Укрощение строптивого

      Чимин откровенно скучал. Премьера, конференция, восторженная публика и море оваций — то, чего он заслуживал и ждал, принесли ему удовольствие. Сколько слухов и сплетен, сколько «доброжелателей» за своей спиной, постоянно обсуждающих их семейные узы с Юнги, но никто и не догадывался, как на самом деле он добился успеха.       Кому он мог рассказать о том, что иногда спал по два часа в сутки, проводя всё остальное время за тренировками, оттачивая каждое своё движение до совершенства. Разве был человек, который поверил бы, что на самом деле Чимин склонен к полноте, и раздувает его даже от воды. А его тонкая и изящная фигура — результат голодовок и работы, работы, работы. Были люди, способные поверить, что свои тонкие и изящные ножки юный танцор сбивал в кровь, стаптывал до такого состояния, что ногти слезали и порой ему приходилось ходить, как героине сказки Андерсена — Русалочке: превозмогая ужасную боль.       Конечно, он обзавёлся ужасным характером, спрятался в него, как в надёжный шипастый кокон, не желая показывать свою настоящую нежную и милую сущность. Даже для родного брата он превратился в настоящее наказание. Он сделал всё, лишь бы его больше никогда не ударили, не ранили, не обидели. Ну, или хотя бы не поняли, что слова могут его действительно зацепить.       Слишком рано он осознал, что лучшая защита — это нападение. Потому, в танцевальном классе его все до ужаса боялись. Даже смотреть в его сторону не смели, чтобы не навлечь на себя гнев «Блохи». Чимин знал, что за ним давно прикрепилась эта обидная кличка. Он ужасно комплексовал по поводу своего маленького роста, но виду не подавал, конечно. Лишь выше задирал нос и трудился ещё упорнее.       Так к восемнадцати годам он имел толпу завидующих ему ненавистников, ведущую роль в театре, потрясающую растяжку и скверный характер.       И ни одного друга.       На вечеринке в честь премьеры он то и дело ловил на себе взгляды своих коллег, которые буквально терпеть его не могли. Восхищенные взгляды приглашённых гостей. И один заинтересованный взгляд больших чёрных глаз.       Этот мужчина наблюдал за ним весь вечер, но подходить не решался.       Пак часто сталкивался с подобным. Один Намджун чего стоил. Женатый мужчина с хорошей должностью в правительстве, а таскался за танцором, словно влюбленная малолетка. Заваливал цветами и подарками, осыпал комплиментами, исполнял все капризы. И Чимин этим пользовался с превеликим удовольствием. Но к себе не подпускал. Ему почему-то были неприятны мысли о физической близости. Скрывалось за этим что-то ужасно мерзкое, далёкое и непонятное.       На столько он уже привык к своей недоступности, что и сердце своё для любви открывать боялся. Вокруг одни враги — презирающие, ненавидящие и готовые сделать больно. Поэтому и сближаться ни с кем не стоит.       Танцор немного побродил по просторному залу отеля, где устраивали банкет, подышал рядом с потрясающе красивыми десертами, залпом осушил пару фужеров с шампанским и нетвердым шагом направился в один из номеров, которые Юнги предусмотрительно снял для таких некрепких к алкоголю гостей.       По пути он достал телефон, проверяя сообщения с поздравлениями. Намджун на премьеру явиться не смог, сославшись на важное заседание, но прислал огромный букет белых пионов с запиской, где сообщил, что в честь такого невероятного события он дарит Чимину машину, оставляя выбор модели за танцором. Событие приятное, но зачем Паку автомобиль, если у него нет водительских прав и элементарных навыков в управлении даже велосипедом. Не было у него на это времени.       Погрузившись в разбор поздравлений, Чимин совсем не заметил, что на выходе из банкетного зала есть небольшой порожек, придуманный, вероятно, самим дьяволом.       Рыжий запнулся, выронил телефон и уже был готов встретиться с полом лицом к лицу, когда оказался в крепких объятиях.        — Даже падаешь красиво, — приятный голос с хрипотцой заставил Пака открыть глаза и в изумлении уставиться на своего спасителя. Он, конечно, не боялся упасть. Страшно было опозориться, дать повод лишний раз посмеяться над собой. Хотя и данная ситуация казалась не менее компрометирующей. — Очень изящный лебедь.       Разговаривать с мужчиной совершенно не хотелось. Не хотелось даже благодарить за помощь, ведь завтра весь театр будет обсуждать Чимина и его «роман» с незнакомцем. На что хватило решимости — стряхнуть с себя руки брюнета, поправить черный свитер с глубоким вырезом, который теперь немного сбился, открывая острое плечо, и, гордо подняв голову, продолжить свой путь.       Но незнакомец не отставал. Шёл рядом.        — Не поблагодаришь своего спасителя? — Чимин молчал и мужчину это немного задевало. — На конференции ты очень хорошо отвечал на вопросы журналистов, не притворяйся немым.       Чимин резко остановился, с надеждой поглядывая в сторону лифта. Хотелось побыстрее отвязаться от этого «коршуна» и добраться до номера, чтобы отдохнуть.        — И какую благодарность вы хотите?        — Думаю, поцелуя было бы достаточно.       Рыжий закатил глаза, складывая руки на груди. Этот хам, этот нахал ужасно напрягал. Следил за ним весь вечер, а теперь просит поцелуй.        — Вы должны быть в восторге от того, что вам посчастливилось просто коснуться меня. О каком поцелуе может быть речь?        — Я спас от падения приму, мне кажется, это заслуживает поцелуя.       «Самонадеянный индюк» — крутилось в голове танцора. Да даже если бы он спас Чимина от падения с крыши, больше, чем простое «спасибо», он не получил бы.        — Я не целуюсь с незнакомцами!        — Позволь представиться. Меня зовут…        — На этом и закончим. Не хочу перегружать память. — Чимин рванул к лифту, но незнакомец не отставал. В кабину они вошли вместе. Рыжий протянул руку, чтобы нажать этаж, но мужчина перехватил инициативу, нажимая на кнопку пентхауса.        — Чон Чонгук.        — Я же сказал, что мне это совершенно не интересно.        — Теперь ты знаешь моё имя и я могу получить награду. — Чонгук расплылся в довольной улыбке, прижимая хрупкое тело к стенке лифта.        — Если ты тронешь меня хотя бы пальцем, я засуну его тебе в задницу.        — Мы перешли на ты? Тогда, в честь этого знаменательного события, предлагаю засунуть пару моих пальцев в твою чудесную попку.       Никогда ещё Чон не получал таких звонких пощёчин. На секунду в его глазах потемнело и зазвенело в ушах. Но от вида этого дерзкого мальчишки, чьё лицо больше походило теперь на спелый помидор, альфа лишь громко рассмеялся и сделал шаг назад.        — А ты и правда не прост, Чимин.        — Если ты принимаешь меня за танцовщицу кабаре, которая с легкостью раздвигает ноги перед подобными тебе сволочами, то спешу огорчить, ты ошибся. Я не сплю с самоуверенными индюками.        — Какое облегчение! Я как раз не из таких, — Чонгук ухмыльнулся, откровенно разглядывая танцора. Вблизи он казался совсем крохотным и хрупким. Безумно красивый, с невероятными огненными волосами и приятным, хоть и слабым запахом цветущей сакуры. — Такой маленький. — тихо подметил альфа.        — Думаешь, раз я ростом не вышел, то не смогу дать тебе отпор? Ты мне совершенно не интересен, отвали, — отрезал Пак.        — Ты не заинтересован в сильном альфе?        — Такой у меня уже есть, — устало подметил танцор, когда двери лифта наконец открылись и они оказались на самом верхнем этаже. — Твой этаж.        — Этот вечер я планирую провести с тобой, — Чонгук резко подхватил омегу на руки, смеясь над его попытками вырваться или ударить побольнее. Для него, много часов проводящего в тренажерном зале, удары маленьких кулачков, как слону дробина. Щекотно, да и только.        — Ты меня похитил? Я сейчас же обращусь в полицию! — воскликнул Чимин, оказавшись на кожаном диване.        — Валяй, — Чонгук хохотнул, открывая бутылку шампанского, от чего Пак подпрыгнул на месте.        — Где мой телефон, — танцор растерянно шарил по карманам, в поисках гаджета, а затем, не найдя его, закрыл руками лицо и отчаянно простонал. — Он остался в зале.        — Я куплю тебе новый, — заботливо подметил Чон.        — Мозг себе новый купи, этот явно не работает. Мой брат тебя убьёт!        — Сомневаюсь. Ты знаешь, чей это отель? Мой. Юнги не будет со мной ссориться.        — Тогда тебя убьёт мой альфа!        — Намджун? — Чон ухмыльнулся, протягивая Чимину фужер с шампанским. — Он под меня своего родного брата подложил, чтобы подружиться. Не думаю, что он решится портить наши отношения из-за какой-то балеринки.        — Решил, что раз у тебя есть власть и деньги, так любой под тебя ляжет? Я не проститутка, ты ошибся…        — Не проститутка, но из-за тебя у меня стояк в штанах ещё со спектакля, — альфа сделал глоток из своего фужера и, отставляя его на столике, присел рядом с танцором. — Я не причиню тебе вред.        — Именно поэтому ты домогался меня в лифте и затащил сюда на руках? Чтобы поболтать? — Чимин прищурился, злобно оглядывая мужчину.        — Я не хотел пугать, но к тебе не подойти. И все эти лишние взгляды нам ведь совершенно ни к чему, верно? Лучше пообщаться наедине.        — Нам не о чем говорить, — Чимин встал, оставляя фужер на невысоком столе перед диваном. — А твой стояк, — Пак склонился над альфой, ставя коленку, обтянутую белыми джинсами, между его ног. — Справься с этим как-нибудь самостоятельно. Ты же уже большой мальчик.       Рыжий играет с огнём, сам это понимает. Внимание Чонгука ему льстило, но чувство страха всё равно не покидало. Хотелось поиграть, только вот слова альфы о том, что ни Юнги, ни Намджун не смогут ему помочь, заставляли отказаться от такой опасной игры и мчаться от этого человека на всех парах.       Чонгук быстро притянул к себе Чимина, усаживая того к себе на коленки. Подобное в планы рыжего точно не входило, и Чон получил удовольствие, уловив во взгляде омеги растерянность.        — Я всегда получаю то, что хочу, Чимин, — альфа нежно поглаживал плавные изгибы омежьего тела, глубоко вдыхая слабый аромат.        — На мне твоя полоса удачи закончится, избалованный ты ублюдок! — рыжий сделал попытку соскочить с альфы, но тот сильнее прижал парня к себе.        — Будешь так дёргаться, возбудишь меня сильнее, малыш. И тогда я уже не смогу остановиться.        — Хочешь это тело? — Чимин шептал в ухо Чону, будоража его горячим дыханием. — За-слу-жи.        — О, поверь мне, я постараюсь. А сейчас, — альфа рукой вцепился в подбородок омеги, притягивая того к своему лицу. —  Дай мне аванс.        — Аванс? — Чимин облизал губы, чем привёл Чона в восторг. — Я сделаю всё сам, отпусти меня.        — Котёнок оказался инициативным? Мне такое нравится, — альфа расслабился, выпуская омегу из своих объятий и откинулся на спинку дивана, давая Чимину полную свободу действий.       Рыжий медлил. Нарочно слегка касался маленькими пальчиками лица альфы, отмечая про себя, что тот действительно очень красив и приятно пахнет свежестью, лесом и дождём. Чимину очень понравились его большие черные глаза, которые смотрели на него с каким-то особенным восхищением. Большой красивый нос, большие руки. Омеге вдруг стало любопытно — а всё ли у этого господина такое большое?       А потом, когда Чонгук слегка улыбнулся, Пак увидел маленькую родинку под нижней губой. Маленькая, но такая манящая. Чимину тяжело сдержаться и поэтому он позволил себе наклониться и невесомо поцеловать родинку.       Альфа прикрыл глаза, тяжело выдохнул через нос, чувствуя, что в штанах он снова твердеет от столь невинных прикосновений. Мысленно он уже имел танцора во всех известных ему позах, но на деле и руки не поднял, полностью отдав инициативу в руки омеги.       И зря.       Чимин тут же воспользовался расслабленным состоянием альфы, вскочил с его колен, схватил со стола открытую бутылку и выплеснул содержимое Чонгуку между ног.       Чон моментально распахнул глаза, теряясь от произошедшего и упрямо смотря на танцора.        — Кажется, ты спустил в штаны раньше положенного. Приму, как комплимент, — с этими словами танцор резко развернулся и рванул к лифту, оставляя удивленного Чона наедине со своими мыслями и мокрыми штанами.