Flightless bird, American mouth
Iron&Wine
Она стоит перед зеркалом уже минут двадцать. В дверь долбится надоедливая стюардесса, визгливо кричит о турбулентности и каких-то долбанных правилах. Лиса морщится каждый раз, когда противный голосок девушки достигает уровня фальцета, из-за чего в ушах неприятно режет. — Дайте мне еще пять минуточек, пожалуйста, — хрипит, сдерживая рвотные позывы ужаса от собственного отражения в зеркале. Некогда ярко-зеленые глаза сейчас полностью налиты тьмой. Это чернота весело отражает блики яркой лампы, даже немного завораживает, но все равно пугает. Стюардесса горестно вздыхает и наконец перестает сотрясать несчастную дверь своими кулачками, напоследок кинув лишь еле слышную фразу о том, чтобы Лиса поторапливалась. А Лиса молчит. Молчит и тупо пялится на свое лицо, молясь всем богам, чтобы ее глаза вернули свой первозданный вид. Ее измученному телу остается только радоваться, что она не потеряла зрение из-за шила в заднице. И кто ее вообще просил эксперименты устраивать?! Лиса тянется к уже несколько раз проклятой книге, шелестит страницами, даже не надеясь найти какое-то противоядие от этого кошмара на ее лице. На исписанных листах только очередные зарисовки и изящный почерк. Ничего о снятии побочных эффектов. — Господь, просто дай мне сил пережить все это дерьмо, — Лиса тяжко вздыхает, запихивая дневник обратно в сумку. Может, на все вопросы отвечать, что у нее линзы такие? — На паспортном контроле точно попросят их снять… — девушка грязно ругается себе под нос от досады и снова опускается на относительно чистый пол. — А что, если адамову голову сожрать? Лиса помнит еще со слов бабушки, что это чудесное растение помогает во многих вещах: дает возможность видеть всякую нечисть, избавляться от страхов и залечивать раны. Девушка понятия не имеет можно ли назвать ее демонические глаза ранами, но попробовать все же стоит. Небольшой пузырек с настоем лежит на самом дне рюкзака. Фиолетовая жидкость объемом не превышает и тридцати миллилитров, так что Лису спокойно с ней пропустили, когда она сказала, что это обычные духи. Настой гадкий, горький и соленый. Горло тут же обжигает спиртом и вкусом засушенного корня растения. Девушка кривит губы, откашливается и морщится от неприятных ощущений. Вытирает рот тыльной стороной ладони и опускает голову, стараясь перебороть в себе приступы тошноты. Глаза немного пощипывает, кожа вокруг них начинает гореть. Лиса облегченно улыбается, когда понимает, что все это не просто так. Раны всегда саднит, если они затягиваются. После той нестерпимой боли из-за заклинания на расширение сознания, эти легкие горячие покалывания кажутся райским наслаждением. Девушка рвано хватает губами воздух, успокаивающе похлопывая себя по коленям. Амулет по-прежнему не подает никаких сигналов, поэтому Лиса окончательно выравнивает дыхание. В зеркало смотреть страшно, но девушка все равно поднимается, прикрывая глаза. — Слава богу! — она выдыхает спертый воздух, облегченно опускает голову и даже нервно смеется, когда видит зеленую радужку. Выходит из туалета еще через пару минут, сталкиваясь с разъяренным взглядом стюардессы. Опасливо разводит руки в стороны и бубнит что-то о проблемах с желудком. Грозная девушка только качает головой, но все-таки примирительно улыбается и просит Лису вернуться на свое место. — Поспите лучше, — стюардесса передает ведьме стаканчик с холодной водой. — Мы прилетим в Нью-Йорк уже через пару часов. Лиса кивает, протискиваясь между пассажирами к своему креслу у окна. В голове по-прежнему какая-то муть, а тело все еще ослаблено, так что сон кажется неплохой перспективой. Она поднимает шторку иллюминатора и восторженно охает, разглядывая вечернее небо. Облака налиты розовыми и оранжевыми цветами, за ними почти ничего не видно, но девушку это не пугает. Ей кажется, что она в другом мире. Вглядываясь в бескрайние просторы, она все-таки замечает черную гладь океана. Он так далеко, что кажется чем-то нереальным. Через несколько минут все та же стюардесса приносит плед с именной вышивкой авиакомпании. Лиса благодарно улыбается, закутываясь в него посильнее. Еще через какое-то время самолет погружается в темноту. Тихие разговоры почти не слышно, раздражающий гул начинает убаюкивать и уже не кажется таким надоедливым.***
— Добро пожаловать домой! Лиса тупо пялится на протянутый синий паспорт, чувствуя, как ее пальцы дрожат. Она стоит на пограничном контроле, совершенно не понимая, что с ней происходит. Возможно, из-за разных часовых поясов ее мозги просто отказываются работать? Вежливый парень Джейкоб, сидящий за стойкой, явно не может говорить на русском языке. Лиса хмурится, внезапно осознавая, что все это время прекрасно его понимала и даже что-то отвечала. Она втягивает воздух, трясет головой и забирает паспорт, вымученно улыбаясь. — Спасибо! — слово слетает с языка и девушка в очередной раз вздрагивает, когда замечает ответную улыбку. Она же только что поблагодарила его на русском, разве нет? Она озадачена. Озадачена и немного напугана. Это заклинание таким образом работает? Лиса наконец заходит в основное здание аэропорта, облегченно выдыхая. Получается, она испытывала ту ужасную боль не зря. Теперь она понимает английский? Девушка зажмуривается, цепляясь пальцами за кардиган. Если это действительно так, то ей будет намного проще жить в Америке. — Но это как-то слишком просто… — Лиса даже не думает о том, что пару минут назад успешно пересекла границу и теперь ей не стоит беспокоиться о чертовых органах соцопеки. Теперь она в совершенно чужой стране, понятия не имея, что ей дальше делать. — Дура, — вырывается, когда доходит, что у нее нет никакого плана. Чем она думала, решив прилететь сюда? Она даже не знает, куда ей идти и кого искать. Осознание собственной глупости и никчемности накатывает так резко, что Лиса чуть не валится на пол. — Тупая малолетняя девчонка! — яростно бубнит себе под нос. Передергивает плечами, стараясь успокоиться. Вокруг нее опять толпы людей, встречающих и провожающих своих близких. А на улице глубокая ночь. Лиса криво улыбается, сверяясь с огромным цифровым табло на стене. — Полдвенадцатого ночи, — она тихо вздыхает, — потрясающе. Хочется бахнуть бабушкиной настойки и до вечера следующего дня проваляться в кровати. Девушка грустно улыбается, вспоминая, как в четырнадцать лет она стащила из запасов то самое вишневое пойло, а потом распивала его с Анькой. Бабушка Зина ей так ремнем тогда всыпала, что задница еще несколько дней горела. Лиса качает головой, отгоняя удушающие воспоминания. Ее бабушка всегда была строгой, довольно часто перегибала палку с наказаниями и была из тех людей, которые считают, что розги и кожаный ремень с тяжелой бляхой намного лучше воспитывают капризных детей, чем разговоры и какие-то психологические приемы. Именно из-за этого Лиса постоянно с ней ссорилась, не боялась кричать ей о своей ненависти и клялась, что в восемнадцать лет свалит от нее. И вот, сейчас ей семнадцать, она находится за несколько тысяч километров от своего родного дома, а ее бабушка уже два года мертва. Но никакого облегчения и радости девушка не испытывает. Вместо них пустота, тоска и непонимание. Как ей сейчас хотелось, чтобы бабушка выбежала из-за ближайшего угла, оттаскала ее за уши, накричала и сказала о ее безалаберности и распущенности. Лиса бы вытерпела нескончаемый поток брани, вытерпела бы все нравоучения и подзатыльники. Вытерпела бы ради минутных объятий и чувства защищенности. Девушка поджимает губы, оглядываясь по сторонам. В письме давалось четко понять о необходимости переезда в Нью-Йорк. Бабушка Зина не стала бы просто так заморачиваться с паспортами, банковским счетом и прочей лабудой. Если она считала, что Лиса должна быть именно здесь, значит так надо. Значит тут ей помогут. Значит тут она будет в безопасности. Ведьма скользит взглядом по незнакомым лицам, прислушивается к своей интуиции. Все чувства и эмоции людей смешиваются, одним потоком врезаются в сознание, дезориентируя. Ноздри забивают всевозможные запахи, на языке чувствуется целая палитра разных вкусов. Сожаление. Ярость. Счастье. Печаль. Уверенность. Трепет. Лиса прикрывает глаза, путается в своих ощущениях, пытается зацепиться только за одну ниточку, но она уходит в огромный клубок и выскальзывает из рук. Девушка злится, кусает губы и сжимает кулаки. Меня тут точно кто-то ждет. Я чувствую это. Внезапно в этом хаосе спутанных нитей одна загорается золотистым светом. Лиса резко открывает глаза, всеми силами стараясь держаться только за это странное чувство. Спокойствие?.. Она не может понять его суть. Пахнет зеленым чаем, на вкус еле сладкое и чуть-чуть горьковатое. Это спокойствие заполняет все тело девушки, тянет ее куда-то в сторону. Лиса ищет глазами человека, но место скрыто под тенью больших балок, только автоматы с какой-то стряпней и газировками немного освещают скамью с мягкими сиденьями. — Там явно кто-то сидит! — девушка счастливо улыбается, подхватывает спортивную сумку и бежит. Постоянно задевает прохожих плечами, бубнит извинения, но не отрывает взгляда от тени. Она боится упустить ниточку этого чувства, боится потерять из виду темный образ загадочного человека, хоть уже и поняла, где он находится. Лиса несется со всех ног, ее легкие саднят, а ладони вмиг становятся потными от страха. Сердце нещадно впивается в ребра частыми ударами, ремень спортивной сумки выскальзывает из рук. Однако девушка все равно не останавливается и бежит через огромный зал аэропорта, сверля раскрасневшимися от усталости глазами несчастный автомат с шоколадками. Сбавляет скорость, рвано заглатывая воздух. На скамье действительно сидит человек. Мужчина с удивительно прямой осанкой размешивает сахар в бумажном стаканчике. Лиса хмурится, замечая его изуродованные ладони. Красный плащ, странное одеяние и золотистый амулет в форме глаза под грудью. — И долго вы будете стоять, Елизавета? Девушка вздрагивает, глупо хлопая ресницами. Она хочет обернуться, чтобы убедиться, что обращаются именно к ней, но тут же себя отдергивает. А к кому еще, если не к ней? — Э… — ей хочется дать себе по лбу за внезапную потерю дара речи. — Мы знакомы? — Лиса непроизвольно закусывает губу, когда мужчина встает с места, так же манерно прихлебывая кофе. Почему-то ее подсознание говорит о том, что этот человек хороший и… Веселый? Девушка просто смотрит, как он направляется в сторону выхода. Она совершенно ничего не понимает. — Вы идете или нет? Лиса раздраженно закатывает глаза. Обязательно быть таким напыщенным индюком? Девушке остается только плестись сзади нового знакомого, каждую секунду любопытно вертя головой. Она хочет что-то сказать, хочет задать столько вопросов, но не может вымолвить ни слова. Странный мужчина приковывает к себе множество удивленных взглядов своей чрезвычайно странной одеждой, но его это, походу, мало волнует. Может, он косплеер какой-то? Или просто чокнутый? Лиса цокает каждый раз, когда он вырывается вперед и ей приходится быстрее перебирать ногами, чтобы не потеряться в толпе. — Вы мне можете хоть что-то объяснить? — она наконец теряет последнюю каплю терпения, разъяренно сопя и вглядываясь в затылок этой шпалы. Какого он роста вообще? Сто восемьдесят сантиметров точно есть. — А вы неплохо разговариваете на английском, мисс Орлова, — мужчина добродушно улыбается, замечая очередной проблеск удивления в глазах девушки. Они по-прежнему идут в неизвестном Лисе направлении. Ведьма продолжает чувствовать нарастающие волны гнева, но все ее попытки успокоиться терпят крах. Она зло топает за «психом», стреляя безумными взглядами во всех прохожих. — Если вы уж знаете мое имя, так позвольте и мне узнать ваше! — Лиса тихо охает, когда мужчина уволакивает ее в какой-то темный и безлюдный переулок. И как они здесь оказались? Она испуганно оглядывается по сторонам и сглатывает ком в горле. Странный тип, которого теперь девушка начинает побаиваться, вытаскивает из кармана такое же странное кольцо. Лиса пытается его разглядеть, но из-за темноты у нее ничего не получается. Мужчина вытягивает руки вперед, чертит в воздухе круг, а девушка хочет поскорее сбежать от этого ненормального. Она уже пятится назад, продумывает в голове план отступления, как с ее губ срывается удивленный выдох. Невидимый круг начинает искриться, постепенно расширяясь и образовывая самый настоящий… Портал?! — Я Доктор Стрэндж, — мужчина обаятельно улыбается, поправляет высокий воротник своего красного плаща и вытягивает исполосанную шрамами ладонь. — А теперь давайте переместимся в более спокойное место.