Тихо закрыв за собой входную дверь, Джеки останавливается, давая глазам привыкнуть к темноте. Конечно, можно было просто включить верхний свет или, на худой конец, телефонный фонарик, но тогда риск потревожить дремлющие — в буквальном смысле — силы возрастал в геометрической прогрессии. Рабочий распорядок матери, как и её манера укладываться спать во всех местах, кроме своей комнаты, — для неё было абсолютной нормой заснуть прямо на полу в гостиной после напряжённой смены, — оставались для Джеки неизведанной территорией. Поэтому, чтобы избежать длинных проповедей, на которые он, безусловно, нарвётся, если нечаянно разбудит её раньше положенного времени, ему нужно действовать предельно тихо. И осторожно. Уведомить её о своём присутствии можно будет и завтра: встанет пораньше, приготовит ей завтрак и всё, у неё просто от умиления рука не поднимется выдрать его за уши. Фигурально, само собой.
Джеки медленно двинулся вдоль по коридору. Этажерки, уставленные всяким хламом, угрожающе позвякивающим, когда он прокрадывался мимо; пара напольных торшеров, чьё место было давно на свалке; какие-то плетёные циновки, шуршащие непозволительно громко, стоило на них наступить, — он в который раз пообещал себе разобрать весь этот хлам. Потом. Когда бо́льшая часть пути была с горем пополам пройдена, и до спасительной лестницы, ведущей на второй этаж, оставалась всего пара шагов, произошла ситуация из разряда «кошмарный сон». Немного расслабившись, Джеки тут же налетел плечом на стоящую у стены вешалку. Громко чиркнув ножками, она начала заваливаться в сторону, и только благодаря отточенным за годы возвращений с ночных гулянок рефлексам Джеки успевает подхватить её за секунду до оглушительного столкновения с кафельным полом. Аккуратно вернув её на прежнее место, он, тихо выругавшись, свалил на неё обратно упавшие ранее вещи. Ладно, и так сойдёт. Он ещё немного постоял, прислушиваясь к тишине. Ни торопливых шагов, ни характерных звуков перезаряжаемого ружья — наверное, во всём Хейвуде не найдётся домушника, решившего сунуться в обитель Мамы Уэллс без приглашения, но, тем не менее, Джеки было как-то спокойнее со знанием, что она сможет защитить себя даже в его отсутствие. Выждав ещё минуту, он с облегчением вздохнул и осторожно заглянул в дверной проём, ведущий на кухню: вроде всё тихо.
Самым худшим аспектом пребывания в полицейском участке были, что удивительно, не допросы — дознаватель в этот раз ему попался на редкость хилый, — не удушливая жара — в конце концов, он вырос в Сан-Луис-Рио-Колорадо, где температура выше тридцати градусов была абсолютно естественным явлением, — а приёмы пищи. Или, точнее, их полное отсутствие. Два дня — это не тот срок, после которого человек начинает сходить с ума от голода, но небольшой ночной перекус был бы здесь весьма кстати.
«По крайней мере, — почувствовав крайне аппетитный запах, Джеки крадучись направился к плите, — жизнь начинает потихоньку налаживаться», — он с интересом приподнял крышку сковородки: чёрт возьми, да это же его любимое рагу. Подцепив плавающий в кисло-сладком соусе кусочек мяса, он быстро закинул его в рот. Странно, мама никогда не оставляла еду вне холодильника, особенно в такую жару. Если только…
Громкий щелчок выключателя — и Джеки резко оборачивается, с почти благоговейным ужасом взирая на стоящую в паре футов от него фигуру. В длинной ночной рубашке, с всклокоченными волосами и абсолютно свирепым выражением лица, Алехандра Уэллс больше походила на древнее божество справедливого воздаяния, чем на родительницу, обеспокоенную долгим отсутствием своего чада.
— Годы идут, а старые уловки всё ещё работают, — с мрачным удовлетворением отметила она, не особо любезно отнимая сковороду у остолбеневшего Джеки. — Сколько раз я тебе говорила не лазить руками в общую посуду? — вопрос был из разряда риторических. Алехандра горестно вздохнула, включая конфорку, чтобы посильнее разогреть рагу. — Не мельтеши, — недовольно отмахнулась она, когда Джеки, подхватив лежащую рядом лопатку, пытался помешать содержимое сковороды. — Садись уже за стол. Будем сейчас тебя кормить
Наверное, это самое приятное, что ему довелось слышать за последнюю неделю.
— А как ты догадалась поджидать меня именно здесь? — пытаясь незаметно перевести разговор на другую тему, поинтересовался Джеки. — Это и есть то, что называют материнской интуицией? — Алехандра фыркнула, доставая из навесного шкафчика глубокую миску.
— Скорее, многолетними тренировками, — несмотря на недовольный тон, её спина немного расслабилась, а движения стали менее резкими. — Что сейчас, что в юности, каждый раз возвращаясь со своих… дел, — Алехандра выразительно замолчала, в очередной раз давая понять, какого мнения она была о выбранном своим сыном способе заработка на жизнь, — ты первым делом летишь на кухню в поисках чего-нибудь съестного, — с этими словами она грохнула перед Джеки тарелку, до краёв наполненную густым рагу.
— Да ты сегодня просто превзошла себя, мама! — Джеки торопливо сунул ложку в рот: тушёные овощи, как, впрочем, и само мясо, были едва тёплыми, но, по понятным причинам, он решил оставить это наблюдение при себе. Тем более, оторваться от еды сейчас, чтобы нормально её разогреть, было выше его сил.
— Не подлизывайся, — строго осадила его Алехандра, присаживаясь рядом. Только сейчас Джеки заметил, насколько измождённой она выглядела. Или это слишком яркое, почти медицинское кухонное освещение сделало морщины на её лице глубже, либо она правда каким-то непостижимым образом за эти несколько дней состарилась ещё лет так на пятнадцать.
Джеки с трудом сглотнул образовавшийся в горле комок.
Какой же он всё-таки мудак.
— Мам, я… — может, поклясться, что такого больше никогда не повторится? Возможно, это было бы и правильно, но Джеки не привык давать обещаний, которые ему априори не удастся выполнить. — Прости, — Алехандра ещё больше ссутулилась, отчего тронутые сединой волосы упали ей на лицо. Плечи дрогнули. Раз, другой, третий. А Джеки так и сидел, не в силах вымолвить ни слова.
Как и большинство мужчин, он терялся при виде женских слез. Особенно, когда ему доводилось являться их причиной.
— Мама, я не хотел заставлять тебя волноваться, — торопливо начал Джеки, опускаясь на корточки рядом с ней. — Просто всё пошло… не так, как изначально планировалось. Я правда думал, что… — взяв Алехандру за руку, он осторожно заглянул ей в глаза.
Чёрт возьми, опять купился.
— Годы идут, а старые уловки всё ещё работают, — снова заметила она и, уже не скрываясь, громко расхохоталась. — Дон Альфредо, да храни его Господь, в тот же вечер лично позвонил мне с сообщением, что с тобой всё в порядке, но в ближайшее время дома тебя можно не ждать. Тебе следует каждый день благодарить Бога, что Он послал тебе такого внимательного начальника, — Джеки едва заметно поморщился: наверное, пока не стоит сообщать ей новость о своём внезапном… сокращении, как и о том, при каких обстоятельствах оно произошло. В противном случае мама, только ради его собственной безопасности, конечно же, свяжет его и в двадцать четыре часа отправит к своей знакомой в Мехико, у которой — какое приятное совпадение! — имелась дочка, только-только разбежавшаяся со своим четвертым супругом, отказавшимся признавать отцовство её восьмого ребёнка.
— Тогда к чему было всё это представление? — недовольно поинтересовался Джеки, возвращаясь за стол. Есть больше не хотелось, но привычка не оставлять ничего на своей тарелке, выдолбленная проведённым впроголодь детством, в очередной раз оказалась сильнее.
— Надо же тебя как-то проучить, — Алехандра весело сощурилась. — Ведь слёзы по-прежнему остаются единственным, что заставляет тебя хоть немного раскаиваться в содеянном. Правда, ненадолго. — Тут её улыбка несколько померкла, и она печально покачала головой. — Джакито, я всё понимаю: мои просьбы беречь себя ты давно привык пропускать мимо ушей, но неужели в этом мире не существует женщины, чьи чувства для тебя хоть что-нибудь значат?
Теперь уже пришёл черед Джеки обречённо вздыхать и закатывать глаза. Неплохая попытка, но нет, спасибо, это они уже проходили. Фраза, умело замаскированная под брошенную в сердцах, не имела ничего общего с реальным мнением Алехандры — ведь кому ещё как не ей знать, настолько сильно Джеки её любит и ценит, — просто таким сложным образом она в очередной раз пыталась выведать, есть ли у него кто. Будь неладны все те книжки по прикладной психологии, советующие выпытывать «интересующую вас информацию в моменты эмоциональной слабости субъекта». Да, звучит угрожающе, но на поверку методика оказалась не особо рабочей. Или дело просто в том, что Джеки давно привык к «всё сказанное в присутствии Гваделупе Алехандры Уэллс может и будет использовано против вас», и поэтому даже в порыве раздражения не выбалтывал стратегически важной информации.
Но, так или иначе, он пока не спешил сообщать матери, что уже давно просёк её «секретную методику»: а то, глядишь, она и правда придумает более хитрый способ выведывания подробностей его отсутствующей личной жизни — одноразовые связи в клубах и ни к чему не обязывающий флирт с Мисти не в счёт. Или всё-таки в счёт? Ведь если судить по тому, с какой надеждой девушка смотрела на него всякий раз, стоило им остаться наедине — не считая, конечно, исполняющего обязанности дуэньи Виктора, — она видела в его действиях нечто большее, чем дежурные заигрывания. Возможно, и правда стоило её наконец-то куда-нибудь пригласить, скажем, в ближайшие выходные, но… Теперь, благодаря Рохо — пропади он пропадом — у него не было времени ходить на свиданки.
— Ты права, такая женщина есть, — нарочито раздражённо начал Джеки, поднимаясь из-за стола. Алехандра тотчас встрепенулась, даже не пытаясь скрыть охватившее всё её существо нетерпение. — И это ты, — подхватив грязную тарелку, Джеки, мимоходом клюнув мать в щёку, направился в сторону мойки. — Только не надо драматизировать. Я всегда чётко следую твоему наказу быть предельно осторожным. Жаль только, что не все из тех козлов, с которыми мне приходится иметь дело, в курсе, что мама строго-настрого запретила им в меня стрелять.
— Вот ведь подхалим, — ласково проворчала Алехандра, окончательно меняя гнев на милость. — И как на тебя теперь прикажешь злиться? — воспользовавшись тем, что за его спиной толком не видно, чем он занимается, Джеки щедро выдавил на губку моющее средство. Это только в рекламе одна капля чудодейственного детергента способна расправиться с горой посуды, мирно лежащей перед ним в раковине. Признаться честно, до сегодняшнего дня он никогда не видел такого скопления грязных тарелок в одном месте: его мать была слишком организованной, чтобы не убирать за собой сразу после еды, но… Видимо, последние дня так три точно, ей было не до домашних хлопот. Пускай Рохо и предупредил Алехандру, что с её сыном всё в порядке, но вряд ли это её особо успокоило. Джеки не удивился бы, узнав, что в его отсутствие она взяла отгул на работе, чтобы точно не пропустить его внезапное возвращение.
— Это просто вопрос времени, когда удача тебе наконец изменит. — Не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы сообразить, о чём именно говорила Алехандра. Джеки прекрасно знал, насколько она, при всём уважении к его боссу, ненавидела «Валентино». Или не так. К самой банде она относилась вполне нейтрально, но твёрдая уверенность в том, что якшанье с ними в конце концов погубит Джеки, нивелировала все её возможные достоинства.
— Предлагаешь мне сменить поле деятельности и начать драить залы «Койота»? Или стать там вышибалой? — вышло грубее, чем он изначально хотел сказать. Но его тоже можно было понять: постоянные разговоры, призванные ненавязчиво убедить его в ошибочности собственного жизненного пути, за пятнадцать лет достали бы и святого. А кем-кем, но святым Джеки уж точно не был.
Алехандра развернулась и, положив локоть на спинку стула, окинула сына критическим взглядом, словно уже прикидывая, к какой работе его можно будет пристроить. Зря он завёл разговор о «Койоте», ой зря.
— С моей стороны было бы крайне глупо растрачивать твой потенциал на то, что вполне по силам любому наёмному рабочему. Или третьесортному бандиту, — она на секунду замолчала, ожидая его реакции. Которой, тем не менее, не последовало. — Но и сразу ставить тебя моим заместителем будет неправильно. Поэтому мне хотелось бы постепенно передать тебе бразды правления «Койотом», чтобы после моей кончины ты не разорил его в первый же месяц из-за банального неумения вести собственное дело.
— Если тебя так беспокоит судьба своего любимого детища, — холодно отозвался Джеки, ополаскивая последнюю тарелку, — то тебе и правда следует как можно скорее начать поиск кандидата на роль его будущего управляющего. Потому что из меня, очевидно, достойного преемника не получится. — Алехандра недоумённо склонила голову к плечу, явно ожидая объяснений столь категоричного заявления. — Знаешь, сколько империй загнулось из-за того, что родители тащили на свои посты отпрысков-дегенератов? — кто бы мог подумать, что просмотр ночных конспирологических шоу окажется настолько полезным.
— Но «Койот» не империя, и ты не, прости за выражение, дегенерат, а весьма толковый мальчик, которому я слишком часто потакала. Неужели ты не видишь, на что ты тратишь свою жизнь? Перестрелки, драки, ночные попойки — это ещё простительно, когда тебе двадцать лет, но сейчас? — голос Алехандры едва заметно дрогнул. — Ты взрослый человек, Джакито, и должен понимать, к чему это в конечном итоге приведёт. И если тебе не хватает духу остепениться самостоятельно… — Джеки разочарованно вздохнул: лучше бы он отложил своё триумфальное возвращение на завтра. Всё-таки по утрам даже сама Мама Уэллс не испытывает особого острого желания выносить мозг кому бы то ни было: ни нерадивым подчинённым, ни единственному сыну.
— А ты уверена, что размеренная жизнь — это и есть предел моих мечтаний? — бросил Джеки, направляясь к выходу из комнаты. За его спиной тут же послышались торопливые шаги: было крайне глупо надеяться, что мама позволит ему так просто сбежать с поля битвы, да ещё и оставив за собой последнее слово.
— Если она подразумевает пребывание в свинстве и праздности — то да, — немного повысив голос, припечатала Алехандра, покорно останавливаясь перед дверью, ведущей в ванную. К сожалению или счастью, она уже перешла тот рубеж, когда для чтения нравоучений требовалось видеть «бесстыжие глаза» собеседника. Джеки снова печально вздохнул, засовывая голову под кран: что ж, зато он получил прекрасную возможность вымыться без лишних свидетелей — неслыханная роскошь, особенно учитывая привычку матери в моменты ссоры не особо молчаливой тенью ходить за ним по пятам.
— …амбиции и жажда лёгких денег сгубили не одного… это моя прямая материнская обязанность… если бы ты хотел заниматься чем-нибудь нормальным, то я, разумеется, всеми силами… Слишком долго мирилась с твоим саморазрушающим поведением… — из-за шума льющейся воды Джеки не мог в полной мере насладится этим первоклассным обличением собственных пороков, которое, по всей видимости, имело неплохие шансы затянуться на остаток ночи. А что? Зная упорство и настойчивость Алехандры, как и её любовь высказывать накипевшее одним скопом, данный исход был вполне ожидаемым.
Ожидаемым, но отнюдь не предпочтительным.
— …разве можно спасти человека против его воли? — тщательно затолкав испорченную футболку вглубь стиральной машины, Джеки наспех обтёрся мочалкой. На полноценное купание времени не было: он и без того слишком много его потерял, прохлаждаясь — или, скорее, крайне медленно запекаясь, — в полицейском участке. Так что если он правда не хочет провести последние недели готовясь к переезду в условный Мехико, то ему следует поторапливаться.
Завернув вентиль крана, он потянулся к стопке чистой одежды, аккуратно лежащей на корзине для белья. Либо его мать и правда готовилась к его приходу, либо она просто в очередной раз оставила уже разложенные вещи отсыревать в ванной. Последнее время Алехандра часто жаловалась на рассеянность и апатию, которые, впрочем, никак не были связаны с её физическим состоянием: это была обычная осенняя меланхолия, отчасти вызванная её приближающимся днём рождения. Или даже не меланхолия — Мама Уэллс слишком занятая женщина, чтобы позволять себе подобные глупости, — а, скорее, просто дурное настроение, вызванное очередным «внезапным» осознанием скоротечности собственной жизни.
— А знаешь, в чём кроется причина всех твоих бед? — а вот это уже что-то новенькое. — В боязни ответственности. Что в делах, что в отношениях, — продолжила Алехандра, окончательно входя в раж. — Тебе почти тридцать лет, Джакито, а ты ещё ни разу ни с кем не встречался дольше месяца. Хотя, это, наверное, даже к лучшему: потому что ни одна девушка не заслуживает такого хамского к себе отношения. У меня слёзы на глаза наворачиваются каждый раз, стоит только вспомнить, как ты обошёлся с несчастной Камилой. А ещё божился, что тебе она нравится.
Наверное, у каждого человека есть темы, которые при нём лучше не поднимать. И если Джеки хватало такта не напоминать матери о том позорном случае на её прошлом юбилее, то Алехандра подобной деликатностью похвастаться не могла. Их односторонние перепалки были для неё сродни битве, на кону которой стояло светлое будущее её сына, а на войне, как известно, все средства хороши. Даже топтание старых, но от этого не менее любимых мозолей.
— Возможно, всё бы кончилось намного лучше, — наконец решил подать голос Джеки, — не узнай я, что знакомство с милашкой Ками было частью твоего плана по моему принудительному остепенению, — он почти мог поклясться, что услышал, как за дверью закашлялась его мать, явно не ожидавшая такого поворота. До этого дня Джеки никогда не рассказывал ей о настоящих причинах разрыва своих, наверное, самых серьёзных отношений: а зачем? Тем более, он сам поклялся Камиле, что ничего не будет сообщать матери: девушка и так находилась в весьма бедственном положении, раз согласилась крутить с ним за деньги, и добавлять ей проблем в лице разъярённой Мамы Уэллс, особенно после её чистосердечного признания, как-то не хотелось.
— Не переводи тему, — тут же с деланным пренебрежением отмахнулась Алехандра. Как и все более-менее облечённые властью люди, она до ужаса не любила признавать собственные ошибки. Особенно, если её предварительно ткнули в них носом. — Главным остаётся то, что после этого… инцидента ты вдруг решил поставить крест на своей личной жизни. Когда ты уже поймёшь, что серьёзные отношения — это не ловушка? — Джеки на это лишь тихо хмыкнул. Похоже, мама правда считает, что её «эксперимент» должен был положительно сказаться на его тогда ещё юношеской самооценке. Всё-таки надо будет под шумок выкинуть её пару настольных книжек об экстремальной психологии. Хотя это уже вряд ли на что-то повлияет.
— Не раньше, чем ты прекратишь видеть во мне домашнюю зверюшку, которую непременно надо отдать на передержку первой же попавшейся девчонке, — а вот здесь он слегка преувеличил: Алехандра была слишком хорошей матерью, чтобы и правда пытаться сбагрить его не пойми кому… Для получения гордого права стать частью их семьи, кандидатке придётся сперва пройти крайне строгий фейс-контроль: ещё бы, ведь Мама Уэллс желает для своего сына всего самого лучшего. Ну, или она просто пока не совсем отчаялась найти ему в жёны скромную, вежливую, умную, добрую и ответственную девушку, знакомую с основами бухучёта и обращения с персоналом.
С каким-то мстительным удовольствием Джеки прислушался к размеренному звуку удаляющихся шагов. Этот раунд остался за ним. Но не стоит обольщаться раньше времени: в следующий раз Алехандра непременно придумает пару-тройку железобетонных аргументов в своё оправдание, и этот номер с ней больше не пройдёт. Дождавшись отчётливого дверного хлопка на втором этаже, Джеки, щедро плеснув себе одеколон за шиворот, наконец покинул своё убежище.
Путь в обратную сторону оказался намного короче, чем полчаса назад. Серьёзно, в их прихожей могли спокойно разойтись два человека… весьма щуплых и ещё не вышедших из подросткового возраста, но всё же. И плетёный ковёр, оказывается, шуршит не так уж громко, а о вешалке и говорить нечего: примостилась возле одного из стеллажей, словно бедная родственница. Как её вообще можно было ненароком сшибить плечом?
Выйдя на улицу, Джеки по привычке сунул руку в карман, пытаясь нащупать там пачку сигарет. Которую, к сожалению, изъяли ещё во время обыска на той злосчастной парковке. Парковке… Он криво усмехнулся и с оттягом пнул валяющуюся неподалёку жестяную банку — и та, жалобно звякнув, вылетела на проезжую часть. Джеки замер, отстранённо выжидая, когда её раскатает один из летящих по трассе автомобилей. Но проходит минута, две — и ничего не происходит. Будь он романтиком, то непременно бы разглядел в этом невероятно поэтичную метафору. Будь он действительно набожным человеком, то для него это бы стало своеобразным знаком свыше, призывающим не опускать руки даже сейчас, когда через пару недель Рохо объявит полноценную охоту на его голову. Если, конечно, он сказал правду и уже не послал за ним следом несколько вооружённых до зубов отморозков.
Наверное, ещё лет десять назад Джеки нашёл бы сложившуюся ситуацию невероятно крутой. Ещё бы, ведь он, словно герой классического боевика, впадает в немилость к «крёстному отцу» всего — или, по крайней мере, большей части, — Найт-Сити, и теперь ему в срочном порядке… Но, чтобы там не говорила его мама, Джеки, во всяком случае по собственным ощущениям, с возрастом весьма поумнел. Хотя бы для осознания того, что иметь у себя во врагах одну из крупнейших преступных группировок — весьма сомнительное удовольствие.
Тем более учитывая, что он абсолютно невиновен.
А быть убитым из-за банального недопонимания ему как-то не особо хотелось.
Первые капли дождя, упавшие на пыльный асфальт, заставили Джеки отвлечься от этих безрадостных размышлений. Подняв воротник куртки повыше, он медленно двинулся вниз по тротуару. Если прогноз погоды окажется правдивым, то к середине ночи эта ненавязчивая изморось имеет все шансы превратиться в самый настоящий тропический ливень. Не так уж и плохо, учитывая затяжной зной последних месяцев, но если он не располагает новейшими имплантами, позволяющими дышать под водой, то ему следует поторопиться. Или просто заскочить в гараж и поехать уже на своей тачке. Гонять эту прожорливую красотку ради пары километров, которые можно с лёгкостью преодолеть и пешком, ему не особо хотелось. Но расхаживать по улице одному в ночное время суток, особенно в сложившейся ситуации, было, мягко говоря, не совсем разумно. Кто знает, вдруг Рик действительно словил клин и решил во что бы то ни стало разобраться с «предателем» семьи. Если принимать во внимание лидерские замашки и неплохо подвешенный язык этого парня, то можно смело предположить, что вершить свою личную вендетту он будет в компании ещё как минимум пяти аугментированных молодцов.
Не то чтоб Джеки прямо так сильно боялся обнуления — он был к этому готов лет так с пятнадцати, когда только-только вступал в славные ряды «Валентино», — но зачем лишний раз подвергать себя опасности, когда в этом нет абсолютно никакой необходимости. Как-никак, но жизнь, пусть и бесконечно далёкая от картинки в глянцевом журнале, ему всё же была дорога. Конечно, не до такой степени, чтобы перестать ввязываться в сомнительные авантюры.
Одну из которых он собирается провернуть прямо сейчас.
Где-то сзади послышался резкий хруст сминаемой жестянки. Как бы тебе ни везло, этот город рано или поздно прожуёт тебя и выплюнет — в лучшем случае. В худшем — безыскусно раскатает, прямо как эту многострадальную банку. Джеки недовольно вздохнул, ускоряя шаг: с таким настроем у него вряд ли что-то выйдет. Рефлексировать надо в специально отведённое для этого время, а не тогда, когда от его самоуверенности и наглости напрямую зависит успешность придуманного им… плана. Теоретически. Да и слово «план» очевидно было слишком громким для шитой белыми нитками аферы, которую он собирается сейчас провернуть.
Губы Джеки сами самой растянулись в жёсткой усмешке, вынудившей идущего ему навстречу прохожего свернуть в ближайшую подворотню. Ожидаемая предосторожность, учитывая возросшее в последнее время количество киберпсихопатов, о котором, вопреки официальной статистике, твердили все независимые информагентства Найт-Сити.
Один из моих лучших людей ослушивается весьма чёткого приказа… Фредерико публично обвинил тебя в предательстве семьи… Своим неуместным милосердием ты приобрёл нам нового опасного врага…
Ты разочаровал меня, Джакито.
Рохо говорил, что смерть Сусанны уже ничего не изменит. Возможно. Но Джеки не привык бросать начатое на полпути. И раз дон считает, что бедственное положение «Валентино» — это сугубо его вина, то он просто обязан это исправить. Любыми доступными способами.
***
Кабуки без преувеличения можно было назвать самым безопасным местом в городе. Конечно, многие сочли бы это заявление весьма абсурдным, ведь «безопасность» и «Найт-Сити» уже давно являлись взаимоисключающими понятиями, но факт оставался фактом: южная часть Уотстона была Меккой для разномастного отребья, стекающегося туда под покровом темноты. А люди, как говорится, обычно предпочитают не гадить там, где ведут дела. Или, по крайней мере, любят тусоваться. Так что никаких пятничных перестрелок и прочих мокрух на радость изголодавшимся по премиям копам — делишки здесь обстряпывали быстро и тихо, будь то сбыт краденого или установка прототипов новейших боевых имплантов, которой, по слухам, занималась одна из местных подпольных клиник.
Джеки сидел, напряженно барабаня пальцами по истёршейся обшивке руля. Двадцать минут, которые он провёл за созерцанием подступов к клубу, не дали ему ровным счётом никакой информации. Кроме той, что «Шельмы», если это место и правда является их негласной штаб-квартирой, крайне халатно относятся к собственной безопасности. Попробуй он так же ошиваться возле офиса Рохо, то его мигом попросила бы на разговор парочка одетых в гражданское охранников из личной свиты дона. Времена нынче неспокойные, и вряд ли кто-нибудь хватится случайного прохожего, пусть даже если он и правда был подосланным шпионом.
Хотя нет, это было не всё, что Джеки успел почерпнуть за время своего непродолжительного наблюдения: ещё он узнал, что парень, привалившийся к обшарпанной стене клуба, умеет выдувать отличные пузыри из жевательной резинки. Сначала Джеки принял его за вышибалу — ведь кто ещё, как не представитель этой уважаемой профессии может отираться у входа в бар. Но эта теория почти сразу с треском провалилась: табельного при нём не наблюдалось, да и слишком уж он приветливо кивал то и дело заходящим посетителям. Как пить дать завсегдатай, решивший подышать свежим воздухом. Наверное, было бы неплохо подвалить к нему и, под благовидным предлогом стрельнуть сигарету, ненавязчиво расспросить, где тут можно снять девочку посимпатичнее и поноровистее, прямо настоящую шельму… Но что-то подсказывало Джеки: этот индивид явно не из разряда тех добродушных клубных торчков, готовых поболтать с первым встречным.
В этот же момент парень, словно наконец почувствовав на себе пристальный взгляд, поднял голову и, слегка прищурившись — скорее дурная привычка, чем реальные проблемы со зрением — вперился взглядом в лобовое стекло припаркованной на противоположной стороне улицы машины. Джеки инстинктивно пригнулся, чувствуя, как в груди отчаянно колотится сердце. Его не могли заметить — новомодная двойная тонировка гарантировала полную защиту от любопытных обладателей всех моделей оптики, выпущенной за последние пятьдесят лет. Поэтому Джеки с трудом заставил себя вернуться в вертикальное положение: да уж, нервы у него в последнее время ни к чёрту. Или дело просто в том, что он впервые собирается провернуть настолько самоубийственное предприятие в одиночку? Без страховки и предварительно составленного группой штатных умников плана. Херовый из него вышел бы соло. По-хорошему надо выдвигаться прямо сейчас, пока его уверенность окончательно не испарилась. Вот только дождётся, когда этот мутный тип уйдёт… Кого-то он ему всё же напоминает. Возможно, Джеки когда-то с ним пил или просто встречал на улицах Кабуки — всё-таки в этот район он наведывался достаточно часто, и кто-нибудь из местных вполне мог успеть ему примелькаться, но… Нет, этот до неприятного цепкий взгляд он бы точно запомнил.
На его счастье, судьба в этот раз не стала испытывать его терпение. Мужчина ещё немного постоял и затем, метко выплюнув жвачку в ближайшую урну, побрёл в противоположную от клуба сторону. На всякий случай выждав ещё пару минут — мало ли, вдруг он всё же заодно с «Шельмами» и теперь, почуяв неладное, поспешил за подмогой, — Джеки неловко вылез из машины.
До той истории, пару месяцев назад всколыхнувшей весь Уотсон, он ходил в этот бар как на работу. Неплохая выпивка, более-менее приличная публика, не лезущая обшаривать карманы в поисках налички, и шоу-программа, временами включавшая в себя настоящую живую музыку, стоили того, чтобы возвращаться туда каждую пятницу. Но сейчас, глядя на вывеску, к которой ещё даже не успели подвести подсветку, Джеки испытывал весьма двойственные ощущения, не имевшие ничего общего с тем, что он вообще-то пытается сунуться на вотчину без пяти минут врагов «Валентино». Хотя, Рохо же отлучил его от клана, и сейчас он, как вольная птица, может спокойно заскочить к «Шельмам» на огонёк, верно? Джеки перевёл взгляд на предплечье: всё-таки это было не самым удачным решением набивать татуировку на столь видном месте. Но лет в восемнадцать он как-то не задумывался, что в один прекрасный день ему придётся скрывать свою принадлежность к «самым достойным парням этого грёбаного города».
Он слишком много отдал, чтобы стать частью семьи. И он ни за что не позволит кучке шлюх лишить его всего этого.
Джеки упрямо встряхнул головой. Ещё не всё потеряно. И вообще: если смотреть объективно, то его план вовсе не был совсем уж бредовым. Немного сыроватым и от этого самую малость самоубийственным — возможно, но при этом вполне осуществимым. Не будь Джеки столь ограничен по времени, то обязательно подключил бы к делу Ти-Баг — в буквальном смысле. Несмотря на свой весьма скверный характер, она вряд ли бы бросила его в сложившейся ситуации: сначала назвала бы конченым идиотом, а затем спросила, отключать ей охранную систему «У Лиззи» полностью или достаточно будет просто внести его в реестр. Но после неудачного концерта для «Биотохники» нетраннерша решила залечь на дно, а он, к сожалению, в этот раз не мог позволить себе вновь выискивать её по всей Пасифике.
Джеки старательно одёрнул рукав куртки: но как бы он ни тянул, манжет не доставал даже до запястья, что уж говорить о тыльной стороне ладони, гордо украшенной сложным орнаментом. Только слепой не признает в этой татуировке знаменитую символику «Валентино». Остаётся уповать лишь на традиционный клубный полумрак и посетителей, слишком занятых выпивкой и тисканьем по углам. И, само собой, поменьше размахивать руками — не самая простая задача, учитывая его привычку сопровождать свою речь активной жестикуляцией, — тогда и шансы быть раскрытым раньше времени стремительно уменьшались.
Жаль только, что уйти также легко у него не получится.
Только если вперёд ногами.
***
Джеки всегда считал разговоры на тему «а раньше было лучше» уделом стариков — хотя с развитием генотерапии возрастные рамки стали довольно расплывчатыми — и позёров, видящих в этом возможность лишний раз впечатлить окружающих своей необычной душевной организацией. Но сейчас он с трудом сдерживался, чтобы в сердцах не воскликнуть «что, чёрт возьми, вы здесь устроили?». Честно говоря, неискушённый посетитель вряд ли бы заметил особую разницу: сменились хозяева клуба, ну и что с того? В конце концов, они же его не в концертный зал переоборудовали. Но Джеки причислял себя к разряду тонких ценителей всяких злачных мест, и эти мелкие, практически незаметные для рядового наблюдателя изменения буквально резали ему взгляд. Возможно, пока бар находился под протекцией «Тигриных Когтей», он не мог похвастаться чистыми сортирами, но было в нём что-то такое… Уютное? Ламповое? Родное? Не самые очевидные эпитеты по отношению к задрипанному кабаку, но, тем не менее, Джеки не мог отрицать, что именно та самая атмосфера классического кабаре, которую он раньше мог наблюдать исключительно в старых фильмах, выделяла «Тогда-Ещё-Не-У-Лиззи» из сонма подобных заведений. А сейчас? А сейчас он попал в очередной безликий брейнданс клуб. Чистенький, оборудованный большим танцполом, который, правда, сейчас почему-то пустовал, и внушающей уважение барной стойкой. Именно к ней Джеки и направился, не особо ловко лавируя между другими посетителями.
Инстинкты буквально вопили ему не делать этого — лучше занять место на том небольшом возвышении у стены, откуда весь зал просматривался как на ладони, — но сегодня он здесь в качестве приманки и должен вести себя соответственно. В меру расхлябано и беззаботно, чтобы не спугнуть «дичь» раньше времени. Благо с этим проблем возникнуть не должно: в изображении недалёкого простака ему не было равных.
— Эй, hermano, — взгромоздившись на высокий барный стул, радостно осклабился Джеки, — как жизнь? — по тому, как скривилось и без того не самое приветливое лицо бармена, он понял, что переборщил с дружелюбием. — Окажи любезность и плесни чего-нибудь покрепче. День сегодня выдался просто отвратным, надо срочно забыться. — Джеки прекрасно видел, как его почти карикатурная энергичность действует на мужчину: если он немедленно не прекратит весь этот цирк, ему при первой же возможности точно плюнут в стакан. И он — какая жалость — никогда об этом не узнает.
— И как мне понимать это «чего-нибудь»? — бармен кивнул в сторону уставленного бутылками стеллажа за своей спиной. Джеки задумчиво почесал кончик носа; честно говоря, он понятия не имел, что именно подают в этих условно модных клубах. Наверное, какие-нибудь всрато названные коктейли, вроде «Грязного белья» и «Спермы аллигатора», которые никто, кроме конченых фриков, не будет пить ради собственного удовольствия.
— Наверное, виски безо льда? — с усталым вздохом подсказал бармен и, не дожидаясь согласия, щедро плеснул в натёртый до блеска стакан ядрёно-жёлтую жидкость. Опять синтетика. Что ж, это всё равно лучше, чем если бы ему подали ту абсолютно никакую органическую мочу, выдаваемую за настоящий виски в более-менее элитных заведениях. Джеки благодарно кивнул, доставая из внутреннего кармана куртки пару смятых купюр — в таких местах было принято расплачиваться исключительно наличными.
— Ну не яблочный сок я пришёл сюда хлебать, — натужно усмехнулся он и уже хотел залпом осушить содержимое стакана, как вспомнил, что вообще-то пришёл сюда с несколько иной целью, для осуществления которой требуется максимально трезвая голова. Но, наверное, со стороны это будет выглядеть крайне подозрительно, если он, выразив желание поскорее накидаться, начнёт воротить нос от откровенно неплохого пойла.
Тем более, пускай тот невидимый наблюдатель, чей пристальный взгляд Джеки ощущал на себе с момента прихода в клуб, думает о его умственных способностях хуже, чем есть на самом деле.
Джеки осторожно отхлебнул виски и, стараясь не обращать внимание на покалывание в разбитой губе, позволил себе украдкой осмотреться по сторонам. Несмотря на то, что ночь только-только начинала вступать в свои права, в зале было не протолкнуться от народа. Да, не самое приятное обстоятельство: слишком много лишних свидетелей, избавиться от каждого из которых, к сожалению, не получится. Избавиться? Джеки раздражённо потёр переносицу: несмотря на всю свою браваду, он, видимо… очень утомился за последние два дня, раз всерьёз рассматривает вариант с массовым устранением возможных очевидцев… которым, объективно говоря, было глубоко на него плевать. Только сейчас он наконец заметил, насколько пришибленными выглядели толпившиеся здесь люди. Никаких громких разговоров, взрывов пьяного хохота и навязчивых девиц, пытающихся раскрутить поддатых посетителей на скупку всей коктейльной карты. Даже музыка и та звучала просто в качестве фона, не отвлекая людей от их тихих бесед. Джеки чуть подался назад, силясь разобрать хоть что-нибудь из стоящего в зале гула. Что, чёрт возьми, здесь происходит? Он пришёл на поминки или всё-таки в ночной клуб?
Учитывая лезвие, уперевшееся в его бок, первый вариант был куда вероятнее.
Ещё один минус массовых скоплений — в такой толкотне любой, даже не слишком преуспевший в мастерстве скрытности тип, может незаметно подкрасться к тебе со спины. Хотя, Джеки ведь этого и добивался, верно? Правда его первоначальный план как-то не предусматривал того, что ему сходу приставят к рёбрам нож.
— Назови мне хотя бы одну причину, которая помешает мне вспороть твоё брюхо прямо сейчас. Живо. — Джеки без труда узнал этот голос, даже несмотря на то, что в их прошлую встречу его обладатель использовал войсморфер. А он-то думал, что на него сначала выйдет рыбёшка поменьше. Но, как оказалось, боги не только обжигали горшки, но и самолично допрашивали подозрительных типов, не далее как пару дней назад едва не пристреливших их. — Быстрее, здоровяк, — тихо повторил мужчина, прижимаясь к нему ещё ближе. Джеки едва заметно поморщился: он всегда спокойно относился к нарушению пресловутого личного пространства, но сейчас он бы не отказался, чтобы от него немного отодвинулись и перестали обдавать дыханием с запахом «Взрывной мяты».
— А я думал, что ко мне никто не подойдёт. Собрался было идти жаловаться на сервис, как… — давление на бок недвусмысленно усилилось. Какая, однако, элегантная просьба перейти ближе к делу. В таком случае не стоит откладывать свой главный козырь на потом, особенно учитывая, что при таком раскладе оно имело все шансы не наступить вообще. — Возможно тебе стоит отложить мою преждевременную кончину, — Джеки на секунду замолчал, словно и правда раздумывая над своим аргументом, — потому что я твоя единственная надежда избежать войны с «Валентино», cariño?
