Дин. — Мы с Дином тренируемся каждое утро, — сказал Кас. — И мы также учимся самообороне. — Это очень, э, инициативно, — сказала Эсмеральда. Дин пожал плечами. — Лучше надрать кому-нибудь задницу и отправиться в тюрьму, чем оказаться мёртвым, — весело сказал он. И разве это не было правдой? Остальная часть поездки в машине прошла в молчании. К тому времени, когда они добрались до офиса АСЗГС и разделились, было около половины пятого. Джон забрался в Импалу, припаркованную рядом с Хондой, и остановился, глядя на Дина. — Я знаю, что не очень-то принимаю всё это, Дин, — сказал он немного грубовато. — Но я горжусь тобой. Ты не сдаёшь позиции. Это чертовски похвально. Дин проглотил комок в горле и кивнул. — Спасибо, — тихо ответил он. Джон улыбнулся ему искренней, хотя и натянутой улыбкой, а затем завёл Импалу. Кас и Дин посмотрели ему вслед, прежде чем сесть в Хонду. Дни удлинялись, готовясь к весне, но на улице уже почти стемнело, и Дин начал нервничать из-за того, что оказался на открытом месте. — Твой отец совсем тебя не знал, — сказал Кас, качая головой. Он повернулся, чтобы посмотреть в окно со стороны пассажирского сидения, когда Дин выехал с парковочного места. — Это то, что мне всегда нравилось в тебе, Дин. Что ты пытаешься придерживаться своих убеждений. Дин слегка фыркнул. — А я-то думал, что у меня просто классная задница. Кас улыбнулся и повернулся к нему, сверкая глазами. — И это тоже, — сказал он. Дин закатил глаза и поехал домой. Дин ожидал, что до заседания школьного совета преподаватели будут держать это в секрете. В конце концов, не часто деканы и статс-секретари выглядели как кучка идиотов, и они, вероятно, хотели бы замять это дерьмо. Разница заключалась в том, что теперь, если бы Дин захотел, он мог бы сидеть рядом с Касом за обедом, или прижиматься к нему, чтобы согреться во время тренировки пожарной тревоги, или даже держать его за руку, если бы захотел (он этого не делал. Дину нравилось держать явные проявления любви дома). Дерьмо всё ещё происходило, но никто не пытался на них напасть. Вики и Сэм были настоящим кладезем информации, оба они были социально активны и, таким образом, полностью осведомлены о мельнице сплетен, что помогало избежать конфликта. Их приятели укурки тоже были довольно удивительными; когда пошёл слух, что бейсбольная команда планирует напасть на Каса и Дина после школы, их маленькая группа из двенадцати или около того наркоманов окружила их на последнем занятии и пошла с ними к их машине, ведя себя непринуждённо и посредственно. Как будто быть живым щитом было совершенно нормально. Однажды во время обеда Дин подошёл к своей машине и обнаружил, что кто-то разбил стекло со стороны водителя и написал «ПЕДИК» на боку постоянным маркером. В ту ночь, в относительной безопасности магазина, Джон и Дин установили новое окно и покрасили дверь свежим слоем грунтовки (это было не так уж и важно; вся машина была окрашена в не очень привлекательный оттенок серого). Затем, только потому, что Джон, по-видимому, решил продолжить, они вдвоём прошли по тормозным линиям и полностью перенастроили их. — Кто бы то ни был, он, вероятно, не очень разбирался в машинах, — прокомментировал Джон. — Они сделали её уродливее, но всё легко исправить, и она до сих пор работает. — Да, — сказал Дин, похлопывая по машине. Это была не Импала, но он начал немного привязываться к верному японскому жеребцу. — Слава Богу за эти маленькие чудеса. К тому времени, как Вики получила лицензию, все привыкли к этой новой рутине, перемежающейся встречами АСЗГС и случайными небольшими повреждениями имущества. У Дина не было абсолютно никаких иллюзий, что это не изменится: до заседания школьного совета оставалось чуть больше недели, и после этого информация о том, что Дин и Кас объединились с АСЗГС, станет достоянием общественности. Но пока всё было в порядке. Вики получила права в последний день февраля, в пятницу. Сэм был абсолютным оптимистом и запланировал их первое в истории свидание в одиночку (в том смысле, что оно не включало Дина или одну из двух пар родителей, которые их куда-то везли). К пяти часам вечера, когда Дин лежал на спине в постели и читал последнюю книгу Энн Маккэффри, которую взял в библиотеке, вошёл Кастиэль. Ангел плотно закрыл за собой дверь и, совершенно без предупреждения, забрался на колени Дина, прижав его к кровати. Всё ещё был конец зимы, но погода на этой неделе была великолепной, особенно после очень долгой, очень холодной зимы. Центральное отопление в доме по-прежнему работало, хотя чуть меньше, и Дин фактически снял рубашку и приоткрыл окно, чтобы впустить ветерок, прежде чем лечь. На его коже были небольшие точки пота, что не совсем беспокоило его, но, казалось, привлекло внимание Кастиэля. — Э, — сказал Дин. — Твоих родителей неожиданно пригласили на ужин с одной из подруг Мэри по работе, — сказал Кас. Он взял книгу, которую читал Дин, из его рук, отметил место остановки и положил её на тумбочку. — Мы ужинаем одни, и у нас есть несколько свободных часов. Дин усмехнулся. Когда он думал о сексе с Касом до того, как они стали встречаться, он не представлял, с каким энтузиазмом ангел бросится в это. Кас был (если такое было возможно) более возбужден, чаще, чем даже сам Дин. Не то чтобы Дин жаловался. Кас наклонился и прижался губами к губам Дина, крепко целуя его, и в ответ Дин обхватил лицо подростка руками, нежно и лёгко, но притягивая его ближе. То, что последовало за этим, было сеансом поцелуев эпических масштабов, который заставил обоих подростков задыхаться и жадно глотать воздух. — Кас, — заскулил Дин, слегка приподнимаясь. Он всё ещё был прикован к кровати, что на самом деле было довольно интересным опытом. Дело было не в том, что у Дина были проблемы с тем, чтобы быть прижатым к постели; он просто никогда по-настоящему не был с кем-то, кому он доверял настолько, чтобы позволить вести, когда он просил их об этом. Но Касу он доверял на инстинктах, и в этом свете это было немного жарко. И кое-что новое: относительная неопытность Кастиэля в сексе и связанных с ним вещах означала, что Дин обычно брал инициативу в свои руки. Не то чтобы Кас был чересчур нелепым, когда объявлял, что возбуждён, просто обычно всем заправлял Дин. К этому времени он исследовал почти каждый дюйм одолженного тела Кастиэля. Кас снял футболку, в которую был одет, его худые мышцы напряглись в тусклом свете прикроватной лампы Дина. Он тоже был покрыт мелким блеском пота, который Дин нашёл очень отвлекающим, и он протянул руку, чтобы провести по рёбрам. Ангел издал тихий лающий смешок, когда Дин ударил по одному из щекотных мест. — Ты же знаешь, я ненавижу, когда ты так делаешь, — сказал Кас, хватая Дина за запястье и прижимая его к подушке над головой. Дин ухмыльнулся своему парню. — Может быть, поэтому я это и делаю, — предположил Дин, поднимая бровь. Он сдвинулся, позволяя своей эрекции прижаться к пространству между ногами Кастиэля, которые в настоящее время находились по обе стороны от его бёдер. Кас закатил глаза и наклонился, чтобы снова поцеловать Дина, его другая рука слепо потянулась, прежде чем схватить другую руку Дина. Он присоединился к своему близнецу на подушке, прижатые Ангелом Господним и крепко удерживаемый там. Член Дина дёрнулся в штанах. Он слегка приподнял голову в поцелуе, позволяя рукам оставаться прижатыми к кровати, и снова приподнял бёдра. Глаза Кастиэля сузились, и он позволил своему весу прочно обосноваться на коленях Дина. Кас сел немного прямее, отпустив руки Дина, и автоматически Дин потянулся, чтобы положить их на бёдра Кастиэля. Кас снова прижал их к подушке. — Оставь там, — сказал он. Дин надул губы, но подчинился. Кас скользнул вниз, рассматривая подростка Дина Винчестера, распростёртого на кровати, с вниманием, ещё более интенсивным, чем их обычный пристальный взгляд. В конце концов Дин улыбнулся, нервничая и задаваясь вопросом, что планирует Кастиэль. — Просто… позволь мне… — тихо сказал Кас, наклонившись и начав исследовать шею и торс Дина кончиками пальцев (осторожно прослеживая узоры и запоминая все слабые места, из-за которых Дин хныкал) и рот (влажный и скользкий, оставляющий за собой грязный след слюны). — Да, — выдохнул Дин. — Да… хорошо. Кас прикусил шею Дина, сбоку, прежде чем облизнуть рану языком, в такт дыханию Дина, успокаивая резкую красную отметину до чего-то смиренного. Его язык прошёлся по коже, покрывающей ключицу Дина, когда он положил руки на его плечи, большими пальцами рисуя на коже ленивые узоры. Кас медленно двинулся вниз, осматривая каждый дюйм, как будто это было так же важно, как и предыдущий, прежде чем, наконец, встретиться с правым соском. Он укусил, возможно, немного менее грубо, чем хотелось бы Дину, но от этого по его телу всё равно побежали искры, и он зашипел, выгнув спину. У него были чертовски чувствительные соски, и хотя несколько человек интересовались этим феноменом, Кас был первым, кто, казалось, проявил к ним прямой интерес в качестве исследования прелюдии. Ангел вложил всю свою напряжённость в их изучение, запоминание, вытягивая из Дина сдавленные стоны, прежде чем оставить их (укушенные, покрасневшие, возбуждённые) и проложить серию лёгких поцелуев вдоль рёбер. Он пересчитал их пальцами, мягкими трепещущими прикосновениями, от которых грудь Дина вздымалась. У Дина никогда не было любовника, который потрудился бы узнать его так, и это вызвало прилив крови к его груди, опускаясь низко в животе. Кас, казалось, заметил, и это заинтриговало его, поэтому он погнался за этим, позволив своему языку ненадолго скользнуть в пупок Дина, а подбородку провести по дорожке волос, которая начиналась там. Кас опустил руки вниз, переместив своё тело так, что он завис над ногами Дина, проведя кончиками пальцев по мягкой коже живота и проведя по краю его джинсов. Дин вздрогнул в ответ, его дыхание сбилось от ожидания чего-то большего. Кас намеренно расстегнул ширинку Дина, уговаривая его приподнять бёдра, чтобы он мог спустить и брюки, и нижнее бельё. Скользнув к краю кровати, Кас натянул одежду на колени Дина, прежде чем остановиться и снять его ботинки, быстро расшнуровав их и бросив на край кровати. Брюки и нижнее бельё вскоре присоединились к ним, и тогда Дин был голым, если не считать его разнообразных украшений. Кас откинулся на носках, с довольным видом рассматривая свою работу. — Ты выглядишь слишком довольным собой, — прокомментировал Дин, едва переводя дыхание. Он был почти уверен, что его ухмылка была скорее ошеломлённым блаженством, но он не мог собрать энергию, чтобы попытаться сильнее. — Хммм, — согласился Кас, наклоняясь к нему, чтобы снова поцеловать. Прикрытая джинсовой тканью эрекция ангела коснулась эрекции Дина, и он зашипел в рот Кастиэля, заработав лёгкий укус за верхнюю губу в отместку. Кас отстранился от поцелуя, пристально глядя на Дина в течение нескольких секунд, прежде чем опуститься ниже. Просунувшись между ног Дина, он высунул язык и осторожно лизнул нижнюю сторону члена. Бёдра Дина подпрыгнули. — Твою м… — сказал он, обрывая себя и пытаясь устроиться поудобнее на матрасе. Кас ухмылялся ему, голубые глаза искрились озорством, прежде чем он широко открыл рот и взял головку члена. — О, блять, — прошипел Дин, закрывая глаза и откидывая голову на подушку. Кас втянул его глубже и замурлыкал в знак согласия, посылая покалывающие толчки через член, вниз по ногам, вверх по позвоночнику. — Чёрт, блять, Кас, — скандировал он, открывая глаза, чтобы в буквальном смысле увидеть ангела, стоящего на коленях между его ног. Кас выглядел безмерно довольным собой. Он поджал губы, потянув их вдоль ствола ещё несколько минут, прежде чем соскользнуть с лёгким хлюпом, оставляя влажный след от бедра к промежности. Дин выругался себе под нос, откинул голову на подушку и снова закрыл глаза, дыхание участилось, когда Кас исследовал всё, что заводило Дина. Язык Кастиэля скользнул ниже; его руки, ранее занятые тем, чтобы раздвинуть ноги Дина, скользнули под его бедра, подтянув их вверх и положив на кучу одеял под копчиком. Прежде чем Дин смог по-настоящему осознать, что происходит — Кас действительно отвлёк его, — язык ангела обвёл задницу Дина, и его дыхание перехватило от возбуждения. Дело было не в том, что с ним этого не делали раньше; просто Дин никогда не делал этого с Касом, и он никогда не поднимал эту тему, потому что это было странным разговор даже с девушкой на одну ночь, не говоря уже о том, чтобы смотреть в глаза на следующий день. «О, хэй, иногда мне нравится, когда люди засовывают свои языки мне в задницу.» Ага, странно. Но Кас всё равно делал это, кончик его языка скользил сквозь давление мышц в лёгких прикосновениях. Дин выдохнул, сжимая кулаки с простынями, разум закружился, когда Кас лизнул его внутри, стонал так, что он назвал бы это абсолютно бы блудливым в любое другое время. Кас провёл там много времени, раздвигая его сначала языком, а затем добавляя палец, и Дин ненадолго вынырнул, чтобы задаться вопросом, к чему это приведёт — чего Кас ожидал прямо сейчас. Потом Кас нашёл простату, и Дин перестал интересоваться чем бы то ни было. — Господь милостивый, блять! — закричал он, напрягаясь, когда волна тепла прокатилась от его задницы вверх по позвоночнику. Его глаза были так крепко зажмурены, что он начал видеть искры на краю зрения. Кас издал довольный звук вокруг своего языка, всё ещё наполовину внутри Дина, прежде чем впоследствии убрать его и снова опустить рот на член. Яростно посасывая, Кастиэль провёл губами по члену Дина, позволяя своему языку скользить по уздечке, когда он поглаживал в тандеме с пальцем — нет, теперь их было два — прямо по простате. — Кас, — попытался он, но не смог подобрать слов. — Чёрт, твою мать, — сказал он вместо этого. Он почувствовал, как от того места, где он был прижат к одеялам, начало нарастать тёплое, тянущее ощущение, его копчик загорелся вместе с ним и послал дрожь тепла по позвоночнику. — Кас… — выдавил он. — Я… Кас ободряюще пробормотал что-то с членом во рту, глядя Дину прямо в глаза. Дин закрыл их и издал заикающийся стон, когда освобождение врезалось в него. Секундой позже он почувствовал, как тепло затопило рот Кастиэля, член дёрнулся между этими тёплыми, влажными губами, когда темнота под его веками осветилась яркими вспышками света. Его бёдра дернулись; Кас явно обратил на это внимание, потому что плавно следил за движением, жадно посасывая освобождение Дина и поклоняясь его члену во время оргазма. Несколько мгновений спустя Дин почувствовал, как всё его тело расслабилось, растворяясь в матрасе, и глубоко вздохнул. Кас позволил члену выпасть изо рта, медленно высвободив пальцы из Дина, а затем откинулся на спинку стула и посмотрел на Дина самодовольным взглядом. — На пятёрку, твою мать, Кас, — сказал Дин, открывая глаза, чтобы посмотреть на него. — Как, чёрт возьми… — Я очень хорошо наблюдаю, — сказал Кас торжествующим тоном. Дин рассмеялся и потянулся, притягивая Каса к себе для томного поцелуя. В уголках его губ всё ещё таились намёки на сперму, и Дин облизал их дочиста. Закончив поцелуй, он потянул Кастиэля за джинсы, но Кас оттолкнул его руки, решив вместо этого расстегнуть ширинку самостоятельно. Нетерпеливо фыркнув, Кас отстранился и стянул штаны, позволив им упасть на пол рядом с одеждой Дина, и сел на его бёдра. Дин посмотрел на него, обдумывая, и Кас позволил своей руке сомкнуться на эрекции, поглаживая себя. — Ебать, — прошептал Дин, понимая, что Кас полностью намеревался дрочить на него в одиночку. Сама мысль об этом вызвала в нём вспышку нового возбуждения, его член между тем подёргивался. Кас ухмыльнулся, прежде чем прикусить нижнюю губу, пристально глядя на Дина. Смотреть, как Кас извивается у него на коленях, было, вероятно, одной из самых эротических вещей, которые Дин когда-либо видел в своей жизни. Когда Кас перешёл к сексу, он полностью проникся им, всё его тело покрылось мурашками, а по шее и плечам пополз красный румянец. Дин пошарил правой рукой, потянулся к ящику тумбочки и вытащил бутылку лосьона для рук без запаха, которым он иногда дрочил. Его руки дрожали, когда он изо всех сил пытался открыть пробирку, прежде чем капнуть изрядное количество прямо на член Кастиэля. Кас слегка зашипел от прохладного прикосновения, прежде чем издать стон, закрыв глаза, наслаждаясь ощущением скользкого лосьона на натянутой коже. Его руки были покрыты веществом, настоящий беспорядок, и головка его члена исчезала в его кулаке, пальцы были покрыты белой мазью. Через несколько минут глаза ангела снова открылись, уставившись на Дина, и он слегка приподнялся. Член Дина вновь проявил интерес к происходящему, и Дин поблагодарил бога, который отвечал за его сексуальные эскапады, за увеличенное время восстановления молодости, когда Кас свёл их члены вместе, заключив их обоих в свою скользкую руку и покачивая. Кас приподнялся на левой руке, позволяя правой неподвижно сидеть вокруг их членов в течение нескольких секунд, прежде чем он робко толкнулся бёдрами. — Дерьмо! — воскликнул Дин, слегка подпрыгнув от нахлынувшего на него чрезмерного удовольствия. Он изо всех сил пытался приподняться на локтях, захватывая губы Кастиэля в пылком поцелуе, когда они вдвоём толкались друг в друга. Кас прижался лбом к лбу Дина, его глаза закрылись, когда ритм начал изменяться, и Дин воспользовался возможностью посмотреть вниз и насладиться чертовски восхитительным зрелищем их членов, трущихся друг о друга в руке Кастиэля. С шипением Дин напрягся, его второй оргазм был чуть ли не сухим, но таким интенсивным, что почти причинял боль. Его мышцы напряглись, он толкнулся ещё раз и издал крик, его стон почти заглушил стон Кастиэля, когда ангел последовал за ним через край. В этот момент локоть Кастиэля подогнулся, и он рухнул на него, тяжело дыша. Они превратились в месиво из слюны, пота и спермы, полный пиздец, и Дин обнаружил, что ему совершенно безразлична ситуация, когда он позволил одной из своих рук опуститься на лопатку Кастиэля. — Ммм, щекотно, — сказал Кас ему в шею. Дин рассмеялся, прижимая поцелуй к виску своего ангела, прежде чем начать медленный процесс уговаривания его оторваться от него. Десять минут спустя ему удалось убрать большую часть беспорядка с помощью вездесущего полотенца, но им определённо понадобится душ, особенно если они решат куда-нибудь пойти. — Душ, потом ужин? — предложил Дин. Теперь Кас лежал на спине, не стыдясь своей наготы, и его дыхание выравнивалось. Дин протянул руку и провёл кончиками пальцев по центру груди, наслаждаясь ощущением гладкой кожи на мышцах. — Хм, — сказал Кас, открывая глаза. — Что ты хотел съесть? Дин усмехнулся. — Что-нибудь из закусочной, старик. Прошла уже вечность, мы должны найти закусочную. Кас издал согласный звук, и они вдвоём выбрались из кровати и, спотыкаясь, голые, направились в ванную. Душ с Касом был очень сексуальным, но в основном просто интимным. Дину они нравились, хотя он уже угрожал Кастиэлю худшей участью, если Кас когда-либо кому-нибудь об этом скажет (Кас, казалось, находил это очень забавным, потому что Дин буквально ничего не мог сделать, чтобы остановить ангела). После того, как вода нагрелась, и они вдвоём вошли, вода смыла с кожи остатки от их встречи, Дин потянулся за мылом и мочалкой, намылил её, прежде чем провести ею по спине Кастиэля. Кас одобрительно замурлыкал, расслабляясь под его прикосновением. Было немного страшно, как легко он привык к этому, подумал Дин, намыливая Каса, а затем позволяя тому сделать то же самое для него. Обычно к этому времени у него был бы какой-то мужской страх из-за такого уровня близости и концепции обязательств; даже Лиза, которую Дин законно любил, ускорила приступ паники, когда Дин понял, что у него были настоящие отношения, а не просто друзья-с-привилегиями. Разница, конечно, заключалась в том, что Дин знал Каса много лет; они сражались бок о бок против конца света, снова и снова отказывались от всего ради друг друга. Немного одомашнивания с Касом было ничем по сравнению с борьбой с Левиафанами в Чистилище, и на самом деле было немного расслабляющим и приятным по сравнению с этим. Был также тот факт, что Дин полностью осознавал, что по уши влюблён в Каса, но это был его маленький секрет. Он намылил голову Кастиэля шампунем. — Тебе действительно нужно подстричься, — сказал он, сгибая пальцы в беспорядке. — Ты начинаешь выглядеть как хиппи, и просто… нет, — Дин всё ещё помнил Каса из 2014, всего накачанного наркотиками и трахающегося со всем, что ходит. — Наверное, — сказал Кас. Его глаза уже были закрыты от расслабления из-за прикосновений Дина, поэтому он нырнул под душ и сполоснул волосы. Схватив шампунь, он отплатил тем же, проведя пальцами по грязным волосам, которые часто были на голове Дина. — Тебе тоже нужна стрижка; твоё сходство с Сэмом никогда ещё не было так ярко выражено. Дин разразился лающим смехом. Они быстро закончили мыться и выключили душ, быстро вытерлись и побежали по коридору совершенно голые. Вечера, подобные этому, подумал Дин, натягивая чистую одежду, были чем-то, к чему он мог привыкнуть, даже вернувшись в реальный мир. В тот вечер, после того как все поели, вернулись домой и легли спать (и после того, как Дин безжалостно дразнил Сэма из-за того, что он впервые отправился в одиночку), Дин задумался обо всём этом. Обычно он избегал быть честным с самим собой, особенно о самом себе, но Дин не был слепым. Он был довольно хорош в распознавании своих собственных ошибок, и он знал, что даже если бы Кастиэль вернулся из Чистилища и вернулся в реальный мир самостоятельно, вряд ли Дин когда-либо признал бы что-либо, что привело бы к… этому. Его всегда привлекал Кас, на физическом уровне, потому что Джимми Новак был горячим, а Кас был сильным, и это было привлекательно само по себе. Но он начинал подозревать, что влюбился в Кастиэля, Ангела Господня, задолго до того, как они вместе попали в эту вселенную. Чёрт, до того, как они вместе попали в Чистилище. Он вспомнил тот болезненный год, когда думал, что Кастиэль мёртв. После Левиафанов, после его предательства. Он вспомнил, что пил даже больше, чем обычно, и пытался притвориться, что всё в порядке, и если бы он действительно хорошенько подумал, он также ясно помнил, как Сэм и Бобби обращались с ним, как с какой-то убитой горем вдовой. Даже они знали. Эти ублюдки. Дин вздохнул, притягивая к себе спящего Каса. Кас пробормотал что-то во сне и прижался к плечу Дина, слегка пуская слюни из уголка рта. Он понятия не имел, когда Гавриил планировал вытащить их из этого места, но когда он это сделает, Дин был уверен, что должен извиниться перед архангелом. Если бы не его вмешательство, у него не было бы того, что делало его безумно близким к счастью. С ним была его семья, целая и невредимая и нормальная, и его ангел спал рядом с ним, и до сих пор на них даже не нападали какие-либо своенравные члены сверхъестественного мира. В принципе, это было настолько близко к совершенству, насколько это было возможно, хотя Дину всё ещё не терпелось выйти и убить что-нибудь на ежедневной основе. Он полагал, что для этого ещё было время. В конце концов, Сэмюэль и Дианна были охотниками. В этом должна была быть необходимость. Чёрт возьми, если бы он получил диплом инженера-механика (при условии, что его примут куда угодно), он, вероятно, смог бы выяснить то дерьмо, которое привело к сверхъестественному. Он вспомнил свой доморощенный РСВ; он мог только представить, чего он мог бы достичь, имея за плечами реальное образование. Дин напрягся в постели, когда на него нахлынуло осознание того, что Кастиэль был прав. Дин создал свой собственный РСВ в подростковом возрасте, ещё в средней школе разобрался в механике обреза и создал специальный электромагнит, чтобы уничтожить компьютерную лабораторию по требованию. Дин всегда понимал, как всё устроено. Просто он был таким, каким был, и он полагал, что это произошло из-за того, что у него был склонный к механике отец. Но это был его собственный дар, то, в чём он сам был хорош, и у него была реальная возможность внести свой вклад в охотничье сообщество таким образом, чтобы это не включало алкоголизм и пули через штукатурку. Идея была привлекательной. Внезапно Дин представил себе далёкое будущее: он и Кас вместе в доме, подозрительно похожем на дом Бобби, вместе работают телефоны. Кастиэль искал знания в какой-то эзотерической книге, а Дин возился с какой-то новой машиной или чем-то ещё. И чёрт с ними, если они не выглядели счастливыми. Дин вздрогнул. Было не очень хорошей идеей слишком долго зацикливаться на такой идее, потому что, по его опыту, Винчестеры не жили долго и счастливо. В тот единственный раз, когда он попытался, он чуть не убил Лизу и Бена. Нахмурившись, он перевернулся на другой бок, чтобы заснуть. В конце концов он добился этого, но сны не давали ему покоя всю ночь, и когда он проснулся на следующее утро, ему показалось, что он не сомкнул глаз.