***
Ван Линцзяо: — И сколько тебя не будет? — мисс Ван Линцзяо лениво расчёсывала волосы. Любимый, лежавший головой у неё на коленях, предчувствуя, к чему заведён этот разговор, буркнул: — Всего неделю… дней десять… может, две… Мисс сделала вид, что не заметила недовольства: — Так долго?.. — со вздохом пожала плечами, глядя в сторону, точно не зная, в какое движение пришло сейчас её декольте, — Ты бы мог взять меня с собой… — Нет. — Чао-Чао, ну возьми меня с собой! — Нет! — Почему? Вэнь Чао рывком сел: — Потому, — он погрозил пальцем перед самым лицом мисс, — что это не прогулка для развлечения! Нужно будет постараться, чтобы чем-то занять законников! Это серьёзное дело… — Ну не всё же время ты будешь… — Хватит! — молодой мистер Вэнь вскочил, — Отец хочет, чтобы всё вышло как надо, а ты… Ван Линцзяо треснула его расчёской по пальцу: — А я, по-твоему, что? — А ты… — палец, тёмно-бордовый на кончике от наливавшегося кровоподтёка, теперь почти упёрся мисс Линцзяо в глаз, — идиотка!.. И прежде, чем мисс успела возразить, раздражённый мужчина зашагал прочь. — Что ты творишь, свинья? Ты что, порвать всё это хочешь? — к счастью, мисс Ван Линцзяо быстро нашла на кого излить бушевавшую теперь в сердце обиду, — Ты посмотри, что ты воротишь! Да ты хоть знаешь… руки твои, как грабли!.. что это? Шёлк! Да этому… Да ты знаешь, сколько это стоило?.. Повисла пауза почти как в театре — как это Ван Линцзяо не знала, но слышала, что так говорят — Янганьджу, привычно вперив глаза в пол, смиренно замерла возле деревянного таза со стиркой, верней, с уже почти выполосканным бельём. — Ну? — в груди мисс Линцзяо всё сильней клокотала искавшая выхода ярость, — Отвечай, знаешь? — Нет, мисс… Этого было довольно! Мокрое бельё — чулки, рубашки, панталоны — оказалось у мисс в руках и обрушилось «прачке» на лицо и плечи. — Гадина!.. Безрукая тварь!.. Паскуда!.. За спиной хмыкнули. Ван Линцзяо, буквально кожей чувствуя на затылке тяжёлый взгляд, заставила себя картинно медленно обернуться и протянула: — Ходишь? Уже? Неужели лучше? — Как видишь. У меня, — Сюэ Ян стрельнул глазами в безрукую гадину, а та только сильней потупилась, — хороший доктор… Мисс Линцзяо швырнула тряпки обратно в таз: — Что-нибудь изорвёшь… — она расправила плечи и горделиво поплыла восвояси, обронив на ходу, — Когда-нибудь, когда тебя здесь не будет, я прижгу этой шлюхе лицо… — Не прижжёшь — тебе ведь дорога собственная рожа! — Вэнь Чао… — Не станет со мной ссориться… — Сюэ Ян криво ощерился — мисс Ван Линцзяо улыбнулась в ответ… Но, отойдя на приличное расстояние, прошипела: — Только до тех пор, пока его отец тебя терпит…***
Сяо Синчэнь: — Что ты вообще во мне нашёл?.. Вместо ответа Сюэ Ян попытался выхватить из рук ведра. Несмотрю на все «порывы страсти», заведённые им порядки мягче не стали и сейчас, прежде чем увиваться за «своей сладкой», юноша бросил охране у Большого Бокового: «Сидите уж! Я сам с ней схожу!». — Нет! Если собрался таскать тяжести, вообще лучше со мной не ходи! — на это «кавалер», обиженно фыркнул и, пока больше не пытаясь самовольничать, потащился следом, — Только стоять нормально смог, а уже скачешь! А завтра что? — Что? — Снова плохо будет! Юноша хохотнул: — Ну и что? Ты меня перевяжешь… — Но с этого не будет никакого проку, потому что ты не бережёшься! — Именно! — Сюэ Ян снова рассмеялся, и его ладонь скользнула Сяо Синчэню по спине, от лопаток почти до самых бёдер, — Вот именно за это я тебя и полюбил! Очень хотелось в ответ надеть ему на голову ведро… — Что, ведро мне на башку напялить хочешь? — и опять смех, — Говорю же — за это и полюбил! Стоило изрядных усилий ограничиться лишь слегка ироничным: — За вёдра? — За твой поганый нрав! Ха-ха! Что?.. — дурной мальчишка схватил за локоть, заставляя обернуться, а поймав взгляд Сяо Синчэня, уже не давал отвести глаза, — Вот ты с виду такая нежная и несчастная, ну просто… как оно… ну… в общем, ну просто цветочек! Этот… А, ладно! А на самом-то деле — огонь, как посмотришь — точно гвоздями к месту прибьёшь! Скажешь, нет?.. Чувствовалось, что даже если сказать — не поверит. — А знаешь, моя сладкая, что самое забавное? — Что? — Что никто, кроме меня, этого не видит!.. У родника бестолковый юноша исхитрился-таки отнять одно, уже наполненное, ведро и, явно довольный собой, принялся сыпать «любезностями» в своей обычной манере: — …и задница у тебя наверняка красивая! Невелика, правда, зато круглая как у… у… ну баба каменная!.. Она ещё голая всегда… Ну?.. Не знаешь, что ли? Эта… Минера! — и подкрепил всё сказанное щипком за вышеозначенное мягкое, а потому чувствительное к подобному обхождению место, — Ну? — Не хочу с тобой даже разговаривать! — если уж таиться от него бесполезно, почему было не дать волю раздражению? — Что? Я же от души! — А синяки мне на… мне ты тоже ставишь от души? Это, наверное, такой особый способ порадовать? От души… — А что?.. Что?! Нет уж, ты потрудись ответить! — По-твоему, то, что ты сделал, это — приятно? Сюэ Ян скривился: — А что, нет? Спорить с тем, кто не способен понять настолько простые вещи, не было ни малейшего желания… — Да подожди!.. Стой!.. тебе говорю! — оклик заставил Сяо Синчэня остановиться на середине пути. — Тяжело? Всё, оставь! Ты достаточно помог… Но юноша, догнав, вместо того, чтобы отдать несчастное ведро, нарочито неспешно повернулся спиной: — Давай! — Что? — Щипли! — Я не… Сюэ Ян перебил: — А я сразу понял, что ты брешешь! …продолжил с издёвкой: — Цену себе набиваешь! …глумливо кривясь, повернулся вполоборота и потянулся к чужой «красивой как у каменной бабы» части тела и… — А-а-а! — …принялся растирать «ужаленное» место, — Сука! Блядская падаль!.. — То-то же! — сорвалось с губ Сяо Синчэня самой собой и оставалось тоскливо склонить голову в ожидании новых яростных воплей. Но мальчишка лишь обиженно буркнул: — Это потому, что ты меня за левую щиплешь, а она и так болит! — и, не давая ни взмолиться о прощении — действительно, прихватить за раненую ногу было просто отвратительным поступком, который никак не могла извинить его непреднамеренность — ни что-либо возразить, потребовал, — Давай справа! — Я… — Потому, что брешешь!.. Точно зная, что это здоровая нога, сил можно было вложить побольше… — И как? Сюэ Ян недовольно надул губы — так по-детски, что его невольно захотелось обнять и утешить — и пробубнил, тоже точно ребёнок, отчаянно нежелающий принять установленный мирозданием порядок вещей… ну или хотя бы установленный порядок блюд за завтраком: сначала каша, а только потом — булка с джемом: — Уж и шлёпни тогда… Третий раз подряд заставлять себя упрашивать было глупо, как и жалеть силу, раз уж дело опять могло обойтись здоровой ногой… то есть бедром… то есть тем, что повыше бедра… — Нет! Я не стану… — Моя сладкая, ну, сколько можно ломаться?.. — Я не стану шлёпать тебя по такому месту! — Ну, шлёпни по другому! По другому? А что, спина тоже вполне себе место!.. И после шлепка никаких отчаянных возгласов не последовало. — Ну что?.. Мальчишка фыркнул, с деланым небрежением бросил: — Да ничего! Развела столько… из-за херни… — и, поудобней перехватив ведро, поковылял обратно к пещере… Но щипки с тех пор прекратились, а в шлепки определённо вкладывалось гораздо меньше пыла. Когда изумление, вызванное столь лёгкой победой, немного улеглось, Сяо Синчэнь задумался, что стоило бы, пожалуй, завести с юношей серьёзный разговор и о его манере делать комплименты…