Объект вожделения – школьница

      «Порой мне особенно тяжело приходилось вспоминать те самые моменты, когда я заканчивал учёбу в Гарвардском университете, ведь уже тогда я знал, что для того, чтобы вернуться в это чудесное место снова, мне нужно стать хотя бы доктором литературы. Не скажу, что образование, миллион прочитанных статей и страниц учебников гарантировали мне искреннее счастье, но карьера определённо занимала одно из, предположим, трёх первых мест в моём списке приоритетов. Однако я сам ещё тогда не знал, что поставить на остальные два и не знал ничего вообще. Единственное, чего мне действительно хотелось, так это того, чтобы моя фамилия когда-нибудь стала небезызвестна в узких кругах литераторов и некоторых писателей, некогда отказавшихся от моего соавторства.       Впрочем, всё это было до того, как я встретил Дейзи. Она, в некотором роде, смогла занять оставшиеся два пустых пункта в том самом списке и собственноручно вписала туда своё имя корявеньким почерком трижды, бесцеремонно вычеркнув слово «карьера».»

***

      Маленький весенний Грэйсенвуд встречал Грэга довольно тёплым морским ветерком с ненавязчивым запахом преющих водорослей и варёных морепродуктов. Грэг покинул междугородний автобус, сжимая в пальцах потёртую ручку жёлтого чемодана, который считал до ужаса идиотским и даже как-то стеснялся привлекать им к себе лишнее внимание. Поэтому катил багаж максимально далеко от себя, насколько это только было возможно оттянув руку назад.       Серые волны залива, буро-зелёные водоросли и ракушки. Мужчина вдохнул солёный морской воздух и продолжал оглядываться, не переставая заставлять себя привыкать к тишине и размеренности жизни в скромной флоридской провинции. Он смотрел на галечные берега и крытые дранкой дома, отважно цепляющиеся за склоны безымянного холма, которым и заканчивался весь Грэйсенвуд, городок, внушавший чувство свободы, спокойствия и душевного умиротворения. Хоть он не пестрил нескончаемыми линиями фонарей вдоль тесно заполненных разнокалиберными авто дорог или изящностью архитектуры, но зато радовал глаз зарослями цветущей сирени, мелкими рощицами тонколистных мимоз и бесконечными ларьками, где молодые девчата подают воздушные булочки с малиновым сиропом и вкуснейший кофе.       Грэг поднялся по извилистому спуску, что вёл от берега залива к маленькой россыпи двухэтажек и окунулся в некоторый восторг от того, что из своего окна сумеет определить прилив и отлив. Крутые повороты воскрешали в его памяти Ломбарт-Стрит в Сан-Франциско, одну из самых кривых улочек в мире.       Мужчина поднялся в свою крохотную съёмную квартирку, бросил ненавистный чемодан у порога и выбежал на старый открытый балкончик, честно, всерьёз побаиваясь сорваться вместе с ним вниз. В этом отдалении от голубого залива видение его приобретало невероятную прелесть, словно Грэйсенвуд вдруг завращался вокруг него частной вселенной, выбеленным мелом космосом, выделяющимся из всего основного мира.       — Ну, здравствуй, Флорида. — сказал шёпотом и расстегнул рубашку, — Что же ты для меня подготовила?       С приходом следующего дня погода радовала Грэга всё больше. Второй выходной день выдался по-особенному сложным и вязким. Бесконечная подготовка к первому рабочему понедельнику неопровержимо должна была смениться, как минимум, на бокал виски со льдом в баре, что находился, наверняка, максимум в двадцати минутах ходьбы от дома. Мужчина дважды прокрутил длинный ключ в широкой замочной скважине и покинул свою жильё, не прихватив с собой ничего, кроме телефона и одной смятой стодолларовой купюры.       Грэг прогуливался по улочкам ещё незнакомого, но на вид довольно привлекательного Грэйсенвуда и вспоминал шумные час-пики Кембриджа, который за недолгую, но насыщенную его студенческую жизнь успел стать ему самым родным городом. В грандиозные планы на жизнь у мужчины входило: написать несколько научных работ и вернуться в любимый университет в качестве преподавателя, ну, а пока начать с малого — учителя в старшей школе. С первой степенью бакалавра — это всё, что он мог себе позволить.       Двери старого бара, что, наверняка, был единственным в принципе здесь, гулко хлопнули за спиной Грэга, когда пожилой мужчина, стоящий за стойкой, пригласил его сесть. Единственный посетитель последовал приглашению, засучил рукава льняной рубашки, оголив загорелые предплечья, сел на высокий стул, и стал с любопытством оглядывать голые стены.       Через несколько минут в одной из рук он уже крутил бокал с ирландским виски, пока пальцы другой размеренно постукивали по деревянной столешнице старой барной стойки. Грэг поправил чёлку, откинув каштановые волосы назад одним незамысловатым движением, когда из колонки в другом конце зала стала доноситься до боли знакомая песня группы «Битлз», что была популярна чуть ли ещё не до его рождения.       — Клёвая песня, да? — донеслось около правого уха, и мужчина повернул голову в сторону.       Юная девушка уселась у окна всего в метре от мужчины, но шлейф приторно-сладких духов, которыми она наверняка пыталась скрыть запах сигарет (кстати, безуспешно), ударил в нос. Она заказала водку с содовой и слегка стянула к голым коленкам короткую джинсовую юбку, прежде чем Грэг ответил.       — Любишь музыку семидесятых? — он пододвинул стул ближе к светловолосой незнакомке, которая, в свою очередь, на этот жест ответила одобрительной улыбкой.       — Да, слушаю иногда, когда читаю. — девушка улыбнулась и, слегка сощурив гладкие бровки, сделала глоток из бокала, оставив на нём след от глянцевого блеска для губ.       — Читаете? Я Грэг. — мужчина протянул руку, и русоволосая легким движением обняла его пальцы своей хрупкой ладошкой.       Она была довольно привлекательной на вид, но красоту её нельзя было назвать божественной, скорее лишь ангельской. Лазоревые, фисташкового цвета глаза — первое, на что Грэг обратил внимание, аккуратный носик, блестящие губки и бесцеремонно тонкий голосок, чем-то похожий на звон маленького колокольчика. Девичьи изящные запястья и острые плечики были открыты под тонкими лямками короткого топа, и стоило незнакомке лишь только поднять руку, как весь её бок и каждое рёбрышко становилось открыто любому взору, словно она и вовсе не была одета.       — Маргарет. Да, я люблю английскую классику: Шарлотта Бронте, Джейн Остин, знаете таких? — девушка поставила пустой стакан на стойку с глухим стуком и стала ждать повтора заказа.       — Я изучал английскую и другую зарубежную литературу в университете, а вы?       — Я тоже изучаю литературу, да. И давай на «ты», Грэг? — она опустошила второй стакан, и тогда мужчина угостил Маргарет третьим, а сам не отказался от излюбленного виски.       Минуты увлечённого диалога сменялись друг другом так же быстро, как и хиты прошлого столетия через раз сменялись на попсовую музыку двухтысячных. И вот, спустя ещё пару старинных песен, события стали разворачиваться в женском туалете.       Грэг сам не заметил как оказался в стенах тёмной и душной дамской комнаты, но замечательно помнил, как усадил свою новую знакомую на холодную раковину и гладил внутреннюю сторону её бедра, проминая под пальцами медовую кожу. Он целовал тонкую шею быстро и напористо, словно ему до боли не терпелось быстрее перейти к главному.       Их контакт в этот весенний вечер был безумным, неуклюжим и не имел никакого смысла и иного чувства, помимо удовлетворения самой обыкновенной животной потребности.       Маргарет вздрагивала и подёргивалась, когда Грэг называл её по имени, хватая ладонями девичью грудь сквозь белую льняную ткань, и каждый раз целовал в губы, когда она тянула свои маленькие ладошки к ремню на его брюках.       — Дейзи. — проговорила русоволосая шёпотом в очередном писклявом стоне.       — Что?       — Меня зовут Дейзи. Маргарет — это для чужих. — сказала она довольно отрывисто из-за частых вздохов, что сдавливали её грудную клетку, и засунула его руку к себе в трусики, прогнув гибкую спину.       «Для чужих» — прокрутил у себя в голове Грэг, немного отстранившись, прежде чем наполнить девушку двумя своими самыми длинными пальцами. Её коротенькие ноги, были не слишком тесно сжаты, а розовые коленки то и дело слегка стискивали мужское предплечье. Мужчина двигал рукой плавно и смотрел на то, как она, напоминая мягкий пластилин, прогибается назад всё больше, словно вот-вот увидит своё отражение в позади висевшем от неё грязном зеркале. Светлые, волнистые волосы рассыпались по плечам и спине Дейзи, и, в целом, она выглядела, как недавно сорванная белая лилия — всё ещё цвела и пахла. От неё самой и от каждого девичьего движения и поцелуя Грэг ловил себя на мысли о том, что она действительно вкусная. На его языке и губах таяло мягкое послевкусие молока и сладкой вишнёвой содовой.       Он расстегнул ширинку и вошёл в девушку резко, раздвигая шире влажные стенки её узенького, сложно сказать, скорее миниатюрного лона. Дейзи смотрела на него, не отрывая влажного, липкого взгляда, и на лице её играла какая-то сказочная, русалочья мечтательность. Запрокинув голову назад, Грэг двигался плавно, доставляя себе большее удовольствие, и рассудок его парализовало чувство некоторой обязанности перед ней. Он словно испугался того, что Дейзи может подумать — теперь между ними что-то есть, а ему это было совсем не нужно. В голове его вертелось без устали «для чужих», а сам Грэг уже продумывал план своего постыдного побега.       Он кончил в раковину с хриплым стоном, наблюдая за тем, как Дейзи сама доводила себя до оргазма хрупкими пальчиками, и голова её склонялась вперёд усталым томным движением, которое казалось почти страдальческим.       — Спасибо. — сказала она и медленно поцеловала Грэга в губы.       Он отстранился и промолчал, затем начал застёгивать ширинку на своих брюках как раз в тот момент, когда Дейзи достала из его кармана мобильный и стала вбивать в телефонную книжку свой сотовый номер.       — Это не обязательно. — сказал он и вернул телефон себе в карман.       — Тебе не понравилось?       — Всё было хорошо, но давай на этом всё, а?       — То есть то, что между нами было, ничего не значит? Я думала, что понравилась тебе. — с негодованием проговорила Дейзи и стала собирать свою одежду с пола.       — Ты красивая, но это просто… Тебя проводить? — сказал он сожалеюще, покидая женский туалет первым.       — Дойду сама, не беспокойся! — проворчала русоволосая и толкнула мужчину бедром в бок, пробираясь к выходу вперёд него.       Грэг покинул бар, мечтая о том, чтобы никогда не встретиться с Дейзи в какой-нибудь длинной очереди в кассу или на автобусной остановке, и даже не подозревал, насколько скоро случится их следующая встреча.       С самого утра следующего дня часы вели себя крайне странным образом. Утро выдалось чертовски длинным и будто растянулось на несколько лет. Пропустив в себя стакан ледяной воды после короткой пробежки, Грэг отправился в душ, размышляя о том, как станет вести первый урок и даже не вспоминал вчерашний свой день.       Через полчаса мужчина поправлял ворот белой рубашки, после крайний раз глянул на себя в зеркало и покинул квартирку, спешно вышагивая навстречу зеркально изменившимся для него теперь школьным будням, и остановился только у главного входа Старшей школы Грэйсенвуда. Он постоял немного, огляделся, а потом зашагал размеренно и уверенно, словно это здание и все его работники давно были им ведомы. Сам Грэг был насквозь пропитан энтузиазмом и собственными амбициями, желанием преподавать и водить белым мелом по доске, выписывать оценки ручкой с красной пастой и смотреть в грустнеющие глаза школьников, когда станет выдавать им список литературы на лето. Он чувствовал себя прекрасно.       Грэг приоткрыл дверь своего нового кабинета, и в классе, полном крикливых подростков, моментально настала тишина, в воздухе повис вопрос. Мужчина прошёл к доске, перед этим аккуратно бросив портфель на учительский стул, и написал размашистым почерком своё имя, затем отбросил мелок и отряхнул ладони друг о друга, оставляя перед собой негустое облако белой пыли.       — Меня зовут мистер Нэдлер, я буду вести у вас уроки зарубежной литературы. — Грэг обернулся лицом к классу и моментально замер.       По его плечам побежала крупная дрожь, и сам он едва не свалился с ног, поддавшись волне паники и искреннего шока.       За первой партой, прямо перед его глазами, сидела та, что он никак не ожидал увидеть. Дейзи.