***
Цзян Яньли: О подробностях склоки, случившейся между главарями — в пещере, точно в маленьком городке, новости удивительно быстро достигали почти каждого уха — мисс Цзян получила возможность расспросить Сяо Синчэня лишь ближе к вечеру. Юноша перебирал фасоль — Цзян Яньли, с молчаливого согласия дремавшего поодаль Лысого Лю, присела рядом и тоже запустила руки в гладкие и пегие — белые с бордовым — зёрна. — Всё, кажется, уже немного успокоилось?.. Сяо Синчэнь бросил быстрый взгляд на «надсмотрщика». — Боюсь, мисс, только кажется… — Вот… — мисс Цзян придвинулась ближе, — Они сильно поругались? — Они почти подрались. А мисс… — скоро и осторожно огляделся, — мисс Ван Линцзяо всё старалась раззадорить их ещё больше. — Для нас это плохо? — Пока не знаю… Они определённо, союзники не по уму, а лишь по воле старшего господина Вэнь… Молодой мистер Вэнь не очень жалует… мягко говоря… пособника отца, но сейчас то ли не видит смысла, то ли не знает, что с этим делать. Но, похоже, терпения у него всё меньше… — Сяо Синчэнь снова покосился по сторонам, — Это можно понять, этот мальчик… то есть… этот… Сюэ Ян… когда речь идёт об их делах, никому не даёт спуску… Здесь было не поспорить. — Да. Он упрямый. — И скрытный… К счастью… — юноша улыбнулся, Цзян Яньли вопросительно приподняла брови, — …мистер Вэнь и мисс Ван Линцзяо — нет! Скоро им нужно будет уехать… — Мистеру и мисс? — Мужчинам. И не вдвоём или просто с охраной. Намечается какое-то «дело»… — Какое? — мисс Цзян от волнения полюбопытствовала слишком громко, Лысый Лю распахнул глаза и, прежде чем опять погрузиться в дремоту, смачно выругался, — Какое?.. — Не знаю, мисс… Но главное — они уедут через несколько дней. Людей здесь, думаю, должно будет остаться вполовину… а может быть, и того меньше… И порядки… Когда всё решает мисс Ван Линцзяо, как-то… — Она не столь внимательна и дотошна. — Верно… Я постараюсь уже сегодня начать готовить всё необходимое… — Только, прошу…. — Не волнуйтесь, мисс, я буду… Позади кто-то фыркнул и оба вздрогнули. — Что у вас тут за секреты, моя сладкая? — и, махнув рукой ровно на курицу или комнатную собачку, юный висельник, молодой бандит, погнал Яньли прочь, — Иди… хм… госпожа Цзян. Если тут нужна помощь… «Сладкая» — до чего же всё-таки вульгарное прозвание! — сурово осадила: — Спасибо, но мы уже почти закончили. Сейчас одну корзину отнесу, и надо будет готовить костёр для ужина… — Вот как? Ну, так давай я с ужином тебе помогу! С костром… — Ну… Наверное, потому, что ответ не начался со слова «нет», головорез счёл его положительным: — Ну, так давай, что там тебе надо отнести! Вот это? — в мгновение ока и его и корзину фасоли сдуло ветром… довольно, правда, неспешным ветерком… Только тогда мисс Цзян осмелилась приложить ладонь к трепещущему сердцу: — Напугал… — Вот уж верно. Выскакивает вечно, как чёрт из табакерки… и опять скачет — нога недорога… — Сяо Синчэнь понизил голос, — не волнуйтесь, мисс, у нас всё получится. И… я буду осторожен. Очень… — Госпожа Цзян! — означенная госпожа едва не подскочила, а обернувшись, мысленно воздала хвалу небесам — Сюэ Ян был уже далеко и, хотелось на это надеяться, не должен был ничего слышать, — Пошла!..***
Сяо Синчэнь: Всё — и осторожность, и приготовления, и вгоняющее в краску присутствие при «свиданиях» мисс Ван Линцзяо и молодого мистера Вэня, во время которых последний ещё пару раз обмолвился о подробностях намечавшегося предприятия — по всему услышанному можно было предположить, что люди Вэней собирались устроить несколько налётов под самым носом у законников. Вот только зачем была нужна такая безрассудность? — грозило в итоге не иметь никакого смысла. Стало ясно, что пока так и не зажившая до конца рана не позволит Сюэ Яну принять участие в вылазке. — А я-то… — мальчишка одевался аккуратно, стараясь не дать исподнему сдвинуть только что наложенные бинты, — оставь это, я сам постираю… и прокипячу… уже собирался спросить, что тебе привезти… — Ничего не нужно. Ты и так постоянно мне что-то даёшь… — А толку? Ты-то мне не даёшь! — захохотал было, но почти сразу помрачнел, — Я всё пытаюсь угадать, что же тебе на самом деле может быть по вкусу, а выходит… Ничего не выходит! Ты, прямо скажу, уж очень привередлива, моя сладкая!.. — и, справившись с бельём, быстро натянул и штаны и уселся, принуждая, дёргая за подол, и Сяо Синчэня присесть рядом. Чувствовалось, что он сейчас в настроении поболтать, — Ну вот скажи мне, чего бы тебе хотелось? В пределах разумного, ясное дело. Хочешь, я куплю тебе новое платье? — Ох, нет! — сорвалось с языка быстрее, чем Сяо Синчэнь успел его прикусить. — А почему? — Потому… что… ну… — Да и ладно, — Сюэ Ян махнул рукой. — Не хочешь — не надо! А вот, например… косынку? Твоя вся истрепалась. — Нет. — А если… рубашку? — Нет! — Или — да? — а у себя на спине Сяо Синчэнь почувствовал чужую руку, — Вот Вэнь Чао, знаю, находил для своей дуры такую… как же… да что ж!.. с плетёным кружевом!.. — Не надо… — все попытки извернуться были напрасны, ладонь бесстыдника упорно ползла от талии к бедру… — Ты могла бы тогда сразу для меня её примерить… — дурной мальчишка на мгновение ослабил хватку, а потом резко привлёк Сяо Синчэня к себе, так, что почти втащил на колени и, кривясь — видно, сильно задел повреждённую ногу — продолжал, голос его при этом делался всё ниже, а дыхание — тяжелей, — А потом… ты бы её задрала… я бы тебя поцеловал… да, прямо туда… а ты потом бы… села… да, села бы на меня верхом… чёрт с ней, с ногой!.. и… Сил терпеть это не осталось! — Какая пошлость! — горе-поклонник опешил от возгласа, и легко удалось вырваться и тотчас же подняться на ноги, — Ты!.. То, что ты… болтаешь… это!.. — Что?.. — Это… это просто… — не находя слов, Сяо Синчэнь заметался возле Сюэ Яна, а тот, пребывавший, казалось, в ещё более растрёпанных чувствах, лишь не отводил ошалелого взгляда, — Ужасно! Брови мальчишки взлетели к корням волос, а глаза распахнулись ещё шире, делая его похожим на опрокинувшего со стола вазу или книгу, и в изумлении от собственной выходки подскочившего котёнка: — Да почему же?! — Да как же ты не понимаешь!.. — Сяо Синчэнь осёкся. А ведь и правда — не понимает! — Ничего. Не бери себе в голову… — Всё считаешь меня за дурака? — Послушай, — бесстыжий юнец смотрел цепко и испытывающе и Сяо Синчэню было трудно подбирать слова, но уж, как известно «начал — договаривай», — Ты… как мне кажется… мы, конечно плохо знакомы… но мне кажется — ты достойный юноша… не человек! — большая глупость, когда зависишь от этого самого человека, но почему-то, верно справедливости ради, захотелось непременно уточнить, — Человек ты… дурной! Не будем об этом спорить! Потому что — бандит!.. Но юноша, мне кажется, ты достойный… В конце концов, ты же не пытаешься… и не пытался… то, что ты называешь главным… Не будем сейчас об этом… Ты достойный юноша, но твои манеры когда… когда ты пытаешься дать понять, что… что у тебя… у тебя… — сердце колотилось всё сильней, — у тебя интерес, — это… это… Это ужас! Ты… ты будто в животное сразу превращаешься! В обезьяну! В кобеля! В… не знаю даже… в осла!.. — Э! — раздалось недовольное и даже обиженное, — Ты уж давай, моя сладкая, как-нибудь полегче! — А?.. Да. Прости… Ты будто превращаешься в животное… Я понимаю… понимаю, что в тебе говорит неискушённость… малоопытность, а потому и страх… и неловкость: молодым людям, не имеющим опыта… навыка в сердечных и… и… и близких с ними делах, часто свойственно изъясняться в пошлых выраженьях в попытках представить себя более зрелыми. Но всё же… — В каких попытках? — теперь в голосе Сюэ Яна небрежение и издёвка перемешались с холодной яростью, и это убедило Сяо Синчэня, что мысль его пошла в верном направлении. Настолько верном, что, пожалуй, и не стоило более вдаваться в подробности, — В каких-каких?.. — Прости… — В каких, я спросил? — раздражения в голосе становилось всё больше, — Ты вообще за кого меня принимаешь?.. «Вряд ли ты будешь в восторге, если я честно ответу, что думаю на сей счёт… — это была дельная мысль, а вот продолжение у неё вышло не ко времени, — Никогда не понимал и до сих пор не понимаю, почему почти всех юношей так пугает собственная невинность? Признаться доктору, что подхватил в публичном доме срамную болезнь и валяться в ногах, умоляя как-нибудь ещё объяснить супруге… а то и родителям… необходимость спринцевания — менее постыдно, чем сказать — непременно шёпотом, на ушко, пугливо озираясь по сторонам или тоскливо пряча глаза, бледнея и краснея, а то и обливаясь потом — что никогда ещё не знал близости… Почему вообще этим вещам придают столько значения? По мне, так, когда дело идёт о склонности сердца, искренность чувств гораздо ценнее и важнее что опыта, что целомудрия…» — за последнее суждение, верно, одинаково громко освистали бы что моралисты, что люди, привыкшие жить лишь страстями… Но сейчас ни тех, ни других рядом не было. Зато был — определённо державшийся совсем иного мнения о телесной опытности мальчишка, зло вопрошавший, похоже, уже не первый раз: — Я кто, по-твоему?.. Ты вообще что сейчас?.. Пока дело не обернулось совсем уж дурно, надо было попытаться исправить положение. — Я лишь хочу сказать… что… это всё… так грубо звучит. Совсем неприятно… Думаю, ни одна девушка не захотела бы слышать подобное. И не приняла бы… не приняла бы за… за выражение светлых чувств… Сюэ Ян перебил: — Не приняла бы? Ха! Правильно сейчас сказать — ты не поняла! Как я погляжу, у тебя, моя сладкая, нет никакого опыта! Все знают, что… — он, казалось, вновь обрёл уверенность в себе, и от сердца у Сяо Синчэня отлегло — словесная буря — торнадо, ураган, исполненный бешенства — похоже, каким-то чудом, обходила стороной. Оставалось лишь, «почесав за ушком койота», поскорей убраться восвояси. — Да, — Сяо Синчэнь смиренно опустил глаза и потихоньку, маленькими шажками попятился, — у меня действительно нет опыта… почти совсем нет… Да и вообще, я, конечно, говорю… говорю лишь… рассуждаю… по себе… Может быть… какая-то другая девушка… Манёвр не остался незамеченным. — Ну-ка, погоди! Стой, я сказал! Стой, мы ещё не договорили! Так значит, — буря будто бы совсем улеглась, а «опытный юноша» смотрел настороженно и пытливо, точно боясь упустить любое слово или малейший жест, — тебе было бы по нраву… — Нет-нет-нет… я вообще ничего не смыслю… Сюэ Ян фыркнул: — Это я уже понял! Но, по-твоему… — Не бери в голову… — Нет, погоди-ка!.. Ну-ка сядь!.. — исполненный боли всхлип, резкое движение… и мальчишка изловчился опять поймать за край платья, — Садись! Пришлось, подавив обречённый вздох, подчиниться. — Вот так… Посиди со мной… — Сюэ Ян придвинулся вплотную и деланно небрежно начал, — Плохо, конечно, моя сладкая, что ты ничего в этом не смыслишь. Всему придётся тебя учить… И начнём мы с того, что, — голос дрогнул, — никакая другая… Не договорив, отвернулся, а в сердце Сяо Синчэню точно вонзилась игла: впервые пришла мысль, что, возможно — нет-нет, конечно невозможно, лишь так показалось, всего на мгновение! — все эти безобразные «ухаживания» были для мальчишки не просто забавой. — Послушай… Но Сюэ Ян буркнул: — Не надо! Просто посиди… — и в тот вечер кроме «Ну, иди…» на прощание не сказал больше ни слова…