Сломанные

— Браво, мистер Уизли! — Люциус стоял чуть в стороне от Рона и беззвучно аплодировал. Даже последнему дураку в кабинете ЗОТИ было предельно ясно, что слова нового преподавателя не имели никакого отношения к искренней похвале. Гермиона сидела за своей партой и внимательно наблюдала за происходящим. Ногти всё еще были намертво вжаты в кожу ладоней, едва не раздирая ее до крови. Гермиона изо всех сил хотела направить всю свою внутреннюю злобу на Люциуса Малфоя, но акцент был безвозвратно смещен. Она злилась на Рона. На его бестолковое упрямство и недостаточно серьезное отношение к учебе. Со всем этим уже стоило бы давно смириться, но Гермиона не могла. Она искренне не понимала, почему Рону так сложно хотя бы один день провести с учебниками. Они проучились столько лет, а он… Всегда и за всё хватается в последний момент. И вот к чему это привело. Было отвратительно перед самой собой признаваться в том, что замечания Люциуса Малфоя имели под собой веские основания. Гермиона не хотела лгать себе, поэтому сжав кулаки еще сильней, проглотила такую неприятную ей правду. Одно дело, когда приходится сражаться за свою жизнь. Тут нет никаких правил и книжек. Есть смерть, что неустанно ходит по пятам и обдает колючим холодом затылок. Но совсем другое, когда нужно продемонстрировать свои навыки. Безошибочно и так, как указано в учебниках. — Вы абсолютно не знаете теорию, — Люциус принялся неторопливо расхаживать между рядами, глухо постукивая своей тростью по каменному полу. — Защита должна быть практической, а не теоретической, — буркнул Рон. Гермиона сильно прикусила нижнюю губу, мысленно умоляя Рона заткнуться. Но он, конечно же, ее не слышал. — Куда же вам к практике переходить, если теорию вы, кажется, всю прослушали? — Люциус обернулся и заложив руки за спину, посмотрел на Рона. Одна бровь привычно выгнулась, награждая тонкие аристократические черты лица Малфоя-старшего остротой и надменностью. Гермиона наблюдала то за Роном, то за… профессором. Злость и желание немедленно броситься на защиту своего парня бились в ней и кусались, как ядовитые змеи. Вдруг зачесались кулаки. Гермионе хотелось вскочить и ударить костяшками прямо по этому ровному высокомерному носу. Именно ударить, а не применить какое-нибудь заклятие. Люциус Малфой ведь так ненавидит маглов и грязнокровок, поэтому это был бы идеальный ход. Нанести урон по-магловски. Но благоразумие останавливало. Рон сам подкидывал Малфою-старшему поводы поупражняться в едкости и сарказме. Должно быть, он думал, что его нежелание отвечать на вполне лёгкие вопросы делает его в глазах сверстников лучше. Но на самом деле всё выглядело так, что Рон завалился на элементарных темах. — Не теория помогла нам одержать победу над… — Этот эпизод не имеет никакого отношения к нашему уроку, — тут же жестко пресёк Рона Люциус. — Разговоры, не касающиеся Защиты, оставляйте за дверью, мистер Уизли. Садитесь. И мой вам совет — не пренебрегайте походами в библиотеку. Даю вам персональное задание — написать доклад. В нем вы мне подробно опишите всю теорию применения Защитных чар. Начиная с первого курса. И когда я смогу лично убедиться, что вы усвоили теорию, мистер Уизли, лично позволю вам перейти к практике. Веснушчатое лицо Рона с каждой секундой багровело всё больше и больше. Хотелось послать в надменную рожу Малфоя-старшего Непростительное заклятие и будь, что будет. Но он банально струсил. Пальцы уже тянулись к палочке, но разум тихим уверенным тоном твердил, что противник слишком силён. Да и не стоит он того, чтобы жертвовать своим будущим. — Вас провести к месту? — Люциус медленной плавной походкой двинулся в сторону учительского стола. Рон лишь фыркнул и громко топая ногами, вернулся за парту. Щеки и уши еще очень долго горели от злости и раздражения. Гермиона хотела взять Рона за руку, но он лишь отшатнулся, вперив недовольный взгляд в деревянную крышку парты. Люциус вернулся к своему столу и окинул учеников непроницаемым взглядом. Год. Нужно продержаться всего лишь год. — Вы должны уяснить одно элементарное правило — повторение пройденного материла обладает равной важностью, как и познание нового. Безусловно, практика — один из важнейших этапов обучения. Но немало важно то, что хранится вот здесь, — Люциус прикоснулся к своему виску длинным указательным пальцем. — Тёмные искусства могут очаровывать и обманывать. Тёмные искусства — это не только боль. Это хитрости. Тонкие и порой незаметные. Вы должны уметь не просто давать отпор, используя Защитные заклинания. Вы должны понимать, почему поступаете так или иначе. Должны осознавать природу тьмы, чтобы не оставить ей ни единого шанса завладеть вами. Для этого одной практики в применении магии недостаточно. В кабинете повисла тишина. Она была лёгкой и какой-то чарующей. Даже Гермиона на один краткий миг прекратила нервно кусать свои губы и терзать ногтями несчастную кожу на ладонях. Люциус Малфой говорил вполне очевидные вещи, но его голос… его взгляд… осанка. Всё это невольно приковывало к себе внимание со стороны аудитории. Он оказался весьма и весьма неплохим оратором. Конечно, не лишенным высокомерия, что струилось по его венам, но всё же. Никаких лишних слов и действий. Всё по существу. — К тому же, — продолжил Малфой, — есть и более приземленные цели — ЖАБА. Повторюсь еще раз, если вы желаете его сдать, то обязаны объять нашу науку. Целиком. И полностью. Я не позволю горстке учеников запятнать мою репутацию оценками «отвратительно» или «тролль». — Будто еще есть что пятнать, — пробурчал Рон. — Вонючий Пожиратель и… — Рон, — с укоризной прошептала Гермиона и с силой сжала под партой влажную ладонь своего парня. — Нет уж, мисс Грейнджер, — голос Люциуса Малфоя сотней мелких иголочек рассыпался в груди Гермионы. Ее передёрнуло так, словно в нее только что полетело Круцио. Слышать собственную фамилию из уст этого человека было… странно. И это самое щадящее определение, которое могла дать Гермиона. Она не хотела, чтобы Люциус Малфой вообще обращался к ней. Чтобы даже не смел кончиком своего языка пробовать буквы, что складывались в ее имя и фамилию. Кто угодно, только не он. Ей было противно. По-настоящему. — Пусть ваш кавалер продолжит, — Люциус сложил руки на груди. — Вас что-то не устраивает, мистер Уизли? Если так, то вас здесь никто не держит. Мы не занимаемся насилием, — уголок губ едва не дёрнулся в холодной насмешке, но Люциус быстро пресёк собственный порыв. — Я не собираюсь делать вид, что всё в порядке, — Рон резко вскочил на ноги и подхватил сумку. — Вам здесь не место, — он взглянул на Гермиону, будто ожидая, что она тоже поднимется и пойдет за ним. Но… Этого не случилось. Гермиона не могла уйти. Не могла струсить, потому что на кону стояло нечто большее, чем просто гордость. Она должна была вернуть себе прежнее внутреннее спокойствие и силу. Должна была побороть свои страхи, а чтобы сделать это — нужно смотреть им прямо в глаза. — Отлично, — прошипел Рон и быстрым широким шагом направился в сторону выхода из кабинета. — Я отстраню вас от занятий, мистер Уизли, — бросил не без едкого удовольствия в спину Рону Люциус. — И ваша карьера мракоборца завершится даже не начавшись. — Ублюдок, — прошипел Рон и всё равно покинул занятие. Гермиона переглянулась с друзьями. Гарри был ошарашен поступком Рона не меньше Джинни. — Еще желающие присутствуют? — Люциус с деланной заинтересованностью посмотрел на учеников. — Нет? Великолепно. Приступаем к повторению материала, — он изящным движением руки вынул из трости палочку и приманил к себе стопку учебников. Учебники послушно опустились на парты учеников. — Мистер Долгопупс, уверен, что вы продемонстрируете более обширные теоретические знания, нежели мистер Уизли. — Да, профессор, — несчастным голосом отозвался Невилл, поднимаясь из-за парты. На протяжении всего урока Люциус задавал вопросы тому или иному студенту. Гермиона знала ответ на каждый из них. Ее рука даже несколько раз порывалась взметнуться вверх, когда кто-то из слизеринцев не мог толком нормально ответить. Это была дурацкая привычка. Привычка круглой отличницы и всезнайки. Но Гермиона упорно гасила в себе такой привычный и приятный порыв, потому что понимала — она не готова к прямому контакту с этим человеком. Не сейчас. К слизеринцам Малфой-старший, естественно, относился снисходительно. Будто могло быть иначе. Разве что Гойл не сумел ответить на элементарные вопросы, касающиеся вампиров, из-за чего был награжден едким комментарием. Люциус был безжалостным в своих высказываниях, но Гермиона к концу урока вдруг осознала, что он ни разу не перешел на личности. Ни разу. Были высказаны недовольства касательно успеваемости и знаний, но не более. Когда урок завершился, неопрошенными остались лишь Гарри, Драко и Гермиона. Вряд ли это могло быть банальным совпадением. Гарри избежал публичной интеллектуальной порки, потому что Люциус не мог отрицать очевидного — этот парень с яркими зелеными глазами и вечно торчащими на затылке волосами спас его. Показания Поттера стали решающими в принятии решения Визенгамота. Драко — слизеринский принц в принципе находился под защитой своего отца. Это еще тянулось с первого курса. А она… Гермиона… Тут дело было в ее крови. Снова. Да, это не должно было задевать уже так сильно, как раньше. Но проклятый шрам на руке снова будто налился болью. Голова гудела. В ней закружились в безудержном вихре самые разнообразные мысли, но одна из них имела явное преимущество. Рон. Нужно было что-то делать с той ситуацией, в которую он попал из-за собственного упрямства. Гермиона прекрасно знала, что Рон не пойдет на уступки. Это всё значительно усложняло. — Нужно найти Рона, — будто прочитав мысли Гермионы, заявил Гарри, когда Люциус отпустил их. — Поищите его, а я, — Гермиона с усилием проглотила, внезапно возникший в горле ком, — поговорю с ним, — она едва заметно кивнула в сторону преподавательского стола. — Ты уверена? — обеспокоенно спросила Джинни. — Во-первых, я староста и ответственная за успеваемость нашего факультета, — говоря всё это, Гермиона судорожно складывала в сумку учебники и пергамент. — Возникла конфликтная ситуация и я должна ее устранить. Да и потом, вы же знаете Рона. — Мы подождем тебя, — твёрдо заявил Гарри. — Нет, идите. Я справлюсь, — Гермиона закрыла свою сумку. Сердце в груди бешено колотилось. Все страхи и ночные кошмары разом ожили, забились о стенки черепной коробки. Ненависть смешивалась с буравящим ужасом, ужас перетекал в слабость. Одна частичка Гермионы понимала, что Люциус Малфой был прав. Другая частичка не могла позволить, чтобы у Рона возникли серьезные проблемы. Они пережили слишком многое, чтобы запнуться на дурацкой стычке с профессором. А третья частичка, самая крошечная и самая страшная хотела мести и еще больше ненависти. Люциус Малфой был тенью и связующим звеном с тем, что произошло с ней, с друзьями, со всеми. И этого оказалось более чем достаточно для ненависти. Испепеляющей и неконтролируемой. — Мисс Грейнджер? — раздался за спиной вопрос, когда Джинни и Гарри покинули кабинет. Гермиона снова вздрогнула, снова ощутила омерзение от того, как в его исполнении прозвучала ее фамилия. Немного растянуто и как будто в шаге от насмешливой нотки. А он едва заставил выдавить из себя ее фамилию. Она горчила на языке, как дешевое пойло в вонючем пабе где-нибудь на окраине Лютного переулка. Но таковы были правила игры. Нужно принимать эту учтивую роль, если не хочется обзавестись лишними проблемами. Все должны верить, что Люциус Малфой действительно встал на путь исправления. — Я… Я хотела поговорить по поводу Рона… Мистера Уизли, — Гермиона напряженно сжала ремешок своей сумки и едва не задохнулась, когда холодные серые глаза медленно переместили свой взгляд на ее лицо.