Дайте мне согрешить, святой отец!

Даня жил в маленькой квартире. Однокомнатная, с вечным беспорядком. Путанные провода, пыль на шкафах и замасленная вытяжка на кухне. Последнее было не его виной – Поперечный не готовил. С едой у него вообще были сложные отношения. Если кто-то готовил, то замечательно, а если нет, всегда же можно купить сникерс в магазине. Большой сникерс, если есть очень хочется. А можно взять пиво с чипсами и не парится. Уже бывшая девушка говорила ему, что это попахивает алкоголизмом. Он отвечал ей, что алкоголики не сдаются и бухают до конца. В конце концов, у него есть она, которая и будет заботится о нем. А он о ней. Каждый как умеет. Зачем всё это было? Расстались будто бы просто так, для смеху. Они же и не ссорились совсем. Да и сам разговор прошёл спокойно, словно вопрос был в том, чтобы купить хлеба к ужину. Он как всегда выбросил мусор, она резала картошку. Вечером он играл в видеоигры. В Fortnight. Просто бестолково бегал по карте. Сомнение беспощадно сжирало душу. Нужен ли он вообще этому мужчине? Взрослый, правда, взрослый, не такой, как его старшие друзья. Одно дело отвечать на шуточки на исповеди, другое дело просто общаться. Даню так сильно вело рядом с ним и так душило в одиночестве. Моё море, прошу тебя, не выплюни меня на берег, во время очередной бури твоих истерик В него засасывало и правда как в морскую пучину. Только соль была совсем не горькой, а приятной. И губы на вкус были дымными и колючими. Даня вновь принялся переслушивать песни Нойза. Никак не удавалось попасть на концерты раньше, а сейчас он и вовсе куда-то пропал. Поперечный от нечего делать прочитал дофига статей, рассматривая последние фото. Их было мало, в основном смазанные кадры с вечеринок и потом из больницы. А после он пропал. Друзья и знакомые отвечали что-то невнятное, продюсер вообще отмалчивался, а самого Нойза просто не было. Даня ловил себя на глупой мысли, что волнуется. Становилось как-то ужасно грустно, когда подсознание нашёптывало очевидный ответ: парень с нестабильной менталкой и тягой к алкоголю и веществам просто ушел в отрыв из которого не вышел. Несчастные случаи так часто случаются, особенно с теми, кто не в себе. Становилось страшно. В принципе всё это вызывало странные ощущения. В лице артиста он видел настолько знакомые черты, что это почти пугало. Конечно, Даня списывал это на то, что просто давно не вспоминал о нём. Был случай пару лет назад, когда случайно попал на реп-тусовку, увидел, хотел подойти, но не успел ничего сказать, прошли мимо, совсем не замечая. Тогда было обидно, но сейчас всё легко вставало на свои месте. Невозможно видеть всех, невозможно быть вежливым со всеми, особенно когда незнакомых людей в твоей жизни становится слишком много. После этого случая долго не брался слушать песни и вообще следить за творчеством. Узнавание было столь очевидным и одновременно столь непонятным, что хотелось сломать стекло, чтобы оно не мешало смотреть. И голос был таким знакомым, только не совсем таким. Надо было изменить не тембр, не скорость, а… Даня сам не знал что. Но сейчас, после кучи часов в поезде, тряски, очень ядреной водки и одного косяка все эти беспокойства и сомнения ушли на второй план. Такой спокойный Ваня, сносящий все выходки Поперечного с лёгкой ухмылкой, занимал все мысли, будоражил. Так хотелось вывести его из себя, заставить показать эмоции, Дане очень хотелось… Разница в росте у них была такая же, как с Региной. Зажимать священника в коридоре оказалось неожиданно удобно и привычно. До этого они несколько секунд смотрели друг на друга в странном молчании. Даня хотел было извиниться за беспорядок, пожаловаться на надоедливого бухого мужика в поезде, рассказать про неожиданные ощущения от прихода, да и вообще продолжать болтать без умолку, только чтобы заглушить это отчаянное влечение внутри самого себя. Но тут он вдруг замер, замечая, как расширяются чужие зрачки. А уж когда немного открылись губы у Поперечного вообще сорвало крышу. Из-за собственной бороды чужая щетина не ощущалась. Зато ощущались Ванины руки, которые старательно снимали с Дани куртку. Пока было страшно идти руками вниз, лапать мужика за жопу было как-то слишком по гейски, что ли. Но целоваться было так головокружительно приятно. Даня привалился к нему всем телом, постепенно ощущая, как они оба нагреваются друг от друга. Долгий поцелуй всё же разорвался. Ваня тяжело дышал ему в шею. Он всё же отпустил куртку, перемещая руки одну на плечо, другую на талию. От этого Даня невольно напрягался. -Ебать. - Кто кого? - рефлекторно пошутил Поперечный. - Не знаю, - глаза у мужчины были совсем дикие, горячие. У Дани от этого пересыхало горло. Так хотелось быть решительным. - Мне давно было интересно… - Что ты?... Блять! Ваня вцепился в ремень на джинсах. А Дане казалось, что это хорошая идея. Ему вот нравилось, когда девушка делала минет. Он, конечно, не девушка, но постарается. Жутко не хотелось отступать. - Надо в душ хотя бы сходить. - К черту! Я переживу! Поперечный перехватил холодные ладони, не давая отстранится. У него бешено стучало в висках, а изнутри сжирало любопытство. Как это все таки? - Даня! Это было скорее шипением, чем возражением. В голосе звучали нотки паники, но находящийся рядом с чужой ширинкой Поперечный очень хорошо чувствовал, что не он один тут ебнутый. - А я хочу, чтобы ты моё имя стонал, - и сосредоточенно лязгнул молнией на джинсах. Он гнал от себя страх. Даже не страх, а панику: всё внутри него начинало кричать, все привычные шаблоны рушились. Он же не может с парнем, правда? Это противно, противоестественно, неправильно. Не по православному, блять. Хотя вон, православный священник стоит и особо активно не сопротивляется. Это было очень смущающе. Даня продолжил только потому, что отступать было бы ещё более неловким. Его никогда не привлекали чужие члены. Не было такого, что он мечтал о чьем-то хуе у себя во рту или в заднице. Но порой это было очень любопытно. Первой мыслью, когда он узнал о подобных практиках было «а каково это сделать»? Это унизительно? Это неприятно? Но тогда возникало логичное замечание – зачем тогда это делать с девушками? При всей своей испорченности, Даня не видел смысла в действиях, которые причиняют дискомфорт человеку, которого любишь. Иногда он представлял себе, как отсасывает кому-то. В этом не было сладкого томления, как в обычных эротических фантазиях. Было только любопытство. С тех пор, как он встретил «отца Ивана», желание попробовать сделать ему минет становилось лишь сильнее. Даня всё же решился. Коснулся члена. Сделал это как-то странно, языком, будто пробуя леденец на вкус. Ощущения были двоякими. Это точно не было отвратительно, но и приятным сложно было назвать. С куни всё было немного иначе, вкус был менее ярким, что ли. - Мгфффау, - стон сверху резко вывел Поперечного из прострации. Ваня явно пытался сдержаться, но воздух всё равно вышел с звуком через нос, сливаясь с задушенным стоном. Его лицо резко покраснело, он запрокинул голову назад, чуть съезжая спиной по стене. Руками же так сильно сжал ладони Поперечного, что пальцы побелели. Такая реакция будоражила гораздо сильнее, чем сам процесс. На этот раз в хорошем смысле. Наконец! Наконец ему удалось разрушить постоянное спокойствие священника! Такие яркие, живые эмоции. Пьянящая реакция. О да, оно стоило всех неловких секунд. Даня почувствовал, что его собственные штаны становятся тесными. Он продолжил уже увереннее. Ваня запустил дрожащие пальцы в рыжие волосы, и от этой легкой боли темнело даже в закрытых глазах. Оказалось, что брать в рот полностью неудобно. У Дани никак не получалось расслабить горло, а ещё очень сильно мешали зубы. И что делать дальше не понятно. Дышать было тяжело, а рука сжала волосы сильнее. Член неловко скользнул по губам наружу, но Даня не хотел так просто сдаваться. Это было почти обидно. Единственное, что пришло ему в голову – обхватить зубы губами и несколько раз интенсивно дернуться туда-сюда. В организме стало резко не хватать воздуха, Даня закашлялся, а потом почувствовал, что нечто жидкое и горячие стекает по стенкам горла, и от этого он стал кашлять ещё сильнее, отстранившись окончательно. - Что-то вы быстро, святой отец, - съязвил Поперечный, сидя на коленях и потирая горло. - Можешь считать себя богом минета, - отмахнулся от него Ваня. - Что, правда? Выражение лица священника настолько прямо говорило: «Ты душевнобольной?», что Даня решил промолчать. Произошедшее его ещё не догнало и не стукнуло битой по башке, поэтому у него были силы любоваться красным и тяжело дышащим мужчиной. Они всё ещё были в верхней одежде, и Ваня решил стянуть с себя толстовку, под которой ничего не было. Поперечный сам не заметил, насколько жадно рассматривает открывшуюся картину. Ваня бы сказал, что рассматривать в принципе нечего. Ни рельефов, ни третьего соска у него не было. Разве что ребра можно пересчитать и то, удобнее будет на ощупь. Но эта мысль была явно лишней, так как кровь вновь начала приливать, особенно к щекам, делая его похожим на помидор. Тридцать три года уже, а воздержание всё равно сделало из него пубертатного подростка. - Боюсь, я не смогу… Ответить тебе тем же, - едва смог выдавить из себя Ваня. Приключений ему на сегодня хватит. - Я же не гей, чтобы возбуждаться от того, что мужику отсасываю, - беззаботно отозвался Поперечный, легко подскакивая на ноги. - Но достаточно гей, чтобы ему отсасывать? – от логики рыжего парня ехала крыша. - А я не гей, - Даня понизил голос до заговорческого шёпота. – Я би. Это он уже промурлыкал на ухо, вновь вжимая музыканта в стену. Поперечному явно это нравилось, особенно потому, что ощущалось, насколько он выше. Борода защекотала щеку, а потом язык прошелся по безвольным губам. Ваня же чувствовал себя переваренной сосиской, ему было жарко, и уже почти никак. Слишком много всего произошло, все его чувства были перегружены. - Теперь ты тоже будто бы глотнул своей спермы! Даня чуть ли не прыгал от радости. Если бы брови Вани могли залезть на крышу, они бы там были. И чисто на энергии ахуя улетели бы в космос. - И ещё будто бы сам себе отсосал. Непрямой минет. - А что, «водка Шредингера» лучше? – оскорбился Поперечный. Но его тут же догнала ещё одна мысль. – Блииин, а я получается сколько раз себе отсасывал? С девушкой то целовался после минета. - И этим ртом ты касался моего члена! - Ахаха! Непрямая оргия! *** Ваня лежал, рассматривая потолок. Даня сопел куда-то в шею, привалившись всем правым боком к Нойзу. Было жарко, но благодаря открытой форточке, терпимо. Ещё совсем недавно сердце отчаянно билось о грудную клетку. Он и правда не думал, что секс так сильно его вымотает. А ведь то, что произошло, даже сексом сложно назвать. Петтинг? И то не факт. Его корёжило потом так сильно. Потому что это был парень? Да нет. С этим он смирился довольно давно, принял как устоявшуюся норму. Парень и парень, такой же человек, обычный. Но что-то в глубине продолжало скручиваться, перетекать липкой чернотой, будто пятно бензина в грудной клетке. Они почти час лежали вот так, и только сейчас Ваню начало отпускать. Это «что-то» никуда не делось, но хотя бы мозг перестал бить тревогу и метаться в черепе будто в клетке. Ваня провел рукой по холодному впалому животу, потом почесал грудь. Короткие ногти бестолково пытались царапать кожу, но не оставляли даже белых следов. Темные, с маслянистой радугой капли бензина продолжали оседать на легких. Интересно, он сможет сейчас петь? Именно петь, а не читать рифмованные строки. Жутко захотелось попробовать. Тем временем пальцы самостоятельно нашарили руку Поперечного, и начали хаотично ощупывать её. То едва касаясь подушечками пальцев, то чуть ли не хватая. - Ммммфмфмф, - простонал Даня всё так же в шею, открывая глаза. Ваня всё не мог выбраться из петли собственных мыслей, повернул к Поперечному голову. В сонных, с полопавшимися сосудами глазах читался надрыв, уже не пьяный, а похмельный, с кусачими, больными искорками. - Ты не захотел что-то делать мне… Потому что я тебе не нравлюсь? Такой хриплый, низкий голос и такая наивная фраза. Ваня отвёл взгляд, обжигаясь. - Нет. Не в этом дело. - А в чем? – Поперечный поднялся, продолжая опираться на одну руку. Ваня поморщился. - Это просто слишком. Для одного вечера. Нойзу отчаянно не хотелось объяснять. Точнее, он даже не знал, что объяснять. Но Даня так непонимающе хмурился и упорно не отводил взгляд, что Ваня догадался – сам достроит теории в своей голове. А это ещё хуже. Пришлось говорить. - У меня давно ничего не было. И такой провал в жизни просто так не случается. - Ты не девственник, не? Интересно, а Поперечный хотя бы иногда останавливается подумать, прежде чем что-то сказать? Это уже хроническое. От Ваниного взгляда Даня чуть смутился, но упрямо продолжил ждать объяснения. - «Давно не было» подразумевает, что когда-то оно было. И было вполне достаточно. - Прости. Но с парнями же не было, так? – от волнения, рыжий облизал губы. Сука, опять. Они ведь даже испробовали его рот… Сладкая волна опять прокатилась по телу, Ваня тихо застонал, вытягиваясь, стараясь движением сбить возникающее возбуждение. Как жаль, что его тревоги помешали нормально насладиться тем моментом. - Не было. Как и у тебя. - Туше. Даня затих. Сначала сел, обнимая колени руками, а потом замолчал. Наверное, боролся с похмельным сном. Ваня же лежал с закрытыми глазами, наполняясь холодом без горячего тела рядом. Но сонное оцепенение уже сошло, мысли двигались по голове быстро, а сердце, наоборот, полностью успокоилось – билось равномерно и мягко. Дышать стало проще. - Я не знаю. Сначала всё казалось просто, когда мы только начали общаться. Хотя не просто, а знакомо. Мне все же за тридцать, влюблялся не один раз, - Ваня ненадолго замолчал, катая язык по рту, пытаясь подобрать слова. Получалось плохо. Он тоже сел, разминая затекшую шею. – Сейчас знаешь, будто внутри что-то сломалось. Я и хочу прикосновений, но они, - шум тока в ушах, - меня пугают, наверное. Нет, не сами прикосновения, будто… - пальцы ещё раз прошлись по груди, так и не сумев добраться до темных капель, - Мне кажется, что я не имею права всё это испытывать. Человек, который меня касается испачкается. Я будто в бесконечной серой яме, всё вроде хорошо, но начинаешь задумываться, и оказывается, что всё просто никак. Я устал, - впервые эти слова прозвучали, и впервые он понял их так четко. Глаза изнутри будто бы иголками закололо. - Звучит как депрессия. Даня хотел коснуться обнаженного плеча, но не решился. - Может быть. - Ты пробовал сходить к психологу? Или сразу – к психотерапевту. Ваня лишь отрицательно мотнул головой. У него начало закладывать нос, и все мышцы на лице напряглись. - Прости… Я не знаю, как помочь, - Данины пальцы с силой сжали покрывало. Слёзы наконец полились, и Ваня аккуратно вытирал их ладонями. Хотелось рыдать и одновременно расхуярить что-нибудь, да не один раз, чтобы всё разлеталось на кусочки. *** - А у тебя было похожее состояние? - Депрессия? - Типо того. - Неа… Такие диагнозы без специалиста ставить нельзя. Хотя я тебе так уверено сказал. Черт! Ну это просто очень похоже, и у меня были, да и есть знакомые с таким диагнозом… В общем! Было похожее, совсем недавно. Я чего вдруг в Воронеж припёрся, стало совсем тошно. Есть чувство, что я исписался. В голове ничего нет. - Когда исписался – пиши о том, что исписался. Остановиться и бросить легче, чем кажется. А вот начинать заново гораздо труднее. - А ты? - Что я? Вроде как, всё становится лучше. Но знаешь, это как ходить по очень тугой спирали, где каждая стенка плотно прилегает к предыдущей. Кажется, что ты там же, хотя уже на новом завитке. И понятно, что что-то изменилось, только когда прошёл уже много. - Я, наверное, ещё ничего не прошёл. Максимум пару завитков. - Все с чего-то начинают. Всё наладится. - Ты в это веришь? - Я ни во что не верю и ничего не жду. -… - Хреново у меня получается поддерживать. Прости. Голос у Поперечного сломался на последнем звуке. Стало жаль мальчишку. - Нормально. На самом деле искреннего сочувствия достаточно. - У меня никогда не находиться нужных слов. - А слова и не нужны. Реально важные слова знаешь только ты сам. И вот когда их найдешь – тогда станет легче. - Я очень хочу, - это Даня шептал куда-то в волосы. Они подползли совсем близко друг к другу, и теперь уже Ваня дышал в шею Дане, проваливаясь в тяжелый, послеистеричный сон. *** Даня проснулся ещё через пару часов. Голова была тяжелой, глаза сухими. Холодное раннеутренее солнце светило из-под шторы. Поперечный пару минут помучился, решая, вставать или не вставать, и всё же поднялся. Кровать жалобно скрипнула. Душ помог прийти в чувство, да и в целом почувствовать себя человеком. Спать он завалился прямо так, не снимая штанов и футболки. Даже сейчас от них несло дымом, потом и перегаром. Этого запаха в квартире не стояло только потому, что Ваня предусмотрительно открыл форточку. С запоздалым стыдом Даня понадеялся, что не из-за него. Вообще, один в постели, только в джинах, без верха, священник выглядел очень хрупким. И так было понятно, что он не машина-убийца, но в одежде он выглядел чуть объемнее. Талия тонкая, и плечи узкие. Сам Даня дрищ ещё тот, но выше, да и не такой худой. Но у святого отца мышцы хоть просматриваются, не яркие, но хотя бы есть. Даня в зеркало решил не смотреть. «А всё таки ты хочешь мужика!» - ехидно зудело подсознание. «Ну и что, блять?» - в ответ бесился Поперечный, - «Умные выводы какие-нибудь будут?». «Пидр» - тут же ответило подсознание. - Сам пидр, - уже вслух буркнул Даня, ощущая, что оскорбляет сам себя. На кухне была только вода. И только из-под крана. А за неимением лучшего… Короче, Даня поставил кипятиться чайник. Он конечно долбоёб, но когда вода уже в стакане с белым налётом, даже в его пустую голову приходит мысль, что стоит её хотя бы вскипятить. Но ни чая, ни кофе не было, так что светил ему всё равно только голый кипяток. Пока чайник булькнул на плите, Даня решил зайти в инсту. Сначала лениво листал ленту, а потом зашел в сообщения. Это был второй, приватный аккаунт, с которого он мог спокойно сидеть и лайкать любую хрень, и здесь он чаще всего списывался с менеджером. «Дань, а что за хуйня происходит? Ты где его вообще нашёл?» «Чего? Кого нашёл?» В ответ на это прилетела ссылка. Она мучительно долго открывалась, но стоило появиться заголовку, Дане уже стало нехорошо. «ДАНИЛА ПОПЕРЕЧНЫЙ И NOIZE MC – ПРИВАТНОЕ СВИДАНИЕ? ГДЕ ВСЁ ЭТО ВРЕМЯ ПРОПАДАЛ СКАНДАЛЬНЫЙ РЕПЕР» И потом их фотка с фристайл батла – Даня куда-то тащит Ваню за руку. Ну как куда-то, на выход. Но кто там не был, этого знать не может. Хорошо хоть ещё не сфоткали, как они прямо реально за ручки держатся. На шее выступил холодный пот. Язык будто набух, расползся во рту, под нервно забившуюся по артериям кровь. «Там просили твой номер, я дала, всё равно тайны никакой уже не получиться» Он не успел спросить кому и почему Аня дала номер, потому что телефон уже зазвонил. - Да, аллё?