***
Цзян Чэн: Дорога вела сквозь ущелье. Оранжевые скалы, гладкие, отвесные, обнимая небо, почти смыкались над головами двух дюжин всадников, и в разгар дня даря прохладу. Предводитель отряда — мрачный молодой мужчина в тёмно-пурпурной рубашке и с кнутом на поясе — то и дело понукал своих людей. Шестеро баунти хантеров ушли вперёд ещё прошлым утром и с тех пор не давали о себе знать. Больше суток. Больше суток — всё, что угодно могло случиться… — Мистер Цзян, — голос рядом заставил прервать раздумья. — Что? — Там, похоже… — Проверьте! — несколько всадников с револьверами и винтовками в руках устремились вперёд… когда один из них вернулся, лицо его было перекошено, — Что? — Там… наши… На земле ждали четверо из шести. При первом взгляде, всё вокруг: выбоины в скалах, пятна крови — не оставляло сомнений, что здесь вышла быстрая и жестокая схватка, после которой противник спешно бежал, но стоило как следует осмотреться, как обрисовалась совсем иная картина. Одной из двух лежавших тут же лошадей пуля сперва угодила в ногу, а уже потом невезучее животное добил какой-то «доброхот». Со второй были зачем-то сняты седельные сумки, а с одного из убитых — сапоги, и у всех четверых, похоже, ни осталось никакого оружия… — Мистер Цзян! — Что? — Сюда, скорее!.. Один был ещё жив. Подойдя к нему, мистер Цзян Чэн — человек привычный — испытал приступ ужаса и омерзения: у несчастного, чёрно-бордового лицом и телом от кровоподтёков, были выбиты все зубы, прострелены колени, сломана в нескольких местах левая рука, а правая — освежёвана до локтя… — Кто?.. Изувеченный лишь издал хриплый стон. — Это люди Вэней? Медленный, с огромным усилием кивок. — Что они хотели? Опять стон. На губах запузырилась алая пена. — Они хотели знать, кто вас послал? Кивок и хриплое мычание. — Ты… они это узнали?.. Пауза. Длинная — почти с вечность — и, наконец, обречённый кивок. Ум мистера Цзяна пронзила страшная догадка: — Два ваших товарища… кто-то из них был заодно?.. Несчастный пытался помотать головой — из уха скатилось по шее несколько грязно-рубиновых капель. — Их… забрали Вэни? Человек тяжело опустил веки, а когда вновь открыл глаза, по разбитому лицу побежали слёзы. — Они живы?.. Были живы? Раненый из последних сил кивнул и, закрыв глаза, уронил голову на грудь… — Мистер Цзян, он… его скоро… Цзян Чэн перебил: — Я вижу! — Что прикажете делать? Делать… Мистер Цзян прижал ко лбу левую ладонь. Серебряное кольцо — последний подарок матери — холодило кожу. Это помогло, пусть немного, унять бушевавшую ярость. — Мы их найдём! Выследим! Пусть три человека останутся здесь, похоронят убитых и… потом похоронят этого человека, а потом догонят остальных… — А может?.. — Что? — Дать знать шерифу Вэю? Мистер Цзян мысленно бросил было: «Что мы, без него не!..», но сам же себя и одёрнул. Предложение было разумно. — Да, пусть потом вернутся и дадут знать мистеру Вэю. И родным… если у кого-то из наших людей найдутся родные… Пустились в погоню. Ущелье скоро кончилось и оставленные следы — весьма плохо замаскированные — указали, что почти сразу отморозки Вэней взяли на юго-восток, видимо, желая спуститься в прерии. Мистер Цзян велел спешить — поспешили и к ночи наехали на место бандитского привала… Едва небо одели предрассветные сумерки, вновь пустились по следу. Через несколько дней нашли мёртвым — на этот раз без изысков, просто избитым до смерти — одного из пропавших «охотников». И — снова следы… Ещё дали по ним на восток — нашли лёжку… На юг… Снова на восток… На юго-восток… Когда спустя почти неделю шараханий по иссохшей траве ближайший подручный мистера Цзяна осмелился, наконец, завести обо всём этом разговор со своим патроном, тот зло бросил: — И что? Назад? — и пришпорил коня, но уже на следующий день приказал возвращаться… Что же до трёх человек, оставленных в ущелье похоронить убитых, то их с тех пор никто не видел ни живыми, ни мёртвыми…***
Ло Ло: День выдался жарким, но едва началась перемена, юная мисс Ло Ло всё равно выбежала на крыльцо школы и, усевшись на горячих досках, принялась рисовать на песке носком туфли тощих круглолицых человечков… Скучно. Старый учитель сегодня только следил за классом, а молодая, недавно приехавшая в городок и нанятая ему в помощь учительница, что вела с утра уроки, рассказывала совсем неинтересно, на всякую штуку разражаясь занудными поучениями, непременно завершавшимися назидательным: «…и если вы будете с малолетства скверно себя вести, то скверно и закончите. Как те шестеро, которых добрым нашим согражданам пришлось повесить на прошлой неделе…». Вспоминая об этом, мисс Ло Ло опасливо косилась в другой конец улицы — именно там, на спешно построенных и ведущих в никуда воротах — два крепких столба, а между ними длинню-ю-ю-щая перекладина — до сих пор покачивались эти не умеющие себя вести люди или, как говорила мама, «безобразно жестокие бандиты». Там же, в городской тюрьме — глубокой, тёмной и, конечно же, сырой и жуткой яме, которой новая классная наставница однажды уже успела напугать юную мисс Ло до желудочных колик, сидел сейчас — весь город не первый день судачил об этом — самый главный и страшный бандит. Мальчишки несколько раз бегали на него посмотреть, и один раз Ло Ло даже напросилась с ними. Но в тот день, увы, видали только охрану и ещё — очень красивого молодого шерифа: на чёрном коне, в чёрной одежде и с блестящей звездой на груди. Мисс Ло немедленно решила, что как только вырастет — непременно выйдет замуж за этого красавчика!.. И вдруг на том самом конце улицы раздался выстрел! А потом — ещё! И — ещё!.. Ло Ло вскрикнула и вскочила. Так уже стреляли несколько дней назад и хоть после этого никого не повесили, мама потом весь вечер обнимала и плакала, прося быть осторожней… Выстрелы грохотали один за другим… Мисс Ло, кинувшаяся к школьным дверям, насчитала их аж целую дюжину — а тринадцатый рявкнул неожиданно близко и — по другую руку. Сама не зная зачем, Ло Ло бросила взгляд через плечо и замерла, объятая ужасом и ощущением какого-то странного, дикого, исковерканного волшебства… На дороге перед самым крыльцом она увидела лошадь и — человека с чёрной дыркой в груди… …человек падал… …падал с лошади… …падал медленно, широко раскинув руки, и оттого был похож на огромного, неумело взмахнувшего крыльями птенца, впервые слетавшего с высокой крыши… Человек упал. Мисс Ло тоже упала — плюхнулась попой на школьное крыльцо… Красные. Красные… Красные-красные капли… И потёки — как ленты на маминой праздничной шляпке… Вокруг бегали. Толкались. Кто-то, казалось, кричал… — Ло Ло не могла больше ничего ни видеть, ни слышать… Упавший плавно опустил веки — точно задремал… — …Эй! Э-э-эй!.. Мисс Ло подняла, наконец, голову. Прямо перед ней стояла лошадь, белая и в мелких пятнах — совсем как индюшиное яйцо, а на ней сидел человек — в чёрной одежде, но совсем не такой красивый, как шериф. — Эй, мелкая! — всадник, не выпуская из правой руки револьвер, от дула которого поднимался дымок, сунул левую в карман, — Хочешь, я дам тебе четвертак? Почему-то мисс Ло Ло смотрела на этого человека как заворожённая… — Ы-ы-ы… — только и смогла она выдавить из себя в ответ. — Не бойся, — всадник улыбнулся, а Ло Ло, едва глянув на его зубы, подумала: «Да это ведь же — оборотень-ягуар!», — я не обижаю хороших девочек… но — только девочек и только хороших!.. Ты же девочка? — Да… — Подними-ка руки! — он нашёл и показал мисс Ло монету — пятицентовик, — Если поймаешь — но только без рук!.. — отдам тебе и её, и ещё четверть бакса, а если нет… Сможешь? От его новой улыбочки у девочки застучали зубы, а в голове мелькнуло: «И что же он сделает, если не смогу?..» — Ы-ы… Э-э-э… — Тогда… лови! Монета, словно серебряный мотылёк, вспорхнула с ладони и устремилась к Ло Ло… — не успев и подумать, что делать, та развела колени — пятицентовик плюхнулся в подол. На миг лицо странного человека точно одеревенело, а потом он рассмеялся: — Молодец! — и поманил пальцем, — А теперь… подойди-ка ко мне!..