Раннее утро вот уже которой день начиналось у него одинаково. Он вставал около пяти утра, приводил себя в порядок, составлял список дел и передавал его сестре, что так же рано вставала, спеша помочь в любом деле, которое находилось в таком большом лагере. Он покидал свой шатёр где-то через час после пробуждения и уходил в самую глубь леса, где протекал небольшой ручей. Там устраивался на плоском камне, ожидая одного из Нефритов клана Лань. Вот уже неделю они помогали ему в медитации, и Цзян Чэн чувствовал улучшения. Порой ему казалось, что он в силах справиться и без очищающих разум мелодий, но стоило попробовать самому, как он понимал, что ещё рано. Сила, что текла в нем яростным потоком, отчего-то переполняла его, разогревая кольцо на пальце почти до белого цвета. Цзян Чэн, погружаясь в себя, словно оказывался посреди мощного шторма, который нехотя подчинялся ему. Это было странно, трудно и немного страшно. Но он не жаловался. После потери своего родного ядра это ему не позволено. Он был благодарен Баошань-саньжэнь уже за то, что она смогла его восстановить. Роптать на своеволие восстановленного ядра Цзян Чэн не смел.
Поднявшись с камня и оставив там нижние одежды, Цзян Чэн вошёл в прохладную воду, не снимая штанов. Ему следует выполнить несколько упражнений, которые он обычно выполнял с Саньду, но родной меч пока был для него недоступен. Цзян Чэн упорно не желал тренироваться с чужим мечом, хоть с палкой, но не с мечом врага. Впрочем, если завтрашняя вылазка удастся, Саньду будет с ним. Возможно, это поможет.
«У меня примерно полчаса, пока не пришёл кто-то из братьев Лань», — вздохнул Ваньинь, распуская волосы и окунаясь в прохладную воду с головой. С Лань Ванцзи у них был молчаливый нейтралитет, тот вежливо его приветствовал и с прилежностью исполнял необходимые мелодии. Он проверял его духовные силы крайне редко, удовлетворяясь кратким пояснением Ваньиня о своём самочувствии. А вот глава Лань… Лань Сичэнь. Его присутствие и игра отличались от брата, как лёд от пламени. Возможно, это всё воспитание, всё же тот был Первым Нефритом, и этот титул создавал некий сильный и непоколебимый образ. На того же Лань Ванцзи у него не было такой реакции, но на его брата была. Ему ужасно неуютно от расспросов, что он чувствует, когда Лебин играет для него. Пробирала дрожь, когда тонкие пальцы прикасались к запястью, а ощущение чужой духовной силы… Ваньинь впервые испытывал такую реакцию. Сичэнь был красив, даже преступно красив для человека. Его брат тоже не уступал в красоте, вот только холодность и отстранённость портили впечатление. Пожалуй, только такой упрямец, как А-Ин, мог раз за разом биться об эту ледяную скалу. А когда не получалось пробиться через слой льда, тот невероятно расстраивался и с ещё большим рвением принимался донимать Лань Ванцзи.
— Цзян Ваньинь, — послышался за спиной голос Лань Сичэня. Он обернулся и увидел, что тот стоит прямо рядом с тем камнем, на котором лежали его верхние одежды. Вот проклятье, он что, забыл о времени? — Прошу прощения, я, видимо, слишком рано пришёл.
— Наоборот. Это я слишком сильно задумался, — вздохнул Цзян Чэн, понимая, что сейчас ему придётся испытать очень сильно смущение. Впрочем, он не юная дева, чтобы было так стыдно перед главой Лань. Он вышел из воды, заметив, как быстро Сичэнь повернул голову в сторону, смотря куда-то в даль.
Лань Сичэнь не хотел мешать уединению Ваньиня, но у них была договоренность. Когда тот стал выходить из воды, тёмные брюки слишком откровенно облегали стройные ноги и бёдра. Обнажённая грудь каплями блестела на солнце, а мокрые волосы… Сичэнь отвернулся, когда понял, что теперь медитация требуется и ему. Проклиная свою способность подмечать детали представшей перед ним красоты, он размышлял, как вернуть себе душевное равновесие.
— О чем же задумался глава Цзян? — спросил Сичэнь, надеясь отвлечься.
— Хм, — Ваньинь не любил врать и увиливать в разговоре, но высказать свои мысли Первому… хотя можно ведь сказать не всё. — Думал об упрямстве своего брата и холодности вашего.
— О, — Сичэнь повернулся и снова посмотрел на Ваньиня. Благо тот уже надел ханьфу и, воспользовавшись талисманом ветра, высушил одежду и волосы. — Поверьте, холодность Ванцзи в отношении вашего брата не более чем защитная реакция.
— Что вы имеете в виду? — нахмурился Ваньинь.
— Мне не хотелось бы выдавать чувства Ванцзи, — улыбнулся Сичэнь.
— Чувства? — задумался Цзян Чэн. Какие мог вызвать чувства А-Ин у Второго Нефрита? Мог ли он как-то его оскорбить или обидеть… язык у его братца без костей. — Прошу прощения, если он…
— Нет, совсем нет. — Поспешил разубедить его Сичэнь. — Господин Вэй сделал то, что не получилось у меня.
«Ну надо же, даже Первого Нефрита в чём-то обошёл!» — хмыкнул Ваньинь, не ощущая прежней досады от побед брата.
— Ванцзи рядом с господином Вэем оживал. Проскальзывали эмоции, и он очень скучал, когда обучение Вэй Усяня так резко прервалось.
— Скучал? Простите, глава Лань, я не слишком хорошо знаю вашего брата. Поверю вам на слово. Стоп. Вы сказали, что ваш брат испытывает к А-Ину чувства…
Эта догадка слегка выбила его из колеи. Он даже после утвердительного кивка Сичэня был не в силах осознать, что Лань Ванцзи — обрезанный рукав.
— Вы в порядке?
— Ха, да, кажется, — Цзян Чэн был в шоке, и он как-нибудь справится с этой информацией позже. — Я просто не ожидал, что у столь блистательного и благородного господина такие пристрастия.
— Не совсем, — Сичэнь решил объяснять до конца. Ему не хотелось бы, чтобы Ваньинь думал о его брате как о ком-то ненормальном. — Вы были у нас на обучении и видели все наши правила. Для чужих они выглядят абсурдно и порой слишком строго. Но для адептов клана Лань эти правила — основа пути заклинательства. Идя по нему, исполняя все ритуалы, можно найти выход из любой ситуации. Некоторые правила касаются только членов главной семьи. Например, мы можем лишь единожды выбрать человека, с которым разделим общий путь. Кем бы ни был наш избранник, мужчина или женщина, мы пойдём за ним до конца. Дядя не раз говорил, что любовь — это проклятье клана Лань. Поэтому чувства Ванцзи к господину Вэю искренние и очень сильные.
— Я никогда не думал, что ваши правила абсурдны, — Ваньинь только сейчас осознал, что посчитал чувства Ванцзи чем-то несущественным. Тот был весьма серьёзным и, конечно, к своим чувствам отнёсся соответственно.
«Что же ты наделал, А-Ин? Ты хоть понял, что сотворил?» — Цзян Чэн внутренне застонал, понимая, что нет, ни черта тот не понял.
— Я верю вам. Пожалуйста, не раскрывайте меня перед Ванцзи. Всё же тема весьма личная.
— Конечно, только после таких новостей я вряд ли смогу сосредоточиться на вашей музыке.
— Могу я предложить вам другой способ? — Ваньинь посмотрел на него с любопытством, и Сичэнь невольно улыбнулся. Кажется, его тоже догнало семейное проклятье. — Для этого нужно зайти немного дальше.
Цзян Чэн кивнул и пошёл следом за главой Лань. Он и не подозревал, какие мысли бродят в его голове. Ему, пожалуй, стоит спросить Ванцзи напрямую о намерениях в отношении А-Ина. Хотя стоит немного подождать. Он не был уверен в ответных чувствах брата. Интерес к Второму Нефриту у него был, но вот какой?
Они прошли совсем немного, прежде чем оказались у небольшого озера. Ваньиню не нравилось так далеко отходить от лагеря, но возразить Лань Сичэню не было причин. Озеро было окружено деревьями и выглядело очень уединённым, Цзян Чэн и не знал, что оно тут есть.
— Ваш способ связан с погружением в воду? — предположил Ваньинь и, когда глава клана Лань кивнул, усмехнулся. — Вы могли предупредить меня, чтобы я напрасно не растрачивал талисман ветра.
Только представив перед собой картину щеголяющего в мокрой одежде Цзян Ваньиня, Сичэнь понял, что у него помутилось в глазах. Пожалуй, он ещё не готов к такому смелому наблюдению.
— Я могу объяснить вам суть и показать движения на земле, а вы — попробовать, когда соберётесь в следующий раз пойти окунуться. — Улыбнулся Сичэнь, ловя себя на желании ещё раз полюбоваться обнажённым торсом Ваньиня. Кажется, ему нужно больше медитировать…
— Вы, конечно, можете, — Цзян Чэн развязал пояс и стянул с себя верхнее одеяние. Затем закрутил волосы в жгут, закрепляя их шпилькой, чтобы они снова не намокли. Взгляд главы Лань стал острее, и Ваньинь это почувствовал. Может, он тоже поддался очарованию Нефрита из клана Лань? Может, ему стоит быть немного осторожнее, всё же он теперь глава клана. Вот только Лань Сичэнь сам добивался того, чтобы он чувствовал себя наедине с ним уверенно и не смущался.
— Предпочту наглядный пример, — сказал Цзян Чэн, заходя в прохладную воду. Он опасался давать название тому, что между ними происходило. Это ведь ещё обучение? Лань Сичэнь ведь помогает ему, так важно ли то, как это выглядит? Мысли о главе Лань вытеснили размышления о брате и Лань Ванцзи. Он услышал позади себя всплеск, понимая, что Лань Сичэнь вошёл в воду. На нём был нижний слой одежд, но и они, намокнув, мало что могли скрыть. Тот расположился за его спиной, отчего Цзян Чэн вздрогнул. Слегка повернув голову, он столкнулся со взглядом Сичэня, от которого становится не по себе. Его лицо оказалось до неприличия близко, настолько, что Ваньинь заметил, что глаза у Сичэня золотисто-карие и похожи на гречишный мёд. Тот не стал закручивать свои волосы, лишь подвязал концы лобной лентой, чтобы не намочить их. Сичэнь смотрел ему прямо в глаза, и Ваньинь первым отвёл взгляд, натыкаясь на приоткрытые губы. Мысль прикоснуться к ним настолько потрясла его, что он резко развернулся спиной, стараясь унять своё воображение. Сзади раздался тяжёлый вздох, и он понял, что желание было обоюдным. С большим трудом Цзян Чэну удалось восстановить собственное дыхание и успокоиться.
«Вот так братья — Нефриты и оба голубые… О Небожители, о чём я думаю!» — ужаснулся своим мыслям Цзян Чэн. О чём думал Сичэнь, оставалось неведомо, но тот, видимо, сумел собраться и, отступив на шаг, сложил руки у даньтяня, скапливая голубоватую энергию.
— Выпустите свою энергию за пределы вашего тела, не торопитесь. Медленно позвольте ей вас окружить, слиться с водой. Дышите в такт ритму вашего ядра, — голос Сичэня поразительным образом настроил его на нужный лад. Цзян Чэн и правда смог сосредоточиться. Его золотое ядро отозвалось приятной пульсацией, а духовные каналы буквально пылали духовной силой. Алого цвета, бегущего вместе с пурпурным, стало меньше. Словно заклинание защиты Баошань-саньжэнь слабеет с каждым днем. Это его почему-то расстроило. Озеро окрасилось в голубой и пурпурный, а затем снова вернулось к своему природному цвету. Такое слияние с водой было удивительно познавательным.
— Признайтесь, Лань Сичэнь, ваши хвалёные источники так полезны, потому что множество поколений до вас вливало в него духовные силы? — улыбнулся Цзян Чэн.
— Это одна из тайн главной ветви Гусу Лань, Цзян Ваньинь не откажется сохранить её? — Сичэнь снова оказался поражён. Он никогда не видел улыбки этого юноши. В годы его обучения он мало обращал внимание на наследника Цзян, занимаясь делами клана. А сейчас, в тягостное время войны, у него самого иногда не хватало сил на улыбки.
— Как пожелаете, — Цзян Чэн вышел из воды и, снова высушив себя талисманом ветра, протянул ещё один Лань Сичэню. — Думаю, в Пристани Лотоса можно создать нечто подобное, это весьма хорошая практика.
Сичэнь застыл, впервые Ваньинь заговорил о доме так открыто, по-деловому, но тоска слышалась в каждом слове. Он бывал в Юньмэне пару раз и справедливо считал озёрный край одним из красивейших мест на земле. И Цзян Чэн полностью соответствовал своему клану. Яркий, стремительный, как озерные реки, красивый и стойкий, как самый лучший лотос. Ваньинь выглядел свободным и дышал свободой, чего Сичэню достичь было сложно.
«Небожители, спасите меня… Ванцзи, чувствует ли он что-то подобное, смотря на господина Вэя?» — Сичэнь вздохнул. Нужно попрощаться и уйти. Пока не стало хуже.
— Мои скромные силы в вашем распоряжении, — что во имя небес он несёт? — Как вы чувствуете себя? Нужна ли сегодня мелодия?
Ваньинь прислушался к своей силе, она пусть и бурлила, но явно не собиралась выходить из-под контроля.
— Если у вас срочные дела, я не обижусь. Мы можем перенести медитацию с помощью мелодии на вечер. Перед завтрашней вылазкой это будет даже лучше.
— Нет, ничего срочного, — поспешил его заверить Сичэнь. — Вы прекрасно справляетесь, контроля всё больше.
— Благодарю, — Цзян Чэн был искренне рад такой похвале. — Тогда увидимся вечером, заодно обсудим окончательный план нападения.
Сичэнь кивнул, и они вместе вернулись в лагерь, разойдясь по разным сторонам, чтобы вечером встретиться снова.
***
Лань Чжань только закончил играть мелодию очищения разума для адептов родного ордена. Ученики выглядели непозволительно усталыми, а те, кто несколько дней назад вернулся с одной из вылазок, всё ещё просыпались от кошмаров. Он был благодарен лекарям из клана Вэнь, которые облегчили им тяжесть войны. Их настои хорошо помогали, а ещё они обучали тех, кто желал помогать раненым на поле боя. Дева Цзян, организовав лекарей из всех заклинательских орденов, взяла на себя труд следить за запасами лекарственных трав и настоев. Ванцзи замечал деву Цзян, казалось, в любой части лагеря. Её участие и забота окружили всех и каждого. Ванцзи немного завидовал, что не мог точно так же проявлять участие хотя бы к своим ученикам. Те безмерно его уважали, но так же и боялись. И Ванцзи не понимал причины.
— Ванцзи, — голос брата раздался за спиной, отвлекая его от раздумий.
— Брат, — кивнул Ванцзи. — Ты и глава Цзян закончили? — обычно брат возвращался позже, возможно, случилось что-то.
— Всё в порядке, — Сичэнь передёрнул плечами, увидев, как младший нахмурился от его слов. — Цзян Ваньинь хорошо справляется, возможно, в дальнейшем ему не понадобится наша помощь.
— Мгм. — Что-то было не так. Лань Чжань мог чувствовать эмоции брата так же точно, как и Сичэнь чувствовал его. — Ты расстроен?
— Что? Нет, это не так, — стал отрицать Сичэнь, но, увидев скептический взгляд брата, сдался. — Просто сердце в смятении, когда я рядом с ним.
Ванцзи пару минут смотрел на брата, осознавая, в чём тот признался. Он растерянно провёл по струнам гуциня, который всё ещё держал в руках. Пальцы начали играть знакомую им с детства мелодию, которую играла мама. Она виртуозно играла на гуцине, почти не прилагая духовных сил. Ванцзи помнил, как пообещал маме стать самым лучшим в игре на своем гуцине. Лебин досталась брату от отца, но струны гуциня мамы были натянуты на его
Ванцзы*. Мелодия из далёкого детства погрузила их в приятные воспоминания и отвлекла от горького осознания, что, возможно, их чувства останутся без ответа.
— Присмотри за ним, брат, — просит Сичэнь, чувствуя себя трусом. Ведь сам он не может пойти вместе с братом и Ваньинем. Не может уберечь от опасности, потому что тот слишком горд, чтобы прятаться за чьей-то спиной.
— Вернитесь ко мне, оба.
— Мгм.
***
Яньли помогала собраться брату в дорогу. Она видела, что А-Чэн чем-то опечален. Слишком погружен в свои мысли и едва ли реагирует на её слова.
— Я и целители приготовили вам несколько мешочков Цзянькунь с травами и настоями.
— Хорошо.
— В тех, что побольше, одежда и еда.
— Хорошо.
— Вэнь Цюнлинь просил напомнить принять всем адептам противоядие от парализующего снадобья, которое используют заклинатели Вэнь.
— Да, хорошо.
— Меня поцеловал Цзинь Цзысюань!
— Хорошо… что?! — Цзян Чэн в шоке посмотрел на смеющуюся сестру и, поняв, что его разыграли, фыркнул и тоже рассмеялся.
— В каких облаках витает мой братик? — Яньли подошла к нему поправив ремни на плечах и талии.
«В глубинных… в очень облачно-глубинных!» — иронично подумал Цзян Чэн. Он внимательно посмотрел на сестру. Они с Вэй Ином знали, что она влюблена в Цзысюаня и была невероятно огорчена разрывом помолвки. В отличие от матушки, она никогда не винила в этом Вэй Ина. Она вообще никогда не кричала и не повышала на него голос. Сестра закончила, и Цзян Чэн, поймав её тонкие ладони, поцеловал их.
— А-цзе…
— А-Чэн, что случилось? — теперь Яньли волновалась, она никогда не видела брата таким растерянным, а ведь ему предстоит бой. — Тебя что-то тревожит? Ты поссорился с главой Лань? Может, услышал что-нибудь плохое?
— Нет, ничего из этого. — Поспешил её успокоить Цзян Чэн. — Мне кажется, точнее, я почти уверен. Есть человек, который мне понравился и я… это всегда так волнительно? Я почти не могу сосредоточиться, когда он рядом. А ещё мне начинает казаться, что он отвечает мне… А-цзе, что делать?
«Ох, вот так… Вырос братик», — Яньли улыбнулась и усадила его на кровать.
— В любви нет ничего страшного, А-Чэн. Иногда это радость. Иногда боль. Иногда всё вместе. Не отвергай это чувство, оно поможет тебе двигаться дальше. Когда решишься признаться, не показывай слабости и печали, если тебя отвергнут. Это нормально. Это не доказывает, что ты чем-то хуже, просто иногда люди не нравятся друг другу.
— Я не уверен, что это любовь… — куда ему. Он чувствовал тягу, желание быть рядом и больше разговаривать с Сичэнем. Можно ли это назвать любовью?
— Рано или поздно ты узнаешь, — улыбнулась Яньли.
— Глава Цзян, дева Цзян, — адепт из их клана вошёл в шатёр. — Мы готовы к отбытию.
— Хорошо, мы сейчас придём.
Адепт кивнул и покинул шатёр. Цзян Чэн взял меч и обнял сестру. На душе отчего-то было тревожно. Ему не хотелось надолго оставлять сестру, хотя та и могла постоять за себя. Подобные способности были тайной для остальных. Цзян Чэн очень удивился, когда понял, что адепты Цзинь промолчали о том, что видели, и не донесли Цзысюаню.
— Обещаю, я вернусь с ним.
— Я буду ждать.
Яньли крепко обняла брата, а потом проводила его до самой площадки, откуда сформированный отряд из адептов Цзян и Лань должен был вылететь, чтобы добыть отнятые мечи. Она провожает их взглядом, пока те не исчезают за облаками, поднимаясь как можно выше, чтобы их не заметили заклинатели Вэнь.
Яньли поворачивается и сталкивается взглядами с Цзысюанем. Тот пристально её оглядывает и почему-то выглядит смущённым, что его взгляд поймали. Яньли начинает привыкать ловить на себе его взгляды и к учащённому стуку собственного сердца — тоже.
«И больно и радостно…» — думает Яньли, смотря любимому в лицо.
— Молодой господин Цзинь, — вежливо приветствует его Яньли. — Могу я вам чем-то помочь?
— Дева Цзян, — столь же вежливый поклон. — Матушка в письме тревожится за вас. Желает ли дева Цзян что-нибудь передать?
— Напишите госпоже Цзинь, что я в добром здравии. Её люди прекрасно справились с охраной и помогали мне во всём, — улыбнулась Яньли. — Прошу простить, молодой господин Цзинь, у меня много дел.
— Конечно, я всё передам матушке.
Яньли кивает на прощальный поклон и уходит в сторону палаток, где располагаются лекари. Она не оглядывается, но чувствует, как её провожает чей-то взгляд. Она позволяет себе помечтать, что он принадлежит Цзысюаню.
***
Вернуться в дисциплинарный лагерь, организованный Цишань Вэнь, и забрать отнятые мечи. Затем напасть на надзирательный пункт и в перерывах между этими задачами искать Вэй Ина. Лань Ванцзи не возразил, и Цзян Чэн невовремя вспомнил разговор с Сичэнем о чувствах его брата к А-Ину. Он так и не смог до конца уложить эту информацию у себя в голове. Впрочем, сейчас на это не было времени. Они взяли с собой тридцать адептов и надеялись вернуться в том же количестве.
Они продвигались быстро и оказались в дисциплинарном лагере всего через два дня. К счастью, им не встретились патрули, которые выискивали бунтовщиков и доставляли их в темницы Цишань Вэнь.
— Охраны не так уж много, — прошептал Цзян Чэн, прячась за деревом.
— Мгм, — кивнул Ванцзи. — Нападём с парадного входа.
— Второй господин Лань, а вы, оказывается, любите риск, — усмехнулся Цзян Чэн. — Вы чувствуете Бичень?
— Нет, полагаю, мечи в запечатанном помещении.
— Если вообще не сломаны, — прошептал один из адептов за их спинами.
— Тише, — шикнул на них Ваньинь. Такое представить было трудно, но Цзян Чэн мог согласиться с этой мыслью. От этих псов всего можно ждать.
— Отвлечём их и посчитаем, стоит ли нападать всем вместе.
— Мгм.
Ванцзи наблюдал за главой Цзян. После разговора с братом стало понятно, что Ваньинь нравится Сичэню. Насколько сильно, оставалось только предполагать. Ванцзи старался не думать о будущих проблемах, которые могут разбить эти чувства вдребезги. Его отвлекает то, как Ваньинь достаёт что-то из мешка и раздаёт лучникам. Он обещал брату присмотреть за главой Цзян, но не обещал останавливать. Поэтому, когда адепты заряжают фейерверки, смешанные с сонными травами, он не мешает. Вэнь Цюнлинь терпеливо обучает заклинателей прямо на ходу, объясняя метод. Небольшие палочки смазаны заранее, чтобы смесь высохла. Сухим остаётся только кончик, который нужно поджечь.
Достав луки, заклинатели разбрелись по разным сторонам, окружая ворота. Выстрелы, сопровождаемые огнём, вспыхнули с разницей в несколько минут. Раздался звук гонга, тревога поднялась за воротами, и небольшой гарнизон в панике заметался по территории. Едва прозрачный купол вот-вот накроет крепость сверху. Ванцзи взлетел на мече, как и ещё несколько адептов Лань. Струнами они сбивали письмена барьера, не давая тому соединиться. Большой двор быстро превратился в место битвы. Тридцать против пяти десятков, можно ли считать эту битву тяжёлой?
Цзян Чэн откидывает от раненых адептов кучку вэньских псов и пронзает своего соперника мечом в живот. Он ощущает от того запах спиртного и морщится. Видимо, заклинатели Вэнь что-то праздновали. Что же, это дало им шанс быстро проникнуть сюда. Они без потерь захватывают дисциплинарный пост, и Цзян Чэн делит людей по двое, чтобы обыскать территорию. Он идёт к площадке, на которой восседал Вэнь Чао, насмехаясь над ними. Ванцзи там, и даже отсюда Ваньинь ощущает ярость Второго Нефрита.
«Что так вывело его из себя?» — подойдя ближе, он услышал то, от чего кровь застыла в жилах.
— Где Вэй Усянь?
Пленённые заклинатели, бледные и полные страха, переглянулись и явно не желали отвечать на вопрос Второго Нефрита.
— Где Вэй Усянь?
Цзян Чэн недобро прищурился и, раскрутив Цзядянь, ударил прямо перед связанными пленниками.
— Отвечайте! — потребовал Ваньинь. Ему осточертела трусость этих мерзавцев.
— М… молодой господин Вэнь Чао схватил его в одном трактире Илина, — заикаясь почти через каждое слово, один из заклинателей всё-таки открыл рот. — Они… они…
— Говори чётче, моё терпение заканчивается! — Цзян Чэн схватил того за ворот ханьфу и хорошенько встряхнул.
— Второй господин Вэнь приказал скинуть его на Луаньцзан…
Наверное, удар молнии, попавший прямо в него, поразил бы его меньше. Он не знал, что у него с лицом, но заклинатель Вэнь в его руках захрипел, а Ванцзи кинулся к нему, сжимая запястья.
— Глава Цзян! Цзян Ваньинь! Отпусти.
Цзян Чэн выпустил горло вэньского подонка из рук, ни слова не говоря, развернулся и ушёл с этой проклятой площадки. Ему едва хватило сил, чтобы приказать слушаться приказов Лань Ванцзи своим адептам. Прежде чем он нашёл какую-то комнату и, наложив печати тишины, во весь голос отчаянно закричал.
