***
— Эй, чудик! Ты там еще жив? — ...Да? — неуверенно отозвался Альберт. — Хе-хе. Зови, когда определишься. Я неподалеку. Некоторое время Альберт напряженно прислушивался к звуку удаляющихся шагов. А затем что было силы саданул кулаком по кровати. Черт, черт, черт!***
У него отобрали все: телефон, документы, поношенную спортивную сумку. Едва за его похитителями захлопнулась дверь, он тут же метнулся следом, в отчаянии принялся дергать дверную ручку, но тщетно. Сомнений больше не оставалось. Эти люди — кто угодно, но не друзья. В растерянности он принялся осматривать место своего заточения. Обшарпанную комнатенку, от силы десять квадратов, освещал лишь свет пары мигающих желтых ламп. Она была абсолютно пуста — если не считать одиноко стоящей у дальней стены кровати. Сложно было не замечать исходящий от нее едкий запах помоев... и кое-чего еще. Кровь. Его кровь. Насквозь пропитавшая простыни, она была такой же липкой на вид как и на ощупь. Неужели... неужели это все — его? Полностью опустошенный сюрреалистичностью происходящего, Альберт медленно опустился на кровать. Та влажно хлюпнула. Сгорбившись, он в прострации уставился в пол, разглядывая его и свои плачевного вида кроссовки. Потер затылок. Черт, это шишка?.. Всего несколько лет назад он и подумать не мог, что жизнь приведет его к такому. О нет, сэр. В ту пору ему казалось, что вся индустрия кино вскоре окажется у его ног. Работать над масштабными проектами, путешествовать, общаться с интересными людьми — он мечтал об этом, сколько себя помнил. И имел для этого все. Приличную работу, с которой можно начать карьерный рост. Амбициозный коллектив, любящий свое дело. Большие надежды. Он двигался тропой успеха, хоть и стоял лишь у самых ее истоков. А потом все пошло наперекосяк. Ее звали Эмилия Ван Хутен. «Просто Эми», — сказала она, протягивая ему узкую ладонь. Они познакомились в гримерной и сходу начали общаться. Ей было под сорок, хотя внешне — не больше тридцати, а по складу характера их впору было считать ровесниками. Тогда ее только-только взяли на роль злой колдуньи в очередной из ремейков «Диснея», и она говорила об этом без умолку. «Моя первая крупная роль», — она выглядела неловкой, даже смущенной, улыбаясь ему при этих словах. Не прошло и недели их совместной работы, как Альберт уже чувствовал себя по уши влюбленным идиотом. Было неловко — и страшно — предлагать встречаться женщине на пару десятков лет старше тебя. Но она не стала отказывать. Он думал, что счастье будет длиться вечно. Но все пошло под откос, когда они впервые поругались. По-настоящему, с криками, переходящими в драку. И по сей день он гадал, что тогда нашло на них обоих, и кто был больше виноват в случившейся катастрофе. Эми, неожиданно вывалившая на него, что хочет прекратить отношения? Или он, попытавшийся это предотвратить? Как бы то ни было, их размолвка переключила в Эмилии какой-то невидимый рычаг. Всего сутки — и медиа уже кишели пестрыми заголовками: «Двадцатипятилетний гример обвиняется в домогательствах!» В качестве аргумента Эмилия предоставила всему миру выдранные из контекста скриншоты их переписок, искаженную версию последнего разговора и синяки на руках. Да, Альберт оставил их ей в пылу ссоры, но ведь и она не осталась в долгу! Он просто схватил ее. Слишком сильно. Он не хотел... Вспоминать о месяцах судов и гонений было тяжелее всего. Тяжелее, чем смириться с предательством любимого человека. В одночасье Альберт стал мусором для всей индустрии, персоной нон-грата, которая в современном мире имиджа могла только ему навредить.Разумеется, с должности его попросили практически сразу. Он съехал. Не было денег, чтобы платить за жилье. В его новом убежище, студии, с тонкими, как картонка, стенами, рыдал навзрыд младенец, ругался пьяница и играл какой-то заунывный «фолк». Уйти бы — выбежать из дома, зажав уши руками — да только мешался страх. Сторонники Эми не успокоились и спустя полгода, вынудив его, в конечном счете, удалить любое свое присутствие в сети. E-mail ломился от писем в духе «Гнида», «Я найду тебя» или «Убей себя, мразь». И временами он чересчур долго задумывался над последним... Наверное, это был подарок судьбы. Или сделка с дьяволом — как посмотреть. Но в какой-то момент ему позвонили с предложением работы, и он ухватился за него, как утопающий за соломинку. Небольшой засаленной студии оказалось плевать на его втоптанную в грязь репутацию, и пускай съемка дешевой рекламы не была верхом мечтаний, за это платили. Коробки из МакДака, наконец, сменили пакеты из продуктовой. А спустя какое-то время он даже смог позволить себе съехать в район получше. Вот только горечь утраты и тоску по потерянной жизни нельзя было восполнить также просто. И со временем это стало нуждой. Острой потребностью вернуть свое, открыть миру глаза на правду — даже если мир в упор не желал ее замечать. О жажде Альберта обелить свое имя вскоре стало известно всему коллективу. Кто-то поднимал его на смех. Кто-то без утайки презирал. Но нашлись и сочувствующие. И когда одна из сотрудниц осторожно вручила ему записанный на огрызке листа контакт, Альберт был как минимум сбит с толку. «Он частный детектив. Без гарантий, конечно, но кто знает — может, ему удастся тебе помочь», — сказала Рита из бухгалтерии. Из жалости или желания подкатить она сделала это, Альберт так и не узнал. Но момент, когда он все-таки решился сделать звонок, определил все. Этот блеклый, тревожного вида человечек получил все его сбережения, но результат того стоил. Всего пара недель ожидания — и вот у Альберта на руках прямое доказательство фальсификации обвинений. Личные переписки Эмилии. Записи с камер. Записи с диктофона. Компромат, достаточный для того, чтобы не только опровергнуть все обвинения, но и стряхнуть с бывшей приличную сумму. Его сердце преисполнялось мрачного ликования при одной мысли о скорейшей расплате. Альберт грезил, что его затянувшийся на годы кошмар наконец закончится. И где он теперь? Похищен, заперт в какой-то кладовке, буквально за считанные дни до того, как собрался отнести компромат. В совпадения Альберт не верил, и весь этот цирк в духе «Американской Истории Ужасов» выглядел лишь большой, глупой прелюдией к шантажу. «Эми... мы давно расстались, но ты все так же продолжаешь портить мне жизнь», — подумал он, рассеянно глядя на собственные руки. Покрытые высохшей кровью, они вызывали странное желание... поднеся ладони к лицу, он неуверенно вдохнул их запах. За вонью помоев угадывался сладкий, даже приятный аромат. Странно... В какой-то момент Альберт просто отрубился. И первым, что услышал, проснувшись, был скрипучий голос его надсмотрщицы. Проклятье. А ведь ему почти удалось убедить себя, что все произошедшее было просто кошмарным сном. Поднявшись с кровати, он принялся рассеянно ходить из угла в угол. Тишина угнетала, и тем сильнее, чем больше он оставался наедине с собой. Потребность поговорить с кем-то, даже если этот кто-то — психопатка под кайфом, в какой-то момент стала невыносимой. Не выдержав, он осторожно подошел к двери. Прислушался. Ни звука. — Эй? — негромко окликнул он. Ничего. Альберт попробовал позвать снова, чуть громче, но ответом ему была тишина. Странно. Или очень жестоко. Может, его хотят запытать изоляцией? Немного подумав, он припал к земле, пытаясь сквозь узкую щель разглядеть, не стоит ли кто-нибудь у двери. Кажется, он собрал лицом с пола всю грязь, прежде чем убедился — там действительно никого нет. — Да что же... — пытаясь унять нарастающую тревогу, подумал он. Альберт так и не понял, в какой момент его пальцы сомкнулись на дверной ручке. И продолжал не понимать, когда та неожиданно поддалась. Несколько мгновений он с недоумением пялился в распахнувшийся перед ним проем, пока ошеломленный мозг с задержкой обрабатывал информацию. Нервный, резкий смешок нарушил тишину. Он захлопнул рот ладонью. ...Но ни звука в ответ. Ни топота ног, ни эха чужих голосов. На полусогнутых Альберт выглянул из-за двери, посмотрел налево, направо. В обоих направлениях тянулся неровный, словно вырытый гигантским кротом, коридор. «Да вы издеваетесь... дверь была открыта все это время?!» Но ведь он пробовал, она вне всяких сомнений была заперта... «Похер! ПОХЕР!» — засигналил проснувшийся мозг, — «Беги, придурок, это твой шанс!» Как раз в эту секунду, вторя его мыслям, из правого рукава коридора раздался подозрительный скрежет. Не тратя больше времени на раздумья, Альберт со всех ног припустил в левую сторону.***
И теперь он здесь. Выпутавшись из странного переплетения коридоров, подгоняемый в спину загадочными шорохами и перестуком, он вылетел прямиком в поток нечистот. Никогда еще он так не радовался виду чего-то столь отвратительного. Но теперь, когда он в канализации, у него, наконец, есть шанс выбраться на поверхность. Где-то рядом должна быть лестница, а при ней и люк, и, наконец — свобода. Так, по крайней мере, он думал. Бесконечность. Хорошее слово, чтобы описать все нарастающий ужас потерянности, таящийся в мириадах тоннелей, ходов, труб и решеток. Одни пути были наглухо запечатаны. Другие водили его кругами, прежде чем он понимал, что проходит через одно и то же место уже пятый раз. И стены... впаянные в них лампы, словно глаза, следили за каждым его шагом. Холодные, безжизненные глаза. Освещающие путь, единственный ориентир во все сгущающемся мраке... ...или ловушка, уводящая все дальше от спасения. В какой-то момент, дезориентированный, истощенный напряжением и страхом, он понял, что не может больше сделать ни шагу. —Так... стоп... перерыв... Привалившись к стене, Альберт неловко сполз на пол. Ничего. Ничего. Он посидит здесь, всего минуточку, а потом пойдет дальше... «Дальше — куда? Это не канализация, а какой-то проклятый лабиринт. Черт... да как люди вообще получают сюда доступ?» Казалось, он провел в таком положении целую вечность. И мог бы с легкостью провести еще одну, если бы отдаленный грохот не привел его в чувство. Но, уже поднимаясь с пола, Альберт вдруг зацепился взглядом за что-то... Лужа? Нет. То, что отражается в ней. — Что за?.. Медленно, словно в трансе, он коснулся левой стороны лица. Ущипнул себя, надеясь, что это галлюцинация или какая-то шутка. Затем неуверенно провел кончиками пальцев от подбородка к виску. И когда он понял, что это его — его лицо смотрит из отражения, то не сдержался: закричал, и вопль ужаса эхом пронесся вдаль по тоннелю. Половина лица была изуродована. Вывернута спереди назад, складками стянута к затылку. Словно мятая глина, она вспучивалась на макушке, испещренная беспорядочно выемками и бороздами. Волос не было. Нет, с правой стороны они остались, но с левой — с левой не было ничего, кроме обезображенной плоти. Уголок рта оттянут, будто подцеплен крюком, обнажая зубы в гротескном оскале. Бровь наплыла на глаз, и его изначальный цвет утонул под набрякшей тенью. От заросшего мясом и кожей уха осталась только раздутая мочка. Альберт не понимал, что происходит. За долю секунды остатки его выдержки лопнули, как мыльный пузырь. Тело нещадно затрясло. И когда он увидел, что из глаз и носа его течет кровь, то уже не придал этому значения. Это не с ним. Это не про него. — Нет, нет, нетнетнет... — в звучащем бормотании угадывались нотки подступающего безумия. Обхватив голову руками, он что есть силы зажмурил глаза. — Да. Да. Да, — вдруг раздалось за его спиной. Альберт замер. Он не хотел оборачиваться. Но тихий шепот, шепот, который миллионы лет назад предупреждал его предков об опасности, сказал: не обернешься — и тебе будет в тысячу раз хуже. И Альберт послушался. — Я... я уже умер? — тихо прошептал он, глядя на стоящую в паре футов фигуру. — Да, —просто ответила та, — И умрешь еще р-рраз. А затем улыбнулась, улыбкой страшнее, чем смерть. Окружающие ее аллигаторы разинули пасти.