МАЛЬБОНТЕ
Убью. Убью к чертям собачьим каждого, кто принимал в этом участие. Я держу ее на руках, несу в свою комнату, впервые ясно осознавая насколько она хрупкая. С таким характером тебе нужно быть более выносливой, Вики. Даже не обхватила меня за шею, просто уткнулась в плечо. Меня распирает желание расхерачить всю комнату вдребезги, выместить ту ярость, что охватила мое нутро и поглотила мысли, но я взращиваю в себе терпение. Я знаю, кто ответит за это. «Тренировки». Она, твою мать, даже не смогла больше ничего сказать. Та, кому рот не закроешь, всегда найдется пара резких слов в кармане. Я все понял. Более чем ясно. С толчка открываю дверь в свою комнату и аккуратно укладываю ее на свою постель. Вики закусывает губу и жмурится, сдерживая стоны боли. Естественно, все ее тело в синяках и ссадинах. Ей понадобится больше, чем пара дней для восстановления. А ведь у меня были планы на нее в эти дни. Придурки! — Сегодня спишь здесь, — коротко бросаю я без лишних объяснений. Она молча смотрит на меня своими большими синими глазами и даже не кивает. Сквозь усталость и боль в них пробивается недоумение. А ты что думала, я действительно гребаный монстр? Я бы и рад избавиться от Бонтовской части души, но… Это тоже я. И я испытываю то, что испытываю. Протягиваю руку, желая прикоснуться к ее вспухшей щеке, но резко меняю угол направления и просто поправляю одеяло, укрывая ее. Чувствую с трудом преодолимое желание лечь рядом с ней, побыть рядом, касаться, но… Это не то, что мне нужно. Сейчас я хочу навести порядок среди подчиненных. — Даже не думай уходить, — на всякий случай говорю я, направляясь в сторону выхода. — Я скоро вернусь и собираюсь найти тебя в том же месте, где оставил. Хлопаю дверью, не дожидаясь ответа. Она та еще бунтарка, но не сейчас. Уверен, она останется. Пусть спит, ей нужен отдых и восстановление. Нужно будет завтра вызвать лекаря, проверить не сломано ли у нее чего. Надеюсь, дальше побоев ничего не зашло? От этой мысли непроизвольно дернулись желваки на скулах. Убью к чертовой матери. Разорву пасть голыми руками, размозжу голову, размажу мозги по стене. Широким шагом иду по плохо освещенному коридору к покоям моего «верного» слуги. Слишком уж верного, решившего мой приказ исказить до предпочитаемого им вида. Никто не смеет так поступать. Вхожу в комнату без стука, сразу вылавливая взглядом того, за кем пришел. Фенцио резко подрывается в постели, хоть он еще и не спал, но уже лег. — Мальбонте? — в моем имени застывает невысказанный вопрос, но я не намерен сразу разговаривать. В два шага преодолеваю расстояние от двери до кровати и хватаю Фенцио за волосы на затылке. — Мальбонте, что..? — Фенцио не успевает договорить: я с силой поднимаю его вверх, срываю с кровати, и с размаху впечатываю лицом прямо в стену. — Аааауч! Он кряхтит от боли, хватается за свой разбитый нос, широко раскрывает глаза в недоумении и разворачивается ко мне. — Мальбонте, я не понимаю…. — мямлит он, и еще больше бесит меня своей дешевой игрой в невинность. Мое лицо искажает оскал презрения, я хватаю его за горло, снова с размаху ударяю затылком об стену, фиксирую в таком положении. Его руки и ноги болтаются в невесомости, все лицо заливает темная кровь, фонтаном льющаяся из носа, а в глазах самый настоящий страх смерти. Он знает, что я не размениваюсь по пустякам. — За что? — снова мямлит он, отплевываясь от крови. — Что я приказал сделать с Вики Уокер? — тихо спрашиваю я, нависая над ним. Его глаза раскрываются шире. Уверен, в моих глазах и на лице больше красноречия, чем в словах. — Так… Ты здесь из-за нее? — выдает он, чем выбешивает меня еще больше. Его гребаные слова звучат так, будто он смеет меня обвинять в чем-то. С размаху от плеча я врезаю свой кулак ему в скулу. — Неправильный ответ, — от переполняющей меня злости моя верхняя губа дергается в нетерпении, но я стараюсь сдерживать силу. Иначе убью с одного удара. — Я здесь потому, что ты, твою мать, ослушался меня! — срываюсь на пару тонов громче, встряхиваю его за горло, вновь ударяя затылком об стену. — Что я приказал делать с Вики Уокер? — Ты п-приказал присматривать з-за ней и вместе тренировать с-со всеми, — быстро проговаривает ответ, жалко запинаясь. — Тренировать, а не забить до смерти, идиот, — вкрадчиво произношу я и, сильнее обхватив за горло, еще раз ударяю ублюдка затылком об стену. Тот морщится от боли и сжимает челюсти, чтобы не заскулить, как шавка. А жаль, мне хочется слышать его крик боли. Я хочу, чтобы он осознал, что ему светит за превратное толкование моих приказов. — Я приказал ее тренировать, — вновь говорю я и отбрасываю ублюдка в сторону на пол. — С чего ты решил, что имеешь право ослушаться меня?! — Я исполнял твой приказ, Мальбонте! Я следил за ней, водил на обед, отводил на крылоборства, ты сам там был, ты все видел! Да этот идиот совсем с ума сошел: пытается из меня дурака делать. Он сидит на полу, я делаю шаг к нему навстречу, нависая над ним. Он даже не пытается встать, показательно принимая мое господство. Мне хочется сжать ладони на его гнусной шее и давить до момента, пока его лицо не перестанет краснеть от нехватки кислорода, вконец побледнеет и он утихнет навсегда. Это то, чего желает моя демоническая сторона: его смерти. Но я не подчиняюсь своим порывам. Я — тот, кто контролирует их. — Я знаю твою ненависть к Ребекке Уокер, — мой голос звучит тихо, практически спокойно. Я полностью взял под контроль свои эмоции. И даже пара жалких ударов были просчитаны. — Еще одно подобное ослушание моего приказа в отношении ее дочери, и я скормлю тебя Тенебри, — вкрадчиво, чеканя каждое слово, говорю я. На его лице отображается понимание и неподдельный ужас, и я уверен: это тот стимул, который заставит его засунуть свои амбиции глубоко в жопу. — Мальбонте, прости, я всего лишь хотел пре… Останавливаю его жестом руки: — Чтобы я больше не видел ни одного синяка на ней, не поставленного мною. Она моя, — говорю я, смотря ему прямо в глаза. — Д-да, конечно… — заискивающе говорит он. Переступив через его ноги, выхожу из комнаты. Внутри все еще продолжает клокотать ярость и желание физической расправы. Ненавижу, когда мои приказы не исполняются или исполняются неверно. А еще больше ненавижу предателей. Фенцио всегда был и останется им навсегда. Этот ангел никогда не был надёжным, но обладает определенными знаниями и способностями, которые мне нужны. Глубоко вдыхаю, закрываю глаза и пытаюсь привести себя в спокойствие. Провожу пятерней по волосам и большим и указательным пальцем надавливаю на глаза. После тяжёлого дня я шел к ней в комнату просто чтобы взглянуть на нее. Мимолетно, всего мгновение, бросить взгляд на лицо девчонки, которое мне так нравится, и спокойно уйти спать. А вместо этого увидел разбитые губы и вспухшую щеку. А также множество синяков и ссадин по всему телу. Идиоты… Она наверняка думает, что ее избили по моему приказу, что я точно был в курсе происходящего. Я не могу позволить себе оправдываться перед ней, но и подтверждать, что я монстр — не хочу. Возвращаюсь к себе в комнату. Она лежит в той же позе, что я оставил ее. Я наклоняюсь к ней и слышу спокойное дыхание. Ровное, но с редкими рваными вздохами. Я не хотел, чтобы так произошло. Скидываю с себя одежду и ложусь рядом с ней. Я хотел бы прикоснуться, положить руку на талию и прижать к себе, но не собираюсь доставлять ей еще больше боли. Откидываюсь на подушки, закидываю руку под голову и закрываю глаза. Еще один проклятый день подошел к концу.ВИКИ
Чувствую прикосновение чего-то холодного и мокрого к моему лицу. Неприятно. Верчу головой, желая избавиться от ощущения, но оно следует за мной везде. Что-то надавливает мне на подбородок, заставляя открыть рот, и мне вливают мерзкий, горький отвар прямо в горло. Я инстинктивно делаю глоток и начинаю кашлять. — Тш, успокойся… — слышу Я незнакомый мужской голос. — Этот отвар поможет тебе быстрее восстановиться. Я с трудом разлепляю глаза: все мое лицо словно раздутый шар: отекло и болит. Сквозь затянувшую зрачки пелену вижу перед собой короткостриженного светловолосого ангела. У него красивые голубые глаза, мягкие черты лица и полные губы. От него божественно пахнет камфорой и разными травами. Я неосознанно вдыхаю глубже и прикрываю глаза: мне нравится этот аромат. Он отдаленно напоминает мне запах сосновых елок и… Я вдруг ловлю себя на мысли, что нахожусь в комнате того, о ком сразу вспомнила, и оглядываюсь в поисках Мальбонте. Наваждение ушло вместе с остатками сна. Пытаюсь привстать на локтях, но под тяжестью собственного тела падаю обратно: руки в синяках и мне больно опираться на них. — Не пытайся встать, — говорит ангел, — тебе нужно отлежаться пару дней. Я принес отвар, пить будешь три раза в день. Ты не так давно покинула мир смертных, должна помнить, как лечатся там, — он скупо улыбается и вновь роется в своей сумке. Мы одни в комнате. Его нет. На меня разом нахлынывают воспоминания прошлого дня. Злость в его глазах, требовательные вопросы, жесткие прикосновения, а затем… Почему Мальбонте принес меня к себе в комнату? Я бы все равно никуда не убежала. О, Шепфа, да я была почти при смерти, какой побег. Ангел отодвигает одеяло, прикрыв одним концом мою грудь, и, быстро осмотрев мое тело, продолжает обрабатывать синяки и ссадины мазью. Я кривлюсь и шиплю, когда это слишком больно, но не издаю ни стона. Время, проведенное во сне, позволило мне слегка окрепнуть и набраться терпения. — Спасибо тебе, — искренне говорю я ангелу, когда он обработал почти все мои повреждения. Я ожидала обычного «пожалуйста» или «не стоило», но ангел сжимает губы в тонкую линию, слегка хмурится и лишь коротко кивает. Когда он доходит до моего живота, то неуверенно останавливается и поднимает на меня взгляд. — Я должен еще кое о чем тебя спросить. Мне было приказано проверить все твои повреждения. Поэтому я вынужден задать вопрос: тебя кто-нибудь трогал в сексуальном плане против твоей воли? Я удивленно широко раскрываю глаза. Было приказано? Ну, конечно… А я-то, дура, решила, что здесь кто-то что-то делает по своей воле. Все только по воле Мальбонте. И он интересуется, изнасиловал ли меня кто-то? А это интересно. Почему его это интересует, если все произошедшее было с его согласия? — Нет. Во мне видели только тренировочный манекен, никак не девушку. Ангел коротко кивает и продолжает молча обрабатывать мои синяки и ссадины, а меня не покидают мысли о Мальбонте. Он ведет себя чрезвычайно странно для того, кто сам позволил со мной так обращаться. От меня ускользает какая-то важная деталь в его поведении, и я пока не могу ее поймать. Собрав все банки и склянки, ангел оставляет одну бутылку на прикроватной тумбе, а затем поднимается с кровати. — Оставайся в постели еще пару дней. Этого будет достаточно, чтобы твое тело восстановилось. — Не думаю, что мне позволят, — горько говорю я. — Он вызвал лекаря, чтобы помочь тебе быстрее восстановиться. Думаешь, не позволит отлежаться пару дней? — голос ангела звучит… Осуждающе. И это он осуждает меня? За что? За мое не самое высокое мнение о Мальбонте? — Ты прав, вероятнее всего позволит. Ведь на ком еще тренироваться его преданным бойцам, как не на новой игрушке, — ехидно отвечаю я и вижу, как эмоция неприязни появляется на его лице. — Поблагодарю Мальбонте лично за твою работу, — добавляю я, вложив в свой взгляд все недоверие и враждебность к преданным соратникам Мальбонте. Ангел поджимает губы и, покачав головой, выходит из комнаты, оставив мою фразу без ответа. Фух, похоже, на эту словесную перепалку я потратила больше сил, чем имею в запасе. На меня вдруг накатывает неожиданная слабость, глаза сами наливаются свинцом, и я поддаюсь спасительной силе темноты. Или все же дело не в разговоре, а в отваре?.. *** Следующие несколько пробуждений прошли для меня словно в тумане. Я очнулась, сделала пару глотков отвара, и снова впала в беспамятство. Раз на третий или четвертый я просыпаюсь глубокой ночью, и чувствую, что больше не одна в комнате. Делаю глубокий вдох и ощущаю знакомый запах сосновых елок и реки. Неуловимое будоражащее чувство в груди охватывает меня. Поворачиваю голову влево и вижу Мальбонте. Почему он так необычно пахнет? Почему от его запаха в моем животе начинает что-то трепетать, и я больше не могу оставаться равнодушной? Он лежит на спине, закинув левую руку за голову. Глаза закрыты, чувствую, что дыхание ровное, но… Спит ли он? В ночной темноте, разрезающейся лишь белым светом луны, я позволяю себе рассмотреть его ближе и спокойнее. Каждая наша близость всегда сопровождается адреналином и всплеском эмоций, сейчас же он удивительно умиротворен. Твердый волевой подбородок, четкий контур нижней челюсти, прямой нос и чувственный силуэт губ… Он даже во сне кажется жестким и опасным, готовым в любой момент схватить за горло. Знал ли он, что меня избили? Даже если это было по его приказу, вряд ли он ожидал таких побоев. Я вспоминаю удивление в его глазах, и убеждаюсь, что его злость распространялась не на меня, ведь он… Позаботился. Перенес к себе в комнату, вызвал лекаря, позволил отлежаться столько, сколько мне понадобится. В груди вдруг что-то защемило от мысли, что Мальбонте никак нельзя назвать безрассудным извергом. Он стратег, убийца, завоеватель, но не безумец. Его грубая забота и неравнодушие заставляет что-то трепетать в моей груди. О, Шепфа, я, наверно схожу с ума, раз такое странное отношение воспринимаю как заботу. Мне вдруг остро захотелось к нему прикоснуться. Сейчас нет никакой войны, что он развязал, нет смертей, случившихся по его вине. Есть только я, обычная девушка, и он, сумасшедше притягательный мужчина, в одной постели. И я чувствую, как жар зарождается внизу живота, плавно перетекая во влагу между ног. Его правая рука, что ближе ко мне, расслаблена и лежит вдоль тела, но на ней я вижу четко прорисовывающийся рельеф мышц. Бросаю взгляд на его лицо: он не шевелится, не подает никаких признаков, что не спит. И я решаюсь положить ладонь на его плечо. Касаться его - все равно что ходить по минному полю: в любой момент я жду взрыва. Провожу рукой вверх по его плечу, перевожу ладонь дальше, на его оголенную грудь, вдоль ключицы, касаюсь легкой щетины, которая только придает его облику более жесткий и сурой вид. Она легонько царапает мои подушечки пальцев, а я млею, голову теряю от ощущений. Я нахожусь в клетке со спящим зверем и испытываю судьбу на удачу: проснется или нет? Вопьется клыками в горло или позволит жить? Я хочу, чтобы он проснулся. Хожу по лезвию ножа и, похоже, я хочу порезаться. Именно в этот момент, в миг ночной тишины и неумолимого напряжения, когда есть только я и он. Я веду руку вверх и провожу подушечками пальчиков по его жестким губам. Я помню его вкус: эти жесткие губы дарят невообразимо чувственные поцелуи. Жар внутри меня усиливается, мое дыхание учащается. Грубое одеяло приятно царапает вставшие соски, и я делаю движение вперед, стимулируя их, усиливая ощущения. Обвожу пальчиками его губы и неожиданно чувствую, как один уголок губ тянется вверх в кривой ухмылке. Мое сердце замирает, а следом начинает стучаться с удвоенной силой. Не успеваю испугаться, что разбудила зверя, как он перекатывается набок лицом ко мне, закидывает правую руку под голову, и тяжелая ладонь левой ныряет под одеяло и ложится на мою талию. Я помню, что с этой стороны у меня был самый сильный кровоподтек, но сейчас я не чувствую ничего, кроме гипнотического желания, блеснувшего в завораживающе черных глазах. Он надавливает на мой живот, заставляя перекатиться на спину, и я безропотно подчиняюсь. Не отвожу от него взгляд, хочу смотреть в его глаза, поглощаю каждую частичку его внимания, упиваюсь его интересом. Его ладонь делает круговые движения по моему животу, лаская меня, больше он никак меня не касается. — Уже не болит? — Мальбонте встречается со мной взглядом, и я чувствую, как вспыхивают мои щеки. Не прерывая зрительного контакта, он пятерней проводит по животу, пуская по всему телу столб мурашек, и заставляет мышцы торса сокращаться. Я прикрываю глаза и двигаю головой в отрицательном жесте: — Нет. Мальбонте медленно ведет руку вверх, почти невесомо касается места под грудью, мучительно нежно кладет руку на грудь, и я уже хочу выгнуться навстречу его ласкам, как он зажимает сосок между пальцами, больно оттягивая. Звезды вспыхивают во мне от нестерпимого коктейля боли и наслаждения, я закрываю глаза и прикусываю нижнюю губу. Я не вижу, но чувствую, что он улыбается. Мальбонте оставляет мою грудь и его рука перемещается вниз, опускает ладонь на мой лобок, слегка сжимает и спускается дальше. Я начинаю поверхностно и рвано дышать, понимая, к чему все идет. Не успеваю рационально подумать, уместно ли это, но тело само двигается навстречу, а я отдаюсь ощущениям. Между нами нет слов, только диалог наших тел. Мое тело — инструмент, на котором он играет. Жар внизу живота закручивается сильнее, и я чувствую, что смертельно нуждаюсь в его прикосновениях. Пытаюсь стиснуть бедра, сжать их, дать себе хоть какую-то стимуляцию, но Мальбонте резко расставляет мои ноги рукой, подхватывает под колени, заставляя согнуть их. Он вновь ведет руку вниз, проводит средним пальцем по ластовице трусиков, но мне нужно больше, я хочу сильнее, жестче, чувствительнее. Подаюсь бедрами вперед навстречу его прикосновениям, но он вновь кладет руку мне на лобок и надавливает, заставляя принять изначальную позу. Он подчиняет меня, и сейчас я хочу сдаться. Мальбонте отодвигает ткань трусиков в сторону и наконец касается моих влажных складочек, проводит пальцем вдоль них. Я едва сдерживаю стон, и хочу закрыть глаза, но Мальбонте резко убирает руку и хватает меня ею за подбородок. Держит мое лицо крепко, но не больно, и качает головой. Он не хочет, чтобы я закрывала глаза. Хочет, чтобы я видела, кто делает это со мной. Облизываю пересохшие губы, закусываю нижнюю и медленно киваю. Хватка на лице ослабевает, он нежно касается моих губ этой рукой и, выдвинув средний и указательный палец, проталкивает мне в рот. Я охотно облизываю его пальцы, предвкушая, что они сейчас сделают со мной. Кривая ухмылка появляется на его лице, я вижу, что он доволен, и в моей груди разливается тепло. Он не позволяет мне отвернуться, не позволяет отпустить взгляд. Мы смотрим друг другу глаза в глаза, и мне кажется, уровень напряжения сейчас между нами еще выше, чем обычно. Его пальцы вновь оказываются между моих ног, и теперь его прикосновения становятся резкими и настойчивыми. Он проводит вдоль мокрых складочек, делает круговые нажимы на клитор и вонзает в меня сразу два пальца. Я захлебываюсь от внезапности ощущений, мне больно и хорошо, и наверно, я бы вновь закрыла глаза, но Мальбонте неведомой силой удерживает мой взгляд на себе, продолжая трахать меня пальцами. Из меня вырывается пошлый стон удовольствия, который я даже не пытаюсь сдержать. Он немного снижает темп, не позволяя мне достичь оргазма, ласкает мои стеночки почти нежно, гладит, взывает к моей чувственности, и я сама уже подмахиваю ему бедрами, желая почувствовать больше. Я хочу его губы на своих губах, хочу ощутить твердость и тепло его тела на своем теле, хочу его прикосновений, его силы, его грубой ласки… Но единственное касание, помимо его пальцев во мне — это взгляд. Напряженный, сумасшедший, шальной. Он хочет сделать со мной намного больше, чем делает сейчас. Одеяло сползает с моего тела, обнажая груди, а я даже не пытаюсь его поправить. Хочу, чтобы он смотрел на меня, касался меня. Мальбонте продолжает резкие толчки пальцами, задерживаясь на чувствительной точке, гладит внутри, дразнит, ведет меня к взрыву ощущений, и я чувствую, как быстро приближаюсь к концу. Я готова распасться на миллиарды частичек, меня отделяют секунды от сильнейшего оргазма в жизни, закрываю глаза и в этот момент чувствую теплое дыхание на своей щеке. — Кончай, — раздается его приказ шепотом, и я срываюсь с обрыва. Я падаю в океан чувств и ощущений и не хочу останавливаться. Мое тело пробивает мелкая дрожь, молниями разносит экстаз внутри меня от точки, что касается Мальбонте, и до самых корней волос. Я запускаю руку в волосы, слегка хватаю у корней и оттягиваю, добивая себя ощущениями. И я кричу. В голос кричу, всхлипываю. Сжимаю его руку бедрами, откидываю голову назад, выгибаюсь в пояснице, отдаюсь чувственности ощущений, отдаюсь ему вся. Когда меня постепенно начинает отпускать оргазм, я открываю глаза: встречаюсь с темным взглядом, в котором чувств больше, чем на всем белом свете. Он смотрит на меня беспристрастно, нет никакого выражения на лице, но его взгляд… продолжает меня трахать. Я протягиваю руку к его лицу, желая продолжить начатое. Хочу почувствовать его в себе, хочу сжимать его торс ногами, царапать спину и плечи, кусать губы и зализывать укусы. Но Мальбонте перехватывает мое запястье и припечатывает над головой. Он наклоняется к моему виску и глубоко вдыхает мой запах: — Узнаю эти стоны. Ты также стонала, когда Люцифер трахал тебя пальцами в тюрьме. Удар. Наваждение неумолимо покидает мое тело по мере того, как я осознаю смысл его слов. Внутри поднимается волна жгучей обиды и злости, но не на него, а на себя, что позволила думать, будто между нами есть неуловимое притяжение, что связывает нас. Вырываю руку и хочу дать пощечину, но Мальбонте перехватывает ее, я замахиваюсь другой рукой, но он перехватывает и эту. Чувствую влагу на его пальцах, свою влагу, и мерзость ситуации накатывает на меня с новой силой. — Как ты смеешь, — цежу я сквозь зубы. На его лице расплывается мерзкая, самодовольная ухмылка. Я чувствую, будто мне плюнули в лицо, и я обтекаю в этой слюне. Он держит мои руки крепко, я не могу вырваться и вряд ли смогу соперничать с его силой, поэтому расслабляю руки. Я отупела после оргазма, а ведь в его фразе явственно слышна ревность. Он видел меня с Люцифером и его это задевает? Прекрасно. Это — мое оружие. — Понравилось наблюдать? Тебе стоит взять это на заметку. С Люцифером я кончила гораздо быстрее. Вижу, как его черные глаза вспыхнули, в них загорелся пожар. И сейчас это не вожделение, а гнев, что обещает расправу. О, Шепфа, не переступила ли я грань? У меня запоздало екнуло сердце. Не знаю, отразился ли страх на моем лице, но злость вдруг отошла на второй план. Я остро ощутила свою наготу и беззащитность. Мгновение остановилось. Он ударит меня? Я не закрываю глаза, но готова к любому исходу. Вечные, просто мучительно долгие секунды, и я чувствую, как хватка на моих запястьях ослабевает, а следом он резко отталкивается от кровати и встает. — Ты всегда быстро кончаешь, Вики, — низким, наигранно равнодушным голосом произносит он. Он отходит к двери и, схватившись за ручку двери, добивает меня: — Смотря на тебя, я вижу слово «шлюха», высеченное на лбу. Удар. Снова. Как у него получается оскорбить меня всего одной фразой? Заставить замереть мое сердце и… Вызвать дикую злость всего за доли секунды одной лишь фразой. Ублюдок! За что он называет меня шлюхой?! Ярость вспыхивает во мне. Я резко подрываюсь в кровати, рывком бросаюсь к новенькому торшеру и, схватив его за ножку, кидаю прямо в Мальбонте. Он успевает увернуться, но острый край резной ковки проходится по его обнаженной спине, задевая чувствительное место у основания крыльев, оставляя порез. Я делаю вдох, а вместе с ним испытываю садистское наслаждение, увидев небольшую ранку. Она — ничто для его бессмертного тела, но для меня — маленькая победа. Мальбонте медленно поворачивается, и сквозь мимолетное удовлетворение до меня доходит, что, похоже, моя расплата будет мгновенной. Его бешеные глаза впиваются в меня взглядом, наполненным яростью. Бежать. Я мельком мотаю головой, осматривая комнату. Пытаюсь тщетно прикрыть грудь рукой и хочу рвануть в сторону, но не успеваю. Он действует быстро. В мгновение ока преодолевает расстояние между нами, прижимает свою руку к моему лицу, больно схватив за подбородок, и толкает меня к стене. Мои крылья смягчают боль от удара, но затылок с глухим стуком ударяется об нее. Я не вижу ничего, кроме демонического взгляда Мальбонте. Его указательный палец касается моих губ, в то время как остальные жестко держат за челюсть. От страха перестаю соображать. Действую совершенно инстинктивно. Хватаю его за запястье руки, слегка склонив голову, беру его палец в рот и сильно кусаю. Он не издает ни звука, когда мои зубы встречаются с его плотью. Глаза Мальбонте вновь вспыхивают, он смотрит на меня со смесью ярости и неуместного интереса. Взбунтовавшаяся часть меня взяла надо мной верх и я готова на отчаянные действия. Он сильнее проталкивает палец мне в рот, пытаясь подавить меня, прожигает меня взглядом. Я в ответ сильнее кусаю его за палец, и уже чувствую вкус его крови. Демоническая кровь Мальбонте, которая, я думала, будет на вкус как самый настоящий яд, кажется мне на вкус точь-в-точь такой же, как моя. Мальбонте шипит сквозь зубы, прижимается грудью к моей груди, впечатывая сильнее в стену. Из меня вырывается стон страха и возбуждения. О, Шепфа, я схожу с ним с ума: голая, прижатая к стене, чувствую вкус его крови и стальную хватку на лице… Между ног становится снова горячо и влажно. Мое тело все пульсирует и дрожит от переполняющих чувств и эмоций. Между нами война. Изначальная договоренность о сотрудничестве не имеет над нами власти. Неведомое притяжение толкает нас на подобные действия. Он ревнует меня к прошлому, я не терплю его оскорбления, но взаимное возбуждение мешает соперничеству. Я чувствую, как он хочет меня. Прямо сейчас. Мальбонте возвышается надо мной, прижимаясь своим твердым, мускулистым телом к моему. Он подается вперед и кончик его носа скользит по моей щеке. Продолжает держать меня в своей мертвой хватке, а его горячее дыхание ласкает мою раскрасневшуюся кожу. Отодвигается на дюйм, делает легкое движение, пытаясь вырвать свой палец из моего рта, я на мгновение колеблюсь. Пусть это глупая, но маленькая власть над ним. Я не жертва. Но я не хочу с ним соперничать. Он заставляет меня. Выпускаю его палец из тисков своих зубов, а он, вместо того, чтобы убрать его, проводит им по моей нижней губе, размазывая ярко-красную кровь. — За что ты так со мной? — тихо шепчу я дрожащих голосом. Чувствую металлический вкус крови во рту, его крови. Его рука перемещается на мою шею, размазывая кровь с пальца по мне, словно метит. Наклоняется ближе, буквально в сантиметрах от моего лица. Его бедра прижимаются ко мне и я чувствую его затвердевший член у моих бедер, чувствую, как сильнее теку. — Потому что я хочу разрушить тебя, Вики. К чертовой, гребаной матери разрушить, — честно говорит он до одурения спокойным мрачным голосом. И у меня вновь екает сердце в груди. — Но у нас есть одна проблема, Вики. — Есть, — отзываюсь я также шепотом, понимая, что это и есть большая проблема. — Я хочу тебя, чертову суку, — говорит он, и меня охватывает предательская пульсация между ног. Его слова звучат как обещание. Большой палец скользит по моим губам, и я чувствую, как они начинают опухать. Он засовывает большой палец мне в рот и я интуитивно уже знаю, чего он хочет. Я со всех сил кусаю его палец, пока мои зубы не рвут кожу. Он также мучается угрызениями совести, что хочет меня, что его тянет ко мне. Это неправильно, мы враги, и он тоже это понимает. Он не поверил мне, когда я сказала, что готова принять его сторону. Между нами вечность недоверия, но не сейчас, не в этот миг. Он завороженно смотрит на меня. Я понимаю, что ему нравится. Вкус его возбужденного взгляда и крови взрывается калейдоскопом чувств на моем языке, как если бы это было дорогое вино. Расслабив челюсти, обхватываю большой палец губами и начинаю сосать, будто это его член. Пусть он сколько угодно гнобит меня за чувственность, но сейчас я хочу его, а он хочет меня, и это не проклятие, а наслаждение. — Хочешь разрушить меня? — тихо говорю я. — И разрушу, — обещает он. Я подаюсь вперед, почти касаясь губами его подбородка, и на одном дыхании выдаю: — Нужно ли мне снять для этого трусики?