Запечатывая Божество

      На металлическом столе морга лежало бледное тело юноши с зияющей дырой в груди. Этсу пыталась себя успокоить, ведь шаманы часто гибнут — это не новость, не первый труп в её жизни. Более того, один из самых приглядных на вид трупов. Некоторые проклятия жрут, выворачивают наизнанку, сдирают кожу или давят, пока тело не станет похоже на однородное месиво, в которое можно случайно наступить ботинком и лишь потом понять, что надругался над телом товарища. Но этот подросток погиб из-за её ошибки.       Он погиб, а она выжила.       Это ощущалось не как вина, просто чем-то странным и неправильным — умереть на первом году старшей школы. Этсу неловко потёрла рубец на шее от рассекающей техники Двуликого и растерянно отшатнулась от трупа, накрывая его белой простынёй. Смотреть на него казалось одновременно ужасно необходимым, чтобы помнить, чтобы в следующий раз не допустить ошибки, но одновременно с тем — страшно до одури.       — О, Этсу! — Годжо ворвался с деланным весельем, его голос эхом отражался от кафельных стен, он прошествовал к столу и облокотился на её плечо как на подставку. И тоже уставился сквозь чёрную повязку на глазах на труп, накрытый простынёй. — Конечно, кого они ещё пошлют возиться с запечатыванием трупа.       Говорил он в непринуждённой манере, как обычно, но по интонации легко угадывалось — тот чертовски зол.       — А чё с твоими волосами? — Годжо резко перевёл тему, размашистыми неаккуратными движениями провёл пятернёй по голове Этсу, превращая волосы в один влажный липкий колтун.       Она пихнула его под ребра локтем, коснуться, конечно, не смогла. Годжо отошёл сам, нелепо и чересчур театрально пытаясь якобы стряхнуть липкость со своих ладоней, как если бы к нему без желания вообще что-то могло прилипнуть.       — Около автомата с напитками на станции какая-то женщина перепутала меня с другой, к которой ушёл её парень, — Этсу отмахнулась от него. Очередное неудачное совпадение в её жизни. — Повезло, что она купила себе газировку, а не горячий эспрессо в соседнем автомате.       А до этого машина помощницы Этсу сломалась, так что ей пришлось переться с тяжелой сумкой на метро. Но этого говорить не стала. Она развернулась к нему, серьёзно всматриваясь туда, где под повязкой должны быть голубые глаза.       — Мегуми правда в порядке? Он написал, что всё хорошо. Но ты же знаешь, он никогда ничего не рассказывает, — Этсу всё-таки отвела взгляд в сторону. Поправила на плече широкую лямку спортивной сумки, хотя та не сползала, и нервно потопала по кафельной плитке.       — Че-е-его? — Годжо удивленно наклонил голову и подбоченился. Его долговязая фигура стала выглядеть почти карикатурно. — То есть тебе он хотя бы ответил?       Этсу хмыкнула, снова поправила лямку сумки, задумчиво покивала сама себе: на месте Мегуми они бы тоже игнорировала Годжо.       Тот скривился ещё более недовольно, но, на удивление, его преувеличенно придурковатое поведение даже немного успокаивало Этсу, ведь это значило, что всё ещё не так плохо, он не собирается поубивать всех стариканов, и всё ещё настроен пытаться поддержать хоть какую-то стабильность в их мире.       А потом, к огромному счастью Этсу, Иёри Сёко вернулась в морг. Всё такая же уставшая, всё так же пахла табаком. И Иёри не рассказала ничего, чего не было бы в её официальном отчёте начальству. Этсу прочитала на несколько раз всё, что писали об этом инциденте, пока ехала за всем необходимым для запечатывания трупа.       Она при пробуждении утром живой и здоровой первым же делом подумала — как подумал бы любой шаман на её месте, — что это Иёри Сёко успела на место происшествия и это она использовала свою обратную проклятую технику. Шанс такого, конечно, был крайне низок.       У шаманов было бы минуты три после того, как Этсу отключилась от потери крови, утихомирить Двуликого без Годжо за это время совершенно точно невозможно. И пока не станет безопасно, никто не будет рисковать медиком с редкой способностью. Двуликий при желании может сносить головы без разговоров — себя-то вылечить не успеешь.       Но реальность оказалась ещё более странной.       Шаманы, которые нашли тело Этсу в луже крови, докладывали, что рана на шее к их прибытию уже была залечена. Иёри подтвердила: использовали обратную проклятую технику, при этом следов магического присутствия кого-то третьего ни она, ни Шестиглазый не увидели.       Этсу обняла свою сумку и грузно упала на стул рядом с помощником директора. Тем самым, который в день инцидента был с ребятами. Сейчас он усиленно пытался слиться со стеной за ними, даже цвета такого же стал. Его, как и всех нормальных людей, Годжо пугал. Помощник побледнел ещё больше и попытался как можно незаметнее отодвинуться от Этсу.       Она решила игнорировать и этот его манёвр, и Годжо с Иёри, и очередной труп начинающего шамана.       Нашарила в спортивной сумке книгу, попыталась вчитаться, но ей мешал Годжо, тот отбрасывал длиннющую тень прямо поверх страниц. А ещё что-то слишком громко говорил Иёри. Это отвлекало.       Увесистая книга со стёртыми уголками и заломившимся корешком была скорее толстенной тетрадью в твёрдом переплёте. Все страницы пестрили стройным мелким текстом, схемами, рисунками и пояснениями к ним, ещё более мелкими. Вообще-то Этсу когда-то сама переписала всё это из ещё более большой и ветхой книги, более того, старик заставил её выучить всё наизусть от корки до корки.       Но со временем некоторые знания позабылись. Те, что не нужны в бою.       Ритуал по запечатыванию трупа, внутри которого раньше протекала проклятая энергия, был как раз одним из них — нерационально возиться с этим, когда собственной жизни угрожает опасность. А в спокойной обстановке можно и подглядывать в книжку, чтобы не перепутать какой-нибудь символ. Начинать ритуал с самого начала и тратить несколько часов никому бы не хотелось. А Этсу не хотелось прям вот особенно.       Но даже знакомый текст сейчас разбегался у неё перед глазами. Слова не выстраивались в предложения. Смысл ускользал. Этсу собиралась пролистнуть по закладкам на страницу с другим ритуалом. Тем самым, который позорно испортила. Узнай об этом её старик, то разорался бы, что аж в отделении в Киото слышно было. Она прекрасно понимала, что сейчас было не время и не место забивать таким голову, но очень уже хотелось понять, в чём допустила ошибку.       Годжо бы сразу понял, как надо было правильно сделать. Стоит только пересказать события. Чёртов гений. Этсу воровато глянула в его сторону.       И от неожиданности захлопнула книгу, чуть не выронив её из рук. Прямо за спиной Иёри с металлической каталки для трупов поднималось тело Итадори, сбрасывая простыню.

***

      — Потрясающе, — Этсу завороженно провела рукой по совершенно целой груди юноши.       Сердце под клетью рёбер оживлённо билось. Итадори смущённо отвёл взгляд в сторону, но она позволила себе ещё какое-то время рассматривать юношу.       Двуликий, она должна была признать, такой самовлюблённый не беспочвенно. Заставить регенерировать рану на чужой шее — это одно, умение лечить других хоть и редкое, но Этсу знала лично двух магов, которые так умеют.       Восстановить сердце спустя несколько часов после констатации смерти — совсем другое. Если он показывает фокусы такого уровня всего с десятой частью своих сил, то страшно представить, что произойдёт, когда он вернёт ещё больше пальцев.       Они сидели на диванчике в доме Годжо. Ну, как в доме, в комнате на подземном этаже. И атмосфера тут отчего-то всё больше и больше становилась похожей на подростковую вечеринку.       — Глазастик, передай вон ту с грибами, — Этсу перестала ощупывать Итадори и ткнула в сторону пиццы на другом конце столика.       Годжо протянул ей всю коробку. Этсу могла по пальцам одной руки пересчитать, сколько раз видела его по-настоящему радостным, а не просто придуривающимся.       И сейчас был именно такой момент.       — Знаешь, что в твоём рассказе странно? — протянул Годжо задумчиво, но недостаточно серьёзно. Со стороны он был похож на пятилетку, который пытается понять, кто из неприятелей растоптал его лучший куличик в песочнице.       — Всё, полагаю? — Этсу замерла с коробкой в руках и внимательно следила за ним. Каким бы легкомысленным временами не казался Годжо, кем-кем, а дураком он как раз не был.       — Почему ты назвала Рёмена Сукуну «Тёмным Богом»?       — Ну, его же так называют, — она только пожала плечами.       — Этсу, — как-то странно спокойно позвал Годжо. Он больше не улыбался. Смотрел поверх чёрных линз очков своими пронзительно небесными глазами. — Никто его так не называет. Он «Двуликий Призрак» или «Король Проклятий».       — Чего? — уже нахмурилась Этсу, напряжённо вглядываясь в лицо мужчины.       Шутить над таким он бы не стал. А потом рассеянно обернулась на Итадори. Парнишка, оказывается, во время буйства Сукуны мог видеть и слышать всё от его лица. Поэтому обошёлся без неловких вопросов вроде «Вы вообще кто и почему хотите потрогать меня?».       — Вы сказали «Тёмный Бог», — Итадори подтвердил, явно до конца не понимая, о чём мы вообще. Для первокурсника, которого зачислили две недели назад это было совершенно нормально.       — Думаешь, не получилось из-за этого? — задумчиво уставилась в коробку с пиццей. Тогда она была твёрдо уверена, что делает всё правильно.       — А это важно? — Итадори склонил голову на бок. Годжо состроил задумчивую моську, забирая из коробки в её руках очередной кусок.       — Да, очень, — с секунду Этсу гоняла мысли в голове, а потом встрепенулась и с воодушевлением протянула руку Итадори, — Точно, я Ямада Чинэтсу, как ты уже знаешь. Специализируюсь на ритуалах и печатях в Токийском Магическом техникуме. Маг четвёртого ранга.       Юноша пожал её ладонь с каким-то умилительным восхищением в глазах.       — Она будет твоим домашним репетитором по теории, пока не вернёшься в техникум, — Годжо повеселел и снова облокотился на неё, взъерошивая волосы той самой рукой, которой только что держал кусок пиццы, а второй торжественно указывая ладонью. — Тебе повезло, что я уговорил стариков дать ей больничный. Чин-чин, конечно, зануда, зато объясняет подробно.       Итадори, как и полагается подростку, прыснул от смеха в кулак, потом опомнился и неловко попытался замаскировать смех под кашель.       — Ты в курсе, что профессионально непригоден как преподаватель? — у Этсу аж мышцы лица заболели от того, как сильно его перекосило.       Попыталась стряхнуть с себя Годжо и не уронить коробку от пиццы, которая стала подозрительно лёгкой. Он усмехнулся и поднял руки так, будто сдаётся.       — Я же тебя похвалил, опять что-то не нравится, — даже не видя его глаз за очками, легко угадывалось — ни капли он не расстроен.       — Себя ты похвалил. За то, как ловко припахал меня репетиторствовать. Когда они погнали меня запечатывать труп чуть ли не сразу после того, как я, блин, чуть не умерла, тебе было всё равно, — Этсу экспрессивно взмахнула рукой и всё-таки уронила коробку на пол. — И не зови меня перед учеником «Чин-чин». Стыдоба какая.       Она подняла коробку за угол, та раскрылась. На ковёр высыпались только крошки. Годжо съел последние куски, пока она болтала.       — Ты. Седая каланча, — расстроенно протянула Этсу первое обзывательство, которое пришло в голову.       — Ну, возьми другую, я заказал достаточно, — бессовестный Годжо пожал плечами.       — Мы знакомы пятнадцать лет, — она экспрессивно взмахнула руками и ткнула в него пальцем. — Пятнадцать! Мои вкусы никогда не менялись, и ты за это время не смог запомнить, что мне нравится пицца с грибами? Ешь другую или закажи больше такой.       — Я съел три куска грибной, — неловко вклинился в разборки Итадори, поднимая руку как послушный ученик, — извините, я не знал.       — Восемь лет мы знакомы, не преувеличивай, — Годжо легкомысленно отмахнулся от Этсу и просто взял себе кусок «Маргариты», не особо принимая близко к сердцу претензии. — Пятнадцать лет назад я даже имени твоего не запомнил.       — Ты ужасен, права была учительница Утихаме. Не удивительно, что у тебя нет девушки, — Этсу отвернулась от него и сложила руки на груди.       Так легко ему это «Чин-чин» она ни за что не простит!       Итадори вообще-то должен был выбрать из большой коробки с дисками фильм, который будем смотреть. Но теперь просто смущённо наблюдал за их мелкой ссорой.       — Ну, ты же со мной встречалась, — он упомянул это как бы между делом.       — Всего четыре дня. И вообще, у меня дурной вкус на мужчин, — Этсу схватила первую попавшуюся коробку с диском и попыталась сделать очень сосредоточенное выражение лица, будто совсем не она свела диалог к этому. Синопсис «Пираний» оказался предательски коротким. — Ну, знаешь, наёмные убийцы, Шестиглазые придурки и прочие отбитые, — голос остался отстранённо ровным.       Она прекрасно понимала, что по факту, профнепригодными как преподаватели они были оба.       — Наёмные убийцы? Откуда ты это сейчас взяла? — он навис сверху и указал на коробку фильма, которая была у неё в руках.       — Так вот моя техника, — Этсу резко перевела тему и дернула головой, намереваясь съездить Годжо по носу. Конечно, не попала. — Есть люди, которые используют проклятые слова, — она вернула фильм на место и с важным видом отогнула один палец, начиная объяснять Итадори, — а есть те, кто используют начерченные пентаграммы, — отогнула второй. — Я использую гораздо более слабую версию проклятых слов — заклинания. Такая после двух часов наговора разве что заставит обычного человека споткнуться или чихнуть. Так что использую заклинания вместе с печатями и пентаграммами. Вот, смотри.       Этсу встала, отряхивая крошки от корочки со штанов, и положила пустую коробку подальше от диванчика и ковра на голый бетонный пол. Покопавшись в своей спортивной сумке вытащила две печати, зажала между ладонями, наполняя проклятой энергией и наклеила на картонную коробку.       — Теряя тяжесть, теряя бремя.., — вокруг коробки светящейся синей магией стали вырисовываться линии, замыкаясь в окружность. После недолгого бормотания под нос, коробка медленно всплыла в воздух как в невесомости и зависла в метре от пола, даже не покачиваясь.       — Ого! — восхищённо выдохнул Итадори с горящими глазами.       У Этсу аж на душе потеплело от такого, она довольно хихикнула и глянула на Годжо — его бесконечность в бытовой демонстрации не такая эффектная.       Годжо усмехнулся:       — Ты только что потратила аж целых две своих драгоценных печати, чтобы впечатлить ученика?       Этсу отвечать не стала, только красноречиво на него посмотрела и отменила технику. С тихим гулом проклятая энергия мягко рассеялась, оставляя на полу выжженный магический след в форме пентаграммы, Шестиглазого он теперь будет ещё пару дней бесить. Коробка с хлопком упала на пол.       — Ух ты, вы меня научите такому? — он жестами показывал левитацию. — А можно поднимать себя, например?       — Эм-м-м, — Этсу замялась, не зная, как правильно ответить. — Для поднятия в воздух людей нужна формула сложнее этой. — Она обрисовала пальцем в воздухе круг. — А для поднятия людей, наделённых проклятой энергией, ещё более сложная.       — Но ты так не сможешь в любом случае, с проклятой техникой нужно родиться, — Годжо развел руками перед Итадори, юноша погрустнел и перевел щенячий взгляд на Этсу.       Она тоже развела руками. Итадори совсем раскис.       — На самом деле, у меня одни из самых унылых техник, которые только существуют, — она попыталась приободрить его. — У тебя вон, физическая и ментальная сила, должно быть, невероятные, чтобы удерживать Двуликого. И проклятой энергии побольше моей будет даже с двумя пальцами.       В шутку сжала руку в кулак и ударила воздух.       — Ну, я родился таким, поэтому ничего особенного не нахожу, — он задумчиво оглядел свои руки.       — Поверь, это уже неплохо, — Этсу подняла коробку с пола, её проклятой техникой только детей и удивлять. — Не клановая техника, конечно, но я и такому завидую. Мне обязательно нужно сначала готовить печати, в бою никто не даст лишние несколько часов на подготовку. Потом ещё с нужным заклинанием клеить их, влить ни слишком много, но и не слишком мало энергии.       Она сбросила коробку в большой пакет для мусора, потом подумала и пустые банки из-под газировки собрала с пола.       — А с пентаграммами вообще морока. Проклятия, знаешь ли, обычно не стоят в них и не ждут, пока ты завершишь начертание и договоришь заклинание. Тем более, они чувствуют, если это пентаграмма нанесет им урон, как дикие звери не подходят к огню.       — А Двуликий стоял, — Итадори, благодарный прекрасный ребенок, слушал внимательно, — хотя я тоже не чувствовал тогда, — он сделал паузу, напряжённо раздумывая, — чего-то плохого? Он сказал, что это не атакующее заклинание, это правда?       — Да, это ритуал связывания, — Этсу завязала мусорный мешок, громко шурша. Потом нервно притопнула ногой, раздумывая, как бы получше объяснить, — и изначально он был…       Слова все ещё не нашлись. Она только неловко покрутила свободной ладонью в воздухе.       — Свадебным, — помог Годжо с ехидненькой улыбочкой, — ну, знаешь, очень романтичные клятвы на крови, после которых кто-то умирает.       — Да, это как свадебная клятва, — Этсу сдержанно кивнула. Если это помогло бы уничтожить хотя бы одну десятую силу Двуликого, то ничего смущающего в этом нет, — она связывает души двух людей. Ну, или существ. Нужно только верно подкорректировать заклинание.       Хоть считать тогда пришлось быстро и на ходу, но все символы были верны.       — Если связать души обычным способом, когда обе на это добровольно согласны, то после смерти одного существа, второе мучительно умирает. Потому, что страдания душевные воплощаются в страдания физические. Ох, это даже было дальше в заклинании, но я не успела.., — Этсу нервно пожамкала хвостики мусорного пакета.       Годжо скривил лицо и картинно скучающе развалился, раскидывая свои длинные конечности по дивану.       Но её это не остановило от объяснений:       — А если связать души насильно, то смерть произойдет на месте. Я решила, что это удачный способ изгнать Двуликого. В Японии никто таким не пользуется потому, что это как жечь акции Ниссан, чтобы согреться, вместо того, чтобы заработать на них и купить себе шикарный теплый особняк с обогревателем.       — И вы ошиблись в том, что назвали Двуликого неправильным именем? — Итадори, к приятному удивлению Этсу, запомнил всё, о чем она препирались с Годжо до этого.       — Да, в ритуалах имя играет очень важную роль, — она довольно закивала. — Что-то вроде почтового адреса? Но в очень свободной форме, будто пишешь ты на деревню, где почтальон всех знает уже лет сорок. И вот нужен тебе «Ямада Юкитеру», но если все зовут его «тот полоумный мужик, который себе пальцы болгаркой отрезал по пьяни», то можешь в ритуале назвать и так. Магия определит его как нужного человека. Или существо.       Этсу несло, когда дело касалось проклятых техник и теорий их составления. Итадори смотрел на неё, как на чудаковатую, но ничего не говорил.       — Тебе повезло, что твой старик сейчас этого не слышал, — Годжо открыл банку газировки и подпер голову рукой с кислым выражением лица. Все тонкости её проклятых техник он знал уже очень давно.       — Итадори, у меня тогда от недостатка кислорода голова шла кругом, но ты мне скажи, — Этсу сосредоточилась, все ещё стоя с этим дурацким мусорным пакетом, — когда магический круг рассеялся, был же хлопок? Небольшой взрыв?       — Ну, да, и звук такой, — он попробовал повторить этот звук голосом, вышло не очень похоже. И для лучшей передачи спецэффектов вскинул руки.       — Вот и я о чём, — Этсу ткнула пальцем в Годжо, — такое бывает при коллизии. Текст и пентаграмма были верными.       Итадори с любопытствующим видом слушал все её объяснения.       Этсу экспрессивно зашевелилась, шурша мусорным пакетом:       — А коллизия в данном контексте могла произойти только если между душами уже был заключен союз!       Она выжидающе смотрела на Годжо с какой-то странной радостью от того, что сама смогла разгадать эту загадку, он сидел молча, хотя за очками было не видно, но Этсу уверена, тот серьёзно смотрел прямо на неё. С каждой секундой радость от решения задачки сменялась беспокойством.       — Ну, или это мог быть магический контракт. Может, договор, — она потопталась на месте, неловко стянула тапок с ноги и снова надела. — Знаки я использовала в пентаграмме тоже вполне подходящие.       Для человека, у которого половину лица не видно, Годжо смотрел слишком выразительно.       — Вот же чёрт, — Этсу и сама догадалась, ему не нужно было даже рта открывать.       Все проклятия по своей сути хитрее и изворотливее любого человека.       И если уж он заключил сделку с какой-то человечкой, то поимеет с этого контракта гораздо больше, чем даст сам. Этсу нервно потёрла косой шрам на шее.