Юань-гэ или Система для старшего названого брата главного героя

      Говорят, чтобы привыкнуть к чему-то, достаточно двадцать одного дня. Возможно, у демонов все чуть иначе, потому что Ло Бинхэ больно, и он не смог примириться с мыслью, что теперь их только двое. Раньше все казалось таким нерушимым, будто ничего не могло разрушить устоявшуюся жизнь. «Сестра и два брата» — иначе и быть не может.       Оказалось, может, и это невыносимо!       Из-за правил пика юноши не могли часто спускаться к сестре, но всегда знали, чувствовали всем своим сердцем, что там, в комнатах над винной лавкой, их всегда ждут. Теперь же на месте, где когда-то люди весело пили и гуляли, осталось лишь пепелище, к которому подходить страшно, настолько слезы и горечь пропитали землю.       У Ло Бинхэ все еще был старший брат. Да вот только все эти недели, прошедшие с злополучного нападения, Шэнь Юань ходил сам не свой. И дело было не столько в грустном виде, сколько в тяжелом взгляде, устремленном в облака. Иногда, когда юноше не удавалось отвлечься на многочисленные дела, он садился и разглядывал веер или вертел в руках подвеску, размышляя о чем-то своем, и выглядел при этом таким оторванным от реальности, что становилось страшно.       Веер Шэнь Юань обнаружил в шкатулке среди вещей. Это был подарок Байян, которым прежде старший почти не пользовался. Дело в том, что когда он впервые появился с веером на пике, многие начали странно коситься, а Цзян Шэнхо, сначала опешив от шока, но потом успокоившись, выдал: — Ты прям как наш учитель.       Не то чтобы это было плохо. Бывший главный ученик ничего такого не имел ввиду, но Юань все равно отложил вещицу. Теперь вот достал и более не мог расстаться.       В моменты полной отрешенности Шэнь Юань казался нарисованной картиной, словно художник, попытавшись изобразить убитого горем юношу, неожиданно представил миру возвышенного небожителя. В такое время Ло Бинхэ брата не трогал, справедливо полагая, что ему нужно иногда побыть одному. Сам-то Бинхэ мог сбежать в перерывах между занятиями в рощу, укрывшись в укромном местечке среди зарослей, и поразмышлять, пожалеть себя всласть. У главного ученика времени на подобное не было — так имел ли право младший брат нарушать уединение старшего?       Конечно, большую часть свободного времени братья все равно проводили вместе. Даже больше, чем до потери старшей сестры. Некоторые ребята неодобрительно говорили, что в таком возрасте пора бы перестать липнуть друг к другу, но Цзян Шэнхо быстро осаждал соучеников, отмечая, что взаимоотношения братьев не должны касаться других. Бинхэ был готов поспорить, что эта идея пришла к шисюну от Юаня.       Не только Ло Бинхэ и Шэнь Юань пребывали в подавленном настроении. На всю школу — и на Цинцзин в том числе — опустилась аура призрачной грусти и напряжения. В битве против демонов были серьезно ранены некоторые ученики, среди которых чудом не оказалось никого из ребят Цинцзин. Никто не умер, но все равно ненависть к демонам прямо-таки чувствовалась в воздухе.       Многие пытались подбодрить братьев, ругая на все лады демонов, но получали противоположную реакцию: юноши только больше мрачнели. Вскоре, все пришли к мнению, что лишний раз упоминать демонов не стоит, чтобы не тревожить раны.       На пике мало кто был знаком лично с девой Шэнь, но тем не менее все посчитали нужным выразить соболезнования. Пусть они и не знали девушку, но прожили с ее братьями бок о бок несколько лет и не могли пройти мимо их горя.       Разумеется, были и те, кто успел повстречаться с Шэнь Байян и теперь искренне горевал о ней. Например, Лю Минъянь с трудом приняла мысль, что новообретенная старшая кузина мертва. От госпожи Лю также пришли соболезнования и предложения помощи, но Шэнь Юань отказался, справедливо решив, что сестра хотела бы иного. На похоронах девы Шэнь присутствовали лишь самые близкие. После погребения братья пришли ни живые, ни мертвые, что с печалью отметила Сиван, все чаще в последнее время их навещавшая.       Но самым ужасным было то, что, несмотря на последние события, отложить дела в сторону не получалось. Уровень совершенствования Ло Бинхэ подошел к отметке, когда пора получать собственное духовное оружие. По-хорошему, юноша мог еще пару месяцев назад пойти на Ваньцзянь, но сначала решено было дождаться выхода учителя из уединения, а затем лорд Му сказал, что эмоциональное потрясение могло повредить, и стоит подождать. Прошли недели, и на последнем осмотре целитель дал добро на прохождение испытаний в пещерах Истины.

***

      Проводить до пика мечей, конечно же, вызвался Юань. Ло Бинхэ было намного спокойнее в компании брата, особенно перед таким важным событием. Минус тоже присутствовал, например, младший никак не мог собраться с силами и войти в сами пещеры, так и замерев подле старшего. — Хэ-ди боится? — Шэнь Юань дразнился и даже улыбался, но в глазах не светилось ничего, кроме тихой грусти.       Ло Бинхэ не боялся ни темноты, ни испытаний, подготовленных ему, ни возможной опасности, а вот разлучаться с братом надолго — да. В такое время хотелось всегда быть поблизости. Это было тяжелое время, заставляющее испытать непростые чувства, отчего перспектива нахождения порознь казалась еще тягостней.       Но оттягивать не стоило. В конце концов, если не получить подходящее духовное оружие, то не стоит и надеяться на максимальное развитие собственного потенциала. А Ло Бинхэ должен стать сильным, чтобы не допустить большего количества боли, и чтобы не сойти с ума от влияния демонической ци, разумеется. — Гэгэ, я ничего не боюсь, — с улыбкой заверил Бинхэ.       Прежде чем войти во тьму пещеры, младший брат обернулся и помахал старшему. Шэнь Юань провожал мягким взглядом. Ветер трепал его волосы, а деревья отбрасывали причудливые тени на юное лицо. Светло-зеленые одежды развевались, создавая совсем уж воздушный образ. Юань улыбался, и Бинхэ обещал себе обязательно выйти целым и невредимым, чтобы хотя бы еще раз увидеть подобную картину.

***

      Темнота медленно сменялась светом. Ло Бинхэ оказался на краю тренировочной площадки пика Цинцзин. Юань предупреждал, что испытания будут необычными и рассчитанными только на него, но то, что пещера заставит наблюдать за самим собой со стороны, в голову не приходило. Более юная версия Бинхэ сражалась с Цзян Шэнхо прямо посередине площадки. Старший ученик, уже успевший оправиться после того ужасного искажения ци, явно лучше орудовал мечом, но младший не сдавался, отчаянно отвечая на каждый выпад.       Нынешний Ло Бинхэ только и мог, что растерянно наблюдать за неравным боем. Он слабо понимал, как происходящее можно назвать испытанием. Шисюн Цзян редко соглашался драться со своим шиди, предпочитая выбирать себе в соперники учеников своего возраста, Юаня, если быть совсем точным, но если уж Бинхэ и уговаривал, то пощады ждать не приходилось. Во многом именно за это Ло Бинхэ и любил своего шисюна: несмотря на дружбу со старшим братом, Цзян не давал поблажек.       Бой тем временем приблизился к своему логичному концу. Шэнхо нашел брешь в защите шиди и без промедлений нанес удар, выбивая тренировочный меч из рук противника. Бинхэ опустился на колени и часто задышал, безвольно опустив руки по бокам. Волосы прилипли ко лбу, а на щеках горел румянец. — Шиди Ло хорошо справился, — шисюн легко положил свой клинок в ножны и, отбросив выбившуюся из пучка прядь с лица, улыбнулся.       Цзян Шэнхо поднял отброшенный меч и протянул его Бинхэ, тот взял оружие и тут же снова выпрямился. Встав в боевую стойку, юноша заявил, упрямо нахмурив брови: — Еще раз!       За подобное можно было и на смех поднять, но Шэнхо слишком хорошо понимал подобные порывы, потому также поднял меч для еще одного боя. Нежелание отступать ни при каких обстоятельствах Шэнь Юань называл глупым упрямством, но таким уж был его брат. Если есть хоть какие-то силы — нужно пытаться еще раз. Если упал — поднимись. И так из раза в раз, по кругу. Да, Ло Бинхэ был порой до жути упрям.       В воздухе возникли иероглифы, складывающиеся в слово. Упрямство       Что же, теперь слова Шэнь Юаня приобретают больший смысл.       «Интересно, кто-нибудь удивится, что мне приписали такую черту?», — рассеяно рассуждал Ло Бинхэ, наблюдая за изменением декораций. В этот раз вокруг оказалась роща, знакомая всем на Цинцзин. Забавно, а ведь раньше Бинхэ немного побаивался здесь гулять, опасаясь ненароком заблудиться. Но Юань вскоре убедил, что страхи напрасны, но Мин Фань все еще посмеивался иногда над этим воспоминанием.       Прямо перед Бинхэ была поляна, на которой чаще всего братья устраивались вместе играть на гуцине. Здесь же проходили некоторые из дружеских спаррингов. А иногда сюда даже приходили ребята с других пиков. Бинхэ сначала настороженно относился к Фай Цзи и Синфу Сиван, но потом с удовольствием стал присоединяться к дискуссиям. Рассуждения были просты: если кто-то дружит с Шэнь Юанем, значит, этот человек не так уж и плох.       Удобство поляны было сложно недооценить. Пусть совсем близко была дорога и тренировочное поле, отчего порой бывало шумно, но в остальном место хорошо подходило для занятий и дружеских посиделок. Бамбук вздымался вверх, между стеблями вплетались цветы, создавая в солнечный день приятную тень.       Места хватало всем, даже если неожиданно прибегал кто-то из учеников, чтобы послушать игру. Конечно, на самом деле адептам просто нравится проводить время с их главным учеником. Было бы забавно, если бы сам Бинхэ их так хорошо не понимал в этом стремлении.       Сейчас же поляна оказалась пуста, только в середине стоял Шэнь Юань, такой же, каким последний раз предстал перед младшим братом. Юноша улыбался, а глаза его светились искорками смеха, которые со дня смерти Байян стали появляться так редко. Ло Бинхэ хотел подойти ближе, но не мог: что-то не давало ему сдвинуться с места. Оставалось только наблюдать.       Юань не долго стоял в одиночестве. Подул ветер, поднимая с земли опавшие листья. Из зарослей стали появляться фигуры. Сначала Бинхэ испугался, но тут же успокоился, опознав знакомые лица.       Возле Юаня оказались Цзян Шэнхо и Фай Цзи, а потом и Лю Минъянь с Синфу Сиван. Люди все приходили. Затем из зарослей выбежали Мин Фань и Нин Инъин, а за ними следовали еще несколько младших ребят с пика. Лю Цингэ, хмуро отбрасывая от себя стебель бамбука, также оказался здесь. Люди улыбались и что-то говорили, но Ло Бинхэ не мог расслышать слова.       Шэнь Юань стоял в середине, остальные же тянулись к нему, как к маяку. Оттого сцена, не имеющая места быть в жизни, трогала своей реалистичностью. Ведь так все и происходило: Юань притягивал к себе своей добротой и чистым светом, который так редко можно встретить, даже среди праведных заклинателей. Ло Бинхэ так радовался возможности греться в его лучах постоянно, но теперь не мог даже подойти.       Неведомая сила держала Бинхэ на месте, не давая ступить на поляну. А ему так хотелось! Душа требовала преодолеть барьер и бежать туда, к брату. Хотелось встать рядом, всматриваться в улыбку и смеяться в ответ. Взять за руку, чтобы почувствовать себя лучше, чтобы тепло побежало от кончиков пальцев до самого сердца. Хотелось прижаться виском к родному плечу и слушать глупые шутки Фай Цзи или задорные песенки шицзе Нин.       Но Ло Бинхэ не мог. Он стоял в стороне, отрезанный от брата и друзей, словно неприкаянный призрак. И оттого становилось горько, в душе поднималось недовольство. Почему его отделили от всех, скрыв, как постыдный секрет. Неужто ему бы там не нашлось места?       Внезапно перед глазами ярко вспыхнули символы. Жажда       «Что за глупость?», — раздраженно подумал Ло Бинхэ, пытаясь коснуться горящих ярким светом иероглифов рукой. Ничего не вышло, а слово исчезло, оставив после себя лишь недоумение. Разве «жажда» — это черта характера?       Сдерживающая сила исчезла, и мысли Ло Бинхэ потекли совершенно в другом направлении. Поняв, что его больше ничего не ограничивает, юноша сорвался с места, устремляясь вперед к толпе людей.       Пробегая мимо, Бинхэ лишь краем глаза отмечал чужие приветственные улыбки, но не стал останавливаться. Вся душа, весь он стремился туда, в родные объятья Шэнь Юаня. Яркая улыбка расцвела на лице, Ло Бинхэ вдруг почувствовал себя так легко, будто всех горестей с ним на самом деле не случалось. Юань все приближался, и приближался. Вот, еще шаг и Бинхэ влетит в объятья старшего. Еще секунда, вот и призрачное тепло рук.       И вот оно…       Ло Бинхэ был готов врезаться в Юаня, как будто забыл о своем возрасте и весе, но вопреки ожиданиям не встретил препятствия, а просто пролетел мимо, сделав пару шагов дальше по инерции. Сердце обдало холодом. Перед глазами начали возникать иероглифы. Вдруг, еще не сформировавшееся слово, пошло рябью и на его месте возникло другое. Любовь       Чувство правильности затопило Ло Бинхэ с головой, и он сделал шаг вперед, выходя из пещеры.

***

      Свет стал глотком свежего воздуха после темноты. Перед Ло Бинхэ высились уходящие в облака каменные стены, из которых торчали сверкающие клинки. С блеском в глазах оглядывая невероятную картину, юноша сделал несколько шагов вперед, ведомый незримой нитью. Он чувствовал, совсем рядом есть и его меч.       Глубоко вздохнув, Ло Бинхэ подошел к стене и ухватился за выступающую черную рукоять. Одно резкое движение и каменные тиски легко выпустили белоснежное лезвие. Золотые вставки на эфесе отражали лучи солнца. Поистине прекрасный клинок!       Несколько раз взмахнув на пробу, Ло Бинхэ поразился насколько удобен был меч, словно сделан специально для него. Ци легко бежала по лезвию. Даже демоническая не противилась, хотя и проверять на практике юноша не стал. И был абсолютно прав, так как к нему уже спешили ребята, пришедшие, чтобы поздравить. — Шиди, поздравляю! — кричала Нин Инъин, ведя за руку хмурого, но не сопротивляющегося Мин Фаня.       Но Ло Бинхэ не обратил внимания на окрик, его взгляд был прикован только к одному человеку. Шэнь Юань шел впереди группы, приветственно маша рукой. На лице его едва заметно сияла теплая улыбка. Опустив взгляд вниз, Бинхэ провел пальцами по кромке лезвия, еще раз поражаясь великолепной работе неизвестного мастера.       Клинок представлял собой отличное духовное оружие, но отчего-то не возникало сомнений, что, полностью подчиняясь потребностям хозяина, меч будет хорош и для демонического совершенствования. На пике Ваньцзянь действительно найдется оружие на любой вкус.       На ручке была маленькая угольно-черная табличка в золотой окантовке, предназначенная для названия. Мечу нужно имя, и это будет: Чжэнъинь