***
Солнце уже подкатывало к горизонту, но в комнате над винной лавкой девушка даже не собиралась готовиться ко сну. Она, кажется, и не замечала малинового неба за окном, которым раньше так восхищалась. Шэнь Байян сидела за столом перед вышивкой, за которую не могла взяться весь день. Совсем скоро праздник Середины Осени. В мастерской всем дали выходной, а хозяин лавки добродушно согласился, что как-нибудь справится и без нее сегодня. Свободное время юная швея собиралась потратить на работу, но так и не сумела сдвинуться с мертвой точки. Как только ее руки переставали заниматься работой, в голову забредали тревожные мысли, которые отказывались ее покидать вот уже пару дней. Рядом с вышивкой лежало письмо. То самое, которое прислал Шэнь Юань с вопросом о родстве с Лю. Не то чтобы Байян надеялась забыть об этом факте, в конце концов, один из лордов вершин принадлежит к клану, но почему именно сейчас? Как только ты связываешься со знатью мира заклинателей, то покоя тебе не будет — так говорила госпожа Шэнь. И была права. Мать Байян и Юаня своеобразно относилась к своему прошлому. После рождения сына так и вовсе почти не поднимала эту тему. Но, к сожалению, у дочери была слишком хорошая память. Госпожа Шэнь любила свою семью. И не только мужа и детей, это же относилось к старшей сестре и родителям. Вот только от последних она отказалась в тот самый момент, когда согласилась забыть фамилию Лю. С самых первых дней Шэнь Байян слышала от матери о мировоззрении заклинателей, которое сложно изменить, о желании раскрасить мир в черное и белое, об уничтожении тех, кто отличается. Госпожа Шэнь не питала ненависти к совершенствующимся. Она справедливо их опасалась, иногда посмеивалась над ними, но, в большинстве своем, просто не желала иметь с ними ничего общего. Так было до определенного момента. Однажды госпоже Шэнь пришло письмо, сделанное из дорогой бумаги, с красивой золотой печатью, которую Байян не рассмотрела тогда. Что именно сообщал текст, девочка так и не узнала. Помнила лишь, как мать прислонилась к стене и сползла вниз, а потом заплакала. Тихо, бесшумно, просто позволяя слезам катиться по щекам. — Они жестоки. Безумно жестоки. Почему мир забирает лучших? Таких как она? Прошли года и воспоминания затерлись. Шэнь Байян не помнила кто именно был жесток и кто умер. Кажется, мамина подруга, но точного имени и не называлось. Может быть что-то подобное Су… Инцидент с письмом случился спустя несколько лет после рождения Юаня. С того момента госпожу Шэнь будто охватил страх. Она с неохотой говорила о жизни в школе совершенствующихся, не радовалась приезду сестры. Даже любимый меч, которым женщина изредко пользовалась, был убран подальше. При этом она с улыбкой провожала сына на занятие к странствующему заклинателю, со смехом зачитывала моменты из писем госпожи Лю про ее детей. Шэнь Байян не могла понять свою мать, а может, просто не успела. И вот теперь, Шэнь Байян, обещавшая себе в детстве ни в коем случае не связываться с заклинателями, лично отправила младших братьев в Цанцюн. Сама общалась с владыкой Сяньшу. И ничуть не жалела. Стук в дверь вырвал девушку из пучины мыслей. Взгляд снова упал на письмо. «Мне вполне достаточно А-Юаня и А-Ло, мне не нужна другая семья». Неторопливо поднявшись, Байян крикнула: — Кто там? Сейчас открою.***
Оказалось, что в комнату постучала хозяйка винной лавки. Женщина выглядела взволнованной. Она теребила рукав, словно была не уверена, стоит ли ей здесь быть. — Дева Шэнь, к вам гости. — Эта дева никого не ждет, госпожа, вы, верно, ошиблись, — неуверенно отозвалась Байян, не представляя, кто заявился к ней в такое время. Разве что Ци Цинци. — Госпожа на улице настаивала на встрече с вами. Она одета в одежды практикующих, — добавила хозяйка. Если бы к Байян пришла Ци Цинци, то хозяйке бы не пришлось об этом сообщать: глава вершины и так бы вошла. Кому из заклинателей могла понадобиться швея, живущая над винной лавкой? — Хорошо, спасибо. Шэнь Байян сбежала по лестнице и вышла во двор. Ее самые ужасные ожидания оправдались. На улице стояла высокая женщина в богатых заклинательских одеждах. На поясе у нее висело знакомое украшение. Точно такое же сейчас имела при себе Шэнь Байян, точно такое же носил Шэнь Юань. В Цзай Шанься приехала глава клана Лю, госпожа Лю Юядэтао, старшая сестра госпожи Шэнь, тетя Юаня и Байян. — Добрый вечер, госпожа. Вы хотели меня видеть? — Байян сложила руки на груди, холодно окинув взглядом свою тетю. Женщина чем-то напоминала госпожу Шэнь, но особой схожести не наблюдалось. — Ох, верно. Шэнь Байян, не так ли? Возможно, вы меня не знаете, но мое имя Лю Юядэтао, я ваша… — Я знаю. И хочу, чтобы вы ушли! — грубо прервала Байян. — Понимаю, ты верно обижена. И имеешь на это полное право. Но прошу, пойми, что эта госпожа сожалеет! Твоя мать… Я так ее любила! — торопливо воскликнула госпожа Лю. Голос сорвался на последних словах: сколько бы лет ни прошло, а рана в сердце от смерти младшей сестры никак не заживала. Слова тети вывели девушку из себя окончательно. Она взмахнула руками и прокричала: — Вы-то ее любили? Так любили, что не поддержали, когда стоило бы? Так любили, что просто приняли то, что вы виделись за годы лишь раз? Так любили, что не позаботились о ее детях? К глазам юной мастерицы подступили слезы. В горле отчего-то появился комок. «Как эта женщина смеет говорить о любви? Мама все последние годы жила с мыслью, что ее семья предпочла отказаться от нее и держать дистанцию, вместо того, чтобы принять. Разве тут есть любовь?». Лю Юядэтао шагнула ближе к племяннице и взяла ее ладони в свои, сжимая в жесте успокоения. Глава Лю была поражена подступающей истерикой племянницы. Слова девушки больно резали сердце, ведь она в чем-то была права: это Юядэтао не защитила сестру, позволила ее детям скитаться черт знает где. И теперь просит прощения. — Если бы я знала раньше, то не оставила бы вас, — твердо прервала поток обвинений госпожа Лю, крепче сжимая чужие ладони. — Поверь, если бы новости дошли раньше, вас бы забрали в клан. Вы бы смогли жить, как полагается. И сейчас можете. Твой брат сейчас учится, но ты свободна. Поехали со мной. Есть особые фрукты, которые позволят совершенствоваться даже в твоем возрасте. А потом и брата твоего заберем! Голос госпожи Лю звучал так воодушевленно, будто она уже все решила и точно знает, что так правильно. Для нее все так и было. Что может быть лучше, чем стать членами богатого, уважаемого клана? Не просто швея и ее брат, а молодые господа Лю! Только для Шэнь Байян все это звучало совсем по-другому. Резко вырвав руки, девушка, отступив на шаг, отрезала: — У меня два брата! — Два? — недоуменно переспросила госпожа Лю, а затем, будто что-то вспомнив, продолжила торопливо. — Ах, тот мальчик, которого вы с Шэнь Юанем взяли под опеку. Он, конечно, может поехать с вами, но это сейчас не главное. Твое совершенствование… — Ничего не будет. Я не буду заклинательницей, — сжала руки в кулаки Байян. Слова тети на удивление больно входили под кожу иглами, попадая куда-то очень глубоко. — Не хочешь? — удивленно выдохнула госпожа Лю. Она слышала разговоры о деве Шэнь и ее отношении к совершенствованию, но не придала значения, а оказывается, это правда. — Но подумай, заклинательство открывает столько путей. Такие перспективы! — Хватит! — громко крикнула Байян. Горячие, злые слезы текли по щекам, голос надломился и звучал истерично. — Довольно, ничего не хочу слышать! Вы не знаете о нас ничего! Вон отсюда! Старшая женщина, смущенная таким всплеском эмоций, неосознанно отступила на шаг. Образ младшей сестры, кричащей на нее за то, что не поддержала, когда должна была, вид дочери, сквозь слезы просящей снять вуаль, и племянница, не желавшая даже пускать тетю на порог, слились в одно. Страшнее всего было то, что все три девушки носили одно лицо. Госпожа Лю не попыталась остановить племянницу, когда та, не попрощавшись, резко развернулась и забежала в лавку. Быстро поднявшись по лестнице, Байян, оказавшись в комнате, громко захлопнула дверь и, не дойдя даже до спальни, рухнула на пол, сотрясаясь в рыданиях.***
Шэнь Байян забыла, когда в последний раз так плакала. Даже в детстве юная мастерица не позволяла себе подобного, а сейчас уже совсем взрослая сидит на полу и рыдает. Смерть родителей оставила глубокую рану в сердце Байян, но тогда нахождение рядом брата не позволило чувствам выйти из-под контроля окончательно. Сейчас же никого рядом не было, не перед кем быть сильной, но в то же же время некому утешить. Горло сжималось от подавляемых криков, подкатывала тошнота. Горечь, подобно мерзкой, тягучей патоке ощущалась черным пятном в глубине души. Темное, маленькое существо, называемое разбитой надеждой, свернулось вокруг сердца, сдавливая в тиски. Дверь открылась. Фигура в розово-белых одеяниях зашла в комнату и опустилась возле Байян. Дева Шэнь, слишком погрузившаяся в себя, не сразу заметила чье-то приближение. Байян сначала хотела оттолкнуть гостя, но стоило теплым, покрытым мозолями рукам коснуться девушки, как она успокоилась. — В школе говорят, что госпожа Лю спустилась в город. Не сложно догадаться для чего. Я решила, что оставлять тебя одну не стоит, и была права, — Ци Цинци аккуратно подняла подругу и усадила на кушетку. Лишь невнятное бормотание было ответом госпоже Сяньшу. Вздохнув, женщина прижала Байян к груди, позволяя заливать слезами заклинательские одежды. Сколько раз Ци Цинци видела, подобных деве Шэнь, сильных и смелых девушек, терпеливо сносящих все удары судьбы и в один момент ломающихся от дуновения ветра. Но опыт не означал, что теперь леди Сяньшу знает, что делать в такой ситуации. К тому же, ее ученицы были порой немного, порой незаметно, но детьми. Сейчас в руках заклинательницы была не маленькая девочка, а почти взрослая девушка, чье сердце с таким трудом открывалось даже братьям. Ци Цинци впервые за много лет чувствовала беспомощность. Она не могла приказывать, не могла позвать на помощь, она даже не знала точную причину слез. Все, что оставалось делать, это прижимать Шэнь Байян к груди, гладить ее по спине и шептать слова утешения, надеясь, что юная мастерица посвятит подругу в тайну своего горя. — Байян, скажи мне, что произошло? Госпожа Лю обидела тебя? Шэнь Байян вцепилась в верхние одежды Цинци так крепко, словно ткань была единственной вещью, удерживающей на краю пропасти. Глаза жгли слезы. Несколько раз глубоко вздохнув, девушка, наконец, позволила тяжелым, пропитанным обидой словам выйти наружу. — Когда родители только погибли, я мечтала, чтобы нас забрала тетя. Мне было наплевать заклинательница ли она. Главное, что с ней будет безопасно. Глупо было на такое надеяться, и я забыла об этом на много лет. И теперь она приехала сюда. А я, — последнее слово прозвучала истерично. — Надеялась, что она и вправду такая. Такая, как мама. Госпожа Шэнь и госпожа Лю были родными сестрами. Справедливо полагать, что они похожи. Вот только сходства в них было призрачным, основанным лишь на крови. Когда Шэнь Байян впервые посмотрела на Лю Юядэтао, будучи не несмышленой девчонкой, а столкнувшейся с жизнью лицом к лицу девушкой, она с разочарованием поняла, что, исключая внешние сходства, ничто в облике тети не напоминало ей мать: ни интонации, ни поза, ни голос, ни даже взгляд. — Но они не похожи. И она, госпожа Лю, такая же, как прошлая глава клана. Моя бабушка предпочла, чтобы дочь сбежала, чем принять ее такой. И госпожа Лю такая же. Ей наплевать на наше мнение. Она хочет сделать так, как нужно ей. И неважно, что думаем мы! Шэнь Байян по праву гордилась, что своей жизнью в целом, что своими братьями в частности. Сами, ни на кого не полагаясь, они нашли себе место. Она в швейной мастерской госпожи Ишу, они на пике Цинцзин. Ло Бинхэ в мыслях девы Шэнь уже давно воспринимался не иначе, как младший из братьев. И не важно какая у них кровь, насколько они похожи, какую фамилию носят. Для девушки все это было лишь незначительной мелочью. Зачастую никто не смел сомневаться в праве Ло Бинхэ зваться диди Юаня и Байян, но госпожа Лю это сделала. Но как можно ошибиться? Спроси кого угодно, кто знает одного из них, и вам ответят, что мол, так и есть, сестра и два брата, никак иначе. Лю Юядэтао грубо ошиблась. Мало того, достаточно было спросить одну из соучениц Байян или ту же хозяйку винной лавки, как тут же станет понятно, что Шэнь Байян не стремится стать заклинательницей. Но и это Лю Юядэтао не узнала. И оттого было обидно. Женщина, что так уверенно говорила о благе племянника и племянницы, даже не побеспокоилась узнать, что брат и сестра Шэнь сами хотят. Шэнь Байян, немного успокоившаяся в объятьях Цинци, снова вздрогнула. Надежды бьются особенно звонко, распадаясь на части и царапая изнутри. Казалось, осколки впиваются в сердце Байян, причиняя боль. — Такое ощущение, что мы для нее лишь безликие куклы, которых нужно спасти, вернув в клан. Исправить ошибку. Оправдаться перед сестрой и совестью. И забыть, — тихо, на грани шепота закончила юная мастерица, пряча лицо в складках чужих одежд. Не в силах подобрать подходящие слова, Ци Цинци лишь крепче прижала к себе девушку, внутренне поражаясь, как один разговор может сломить, казалось, такую взрослую и сильную Байян. Видимо в том и была ошибка. Ци Цинци думала, что Шэнь Байян рано повзрослевшая, серьезная старшая сестра, а оказалось, что все не так. Ей не позволили повзрослеть — ее просто заставили стать взрослой. — Мы никому не нужны, понимаешь? — вдруг снова нарушила тишину девушка. — Госпожа Лю не наша семья, хоть у нас и одна кровь. У меня есть только братья. Никто нам не поможет. Никто о нас не заплачет. И столько обреченности, столько смирения было в голосе на вид такой сильной, а на самом деле хрупкой девушки, что Ци Цинци, не сумев более сохранять молчание, тихо ответила: — Я понимаю тебя. Моя мать — третья жена главы клана. Мама умерла, когда я была совсем мала, кажется, ее отравила соперница. Заботу обо мне взяли на себя вторая и главная жена. Вторая жена меня всегда поддерживала и любила, а вот первая видела во мне лишь игрушку. У нее не было дочерей, а она очень хотела. Она подбирала мне одежду, заплетала, учила краситься. Говорила, что я буду прекрасной невестой. Даже жениха мне нашла. Вторая жена воспротивилась и убедила отдать меня на Сяньшу. Глава клана согласился: он думал, что его дочь скоро вернется, и он сможет выдать меня за богатого, старого купца. Я не вернулась. Внимательно слушая, Шэнь Байян впитывала в себя чужие эмоции, пропуская через себя. Чистый, обычно твердый, а сейчас на удивление мягкий голос владычицы Сяньшу отзывался в сердце юной мастерицы. — Вторую жену вскоре тоже отравили и глава клана женился еще раз. Обо мне он позабыл, как и о моей матери когда-то. Я же училась на пике. Стала главной ученицей и в итоге встала во главе Сяньшу. Во время ученичества некоторые девушки смеялись надо мной, считая, что их красота, превосходящая мою, станет залогом светлого будущего. В конце концов, я доказала, что моя сила лучше, чем их внешность, — хмыкнула в конце фразы Цинци. — Ци Цинци очень красивая, — неожиданно запротестовала Шэнь Байян. — О, спасибо, дорогая, — коротко посмеялась Ци Цинци, довольная, что ей удалось переключить внимание девы Шэнь на что-то другое. — Я оставила всех далеко позади. Смогла стать независимой. Тебе же и стараться не нужно. Ты и без госпожи Лю прекрасно справишься! — Но я не такая сильная, как леди Сяньшу. Не так влиятельна, — печально заметила Байян. — Как оказалось тебе и того, что есть хватает. Сила не самое важное. Какой толк от нее и от положения, если женщина, воспитавшая меня, умерла, а я так ничего и не смогла сделать. Вот тебя не могу даже успокоить, — самоуничижительно добавила Цинци. — Ты ведь тогда была на пике, как ты могла помочь? — непонимающе воскликнула Байян. — Что за глупости! И меня ты успокоила. Видишь, я больше не плачу? — чуть отстранилась девушка и взглянула в лицо леди Сяньшу, как бы показывая, что глаза сухи. Ци Цинци улыбнулась. С красными глазами и щеками, растрепанная, со сбившимся воротником Шэнь Байян все равно выглядела очаровательно. — Леди Ци такая сильная. Такая смелая, — смущенно, но твердо произнесла Байян, полная решимости не дать подруге принизить себя. — Эта скромная швея ей восхищается. Сердце Цинци замерло и тут же пустилось в пляс. «Ах, эта Шэнь Байян. Такая упрямая, добрая девушка. Как можно позволить ей плакать?». По венам леди пика словно бежали искры. Кровь забурлила. Это что? Искажение ци? Но это было нечто другое. В порыве чувств, Ци Цинци притянула Шэнь Байян ближе. Лица заклинательницы и швеи оказались очень близко друг к другу. Мгновение и их губы соприкоснулись. Ци Цинци поцеловала Шэнь Байян.***
Прошло чуть больше недели. Шэнь Байян ничего не слышала от Ци Цинци. С того вечера, когда они поцеловались, девушка не видела старшую женщину. Шэнь Байян тогда запаниковала. Резко отстранилась. Вид был у нее видимо совсем ошалевший, раз Ци Цинци извинилась и поспешила уйти. Подумала, верно, что напугала зазря и теперь ей здесь не место. Доля правды в том была. Байян действительно испугалась. А кто бы нет? Все произошло так неожиданно и некстати. Только девушка успокоилась от одного потрясения, как вот второе. Одни слезы высохнуть не успели, как ей подкинули головоломку из собственных чувств. Самым печальным же было то, что Байян и сама не знала, что должна была сделать Цинци в тот момент. Притянуть для второго поцелуя? Или, сказав, что это случайность, перевести тему? Романтика всегда была максимально далеко от Шэнь Байян. Разве что навязчивые ухажеры порой досаждали, но не более. Отношения с женщиной и вовсе не рассматривались. На любовь нужно время, а у Байян и так много дел: братья, шитье. Но то, что ты не ищешь отношений, не значит, что они не найдут тебя. Шэнь Байян вздохнула и отложила работу. Девушка была в мастерской. Госпожа Ишу вышла, и соученицы снова начали болтать, совсем не замечая состояния Байян. Уставившись в окно, дева Шэнь размышляла. Как бы девушка ни гоняла ухажеров, но против отношений она не была. Просто никто ее не цеплял. Все действовали топорно и зачастую знали одно лишь ее имя и то, что она умеет шить, а еще красивая. Вот и все, что нужно «женихам». С Ци Цинци все было наоборот. Женщины сблизились. Стали подругами. Говорили о всяком часами, гуляли, вели переписку. Байян с упоением слушала о проделках учениц леди пика, сама же Цинци с улыбкой наблюдала, как глаза девушки загораются, стоит той упомянуть о братьях. Заклинательница и швея. Странный тандем, но гармоничный. Несмотря на разногласия, Шэнь Байян и Ци Цинци стали по-настоящему близки. Теперь же былого уже не вернуть. Сложно забыть ощущение чужих губ на твоих. Сложно забыть, как трепещет сердце, когда человек, которым ты искренне стал восхищаться, целует тебя. Казалось, что тут думать. Шэнь Байян не против, и Ци Цинци четко показала свои намерения: у заклинательницы не было привычки целовать всех подряд. Однако, история Ли Сяомин и Чжао Юна, которую Юань почему-то называл «Ромео и Джульетта», не зря была так популярна. Людям из двух миров жить счастливо так сложно, а порой невозможно. И не важно, идет ли речь о двух кланах, двух школах или о заклинателях и обывателях. Владычица Сяньшу, бессмертная, Ци Цинци и швея из мастерской госпожи Ишу, Шэнь Байян, по-хорошему, и пересечься были не должны. Какая тут любовь? Конечно, Байян достаточно хорошо узнала Цинци, чтобы точно знать, что поцелуй не просто прихоть, а четкое намерение, игнорирование же не попытка забыть, а желание дать время на обдумывание. От этого, правда, совсем не легче. Порой чем больше думаешь, тем хуже. Шэнь Байян слишком много слушала свою мать, которая учила не доверять тем, кто даже старость смог превозмочь. Шэнь Байян боится. Боится разочароваться в той, кто стал поддержкой и подругой, но больше боится влюбиться. Бессмертная и смертная. Их любовь обречена. — Шэнь Байян, с тобой все в порядке? Юная швея вздрогнула от неожиданности. Госпожа Ишу подошла так незаметно. — Все хорошо, госпожа. — Что-то не видно. Пойдем-ка! — нахмурившись, поманила старая женщина, указывая на личные комнаты. Не зная, что именно можно ожидать от мастерицы, Байян тем не менее пошла следом, так и оставив позабытую работу на столе. Закрыв за ученицей дверь, старая госпожа усадила девушку за столик и налила ей чай. — Дорогая, эта старуха не слепая, она видит, что ее ученица несколько дней сама не своя, — покачав головой, Ишу тоже налила себе чашку. — Что у тебя на душе? Какие-то проблемы? Что-то с братьями? — Ничего такого, госпожа. С Юанем и Бинхэ все хорошо, просто, — Байян осеклась. Старая швея всегда была так добра, она казалась умудренной опытом и понимающей. Деве Шэнь больше не к кому идти за советом. Не к братьям же. — Просто я поцеловалась с той, с кем, верно, не следовало. Сама себя не понимая, Байян все рассказала как на духу. Глупо доверять почти постороннему человеку свои секреты, но к кому еще идти молодой девушке? Даже если здесь ее не поймут, то хоть легче станет. Вместо ожидаемого удивления, госпожа Ишу лишь прищурилась и, сделав глоток, со вздохом заявила: — Это у вас семейное. — Семейное? — не поняла Шэнь Байян. — Да, да, семейное. Эта старушка знала твою мать. Она просила ее учить. Эта швея учила. Госпожа Шэнь, тогда еще Лю, сбегала с горы, когда могла, ко мне в мастерскую. В один из визитов она встретила твоего отца. Влюбилась по уши, — Ишу еще раз сделала глоток и продолжила. — Если говорить честно, это из-за меня они смогли так быстро сбежать, не оставив следов. До сих пор не знаю, правильно ли я поступила. Отставив чашку, госпожа Ишу взглянула на полностью пораженную откровениями наставницы ученицу. Сейчас Байян как никогда сильно напоминала старой мастерице вторую госпожу Лю. — Твоя мать всегда была такой. Слушала сердце, а не общество. Влюбилась в обычного человека, оставила мысли о бессмертии и сбежала. Стоило ли оно того? — задумчиво, будто сама себе, пробубнила Ишу. — Стоило! — горячо воскликнула Байян. Перед глазами возник образ родителей, так беззаветно любящих друг другу, таких счастливых. Ради такого стоит и убежать, и бросить все. — Так последуй ее примеру, — словно озвучивая самую известную истину мира, отозвалась госпожа Ишу. — Молодым кажется, что времени у них много, а его вовсе нет. Если ты хочешь, люби ее сейчас. Не спорю, это будет сложно, но это твой выбор. Твой путь. Уж лучше упасть в ад, идя по своей дорожке, чем следуя за кем-то потерять свое «Я».***
Рано утром, вместе с письмом от Юаня и Бинхэ, пришла записка от Ци Цинци. Леди Сяньшу соглашалась встретиться с подругой у озера, что у подножья гор Цанцюн. С подругой ли? Тем же вечером Шэнь Байян вертелась перед небольшим зеркальцем. Похожа ли она на ту, которую захочет поцеловать великая бессмертная? Что в ней такого? На свете столько красавиц, бессмертных красавиц. Зачем кому-то швея? Вздохнув, Байян отложила зеркало и, поправив прическу, вышла из дома. Еще издалека девушка заметила Цинци. Заклинательница была одета в свои повседневные одежды, но выглядела необычно нервной. Лучи движущегося к закату солнца, отражаясь от глади озера, ложились на лицо женщины причудливыми бликами. «Красивая», — пронеслось в голове Байян. Не успела девушка и поприветствовать леди Сяньшу, как Ци Цинци, поклонившись, торопливо заявив: — Что бы не хотела сказать дева Шэнь, эта леди хочет сначала пояснить. Она не шутила и не издевалась. Вы милы мне, за все годы своей жизни мне не встречались люди лучше вас. Эта поражена в самое сердце, но примет любой ответ и не станет настаивать ни на отношениях, ни на продолжении дружбы. Прошу, поверьте, эта леди говорит искренне. — Хах, — нервный смешок против воли вырвался у Шэнь Байян. — Что вас так рассмешило? — опасливо уточнила заклинательница. — Леди Ци так серьезна, как эта Шэнь может не верить, — смущенно опустив глаза, девушка подошла ближе и протянула руку. Ци Цинци замерла, покорно позволив чужой ладони взять ее. — Я никогда не хотела совершенствоваться. И не знаю, захочу ли ради тебя, но для меня было бы честью тебя любить. Сжимая в ответ чужую ладонь, Цинци грустно улыбнулась и заверила: — Тогда я хочу воспользоваться всем временем, что у нас есть. Если бы кто-то в тот час проходил мимо озера, то увидел бы удивительную картину: две прекрасные дамы слились в нежном поцелуе. Какая завораживающая сцена! Жаль, Лю Минъянь там не было, чтобы записать.***
Счастье. Такое простое слово, но так нелегко его достичь. Кто-то обойдет целый свет, так и не узнав, что оно ждало на соседней улицей. Кому-то просто не повезет. Кто-то сам откажется. Кто-то говорит, что нашел его, но на самом деле лжет. Того, кто счастлив легко распознать. Ни с чем ни перепутать бережных стежков юной швеи, сделанных под руководством мудрой наставницы с любовью к шитью. Не ошибиться, увидев, как сестра обнимает младших братьев, жалуясь, что они почти обогнали ее в росте. Не забыть блеска в глазах девушки, шутливо пытающейся заплести своей возлюбленной волосы. Как жаль, что порой счастье недолговечно.