Волкам вход воспрещен (No Wolves Allowed)

      Геральт схватил Алукарда за плечо, когда мир закружился вокруг него. Почему он вообще удивлялся? Он пытался напомнить себе, что это даже не было самым странным из происходивших с ним вещей. Не могло быть. Определенно.       — Ты знал, что я уже умирал однажды. Был по-настоящему мертв. Годами, — он закрыл глаза, пытаясь подумать. Провальная затея. — Как меня сделали. Ведьмаки, мы… изменены. Мы принимаем в себя магию и позволяем ей… улучшить нас. Мы выживаем. Из всех выживших ведьмаков, я адаптировался лучше всего, легче всех, пережил те эксперименты, которые убили многих других до меня. Я не должен удивляться всему происходящему.       Геральт пытался не думать о Цири, которая продолжит стареть и когда-нибудь умрет. О целых городах, народах и мирах, которые будут стареть и становиться неузнаваемыми прямо вокруг него.       — Это необязательно будет ужасно, — сказал Алукард. — Ты можешь позволить жизни течь мимо тебя, как сделал мой Отец, отстраненный и не вникающий в суть изменений. Или ты можешь жить, как я, развиваясь вместе с миром.       — Я люблю жизнь слишком сильно, чтобы отстраниться от мира, — с легким весельем проговорил Геральт. — Но периодические перерывы будут кстати.       — Это необязательно будет ужасно, — повторил Алукард. — У твоей дочери будут дети, или ты сможешь взять под опеку детей сам, — вампир сглотнул. — И если рассматривать наихудший вариант, ты всё ещё сможешь выбрать смерть.       — Честно, я никогда не ожидал, что буду жить так долго. Моя жизнь слишком опасна, и я слишком безрассуден. Не могу спустить что-то на тормозах, даже когда стоило бы. Каждый прожитой год становится для меня сюрпризом, — это была правда. Геральт уже потерял счет тому, сколько раз оказывался на смертном одре. Дожить до старости казалось чем-то недосягаемым. Для любого ведьмака, но особенно для него.       Он позволил себе прочувствовать тепло рук Алукарда. Всё это было странным, но далеко не худшим, что приходилось ведьмаку слышать. Однако весьма шокирующим. Геральт улыбнулся:       — Может быть весело. Подумай, в сколько передряг я смогу попасть.       — Если твоё прибытие сюда является хотя бы косвенной демонстрацией «передряг», то мне становится страшно за твой мир, Геральт, а не за тебя, — пробормотал Алукард с напускной сухостью, но уголки его губ чуть изогнулись вверх.       — Значит, это правда, — неожиданно спросил Геральт, вспомнив недавно услышанное, — что Дракула не может умереть?       Алукард замер, а после долгого молчания кивнул.       — Ты поэтому себя сдерживаешь рядом с ним? Ты боишься его любви? Или боишься оставить его одного?       — Если бы ты знал, как он любит, ты бы тоже боялся, — Алукард склонил голову, длинные ресницы отбросили тени на бледные щеки.       Геральт поджал губы, усиленно обдумывая что-то.       — Я бы хотел знать, что тебе поможет, что сработает. Секс я хорошо изучил, — он усмехнулся. — Даже отлично, могу сказать. Но любовь… её намного сложнее исследовать. Но… — он мягким движением пальца поднял лицо Алукарда, чтобы взглянуть глаза в глаза. — Ты не будешь один. Хорошенький волчик только что сказал мне, что я буду жить до странного долго, так что не вижу причин, почему я не найду путь обратно сюда. Худший вариант — буду кем-то, с кем ты сможешь поделиться печалью. В лучшем случае — смогу вызвать улыбку у вас обоих.       — Ты удивительно любящий человек, — сказал Алукард, его ладонь всё ещё покоилась на груди Геральта. — Я могу теперь понять твоё желание защитить Цири по прибытию сюда, как ты хотел защитить меня, думая, что я вызвал отцовский гнев, — Алукард прижал руку плотнее. — Не то чтобы ты был нежелан или нелюбим. Просто все те другие люди были тебя недостойны, — он покачал головой, волосы разметались повсюду. — Если я спрошу твою дочь, уверен, она скажет то же самое.       Теплый, счастливый сгусток света наполнил грудь Геральта. Он сморгнул нахлынувшие слезы и поймал губы Алукарда в страстном поцелуе, наслаждаясь сладким вкусом и исследуя всеми возможными способами. Прежде чем поцелуй затянулся, ведьмак отстранился, уронив голову на плечо вампира.       — Боги, когда Цири узнает, во что я влип, она устроит мне такую взбучку, — простонал Геральт.       — По крайней мере, её отец не захватил другой мир, пока она не смотрела, — сказал Алукард в философской усмешкой. — Однако она, скорее всего, будет поминать это тебе всю жизнь.       — Пф. Скорее, добавит в коллекцию. Даже я не запоминаю список моих проколов так, как она. И она может так смотреть, — Геральт улыбнулся, одновременно довольно и раздраженно.       — Мне кажется маловероятным, что такого мужчину, как ты, может поколебать взгляд, — Алукард скользнул ладонями по груди Геральта, отслеживая твердые мышцы и доходя до живота, которым ведьмак весьма гордился.       Геральт практически заурчал от прикосновений.       — Возможно, у меня есть слабое место.       — Только одно? — Алукард скользнул ещё ниже, раздвинул пальцы и оказался буквально в дюйме от основания чужого члена.       Геральт лишь усмехнулся:       — Одно или два, возможно, — его кожа искрила там, где её касалась ладонь Алукарда, в животе затягивался горячий узел. Геральт оскалился слегка, его улыбка стала немного дикой. — Зависит от обстоятельств.       — Типа таких? — Алукард позволил руке скользнуть совсем низко и обернул один прохладный палец вокруг мягкого члена Геральта, подушечка большого пальца массировала корень.       — Черт, какие только грязные вещи я ни хочу сделать с тобой, — простонал Геральт, слабо толкаясь бедрами навстречу прикосновению.       — Я решил, что у меня все-таки есть тип, — приговорил Алукард с немного виноватой ухмылкой, чуть крепче сжимая руку на Геральте. — Не ожидал от себя, если честно.       Жар внутри Геральта нарастал, и он чувствовал, как его член начал подниматься. Ведьмак запустил пальцы в волосы Алукарда, прошелся ногтями по коже головы, а после сжал руку в кулак.       — У всех есть вещи, которые им нравятся. Ничего в этом плохого нет, — мягко проговорил Геральт.       — Я перешёл от верности своей жене к сексу с Дракулой, что уже было… неожиданно. Наверное, мне не следует так удивляться, что перед тобой я не смог устоять. Вы двое удивительно похожи, — Алукард склонил голову и начал прихватывать губами плечо Геральта, облизывать кожу, словно каждый раз он хотел обновить вкус на языке.       — Твоя жена, Дракула и я, — Геральт изогнул брови в удивлении, моментально сбиваясь с мысли. Не то чтобы ему никогда не приходилось спать с неопытным партнёром, но все-таки было тяжело поверить в столь ограниченный выбор партнёров у вампира. Тогда Геральт задумался о том, как можно обозначить Дракулу с его неиссякаемой выносливостью: можно ли считать его одним любовником или сразу когортой?       — Хм, да. Я обычно не обращаю внимание на секс, — Алукард переключил внимание на ключицы и принялся облизывать их. — Никогда времени на это не было.       Геральт потерся носом за ухом вампира, после повторив путь языком:       — Надеюсь, я сделал тебе хорошо.       Алукард улыбнулся.       — Ты был очень хорош, — Алукард прижался ещё ближе к Геральту, больше уже обнимая, чем лаская, и проговорил прямо в кожу, — ты сделал так много приятных вещей, я полюбил каждую минуту, — Алукард отпустил чужой член и положил руку на бедренную косточку. — И ты прекрасно обнимаешься.       Больше, чем руки на его теле, Геральта заставила покраснеть и улыбнуться похвала. Он обернул руки вокруг Алукарда, прижал его крепко к себе, наслаждаясь теплом чужого тела и шёлком волос.       — Я очень рад.       — Я понял, что буду в безопасности в твоих руках, когда ты не стал обнажать меч на стражу. Я уже тогда мог сказать, что ты позаботишься о каждом любовнике, которому повезет попасть в твои объятья, — Алукард рассмеялся. — Правда, я думал, что чародейка у тебя на руках — твоя возлюбленная.       Геральт тоже рассмеялся и покачал головой. Алукард определенно не был единственным, кто предполагал подобное.       — Она целую речь прочитала о том, что скорее оторвет мне член, чем потрогает его.       — Нет! — Алукард резко втянул воздух в ужасе, прикрыв рукой вышеназванный член ведьмака. — Только не твой член! Может она выбрать что-то менее полезное?       Это лишь заставило Геральта рассмеяться сильнее и поцеловать Алукарда под челюстью. Просто наблюдать за столь расслабленным и игривым Алукардом было подарком вселенной, и он был невероятно доволен происходящим.       — Поверь мне, я искренне возражал против таких мер.       — Ещё бы, — Алукард наклонился для короткого поцелуя, снова рассмеявшись. — Такой красивый мужчина, как ты, должен либо позволить мне закончить начатое, либо сам этим заняться, потому что сейчас ты выглядишь забавно, — сказал вампир, глядя в лицо Геральту, усмешка тронула его губы.       — Что ты вообще использовал, чтобы меня побрить? — спросил Геральт, осматривая и пытаясь понять, что же его так взволновало.       Алукард отошел к кровати, покопался в мятой постели и достал остро выглядящий охотничий нож с рукоятью, инкрустированной драгоценными камнями. Он был длиной с предплечье Алукарда.       — Он самый острый из моей коллекции, — пробормотал Алукард, виновато глядя на клинок в своих руках.       — Ох, я люблю мужчин с большим оружием, — Геральт сказал с усмешкой, притворившись, что совсем не занервничал. — Собираешься вставить его в меня? — он поиграл бровями.       Алукард закатил глаза.       — Есть другие вещи, которые я бы хотел в тебя вставить, — опустив руку, сказал Алукард. — Но факт остаётся фактом: ты побрит только наполовину, и пусть мне нравятся твои волосы, но белая борода — это попросту странно.       Геральт ощупал своё лицо. Под остатками мыла можно легко было понять, что половина лица была гладкой, как попка младенца, а вторая покрыта несколькодневной щетиной.       — Тебе серьезно удалось сбить половину бороды, пока я не проснулся?       Алукард кивнул:       — Поэтому я и думал, что ты не проснешься, так как до этого продолжал спать. Если подумать, твое тело было занято излечением, так что поэтому и сон был более глубоким, чем обычно.       — Здесь есть зеркало? — спросил Геральт, оглядывая комнату.       Алукард вздохнул и прошел к противоположной стене, где висел красивый гобелен, на котором был изображен величественный дракон, сотворенный из теней и огня, летающий над замком. Можно было разглядеть участки зубчатых стен, но большее внимание создатель полотна уделил сотням тысяч рыцарей, окруживших замок, их факелам и боевых машинам, подсвеченным красным. Каждая маленькая фигурка была идеально выверена по размерам. Их доспехи сияли серебром и золотом, и Геральт практически мог разглядеть грязь и сажу на них.       Дракон был невероятен — существо из тьмы и ярости. Вытянутая морда широко раскрылась в крике, красные глаза горели пламенем. Широкий размах крыльев отражал яростное движение дракона над полем боя. Это была палитра смертельной схватки, видение пугающе завораживало. Не оставалось никаких сомнений, что дракон уничтожит всё на своем пути. На левой стороне гобелена Геральт заметил, что некоторые рыцари уже погибли: их доспехи изодраны, их тела истекают реками крови. Дрожь волнения прошила тело ведьмака. Это была без сомнения прекрасная работа, но в то же время очень выбивающая из колеи.       — Это произошло более тысячи лет назад, когда Братство Света решило штурмом взять замок, бросив на это все свои силы. Они принесли святое оружие, надеясь, что оно убьет моего Отца, — Алукард прикоснулся к уголку гобелена. — Они забыли, что мой Отец изначально был избранником Бога. Это немного странно, ты так не думаешь? Князь Тьмы, способный пользоваться святыми заклинаниями, при этом окружая себя тенями.       Геральт оторвал взгляд от ужасной картины гибели и сконцентрировался на Алукарде. Если для него это был просто предмет искусства, то для Алукарда гобелен имел более интимное значение, с учетом того, что он являлся свидетелем тех событий.       — Ты там был.       В ответ Алукард медленно кивнул.       — Я говорил с Отцом после. Мы достигли соглашения, которое… привело нас к сегодняшнему состоянию.       На мгновение Геральт растерялся. Он решил выждать, что Алукард захочет сказать ещё.       — Мой Отец выполнил мою просьбу, — тяжело выдохнул вампир. — И это дорого ему обошлось. Снова. Я остался, чтобы он больше не страдал в одиночестве.       — И потому что ты его любишь, — добавил Геральт.       — Да, — одно это слово отразило глубину удовольствия и боли Алукарда.       На этом Алукард схватил искусную работу и сорвал её, вызвав у Геральта вскрик протеста. Может, он не думал подолгу об искусстве, но он не мог просто стоять в стороне, когда что-то настолько красивое уничтожали без причины.       Его возмущение так и осталось невысказанным, так как тяжелая ткань соскользнула, открывая, вероятно, самое большое зеркало из всех, что ведьмак когда-либо видел. Оно было невероятно чистым, обрамленным бронзовой рамой, и занимало всю стену от потолка до пола, отражая не только пространство комнаты, но и, конечно, всю кровать.       — Я не люблю зеркала, — пояснил с сухой усмешкой Алукард. — Я не нахожу удовольствия в собственном отражении. — Он взглянул на Геральта, взгляд медленно скользнул по груди ведьмака. — Но теперь я пересматриваю эту свою установку.       Геральт только собирался ответить Алукарду, как поймал собственное отражение в зеркале. Вампир оказался прав насчет того, что Геральт выглядел смешно с половиной выбритого лица. Но далеко не это заставило его резко растерять слова.       Дело было в его шрамах.       Или точнее, в отсутствие большинства из них. Те же, что остались, были настолько бледными, что Геральт мог их разглядеть, потому что знал, куда смотреть.       Аккуратно он прошелся ладонью по своему телу, отыскивая следы самых запоминающихся битв. Даже шрам над глазом стал бледной белой линией, не полностью сойдя с кожи, но приблизившись к такому результату. Он не смог не повертеться, чтобы внимательно рассмотреть изменения на спине и ногах.       Следы от когтей. Укусы. Огромное количество ножевых ранений. Тот проклятый кинжал, вонзившийся в спину. Всё побледнело, а многое исчезло.       Он хотел спросить, как это произошло, но и сам понял. Сила Дракулы. Что бы тот с ним не сделал, это изменило Геральта на глубинном уровне. И никакие слова Алукарда до этого не были столь эффективны в объяснении произошедшего.       Геральт действительно проживет намного, намного дольше, чем планировал.       Он снова посмотрел вперед и внимательно осмотрел себя, замечая изменения, отмечая места, где всё осталось по-прежнему. Учитывая стиль жизни ведьмака, Геральт прекрасно знал, каким должно быть и ощущаться его тело.       И вот он прошел через некую трансформацию — не такое уж незнакомое ощущение для него. Именно спокойное отношение к изменениям помогло ему пройти через многочисленные мутации. Геральт знал, что как только сможет, возьмется за мечи и начнет тренироваться. Ему необходимо было узнать свои новые границы, и изменились ли они вообще.       Поток мыслей оказался прерван громким урчанием живота. Лицо и грудь Геральта покрылись горячим румянцем.       Алукард по-доброму смеяться не стал, пусть и усмехнулся.       — Давай я тебя добрею, а после мы тебя покормим.       Он махнул рукой на кровать. Геральт прошел по указанному направлению со смущенной улыбкой на лице, Алукард в это время собирал всё необходимое.       Осторожными, уверенными движениями Алукард нанес мыльную пену на остатки бороды Геральта. После он перехватил рукоять охотничьего ножа и изогнул вопросительно бровь.       Геральт только улыбнулся, приподняв подбородок. Он не совсем обнажал горло этим движением, скорее, приглашал. Что бы ни увидел в жесте Алукард, это заставило его улыбнуться и оседлать бедра Геральта.       Моментально Геральт пробежался пальцами по этим стройным бедрам и мускулистым бокам, его улыбка стала шире, и по телу прошла волна жара. Боги, Алукард был таким красивым. Геральт хотел всего его облизать и оставить следы укусов.       — Веди себя хорошо, — твердо проговорил Алукард, хотя ведьмак разглядел искорки веселья в золотых глазах. — Этот клинок очень острый. Не хотелось бы тебя порезать.       Дрожь прошила тело Геральта, стоило острию коснуться его шеи. Веки прикрыли глаза, и ведьмак вцепился пальцами в бедра Алукарда, впитывая чужое тепло, чужой мягкий вздох.       — Тебя правда такое нравится? — спросил с любопытством вампир. — Это опасность тебя возбуждает?       Острие ножа медленно скользило по лицу Геральта, и ведьмаку пришлось сдержать очередную волну дрожи. Лучше оставаться неподвижным, и неважно, насколько его тело хотело счастливо дернуться. Геральту потребовалась пара секунд, чтобы осознать чужой вопрос, он был слишком пойман в моменте скольжения острого ножа по коже. Это был очень, очень острый клинок, что легко подтверждалось плавным скольжением по телу. Почти как отполированный камень. Почти.       — Нет, — он тяжело сглотнул. — Нет, это не опасность или риск, хотя они имеют свои прелести. Просто это приятно. Красиво и… — он облизнулся. На губах остался едва заметный вкус мыла, но ему было всё равно. Движение было почти инстинктивным, маленький жест, отвлекающий от других желаний. — Мне нравится неоднозначность. Жесткий, но плавный. Тупой и острый, — Геральт посмотрел на Алукарда горящими глазами. — Смертельно опасный, но приятный. Этот нож создан для убийства, но в нужных руках он может очищать. Лечить. Даже приносить удовольствие, — он вдохнул, а после выдохнул тихий смешок. — Ну и может, я просто немного странный. Мне многие это говорили.       Ещё одно скользящее движение по щеке и челюсти всё-таки заставило Геральта задрожать и схватиться за бедра Алукарда крепче. Он боролся сам с собой, чтобы не дергаться, не сдаться и не начать тереться о молодого вампира, подобно грязному животному. Член Геральта уже стоял и был очень заинтересован в происходящем, по коже полз горячечный жар. Он и без взгляда вниз мог почувствовать, что Алукард тоже был заинтересован. Они были почти прижаты пах к паху, и ведьмак заметил, как чужой член начал твердеть, такой горячий и дразнящий.       Но живот Геральта уже объявил ему войну, и он слишком хорошо знал, что не может долго быть без еды, особенно, когда продолжал восстанавливаться. Он прикрыл глаза и позволил Алукарду закончить.       — Ты всё ещё полон сюрпризов, — чуть позже проговорил вампир, в его голосе ярко звучали удивление и восхищение. Он соскользнул с коленей Геральта (к вящему разочарованию последнего) и после стер остатки мыла с чужого лица влажным полотенцем. — Готово.       Геральт прошелся пальцами по щеке.       — Это самое гладкое бритье в моей жизни. Благодарю, милый волчик, — он подмигнул Алукарду и разулыбался от розоватого оттенка на щеках вампира.       — Твое снаряжение, — Алукард прошел к дальнему столу. И действительно, одежда, доспехи и оружие Геральта лежали там. Даже прибавился комплект свежего белья и штанов. Теперь уже румянец появился на его щеках, потому что он вспомнил, как Дракула срезал с него одежду когтями.       Он пробежался пальцами по скромным кожаным штанам. Высокое качество. Плотные, но мягкие. Угольно-серые, как и остальные доспехи.       — Алукард, как я могу поблагодарить замок? — спросил Геральт. — У него есть имя?       Алукард посмотрел на него, как на сумасшедшего.       — Имя?       — Кажется грубым продолжать называть его просто «замком». Особенно, когда он был достаточно добр, чтобы подарить мне новые штаны, — он начал облачаться в новую одежду. Идеально села.       — Доброта не имеет ничего общего с этим. Дракула считает тебя гостем, так что замок следил за всеми твоими нуждами, — Алукард посмотрел на балконные двери и на горы, едва видневшиеся вдали.       — Хах. Тогда надо как-то его назвать, — Геральт натянул на себя рубашку и начал надевать доспехи. Не то чтобы ему было неудобно без неё, особенно рядом с Алукардом, но было попросту приятно снова быть в коже и металле. Он повесил за спину мечи и застегнул все ремешки.       — Когда он обернулся против Дракулы, мой Отец избавился от большей части независимости здешних слуг, у замка в том числе, — Алукард усмехнулся. — Я никогда не спрашивал подробностей.       — Хм, может, тогда кличку, — веселился Геральт. — Или я спрошу Дракулу, что он предпочтет.       — Ты сумасшедший, — Алукард покачал головой. — Я стараюсь не говорить о замке, если могу этого избежать.       — Я уже слышал подобное, — Геральт ответил с легкостью. Последним штрихом он взял кожаный шнурок и завязал волосы в хвост. Он осмотрелся, оглядев деревянный стол и массивную кровать, зеркало и гобелен, и балконные двери с горами вдалеке. — Спасибо, замок, — сказал Геральт стенам. Он провел рукой по столу, восхищаясь текстурой. — И я прошу прощения, что попортил твою мебель. Я не хотел, но это всё ещё было грубо с моей стороны.       Алукард не закатил глаза, но Геральт мог сказать, что ему очень хотелось это сделать. Ведьмак лишь улыбнулся и пожал плечами. Благодарность ему ничего не стоила, так почему нет?       Пока он одевался, Алукард занимался тем же, накидывая свой длинный плащ, когтистые перчатки и доставая огромный меч.       — Ты не используешь магию, чтобы одеться? — спросил Геральт, вспомнив, как одежда просто сама образовывалась на Дракуле.       — Мне нравится одежда, — Алукард пожал плечами. — У меня и человеческая одежда есть, потому что она, может, и бесполезна в бою, но очень удобна.       — Но ты можешь использовать магию, да? — надавил Геральт.       Алукард посмотрел на него, медленно его губы растянулись в усмешке:       — Тебе нравится эта идея?       Улыбка, которой одарил вампира Геральт, была медленной и грязной, а также весьма зубастой. Алукард имел очень нежные черты, особенно, в броне и с оружием. Опасный и красивый. Это заняло мгновение, но он задавил подальше голод и смягчил улыбку.       — Да. Думаю, мне нравится.       Алукард прикрыл веки.       — Да, я тоже могу так делать.       Геральт закрыл глаза следом и судорожно вдохнул.       — Нам стоит направиться к еде, иначе никто из нас не выйдет из комнаты ещё очень долго.       Алукард громко рассмеялся, неожиданность звука удивила и очаровала Геральта одновременно.       — Ты, пожалуй, прав, — согласился вампир и прошел прямо к узорчатой двери. — Нам следует поторопиться, а то твой живот выпрыгнет и съест меня.       — Только часть тебя, — игриво парировал Геральт, но проследовал за Алукардом.       Им пришлось пройти через длинный коридор и повернуть налево трижды, прежде чем они добрались до большой залы с окнами по обе стороны. Геральт даже остановился на мгновение и уставился на эти окна, высотой с четырех людей, вставших друг другу на головы.       Левое изображало красивого ангела с ослепляющее белыми крыльями. Его золотые волосы струились по спине, пока он взлетал всё выше в небо, держа в руках горящий меч. Справа же можно было увидеть ангела с темными, прямыми волосами, которые ленточками кружили вокруг его головы, пока само существо падало сквозь облака, истекая кровью, в тьму внизу. Его крылья теряли белые перья, которые сменялись черными, иллюстрируя внутренние изменения. В самом низу, под темнотой, пугающе светилось что-то красное. Красное стекло пропускало такие же красные тени на отполированные камни пола, из-за чего создавалось ощущение, что Геральт шел по огню.       Ведьмак поднял голову так высоко, как смог. Его взгляд отслеживал арки окон, перетекающие в потолок. Неожиданно он понял, что там были ещё и фрески. Голубые и белые сверкающие изображения небес и облаков на потолке. Их пронзали золотые шпили фантастических башен: изображение было слишком далеко, чтобы детально всё рассмотреть. Геральт однако должен был признать, что впечатлен. Рай над ними оставался недосягаем в своем свете, а ад внизу ощущался горячим и темным.       — Это место… — прошептал Геральт, пораженный мастерством и красотой убранства.       — Я не знаю, когда или кем построен этот замок, — сказал Алукард. — Я тогда воспринимал Дракулу как чудовище, монстра, пожелавшего уничтожить пол мира, подчинить его себе. Демонические отродья распространились по многим странам, оставляя за собой кровавый след. Я даже не понимал, что он — мой отец, пока не погиб в финальной схватке с ним, — он посмотрел на падающего ангела. — На тот момент большая часть современного замка уже существовала, но я видел только самые тёмные его закутки, ужасы, жившие под землёй. Река Огня, демонические Кузницы, Темницы, охраняемыми самыми сильными из его слуг. Я тогда видел только боль и ярость. Я не знал жалости, — вампир коснулся одного из детализированных перьев, вырванных из крыла, окровавленного с одного конца и уже загоревшегося с другого. — Я не понимал, что ему тоже больно.       Геральт пытался все это представить. Огромный замок и всех его слуг. Более молодого, целеустремлённого, праведного мстителя-Алукарда, расчищающего себе путь со дна на вершину и совершенно не ожидавшего найти подобную красоту. Ведьмак видел тьму в Дракуле, но Алукард её прожил, сражался против неё. За ними стояла тысячелетняя история, полная сражений, и семейных драм, и любви, и ненависти. Все это едва укладывалось в голове.       — Когда ты осознал, что являешься его сыном? — спросил Геральт.       Алукард грустно, виновато улыбнулся.       — Я умирал, лежа на полу в тронном зале, моя смертная плоть была взрезана, отмечая полное поражение, и ужас сжимал мне сердце от мысли, что же Дракула сделает с миром. С последним вздохом я сказал ему своё имя. Это была моя последняя месть, понимаешь. Всю жизнь меня учили, что Габриэль Бельмонт, мой Отец, сошел с ума и убил мою мать, также как и сотни невинных людей, стоявших на пути к могуществу. Он был монстром, злом, которое мне нужно было победить, — в Алукарде проснулся гнев, поднимавшийся откуда-то из глубин его души. — Никто не говорил мне, что он был под контролем заклинания. Никого не заботило, что он являлся такой же жертвой, как и моя мать, — он убрал руку от цветного стекла, пальцы сжались в кулак так сильно, что Геральт почувствовал запах крови. Ведьмак подошел ближе и взял ладонь вампира в свою, медленно расцепляя пальцы и массируя напряженные мышцы. Взгляд Алукарда перекочевал на него. — Не верь слепо, Геральт, — проговорил вампир яростно. — Не позволяй идее высшего блага ослепить тебя, не бери ответственность за то, чего не понимаешь. Всегда задавай вопросы, — Алукард смотрел очень пристально, а слова соскакивали с бледных губ стремительно и хрипло. — И если тебе хочется чего-то, сделай всё, чтобы это получить. Что-то хорошее так редко попадается нам, Геральт. Та единственная вещь, в которой ты себе отказываешь, может оказаться спасительной для тебя или кого-то ещё позже.       — Алукард… — Геральт попытался остановить поток слов, но сожаление текло из вампира рекой. Боль в его словах словно можно было потрогать, и от этого у ведьмака ныло сердце. Он задумался, не в первый ли раз Алукард заговорил обо всем произошедшем. Иной раз есть большая разница между такими же свидетелями событий, как и ты, и теми, кому ты можешь о них рассказать. Чтобы объяснить свои мысли и чувства.       Может, ему просто стоит позволить Алукарду высказаться. Он ведь сам предложил разделить с ним все печали. Учитывая, насколько одиноким был Дракула, его сын вряд ли далеко ушел.       — Ты знаешь, даже в прошлом, когда он был всё ещё безумен в своей ярости и чувстве предательства, он позволил мне его убить. Он устроил представление, устроил схватку, превратился в ещё большего монстра — и всё это только для того, чтобы я и Саймон могли убить его вместе, — дыхание у Алукарда перехватило. — Для того, чтобы мой сын смог увидеть во мне героя, а не чудовище.       — Он не мертв, — возразил Геральт, пытаясь прорваться сквозь грусть. — Он не умер.       — Я знаю, — сказал Алукард, и дрожь прошла по его телу от всех воспоминаний. — Мне однако понадобилось тысячелетие, чтобы понять: это была не игра. Он инсценировал свою смерть не ради свободы или мести. Это был дар, представление о том, как Князь Тьмы оказывается побежден объединенными силами Света.       — Алукард, — Геральт поднес раненую руку к губам и поцеловал уже заживающие ранки. — Твой отец на темной стороне, да. Даже слепой сможет почувствовать темноту, окружающую его, с которой он так легко ладит, так естественно обращается, — он слизнул кровь, предполагая, что это уже не изменит его так сильно, как действия Дракулы. — Но он не зло во плоти. Я видел людей, прогнивших изнутри, рабов низменных желаний, причиняющих боль и страдания просто ради удовольствия. Твой отец кажется слишком упрямым, чтобы позволить управлять собой чему-то, помимо поставленной цели.       — Я знаю. Вот только он в это не верит.       Геральт расцеловал удерживаемую в плену ладонь до самого края плаща Алукарда. Другой рукой он ухватился за один из ремней, пересекавших бедра вампира, и притянул того ближе.       — Я тоже убийца, — признался он тихо. — Я ношу два меча, потому что один предназначается для людей, а другой — для всех остальных, — Геральт прижался гладкой щекой к щеке Алукарда. — Я имею практический опыт по использованию их обоих.       Алукард облизнул губы:       — Что обо мне говорит тот факт, — спросил он, — что будучи защитником человечества, я люблю мужчину, у которого внутри горит желание уничтожить это самое человечество? — предплечья вампира легли на плечи Геральта, пока пальцы проходились по рукоятям мечей. — Или что убийца в моих руках ощущается как самый теплый и любящий человек, которого я встречал за очень долгое время?       — Тебе просто нравится опытные, — Геральт оставил скромный поцелуй на изящной линии челюсти вампира.       — Дракула всегда принимал свою судьбу, даже после череды предательств от людей, которым он обязался служить, от товарищей и подданных. Я так не могу. Я должен сражаться, задаваться вопросами, бороться «до последнего вздоха», — устало ответил Алукард, запрокидывая голову и открывая Геральту доступ к длинной шее.       — Ты уже однажды умер, — пробормотал Геральт, вспоминая, что Алукард говорил о своем обращении. — Пришло время попробовать что-то новое, — и в этот момент его живот снова заурчал, громко и продолжительно, заставив ведьмака покраснеть. — Прости. Я правда голодный.       — Ну, — с улыбкой протянул Алукард, разрывая объятья. — С одной стороны, я уверен, что где-то в замке накрыт целый стол для тебя.       — А с другой? — Геральт чувствовал «но» в словах вампира.       Алукард усмехнулся:       — Найти этот стол будет не так уж и просто.       Геральт моргнул, и Алукард указал на что-то позади него. Стоило ведьмаку повернуться, как он увидел на одной из колонн с демоническими лицами белую табличку, на которой было написано «Волкам вход воспрещен» вместе с оскалившейся головой волка, нарисованной красной краской.       — Только не говори, что нам придется шататься по всему замку? — простонал Геральт, ощущая, как его желудок пытался приклеиться к спине.       — Обычно я так бы и сделал, — взгляд вампира смягчился. — Но для человека, который выпил из меня все соки в постели, я постараюсь сильнее.       Геральт почувствовал, как на его губах расцвела довольная ухмылка. Он не смог сдержаться. Всем же нравится, когда их хвалят, а подобную похвалу особенно приятно получать от любовника.       Алукард отступил на шаг от Геральта и соединил ладони. Ведьмачий медальон на этот раз не завибрировал, оставаясь неподвижным и мертвым на бледной груди, даже когда белый свет наполнил чужие руки, отбрасывая тени.       Это была светлая магия, теплая и завлекающая. Алукард говорил уже о Пустоте и Хаосе, но не упоминал о святой магии.       Голова вампира склонялась над его руками, длинные волосы спадали с плеч, но, по всей видимости, он ощутил удивление Геральта.       — Свет и Тьма — магию обоих любой мужской представитель рода Бельмонтов может использовать с детства. Родители моего Отца неизвестны, он был сиротой, оставленой на пороге одной из церквей Братства Света. Только позже, благодаря его боевым навыкам и способности к магии, стало понятно, что он — Избранный. Пусть я и не могу использовать слишком сложные техники, его кровь во мне сильна.       Алукард раскрыл руки, на его ладони сидел маленький воробей, сотканный из света. Его голова любопытно поворачивалась с вампира на ведьмака и обратно. После он чирикнул, отвечая неслышной команде, и Алукард мягко запустил его в воздух. Каждый удар крыльями оставлял след из искр, исчезающий, недолетая до земли. Птичка сделала несколько кругов над их головами — мерцающий маяк в месте, наполненном тенями — и полетела прочь, поворачивая налево за углом.       — Нам стоит проследовать за проводником, пока его не съел кто-нибудь из слуг Замка, — Алукард поманил Геральта за собой, уверенно ступая следом за воробьем.       Им пришлось пройти четыре лестничных пролета, дважды повернуть налево и пересечь двор, вымощенный камнем, со странными колоннами, вырастающими прямо из земли, но так и не достигающими потолка. У Геральта сразу возникли ассоциации с ареной для боев, и далеко не одно воспоминание вылезло на поверхность сознания.       После они повернули направо и пересекли один из самых восхитительных садов, который Геральт только видел. Он был полон древних деревьев, таких высоких, что их кроны пропадали в тумане далеко вверху под потолком (если тот вообще существовал). Листья имели приятный осенний цвет, красный и золотой, и они падали на землю в абсолютной тишине, ложась между каменными кроватями. Каждая кровать покрывалась странными цветами, и Геральту очень хотелось рассмотреть их ближе.       Запах леса был столь силен, что ведьмак даже остановился, чтобы вдохнуть его полной грудь. Как в самых древних эльфийских лесах, где повсюду гуляла магия, природная и дикая. Она пропитывала воздух, забивалась в нос, заставляла неуверенно вибрировать медальон. Геральт насладился открывающимся ему видом: свет проникал сквозь густую завесу листьев наверху, гигантская Сова сидела на ветви дерева, очищая перья.       — Что это за место? — спросил ведьмак, снова пораженный. Он знал эльфов, которые бы зарыдали от радости, увидев нечто подобное, почувствовав дикую силу, пульсирующую в каждом листе и движении воздуха. Слышалось даже мягкое журчание воды по камням где-то поблизости, возможно, фонтан или ручей. — Ощущается почти как святое место, или, как минимум, место силы.       Алукард повернул голову на ведьмака, за его плечом можно было увидеть воробья, летавшего кругами в ожидании.       — Так и есть, — кивнул вампир. — Из того, что я сумел узнать об истории Отца, когда он был ещё человеком, ещё рыцарем Братства Света, Старый Бог — Пан — пожертвовал своей жизнью, чтобы помочь ему открыть врата в Царство мертвых. Они были друзьями, как мне кажется, — добавил тихо Алукард. — Не было ни одного упоминания о том, чтобы Отец принудил Пана, да и ритуал открытия врат требовал добровольную жертву.       Алукард ступил ближе к краю каменной дорожки, но остановился до того, как сапоги коснулись листвы.       — Этот лес — его гробница, хотя раньше была его храмом. Тысячу лет спустя другой Старый Бог встретился с Дракулой в этом же месте, пытаясь отомстить за погибшего брата, — он вздохнул. — Дракула, с которым ему пришлось сражаться, уже не был раздираемым изнутри человеческим рыцарем, он убил предыдущих Лордов Теней к тому моменту, поглотил их силы, как поступил и с Забытым. Этот полузабытый божок не имел и шанса. Дракула убил его здесь, убил одного из немногих оставшихся представителей нейтральных сил в этом мире.       — Это зачарованное место, не так ли? — спросил Геральт, подмечая, как Алукард осторожничал, лишь бы не коснуться упавших листьев.       — Да. Дракула может ходить здесь свободно, если захочет, лес не станет защищаться, но я бы не советовал тебе ступать на листья.       — Такое ощущение, что он чего-то ждет, — Геральт замер, обдумывая такую вероятность, прислушиваясь, словно мог услышать шепот древней силы.       — Больше нет никого, кто почитал бы Старых Богов, — голос Алукарда был полон горечи.       — Возможно, не в вашем мире, — пробормотал Геральт, вспомнив об Народе Гор, Йорвете и даже том эльфе, который тренировал Цири искусству путешествия между мирами. Ему стало интересно, что они сделали бы, если бы увидели это место, и что предложил бы лес за компанию эльфов. Казалось совсем неправильным оставлять это место в пустом тысячелетнем ожидании.       — Пошли, — поторопил его мягко Алукард и повернулся к длинному коридору за стенами сада. — Мы уже близко.       Геральт поспешил за ним, мысли о горюющих об исчезновении своего народа эльфах отошли на второй план из-за мыслей о еде.       — В вашем мире есть понятие «ада»? Места, где живут демоны и куда попадают души грешников? — спросил Алукард, следуя за светящейся птицей.       — Да.       Алукард взглянул на него из-за плеча с маленькой, терпеливой улыбкой:       — Мой Отец утверждает, что он всего один. Один Ад, или как бы вы его ни называли. Все мертвые попадают в одно место, и в нем же рождаются все демоны.       Геральт обдумал это немного, прислушиваясь к звукам их шагов в пустом коридоре:       — Идея о том, что тьма универсальна, имеет свой смысл, пусть и пугающий.       Ступив ближе в узкому, высокому окну, Алукард взглянул на заснеженные, нетронутые пики гор. Само оконное красное стекло изображало рычащего дракона.       — Ты ещё не понял, да?       Геральт изогнул вопросительно брови.       — Мой отец — Князь Тьмы, Геральт, — Алукард посмотрел на ведьмака. — Единственный и неповторимый.       Ох.       Ох.       На самом деле, это многое объясняло.       Геральт потряс головой. Как он ещё жив вообще?       Маленькая его часть была в ужасе. Что он здесь делал, привлекая внимание Высших сил, к тому же, темных? Он даже не мог представить, как это повлияет на его возвращение домой, или просто в его мир. Если ему вообще суждено вернуться.       Большая же его часть была возбуждена до звезд перед глазами. Милые Боги, неудивительно, что Дракула трахался, как животное. Каждый маленький звук, вытащенный из Дракулы в постели, стал ещё более ценным. Даже мельчайшая потеря контроля уже была достижением. Принесение частички удовольствия в жизнь повелителя вампиров тоже того стоила. Геральт не сомневался, что радостей в жизни Дракулы было немного.       Миллион разных идей завертелось в голове. Вещи, которые ему бы хотелось попробовать. Тактики, благодаря которым удастся вытянуть из Дракулы ещё больше сладких звуков.       Геральт уже начал идти дальше, но замер, когда пришло осознание.       Ему придется рассказать Цири.       Всё закончится просто прекрасно, без сомнений.       Геральт встрепенулся и зашагал снова. Эту проблему стоило оставить на потом. К тому же, Цири не будет по-настоящему злиться на него. Может, немного взбесится. Будет очень раздражена. Но точно не будет злой. Это не могло закончиться плохо.       Медленно на лице ведьмака появилась усмешка от мыслей о том, как ночь закончилась на самом деле.       — Ты только что… — начал Алукард, но после качнул головой. — Неважно. Мне не стоит знать.       Геральт учуял, что они в нужном месте раньше, чем Алукард остановился у тяжелых деревянных дверей с вырезанными на них головами демонов. Запах еды заставил рот наполниться слюной, а живот приклеиться к спине.       Алукард сдвинул тяжелые двери. Или, возможно, они сами для него открылись, Геральт не понял точно. После этого сила запаха ударила ведьмака так сильно, что живот буквально завыл, не собираясь смолкать.       Алукард не спешил войти в райски ароматную комнату: он просто стоял на входе, уставившись на что-то на полу. Спустя мгновение, он фыркнул и сделал длинный шаг, словно обходя какое-то препятствие.       Геральт тоже взглянул вниз и увидел мягкий коврик, иногда встречавшийся в тавернах и больших обеденных залах. Прямо над ним были высечены аккуратные буквы: Не забудь обтереть лапы. На обоих концах надписи располагались уже знакомые изображения волчьих голов, перечеркнутых красным крестом.       Ведьмак разглядывал надпись пару секунд, после чего пожал плечами и вытер подошвы. Он взглянул на удивленно уставившегося на него Алукарда.       — Что? Я Геральт из Ривии, также известный как Белый Волк, — он указал на коврик. — Это разумная просьба.       Каким бы ни был ответ Алукарда, Геральт уже его не слышал, так как поймал взглядом огромный стол и восхитительную еду, которой тот был заставлен. Через секунду ведьмак уже был рядом и тянулся к какой-то жареной дичи, оторвав от неё ногу и поглощая в несколько укусов. Даже жуя, Геральт уже разглядывал пышущие жаром соседние блюда. Левой рукой он доставал хлеб, пока правая отпускала уже обглоданную кость. Ведьмак откусил сразу половину буханки, едва ли прожевывая еду, прежде чем сглатывать, и уже отрывал очередной кусок от жареной птицы.       Геральт был настолько голодным, что его желудок не мог больше ждать. Удовольствие от первого куска еды за долгий промежуток времени, было почти оргазмическим, поэтому сдерживать стоны между укусами было невозможно. Тушка птицы ушла за минуты, также как и три буханки хлеба. Ведьмак облизал пальцы. Острый жир стекал до его запястья, так что ему пришлось слизывать его широкими мазками языка. И всё это время он искал свою следующую съедобную жертву глазами.       Чуть дальше на столе лежал кусок жареного мяса, окруженный овощами, картофелем и морковью. Геральт украл морковь и съел её в два укуса, пока размышлял, как подступиться к мясу. Рядом с ним лежала большая вилка и тонкий нож, очевидно предназначенный для резки мяса. С тихим удовлетворенным звуком ведьмак схватил приборы и воткнул вилку в середину отбивной.       Дальше он разрезал её на куски по два пальца шириной. Мясо легко поддавалось острому ножу, раскрывая сочное, розовое нутро. Геральт схватил сладкий хлеб, разделил его пополам и вложил между половиной кусок мяса. Немного подумал, он добавил ещё и кусочки жареной моркови тоже. В его рту уже оказалась большая часть самодельного блюда, когда пришло осознание, что он даже не сел за стол.       Не останавливая работу челюстей, Геральт вытянул ближайший стул ногой и подтянул под себя, падая на него и левой рукой уже хватая соленые огурцы, которые его нос учуял в стороне. Первый маленький огурец оказался в его рту полностью, раскусившись с аппетитным хрустом. Ведьмак застонал снова от горько-соленого вкуса, смешанного с удивительно приготовленным жирным мясом. Этот вкус напомнил ему об уже съеденном сандвиче, так что Геральт потянулся за очередным куском хлеба.       Рядом раздался легкий стук, и ведьмак повернулся на Алукарда, поставившего полный вина кубок рядом с его локтем.       — Постарайся не подавиться до смерти, — подразнил мягко вампир, совершенно не звуча раздраженно. На самом деле, на его скулах расцвел румянец.       Геральт усмехнулся и глотнул вина, смывая набитую в рот еду.       — Я прямо вижу это: «Здесь покоится Геральт из Ривии, Защитник людей, ведьмак, отец. Подавился огурцом». Все будут думать, что это иносказание, но нет, — он намазал маслом хлеб и полил немного медом. — Лучше, чем в прошлый раз, когда я умер. Проткнут в живот вилами, — ведьмак закатил глаза и снова усмехнулся, а после откусил огромный кусок от получившегося бутерброда.       Просто рай.       — … Вилы.       Геральт не знал, как описать тон голоса Алукарда. Слово «неверящий» не до конца отражала все грани.       — Там участвовала злая толпа, — пожал он плечами. — Они шли за нелюдями, жившими в городе. Они хотели их сжечь. Линчевать. Я не прожил достаточно долго, чтобы увидеть конец, — его губы растянулись в сухой улыбке. — Оказалось, что не каждый риск оправдывается.       — Хочешь, чтобы я поверил, что ты не смог прорубить путь через несколько десятков крестьян? — Алукард смотрел на него этими волчьими, золотыми глазами. — Ты пытался не убить их, не так ли? — добавил он спустя мгновение, дотягиваясь до другого кубка и наливая себе приличное количество вина. Геральт выпил половину своей порции в один присест, сладкий, богатый вкус мягко обволок горло, так что ведьмак протянул кубок для добавки.       Он съел бутерброд и решил, что ещё не закончил с мясом. На этот раз он подтянул тарелку и начал нагружать в неё кусочки всего, что было на виду. Он даже не узнавал половину блюд, но был достаточно смел, чтобы попробовать их.       — На самом деле, всё довольно туманно. Я должен был расспрашивать об этом у других. Из того, что я помню сам, думаю, я пытался со всеми договориться. Я ужинал, или просто ел что-то. Не ожидал драки, — облизывая пальцы, Геральт хмурился, пытаясь вспомнить что-нибудь из того времени.       — В следующий раз просто прорубись через них, — резко ответил Алукард неожиданно злым тоном. — Толпа быстро формируется, но если убить самого громкого, остальные обычно вспоминают, что у них важные дела дома.       — Я буду держать это в уме. Не думаю, что я выучил свой урок, потому что это был не последний раз, когда я пытался договориться с толпой. Я стал в этом лучше однако.       Алукард всё ещё выглядел раздраженным.       — Не дай себя убить, пытаясь спасти всех. Просто выбери цель.       Геральт только снова пожал плечами и отпил немного вина. Оно было действительно хорошим. Если бы его стойкость к алкоголю не была слишком высокой, он бы напился таким вином довольно быстро.       — Лучше я, чем кто-то из невинных. Женщины. Дети. Люди просто пытаются жить. Ну и что, если они выглядят немного по-другому.       Алукард надолго уставился на Геральта.       — Если ты умрешь, потому что решил не убивать человека, уже решившего убить кого-то другого, кто сможет помочь этому ребенку или этой женщине? Или другим?       Возможно, это было не время для смеха, но Геральт не сдержал легкой улыбки. Алукард повторял слова многих его друзей, упрекая за глупые решения. Он покачал головой.       — Я знаю. Мне про это говорили. Несколько близких друзей взяли на себя обязанность, эм, обучить меня другим тактикам. Тяжело вспомнить, когда это было, однако. Даже смешно, сколько раз я встречался с напряженными толпами, — и это действительно было так. К сожалению, удивительного в этом было мало. Напряжение между людьми и нелюдями было очень сильным. Вещи быстро становились отвратительными. По обе стороны.       — Можешь думать об этом так, — неожиданно предложил Алукард, — однажды, спустя день, месяц, год, десятилетие после того, Дракула услышит о твоей смерти от руки какого-то крестьянина в каком-то городе, когда ты пытался остановить несправедливый суд толпы. Представим, что моему Отцу ты действительно нравишься, как думаешь, каким будет его немедленный ответ? Подумай, прежде чем отвечать.       Геральт раскрыл рот, чтобы что-то сказать, а после остановился. Сказать, что характер у Дракулы был вспыльчивый, значит ничего не сказать. Было удивительнее осознавать, что ярость древнего вампира могла всколыхнуться от чего-то, что случилось с Геральтом. И не недавно, а годы назад.       Он посмотрел на Алукарда и вопросительно склонил голову.       — Твоя жизнь не бессмысленна, как и твоя смерть. Ни я, ни мой Отец не воспринимаем время по человеческим меркам. Ты был приглашен, чтобы разделить немного времени с нами, что не случалось ни с одним другим смертным с тех пор, как мы сами были смертными. Не думай, что это произошло просто так. К тому же я сильно сомневаюсь, что нет других людей, которых взволновала бы твоя смерть, кто не пошел бы в город отслеживать виноватых, — Алукард отпил большой глоток вина. — Ты единственный, кто не ценит твою жизнь, — он всё ещё был злым, но злость эта была контролируемой, словно Алукард уже знал, что эта битва бессмысленна.       — Если ты умрешь, — неожиданно мстительно проговорил вампир. — Я буду лично убеждать отца расследовать это.       — Это шантаж, — ровно ответил Геральт, шокированный угрозой, исходящей от Алукарда.       — Я учусь, — произнес Алукард с гордостью, поставив кубок на стол и потянувшись к кувшину. — Ты ешь?       Геральт всё ещё был голодным. Его живот больше не пытался съесть сам себя, но в нем вполне хватало места ещё на пару тарелок еды. Ведьмак дотянулся до вилки и ткнул ей кусок мяса, маринованный в меде, подтаскивая тот к своей тарелке.       — Знаешь, Трисс делала похожее предложение, — он покачал головой и откусил очередной кусок. — Хотя там было поменьше шантажа и побольше личной мести. Она — чародейка. Имеет свои планы, как все они, но мы иногда работаем вместе, — Геральт вздохнул. — Но всё будет становиться только хуже.       — Как так?       Это был сложный вопрос. Столько всего было в него заложено, и так тяжело было собрать все проблемы воедино. В конце концов, Геральт не был тем, кто передвигает шахматы по доске, пусть иногда и подбирался на удивление близко к этим людям. Пока он думал над ответом, уже проглотил очередную порцию еды.       — Всё пришло в движение в мире, — наконец, сказал он. — Имею в виду, в моем мире. У этого множество причин. Политика и войны, не знаю, натура людей и естественные изменения в мире. Но войны начались и только распространяются. Есть этот религиозный орден… ну, они говорят, что помогают, и уверен, что кому-то они точно помогли. Но так же есть охота на ведьм. На многих из них. Мир так долго не продержится. Что-то должно сломаться.       — Вполне вероятно, — согласился Алукард. — В моем мире ведьм тоже сжигали на кострах, — он понизил голос и положил руку на плечо Геральту. — Я понимаю твоё желание помогать, из-за которого ты не можешь просто стоять в стороне и смотреть. Это одна из вещей, которые я нахожу интересной в тебе. Но ты не должен обязательно умереть ради этой цели. Быть умнее, быть осторожнее не стыдно, — он вздохнул. — Я пытался иди обоими путями, и пока осторожность послужила мне лучше.       В этих словах была правда, даже Геральт это видел.       — По-честному, я пытаюсь избегать всё это по мере возможности. Ведьмаки должны быть нейтральной стороной. Обычно однако, мы присоединяемся к нелюдям. Я продолжаю включаться во все процессы, чаще всего, случайно, — ведьмак скривился и ссыпал на тарелку жареные овощи. — Кстати сколько я проспал? — спросил Геральт, которому необходимо было сменить тему. Как бы вкусно ни выглядела еда, он уже начал замедляться к этому времени. Он осмотрел стол, пытаясь отыскать то, что ещё не успел попробовать.       — Немного больше восьми часов. Признаюсь, я устал ждать, пока ты проснешься.       — Поэтому занялся бритьем.       — Поэтому занялся бритьем, — подтвердил со всей серьезностью Алукард. Он не тронул ничего из еды, помимо вина, но Геральт не был удивлен.       — Просыпалась ли Цири хоть раз за это время? — он всё ещё ощущал знаки вокруг неё, но и Ирден и Квен были присоединены к её телу, а не месту, где она была. Так что пусть пробуждение было маловероятным, однако возможным.       — Нет, — Алукард покачал головой. — Думаю, Отец отправил кого-то проверить, почему она до сих пор спит.       Геральт нахмурился, начиная волноваться. Ей требовалось много сна после истощения магических сил. Путешествие между мирами однако обычно так её не истощало, хотя им пришлось сделать несколько прыжков за короткий промежуток времени…       — Я хочу её увидеть, — сказал ведьмак, на что Алукард кивнул.       — Возможно, это хорошая идея. Но я бы хотел, чтобы ты сначала встретился с Отцом. У него есть кое-что для тебя.       Геральт кивнул. Это имело смысл. Какие бы прекрасные часы они не провели вместе с постели, Дракула оставался хозяином этого замка, и просьба не была такой уж сложной. Он увидится с Дракулой, а потом пойдет проведать Цири. Он был так занят мыслями о том, какие элексиры зальет дочери в глотку, что совершенно забыл про дары. Лорды обычно дарили ему дары, которые считали ценными, но которыми являлись абсолютно бесполезными для него. Или ещё хуже, они просто раздражали, разодетые, как индюки. Геральт сомневался, что что-то такое произойдет с Дракулой, но, что ж, опыт уже имелся.       — Веди.