***
Нора склоняет голову набок, пронзая меня трепетной нежностью. Внутри всё сжимается только от мысли о том, что я должен сказать ей что-то столь гадкое, отвратительное, и я тут же чувствую в горле вязкий ком, перекрывающий путь продвижения воздуха. Я нервозно сглатываю, пытаясь собраться с мыслями, выбирая, какую из фраз лучше использовать как начало моего оправдательного монолога. — Нора, я придурок. — Нора, я кретин. — Нора, я дебил. — Нора, я… — слегка сжимаю её ладошку, продолжая испепелять взглядом карие глаза, но продолжение моей реплики, начинающейся с одного из трёх вариантов выше, прерывает недовольное, скептическое кряхтение, доносящееся откуда-то сверху. — Детка, можно тебя на пару слов? Видимо, сам Люцифер уже спустился на землю, чтобы спасти меня от горькой участи рассказать Норе всю правду. Почему Люцифер? Потому что, по всей видимости, хочет заодно вернуть свою бывшую ведьмочку в ад. Скольжу взглядом по светловолосой макушке Норы и встречаюсь с убийственными ледяными глазами мистера Ларсеном. Тут же отворачиваюсь, отпустив руку Норы из своей. — Твой секрет ведь может подождать пару минут? — она игриво подмигивает мне, и я коротко киваю. Так даже лучше. Я бы всё равно не смог признаться в том, что я грёбанный обманщик, по глупости заключивший сделку с самим Сатаной.Утром этого же дня
От лица Агаты. Чувствую, как пальцы рук начинают неметь, а кожа шеи — гореть под настойчивыми, властными прикосновениями губ моего дьявола. Кажется, я вовсе теряю голову. Начинаю отчаянно хватать воздух грудью, ощущая непреодолимое желание прикоснуться к Александру и обвить его шею руками, притягивая к себе. А я ведь не увижу его ещё целый месяц. Что может произойти за столь долгое время разлуки? Конечно, я не хочу думать о плохом, ну, к примеру, о том, что в один прекрасный день он позвонит мне из Швеции и скажет, что уже больше никогда не вернётся в Англию и что остаётся на своей Родине вместе с Норой. Нора… Я знаю, что он меня любит. Каждый день просыпаясь рядом со своим любимым демоном, я вижу его взгляд и практически могу прочитать в его дьявольских глазах то, как сильно он дорожит тем, что мы построили вместе. Я доверяю ему на 100%, но не ей. Кто знает, что она за человек? Возможно, она играет роль идеальной барышни, чтобы казаться лучше остальных. А, возможно, она и есть идеальная девушка. Только вот для кого? Тётушка периодически выносит мне мозги по поводу того, что наши с Александром отношения могут в какой-то мере быть нездоровыми. Мы оба стремимся привнести в мир нашей любви щепотку остроты, азарта, смертельного риска. Но что плохого в том, что мы оба получаем от этого удовольствие? Аннет не верит в то, что Александр изменился. Что он больше не хочет бегать за каждой юбкой, что он осознал неправильность своих действий, что он действительно любит меня и готов ради меня на всё. Она придерживается консервативных взглядов и считает, что он должен думать о свадьбе. Вы меня, конечно, простите, но какая к чёрту свадьба? Мы встречаемся меньше года. Кто-то хочет спросить, чего хочу я? Может быть, я не хочу замуж? Не хочу деток, «женского счастья», материнства и прочих прелестей замужней жизни, а хочу рассекать воздух на уединённой трассе в своём чёрном хаммере, нацепив на себя пафосные солнцезащитные очки от RayBan, закрывающие пол-лица, и вообще ни от кого не зависеть? Однако, какая-то часть меня всё-таки хочет быть счастливой женщиной рядом с любимым мужчиной. И, возможно, я бы хотела когда-нибудь выйти за него замуж и жить, не зная бед и разочарований, но точно не сейчас. Почему не сейчас? Потому что мне немного не до этого. Мой любимый обещал заставить меня сорвать голос в попытках доставить мне райское наслаждение. На самом деле, я не сомневаюсь в том, что ему это под силу. Что бы мы ни делали вместе, я всегда получаю от этого самое блаженное удовольствие. Просто потому что он рядом. Я всего лишь люблю иногда слегка вывести его из себя, потому что он сразу пытается доказать мне, на что способен. Такой милый. А, может, я правда ведьма? Или просто-напросто уже вдоль и поперёк изучила такую сложнейшую науку, как Александрология? Несмотря на все его комплексы и даже, в какой-то степени, неуверенность в себе, я всё равно нахожу его чудесным. Лучшим мужчиной в моей жизни. Я тоже потеряла отца, когда была совсем юной, и безумно скучаю по нему, хоть и прошло много времени, всё же эту боль не заглушит даже наполненный самыми яркими моментами путь длиною в жизнь. Хотя, мне кажется, что я начинаю доверять ему так, как я доверяла папе. Конечно, он не сможет заменить мне того, кто был со мной с самого рождения и вплоть до своей гибели, но я точно знаю, что Александр никогда не сделает мне больно. Только если я сама его об этом попрошу. — Выходи, — слышу хриплый бас и, приоткрыв глаза, встречаюсь с замыленным взглядом, блуждающим по моему телу вниз. — Зачем? — я почему-то начинаю звучать, как 16-летняя девочка, которая впервые проводит ночь со своим парнем, сбежав из дома вопреки указаниям родителей. — У меня есть идея, — ледяные глаза начинают сверкать пламенным огнём вожделения, а я уже чувствую, как влажно становится в душевой кабине от одного взгляда Александра на меня. — Хорошо, — делаю один неуверенный шаг вперёд, а мужские руки хватают меня, обхватив сзади. С моих уст вылетает жалкое «Ах!», и я, не успев сообразить, что собственно здесь сейчас происходит, оказываюсь поднятой в воздухе, а Александр выходит из душа, протащив меня на руках до самой раковины. Ступни снова соприкасаются с уже успевшей нагреться плиткой в ванной комнате, а главный шведский затейник опускает ладони на мою талию, вплотную прижав меня животом к холодной мраморной поверхности раковины. Но мне всё равно жарко. Неторопливо поднимаю смиренный взгляд, скользнув глазами по идеально вымытому зеркалу, и, наконец, встречаюсь с горящей адским пламенем голубизной его глаз. Губы размыкаются, моментально высохнув, и я провожу языком по нижней губе, тут же прикусив её, пока Александр, не моргая, наблюдает за тем, как я пытаюсь не задохнуться от сладкого предвкушения нашей ещё более сладкой близости. Его рука медленно опускается на мою спину, а взгляд перемещается на пальцы, которые скользят по моему позвоночнику, непроизвольно вызывая миллион волнительных мурашек. Как обычно. Я касаюсь ледяной раковины разгорячённой кожей груди, ухватившись руками за закруглённые края. В ушах стучит отчаянно-сбившийся пульс, выбивая из меня последние силы сопротивляться, или, другими словами, проявлять свой характер. Быть первой. Главной. Неприступной. — Приподними бёдра повыше, — низкий голос действует на организм как сильный наркотик, затуманивая рассудок, а мужские пальцы медленно и нежно прикасаются ко мне, заставляя прогнуться в пояснице, желая только большего. — Ладно, — послушно делаю то, что он просит, тут же получая ещё несколько горячих прикосновений, уносящих меня в мир трепетного наслаждения. Ноги немеют, и я, почувствовав слабость в коленях, вжимаюсь в раковину сильнее, царапая мраморную поверхность ногтями. Рядом с ним мне всегда не хватает воздуха. Губы Александра касаются нижней части моей поясницы, и я ярко ощущаю разницу температур: холодного мрамора, обжигающего языка и тёплых губ, которые неторопливо перемещаются выше по моему позвоночнику, оставляя после себя влажную дорожку поцелуев. Дойдя до плеч, Александр внезапно отстраняется и, намотав намокшие волосы на кулак, резко запрокидывает мою голову назад. Я чувствую напряжение в шее, но мне уже всё равно. Я хочу его здесь и сейчас. И всё остальное не имеет значения. Кидаю броский взгляд на зеркало, столкнувшись с ледяными глазами, пронзающими меня статной холодностью, но вместе с ней — хищным азартом. Одно движение. Громкий стон. Горячая ладонь на бёдрах. Закатываю глаза, ощущая неконтролируемую дрожь всем своим телом от глубоких и грубых проникновений. Лихорадочно хватаюсь за край раковины, смахнув стоящие на ней жидкое мыло и гель для умывания. Бутылки падают вниз, стукаясь о кафельный пол, и удары провоцируют звенящие звуки. Мне наплевать. Нам наплевать. Мы существуем только друг для друга, растворившись в желанной физической и душевной близости. Двигаюсь с ним в одном ритме, забыв о том, что стены в лондонской квартире катастрофически тонкие. Что ж, будут знать, что мне очень хорошо. Очень хорошо. Грубые, быстрые толчки с каждой секундой всё сильнее вжимают тазовую кость в жёсткий край несчастной раковины, и я уже чувствую, как начинает отдавать ноющей болью нижняя часть моего живота, елозящая по белоснежной скользкой поверхности. Да, такое мы ещё не практиковали. Понравилось ли мне? Определённо. Нет, я не люблю боль, но спектр эмоций, который я получила в процессе, оказался бесценен. Неужели я всё-таки мазохистка? Александр медленно расслабляет мышцы руки, выпустив из пальцев пряди моих волос, а я ложусь на мокрую раковину, оперевшись на предплечья и локти. Мужские ладони опускаются на мою талию, приподняв, и Александр разворачивает меня к себе лицом, заглянув в глаза. Его взгляд моментально становится таким, каким я помню его в первый день нашего знакомства. Горящий, нежный, влюблённый. Только вот тогда он был влюблён в себя, а теперь немного изменил направление своей любви. — Тебе не было больно? — Алекс прижимает меня к себе, обхватив руками, и я, наконец, касаюсь ладонями напряжённых, упругих мышц его спины. — Ну… — я почему-то чувствую прилив нерешительности, и он отстраняется от меня, как будто моментально прочитав мои мысли, и встречается со мной взглядом. — Было? — его губы поджимаются, а дыхание становится неровным. — Ну, я… — Александр хмурится, дёрнув уголком рта, и я сразу понимаю, что он начинает злиться. — Немного. Раковина всё-таки жёсткая, — дарю ему нежную улыбку в попытке утихомирить его пыл. — Почему не сказала? — сурово произносит Александр, опустив взгляд вниз, и дотрагивается ладонью до моего живота, скользя на тазовую кость, и обводит пальцами красные следы на моём теле. Его губы размыкаются, и я слышу один разочарованный вздох. Больше ничего. Мы стоим в тишине некоторое время, и я решаюсь нарушить неловкую затянувшуюся паузу в нашем разговоре. — Не хотела, чтобы ты останавливался, — мой голос звучит непривычно тихо, и Александр вновь находит мои глаза своими. Вижу в его взгляде печальную виноватость, и мне тут же становится не по себе. — Я бы всё равно не остановился, но уже без причинения тебе боли, — он замирает, продолжая некрепко держать мою талию. — Katten, я так не хочу, чтобы тебе было больно… — его голос срывается в сдавленный хрип, и я отчаянно обвиваю его шею руками, прильнув к нему всем телом. — Я тебя очень люблю. Александр скользит ладонями по моей спине, слегка склонившись, и сильно прижимает меня к себе, зарывшись носом в волосы. Делает глубокий вздох, будто перед этим задержал дыхание на слишком долгое время, и оставляет на моей щеке влажный, мягкий, заботливый поцелуй. — И я тебя люблю, котёнок.***
В очередной раз просыпаюсь в поместье тётушки, неторопливо открыв глаза. Через пару дней должен вернуться Александр, и я безумно жду столь важного события в моей жизни. Солнечные лучи пробиваются через плотные шторы, что удивительно, ведь солнце в Лондоне появляется примерно так же редко, как самый главный прогульщик на парах в университете. Лениво приподнимаюсь на локтях, окинув взглядом комнату. Лучше бы я проснулась в маленькой уютной лондонской квартирке рядом с моим шведским принцем, чем в огромном, шикарном особняке. Я выросла в такой атмосфере, меня этим не удивить. А вот искренней любовью — ещё как. Встаю на ноги, вспомнив про Александра, и на лице сразу возникает мягкая улыбка. Я так скучаю по нему. Никогда не была особо романтичной и считала, что это участь более драматичных и меланхоличных дам, однако, особенно нежные отношения могут раскрыть вас совершенно с другой стороны. Хватаю телефон в руки, попутно натянув на себя брюки, аккуратно сложенные на деревянном стуле, и уже вижу от него сообщение. Александр: Доброе утро, мой любимый котёнок. Как спалось?Я: Доброе утро, котик. Без тебя – плохо.
Похоже, я совсем стала тряпкой. Мне это не нравится. Александр: Ну, ничего. Я скоро вернусь, и, обещаю тебе, не уснёшь ты вовсе по другой причине.Я: Да? Правда, что ли? Можно поинтересоваться, по какой такой причине?
Александр: А вот, секрет. ;) Я закусываю губу, игриво усмехнувшись, а моё сердце начинает потихоньку отказывать, испытывая к шведскому мужчине ещё больше любовной нежности, хотя, казалось бы, куда больше?..Flashback
— Можешь оставаться в моей квартире, ключ у тебя есть, — Александр целует меня в лоб и, мягко улыбаясь, заглядывает в мои глаза. — Я не хочу быть здесь без тебя, — я провожу пальцами обеих рук по скулам, притянув Александра к своему лицу. — Слишком много… воспоминаний, — кидаю небрежный взгляд на его губы, сразу же заметив то, как они расплываются в самодовольной ухмылке. — А особенно много воспоминаний в ванной, да? — надменный шёпот провоцирует меня на злобный взгляд, подаренный шведскому дьяволу. — И чего мы злимся, min kara? Разве я не прав? — Ну, прав, ладно, — шиплю я и, не сдержавшись, касаюсь губами его губ. Александр моментально превращает лёгкий поцелуй в страстно-обжигающий, сносящий мне крышу. Недолго думая, я дотрагиваюсь языком до его языка, а в комнате становится слишком жарко. Может быть, нам раздеться? — Ладно, katten, мне пора, — Александр медленно отстраняется, бросив взгляд на мои губы. — А то на самолёт опоздаю. — И тогда никуда не полетишь… — я отвожу глаза вверх, задумчиво ухмыльнувшись, и Александр, глубоко вздохнув, широко улыбается, притягивая меня к себе. — Я буду по тебе скучать, min lilla katten, — он оставляет короткий поцелуй на моих губах, поспешно развернувшись, и хватает пальцами ручку чемодана. — И я буду по тебе скучать, мой котик, — Александр небрежно улыбается, будто и так знал, что я буду скучать, и, уткнувшись взглядом в телефон, разворачивается ко мне спиной. Направляется в сторону выхода, а я иду следом, прожигая взглядом его широкую спину. Он доходит до входной двери и не успевает обернуться, и я со всей силы шлёпаю его по заднице. Не ожидал, да? Александр вздрагивает, чуть не выронив телефон из рук, и поворачивается ко мне лицом. Да, я с радостью списала бы картину с выражения его физиономии на данный момент, если бы умела рисовать. А так — я просто понаслаждаюсь. — Это что сейчас было? — усмехаюсь его нелепому вопросу, и он тут же сводит брови к центру. Ну, просто прелесть. — Ну а что? — Ты, что, проказница? — в голосе Александра мелькает игривость, а я, словно маленькая девочка, таю с одного провокационного вопроса. — Получается, так, — невинно улыбаюсь, и Александр склоняется над моим ухом, прижавшись ко мне всем телом. — Значит, когда я вернусь обратно, мы обязательно проверим этот факт в действительности, — я закрываю глаза, утонув в хриплом шёпоте и горячем дыхании моего любимого мужчины. Улыбаюсь, вспомнив милую сцену перед его отлётом, и, отложив телефон на прикроватную тумбу, иду умываться в ванную. Я уже не слышу, как в мессенджере приходит ещё одно сообщение, но я обязательно прочитаю его позже. Но лучше бы я вообще не видела того, что там написано. И не слышала. Никогда. Я ещё не знаю содержания присланного на мой номер сообщения, которое разобьёт моё сердце на миллионы маленьких осколков. Я пребываю в сладостном неведении, непринужденно ополаскивая лицо водой. Однако, мне всё же предстоит увидеть тот самый текст. Александр: Котёнок, я больше не могу держать это в секрете. Мы поговорим, когда я приеду, только, пожалуйста, выслушай меня. Я… Я пытался поцеловать Нору.