2016, Декабрь. Мышкин
Ирина Котеева была самой обычной девочкой, чья жизнь ничем не отличалась от жизни среднестатистического подростка. Школа, дом, уроки, прогулки с друзьями, редкие посиделки с родителями, споры с сестрой насчет того, кто спит на верхнем ярусе кровати, да фотографии кумира, надежно спрятанные на одной из полок шкафа. В волшебство Ирка перестала верить к средней школе: однажды летом нашла под кроватью родителей письмо Деду Морозу, мама как-то раз случайно поболталась о том, что это она, а никакая не зубная мышка, кладет денежку вместо выпавшего зуба, а в одиннадцать лет сова с письмом из Хогвартса в окно не постучалась — где уж тут вера в магию? Действительно, никакого волшебства. В мире самое чудесным было то, что в августе родители каким-то образом на целую неделю отпрашивались с работы, и вся семья Котеевых отправлялась на побережье Черного моря. Но с годами и это прекратило походить на чудо — скорее еще один нерушимый пунктик в расписание. Но вот внезапно появившаяся на пороге их квартиры Алена Рыжова была воистину волшебным явлением. К тому же, была она не одна, а с большим чемоданом на колесиках. Ее рыжие и без того непослушные волосы были совсем спутаны, лицо заплаканное, глаза красные, губы искусанные. — Мама! Папа! — Котеева-младшая, радостно вереща, выбежала в прихожую, но, увидев нежданную гостью, громко ойкнула и юркнула в одну из комнат. Проводив сестру взглядом, Ирка вернулась к Алене. — Впустишь? — спросила она, шмыгнув носом. — Мне больше идти некуда. — Да, конечно, проходи, — Ирка оживилась, пропуская одноклассницу вглубь квартиры. — Родителей дома нет. Уже через десять минут они сидели в зале на диване перед телевизором. Зал был весьма просторный, и из мебели там были коричневая стенка, где и стоял телевизор, а напротив нее коричневый диван и два зеленых, совершенно не вписывающихся в интерьер, кресла. Рядом с диваном находился разложенный стол-тумба, на котором лежал собранный на треть пазл и стояли две дымящиеся кружки с чаем. Семилетняя Арина, крепко прижав к себе плюшевого дракона Беззубика, сидела между гостьей и сестрой и внимательно изучала Алену. Серые глаза быстро бегали туда-сюда, а маленький нос был чуть сморщен от серьезных раздумий. — Родители сегодня дома будут? — спросила Алена. Ирка покачала головой: — Не-а, у них на работе какой-то аврал: авария, вроде как, и без докторов Котеевых там ну никак не управиться, — она неодобрительно покачала головой. — Но это ладно. У тебя-то что произошло? — Ничего. Просто с бабушкой поссорилась. — После «просто поссорилась» с большим чемоданом из дома не уходят, — заметила Ирка и поджала под себя ноги. — Рассказывай! — Территорию не поделили, вот я психанула и ушла, — несколько отстраненно сказала Алена и не смогла подавить грустный вздох. — Ох, Рыжова-Рыжова, не умеешь ты врать! — Ирка вновь покачала головой. — Да! — согласилась с сестрой Арина, но быстро поняла, что лучше было бы промолчать: Ирка настойчиво попросила ее уйти в комнату и поиграть там. Для убедительности в маленькие ручки был всунут телефон. Арина надулась и, пообещав обо всем рассказать матери, неохотно поплелась в свою комнату. Удостоверившись, что за младшей закрылась дверь, Ирка вставила один из кусочков пазла на его законное место, вздохнула и обратилась к Алене: — Все так плохо, да? Алена крепко прижала к себе большого розового зайца, которого нашла на полу, и опустила глаза. Да, черт возьми, все плохо! Все очень-очень плохо! — Это был Морок, да? — спросила Алена, оглядев подруг. И всегда улыбчивая Снежка, и принципиальная Маша, и заносчивая Варя, все, как одна, опустили головы и разглядывали свои колени. — Да, — едва слышно прошептала Варя. — Но что ему было от меня нужно? Зачем он назвал меня «маг стихий»? Почему он сказал, что он мой личный враг? — голос сорвался на крик, из глаз брызнули слезы. — Мне хоть кто-то объяснит, что здесь происходит?! — Понимашь, Лен… — Маша замялась, подбирая слова. — Не стоит, — вдруг произнесла Людмила. Она медленно опустилась на диван рядом с внучкой, медленно сняла очки и так же медленно спрятала их в футляр. — Нет больше смысла врать. Алена резко перевела на нее взгляд: — Ты о чем, ба? В каком смысле — врать? — Аленушка, — Людмила сморгнула слезу, — я знаю, что поступила неправильно, но у меня не было выбора: я просто хотела тебя защитить. — Защитить? — Алена нахмурилась. — Ты была рождена волшебницей,— на выдохе произнесла Людмила. — Дочь двух магов огня, почти что единственная в своем роде. И уж точно единственная, кто согласно дурацкому пророчеству может победить Морока. — И при этом умереть самой, — тихо добавила Снежка. — Вы шутите, да? — Алена нервно усмехнулась, прикусила нижнюю губу и оглядела присутствующих. — Это же бред! Людмила, покачала головой: — Хотела бы я, чтобы это правда оказалось бредом. — Но зачем ты это скрывала? — в голосе Алены до сих пор слышалось недоверие. — Я не хотела привлекать к тебе внимание. Маги огня — тем более по обеим линиям — редки даже по волшебным меркам. А уж те, кому суждено вступить в схватку с грозой Сказочного мира и подавно… Четырнадцать лет назад я нашла на крыльце своего дома маленькую годовалую девчушку — тебя. А вместе с тобой была записка от твоей мамы, моей хорошей подруги, с просьбой спрятать тебя и защитить. Чтобы «затушить» твои чары я поила тебя зельем, блокирующим магию и твои воспоминания о ней. Увы, человек, что варил эти зелья вдруг решил встать на путь истинный, послушать совесть, и мне пришлось прекратить давать тебе это снадобье… Из-за этого ты с октября месяца чувствуешь постоянное недомогание. — Пожалуйста, скажи, что ты сейчас шутишь, — взмолилась Алена, но по лицу бабушки было ясно: ей сейчас не до шуток. — Вы знали, да? — она перевела взгляд на девчонок, которые теснились втроем на одном кресле. И взглянув в их пристыженные лица, Алена согласно кивнула: — Знали. Как вы могли? Почему вы, вы, те кого я считала подругами, ничего мне не рассказали? — Мы обещали молчать, — сказала Снежка, ещё сильнее краснея. — Уходите, — сквозь зубы процедила Алена. — Уходите! — Но, Аленочка, мы… —Я сказала: вон из этого дома! Видеть вас больше не могу! Три волшебницы переглянулись и, опустив головы, исчезли в фиолетовой дымке. Алене вдруг стало противно и мерзко до мозга костей. Как же так? Люди, которым она верила, как себе, доверяла, считала родными, так нагло врали ей все это время? — Аленушка, — рука бабушки опустилась на ее плечо, но Алена дернула плечами и спрыгнула с дивана: — Не трогай меня! — Аленушка, я не хотела делать тебе больно: я всего лишь хотела тебя защитить, — Людмила говорила тихо, делая передышку едва ли не после каждого слова. Алена видела, как стали мокрыми ее серо-голубые глаза, как по щекам одна за другой начали скатываться слезы, оставляя за собой мокрые дорожки. — И как, — Алена утерла мокрые щеки, не желая, подобно бабушке, выглядеть заплаканной, — защитила? — Я… — начала было Людмила, но Алена уже не слушала: со всех ног рванула себе в спальню, достала из-под кровати большой чемодан и, глотая слезы, начала бросать туда все, что попадется: вещи, обувь, школьные книги и даже телефон-тапок, которым в последний раз пользовалась в ноябре. — Куда это ты? — нахмурилась Людмила, заметив, что внучка возвратилась с чемоданом. — Ухожу! — заявила Алена и направилась к входной двери. — Что это еще за выходки?! Алена, куда ты собралась? Алена! — Подальше от этого вранья! — в сердцах выкрикнула она и дернула за ручку двери. — Не пущу! — резко воскликнула Людмила и вдруг вскинула руку. Дверная ручка тут же прекратила повиноваться Алене и застыла, словно каменная. Глаза Алены с удивлением уставились на творящую волшебство Людмилу. — Я тебе запрещаю. Брось чемодан и вернись в свою комнату, немедленно! — А ты мне кто, чтобы что-то запрещать? — вдруг спросила Алена. — Может, мать? Людмила охнула, вмиг потеряв контроль над дверью, и так и застыла в коридоре, глядя на внучку широко распахнутыми глазами… — Эй, Аленка, ты чего? — Ирка толкнула одноклассницу в плечо, вырывая ее из воспоминаний. Думая о недавних событиях: встрече с Мороком, ссоре с бабушкой и девочками, — Алену вновь накрыла истерика, и единственное, что она могла сделать, это уткнуться лицом в плюшевого зайца и разрыдаться, едва слыша успокаивающие слова Ирки.***
Василиса пришла в избушку Ядвиги несколькими минутами позже Людмилы. Та уже сидела в кресле, пытаясь успокоиться, пока хозяйка дома отмеряла по капле успокоительное зелье, Кощей нервно постукивал пальцами по столу, Кот, нахмурившись, глядел то на своих учениц, то на волшебное зеркало, где проигрывалось воспоминание девочек о встрече с Мороком. Варя, Маша и Снежка, в свою очередь, скромно и кротко расположились на диване, боясь сделать лишнее движение. Небольшая избушка медленно, но верно превращалась в теремок. — Опаздываешь, Василиса, — заметил Кощей, едва она переступила порог. — Нам конец, — едва слышно заметила Маша и вместе с подругами тяжело вздохнула. — Пришла как только смогла, — произнесла Василиса и бегло оглядела присутствующих. — И где же виновник нашего собрания? — Ушла из дому! — Людмила всплеснула руками и утерла уголки глаз салфеткой. — Не уследили, черт возьми! Где она теперь? — Ядвига разом опрокинула в себя успокоительное зелье, сморщилась и вновь принялась отмерять капли. — У одноклассницы, — вздохнула Людмила и прикусила губы, пытаясь предотвратить подкатившую истерику. Если бы Ира Котеева не прислала смс со словами о том, что Алена у нее и нет поводов для волнения, истерику бы Людмиле сдерживать не получалась даже с зельями Ядвиги. — Ну, вы, конечно, молодцы, — заявила Василиса, упираясь ладонями в спинку стула. По лицу ее было ясно, что вот-вот и она точно задышит огнем. — Я для чего этих девочек отправила на практику именно сюда? Неужели для того, чтобы они один на один встречались с Мороком и вели с ним дуэль, пока вы трое занимаетесь своими делами?! — она резко хлопнула стулом. Ядвига выпила вторую рюмку успокоительного зелья, Кощей фыркнул, Кот отвел глаза, Людмила, пусть данное заявление к ней и не относилось, шумно втянула ртом воздух. — Как думаете, — шепнула Снежка, — может нам уйти, пока Вась-Вась отчитывает их? — Лучше сидеть молча, — вздохнула Маша, — авось, пронесет. — Поздно, — покачала головой Снежка, заметив, что Василиса перевела на них взгляд. — А что касается вас… — Подождите, подождите, — вдруг перебила Варя. Она поднялась на ноги, откинула за спину косу и набрала в легкие побольше воздуха, собираясь с мыслями. — Вы что, собираетесь отчитывать нас за то, что мы спасли жизнь нашей подруги? Замечательно! Вам не кажется, что претензии должны предъявлять мы? Вы же, — она кивнула на Кота, — обучали нас фехтованию, вы, — она взглянула на Ядвигу, — показали нам газету, где говорилось о том, что Морока поймали, вы, — перевела взгляд на Людмилу, — так удачно защитили Алену, что она чуть не отправилась но тот свет, и вы… — Хватит! — вдруг рявкнул Кот. Находящихся здесь женщины удивленно посмотрели на него, Кощей одобрительно хмыкнул. — Во-первых, Варвара, не забывайся: банальное уважение к старшим никто не отменял. Ты это как никто должна понимать, — он недвусмысленно вскинул брови, намекая на ее титул. — Во-вторых, где же была ваша смелость и бойкость во время встречи с Мороком? И в-третьих, потрудилась бы ты впредь использовать свое красноречие для ответов на уроке — ты, оказывается, не только мычать умеешь. — Извините, — процедила сквозь зубы Варя и села обратно. — Константин Владимирович, в ее словах есть здравый упрек, — заметила Василиса, медленно переводя взгляд с ученицы на коллегу. — Не спорю, — он пожал плечами. — Но выразить это можно было и другими словами. Знаете, если бы вы, — он поочередно посмотрел на Ядвигу и Василису, — в свое время нечто подобное озвучили Сан Санычу, то он по головке вас вряд ли погладил. — А кто такой Сан Саныч? — поинтересовалась Снежка (Маша с Варей при этом на нее предостерегающе шикнули), и на ее вопрос тут же с охотой ответила Ядвига. — Хранитель Мышкина на рубеже XIX–XX веков. Мы у него практику в девятьсот десятом проходили. Но сейчас не об этом. Не знаю, как вы, друзья, а я настойчиво предлагаю отпустить девочек домой. Им на сегодня приключений хватит, — и она вновь потянула ко рту рюмку с зельем, но стопка вдруг исчезла и появилась в руках Кощея: — Душа моя, ты, кажется, собиралась дать это зелье нашей дорогой фее, или я что-то путаю? — Абсолютно верно, — Ядвига щелкнула пальцами, и многострадальная рюмка наконец оказалась у Людмилы. — Так мы можем уйти? — уточнила Маша. Взрослые с минуту перебрасывались взглядами, пока Кот не кивнул. — А можно нам перед этим задать несколько вопросов? — Прям-таки несколько? — Кот вскинул брови. — Да, — спокойно согласилась Маша и, взяв на себя слово, начала: — Почему Морок на свободе? Почему все считают, что он в тюрьме? Что это за погремушка? — она указала рукой на лежащую на столе детскую игрушку. — И знает ли о вас Саша? — несколько неуверенно обратилась она к Кощею. — Что ж, я ожидал вопросы по-сложнее, — отметил он. — Отвечая на первые два могу сказать, что это часть плана, который, как бы скорбно не было это признавать, рушится с каждой минутой. Касаемо последнего, если я верно понял суть вопроса, мой ответ: нет. И я надеюсь, что это останется между нами. — Опять лгать, — вздохнула Маша, прикрывая глаза, и тут же встрепенулась: — А что насчет погремушки? — А вот на это вопрос отвечает наша непутевая тетушка. Ядвига Петровна? Названная закатила глаза и бросила в Кощея настолько выразительный взгляд, что и без слов было понятно все, что она в данный момент думала о нем. — Эта погремушка реликвия семьи Алены, — заговорила Ядвига, заламывая пальцы. — Никто точно не знает, на что она способна: все тайны магического спектра погремушки хранят за семью замками и передают по наследству от отца к сыну. Или, вернее будет сказать, от одного огненного мага к другому, — она сощурилась, зажгла на кончике указательного пальца огонек и поднесла его к погремушке. Раз, и игрушка загремела, задребезжала и взмыла в воздух настолько резко и быстро, что стукнулась о потолок. Избушка при этом испуганно кудахтнула, а погремушка аккуратно опустилась обратно на стол. — Как видите, ее можно активировать с помощью огня. Что будет с ней дальше никто не знает. Сейчас, например, она снова затихла… Кощей, тут же дети! — вдруг воскликнула она, заметив, что во время ее слов Кощей закурил сигарету. — Действительно, — поддержала Василиса и буквально вырвала из его рук сигарету, но на удивление не потушила ее, а прикурила сама, заработав удивленные взгляды со, стороны Людмилы, Кота и Патруля. Кощей на эту бесцеремонную наглость лишь развел руками, потянулся за новой сигаретой и с удовольствием, смешанным со злорадством, вновь закурил Погремушка снова задребезжала. — Судя по всему, ее можно активировать еще и с помощью сигаретного дыма, — задумчиво добавила Ядвига, глядя то на погремушку, то на курящих друзей. — А у меня теперь вопрос, — сказала Людмила, напрягшись, — вы же не спалили мне чердак, да? — Н-н-нет, — пробормотала Маша, побледнев как полотно. — свечку просто зажгли, чтобы светлее было. — И где вы эту свечку взяли? — А Варя всегда с собой их носит, вы не знали? У нее с детства такая привычка, — нашлась вдруг Снежка. — Я?! А, да, — закивала Варя. — Ну, мы, наверное, пойдем, — она улыбнулась и, взяв подруг за руки, телепортировалась. Несмотря на серьезность обстановки, оставшиеся улыбнулись этой детской постановке, нужной лишь для того, чтобы взрослые не догадались о плохой привычке Маше. Но слишком уж внимательными были эти взрослые, и каждый из них уже давно об этом догадался. — Что ж, — Василиса ненадолго задержала взгляд на том месте, где пару секунд назад сидела Варя, и обернулась к Людмиле с Ядвигой. — А теперь потрудитесь объяснить, что же это за внучка такая и откуда у вас погремушка Воронцовых? Две женщины переглянулись и кратко изложили все, начиная с появления колыбели на крыльце Людмилы, заканчивая уходом Алены из дома. Но тут дверь в избушку внезапно распахнулась, пропуская внутрь женщину. Визит данной особы, нельзя не сказать, произвел впечатление: Кот поперхнулся водой, Кощей нахмурился, Людмила прикрыла рот своей салфеткой, Василиса застыла в прежнем положении и одна лишь Ядвига недовольно уперла руки в бока и уточнила: — Я разве давала разрешение войти? — Мне оно не нужно, — заявила гостья и с прищуром оглядела собравшихся. — Ну и собрание: опалая фея, перевертыш, темный… Василиса? — в прежде беспристрастном тоне проскользнули удивление, растерянность и настороженность. — Здравствуй, Людмила, — ответила Василиса, почтительно кивнув. Людмила Штормградская была высокой и стройной тридцатипятилетней женщиной, с каштановыми волосами, высокомерно сужеными серо-голубыми глазами и чуть курносым носом. Черное воздушное платье в пол, дорогая шуба, алмазная диадема, стать и чуть ли не выведенная на лбу надпись «королева» — все выдавало в этой женщине правительницу Штормграда. — Не буду томить вас своим присутствием, перейдем сразу к делу, — Людмила Штормградская чуть приподняла уголки губ. — Один хороший человек накануне вечером прислал мне письмо с указанием местонахождения Варвары. Я пришла, чтобы ее забрать. — Нет! — резко запротивилась Василиса и, заметив недоуменные взгляды друзей, уже более спокойно добавила: — Как куратор Варвары, я не давала ей разрешение на прекращение учебной деятельности. — Меня не интересует твое мнение, Василиса. Варвара моя дочь, и я вправе распоряжаться ее судьбой, — на слове «моя» Людмила Штормградская сделала особый упор. — Варваре запрещено покидать место практики до ее окончания, — парировала Василиса. — Тем более без допуска куратора или хранителя. Ни я, ни Константин Владимирович не давали такого разрешения, верно? — она выразительно посмотрела на Кота, и он кивнул. — Вам же будет лучше, если вы отпустите ее по доброй воле. Я ведь все равно ее заберу. — Я уже сказала: нет. Василиса собралась было продолжить спор, как дверь в избушку вновь отворилась и в помещение заглянул совсем молоденький солдат. — Ваше величество, — позвал он, кланяясь, — принцесса найдена и уже доставлена во дворец. Людмила Штормградская улыбнулась: — Вот, собственно, и все. Я всего лишь хотела соблюсти все правила приличия и уведомить вас о том, что забираю дочь. Прощайте, — сказав это, она взяла под руку солдата и исчезла. Василиса, яростно топнув ногой, в ту же секунду обернулась птицей и вылетела в открытую дверь. — Час от часу не легче, — вздохнула Ядвига и резким движением руки заставила дверь закрыться.