2017, Март. Мышкин
— Морок украл Варю, — на выдохе произнесла Маша, отключилась и так и застыла, держа возле уха телефон и неотрывно глядя туда, где еще пять минут назад стояли Варя и Морок. А ведь как неплохо все начиналось! У взрослых почти был готов план по поимке Морока, Саша наконец узнал о магии и больше не придется врать ему через каждое слово, весна начала расплескивать зеленые листья по всей округе… И вдруг Коту понадобилось одно зелье, за которым он направил Варю. Как Морок оказался в кафе Маша не знала — с другой стороны, разве стоит труда метаморфу проникнуть в старое здание, полное щелей и всяких там черных ходов? Как стало понятно, он искал какое-то зелье, ведь иначе зачем ему было пробираться в кладовую, в которой хранилось все: начиная от швабр и коробок из-под завозов, заканчивая зельями и всякими артефактами — и беспорядок был исключительно на стеллаже с зельями? Однако им было подспудно известно, что зайдя в кладовую Варя перепугалась и оглушительно закричала; сбежавшись на шум, гости и обитатели Лукоморья увидели, как громила метра два в высоту и, наверное, столько же в ширину, прижимает спиной к себе Варю и, держа одну руку с зажатым в ней карманным зеркальцем на ее шеи, уверял, что если кто-то сделает хоть лишний взмах ресницами, он задушит свою заложницу. Кот однако ослушался и, стараясь быть незаметным, заставил шкаф с зельями упасть на Морока, и одна из склянок с мутно-зеленым содержимым вытекла прямо на зеркало в руках Морока. Оглушительный грохот, черная дымка — и о присутствии Вари и Морока напоминал только одиноко лежавший на полу длинный каштановый волос. Маша долго глядела на этот волос и в конце концов, толком не оправившись от шока, позвонила Аленке. Но спустя минуту после звонка в одной из соседних комнат раздался тихий голос — такой, какой бывает у человека за несколько секунд до обморока, — и Маша, расталкивая всех, бросилась на звук. Сердцем она чуяла, что раздался он комнаты, которую Кот отвел для официанток и была она чем-то средним между гардеробной, спальней и кабинетом. На счастье, комнатка оставалась незакрытой — несколько дней назад там разлили нечто сильно пахнущее и она до сих пор проветривалась. И не ошиблась — облокотившись спиной о низенькую софу, почти без сознания полулежала та, кого минуту назад считали пропавшей. — Варя! — закричала Маша и бросилась к подруге.***
«За пять минут до»
1918, Январь. Мышкин
Черный дым наконец рассеялся. Как цыпленок, испугавшийся нашествия лисы, Варя боязливо подняла голову и с удивлением обнаружила, что кладовая находилась в идеальном состоянии — будто массивный шкаф со всякими баночками и скляночками никогда и не падал. Может, ей просто показалось?.. Да, наверное показалось — она просто взяла не то зелье, решила его понюхать, вот оно и вызвало такое помутнее в рассудке. Уже было обрадовавшись своему умозаключению, она выдохнула и поднялась на ноги, сразу же принимаясь приводить себя в порядок: поправлять косу, расправлять помятую одежду и бить себя по щекам, надеясь привести себя в чувство. — Зря прихорашиваешься, здесь тебя все равно примут за потаскуху, — раздался позади нее голос, и Варя испуганно обернулся, на выдохе прошептав: — Морок… Значит все-таки не помутнение рассудка. А может оно просто еще действует? На ее шепот он никак не отреагировал, лишь продолжил стоять у стены, сложив руки под грудью. Варя подумала, что раз это мир ее фантазий, то бояться Морока нечего (хотя трясущиеся поджилки и заплетающийся язык говорили об обратном) и осмелилась спросить: — Почему меня должны принять за… кхм… потаскуху? Он ничего не ответил. Лишь прошелся в противоположный угол комнаты, где почему-то расположились зелья (Варя была уверена, что раньше они были у Кота намного правее) и указал на календарь. Обычный листок, расчерченный на месяца и дни; вместе с красными числами, обозначающими праздники, карандашом были выделены несколько дней в каждом из месяцев. Точно так же Кот в начале этого года отмечал полнолуния, припомнила Варя и настолько увлеклась мыслями о расчётах лунных фаз, что и не сразу заметила: над месяцами большими чёрными цифрами значилось «1917». — Что за… — Зелья вашего ненаглядного Кота, — сквозь зубы процедил он. — Когда это оборотневое отродье пыталось меня обезвредить, оно упустило один нюанс. Он начал бормотать себе под нос что-то про зеркала, зелья, временные изломы и прочую волшебную чепуху из разряда Высшей магии, и Варя из всего его бормотания узнала только «временной излом» — и то, потому что Ветерок когда-то показывал ей этот термин в какой-то библиотечной книге. Невольно Варя вновь вспомнила Ветерка. Что же с ним сейчас? Почему больше не пишет? Может, не хочет иметь связи с той, чьи родители сломали ему судьбу? Но он же писал ей до этого и даже закончил своё послание словами «целую твои, Варька, ручки нежно-нежно» — а ведь не хотел бы с ней общаться, заявил бы, что готов сломать эти самые ручки. Нет, так бы он не за что ни за что не написал — он ведь было мягкий, добрый, свой, он бы и мухи не обидел. Может, умер? Но тогда бы она об этом знала — дружеское сердце бы подсказало… Или нет? Она настолько увлеклась построением догадок о судьбе друга, что вопрос Морока о том, сможет ли она приготовить нужное зелье, услышала через буйным шум собственных мыслей. И то ей понадобилась несколько секунд, чтобы понять смысл сказанного и ответить на это твёрдым и железным нет. По крайней мере она планировала сделать свой голос таким, но получился он слегка дрожащим и немного блеющим — рядом с Мороком, пусть даже фантомным, это получалось из рук вон плохо. — Сдалось мне тебя использовать, — недовольно проговорил Морок. — От твоей подружки пользы и то больше. Даром, что принцесса — папаша знаний не дал, мамаша об этом даже не подумала. Варя хотела бы возмутиться: да кто он вообще такой, чтобы оскорблять её семью, какой бы она не была?! Но не успела, потому что Морок наткнулся на дверь, открыл её и, недолго думая, поспешил наружу. Варя, честя его на чем свет стоит, поспешила следом. Комната, в которой они оказались, определенно раньше была холлом кафе, где сама Варя вместе с подругами неоднократно пила кофе с мороженым в перерывах между занятиями с Котом. Однако сейчас от прежнего светлого помещения знакомым оставалась только необычная люстра, в виде древесных корней, а в остальном комната напоминала то, что в классических романах называли кабаком или таверной. — Мы что, правда в прошлом? — сглотнула она, проводя пальцем по ближайшему столу, и Морок закатил глаза: — До тебя невероятно долго доходит. Варя поежилась, бросила короткий взгляд на ходики — они показывали 7:38 — и, собрав в кулак всю имевшуюся смелость, посмотрела на Морока и спросила: — Что тебе от меня нужно? — От тебя? — он холодно усмехнулся. — Пока не придумал. — Но ты же зачем-то ухаживал за мной, будучи библиотекарем… Морок вновь закатил глаза: — Давай останемся каждый при своем мнении. Сейчас главное найти способ вернуться в будущее и поскорее. Варя хотела бы что-то ответить, но Морок вдруг дернул ее за руку, и вместе с ней спрятался за массивным шкафом. Как раз вовремя — быстрым шагом из той двери, что при Коте всегда была заперта на несколько замков, вышла женщина, в которой Варя мгновенно узнала Ядвигу. У Вари перехватило дыхание. Конечно, Ядвига Петровна! Она поможет! Она же все знает! Но едва она дернулась к ней, Морок поплотнее сжал ее запястье и прошипел в самое ухо: — Не смей, ты создашь временной парадокс! — Но она может… — Святая дева, ну почему ты такая дура? Варя на это не ответила — вернее не успела, ведь в то же мгновение в комнату вошел еще один человек, и Варя (на этот раз с немалым усилием) узнала в нем Кощея. Время, как оказалось, над ним нещадно поработало, и сейчас он был намного плотнее, выше и бледнее своей старшей версии; он передвигался без трости, со статью и осанкой, достойной королей, и в его темных волосах не было ни единого седого волоса. — Это был правильный поступок, — сказал Кощей, опираясь плечом о стену и складывая руки на груди. — Может, и не лучший, но верный: сказочные не могут допустить второй такой войны. Ядвига что-то пробормотала, взяла со стола письмо, быстро оглядела его и бросила в знакомый Варе кассоне. Туда же полетели мужская печатка, книга и еще несколько листков. — Что ты делаешь? — спросил Кощей хмурясь, и Ядвига непонятно махнула рукой: — Это вещи Сан Саныча. Единственное, что осталось… Забавно, он столько лет жил на этом свете, а все, что о него осталось — это три письма, несколько рукописей, дневник, кольцо и пиджак… Какая яркая жизнь и бесславная смерть. — Никто не знает, как он закончит. Сан Саныч сам виноват в случившемся — знал же, что его отравит браслет, но упрямо носил, за что и поплатился. — Да, — глухо повторила Ядвига и громко захлопнула крышку сундука, — одни кончают жизнь в пятьдесят, отравившись собственной гордостью, другие в двадцать, обманутые собственной любовью, третьи в пять, из-за этого проклятого пророчества! Она всхлипнула и протерла лицо ладонями; Варя не была уверена (Ядвига стояла к ней спиной), но отчего-то решила, что она вытирает слезы. Ее мысли подтвердились, когда Кощей подошел к Ядвиге и, положив руки ей на плечи спокойно заговорил: — Ты не виновата в Его смерти, ты сделала все, что могла. — Пусть так, — согласилась она, — но я себе этого никогда не прощу. Кощей глубоко вздохнул, прижал ее к себе и, перебирая рыжие волосы, что-то шепнул ей в макушку, перед тем, как поцеловать в висок. Так они простояли пару минут, прежде чем уйти на второй этаж Лукоморья, и, едва стихнул цокот их каблуков, Морок вышел из своего укрытия и поспешил к кассоне. Варя, обдумывая все услышанное, облокотилась спиной о шкаф и, наблюдая за тем, как Морок пролистывает страницы тетрадки, подозрительно похожей на дневник, спросила: — Что за пятилетний ребенок, погибший из-за пророчества? И что случилось с Сан Санычем? А?.. — Я не твой нянь, я не обязан отвечать на твои вопросы. — Ну и пожалуйста, — фыркнула она, но, не сдержавшись, вновь спросила: — Умершие в двадцать, обманутые любовью, — это она о твоей жене? Эм, как ее… Виктории? Он поднял на нее удивленный взгляд, но ничего не ответил, и продолжил перелистывать дневник Сан Саныча. Он остановился лишь дойдя до записи от семнадцатого мая 1914 года, и не потому что там наконец появилась ценная запись о Ключах или портале, а потому что взгляд наткнулся на знакомое имя. « …а она лишь заливисто смеялась над моим скепсисом, хлопала густыми ресницами, заправляла за ухо выбившийся локон и упрямо заявляла: — Зря Вы так, Александр Александрович, Ваши взгляды давным-давно устарели. Я ей отвечал, что взгляды во все времена одинаковые, и девушка, какую бы себе карьеру ни сделала, рано или поздно устанет от всего этого и захочет семью и детей. — А если я пойду в политику? — спрашивала она. Я смеялся в ответ: «Ну кто Вас туда возьмет?» Она лучезарно улыбалась и поднимала взгляд теплых карих глаз на солнце: «А я выйду замуж за императора, стану императрицей и буду править – у немагов как раз наследник престола невесту ищет.» — О, так Вы хотите женить на себе цесаревича Владислава? Она обижено дула губки и спрашивала, неужели я в нее не верю, на что я отвечал: — В Вас, Виктория, я не сомневаюсь, но это опасные мечты. — А я не боюсь, ничего не боюсь, — отвечала она и, хохоча, словно ребенок, бросилась к игравшим в лапту детям…» Влад еще раз перечитал эти строчки, захлопнул дневник, пообещав подумать об этом позже, и вновь заглянул в кассоне, к своему удивлению замечая там два Ключа — медный и золотой браслеты-спирали были спрятаны на дне сундука. — А вот теперь серьезно, — заговорил он, обращаясь к Варе, — в настоящем вы находили сундук? Отвечай правду, если хочешь вернутся живой к своим ненаглядным друзьям. — Да. — Там было два Ключа? — Я… — Отвечай да или нет? — Нет, один. — Медный или серебряный? Нервно намотав на палец кончик косы, Варя на вдохе ответила: — Медный, кажется… — Второго, значит, не было? — Говорю же, нет! Влад кивнул, возвратил в сундук Ключ Ветра и дневник Сан Саныча, аккуратно опустил крышку и внимательно оглядел Серебряный Ключ. — Ты знаешь, что вода когда-то была неотъемлемой частью магии времени? — заговорил он, смотря то на Варю, то на браслет. — Временные маги раньше и заклинания не могли сделать без использования воды, да и сейчас многие зелья, связанные со временем, имеют в своем составе чистую воду. Варя нахмурилась. Мало того, что Морок сейчас от нее что-то хотел, так и Ключ сейчас находился в ее руках, и у нее не было возможности его забрать. У нее не было должной силы. Она поняла свою слабость только сейчас — не тогда, когда он возле колледжа приложил к ее шее нож, не тогда, когда встретила его на старой фабрике игрушек и уж точно не тогда, когда оказалась запертой во дворце собственного отца, а именно сейчас, наблюдая за мощнейшим магическим артефактом в руках врага. Чтобы сделали на ее месте подруги? Маша бы обязательно придумала рабочий план, Снежка — воспользовалась советами тетушки и хитростью забрала бы браслет, Селеста бы включила женское обаяние, перед которым еще не один мужчина не смог устоять, да та же недотепа Аленка что-нибудь, да придумала… А Варя — нет. Она боялась всеми фибрами души даже сделать лишний шаг в обществе Морока и теперь уже не представляла, где она взяла столько смелости, чтобы с ним разговаривать. — Я это к чему, — подвел к логическому завершению свой монолог Влад, — есть одно заклинание, его используют как маги времени, так и маги воды, и благодаря нему можно повернуть вспять действия заклинания. Можно попробовать его, есть большая вероятность, что мы вернемся в наше время. Оно, конечно, сложное, но, учитывая наличие Ключа воды, должно получиться. — Не получится, — пробормотала Варя, — я не маг воды, Ключ меня попросту убьет. — По крайней мере, я вернусь в двадцать первый век, — он улыбнулся и протянул ей Ключ, попутно заявляя: — Или ты делаешь, что я тебе говорю, или я тебя убью. Говорил он просто, словно они были в магазине и он пропускал ее в очереди на кассе, но Варя тем не менее в эту угрозу поверила, подспудно зная, что он может привести ее в действие, не моргнув и глазом. Поэтому она забрала Ключ, внимательно выслушала текст заклинания и тихо заметила: — Теперь я поняла: ты повесил жену из-за того, что она отказалась что-то для тебя делать. — Меня льстит, что ты так интересуешься моей личной жизнью, но, будь добра, начинай ритуал. — Почему бы тебе не сделать это самому? — Я немаг, — запросто откликнулся он и проговорил сквозь зубы: — Начинай. Варя глубоко вздохнула, надела на правую руку браслет и принялась водить в воздухе рунные обозначения, стараясь сделать все точь-в-точь, как рассказывал Морок. Она не сомневалась в том, что надев браслет обрекла себя на что-то ужасное, но умирать в начале двадцатого века она никак не могла, да и глупо бы это было — она ведь еще даже не родилась! До дня ее рождения было еще восемьдесят три года, до дня смерти, она надеялась, и того больше. В течение десяти минут она искренне пыталась сосредоточиться на заклинание, но близкое присутствие Морока и холодный ключ на запястье очень сильно этому мешали. Морок все это время внимательно наблюдавший за ней, наконец начал терять терпение — в конце концов, в Лукоморье они находились не одни и в любой момент Кощей или Ядвига могли спуститься, и тогда случиться один большой временной парадокс, который сотрет всё известное будущее. — Ну долго ты там еще? — рявкнул наконец он, и Варя, не сдержавшись, воскликнула: — Я делаю все, что в моих силах! — при этом она сделала резкий взмах правой рукой и из ее ладони вылетела ударная волна, подхватившая ее и Влада. Единственное, что запомнила дальше она — это острая боль, раздающаяся по всему телу, чьи-то голоса и тишина, последующая следом. Она явно потеряла сознание и очнулась совершенно одна в темной комнате для персонала кафе, с все еще прохладным серебряным браслетом на руке, и не смогла придумать ничего лучше чем крикнуть: «Здесь есть кто-нибудь?» На крик прибежала Маша, и Варя, облегченно выдохнув при появлении подруги, вновь потеряла сознание.