Укрощение строптивого

      Тэхен прогуливался по балкону второго этажа дома Юнги, попивая игристое шампанское из бокала.       Вечером был дождь, а ночью установилась спокойная и прохладная погода. Небо было чистое, а луна ярко светила с неба.       Юнги подошёл беззвучно, ласково обнимая Тэ со спины.        — В последнее время ты очень грустный. — тихо прошептал Мин, крепче сжимая омегу в руках. — Расскажи мне, в чём дело?        — Я не могу, — Тэхен развернулся, разглядывая красивое лицо напротив. — это не только моя тайна. Я бы очень хотел, но не имею на это права. Не проси меня больше.        — Хорошо. — Юнги замолчал, рассматривая омегу. — Что бы ты хотел на ужин?        — Тебя! — не задумываясь ответил Ким. Юнги, на его взгляд, был излишне воспитанным. Они лишь однажды провели вместе течку Тэхёна, во время которой Чонгук был в штатах на какой-то дико важной встрече, в подробности которой Тэ не вдавался. — Ты ставишь меня в неловкое положение, заставляя вымаливать у тебя близость.        — Это потому, что ты помолвлен с другим человеком, Тэхен. Я не могу пойти на обман, это не честно.        — Но я не люблю его. И однажды ты уже согласился на секс со мной!        — У тебя была течка, я не мог спокойно смотреть на твои мучения. — альфа отвёл взгляд, чувствуя вину за свою несдерженность. — Разорви с ним отношения? Я хочу, чтобы ты был только моим.        — Я не могу… Намджун убьёт меня.        — Плевать на Намджуна! Он живёт свою жизнь так, как хочет. Почему же он лишает тебя счастья решать свою судьбу самостоятельно? — Юнги разозлился и, чтобы не сорваться на омеге, резко разомкнул объятия, развернулся и направился в свой кабинет.       Омега последовал за ним.        — Боюсь, что он меня убьёт, в лучшем случае. — тихо заметил Ким, присаживаясь на край стола, заваленного бумагами, и ставя бокал рядом.        — А в худшем?        — Выгонит из дома, лишит наследства, отберёт у меня всё имущество.        — Я ведь уже говорил, что я не брошу тебя. Ты будешь жить в достатке. И, я не думаю, что Намджун на самом деле такой монстр. Вы пробовали просто поговорить?        — Конечно. И наши беседы никогда не заканчивались мирно. Ты и сам знаешь… — Тэхен встал, подошёл ближе к альфе и медленно опустился перед ним на пол, укладывая свою голову на его колени. — Я даже сбежать не могу, меня везде найдут. — Ким глубоко вздохнул. — Единственный вариант для меня — выйти замуж за Чона, как того хочет мой брат.        — А Чону нравится Чимин?        — Да, он без ума от него. Впервые вижу его таким. Со мной он настоящий подонок.        — Возможно, он встретил того самого, рядом с которым захотел быть лучше. Как и я. Рядом с тобой я научился контролировать себя. — альфа усмехнулся, перебирая в руках тёмные пряди Тэхёна.        — Я просто хочу забыть обо всех проблемах. Хотя бы на одну ночь. — Тэ приподнял голову, заглядывая в глаза Юнги. — Позволь мне сделать это?       Не дожидаясь ответа, Ким перехватил руку альфы и нежно поцеловал ладонь, не сводя взгляд с нечитаемого лица Мина.       В последнее время омеге казалось, что он сходит с ума. Мечтает о победе Чона, чтобы спокойно зажить с Юнги, и тут же трясётся, представляя реакцию брата. Сам подталкивает Чимина и пытается помешать Чонгуку. Проклинает себя за то, что подстроил их встречу и предложил спор, и обсуждает с Намджуном детали свадьбы. Ночами, просыпаясь в объятиях Чонгука, он мечтает убить его, но жалеет, подолгу разглядывая его красивое лицо и сравнивая Юнги. Ненавидит Чимина за то, что ему удалось по настоящему влюбить в себя Чона, и мечтает стать его другом.        — Юнги, помоги мне, умоляю? — Тэхен наклонил голову, проводя кончиком языка по ширинке брюк альфы. Мин дёрнулся, попытался оттолкнуть омегу, но, заметив слёзы в глазах, опустился рядом на пол и прижал парня к себе.        — Я люблю тебя, Тэхен. И мне ужасно больно видеть тебя таким.        — Поцелуй меня?       Просить Юнги не надо, он и сам потянулся к желанным губам, касаясь их лёгкими поцелуями, переходя на розовые щеки и прикрытые глаза с дрожащими ресницами.       Тэхён пах удивительно и его аромат сводил с ума. Розы и что-то ещё. Что-то родное и до боли знакомое. Этот аромат заставлял сердце сжиматься в груди, будто вернулся в родной дом, после долгого отсутствия.       Его собственный аромат жасмина прекрасно сочетался с нежным запахом розы. Смешивался. И в этой гармонии рождалось нечто прекрасное, деликатное, романтичное.       В Тэ альфа нашёл всё о чём мечтал. Омега был прекрасным, интересным и внимательным собеседником. Его мировоззрение отличалось от обычных людей. Иногда Юнги казалось, что Ким с другой планеты. Необычный, неземной. Он, невероятно красивый, не зацикливался на внешности и красоту находил даже в самых уродливых вещах. Иногда он был слишком громким и взбамломшным, но и в этом Юнги находил особое очарование.       Тэхён был игроком и это безумно нравилось альфе. Они вместе посещали аукционы и Ким до последнего сражался, не жалая уступать ценности. Бился так, словно на кону была его единственная жизнь. В такие моменты в его глазах пылала неведомая страсть, которая приводила Юнги в восторг.       Но и разбитый, потеряный Тэхён, стоящий перед ним на коленях, вызывал не менее жаркий огонь в груди альфы.       Тэхен нуждался в Юнги.       Юнги нуждался в Тэхене.       Лёгкие поцелуи переросли в страстные пламенные. Тэхен крепче вцепился в плечи альфы, пытаясь разорвать на нём рубашку, чтобы скорее прижаться к бледной коже.       Руки альфы блуждали по тонкой талии, округлых бёдрах, возращались к влажным щекам и вновь опускались вниз.       Альфа не мог сопротивляться, как бы этого не хотел. Он снова нарушит свои же правила, снова обманет, но станет счастливее сам. Как и станет счастливее его омега.       Откинув все мысли, Юнги толкнул омегу на ковер, диким зверем нависая над ним и продолжая вгрызаться поцелуями в истерзанные губы.       Завтра всё будет болеть. Завтра губы будут гореть красным цветом, словано цветки мака. Завтра ему снова будет стыдно за свою несдерженность. Но рядом с Тэхёном Юнги хочется быть несдержанным зверем. Сжимать, кусать, забирать то, что принадлежит ему одному.       Слишком быстро оба избавляются от одежды и Ким теснее жмётся к любимому телу, цепляется за плечи и царапет, оставляя красные следы на белоснежной коже. Стонет в поцелуй, когда длинные пальцы аккуратно входят в него. Старается сильнее развести ноги в стороны и сам глубже насаживается, сводя с ума своей теснотой и влажностью.       Юнги медлит, не желая причинить любимому боль. Растягивает нежно, подготавливает основательно. И, когда решает, что омега уже достаточно готов, неторопясь входит на половину, упиваясь громким вздохом, вырвавшимся из губ Тэхена. Даёт возможность привыкнуть к своему члену, сцеловывая горячие слезы. Вдёт языком по шее, чуть прикусывая тонкую кожу и опускается на выпирающие ключицы. И дальше вниз, задерживается на розовых сосках, поочередно кусая и тут же зализывая. Играется языком, всасывет и в полной мере наслаждается вздохами и стонами, пока омега не начинает сам насаживаться на его член. Сразу подхватывает ритм, слегка наращивая темп и возвращается к искусанным губам, приглушая поцелуями стоны.       Тэхён кончается первый, одурманенный лаской и близостью родного тела. Изливается на свой живот, притягивая альфу для очередного поцелуя.       Он, может быть, азартный сукин сын, легкомысленный и порой абсолютно безумный, но млеет от такой нежности, от бережности, с которой Юнги трахает его. Сходит с ума от любви.       Мин кончает после нескольких мощных сбитых толчов, едва успев вытащить. Прижимается своим лбом к мокрому лбу омеги, стараясь выровнять дыхание и роняет одну слезу, мечтая о щенке, которого этот омега однажды обязательно подарит ему.

***

      Чимин упивался своей победой. Игра, которую они вели с Чонгуком, безумно ему нравилась. Хоть омега и предпологал, что в итоге он проиграет, но пока что он явно лидировал. Альфа был нежен и осторожен с ним. Шептал такие приятные слова, что в душе омеги расцветали ароматные лилии, дурманя разум и немного щекоча в груди. Пак не был влюблён, но что-то теплилось в его сердце, грозясь разразиться одныжды настоящим пламенным чувством. А Чон лишь подкидывал дров в этот маленьктй огонёк.       Рыжий слишком быстро взлетел вверх по ступеням старого театра, обогнул гримёрку, кинул вещи в раздевалке, и впорхнул в танцевальный зал, надеясь оказаться там первым и немного размяться до начала тренировки.       Зал был полон. Все переглядывались, что-то громко обсуждали, хихикали, показывали пальцами на стены. В центре возвышался широкоплечий балетмейстер с покрасневшей шеей и угрюмым взглядом.       Чимимн непонимающе смотрел на собравшихся людей, на Джина, на свои руки, на стены, на Джина, на фотографии, развешанные на стенах, на Джина.       Его страшный сон стал явью. Его откровенные фотографии, которые он делал на свой телефон во время последней течки и почему-то не удалил, были напечатаны и теперь украшали стены танцевального зала.       У омеги закружилась голова, сердце застучало с двойной силой, отдаваясь в висках, а перед глазами поплыло от подступивших слёз. Виной всему он один, потому что оставил эти проклятые фотографии. На одной он выгибался послушной кошечкой с вибратором в своей прекрасной попке. На другой помогал себе пальцами, засовывая их как можно глубже в розовую дырочку. На третьей он эти самые пальцы дико пошло облизывал, наслаждаясь собственной смазкой.       На телефон пришло оповещение. Его фотографии не только напечатали, но и слили прессе и теперь все известные и неизвестные издательства мечтают лично познакомиться с «развратной примой», взять интервью и провести эротическую фотоссесию.       Пак и сам не знает сколько он вот так стоял, пялясь то в телефон, то на коллег. Рассматривал красного Джина, который что-то говорил и говорил. Всё происходило словно в замедленной съёмке. Словно немое кино. Все вокруг хохотали, держась за животы и падая на пол. Тыкали в него пальцем и что-то говорили. А Чимин стоял. И, кажется, даже не моргал. Тело словно онемело, а к горлу подкатил неприятный ком. Пальцы рук слегка покалывало и казалось, будто его вот-вот стошнит.        — Чимин, ты слышишь меня? — совсем рядом вдруг возник Джин, стоявший до этого в центре танцевального класса. Он выглядел расстеряным. Он неловко мялся и абсолютно красная шея выдавала, что ему было стыдно. — Давай поговорим? — балетмейстер аккуратно коснулся острого плеча, но Пак тут же дёрнулся, сбрасывая руку мужчины.        — Нет, — слишком тихо произнёс рыжий, удивляясь тому, что нашёл в себе силы заговорить. — я знаю, что ты хочешь мне сказать. Я больше не работаю в этом театре?       Всю свою жизнь Чимин посветил балету. Всего себя отдал призванию, которое он обожал. Лишил себя друзей, всевозможных удовольствий и личной жизни. Изнурял себя диетами. И ради чего?       Омега продолжал стоять с высоко поднятой головой, продолжая с вызовом рассматривать коллег.        — Ох, я не знаю, что сказать… давай выйдем? — Джин снова сделал попытку вывести Чимина из зала, но тот лишь слегка оттолкнул руку мужчины.        — Говори здесь. Я хочу, чтобы они услышали. Чтобы посмотрели на мой позор до конца. — слёзы душили, но Чимин стиснул зубы, не разрешая себе разрыдаться. — Они этого хотели, этого добивались. Пусть насладятся победой сполна.        — Хорошо, — балетмейстер глубоко вздохнул, обнимая себя руками. Как бы ему хотелось обнять маленкого рыжего мальчика перед собой, прижать к груди и пожалеть. Но поведение Чимина ясно дало ему понять, что для него это станет большим позором, чем публикация фотографий. — ты не сможешь принять участие в предстоящей постановке. Будет скандал. Успокойся, отдохни немного и возращайся, когда вся история утихнет.        — Но ведущих партий мне больше не видать?        — Я не знаю. — Джин покачал головой, будто это могло помочь ему найти ответ на вопрос. Он не провидец и даже предположить не может как скоро все забудут про эти фотографии. И забудут ли вообще. Чимин слишком быстро и ярко сверкнул на небе, словно камета. И также быстро пропадёт, а ярким сиянием станет не его талант, не результат его упорного труда. За ним всю жизнь, словно хвост каметы, будут тянуться эти фотографии. Слишком личные, чтобы делиться ими со всем миром. Слишком откровенные, чтобы быть оставленными на телефоне. Слишком скандальные, чтобы про них навсегда забыли. — Я могу забрать тебя с собой. В России ты начнёшь всё сначала…        — Но мой дом здесь. — Чимин поднял на омегу испуганные глаза полные слёз.       Было страшно думать о том, что придётся всё бросить. О том, что придётся начать всё сначала. О том, что этот скандал останется с ним на всю жизнь. Ни кто не давал гарантий, что однажды эти фотографии не всплывут в России. Или в любой другой стране. Сможет ли Чимин спокойно жить, зная, что у него есть такой скелет в шкафу, который может в любой момент выскочить из своего укрытия и вновь поломать ему жизнь. На сколько хватит Пака? Сможет ли он всю жизнь убегать, прятаться и бояться?       Омега резко повернулся и выбежал из класса. Дышать было всё труднее, но он лишь сжал кулаки ибыстрым шагом направился в раздевалку, чтобы забрать вещи и покинуть театр.