***
— Доброе утро, милая, — сказал блондин и поцеловал меня. Впервые за долгое время утро действительно показалось добрым. Потянувшись в кровати, я медленно села, стараясь понять, где я и как тут оказалась. — Брэндон, что произошло? Где я? — Ты дома, милая, — ответил он и тепло улыбнулся самой искренней улыбкой на свете. — Лежи и не вставай, я сейчас приду. Знаете, в такие моменты, я забывала обо всём. Вот вы спросите меня, что может быть лучше, чем это? Я вам отвечу — ничего. Он рядом, а значит что бы не произошло до этого, сейчас всё явно хорошо. Опустившись на подушки с глупой улыбкой, я лежала ещё некоторое время, пока тишину не прервал голос: — Моя Лапуля голодна? — блондин просунул свою голову в спальню и аккуратно двинулся с подносом в мою сторону. — Завтрак в постель? Я помню однажды так и не дождалась своего кофе в постель, — улыбнулась я и принялась за еду. — Отныне я всегда буду приносить тебе завтрак в постель, ты достойна этого. Мне жаль, что я не делал этого так часто. Мишель, я подарю тебе весь мир, если ты захочешь, — сказал он и начал наблюдать за тем, как я кушаю. — Мне достаточно того, что ты всегда будешь рядом. А где мы будем находиться в этот момент — не имеет значения, — прожевав, ответила я. Ещё какое-то время я завтракала, а моя любовь сидела на краю кровати. Я смотрела в его красивые голубые глаза, которые стали для меня самыми красивыми. Рассматривала каждую черту его лица. Я хотела впитать его в себя. Тепло, которое расходилось от него, обволакивало меня и дарило чувство свободы и настоящего счастья. — Брэндон, скажи, что со мной прои… — Не время для разговоров, моя принцесса, — сказал он и как хищный зверь набросился на меня, пока я старалась не уронить всё то, что принёс парень на подносе. — Брэндон, перестань, я сейчас пролью кофе на постель, — смеясь, проговорила я. — Пролей, в этом нет ничего страшного, — не переставая щекотать меня, ответил он. — Мишель, делай то, что тебе хочется. Радуйся, ошибайся, смейся, злись — что угодно, только живи, — вдруг серьёзно пронеслось его ласковым голосом. Но затем от его серьёзности не осталось и следа, так как он не переставал издеваться надо мной, ну а я просто искренне смеялась за столь долгое время. Мы поставили поднос на прикроватную тумбочку, и тогда я поняла, что окончательно в его власти. — Моя милая, моя сладкая девочка, как же я люблю тебя, — сказал он, и я слегка смутилась, ведь слышала это долгожданное признание от своего блондина впервые. — Брэндон, я-я... давно тебе хотела сказать. Я люблю тебя, — робко произнесла я и услышала заливистый смех блондина. — Эй, почему ты смеёшься? Что я такого сказала? — Потому что я знаю, что ты любишь меня, милая, причём уже очень давно, — ответил Брендон и сладко поцеловал меня. Мне казалось, что наш поцелуй длился вечность. Как же долго я ждала этого. Целовать любимого мужчину, прикасаясь своими губами к его нежным сладким губам. Было страшно открывать глаза, вдруг это всё окажется сном? Но нет! Он тут, я чувствую его, ощущаю рядом с собой. Когда Брэндон наконец оторвался от моих губ, то тихо прошептал: — Лапуля, у нас сегодня много дел, поэтому быстренько собирайся. Надо успеть справиться к ужину. Вот оно — настоящее вселенское счастье, которое я испытывала прямо сейчас. Не переставая улыбаться, я пошла в ванную и подошла к своему любимому большому зеркалу. Быстро же на мне всё заживает. После моего похищения не осталось ни единого синяка, ни царапины... Ну и чудно, меньше воспоминаний о том ужасе, который я испытала. Хотя, если сказать честно, то я вообще ничего не помню. Как я выбралась? Или меня кто-то спас. Надо узнать у Брэндона. Хотя я заметила, что он тщательно избегал этой темы. Наспех ополоснувшись, я вышла из душа и побрела в одном полотенце в гостиную. — Ты явно хочешь, чтобы мы опоздали, — лукаво произнёс блондин, приближаясь ко мне. — Ну кто же смеет выходить в таком коротком полотенце к мужчине, который всегда и везде хочет свою ненаглядную? — Если честно, я не хочу никуда, хочу весь день провести в постели вместе с одним страстным голубоглазым блондином. — Милая, я тоже мечтаю об этом, но ты же знаешь, как нас все ждут. Ты же сама готовилась к дню рождения Молли. По сто раз перепроверяла всё. Нельзя так просто оставить всё и не приехать, — сказал он. — День рождения Молли? Брэндон, подожди, какое сегодня число? — недоумевая, спросила я. — Ты в порядке, Мишель? Сегодня 18 августа, — странно взглянул он. — Собирайся и поехали, у нас мало времени, — поцеловав меня в щёку, он ушёл в комнату. Переодевшись, я побрела на выход, теряясь в своих мыслях. Не могу понять, как я пропустила пару месяцев? Сегодня день рождения Молли? Может у меня какая-то травма головы? Чёрт, надо срочно поговорить с Брэндоном. — Брэндон, послушай, по поводу похи… — не успела я договорить, как меня прервал звонок телефона. — Прости, малышка, это по работе, — сказал он и ответил на звонок. Я молча отвернулась в окну и стала смотреть на мелькающий пейзаж. Да уж, кажется сегодня мы точно не поговорим. Говоря честно, всё моё хорошее настроение начало улетучиваться, а я постепенно злилась. Какое-то странное ощущение стало закрадываться в голову, отчего становилось вовсе не по себе. — Милая, — прошептал блондин, на что я повернулась к нему, — ты иди в магазин, купи красивое платье на вечер, а я решу рабочие вопросы, — он протянул мне кредитку, а я молча отстегнулась и вышла из машины, не взяв с собой карту. Ну вот, теперь я ещё и одна в магазин иду, потому что мой парень слишком занят бизнесом. С каких пор вообще его бизнес продвинулся настолько, что он теперь не отрывался от него? Чёрт, ничего не помню после того долбанного похищения! — Мишель, постой, — Брэндон выбежал за мной. — Ты обиделась? Ну прости, я знаю, что обещал проводить с тобой больше времени. Всё, посмотри, я убрал телефон. Обещаю, не отвечу сегодня ни на один рабочий вызов, — приобнял меня парень и повёл в сторону магазина. Не скажу, что обида на моего блондина пропала, но мне стало приятно, что он отложил свои дела и бросился за мной. Постепенно я расслабилась. Наш шоппинг не занял много времени: мы быстро выбрали мне простое платье, хотя Брэндон кряхтел и требовал купить другое, однако его уговоры совсем не действовали на меня, поэтому мы сошлись на моём выборе. Сам блондин выбрал себе роскошный костюм-тройку, который идеально сидел на нём. Да, мой мужчина был хорош во всем: красив, умён, сексуален. Это чистой воды везение, не иначе, что именно мне он достался. Но самое главное, что мы вместе, несмотря ни на что. — Милая, я сейчас отвезу тебя в салон красоты, а сам заеду за подарком для Молли, всё как раз готово. — Хорошо, — ответила я и хотела снова начать разговор о произошедшем, но подумала, что не хочется нарушать такой спокойный момент. Поэтому просто улыбнулась парню и засмотрелась в окно. Спустя минут двадцать мы подъехали к дорогому салону, куда меня буквально впихнул Брэндон и, оставив на растерзание мастерам, удалился. Как только я уселась в кресло и расслабилась, поняла, что до уха долетал какой-то странный писк. Сначала я старалась не обращать внимания, но постоянно повторяющийся звук стал раздражать. — Скажите, а можно как-то отключить это противное пищание? — спросила я у девушки-администратора. — Простите, мисс, о каком «пищании» вы говорите? — спокойно ответила девушка. — Вот об этом, — помотав пальцем вокруг, я прислушалась и поняла, что звука больше нет. Администратор молча смотрела на меня, лупая своими глазками. Уверена, она сейчас думает, что я умалишённая. — Извините, сегодня тяжёлый день, — сказала я и виновато улыбнулась. Не знаю, как я вообще досидела ещё два часа в салоне, потому что мне адски стало не хватать воздуха. Если честно, то хотелось сбросить руки мастеров и выбежать на улицу, чтобы подышать. Наконец-то этот ад закончился. Выскочив из кресла, я даже не посмотрела в зеркало, настолько мне было сейчас плевать, как я выгляжу. В какой-то момент мне показалось, что звуки вокруг полностью исчезли, а я сама вообще не дышу.Мишель.. Мишель, милая, ты слышишь меня? Прошу тебя, услы…»
Выпрямившись, я поняла, что звуки стали возвращаться, а за руку меня держал Брэндон, лицо которого выражало спокойствие, а глаза сильнейшую печаль. — Родная, тебе плохо? — обеспокоенно спросил он. — Если честно, я не очень хорошо чувствую себя, — призналась я. — Может быть я позвоню и скажу, что нас не будет? Выглядишь неважно, Лапуля, — не отрывая от меня взгляда, он начал доставать телефон. — Нет, не надо. Всё хорошо, — выдавила из себя подобие улыбки я. — Тебе необходимо переодеться. Идём обратно в салон, — сказал он и, взяв под руку, повёл меня. Перевоплотившись в прямом смысле в принцессу, мы двинулись к машине. И как только мы сели в неё, я снова услышала противный писк. — Брэндон, ты слышишь это? — пристально посмотрев на парня, спросила я. — Слышу что, милая? — парень снова обеспокоенно взглянул на меня. — Писк... такой противный, повторяющийся, — пожав плечами ответила я. — Тебе надо больше отдыхать, видимо, ты не выспалась, — погладив мою руку, сказал он. — Займусь этим после праздника, — выдавила я и отвернулась к окну. — Я люблю тебя, Мишель. Ты самое дорогое, что есть у меня. Не оставляй меня. — И я тебя люблю, — сказала я, взглянув на парня, который лишь удивлённо глянул на меня исподлобья. На моё счастье Брэндон не стал расспрашивать о моём странном поведении, ведь я сама не очень понимала, что за ерунда происходила со мной. Подъехав к ресторану, мой мужчина вышел первый, чтобы открыть мне дверь и подать руку. Затем мы двинулись внутрь, где нас встретила длинноногая блондинка-администратор. — Добрый вечер, мистер и миссис Форд, гости уже ожидают, — улыбнулась она и повела в отдельно снятую часть ресторана. — Форд, серьёзно, Брэндон? — усмехнулась я. — Тебе что-то не нравится в моей фамилии? — удивленно спросил он. — Она очень мне нравится, но я думала взять её, когда стану твоей женой, — ответила я, улыбаясь. — Мишель, мы… — не успел договорить он, как ко мне подлетела Молли. — Господи, какая ты красотка, Молли! Ты такая… взрослая? — испугавшись своих слов, я оторопело посмотрела на свою сестру, которой было не меньше восемнадцати лет. — Всё не привыкнешь к тому, что я повзрослела? — заливисто рассмеялась сестра. — С днём рождения, принцесса. Твоя сестра сегодня дурно себя чувствует, поэтому мы ненадолго, так как я очень обеспокоен состоянием Мишель, — сказал блондин, протягивая подарок моей сестре. — Вам надо набираться сил перед приездом Ханны, — с улыбкой ответила ему Молли. — Х-Ханны? — неуверенно прошептала я, пытаясь понять, о ком говорит сестра. — Ну да, когда она, кстати, возвращается? — глядя на меня, спросила Молли. — Я не... — попыталась ответить я, но Брэндон взял меня за руку и произнес: — Милая, что с тобой? Тебе совсем плохо? Давай я вызову скорую! Я же вижу, что с тобой что-то не так весь день, Мишель! Я не смогу жить без тебя, — я подняла взгляд на Брэндона, который только испытующе смотрел на меня, будто и не произносил вовсе последней фразы. — Брэндон, мы можем отойти на минутку? — спросила я. Уединившись в дальнем углу, я взглянула на парня и ждала, пока он хоть что-то объяснит мне. — Мы отошли сюда помолчать? — приподняв бровь, спросил он. — Какого чёрта происходит, Брэндон? — изрядно психуя, произнесла я. — Это я бы хотел у тебя узнать. Что с тобой? — Я ничего не помню! Почему Молли такая взрослая? Когда меня похитили, я получила серьёзную травму головы? Иначе какого чёрта я ничего не понимаю? Знаешь, это начинает изрядно бесить! — Мишель, чёрт возьми, после какого похищения? Что ты несёшь? — Брэндон, я всё понимаю, мы стараемся забыть это всё как страшный сон, но это не смешно. Что произошло? Нам придётся об этом вспомнить, хочешь ты этого или нет! — Я не понимаю, о чём ты вообще говоришь! — резко ответил он. — Я говорю о том, что произошло со мной недавно! Помнишь: Париж, танцевальный конкурс, Чарльз, который украл меня и запер в какой-то стрёмной заброшенной комнате! — я срывалась на крик и замечала, что все начинают странно смотреть на меня. — Да твою мать, Мишель, какое нахер ещё похищение? Конкурс в Париже был несколько лет назад, мы выиграли его! Кто такой Чарльз я вообще не знаю и знаешь, хотел бы теперь очень узнать, любимая. Кто же такой Чарльз? — злость Брэндона смешалась с ревностью. — А кто такая Ханна, которая почему-то приезжает к нам? — единственное, что я разъярённо бросила ему в ответ. — Мишель, Ханна — наша дочь! — прикрикнул он, а я поняла, что начала падать и снова слышать раздражающий писк. — Как-какая дочь? — я теряла связь с реальностью и медленно опускалась вдоль стены. — Наша дочь! Которая родилась сразу же после нашей свадьбы! — уже без агрессии, но с сильной тревогой сказал парень. — Мишель, сиди здесь, я сейчас же вызову скорую! Вдруг ко мне подбежала женщина и мужчина, которые начали пытаться привести меня в чувство. — Милая, что с тобой? — до боли знакомый голос прорезал тишину, которая царила вокруг меня. — Мама? — распахнув глаза, я увидела перед собой её. — Отец? — повернув голову вправо, я столкнулась с его взглядом. — О Боже, что происходит? Почему вы живы? Вы же... Нет, этого не может быть! — люди вокруг начали расплываться, а я погрузилась в темноту. — Милая, я так люблю тебя. Мне так больно. Если ты слышишь меня, прошу, вернись ко мне. Я нуждаюсь тебе больше, чем в кислороде...***
Clinique du Parc Lyon Pov Брэндон Я стал походить на безумца. Я не ел, не спал, я только сидел у её кровати и разговаривал с ней, надеясь, что она очнётся и снова посмотрит на меня своими красивыми глазами. Я не замечал ничего вокруг, я только смотрел на неё, стараясь заметить хоть какое-то движение с её стороны. Но ничего не было. Иногда мне мерещилось, что Мишель моргает, и я, затаив дыхание, вглядывался внимательнее, стараясь не пропустить этого незначительного жеста, но ничего не происходило. Если не знать всего, что произошло, можно подумать, что она просто спала. Спала уже неделю, не просыпаясь. Если её сон станет вечным — я ни за что не переживу этого. Я не готов жить в мире, где её не существует. Не готов больше терять время, которое мы упустили. Здесь, находясь с ней, я постоянно говорил ей, как люблю её. Говорил, что не смогу без неё. Мне так жаль, что я не делал этого раньше. Но сейчас я не стеснялся своих чувств. Я всё говорил и ждал, что она улыбнётся и скажет, что это была такая шутка, что она притворялась всё это время, потому что хотела проучить меня за то, что не уберёг. Я давно признался себе в этом. Я понял, что люблю её. Жаль только, что я понял это слишком поздно. Каждый день становился мучительнее, а моя вера держалась на тонком волоске, который вот-вот оборвётся. Так не должно было произойти. Я знал, что как только я перестану верить, то она не очнётся, но пока я был рядом, она была под мнимой защитой. Хотя кого я обманываю. Я не смог защитить её даже от Чарльза. — Брэндон, не мог бы ты оставить нас наедине? — прошептал безжизненный голос Ребекки, который появился из ниоткуда. — Да, конечно. Ребекка, я… мне… — Просто оставь нас, пожалуйста, — женщина даже не взглянула на меня, а я оставил попытки в очередной раз объясниться и молча вышел из палаты. Глядя в огромное окно, я увидел, как Ребекка робко прижалась к Мишель, что-то нашёптывая. Женщина уже не плакала. Она выплакала все свои слёзы. Она была похожа на ходячего мертвеца, который безжизненно смотрел на свою родную девочку, которая никак не приходила в сознание. Мне так жаль, что я допустил это, но вернуть время вспять уже нельзя, поэтому мы должны только верить и ждать, больше у нас нет выбора. — Милый, я разговаривала с врачом, прогнозы довольно… — Не продолжай, мам, — резко прервал её я. — Если я перестану верить, то она точно не очнётся. А я верю. Верю, как могу. Слышишь меня? — каждый разговор с врачом делал мне больно. Я просто готов был забиваться в угол, зажимать уши и что-то кричать, лишь бы не слышать прогнозов, которые давали врачи. — Так не может больше продолжаться, сын! — слишком серьёзно произнесла мама. — Ты уничтожаешь себя! Мне больно смотреть на то, как ты ненавидишь себя, как ты винишь себя! — А кого мне винить? Скажи, кого?! Тебя? Всех вокруг? Дай мне ответ на этот вопрос! — я кричал на неё. Моя мама не заслужила такого обращения к себе, но что я мог делать, если в прямом смысле хоронил свою любовь с каждой минутой? — Брэндон, тебе надо уехать! Я не могу смотреть, как ты уничтожаешь себя! Я не могу смотреть, как мой сын гаснет на моих глазах! — стальным голосом проговорила она. — Взгляни туда! Посмотри в это ничтожное окно! Что ты видишь, мама? — с болью произнес я. — Просто скажи, что ты видишь в той палате? — Сынок, я знаю, что такое терять близкого человека! Знаю, лучше тебя! Но моё материнское сердце тоже болит, потому что мой сын гаснет на глазах! Мне тяжело видеть это! Я всё понимаю, но я не могу потерять ещё и тебя. Прошу, уезжай. Ты просто не сможешь этого вытерпеть, а я тем более! — с мольбой прошептала она. — Не говори о ней так, будто она уже умерла! — Неделя! Мы ждём неделю, пока она очнётся! Мы наняли лучших специалистов, поставили лучшую аппаратуру! Ничего не меняется! Она не очнётся! — Не смей, слышишь! Не смей! — крикнул я. — Не говори этого при мне! Как ты можешь говорить такое, видя, как я страдаю! Ты же знаешь, как мне больно, видишь, как сердце внутри меня разрывается, тебе же самой больно от этого! Но почему ты не веришь? Почему? — боль и отчаяние вываливаются наружу. — Брэндон, перестань, — к нам подошел Джонатан. — Не время для истерик! Сейчас всем тяжело. Пытаться усмирить твой взрывной характер сейчас некому, все на нервах. Мы знаем, что тебе тяжело, — сказал дядя, проводя взглядом Кэтрин, которая молча ушла. — Посмотри на свою мать, ей больно. Она теряет тебя с каждой минутой. Я всё понимаю: ты любишь Мишель. Но посмотри на Кэтрин! Ты её сын. Потерять ребёнка намного тяжелей. Она не переживёт, если что-то случится с тобой. А мы прекрасно знаем, что если Мишель умрёт, ты не захочешь жить дальше. Она просто желает тебе счастья. Предлагает уехать, пока не поздно. Она хочет, чтобы у тебя был шанс на жизнь. В случае чего, чтобы это не происходило на твоих глазах, — после томительной паузы Джонатан продолжил, — ты должен отпустить её, если ситуация ухудшится. Кэтрин не сможет жить без тебя: ты её единственный и долгожданный ребёнок. Я знаю, что это эгоистично, но ты всё, что осталось у нас от моего брата. Мы все что-то теряли. Мы жили дальше, как бы сильно не хотелось умереть, как бы не хотелось вырвать разрывающееся от боли сердце, как бы не хотелось заставить себя забыть, заставить перестать чувствовать. Я молча слушал, но в голове отдавалось лишь слабое: «Она будет жить», которое заглушалось тем, что все не верили в то, что она выкарабкается. Джонатан понял, что я не собирался отвечать ему, поэтому похлопал по плечу и ушёл прочь. Я остался смотреть в большое окно, которое вело в её палату, где по-прежнему сидела Ребекка, сжимая ладонь Мишель. Я решил, что должен оставить их полностью наедине, поэтому вышел на небольшой балкон. Запрокинув голову, я смотрел на ясное голубое небо, которое не предвещало ничего плохого. На ощупь я достал сигареты и, подкурив одну, медленно стал втягивать в себя едкий дым.***
— У неё черепно-мозговая травма. Конечно, рано ставить прогнозы, но мы не можем сказать точно, в какую сторону пойдёт продвижение. Или она поправится, или нет.***
Поправится, чёрт подери! Обязательно! — Брэндон, — вдруг донеслось у меня из-за спины. Я обернулся. Это была Ребекка. Как же она постарела за эти две недели. На неё страшно было смотреть. Но самое важное, что мне было больно и очень стыдно. Это моя вина. — Да? — ответил я. — Прошу тебя, уезжай, — прошептала она. — Ребекка, я не могу уехать, — старался донести до неё я. — Я не могу так больше. Это всё угнетает меня. Мне больно думать, что это произошло. Но я и сама врач, я знаю, что бывает с такой травмой. Просто уезжай, — взглянула на меня женщина. — Я не уеду! — серьёзно ответил я. — Ты сделал всё что смог. Ты нашёл её. Разобрался с Чарльзом. Но больше ты ничего не сможешь сделать. Это не твоё бремя, — глядя в глаза, произнесла Ребекка. — Она — часть меня! — я пытаюсь сопротивляться. — Хватит! Я собираюсь остановить это. Это мучительно! Смотреть на свою дочь, которая не открывает глаза. Я не знаю, как сказать Молли об этом, — последние слова она прошептала. — Почему вы ставите на ней крест?! Она сильнее, чем вы все думаете! Я сделаю так, что она выживет! Я буду рядом! Даже если мне придётся ночевать у её ног, я всегда буду рядом! — не желая слушать дальше этот бред, я просто вышел с балкона и вернулся к ней в палату.***
— Да уж, милая, столько всего происходит. Кажется, никто кроме меня не верит в то, что ты очнёшься. А знаешь, что произойдет, когда ты очнёшься? Я сразу же сделаю тебе предложение. Я не буду долго думать. Привязала же ты меня к себе. И вот я покорно сижу около тебя. Я тут! Я не в баре запиваю свою боль, не с продажными женщинами, я тут, с тобой. В твоём сердце, — сказал я и положил её ладонь к своему сердцу, которое стало биться намного чаще. Вдруг аппарат начал громко противно пищать, а я недоуменно посмотрел на нее, в надежде, что она сейчас же откроет глаза, но этого не происходило. Ну же, Мишель, давай! Я как никогда уверен в том, что ты сейчас очнёшься. Я не был никогда так уверен, как сейчас. — S'éloignez! — в палату ворвались врачи, а меня бесцеремонно выпихнули вон. Так я остался за стеклом, ожидая того, что произойдёт. Надежда только становилась крепче, и я уже мысленно начал улыбаться, представляя, как Мишель откроет свои прекрасные глаза, но тут полоска на индикаторе стала полностью прямой и неприятно запищала. Я забыл, как дышать, а этот мерзкий звук навсегда остался в моей памяти. Тошнота резко подкатила к горлу. Последнее, что я почувствовал, это как упал на пол. В глазах потемнело, а сердце неприятно сдавило...