2017, Март. Пригород Мышкина
Саша выпрыгнул из автобуса, едва тот остановился напротив усадьбы Абрикосовых, и впервые за всю жизнь поблагодарил судьбу за тот факт, что жил в пригородном доме — сейчас это было ему только на руку. Пытаясь не обращать внимания на внезапный прилив нежности и любви к отцовскому дому, Саша миновал передний двор и зашёл в дом. Словно поджидавший его Кузька радостно мяукнул и потерся о ноги нерадивого хозяина, не прекращая мурлыкать. — Что, безухий, меня ждал? — прошептал Саша, почесывая кота за ухом. Его очень удивило то, что Кузя будто нарочно сидел у входной двери и ждал его, Сашу. Впрочем, учитывая последние новости, шестое чувство кота было не столь крышесносным известием. Куда там Кузе, когда раскрылись такие факты из биографии одноклассниц и отца! Кузя громко мяукнул, потряс мордой и побежал в определенную сторону. Саша, забыв про весь свой первоначальный план, поспешил за ним, попутно размышляя о том, что он скажет при встрече отцу. Привет, что ли, пап, а правда что смерть твоя в игле хранится? Да нет, одернул он себя, бред. С незапамятной экскурсии в Эрмитаж прошло два дня. В тот же вечер Алена, Маша, Снежка и Варя поведали ему с Васей всю правду о мире магии, злодее Мороке, что прятался под личиной библиотекаря Вани… Про отца они ему изначально ничего не говорили — он узнал о нем только тогда, когда в порыве ярой дискуссии, стоит ли звонить Коту в тот же момент или все же нужно дождаться приезда домой, Снежка заикнулась о Кощее, а дальше любопытство Васи и Саши взяло свое, и девочкам ничего не оставалась, как рассказать чужой секрет. Насколько этично они поступили Саша старался не думать. Да и не до этого было: разум, сердце и подростковые гормоны спорили о том, как себя повести. Вариантов было множество — от молчания в тряпочку до яркой истерики. Благо, неоднократно говорил себе Саша, что с детства его обучали думать на свежую голову и поступать согласно уму. Вот и решил он просто поговорить с отцом. Только как начать этот разговор, он и представить себе не мог. Тем временем Кузя привел его на кухню. От творившегося там Саша осознал, что Кощей-отец, подруги-волшебницы и кот с повышенным шестым чувством были еще цветочками — ягодки, как оказалось, были впереди. Ядвига Петровна, собственной персоной, в домашнем халате его отца в шесть двадцать три утра стояла у кухонного гарнитура, нарезала сало и заверяла Кузю в том, что ничего он со стола не получит. Несколько раз моргнув, Саша вдруг ощутил прилив озорства, облокотился о притолоку и задорно протянул: — Доброе утро, Ядвига! Она, прежде жующая шмат сала, быстро обернулась и проглотила лакомство. — Саша! — воскликнула Ядвига и, растерянно оглядывая его, предсказуемо предупредила: — Это не то, что ты подумал! — Разве вы не просто упали в лужу возле нашего дома, вам стыдно было так дальше идти, вот и зашли к нам постирать вещи? Ну а заодно и завтрак приготовить — у Валентины все равно по воскресеньям выходной. — Саша, родной, я… — Да незачем оправдываться, все понимаю, не маленький. Дело-то житейское, — он пожал плечами, сел за стол и, подперев голову рукой, поинтересовался: — Ну что там с завтраком, мамочка? Где мои рябчики с ананасами? Ядвига, верно расценив его иронию, убрала с лица волосы, вытерла руки об кухонное полотенце и, расплывшись в ехидной улыбке, сказала: — Сейчас, сынок, яйца закипят и будет тебе завтрак. — Яйца пашот? — Почти: вкрутую. — Но мясо по-французски и блинчики с голубым сыром к ним прилагаются? — Не знаю насчет сыра, — Ядвига покосилась на кипящую кастрюльку, — но мясо устроить тебе могу — кот твой как раз накануне вечером жирную мышь поймал. Как думаешь, поделится с тобой? — «Накануне вечером», — с показной задумчивостью повторил Саша и для пущей убедительности почесал подбородок. — Выходит, в лужу вы упали еще вчера? Саша внимательно посмотрел ей в лицо, ожидая что она, если не смутится, то хотя бы отведет взгляд. Еще бы — так бы поступила любая другая женщина, застуканная в неглиже на кухне мужчины его же сыном. Однако Ядвига не только не отвела взгляд, но и вскинула подбородок, вслух раздумывая: — Одно не пойму, что бесит тебя больше — что я сплю с твоим отцом или что я не смущаюсь и даже не оправдываюсь при разговоре с тобой? — Сдаюсь, — выдохнул спустя несколько секунд раздумий Саша и хлопнул по столу ладонью. — Тягаться с королевой ехидства и сарказма у меня не получится при всем моем желании! Королева ехидства и сарказма фыркнула, выключила конфорку и только прикоснулась к ручкам кастрюли, как весьма быстро для своей хромоты а кухню вошел Кощей. — Дьявол знает, что там стряслось у Кота, — заговорил он, едва переступив порог, — но это как-то связано с Мороком и твоей племянницей. Мне срочно нужно в школу — во-первых, встретить Шурика, во-вторых, разобраться какого черта Кот… Что ты на меня так смотришь, душа моя? — прервал он поток собственной гневной тирады, когда заметил насмешливый и в то же время настороженный взгляд Ядвиги. Ничего не говоря она кивнула в сторону стола, и Кощей, посмотрев в указанную сторону, наверное впервые за память Саши потерял дар речи. — Доброе утро, — широко улыбнулся Саша, — это во-первых. Морок — это наш школьный библиотекарь, и это во-вторых. И в-третьих (но если подумать, то далеко не в-последних), если мой отец — Кощей Бессмертный, то кто моя мать? Баба Яга? Встряхнув головой, Кощей бросил на Ядвигу спасательный взгляд, однако она в ответ пожала плечами — откуда, мол, мне знать. — Ладно, с тобой мы потом поговорим, — наконец выдохнул Кощей, обращаясь преимущественно к Саше, что-то шепнул Ядвиге и, говоря неизвестно кому, добавил: — Сидеть здесь, никуда не уходить. Черт бы побрал этих василисиных студенток во главе с ней самой! И с этими словами он исчез. Саша с Ядвигой настороженно переглянулись. Впрочем, эта настороженность была вполне оправдана: уже через сорок минут, сидя в Лукоморье, Саша только и думал: куда же катится этот мир? Ответа, к сожалению, не находилась. Зато находились неразлучная четверка волшебниц Аленка-Маша-Снежка-Варя, которые сейчас сидели, как в воду опущенные, перепуганный до чертиков Вася, вдруг помолодевшая бабушка Аленки и еще несколько не менее интересных личностей. Его поражало все — начиная с превратившегося в кото-человека хозяина Лукоморья, заканчивая Ядвигой, что-то твердящей про защитные барьеры и ритуалы. Со стороны это и вовсе казалось бредом сумасшедшего, но недавний спектакль с участием Морока и той женщины — Саша, как бы не старался, так и не мог вспомнить ее имени — заставлял повременить с визитом в желтый дом… «Ля-ля ля ля-ля ля, а я сошёл с ума… Какая досада» — в мыслях пропел он, но вслух, пользуясь временным затишьем окружающих, произнес следующее: — А кто этот Морок вообще такой? В смысле, откуда он взялся? — Из тюрьмы сбежал, — ответила Варя, невольно отводя взгляд. — Да я не про это, — Саша махнул рукой. — Что он из себя представляет? Откуда родом? Какие цели преследует? — Последний русский царь, — вздохнул Кот. — Николай Второй, что ли? Прежде сидевший тихо Вася заинтересованно вытянул шею, Патруль удивленно переглянулись. Кощей, заметив движения последних, нахмурил брови и, обращаясь преимущественно к Василисе и Коту, протянул: — Серьезно? Куда катится современное образование?.. — Да погодите вы со своим образованием! — поспешно воскликнул Саша. — Ну как это может быть Николай Второй, если его расстреляли в девятьсот восемнадцатом году? — Да не Николай это, — покачал головой Кот и выудил из старого кассоне (все это время он что-то старательно в нем искал) какое-то письмо. Старое, уже пожелтевшее от времени, сложенное и оформленное по всем правилам этикета, и единственное, что вызывало недоумение — аббревиатура «ОТМА» в графе «кому», глядя на которое Кот невольно проваливался в пелену воспоминаний: — Вы Александр Пьянов? — уточнила девушка, едва раздраженный донельзя Сан Саныч открыл дверь — насколько понял Кот, причиной этому был недавний визит уже бывшей Сказочной королевы. — Допустим. Вам чего, бары…? — Какое счастье, что нам удалось вас встретить! — радостно воскликнула девушка и, оглянувшись на улицу, кого-то поманила. В плохо освещенное последними солнечными лучами Лукоморье вошла еще одна девушка: она была гораздо ниже и плотнее предыдущей и так же скрывалась под темно-синей накидкой. — Барышни, я повторяю: чего вам надобно? Сразу хочу предупредить, что если у вас ничего серьезного, то нечего тратить ни мое время, ни ваше — уходите сразу, потому как я вас все равно выгоню. Голос его сочился неприкрытым ядом и раздражением, из-за чего вторая девушка подняла лицо на свою подругу и глубоко вздохнула. Стоящий поодаль от них Кот неодобрительно покачал головой: Сан Саныч в хорошем-то расположение духа не умел общаться с женщинами, а во время злости и подавно. — Вы простите, что мы без предупреждения, но это дело не терпит отлагательств, — заявила первая девушка и поспешно сбросила накидку; вторая, чуть помедлив, повторила этот жест. Едва открылись их лица, Кот несдержанно охнул. Сан Саныч же проявил чудеса самообладания: ни один мускул на его круглом лице не дрогнул, и даже тогда, когда он произносил: — Ольга и Анастасия Николаевны, Ваши Императорские Высочества, польщен вашим присутствием, — голос его был невероятно спокоен, если даже не сказать безразличен. Анастасия — особа лет пятнадцати, низкая, сбитая и с весьма пышными для своего возраста бедрами и грудью, — невольно вздрогнула и схватила старшую за запястье, не то ища поддержку, не то надеясь воодушевиться ее настроем. Оно было неудивительно: Ольга держалась статно, гордо, однако ее глаза, такие же голубые, как и у всех детей в их семье, пылали испугом и незнанием того, что ждет ее. — Так что же привелось вас сюда, сударыни? — поинтересовался Сан Саныч, когда спустя несколько минут они сидели в гостиной, а Кот подавал им чай. Принимая из тощих рук молодого оборотня дымящуюся чашку, Ольга быстро поблагодарила его и тут же подняла лицо на Сан Саныча. — Все дело в нашем брате, Александр Александрович, — заговорила она, грея замерзшие ладони о горячую кружку. Сан Саныч слушал ее предельно внимательно, стараясь не перебивать и не мешать, а Анастасия нервно покручивала между пальцев фантик от конфет крем-брюле (Кот готов был поклясться, что достала она его из невидимого для окружающих кармана на платье); сам Кот, движимый исключительно любопытством, отошел в дальний угол и, делая вид, что занят чтением свежевыпущенного сборника стихов Есенина, обратился в слух. — В последнее время Владислав Николаевич не похож сам на себя: он стал агрессивен, подозрителен, всех и каждого обвиняет в государственной измене — год назад он был одержим мыслью, что наша дражайшая матушка, Александра Федоровна, виновна в пособничестве немцам, в феврале он едва не убил больного в госпитале, посчитав, что он немецкий шпион, а на прошлой неделе… Тут она замолчала. Анастасия отвернулась (Кот заметил, что ее подбородок перепачкан шоколадом) и недвусмысленно шмыгнула носом. Ольга поправила белокурые волосы, глубоко вздохнула и, не отрывая взора от содержимого своей чашки, прошептала: — Он убил ее. — Убил? Кого же? Пока Ольга собиралась с мыслями и подбирала слова, чтобы не так сильно ранить еще свежие ссадины на сердце и в то же время не показаться излишне грубой и безразличной к произошедшему, не выдержала ее сестра — активно размахивая руками Анастасия заговорила настолько громко, что это буквально граничило с криком: — Викторию! Он убил ее! Он убил свою жену! Ту, кого клялся любить и защищать. В горе и в радости, в богатстве и бедности… — Настя! — шикнула на нее Ольга, а Сан Саныч, с прежним каменным лицом, переспросил: — Викторию? Но разве она не уехала на минеральные воды — лечиться? — Вы бы меньше верили газетами, — не унималась Анастасия, несмотря на попытки сестры воззвать ее к разуму. — Он повесил ее собственными руками, в ее же спальне за то, что она, видите ли, затеяла свершить переворот! Гнусный трус и убийца! — и она настолько резко взмахнула рукой, что пустая чашка выскользнула из ее пальчиков, пролетела полтора метра и, соприкоснувшись со стеной, осыпалась на пол дождем из осколков. — Настя! Она громко охнула, увидев учиненный ею беспорядок, и прикрыла испуганно приоткрытый рот ладонями. Даже не поворачивая шеи в сторону разбитой чашки, Сан Саныч щелкнул пальцами, и множество осколков вновь собрались в чашу из белого китайского фарфора, в ручную раскрашенную голубыми узорами, столь сильно напоминающих гжельскую роспись. В до дрожи похожих голубых глазах молодых княжон промелькнуло нечто, похожее на удивление. Это было не то удивление, которое испытывали немаги, впервые увидев волшебство, а скорее то, когда они, немаги, осознают, что волшебников на свете не два, не три, и даже не десять — их целые сотни, сотни миллионов человек расселенных по всем уголкам планеты. — Значит, он убил ее… Очень жаль — Виктория была весьма одаренная волшебница и, как знать, добилась бы много… От меня вы чего хотите, сударыни? Ничего не говоря, Ольга вытащила из-за пазухи письмо. Кот сразу же подметил его странность: кому — «ОТМА», от кого — «Виктории, вашей невестки» и дата — три дня назад, уже после того, как молодая императрица отошла на тот свет. Сан Саныч уточнил, что такое «ОТМА», Анастасия ответила, что это аббревиатура их имен — Ольга, Татьяна, Мария, Анастасия. Больше он ничего спрашивать не стал, словно вызывающая множество сомнений дата не была чем-то странным, и взял в руки письмо. Бумага под его толстыми и грубыми пальцами сразу начала темнеть, как бывает из-за солнечного света и жара огня. Он на секунду закрыл глаза, а открыв их, попросил Кота вслух прочитать содержимое — в качестве отговорки он сослался на проблемы со зрением. И Кот зачитал. Слова, так похожие на смесь исповеди с пророчеством, написанные покойницей. Наверное, они навсегда врезались в памяти Кота, иначе, как объяснить то, что спустя век он пересказал его слово в слово, не глядя в пожелтевший листок. Он снова рассказывал от лица Виктории Михайловны Романовой про то, что в ее смерти она и муж ее виноваты одинаково, что сна Владислав Николаевич отныне не найдет, пока не подчинит в качестве мести за предательство супруги весь Сказочный мир, что он почти стал владеть силой метаморфоз, что готовит он войну против сказочных и не иметь ему больше имени, данного при рождении — каждый будет знать его под именем Морок. — А когда Сказочные победили, Морока, в смысле императора Владислава, в тюрьму и немагам устроили массовую чистку памяти, чтобы забыли все те ужасы, связанные с волшебством и Мороком. Так он исчез со страниц истории и памяти народа — его только царская семья помнила, но вынуждена была молчать. — А революция? — уточнил прежде молчавший Вася. — Она же как раз в те года и случилась. В ней что, тоже маги замешаны? — Не все — с ней только Ленин что-то мудрил в тайне от остальных. — Ленин был маг? — недоверчиво спросил Саша. — Ой, Александр, — Василиса покачала головой, — ты даже не представляешь, сколько среди известных немагам личностей волшебников: Елизавета Батори, мыслитель Платон, София Палеолог, Клеопатра, Мата Хари, Леонардо Да Винчи, Айседора Дункан… Да всех и не перечислить! — А Пушкин? — поинтересовался Вася. — И он тоже, — неохотно кивнул Кот и махнул волшебной палочкой, призывая склянку с неизвестной жидкостью. — Но тебе этого знать не обязательно — все равно мы должны тебе память стереть. Немагам опасно знать подобные вещи. Не хватало нам еще одного Морока на свои головы. — И я ничего не вспомню? Ни странную девушку, зажигающую на ладони солнечные шарики, ни человека-кота? — взрослые покачали головами — одни твердо, другие немного жалостливо, и Вася, внимательно осмотрев их, грустно улыбнулся. — Что ж, может оно и к лучшему. Все равно из-за всех этих абракадабр у меня живот сводит. Давайте сюда ваше зелье. Кот уже протягивал ему склянку, как Снежка подскочила на ноги и заявила: — Здесь у него может возникнуть много вопросов. Может лучше дать ему зелье подальше отсюда? Например, у него дома. Кот закивал: — Действительно, так будет намного лучше. С этими словами он передал склянку Снежке и, предупредив, что в случае чего он ее четвертует, разрешил покинуть Лукоморье. — Меня тоже ждет чистка памяти? — невесело усмехнулся Саша. — Я надеюсь, эта жижа повкуснее соды с йодом? — Не переживай, Абрикосов, по вкусу эта жижа как элитный рыбий жир — за уши не оттянешь! — хихикнула Аленка, но заметив грозный взгляд бабушки пристыженно замолчала. Кощей, отбив по столешнице какой-то понятный только ему ритм, сказал: — На тебя она не подействует — в тебе течет кровь магов. — О как, — понимающе кивнул Саша. — Ну, надеюсь, я хоть не избранный? С темным магом сражаться не надо? Или там меч кладенец найти и Василису Премудрую из плена Бабы Яги вытащить? По раздавшимся смешкам, Саша понял, что только что он сморозил отменную глупость. — А что, — с улыбкой заговорила Ядвига, — почему бы мне не взять вас, гражданка Премудрая, в плен? Ваше же начальство мне за вас выкуп заплатит. — Гляди же, заплатит, — фыркнула Василиса. — Действительно. Зная ее характер выкуп будешь платить, Ядвига Петровна, ты — чтобы забрали скорее, — заулыбалась Людмила. — Друзья мои, извините, но это наглость не имеющая границ, — заявила Василиса и тут же добавила: — Саша, ты куда это? Все как один повернулись к выходу и, действительно, Саша стоял у входной двери и натягивал шапку. — Пойду прогуляюсь. — Саша! — Я просто прогуляюсь, пап. Мне нужно проветриться и свыкнуться, что отец мой — Кощей Бессмертный, та самая клевая тетка-друг — Баба Яга, а девушка, которая мне нравится… — он пнул ногой мусорной ведро и, широко улыбнувшись, заявил: — И если вы не хотите, чтобы я, сейчас разломал половину кафе, вам лучше меня отпустить. И не дожидаясь ответа, он закрыл дверь с другой стороны.***
Мышкин
Она нашла его на крыше одного из многоэтажных домов через три улицы от Лукоморья. Он сидел на шифере, постукивал по нему пальцами и смотрел вдаль на снующие туда-сюда машины. Немного постояв на верхней перекладине лестницы и поглядев на него, Алена сделала глубокий вздох и ступила на пологую крышу. Как бы не бесил ее Абрикосов, сейчас она была единственной, кто действительно понимал его и мог оказать хоть какую-то поддержку. — Я представляю, что ты сейчас чувствуешь, — тихо и вкрадчиво заговорила она. — Ты зол, расстроен, подавлен и считаешь, что все вокруг — несправедливость в n-ной степени. Саша молчал, но то, что он прекратил стучать пальцами, дало понять Алене, что он ее слушает. — Знаешь, — продолжала она, обняв себя за плечи, — два месяца назад я узнала о том, что я потомственная волшебница, а моя бабушка, мало того, что мне неродная, так еще и фея… Ты даже не представляешь, как я злилась: бабушка, моя единственная и любимая бабушка, всю жизнь врала мне о моем происхождение и вместе с моей двоюродной теткой поила меня зельями, чтобы скрывать мою магию. Я жутко поругалась с бабушкой, даже из дома ушла… Конечно, сейчас мы уже помирились, хотя я по-прежнему таю обиду на то, что вместо того, чтобы с детства учить меня управлять огнем, она скрыла мои способности, но на то у нее были причины. У твоего отца тоже, должно быть, есть весомая причина скрывать от тебя твои корни. — Я понимаю, — на выдохе произнес он, — просто неожиданно это все как-то, быстро… Отец там как? — Сначала хотел пойти за тобой, но бабушка ему не дала: сказала, что тебе надо некоторое время побыть одному, и если он, олень старый, сейчас пойдет за тобой, то сделает только хуже. Саша обернулся и сощурился: — Так и сказала? Ну, про оленя? Алена улыбнулась и пожала плечами — мол, сама в шоке, но было именно так. — Молодец Людмила Альбертовна, с ним иногда только так и надо, — кивнул Саша и поднялся на ноги: — А ты, выходит, не соврала, что у тебя в семье были парочка ведьм. — Врать, Абрикосов, последнее дело. — Скажи это нашим родителям. — При случае обязательно напомню, — сказала она, садясь рядом с Сашей: — Я надеюсь, ты не будешь устраивать сцены своему отцу? — Моя прекрасная маркиза, это не в моей компетенции, — Саша широко улыбнулся и, пользуясь ее отвлеченностью, взял руку Алены в свою и быстро коснулся ее губами. — Вы забываетесь, mon cher, — произнесла Алена, отнимая руку и пряча ее в карман дутой кислотно-желтой куртки. Стоит только вспомнить, насколько сильно возмущалась бабушка насчет этой куртки, а Алена упрямо стояла на своем, по-детски заявляя, что в ней она чувствует себя солнышком, как Алена начинала невольно улыбаться. Правы, наверное, люди — иногда она действительно невозможна. — Мне казалось, что тебе понравилось, моя маркиза. — Вот интересно: я пришла поговорить с тобой, чтобы ты по глупости своей не наступил на мои грабли, а ты по-моему совсем по этому поводу не паришься! Он посмотрел в ее глаза, и Алене на секунду показалось, что смотрит на нее не ее одноклассник, шестнадцатилетний остолоп, а тот котенок из усадьбы Абрикосовых, маленький и совершенно запутавшийся в своей дальнейшей судьбе. Она мысленно послала в свой адрес сотню самых страшных проклятий, положила руку на плечо Саши и тоном матери, объясняющей что-то маленькому ребенку, сказала: — Нет ничего страшного в том, что ты боишься — это нормально. Я вот, не поверишь, даже сейчас немного боюсь магии. Да, она мне интересна, она завораживает, но зная, на что она способна сразу начинает сосать под ложечкой. Он кивнул и сделал такое грустное лицо, что у Алены защемило сердце. — Поцелуй меня, иначе я умру, — взмолился Саша, вытягивая губы в трубочку и прикрывая глаза. Кипящая от негодования Алёна резко подскочила на ноги. — Нет, ты действительно издеваешься! — Ну поцелуй! — Иди к черту, Абрикосов! — Ну поцелуй! — Ай, хрен с тобой, Абрикосов, — выдохнула Алена и быстро поцеловала его в щеку. — Достаточно? Его губы расплылись в широкой улыбке, а сам Саша довольно промурчал: — На данном этапе наших отношений — да. — Да ну тебя, — она круто развернулась на каблуках и, что-то бурча себе под нос, направилась к лестнице, ведущей вниз. Уже ставя ногу на вторую перекладину, ее остановил звонок телефона: Маша. Ни минуты не медля Алена ответила и услышала всего три слова и сразу после — гудки. — Что-то случилось? — спросил Саша, увидев непонимание на ее лице. Алена медленно кивнула. — Звонила Маша. Сказала, что Варю украл Морок… Да нет, бред какой-то — как он мог ее украсть, если она все время была со взрослыми? Он пожал плечами, но Алена этого уже не видела — она стремительно спускалась по лестнице. Саша готов был броситься за ней, но взгляд случайно наткнулся на коробку (он готов был поклясться, что две минуты назад ее там не было), на которой была закреплена записка: «Абрикосову А». Не думая, что он делает, он подхватил ее и поспешил за Аленой.